Текст книги "Любовь в прямом эфире (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Софья

Наше время

– Один оператор говорит другому: «Такую красивую женщину встретил. Не женщина, а мечта». А друг спрашивает: «Неужели такая красивая?» На что оператор задумывается и отвечает: «Ну-у-у смотря как свет выставишь», – Ринат искреннее смеется над шуткой, которую я слышала уже 10 лет назад. Это бородатый анекдот, который каждый уважающий себя опер рассказывает хотя бы раз в жизни.

– Прикольно. Да-а-а, что-то в этом есть, – улыбаюсь я и чтобы занять чем-то рот отправляю в него кусочек мяса.

На это свидание я особо не наряжалась. Надела строгое, но подчеркивающее фигуру голубое платье до колен, тонкую кожаную куртку и туфли-лодочки. Ринат сам заехал за мной и повез в новое пафосное место в район богачей, что в верхней части города. Недвижимость там стоит примерно как две мои почки. Хотя даже так может не хватить. Хотел произвести впечатление, но мне с ним откровенно скучно. Нет-нет, он хороший человек и очень старается, но меня к нему не тянет.

– Знаешь, когда ты к нам только пришла, я на тебя сразу запал.

– Ты же был женат, – чуть не давлюсь едой и тянусь к стакану с соком.

– Да мы уже так, жили как соседи. Чисто по привычке.

О-о-о, "Старые песни о главном" подъехали.

– Дай угадаю? Любовь прошла, завяли помидоры? – усмехаюсь я.

– Что-то типа того, – на полном серьезе говорит Ринат, не понимая, что это вообще-то был сарказм.

– Но мы остались друзьями, потому что это важно для нашего сына. Ему шесть. И ты не думай, я ни какой-нибудь воскресный папа. Я стараюсь активно участвовать в его жизни. Вот недавно подарил ему квадрокоптер. Вместе полетали над парком, поснимали. Это счастье, когда ты видишь, как счастлив твой ребенок, да?

– Да, наверное. Ты молодец, – стараюсь поддержать разговор. Я понимаю, о чем он говорит, потому что сама люблю детей: племянников, дочерей Айлин и сына Дианы. Для них я крутая тётя Соня, которая все разрешает, водит в кино и умеет играть в приставку.

Неудобную паузу между нами разрывает звонок мобильного Рината. Он смотрит на дисплей и хмурится.

– Жена звонит, – тут же осекся он, – бывшая. Извини.

– Да без проблем, – пожимаю плечами.

Мужчина тут же взял телефон и встревоженно спросил, что случилось.

– Чем отравился? Бургером? Все настолько плохо?

Ринат хмурится, заметно напрягается, сжимает переносицу пальцами.

– Хорошо, скинь название лекарства. Я сейчас приеду и привезу, – вздыхает он.

Меня накрывает дежа-вю. Я снова вижу Льва с задыхающейся дочерью на коленях и от этого мгновенный мороз пробегает по спине. И что самое странное – это ощущение никуда не уходит, а наоборот, прибавляется еще одно. Поворачиваюсь, окидываю взором зал ресторана, но ничего и никого подозрительного не нахожу. Кажется, пора принимать пустырник.

– Сонь, извини, пожалуйста. Сыну плохо, его рвет. И надо срочно привезти лекарства, – смотрит на меня трагичным взглядом.

– Без проблем, езжай, конечно. Там ты нужнее, – говорю искренне, а сама тихонько радуюсь, что наше свидание уже закончилось.

Он уже встал из-за стола и собрался уходить, как вдруг стукнул себя кулаком по лбу.

– Счет! Я совсем забыл про счет, – открывает бумажник, снова сводит густые брови. – Черт, налички нет. Давай я тебе переведу деньги. Я правда не знаю, на сколько мы посидели, – оправдывается он.

– Ринат, езжай, – успокаиваю его, отправишь по дороге. Я сейчас счет попрошу, сфоткаю его и тебе пришлю. Всего-то делов.

– Да? Правда? Спасибо тебе, Соня, – протянул, положив руку на сердце, – Тогда я поехал.

