Текст книги "Любовь в прямом эфире (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

– Что тебе надо? – спрашиваю Льва через дверь.

– Поговорить, – отвечает он уверенно. – Много вопросов накопилось.

– К кому? Ко мне? – усмехаюсь я. – Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы задавать вопросы? И вообще, я уже собиралась ложиться спать. И я, – прикусываю до боли щеку, – не одна вообще-то.

Ну правда же, не одна. А Кеша Льва не знает, поэтому начнет шипеть, гадить, может, даже поцарапает. Он у меня жуткий собственник, хоть и самец-молодец.

Недолгую тишину разрушает громкий стук в дверь.

– Соня, открывай, или я тут такой шум подниму, что соседи выбегут.

– Это угроза? – огрызаюсь я.

– Это предупреждение, – рычит Лев. – Поговорим и я уйду.

Если Льву взбредет что-то в голову, он ведь так и сделает. А моя соседка по площадке – та самая Эльвира Вениаминовна – та еще ведьма. Чуть что не по нраву, сразу полицию вызывает. Весь подъезд уже против себя настроила.

Обреченно вздохнув, поворачиваю замок, открываю дверь и тут же натыкаюсь на взбешенный взгляд Левы. Быстро скольжу взором по еле заметным морщинам в уголках глаз, его тонким, как нить губам (значит, злой), мощной шее и кадыку, широким плечами и вздымающейся груди. Столько лет прошло, а он все также хорош. А я все также его ненавижу.

– Ну? Чё надо?

Делает шаг навстречу, оказывается непозволительно близко и я чуть задираю голову.

– Ты правда не одна? – подозрительно щурится.

– Правда. Я теперь живу не одна.

– Оператора все-таки домой привела? – цедит сквозь зубы.

– А если и так, то что? Какое тебе дело, кого я вожу домой? Ты же тоже не монах, как я вижу. Не рукоблудствуешь.

– Софья, – ноздри у зверя раздуваются от гнева.

– Что Софья? Или ты думал, я тебе восемь лет буду верность хранить? Так вот открою тебе тайну, Лев Николаевич. Ты не единственный мужчина на Земле.

Внезапно в спальне что-то громко падает. Слышны возня, шуршание и недовольный вопль питомца.

– Кто у тебя там? – Лев показывает рукой на дверь.

– Там Иннокентий, – спокойно отвечаю я.

– Какой еще Иннокентий? – переспрашивает на ходу, потому как уже летит в мою комнату. Помнит, оказывается, где у меня спальня.

– Смоктуновский, блин. Ты куда?

Но уже поздно! Лев открывает дверь и мы вдвоем застываем, глядя на бедлам, который устроил Кеша. Хвостатый умудрился опрокинуть стул, цветочный горшок с подоконника и где-то раздобыл старый капюшон, отороченный мехом. Вот его-то он и дерет прямо на моей двуспальной кровати.

– Кеша, паразит! – первая прихожу в себя и ору на ребенка. – Фу.

Кот прекращает безобразничать, поднимает голову и впивается заинтересованными глазенками в пришельца, то есть в Льва.

– Ты завела кота? – чуть покосившись, спрашивает мужчина.

– А что не видно?

И тут Иннокентий громким шипением показывает, кто в доме хозяин. В него точно дьявол вселился, потому что он никогда так не реагировал на мужчин в моей квартире. А бывали у меня только папа и братья. Но Лев ему явно не понравился, потому что Кеша продолжает рычать, обнажив острые клыки.

– Так, остынь уже, Отелло, – обращаюсь к Коту и выталкиваю Льва за дверь.

– Неожиданно. Но камень с души упал, – мне показалось, или довольная ухмылка озарила его лицо?

– А чего ты радуешься? – вскидываю подбородок. – Мужиков у меня в квартире искать не надо. Я не твоя жена. Иди-ка к своей благоверной. А то она у тебя такая ревнивая.

Шагаю к входной двери, чтобы открыть ее и выпроводить непрошеного гостя, но он заявляет мне вслед:

– Я развелся.

