Текст книги "Нам не по пути (СИ)"

Автор книги: Лия Толина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Взвинченная поднимаюсь к себе в комнату, срываю с себя одежду и забираюсь в душ под теплые струи воды. Тело начинается расслабляться, и я выдыхаю. Массирую себе виски, затем и кожу головы. Я в этом доме всего третий день, зато устала на тысячу лет вперед. Если это все продолжится, то эти братцы-кролики сделают из меня неврастеничку.

Я выдавливаю себе на руку немного шампуня и намыливаю голову. До носа долетают очень вкусные фруктовые нотки, и я вдыхаю их полной грудью. Этот запах успокаивает меня окончательно и мой мозг уже погружается в приятный полудрем. Смываю шампунь с волос, выключаю воду и только успеваю взять с крючка полотенце, как в ванную влетает злой, как черт Ник. В мою ванну! Ник!

– ТЫ! ТЫ КАКОГО ЛЕШЕГО? – Я наспех прикрываюсь полотенцем, не расправляя его. – ПРИДУРОК? ВАЛИ ОТСЮДА! – Кричу, не стесняясь совершенно. Потом хватаю с полки мыло и кидаю в него. Ник уклоняется, и оно бьется о стенку и падает на пол. Вторым летит шампунь и попадает в живот.

– Ты обманула меня! – Ник выставляет указательный палец на меня, затем нервно сжимает руку в кулак и опускает ее. – Макс мне все рассказал!

– Что? Что рассказал? – Запаниковавший мозг соображает туго. – Да, рассказал и рассказал! Выйди, я оденусь!

Он смотрит на меня, скользит взглядом по полотенцу, едва прикрывавшему мое тело. Бегло осматривает ноги, задерживается чуть на бедрах. Я стушевываюсь под его взглядом, затем хватаю мокрую мочалку и снова швыряю в него.

– ВЫЙДИ, СКАЗАЛА!

– Я жду тебя за дверью. Минуту. И возвращаюсь сюда снова. – Он разворачивается и уходит, громко стукнув дверью.

Вот же псих ненормальный! И как только додуматься мог о том, что бы зайти сюда! А я, тоже хороша, дверь закрывать не учили? Знаю же, что со мной в доме два ненормальных, нет, бросила все нараспашку – заходи, бери, насилуй! Ох, Аня, когда ты же в полной мере осознаешь, в какую жопу попала?

Я беру махровый халат карамельного цвета, наспех натягиваю, запахнув его так сильно, как только могу и выхожу из ванны. Ник стоит в метре от двери, полный решимости зайти еще раз, если понадобится. Его тело так напряжено так, что кажется, если прислонить к нему вилку от утюга, сталь в минуту раскалится до предела.

– Слушай меня, – я делаю шаг к нему, – если еще раз зайдешь в мою комнату, не то, что в ванную, не постучав, я на тебя заявление напишу! О домогательстве! – Я бью его ладонями в грудь. – Ты меня понял, юный онанист?

– Какого черта ты решила, что можешь играть со мной? – Он не говорит, он рычит. Злостно, отрывисто, надвигаясь на меня. И вот я снова в проигрыше и отступаю назад. – Думаешь, это весело – играть с людьми? Не боишься последствий?

– Да, каких последствий, маньяк? Подумаешь, пошутила, что в этом такого? Ты ведь не переломился от того, что донес меня до машины, нет?

– Дело не в том, что я нес тебя. Дело в том, что ты пришла сюда жить и теперь думаешь, что стала королевой положения. Я, может, тебя огорчу, – он наклоняется ко мне, не сводя глаз. Все пространство вокруг меня заполняет аромат его одеколона. – Но это не так, принцесса. Надеюсь, до тебя дошло теперь, с кем играть тебе точно не нужно больше. Если Макс и готов возиться с тобой, то я точно этого делать не буду.

– Можешь не переживать, – я упираюсь ладонями ему в плечи и слегка отодвигаю от себя, – в моих планах – не приближаться к тебе ближе, чем на метр. А теперь пошел вон. – Я указываю на дверь.

– Кто ты вообще такая? И зачем явилась?

Видимо, вопрос является риторическим, так как Ник не дожидается ответа и просто уходит, хлопнув дверью. Я тут же подлетаю и щелкаю замком. Больше не чувствую себя в безопасности без замкнутой двери. Надо же, устроить такое из-за невинной шутки.