Ринат подхватывает куртку со стула и быстро идет в выходу. Я подаю знак официанту и терпеливо жду счет, разглядывая красивых людей. Место действительно шикарное, пафосное, как раз для золотой молодежи или жен нефтяников. Мы с девчонками предпочитаем что-то попроще. Где шашлычок под коньячок, хычины с брынзой и картошечка фри. Официант, наконец, приносит счет, и я быстро фотографирую его и отсылаю оператору. Терпеливо жду пять минут, но он даже не прочитал сообщение. Меня начинает это напрягать, потому что насчитали нам хорошо. Звоню ему, но в ответ только долгие гудки.

– Козел, – ругаясь себе под нос, нажимаю на иконку своего банка.

– Что простите? – спрашивает меня парень с POS-терминалом в руке.

– Это я не вам, извините, – мило улыбаюсь, подняв голову

– Как будете оплачивать: наличкой, картой, кьюаром? – интересуется официант.

– Давайте кьюаром, – обреченно вздыхаю я, прикинув, что на эти деньги могла бы два раза закупиться в супермаркете. И вроде ничего особенного здесь не заказали.

Выхожу на улицу и вызываю такси в приложении. “Удачное” свидание, ничего не скажешь. Что я там говорила бывшему: у меня большие планы на этот вечер? Самой смешно. На телефон приходит сообщение: ваша машина будет через пять минут, а это значит, у меня есть немного времени подышать свежим воздухом и собраться с мыслями. Кажется, будет дождь – мои 38-летние коленки это чувствуют. На улице никого нет, из открытых окон соседнего элитного клуба доносится музыка. На телефон приходит уведомление от банка: Ринат перевел деньги. Хмыкаю, думаю, что он еще не потерян для общества, но нам с ним точно не по пути.

– Такая красавица и одна? – слышу пьяный мужской голос сзади.

Убираю телефон в карман и не оборачиваясь, иду к тротуару, чтобы дождаться такси там.

– Куда собралась, крошка? – меня резко хватает за предплечье мужчина и прижимает спиной к груди. – Попалась.

– Работаешь? – передо мной возник еще один мужчина лет тридцати встал вплотную ко мне. Я оказалась зажата между ними.

– Отдыхаю! – огрызнулась и тут же пожалела, что не могу вовремя заткнуться или хотя бы начать кричать. Вот он тот самый страх, от которого я много лет убегала. Он сковывает по рукам и ногам, вяжет язык, туманит разум. – Отвяжитесь, мальчики. Идите к мамочкам по домам!

Пытаюсь вырваться из цепких лап мужчины, от которого несет перегаром. Посмотрела на второго и поняла – дело дрянь. У него зрачки расширены, я такие видела во время рейд по наркопритонам. Но эти не похожу на вонючих нариков, поймавших приход. Они другие: богатые мажоры, зажравшиеся уроды, считающие, что им все позволено. И я бы сейчас с удовольствием дала им в морду, но обездвижена. Пытаюсь вырваться, но мужик, пусть и пьяный, все равно сильнее.

– Побудешь нашей мамочкой? Мы с другом любим делиться телочками, – издевательски смеется. – Тащи ее к нам, – он хочет коснуться пальцами моего подбородка, но я плюю ему в лицо и попадаю прямо в глаз.

– Блядь, сука– он заносит ладонь, я от страха жмурюсь и уворачиваюсь, но вместо удара слышу другое.

– А-а-а-а, ебать, отпусти.

Распахиваю глаза и вижу, как обкуренного ударил в живот никто иной как Лев. Тот сложился пополам, а мой спаситель схватил его за шкирку и еще раз ударил. Наркоша упал на пол и схватившись за бок, начал кричать. А Лев присев рядом на корточки, вцепился ему в волосы, оттянул их назад и посмотрел в лицо.

– Гнида, блядь, решай какую руку тебе отрезать сначала? – хрипит мой спаситель.

В этот момент почувствовала, что хватка ослабла и воспользовавшись моментом, врезала второму мажору по носу. Услышала сначала хруст, затем дикий ор и трехэтажный мат. А еще почувствовала как печет ладонь – все-таки с возрастом драться стало сложнее, суставы уже не те. Схватила запястье пальцами второй руки и принялась растирать, наблюдая за тем, как моему второму обидчику Лев тоже что-то втирает за жизнь и при этом бьет точно по тем же местам. Думаю, что на сей “приятной” ноте надо валить, но не оставлять же здесь разъяренного Льва, в которого бес вселился.