Встаю, как вкопанная. Не оборачиваясь и не дыша.

– Я это уже однажды слышала, – тихо произношу.

– На этот раз окончательно, – уверенно говорит Лева. – Официально.

Минуты безмолвия заполняют пустоту между нами. Он медленно приближается ко мне и я чувствую, как между нами уже искрит. Но я не могу снова поддастся искушению и подпустить этого мужчину близко. Только не сейчас…

– Как давно? – острый ком режет горло изнутри, но я все равно спрашиваю через силу.

– Шесть лет назад.

Опускаю голову на грудь и тихо смеюсь.

– Шесть лет? – оборачиваюсь и одариваю его злой ухмылкой. – Шесть долбанных лет? И ты приперся сейчас, и только потому что мы случайно встретились?

– Я думал ты замужем, Соня, – неожиданно для себя слышу в его признании нотки боли и разочарования. – Шесть лет назад я хотел вернуть тебя. Приехал сюда, но понял, что опоздал.

Мы стоим так близко к друг другу, что мне не хватает кислорода. Я задыхаюсь.

– Я видел тебя с мужчиной и маленьким ребенком в твоем дворе. Подумал, что это муж и сын. Мальчик был очень похож на тебя. А еще он назвал тебя мамой.

Вглядываюсь в его уставшие ледяные глаза и до меня доходит, что он говорит правду. Этот эпизод действительно был в моей жизни. Маленький, короткий, незначительный.

– Господи! – закрываю лицо ладонями. – Это Лешин сын.

– Кто такой Леша?

– Брат мой троюродный, – сиплю я.

– Сколько их у тебя? – ошарашено спрашивает Лев. – Пол Казахстана?

– Леша из Караганды. Он внук бабушкиной сестры. Они с сыном жили тогда месяц у меня, потому что его жена была в Алматы на лечении. А я помогала ему с Илюшей. Он постоянно говорил “мама”, потому что скучал по Насте, своей настоящей маме. Значит, ты видел нас вместе…

– И сделал неправильные выводы. Я дурак, – вздрагиваю от его глухого рыка. Лев запускает ладонь в волосы и ерошит их. – Надо было все перепроверить.

– Это бы ничего не изменило, – произношу отрешенно. – Я все тебе сказала еще тогда.

Я вру. Безбожно вру, потому что я ждала, что он придет. Тогда я сбежала в Астану, чтобы забыть о нем. Но вернувшись в родной город, где все напоминало о Льве, я искала его в толпе и, видя знакомый силуэт, дрожала от волнения. А потом отпустило. Я просто поняла, что он больше не придет.

Я стою, прислонившись к стене, и плачу, хотя не хотела, чтобы он видел мою слабость. Лев молча подходит ко мне, осторожно протягивает руку и сначала почти невесомо касается волос, а затем уверенно гладит мое лицо ладонью. Только ему восемь лет назад я позволила к себе прикоснуться. Он сломал все мои барьеры, перерезал колючую проволоку и научил не бояться.

– Пожалуйста, уйди! Мы все уже выяснили.

– Я тебя все равно верну.

– Нет, я не хочу. – мотаю головой, глотая слезы. – Нельзя дважды войти в одну реку.

– А я попробую, – шепчет, прижимаясь лбом к моему лбу.

– А я не позволю.

– Я люблю тебя, – признается он. – Всегда любил.

– Так не бывает, – закрываю глаза и рвано дышу. – Восемь лет прошло. Мы изменились. И я тебя уже не люблю.

Он не отвечает, а без спроса и жадно впивается в мои губы, целует смело и нежно одновременно, словно его мучает жажда и только я могу ее утолить. А я…Я уже сто лет живу в одиночестве, но помню вкус его поцелуев.

– Молодые люди! А что здесь происходит? – скрипучий голос Эльвиры Вениаминовны возвращает меня в реальность и я мигом отталкиваю Льва от себя. Соседка стоит на пороге моей квартиры в длинном шелковом халате и тюрбане в тон. На руках у нее лежит Жозефин, которая лишь презрительно фыркает. – Соня, у тебя дверь не заперта и у тебя в комнате так шумно!