– Псих! – Кричу в закрытую дверь и падаю на кровать, набирая Лизу. После пяти тревожных гудков она все-таки поднимает трубку.

И не дождавшись от нее «Алло», я в одну секунду выпаливаю: «явполнойжопеинезнаючтоделатьзаберименяотсюдаиначесойдусума».

Конечно, Лиз ничего не понимает и мне приходится сделать дыхательное упражнение, чтобы успокоиться, а затем повторить все то же самое, но уже с паузами и расстановками. Потом я пересказываю вкратце все, что случилось, а она не жалеет меня, за что я ей благодарна. Она говорит, что я со всем справлюсь, говорит, что я надеру задницу этому Нику, а если нет – это сделает она. Еще Лиз напоминает, что если что, я всегда могу вернуться и она точно не оставит меня в беде. От этих слов становится больно. Мне невыносимо хочется вернуться.

Потом мы с Лиз болтаем обо всем на свете: она рассказывает новости с работы, немного просвещает свою личную жизнь и планы на выходные. Я же негодую, почему мама не вышла до сих пор со мной на связь и как мне поздравить ее с днем рождения, который уже через пять дней. Если она так и не объявится в ближайшее время, будет ли считаться, что она официально предала меня? Всеми этими мыслями я делюсь с Лиз, на что она отвечает, что я слишком много думаю о ерунде и накручиваю себя. Она так же советует мне просто: «не парься» и «дождись, когда она вернется». Да, со стороны это звучит круто, но никогда это все происходит с тобой. И если честно, я так устала сопротивляться обиде на маму, что вот-вот и она завоюет мое тело и мозг. Оправдания для нее заканчиваются, а ее все нет.

Спустя почти два часа, мы с Лиз прощаемся и желаем друг другу спокойной ночи. Спокойной то спокойной, но желудок урчит так, что оказывать сопротивление нет смысла. К тому же, вряд ли эти додумаются убрать лапшу в холодильник. А значит – целая кастрюля еды может пропасть! Такому случиться я точно не могу позволить.

Натягиваю пижаму, вдеваю свои ноги в мягкие тапочки и иду на кухню. Кстати, весьма спокойная. Просто в доме такая тишина, я почти уверена, что никого нет дома. А если их нет, то и жить можно продолжать. Нет, мне даже дышится легче!

И лишь зайдя на кухню, понимаю, как сильно меня подвело мое чутье. За столом сидит Ник, перед ним открытый ноутбук и в правой руке кружка. С кофе или чаем – не знаю. Он сидит без майки, в домашних штанах и я ловлю себя на мысли, что невольно залюбовалась им. Вернее, его телом.

Честно сказать, желания сталкивать с ним – нет, поэтому я решаю просто уйти и вернуться позже. Но судьба решает иначе, потому как только я разворачиваюсь, чтоб покинуть кухню, слышу:

– Я не собираюсь тебя трогать. Сделай то, зачем пришла. Не будешь же ты теперь бегать от меня.

Разворачиваюсь, сложив руки на груди, и приподнимаю одну брови, мол «Какие люди почти нас вниманием!»

– Может и буду! Специалисты советуют держаться подальше от людей с психическими расстройствами.

– Милая пижамка. – Ник ставит кружку на стол и сцепляет руки в замок.

Я заливаюсь краской. Да, моя пижама со свинкой Пеппой – не верх сексуальности и не объект воздыхания, но она удобная и уже такая родная. Вообще-то, если быть честной, эту пижаму мне подарила мама! Пару лет назад! И я очень даже люблю ее…Но почему-то именно сейчас мне дико стыдно, что я не надела что-нибудь поновее и более подходящее для моего возраста.

– Мы можем не разговаривать? Я просто поем и уйду. – Направляюсь к плите.

– Как пожелаешь.

И он снова возвращается к ноутбуку, а я же накладываю себе лапши и ставлю в микроволновку. Когда моя еда разогрета, беру тарелку и ставлю ее по правую сторону от Ника – не напротив него. Просто мне подумалось, что если сяду еще напротив, это будет казаться неким вызовом. А у нас и без того натянутые отношения. К тому же, пусть не думает, что напугал меня до чертиков. Даже если напугал. Молча я принимаюсь поедать лапшу. Боже, как это восхитительно – есть что-то кроме макарон и гречки. Как это прекрасно – вообще есть! Я жую во всю мощь, как вдруг Ник аккуратно закрывает крышку ноутбука и с интересом смотрит на меня.