Глава 18

– Лев! Лев! Остановись! – кричу и дергаю его за легкую куртку. Главное – самой не попасть под раздачу. – Остынь уже!

Мужчина вдруг останавливается и, тяжело дыша, несколько секунд вглядывается в мое лицо.

– Соня, – наконец, выдыхает он.

– Соня, Соня, – ворчу я. – Идем уже, пока ты их не прибил окончательно. Не люблю мокруху, – отшучиваюсь я, а саму все еще потряхивает.

– Как ты? Повредила? – подходит ко мне слишком близко и берет за ладонь, а я резко ее убираю, словно кипятком ошпарило.

– Не надо. Все нормально. Идем. Мое такси подъехало, – разворачиваюсь и решительно иду к машине, а Лев – за мной.

– Зачем такси? Я сам тебя отвезу, – не спрашивает, а командует.

– Спасибо, обойдемся только дракой, – бросаю ему через плечо. – И вообще, ты что следишь за мной?

– Нет, зачем? – нагло врет.

Подхожу к такси, открываю дверь и волей-неволей приходится посмотреть на Льва.

– Это ты мне скажи – зачем? У меня здесь было свидание и тут ты нарисовался.

– И как, хорошо прошло свидание? А где твой чернявый кавалер был, когда на тебя напали?

– А это не твое дело.

Шагает ко мне, хватает дверь и смотрит прямо в глаза.

– Я тебя отвезу. Мы спокойно поговорим.

– Мне это не нужно, – не отрываясь, гляжу на него.

– Мне нужно, – хмурится он.

Только хочу открыть рот, как дает о себе знать водитель такси.

– Уважаемые, у меня простой уже десять минут. Это сверху две тысячи. Вы либо сюда, либо туда.

– Сюда, – рявкаю я, сажусь в машину и захлопываю дверь. – Заблокируйте дверь.

Слышу характерный щелчок, автомобиль трогается с места, а Лев смотрит нам вслед.

Ругаю себя за все на свете: за это дурацкое свидание, за встречу со Львом, даже за ноющую ладонь. Прошу таксиста высадить меня прямо у подъезда от греха подальше. Хватит приключений на мою пятую точку.

Зайдя домой и включив свет, обнаруживаю в прихожей стража Галактики Иннокентия. Лежит, хвостом виляет, смотрит на меня снисходительно, как на челядь.

– Мя-я-яу-у-у-у, – здоровается он, а мне в этом тоне слышится лишь издевка, мол “Что-то ты рано вернулась”.

– Не мяукай! Мать пришла на нервах. И если ты, паразит, что-то натворил, то пеняй на себя.

– Ф-ф-ф-фр, – услышала в ответ.

Прошла в комнату – порядок. Неужели мой обнаглевший кот стал следовать заветам хозяйки? Переодеваюсь в домашние брюки и футболку, собираю волосы в пучок на голове и иду ванную. А там…глаза б мои этого не видели.

– Кеша, твою мать! – ору на всю квартиру и достаю из ванной бутылку с вытекшим шампунем. Не то чтобы он дорогой, но я только недавно забрала его с “Вайлдбериз”. Иннокентий тут же подрывается и как заправский Человек Паук взбирается на шкаф.

– Ну-ка чеши сюда, паскудник! Плакали твои колокольчики. Завтра куплю садовые ножницы и отрежу тебе все нахрен!

– Мя-я-я-яу-у-у! – воет котяра, намекая на то, что не дастся, особенно без анестезии.

Наш домашний скандал прерывает звонок в дверь. На часах девять вечера и я думаю, ладно, еще почти детское время. Смотрю в глазок и вижу…

– Господи, опять ты! – из груди вырывается стон.

– Нет, это Лев, – шутит он, а я припадаю лбом к прохладному металлу.

– Что на этот раз?

– Просто поговорить. Трубку ты все равно не возьмешь. А мне надо тебе многое сказать, – между нами словно не только дверь, но и огромная пропасть. Мы так близко, но так далеко.

– А если я не хочу слушать?

– А если я очень попрошу?

– Нет. Это бессмысленно. И я тебя не пущу.