– Извините, – Лев выражает яростное недовольство, что нас прервали и соседка чувствует его враждебность.

– Я ведь могу и полицию вызвать, Соня. За шум после десяти.

– Мы больше так не будем, Эльвира Вениаминовна, – приторно-сладко выдавливаю я. – Вы можете идти.

Старушенция окидывает меня пренебрежительным взглядом и направляясь в выходу, говорит:

– Какой кот, такая и хозяйка!

Я мгновенно закипаю от этой реплики и за секунду оказываюсь прямо рядом с ней, беру за локоток и выпроваживаю в подъезд.

– Вы как всегда зрите в корень, Эльвира Вениаминовна! – ядовито начинаю. – Может, вы тогда стерилизуете свою киску, чтобы она не текла и не давала всем подряд?

Женщина в изумлении смотрит на меня и только открывает рот, как я тут же захлопываю дверь перед ее носом. Отдышавшись, поднимаю голову и исподлобья гляжу на Льва.

– Тебе тоже пора, – выдавливаю я.

Он ничего не говорит, но идет ко мне.

– Я сделаю так, что ты меня простишь, – угрожает на прощание.

– Не надейся! – снова распахиваю многострадальную дверь. – На выход!

Лев уходит, а я запираюсь на все замки и на ватных ногах иду в спальню. Кеша переключился с капюшона на горшок, но убирать весь этот беспорядок у меня просто нет сил. Сворачиваюсь на кровати котенком и только сейчас, в конце этого сложного дня позволяю себе плакать громко, кричать и стучать по подушке. Кешка понимает, что я окончательно слетела с катушек, запрыгивает ко мне и принимается слизывать слезы с покрасневшего лица. Он поднимает свою лапку и опускает ее на мою ладонь.

– Мя-у, Мя-у, – жалобно мурлычет, утешает и будто говорит: “Мать, ну не раскисай. Зачем тебе этот двуногий, когда есть я?”

Эх, Кеша! Если бы ты знал, как я любила его. К четвертому свиданию я была без ума от Льва, хотя все еще не позволяла к себе прикасаться. Он терпеливо ждал, а потом решил действовать.

Глава 10

Софья

8 лет назад

Это случилось в конце четвертого свидания. Мы как обычно сидели в его машине и прощались. Обычно я всегда выскакивала первая и шла к себе. Мне казалось, так я смогу избежать пресловутого “поцелуя в щеку” на ступеньках подъезда, которым обычно такие дела заканчиваются. Был у меня опыт пару раз и тот закончился плачевно. Поэтому я заслужила звание “Мисс первое свидание”, потому что дальше максимум второго ничего не двигалось. Как сказал Вадик, я их просто пугаю.

А Лев не из пугливых. Он будто все про меня понял и поэтому не спешил, не напирал и не нервничал из-за моих причуд. И только с ним я впервые почувствовала себя в безопасности. А может, все потому что я просто в него влюбилась.

– Спасибо за еще один прекрасный вечер, – искренне поблагодарила и потянулась к ручке.

– Подожди, – остановил меня Лев, вышел из машины, обошел ее и, открыв мою дверь, протянул мне руку.

Я недоуменно перевела взгляд с раскрытой ладони на самого Льва. Он знал, что делает и его уверенность моментально передалась мне.

– Не переживай. Это всего лишь рука, – улыбнулся мужчина.

Помедлив, я глубоко вздохнула и вложила свою ладонь в его. Она была твердая и сильная, но сжимала нежно и бережно.

Только сейчас, в тридцать лет, я испытала радость и трепет от мужского прикосновения. Это был не фейерверк, не искры и не электрический разряд, о котором пишут в романах. Тепло его руки передалось и мне, проникло под кожу, разбежалось по венам. Холодное сердце, покрытое ледяной коркой, много лет провело в зимней спячке. Оно долго сопротивлялось, но дождалось оттепели. И вот лед раскололся, обнажив орган, который, оказывается, умеет любить. Но признаться в этом даже самой себе было страшно.