– Фто? – спрашиваю с набитым ртом. – Хофешь?

– Нет, спасибо. – Он слегка качает головой, и снова руки в замок. Я начинаю подозревать, что он…волнуется? Да нет, бред. – Вообще-то, я хотел… – Отводит от меня глаза. Нет, он определено волнуется. – Я хотел поговорить.

– Говори, я слушаю. – Отвечаю и снова нападаю на суп.

– Слушай, я не могу серьезно разговаривать, когда ты хлюпаешь тут бульоном. Можешь перестать хоть на несколько минут?

– Не могу. Я такая голодная!

– Окей. – Он вздыхает. – Я хотел извиниться… – Я резко поднимаю голову, и к моему подбородку прилипает лапша, которую я не успела втянуть. И мне бы исправить свое комичное положение, но я только глазами хлоп-хлоп. – Ничего не говори, – предупреждает он, – я могу передумать. Просто послушай. В общем, я считаю, что поступил слишком… импульсивно и неправильно, когда ворвался к тебе в ванну. – Молодец, парень! Я тоже так считаю. Еще я, конечно, считаю тебя заносчивым засранцем, но вряд ли ты и в этом мне признаешься. – Хочу, чтоб ты поняла, что я не какой-то извращенец или маньяк. Просто, я не очень-то люблю, когда люди мне врут, мной манипулируют или играют со мной. А ты сделала все эти вещи. Короче, извини за мою выходку. Такого не повторится, могу пообещать. – Продолжаю лупать глазками, а лапша на подбородке остыла и уже стала ощущаться противной липкой субстанцией. Втягиваю ее и глотаю, не разжевав. – Ну, что скажешь?

Что я скажу? Да я просто в шоке! В полнейшем! Я думала, что в мире едва ли наберется пять вещей, которые могут довести меня до такого состояния, и все они так далеко за пределами этой страны, но нет! Вот же этот миг, когда я забыла все слова от удивления. ОН. ИЗВИНИЛСЯ. И что дальше – то? Кого ненавидеть? С кем воевать? Я уже почти настроилась на холодную войну, вечно напряженную атмосферу в доме и режим ЧП. А тут он, со своим «извини»…Ох, он определенно странный человек. Что же, мне даже лучше. Возможно, три месяца ожидания могут стать … нормальными?

– Эм…Извинения приняты. – Я растеряно жму плечами и кладу ложку на стол. – Не ожидала от тебя…Но раз ты начал, то я тоже извиняюсь, что соврала тебе и подшутила. Там просто все так глупо получилось, ситуация сама сподвигла меня. Клянусь, это не было продумано заранее, чтоб как-то досадить тебе. Это тоже было глупое и импульсивное решение. Так что вот, извини.

– Отлично. Тогда забыли. – Ник кивает. – И раз уж мы теперь почти друзья, могу я рассчитывать на твою честность?

– А я? – Упираюсь локтями в стол и кладу подбородок на свои ладони.

– Да. – Задумывается. – Наверное, да.

– Не очень-то убедительно, но ладно, валяй.

– Зачем ты приехала?

– Что бы увидеться с мамой и поговорить с ней. – Ни капли лжи.

– Хорошо, почему ты не хочешь, что бы Женя знала о твоем приезде?

– Потому что нам лучше будет поговорить с глазу на глаз, лично.

– О чем таком ты хочешь с ней поговорить? Это должно быть что-то важное, раз нельзя сделать это по телефону. – Ник берет кружку, делает глоток и ставит обратно.

– Так и есть.

– Ты беременна?

– Что?! – Восклицаю, едва не свалившись со стула. – Это в какой момент ты предположил это? Когда я драила пол, что чокнутая золушка или валялась на асфальте?

– Не знаю, просто не вижу больше других причин для таких категорических условий. – Я молчу и отвожу глаза. Довериться или нет? Рассказать или соврать?

– А почему тебе это так важно – причина моего приезда?

– Просто, если тебя ищет полиция или бандиты, которым ты задолжала денег, то это ставит под угрозу безопасность… моей семьи. А если тебя ищут и те, и другие, то это почти дает мне право выставить тебя за дверь. Поэтому, я хочу знать, что твой приезд не принесет больше никаких неприятностей.