– Тогда я сяду под твоей дверью и буду сидеть, пока ты не впустишь.

– Ну и сиди. Смотри, яйца не отморозь, – соглашаюсь я и ухожу.

В его угрозу не верю. Постоит-постоит и уйдет. Возвращаюсь в ванную, убираю последствия хаоса, а затем умываюсь. На консоли в прихожей пищит телефон, а я еще не вытерла лицо. Обычно в районе десяти мы говорим с мамой, поэтому я даже не смотрю на дисплей и, вытирая лицо полотенцем, сразу отвечаю на вызов.

– Да, мам?

– Нет, это Лев.

– И? – кусаю губы, чтобы не засмеяться. Это уже какая-то трагикомедия.

– Я сижу под твоей дверью.

А я просчиталась. Он все-таки очень настойчивый и я невольно вспоминаю начало наших отношений, когда он научил меня не бояться прикосновений.

– И как сидится?

– Честно? – хмыкнул он. – Не очень. Пусти, пожалуйста, в туалет.

– Да, Захаров, это раньше тебе было 35. А теперь ты старый Лев и простатит неожиданно вошел в чат, – злорадствую я.

– Я серьезно. Очень надо, – сдержанно сказал он, а я вдруг представила себя брутального, красивого Леву, пытающегося бороться с матушкой-природой. – Иначе я сейчас нарисую сердце на твоей площадке струей.

Знаю, что брешет, но отчего-то так жалко его стало. Немного помедлив, решаю все же впустить его в квартиру. Открываю дверь и вижу Льва, сидящего на верхней ступеньке. Он поднимает голову и улыбается мне.

– Отольешь и уйдешь, – говорю я строго.

– Конечно, – кивает он.

Пропускаю бывшего в квартиру, где он уже был 8 лет назад и прекрасно помнит, где у меня туалет. Почуяв запах мужика, из зала выползает Иннокентий и несколько долгих секунд безмолвно гипнотизирует меня своими зелеными глазами.

– Что? – спрашиваю у Кеши.

– Мяу – у-у-у! – недовольно мяукает: “На кой ляд ты впустила домой этого двуногого?”

– Сама не знаю, – развожу руками и понимаю, что по мне плачет дурка, потому что я разговариваю с котом.

Дверь в туалет открывается и стоит Льву оттуда выйти, как Иннокентий поворачивает голову и громко шипит на него. Мужчина делает шаг навстречу, но Кеша встает в позу крадущегося тигра и преграждает ему путь.

– Кеша, успокойся, – прошу я кота, но он еще шире раскрывает рот.

– Он нормальный вообще? – хмурится Лев.

– Он такой же нормальный, как ты ненормальный, – дерзко отвечаю я и складываю руки на груди. – И знаешь что? Путь к моему сердцу лежит теперь через Кешу.

– Всегда любил твое чувство юмора, – вновь он улыбается одним уголком рта – так соблазнительно, аж бесит.

– Это не шутка, – стоит мне это сказать, как мы втроем оказываемся в кромешной тьме. – Что случилось? Свет отключили?

– Может, пробки выбило? Помнишь, раньше у тебя тоже так было? – шепчет Лев, приближаясь ко мне.

У меня в голове короткое замыкание, потому что расстояние между нами сокращается и вот я уже слышу его дыхание и запах. В темноте все в сотни раз острее и чувства обостряются. И вот я уже чувствую, как он дотрагивается ладонью до щеки. Я как голодная кошка готова потереться о нее и замурлыкать, но все же держусь.

– Такая нежная и шелковистая, – в тишине и кромешной тьме его голос вызывает трепет в груди.

– Лев, лапу-то убери. Ты облегчился? Можешь идти.

– А хочешь я щиток проверю? – шепчет с энтузиазмом.

– Ну давай, – соглашаюсь после недолгой паузы.

– Ключ от щитка только нужен.

Включаю фонарик на смартфоне и роюсь в тумбочке в поисках ключей. В это время Лев выходит на площадку и своим фонарем осматривает щиток.

– Во всем подъезде нет света, похоже. Но давай все равно посмотрю.

– Вот ключи, – передаю ему находку.

В эту самую минуту дверь соседней квартиры открывается и из нее выплывает Эльвира Вениаминовна в своем дорогом шелковом халате в пол и тюрбане на голове. У нее по старинке в руке подсвечник.