На следующий день Лев приехал за мной на работу. Похолодало. На мне было короткое пальто, беретка, шарф, синие джинсы и ботинки на высоком каблуке. Распущенные волосы волнами падали на плечи. Я хорошо подготовилась, нарядилась и накрасилась, ведь мне хотелось быть красивой для него. В его глазах плескалось восхищение, которое вмиг подняло мою самооценку

Он повторил свой трюк с ладонью и на этот раз страх отступил быстро. А чтобы закрепить результат Лев не отпускал меня даже за рулем. Одной рукой он вел машину, другой держал меня, переплетая наши пальцы. Я разглядывала тыльную сторону его ладони и в какой-то момент мне остро захотелось прикоснуться к выпуклым венам. Сначала я помедлила и просто разглядывала их, а затем дотронулась и погладила пальцами. Лев скользнул по мне удивленным взглядом и интуиция мне подсказала, что моя внезапная ласка его тронула.

С ним было всегда интересно, поскольку Лев много читал, повидал мир и наши взгляды на жизнь совпадали. Да и разница в возрасте была небольшой – всего пять лет. Почти как у меня со сводными братьями.

Я полюбила его за ум, тактичность, ощущение защищенности, которое он дарил. А еще за запах, что кружил голову. Им был наполнен весь салон его белого джипа, где мы впервые поцеловались.

Меня целовали только раз, и это самое страшное воспоминание в моей жизни. Но об этом знал только узкий круг самых близких людей. Эту темную сторону своей жизни я не собиралась рассказывать Льву. Я хотела остаться для него хорошей и чистой.

И снова свидание до полуночи. И машина, припаркованная под фонарем. И мы с ним сидим, держась за руки. Я понимала что у взрослого тридцатипятилетнего мужчины есть свои потребности, а я жуткий тормоз. И ведь он возился со мной? Почему?

– Что завтра делаешь? – поинтересовался Лев.

– Завтра выходной. С подругами встречаюсь.

– Про меня уже рассказала? – уголок его рта чуть дрогнул.

– В общих чертах, – пошутила я.

– Это радует, – кивает он и совершенно неожиданно подносит мою руку к своим губам и целует ее. Сердцу становится тесно, оно увеличивается с каждым биением и давит на ребра. На лбу выступают капельки пота, а низ живота начинает непривычно покалывать. Это новое ощущение мне неожиданно нравится.

– Лева, – шепчу я неуверенно.

– Соня, – отвечает он тоже шепотом, словно зная наперед, о чем, я хочу попросить.

– Поцелуй меня, пожалуйста.

– Хорошо, – он наклоняется ко мне и бережно кладет ладонь на мою шею и ведет вверх, фиксируя затылок. – Не бойся.

– Я не боюсь, – выдыхаю в миллиметре от его губ и закрываю глаза.

Первый раз – осторожный, неспешный, щемящий, медовый. Поцелуй, которого стоило ждать столько лет! Когда Лев понял, что я не дышу, он слегка оттянул мою нижнюю губу, чуть отстранился и спросил:

– Ну как?

Как? Как будто у меня за спиной выросли крылья и я вот-вот взлечу. Мне требовалось время, чтобы распробовать его, но я уже понимала, что не остановлюсь и захочу еще. И вскоре я осмелела настолько, что действительно пожелала большего.

***

– Кажется, я готова, – осторожно призналась подругам, когда они собрались у меня на Женсовет.

Они уже давно были замужем и воспитывали детей: у Айлин – школьницы, у Дианы – маленький сын. Мужья их любили и на руках носили, и я искренне была за них рада. Вот только в моей душе ближе к тридцати начала образовываться пустота, которую хотелось заполнить. Дело в том, что я никогда не любила и не была любима. Для всего мира я была неунывающей и свободолюбивой Соней, но за улыбкой и смехом я скрывала боль одиночества. Это когда ты не вроде и не один, но одинок.

– Ты уверена? Он что-нибудь тебе говорил? Просил? – рассудительная Айлин забросила вопросами.