– Я боюсь представить, что за мнение у тебя сформировалось обо мне после этих слов.

– Не расскажешь?

– Почему же…Мы вроде как договорились. – Он кивает в подтверждение. – И ты сказал, что я тоже могу рассчитывать на твою честность. – Снова кивок. – Тогда и мне нет смысла скрывать – нет, меня никто не ищет и сюда я не сбежала, а приехала. Я, наверное, бы не сделала это, если бы меня не отчислили из университета.

– Значит, тебя отчислили? И это вся причина? – Он выглядит одновременно удивленным и разочарованным. Кажется, он ждал какой-то экшн истории с элементами триллера, где я была в доле с торговцами органов на черном рынке, а потом украла у них миллион и свалила в закат. И теперь эти опасные люди ищут меня и всю мою семью, чтоб пустить на ливерную колбасу.

– Почти вся. – Замолкаю на несколько минут. – И меня уволили с работы.

– Не припомню, что бы Женя говорила, что ты работаешь. – Ник прищуривает глазки и сканирует меня взглядом.

– Она и не знала о работе. А много ли Женя про меня говорила?

– Да не особо. Всего лишь, что ты будущий доктор и вся такая из себя умница. Так, почему не сказала Жене о работе? Думаю, она бы тобой гордилась.

– Я устроилась на работу, когда меня отчислили. Пришлось съехать с общежития, найти комнату и зарабатывать самой себе на жизнь.

– Стоп-стоп-стоп. – Он покачивает головой, смотря в стол и держит перед собой руки, обращенные ладошками ко мне. Мда, кажется, я совершенно запутала его. – Ты обещала быть со мной честной.

– Честнее некуда! Просто меня отчислили еще год назад. После первого курса.

– Что? Серьезно? И ты не сказала Жене? – Я отрицательно качаю головой. – Воу, я не ожидал, что ты способна на нечто такое. Хотя, после сценки на бульваре я ожидаю от тебя всего, чего угодно. Ладно, теперь мне многое стало понятно. Что хочешь знать ты?

– Не сейчас. Я воспользуюсь своим правом на откровенность, когда посчитаю нужным. Пока мне нечего у тебя спросить.

– Мы так не договаривались. – Предупреждающе говорит он.

– Про временные рамки вообще разговора не было, так что, смирись. – Я встаю, беру тарелку, обмываю ее и убираю. Ник молчит. Либо обдумывает то, что я сказала, либо уже жалеет, что вообще затеял этот разговор. В любом случае – это не мое дело. На волшебное прочтение его мыслей я не претендую и спокойно обойдусь без них.

Входная дверь хлопает, я оборачиваюсь, и мы с Ником смотрим в направлении двери. Макс появляется, слегка пошатываясь, но в состоянии. И не мычит – уже прекрасно.

– О, братья и сестры, а вы чего тут за собрание устроили без меня? – Он падает на стульчик, вальяжно развалившись, как король этой жизни. – О чем интересном болтали?

– Ты опять надрался? – Ник раздражен. – Откуда у тебя деньги на выпивку?

– О, это спасибо однояйцевым. Угощают бедного друга, пока он на мели.

– Когда ты поумнеешь?

– Так, мозг – не капуста, чтоб вырастить его на грядке. С каким родился, таким и пользуюсь. – Макс хохочет, Ник сокрушённо качает головой.

– Слушайте, – начинаю я, – раз уж мы все собрались, давайте обговорим правила на ближайшие три месяца. Если нам всем вместе жить, то думаю, они не будут лишними.

– Пофиг. – Макс небрежно машет рукой.

– Во-первых, уважаем личное пространство каждого. Без стука в комнаты не входим, в ванные тем более. – Ник закатывает глаза. А что? Имею право уколоть. – Во-вторых, нужно что-то решать с продуктами. Сейчас у нас все здОрово, еда есть, но нужно думать наперед. И нельзя все скидывать на одного человека. Предлагаю сделать график ответственности за холодильник. По неделям, что скажите? – Молчат. Значит, надо пояснить. – На эту неделю нас обеспечил продуктами Ник, на следующую куплю я, а потом – Макс.

– Я? Как же я вас обеспечу, если себя обеспечить не могу.