– Соня, а что у нас происходит? Где свет? Моя Жозефина так испугалась, что забилась в угол.

Мой Кеша тоже из серии “я не трус, но я боюсь”. Малейший кипиш и он прячется под кроватью.

– Пока не знаю. Пытаемся разобраться.

Эля с интересом взирает на Льва в тонком пуловере. Он бесспорно хорошо, красив, мускулист и подтянут. Вениаминовна в свои 70 и то готова растечься лужицей у его ног.

– Ну что там молодой человек? – спрашивает, наконец, Эльвира.

– Вот видишь, Софа, это для тебя я – старик, а для других – молодой человек.

– Не обольщайся, Левушка, – советую, прислонившись к косяку. – Эльвира Вениаминовна у нас почетная бабушка всея подъезда. Для нее мы все молодые люди. Особенно мужчины.

– Соня, разве тебя не научили, что говорить о возрасте женщины – мовЭтОн? – вскинув подбородок, пожурила меня старушенция.

– Поразительно, Эльвира Вениаминовна, как в вашем лексиконе уживаются такие слова как “блядун” и “мовЭтОн”? – дразню ее я.

Но соседка не успевает ничего возразить, потому что Лев ее опережает.

– С пробками все в порядке.

И только сейчас до меня доходит, что надо посмотреть, что пишут в домовом чате. Лезу в телефон и сообщаю бабе Эле и Льву:

– В четырех домах отключили электричество. Авария.

– Ах, это похоже, надолго, – ворчит соседка и скрывается в своей квартире.

– Ну что, Лев Николаевич, спасибо за помощь. К счастью, обошлось, – я хочу закрыть дверь, но мой бывший ставит в проем ногу.

– Подожди. Я что даже чашки чая не заслужил? – улыбается он.

– За что? Ты же ничего не сделал, – удивляюсь я.

– Как ничего? Я спас тебя от наркоманов. Я проверил ваш щиток. Пробки в порядке, замыкание вам не грозит, – в свете фонарика его усмешка кажется дьявольской. – И у тебя моя куртка осталась.

Прищуриваюсь, прокручиваю в голове возможные последствия, а он вдруг говорит:

– Обещаю, приставать не буду. Сонь, ты же восточная девушка. У вас же принято предлагать гостю чай.

– А если я тебе туда мышьяка насыплю? – язвлю я.

– Я выпью с удовольствием.

– Хорошо, – решаю, что в принципе на чашку чая он сегодня действительно заработал. – Только руки держи при себе.

– Конечно.

Пока Лев разувается и снова моет руки, я ставлю чайник и достав из шкафчика свечи, зажигаю их на столе. Телефон скоро сядет и батарею нужно беречь, ведь неизвестно, когда я смогу его зарядить.

– У нас романтический ужин? – Лев стоит в дверях и в золотистом отблеске свечей похож на видение из прошлого. Я замираю и чуть не роняю чашку, потому что вижу Льва таким, каким полюбила. Ему тогда было 35, мне 30. Как же много воды утекло с тех пор.

– Сонь? – его низкий красивый голос возвращает меня в реальность и я отворачиваюсь к плите, чтобы не казаться растерянной.

– Это всего лишь чай. Садись! – командую я.

Разливаю напиток по кружкам и ставлю одну перед Львом, другую на своей стороне.

На улице зарядил сильный дождь. Косые капли настырно барабанят и по карнизу, и сейчас хочется накрыться с головой одеялом, закрыть глаза и слушать этот магически шум. На небольшой кухне царит полумрак. Две толстые ароматические свечи горят на столе, дымятся две кружки с горячим чаем, а мамино абрикосовое варенье в розетке светится янтарем. Обнимаю керамическую чашку ладонями и от тепла становится хорошо и уютно. Слегка дую на горячий напиток, а, подняв глаза, натыкаюсь на две голубые ледышки.

– Мне надо тебе многое рассказать, – просит Лев. – И, пожалуйста, выслушай.

Глава 19

Лев

8 лет назад

– Что это? – спросил он, глядя на лист А4 и квадратный черно-белый снимок, который Ника положила на стол.