– Нет-нет, Лев очень терпелив, – покачала головой и тут же покраснела. – У нас дальше поцелуев на заднем сидении машины ничего не зашло.

– Да-а-а, – мечтательно потянула нежная. – На улице сейчас целоваться холодно. Вот так отлипнешь от него, глотнешь ледяного воздуха и заболеешь. И как оно – в машине? У нас с Азаматом никогда там не было.

– Целоваться? – переспросила я и задумалась. – Очень атмосферно. Тесно, правда. Но

так как будто в сто раз острее. Маленькое пространство, мы вдвоем закрыты в машине от всего мира, и салон наполнен нашими запахами. У него такой кедровый, сандаловый, с нотками гвоздики и корицы. У меня – сладкая малина, пион и магнолия. И это сводит с ума, – мечтательно произнесла я с закрытыми глазами. А когда открыла, увидела, как на меня, разинув рты смотрят подруги.

– Айлин, тебе не кажется, что наша девочка созрела? – Диана просто сияла, как солнце.

– Определенно, – вторила ей подружка.

Нет, я не была инициатором нашей близости. И не подавала Льву никаких завуалированных сигналов. Мы даже не говорили о своих чувствах, хотя мне хотелось о них кричать на весь свет.

Конец ноября выдался снежным. Мы с Левой не могли проехать мимо такой красоты и пошли гулять в сквер на Старой площади. Тепло-желтый свет фонарей освещал узкие аллеи, где снег на елях лежал, словно белый хлопок. Пушистые снежинки, кружась и летая, ложились на сверкающий воздушный ковер. Деревянные скамейки сиротливо стояли, присыпанные сахарной пудрой.

Подняв голову к небу я завороженно наблюдала за падающим снегом.

– Красиво. Я будто в детство вернулась. Дедушка катал меня здесь на санках.

От воспоминаний стало тепло на душе, хотя пальцы показывало от холода. Перчатки я по рассеянности оставила в другом пуховике. Лев встал рядом со мной и, переплетя наши пальцы, сказал:

– Какие ледяные! Давай согрею.

Он оказался напротив меня взял мои ладони в свои и принялся то растирать, ты дышать на них. А я смотрела на него и мое сердце вновь утопало в нежности. И вдруг само собой вырвалось:

– Я люблю тебя.

Лев остановился, посмотрел мне в глаза и на мгновение мне почудилось, что в них промелькнула радость.

– Сонь…

– Нет-нет, Лев, прости, – растерялась я. – Это случайно вырвалось…

– Я тоже тебя люблю, Соня, – уверенно сказал он. – Ты удивительная. И я сейчас чувствую себя влюбленным школьником, с не взрослым дядей.

А потом мы побежали греться в машину, где целовались как безумные на заднем сидении. Я вздрогнула, когда неожиданно уже теплая ладонь Льва проникла под мой свитер, легла на живот и поползла вверх.

– Лева, – простонала я и он резко отстранился и сел.

– Прости. Прости, Соня, не удержался.

Я поправила пуловер и, набравшись смелости, сказала ему:

– А что если я скажу тебе, что готова?

Лев привез меня к себе, несмотря на то, что моя квартира находилась неподалеку. Он сказал, что живет там один, но дочка ночует по субботам.

Поначалу было боязно оказаться на его территории, но все произошло так быстро, что я и опомнится не успела. Нас накрыло цунами и смыло огромной волной. От пуховиков и всем, что было под ними, избавлялись на ходу и двигались в сторону спальни. Я была дезориентирована в пространстве и полностью положилась на Льва. А он все раздевал меня, целовал, шептал, что любит и сильно хочет. И я хотела его не меньше. Приглушенный свет в комнате; тишина, разрезаемая нашим шепотом и стонами; я, обнаженная и пунцовая от стыда пыталась прикрыть руками то, что так тщательно скрывала. Но моя стеснительность и невинность еще больше распалили Льва, который выглядел как настоящий царь зверей – мощный, статный, мускулистый.

И вот самодостаточная независимая Соня рядом с этим мужчиной стала совсем ручной, зависимой.