– Мы согласны. – Отвечает Ник за обоих, и смотрит на Макса. – Начинай думать. Теперь ты неделю в месяц будешь ответственен за нее, – стреляет глазками в мою сторону, – и меня. Как ощущения?

– Странные. Думаю, вы об этом пожалеете.

– Я тоже так думаю. Третье правило предлагаю я: не лезем друг к другу и не создаем проблем. – Ник мельком смотрит то на меня, то на Макса. Мы киваем. – Замечательно. Тогда, прошу меня простить, мне пора на работу. – Он встает и берет ноутбук.

– Стойте! – Спохватываюсь я. – Четвертое правило – каждый сам за себя убирает! Я вам не домохозяйка. – Показываю на кружку Ника.

– Хорошо, это принимается тоже. – Он коротко кивает.

– Вот так, Никитка, к конце лета обабеешь полностью. Будешь ногти брить и член в стринги укладывать. – Макс гогочет.

– Пошел ты! – Фыркает «Никитка» и уходит.

Я провожаю его взглядом, потом спрашиваю у Максима:

– А что за работа посреди ночи в выходной день?

– Он не любит, когда я треплюсь об этом. Спроси лучше сама.

– Пф, больно мне надо.

Я ухожу тоже. Потом вспоминаю, что забыла убрать суп в холодильник, возвращаюсь гордой походкой, убираю и теперь ухожу окончательно.

Глава 5

Этот день наступил. Наступил своей огромной лапой прямо на меня.

День рождение мамы.

В детстве в этот день я всегда просила папу разбудить меня пораньше, а потом летела к маме в комнату, и мы начинали день с долгих объятий и поцелуев. Мы много раз произносили «люблю», еще больше смеялись, а потом наступало время завтрака и мама отводила меня в школу.

Когда была подростком, то всегда задолго начинала копить карманные деньги, которых едва хватало на скромный букет и новый кошелек сомнительного качества или шарфик. Но мама всегда восхищалась моими подарками так, будто это самое прекрасное, что она могла видеть в своей жизни.

После того, как мы с мамой оказались в разных городах, то день начинался с телефонного звонка, а потом она шла за посылкой на почту… Кстати, если она вот уже восемь месяцев живет в этом доме, на чей адрес я присылала посылки? Еще один вопрос, который ждет маму по ее приезду.

Я беру телефон с тумбочки, на часах половина восьмого утра, а у меня сегодня первый официальный выходной. Я очень хорошо потрудилась первую неделю, научилась составлять скромные композиции и теперь точно смогу отличить розу от пиона и даже от эустом, поэтому заслужила целых два выходных. Нет, тетя Катя не держит меня в рабстве, просто мне самой нравится ходить на работу, учиться. И выходных я не хотела до этого дня.

Я набираю номер мамы, но там все так же тишина. Телефон абонента выключен, а сам абонент даже не подумал о том, чтоб его включить в свой день рождения. Настроение падает ниже нуля, я встаю, иду в ванну, где принимаю прохладный душ, одеваюсь и отправляюсь в магазин.

С завтрашнего дня начинается моя дежурная неделя и пора прикупить продовольствия для меня и братиков-акробатиков. Кстати, моя жизнь в этом доме наконец-то приобрела более менее спокойное течение: никто не врывается ко мне в комнату, и я ни к кому не хожу. С Максом мы видимся иногда по вечерам, когда он приползает поесть, а вот с Никитой не видимся вообще.

То есть, я прям реально не видела его с того дня, когда мы трое пришли к соглашению. Либо же он избегает меня, либо у него всегда какие-то чрезвычайно важные дела, ради которых он уезжает раньше, чем я просыпаюсь, и приезжает много позже, чем засыпаю. В общем – то, я не интересовалась. Хотя это и не означает, что мне не интересно. Очень даже! Если быть честной, то я даже заскучала в этом доме без него. Все-таки, он принес в мою жизнь перчинку своей ненормальностью. Хотя и трюк с ванной – явный перебор с перцем.

Я быстро добираюсь до магазина на автобусе (зарплату первую получила, можно и жить), набираю продуктов, которые мне нужны, оплачиваю на кассе и выхожу с полными сумками. Ручки пакета больно врезаются в пальцы, но я терпеливо иду под палящим солнцем на остановку. Когда дохожу, из кармана моих шорт начинается петь свою песню Rihanna – мне звонят. Ставлю аккуратно сумки на лавочку, достаю телефон и хмурюсь: звонит неизвестный номер. Мне не так уж часто звонят таковые, поэтому я слегка удивлена.