– Это наш ребенок. 12 недель. Поздравляю, ты будешь папочкой во второй раз, – улыбаясь сообщила она.

Лев схватил выписку, пробежался по ней и бросил и поднял разъяренный взгляд на пока еще жену.

– Мы же не спали. Как ты можешь быть на третьем месяце? Мы с тобой уже почти полгода спим в разных комнатах и два месяца не живем вместе, – процедил он сквозь зубы.

– Не помнишь? – блеснула она серыми глазами.. – А знаешь, это обидно, когда муж даже не помнит как трахал жену. А я тебе напомню. Крупный договор с тем большим бизнес-центром. Как же он назывался? Ну тот, который напротив “Есентая” (элитный ТЦ в Алматы) построили? Ты заключил сделку с владельцем, а ночью пришел пьяный в стельку. Праздновал с ребятами.

– Я не помню, – Лев пытался найти в омуте памяти тот эпизод, но как назло он действительно не помнил, как в ту ночь оказался дома. Проснулся на следующее утро раздетым в кровати, голова трещала, во рту пересохло, жуткое похмелье мучило. Ника еще тогда ехидно посмеивалась: мол, не умеешь пить – не пей.

Проблем с алкоголем у Льва не было, потому что он знал меру. Но в тот день отпустил себя. Сказались несколько факторов: крупный заказ, эйфория от победы, проблемы дома.

– Зато я помню, – усмехнулась жена.

– Интересная ты женщина, Вероника, – склонив голову на бок сказал он, – после Алисы ты больше не хотела детей, поставил спираль, страдала мигренью. Что сейчас изменилось?

– Я по-прежнему их не хочу, но так случилось, – пожала она плечами. – Я убрала спираль несколько месяцев назад. У меня нестабильный цикл, поэтому о беременности я узнала только на 12 неделе. Для меня это такой же шок, как для тебя, милый, – последнее слово она выделила интонационно, но Льву это резало слух. – И ты же понимаешь. что ни один суд нас не разведет, потому что я беременна?

Только сейчас Лев понял, к чему она клонит. Они буравили друг друга взглядами несколько долгих, муторных секунд. Несколько часов назад, собираясь на встречу с Никой, он думал, что они поставят все точки над “i” перед финальным слушанием. Она оставил жене и дочери трехкомнатную квартиру и машину, согласился на все ее условия по алиментам. Взамен получил совместную опеку над Алисой. Две подписи в документе о разводе – и он был бы свободен, чтобы начать новую жизнь рядом с Софьей.

– Ника, ты же можешь дать свое согласие на развод.

Она вдруг резко соскочила и в гневе выкрикнула:

– Ты что, хочешь бросить беременную жену?! Беременную твоим ребенком! Хоть ты и не помнишь, как мне его сделал, – верещала она.

Перемена в ней была разительной. За одно мгновение из спокойной женщины она превратилась в фурию. И так было уже в не в первый год.

– Успокойся и сядь! – ледяным тоном потребовал Лев.

– Не затыкай мне рот, Захаров. Я прекрасно знаю, почему ты хочешь быстрее развестись! Я видела тебя с девкой. Обнимались, целовались прямо на людях. Что за шлюху ты себе нашел?

Лев встал из-за стола, вмиг оказался рядом с женой и схватил ее за локоть.

– Еще одно слово, Ника, и я за себя не отвечаю. Не смей ни говорить о ней, и подходить к ней. Ясно?

– О-о-о, – прохрипела она, пытаясь вырваться, – хорошая, значит, шлюха, раз ты так о ней печешься. Что так хорошо дает?

Лев еле удержался от большой ошибки. Вместе этого он сильно сжал пальцы на ее коже и лицо Ники скривилось.

– Я предупредил тебя, Ника. Я добрый, потому что ты – мать Алисы. Но могу быть и злым. Не лезь к моей женщине! Поняла?

– Как мы заговорили! К “моей” женщине”! – передразнила почти бывшая жена. – Еще скажи, что любишь ее.

– Люблю, – сразу же ответил Лев. – Я люблю ее. Ты права. Но я никогда не изменял тебе, пока мы были женаты. И ты это прекрасно знаешь, хоть обвиняла меня в обратном.