Разум отключился, остались только чувства. И они были настолько яркими и сильными, что я с удовольствием принимала его смелые ласки. А в тот самый момент – своеобразную точку невозврата – я посмотрела в его потрясающие голубые глаза и прошептала неуверенно:

– Пожалуйста, ты только не делай мне больно.

Понимаю, что прозвучало двусмысленно, но он меня понял.

– Никогда, – пообещал он и сделал меня своей.

***

Конец осени и начало зимы были самым прекрасным временем в моей жизни. Я купалась в любви, заботе и нежности Льва. Он называл меня своей любимой девочкой и как-то признался, что дуреет от того, что стал моим первым. Ни секунды я не сомневалась ни в его словах, ни в поступках. Мы встречались каждый день, но по субботам приезжала Алиса, с которой он меня пока не познакомил. Я понимала, что девочка воспримет меня в штыки. О матери Лисы, как называл ее Лев, мы практически не говорили. Он просто сказал, что они давно перестали друг друга понимать и решили расстаться. Я не лезла в душу. Да и зачем мне знать, ведь он теперь мой…Мой мужчина. Я смаковала это слово, часто так говорила и этим же дразнила. Все, что у меня было, я тоже отдавала ему.

В середине декабря, на день независимости (16 декабря), мы закрылись в его квартире. Я все-таки приготовила мясо по-французски по рецепту Дианы и не спалила дом. Лев даже похвалил. Мы лежали в обнимку на диване, укрывшись пледом и смотрели кино. Потом целовались. Снова любили друг друга. А вечером меня “обрадовал” редактор спецпроекта, для которого я снимала репортаж. Он позвонил и сказал, что надо срочно внести правки, которые отправил по почте. Я уже была в своей любимой шелковой пижаме – коротких шортиках и майке. Накинув тонкий белый пуловер, я пошла в гостиную и достала из рюкзака ноутбук, который всегда носила с собой. Лев сказал, что раз уж я занята, то и он поработает.

Я села по-турецки на широком диване и открыла ноут. Рядом лежал блокнот с вложенным карандашом, которым я зацепила пучок на голове. Лев устроился в кресле напротив.

– Сонь, – тихо позвал он, когда я уже заканчивала править текст.

– М-м-м? – отозвалась я, продолжая стучать по клавиатуре.

– Я тебя люблю.

Я оторвалась от экрана, подняла на него глаза и улыбнулась.

– Я тоже тебя люблю, Лева.

Отложив работу, я поднялась с дивана и, не разрывая зрительный контакт со Львом, распустила волосы, сняла пуловер, подошла к нему и села на колени. Он подался вперед и провел ладонью по бедру. Я же запустила пальцы в светлую львиную гриву и заглянула в глаза любимого хищника.

– Левушка. Мой Левушка, – нежность затопила душу до краев, хотелось гладить и целовать его везде. Я коснулась губами его лба, глаз, щек. Оставляла короткие поцелуи на лице, губах и шее, а желание только росло.

– Соня, моя милая. Нечаянная радость, – произнес он со странным надрывом.

– Прямо как у Талькова: “Несвоевременная страсть, горькая, а сладость”. К чему это?

– Тяжело жить с умной женщиной, – усмехнулся Лев и припал губами к шее.

– А ты? Почему ты такой серьезный? – этот вопрос уже несколько дней мучил меня. Я чувствовала что Лев стал напряженный и задумчивый.

– Все нормально, – он прижал меня к груди и поцеловал в макушку, а я обняла его за талию.

– Проблемы на работе? – не унималась любопытная Варвара.

– Я все решу, – пообещал он. – Ты только верь мне, Сонь. Хорошо? Что бы ни случилось, что бы кто не сказал, доверяй мне.

– Конечно, – потерлась щекой о его футболку.

Да, я верила ему безоговорочно. Любила безумно. И уже не представляла жизни без него. Мы не говорили о будущем и не строили планов. Я думала, все впереди и сейчас надо наслаждаться нашими уютными зимними вечерами. Но, как оказалось, это было затишьем перед "идеальным штормом".