– Алло? – Отвечаю настороженно.

На другом конце какой-то шум, потом шорох. А потом у меня начинаются галлюцинации или я слышу голос мамы:

– Алло, доченька?

– Мам? – Не знаю, почему я произношу это шепотом.

– Да, милая! Меня нормально слышно? Тебя что-то не очень.

– Да-да! – Я прочищаю горло. – Все хорошо. Мам, как ты? Почему пропала так надолго? Почему звонишь не со своего номера? У тебя все хорошо?

– Ох, моя родная девочка! Я так по тебе соскучилась! У меня все хорошо, утопила свой телефон, а сейчас купить другой не могу… – Конечно же, ты не можешь, ты ведь где-то посреди океана. Сомневаюсь, что Нептун решил стать малым предпринимателем и открыл свой магазин сотовой связи. – Ты, наверно, жутко переживала, прости меня!

– Ничего, я, знаешь, сама занята немного была. Ну, практика, друзья, отдых, сама понимаешь.

– Понимаю, я так рада, что у тебя все хорошо.

– Да…Я тоже. – Выдыхаю. – Ну вот и напряжение из-за недосказанности и многослойной лжи, а чего еще можно было ждать? Мы безнадежно далеки друг от друга и больше нет даже иллюзии близости.

– Милая, знаешь, я так многое должна тебе сказать… – от этих слов я забываю, как дышать. Неужели она сейчас во всем признается? А если так, что потом делать мне? Признаваться в ответ? Продолжать врать?

– Мам, ты же знаешь, что можешь рассказать мне все.

– Да, конечно, знаю.

– Но делать этого не будешь?

– Просто, я не хочу это делать так – находясь от тебя так далеко. – О да, это я знаю, как никто другой. – Может, ты приедешь в гости на недельку перед новым учебным годом? Я так давно тебя не видела.

– Да, наверное, я могла бы.

– Это было бы так чудесно. Я хотела бы со многими тебя познакомить и еще больше хотела бы многих познакомить с тобой.

Ну да, например, со своим мужем и пасынками. Жаль, но ты слишком опоздала, мама, со своим знакомством.

– Я была бы рада.

– Ань, у тебя точно все хорошо? Потому что я так переживаю. Мне было бы спокойнее, если бы ты на лето согласилась приехать ко мне. Мы все-таки так давно не виделись! Но с другой стороны, я понимаю тебя – практика в больнице для мед. студента – бесценно.

Я и «согласилась», мам! Да и практики никакой нет, и не было. Жаль только, тебя тоже нет.

– Да, это большая удача. И у меня все хорошо, правда.

– Если что-то случится или просто захочешь поговорить – звони на этот номер в любое время! Я всегда отвечу!

Я не спрашиваю, чей это номер и где она. Я не хочу целенаправленно выводить ее на разговор, к которому не готова сама. Я терплю и усердно пытаюсь сглотнуть ком, подступивший к горлу.

Я только мычу в трубку, а дальше продолжает тянуться неловкая тишина. Тишину разрывает мама, а мое сердце разрывает обида.

– Малышка, мне уже пора. Созвонимся потом?

– Да, конечно. И, мам, с днем рождения.

– Я люблю тебя, мышка. – Виноватым шепотом.

– Я люблю тебя, мам. – Не менее виноватым всхлипом.

Я отключаюсь, потом делаю три глубоких вздоха. И как нас только угораздило стать заложницами нашего обоюдного вранья? В моей груди кусается обида, а стыд душит и не дает вздохнуть. Это так ужасно, что мы разговариваем, будто два старых приятеля, которых больше ничего не связывает. И весь наш разговор, как хождение по минному полю: шаг влево – взрыв, вправо – взрыв. Остается только стоять на месте под гнетом этих идиотских слез. Мне до одури хотелось услышать ее голос, но эти несколько минут разговоров дались мне с таким трудом, что напоминали больше пытку. И я так больше не хочу. Лучше мне избегать подобных разговоров до ее возвращения. Остановимся на смс. Это будет самый оптимальный вариант.

– Подвезти? – Голос Ника, непонятно откуда взявшегося, из-за моей спины выбивает меня из мыслей, а еще пугает до чертиков, поэтому я смачно изрекаюсь матом.