– Сволочь! Какая же ты сволочь, Захаров. Я тоже тебя любила! Я столько лет на тебя угробила! Ты даже спасибо мне не сказала за все, что я для тебя делала, пока ты строил бизнес. Ты урод! Ненавижу тебя! Ненавижу! – Ника снова начала биться в истерике и Льву пришлось снова вести ее в ванную и умыть холодной водой. Благо, Алиса была в школе. Через несколько минут ее поведение резко изменилось и она бросилась мужу на шею, тараторя:

– Прости. Прости меня. Ты же знаешь, как я тебя люблю? Я всегда тебя любила. Давай попробуем заново? Этот ребенок послан нам Богом. Он – наш второй шанс.

– Нет, Ника. Нет у наших отношений второго шанса. Мы жили с тобой только ради Алисы. Может, хватит мучить друг друга?

– Так да? Так? А знаешь, я просто назло не дам тебе развод.

Но Лев уже не слушал ее. Он ушел, громко хлопнув дверью.

С Вероникой они познакомились на даче у друзей. Она была подругой девушки его лучшего друга. В то время, одиннадцать лет назад, у нее были длинные черные волосы, выразительные серые глаза, открытый взгляд и веселый нрав. Она первая к нему подсела и завела разговор и оказалось, у них много общих тем для разговора. Не знал ведь Лев, что она заранее и очень хорошо подготовилась, потому что увидела Льва на фото рядом с парнем подруги и сразу влюбилась. Операция “Знакомство” прошла успешно, но нужно было закрепить результат и вечером она сама позвала его в кино на неделе. Льву Вероника понравилась, поэтому он подумал: почему бы и нет? А через несколько месяцев Ника принесла ему в клювике тест на беременность и они быстро поженились.

Семейная жизнь была вполне хороша, ведь Вероника очень старалась и, глядя на нее, Лев тоже подстраивался и делал все для семьи. А когда родилась Алиса, то весь его мир стал вращаться вокруг нее. Она подобно солнечному свету озарила его жизнь. И все говорили, что Лисенок – папина копия. Через несколько лет у девочки случился первый приступ астмы, который страшно напугал и Льва, и Нику. И все закрутилось: походы по врачам, подбор правильного лечения и препарата. Но одновременно с этим супруги начали отдаляться друг от друга. Ника все чаще была не в настроение, цеплялась к мужу. обвиняя в изменах, которых не было, недостатке внимания, черствости. Лев тоже подливал масло в огонь, отвечая, что целый день работает, устает и не хочет слушать истерики дома.

Много позже Лев анализировал прошлое и понял, что между ними уже давно не было ни любви, ни страсти. Симпатия, привязанность чувство долга, уважение, благодарность за дочь – вот, что он все эти годы испытывал.

У обоих накопилась усталость, обиды, претензии и разочарование. Отношения, в том числе и сексуальные, сошли на нет. А вот Никины истерики только участились. В какой-то момент Лев сказал, что больше так не может и съехал на квартиру. После долгих переговоров оба решили развестись.

И на следующий день после подачи заявления он встретил Софью у горящего дома. И все внутри перевернулось от ее прикосновения, улыбки, голоса, запаха. С каждой встречей, он все больше влюблялся в нее, отмечая про себя, что его впервые кроет так, что страшно. Страшно потерять эту удивительную, красивую, добрую, девушку с чудинкой. А затем Соня доверилась ему и он понял, что стал для нее первым. Лев наивно полагал, что к декабрю уже разведется и тогда сможет перевести их отношения на новый уровень. Ведь как он думал, они с Никой уже практически в разводе. Но новость о беременности жены все перечеркнула.

Ника отказалась разводиться. Более того, суд был полностью на стороне матери, а это значило, что повторный процесс можно начать только, когда ребенку исполнится год.

Лев метался словно дикий зверь в запертой клетке. Искал выход и не находил. Хотел признаться во всем Софье, но проявил слабость. Боялся, что не простит, не примет, возненавидит, бросит. И даже не станет слушать. Так и случилось.

На сторону Ники встала даже мама Льва, которая твердила, что семью надо спасти ради детей. А любовницу гнать поганой метлой. Ника успела нажаловаться свекрови и та теперь считала Соню разлучницей. А вот сестра Юлия поддержала брата и считала, что жить с нелюбимым человеком не стоит даже из-за малышей. Судья же ожидаемо супругов не развел.

Потеряв Соню, Лев полностью ушел в работу. Но в его сердце и голове она все еще была полноправной хозяйкой. Лев приезжал к ее дому, сидел несколько минут и ждал, пока выйдет. Были еще две попытки поговорить с ней, но она быстро запрыгивала в такси и уезжала. А потом и вовсе переехала в Астану. Он попросил коллег “вести” ее, и получал еженедельные отчеты. Через полгода пришли снимки, где улыбающаяся Соня принимает цветы от мужчины. И это был первый раз, когда он решил дать ей возможность начать новую жизнь и быть счастливой. Наблюдение за Софьей Лев тогда снял. Но и после этого ему было физически больно без нее. О двух месяцах счастья с любимой женщиной остались только воспоминания и фотографии в "облаке" телефона.

Уже после расставания и побега Софьи в другой город, его дочь неожиданно спросила:

– Папа, а та женщина, из-за которой плакала мама, все еще приходит к тебе?

Он поначалу не знал, что ответить. Но потом погладил ее по голове и сказал:

– Нет.

– Это хорошо, – улыбнулась девочка. – Потому что если бы она приходила, я бы тебя никогда не простила. Эта тетя – плохая. Из-за нее мама кричала и плакала. Из-за нее я не могла дышать.

– Нет, Лисенок, это не правда, – нахмурившись проговорил Лев. – Во всем, что происходит, виноваты только мы с мамой. И я в большей степени.

В семью он так и не вернулся. Де юре Ника все еще была его женой, де факто они стали чужими людьми, и все, что их объединяло – дети. После рождения Матвея он старался приезжать каждый день и помогал с сыном, которого полюбил не меньше дочери. Ребенок ведь не виноват в том, что натворили его родители. А когда ему исполнилось шесть месяцев, случилась трагедия.

В то время у него резались зубки, и по ночам он постоянно просыпался, хныкал или кричал. Ника была измотана. Днем она решила выпить кофе, пока Матюша спал. Но как только села за стол, сын проснулся. Взяв ребенка на руки, она подошла к столешнице, подняла кружку и в этот самый момент Матвей резко дернулся. Все содержимое вылилось на малыша. Он стал истошно орать и плакать без остановки. Ника с ужасом смотрела, как он краснеет и через несколько секунд некоторые участки кожи покрылись волдырями. Она вызвала скорую и тут же позвонила Льву.

Матвея увезли в детскую больницу, где после обработки ожогов перевели в реанимацию. Родителей туда не пустили, вся информация – строго по телефону. У самой Ники случилась истерика, в больницу приехала полиция, чтобы выяснить подробности инцидента, и уже самому Льву пришлось объяснять, что никакого злого умысла не было. Это просто несчастный случай.

На следующий день Матвея подняли в палату. У него были перебинтованы ручка, ножка и живот. Ежедневные перевязки давались тяжело, особенно Веронике. За дверью перевязочной она плакала, слыша крики своего мальчика. Ей самой нужна была психологическая помощь, потому что она уже не могла справиться ни со своими эмоциям, ни с чувством вины.

Через год после этих событий и поддержания отношений ради детей, и Лев, и Вероника поняли, что пришло время окончательно поставить точку в их браке, в котором они оба задыхались. Ни один из них за последние два года не был счастлив.

Наше время

Софья слушала его внимательно и ни разу не перебила. Он, конечно, не стал пересказывать ей диалог с женой и дочерью. Но был максимально честен, и сейчас ему казалось, что огромный камень упал с души. Соня задумчиво смотрела в окно, за которым дождь лил стеной. Не поворачивая голову, она тихо спросила:

– Как твой сын сейчас?

– Хорошо. Небольшой шрам от ожога на руке.

– Сколько ему? Семь?

– Да.

– Столько бы было и моему малышу.

Она, наконец, посмотрела на него и в ее глазах отражались не только горящие свечи. В них были боль и разочарование, страх и сомнения.

– Знаю. И по-прежнему знаю, что виноват в этом.

– Так было угодно Богу. Пусть я и агностик. Но эта мысль меня успокаивает. И сейчас я в этом никого не виню. Даже себя.