– Какого, блин…

– Черта? – Он издевательски улыбается.

– Именно его! – Успокаиваюсь. – Приведение замка Агронских, – таки я узнала фамилию Макса. – Ты все-таки существуешь! За неделю я почти поверила, что ты просто привиделся мне. В кошмаре.

– Просто была загруженная неделька.

– Охотно верю. – Киваю. – Давно следишь за мной?

– С магазина.

– И вместо того, чтоб предложить помочь донести эти тяжеленые сумки, ты решил, что прикольнее будет просто пойти следом и напугать?

– Просто было интересно. – Он ведет плечом. – Так, подвезти?

– Глупый вопрос. – Хмыкаю я и оглядываюсь в поисках машины Ника. – Куда идти? И сумки захвати.

– Ты… – Замолкает на несколько секунд. – Просто удивительно. – Он качает головой, потом подхватывает сумки и важно шагает мимо меня. Вот уж павлин.

Я иду за Ником на автостоянку магазина, в котором недавно делала покупки и еще раз удивляюсь, какой он ненормальный. Пока Никита укладывает покупки в багажник, я забираюсь на пассажирское сидение. В машине душно так, что даже вздох делать проблематично. Помахиваю на себя руками, но это не помогает.

– У тебя есть попить? – Спрашиваю, когда он садится за руль.

– Сзади должна быть кола.

– И как можно пить эту гадость? – Кривлюсь.

– Простите, у меня тут не стол заказов.

– Прощаю. – Пожимаю плечами, тянусь на заднее сиденье, беру бутылку и делаю два глотка, просто, что бы хотя бы немного смочить горло.

– Звонила Женя?

Резко поворачиваюсь и смотрю на него удивленными глазами.

– Значит, ты не только следил, но еще и подслушивал?

– Просто, как воспитанный человек, не хотел перебивать тебя.

– О да, о-о-о-очень воспитанный. – Я ухмыляюсь.

– Ты уклоняешься от ответа.

– Ты слишком бестактен и лезешь не в свое дело.

– Мы же решили быть честными друг с другом.

Я недоверчиво кошусь на него. Умный или наглый? И то, и другое! Закатываю глаза.

– У тебя не получится выкрутить все в свою пользу!

– Жаль, мне бы этого хотелось. – Усмехается. – Что Женя сказала?

– Ты опять это делаешь! – Возмущаюсь.

– Что делаю? – Бегло смотрит на меня и вновь обращает взор на дорогу. В профиль он почти так же симпатичен, как и в анфас. Отгоняю от себя навязчивую мысль о том, что я живу в доме с парнем, чья внешность сгодилась бы для главной роли какого-нибудь мега-популярного красавчика в американском сериале. Я представляю его с огромной бородавкой прямо на носу и с ушами эльфа. Во-о-от, так гораздо легче на него смотреть.

– Загоняешь меня в угол. – Складываю руки на груди. – Но я не поведусь.

– И когда это я загонял тебя в угол?

– Когда влетел ко мне в ванную. Или когда едва не впечатал меня в окно в своей комнате. А я, к твоему сведению, реально не знала, что ты будешь там. Что скажешь?

– Скажу, что у наших ворот стоит какая-то женщина и отчаянно пытается разглядеть что-то в замочную скважину.

– Что ты… – сначала я не понимаю, о чем он, потом смотрю вперед и тоже вижу эту женщину. – А, вот что ты несешь.

Ник подъезжает к воротам и глушит мотор. Незнакомка увидев нас, тут же выпрямляется, разглаживает юбку, точно она могла помяться от того, что она пару раз нагнулась, и с большой заинтересованностью смотрит на нас.

Никита молча выходит. А я что? Мне абсолютно нет до этого дела: дом не мой. Поэтому я выхожу тоже.

– Здравствуйте, могу я чем-то Вам помочь? – Ник сама галантность.

– Здравствуйте. Да, наверное. Вы тут живете? Вы случайно не Максим Аркадьевич? – Женщина говорит, придерживаясь определенной строгости в голосе.

– Нет, я не Максим, но тоже тут живу. Так, чем я могу помочь?

Я стою по другую сторону машины от них, на безопасном расстоянии, и просто слушаю разговор.

– Меня нанял Аркадий Михайлович. Я пришла на замену Степаниды Ивановны. Только вот, стою тут уже полчаса, но никто не открывает. – Она мельком смотрит на домофон.

– Ох, замена… – Никита проводит ладонью по волосам. – Знаете, нам очень жаль, но мы нашли замену быстрее. Просто срочно потребовался работник. Так что, извините, мы больше не нуждаемся в Ваших услугах.

– Да? – Женщина мрачнеет. – Но Аркадий Михайлович…

– Да-да, я сам с ним поговорю. Мы что-то должны Вам?

– Нет, ничего. До свидания. – Женщина перекладывает сумочку из одной руки в другую. Кивает, разворачивается и уходит.

Я к тому моменту перебираюсь ближе к капоту и стою, опершись на него. Когда Ник поворачивается, то слегка поднимает брови, одаривая меня обвиняющим взглядом, но молчит. Затем подходит ко мне и пристраивается рядом. Наверное, у меня на лбу написано, что я жажду разговора.

– Что-то я не припомню, что бы мы нашли замену Степаниде. – Говорю, пялясь на ворота.

– Зато ты отлично должна помнить, что Максик спустил все деньги предназначенные для обслуживающего персонала.

– Ну да. И много персонала нам еще нужно будет уволить?

– Не особо. Остался только садовник. Но он приходит всего пару раз в неделю, и думаю, его услуги нам по карману.

– Нам? – вопросительно смотрю на Никиту.

– В твой карман не полезу, не переживай.

Киваю в знак согласия. Не то, чтоб я жадничала, просто думаю, что совершенно не потяну услуги садовника. Зарплаты в цветочном хоть и хватает на жизнь, излишков у меня не так много. И еще я всерьез думаю, что не стоит во всем потакать Максу. Было бы не плохо, заставить и его немного подумать и напрячься. Не подтирать за ним, а вручить ему бумагу и указать на собственный зад.

Как так получилось, что у одного брата слишком серьезный характер, а другой – паталогический разгильдяй?

– Расскажи мне о своем папе?

На мой вопрос Ник резко поворачивает голову и смотрит широко распахнутыми глазами. Потом хмурится, чуть склоняется на бок.

Что же его так удивило?

– О моем папе?

– Ну да… Просто мне хотелось бы узнать, с кем моя мама решила связать свою жизнь. Хороший ли он человек? Он любит животных? Строг ли? Чем занимается? Любит рыбалку?

– А-а-а… – он протягивает и отводит глаза. – О моем папе. – Слова звучат бесцветно.

– Да, я так и сказала.

– Раз уж ты, вроде как, стала членом нашей семьи, то должна знать одну вещь. Да и это никогда не было секретом, собственно говоря…

– Что? Твой папа пьет кровь младенцев?

– Он не мой папа.

– Что? – Переспрашиваю мигом, слишком воскликнув.

– Аркадий – не мой отец. Мы с Максом не родные братья.

– Двоюродные?

– Нет.

– Ты вообще родственник им? – Прищуриваюсь.

– Относительно. – Он пожимает плечами.

– Офигенный ответ. – На волне иронии поднимаю руки и показываю ему «класс». – Ничего больше не говори, итак все слишком понятно.

Никита покачивает головой, отталкивается от капота руками и встает передо мной. Приходится поднять голову и смотреть на него снизу вверх, что немного неприятно. Мне тоже хочется встать, но я сдерживаюсь.

– Дядя Аркадий мне крестный, а еще лучший друг моего отца.

– Но ты живешь тут?

Кивает. Затем отрицательно качает головой. Похоже, он просто издевается надо мной и все.

– Ты уверен, что это рассказал мне всю историю целиком?

– Нет. Но ты всегда можешь воспользоваться своим правом на мою честность.

– Ах, вот оно что! – У меня от удивления рот открылся. – В таком случае, – я отталкиваюсь и встаю напротив него, – мне совсем не интересно. А свое право на честность я еще приберегу. Чую, с тобой оно мне понадобится. Если уж мы выяснили, что Аркадий тебе крестный – расскажи о своем крестном.

Конечно, Никита мне ничего не рассказывает. Улыбается, качает головой, затем садится в машину и жмет на сигнал. Я вздрагиваю, делаю шаг в сторону, и Ник со спокойной душой заезжает в открывающиеся автоматически ворота, оставляя меня с еще большей кучей вопросов. Вот уж страшная семейка воистину!