Текст книги "Любовь в прямом эфире (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 35

– Я на обед, прикрой меня, – прошу Вадика, поймав их с Мартой в коридоре. Опять ходили курить, несет за версту.

– А лицо страшное, как моя жизнь, – кривится друг. – Что-то случилось?

– Случилось, – опускаю глаза. – Дочка Льва ждет меня внизу.

– Боже мой, какие страсти, – ведет выдающимся носом Мартуша. – И зачем?

– Поговорить хочет.

– Глянь, а она побежала! – всплескивает руками Вадим. – Софья, душенька моя, жизнь тебя ничему не учит, нет?

– Нет, – поджимаю губы и постукиваю правой ногой.

– У нее уже тик на нервной почве, – шепчет подруга. – Иди, Соня. Если что я прикрою. Не слушай его.

– А что я? Или ты забыла? И знаешь, Соня, ты помни, что яблоко от яблони не далеко падает, – возмущается редактор.

– Вадя, клювик закрой, – Марта складывает длинные изящные пальцы вместе.

– У кого еще клюв, – обижается Вадим и обращается. – Иди уже. Только потом не вздумай плакать.

Знаю, что он не со зла это бросил. Просто переживает. А я…Меня всю колотит от предстоящей встречей с девочкой, которая смотрела на меня маленьким волчонком. Зачем она пришла? Что хочет мне сказать? Попросит оставить ее отца в покое? Начнет приплетать мать? За несколько минут я придумала в своей голове все возможные сценарии развития событий и даже ответы. Девочка-то уже выросла, еще больше не десять. Поэтому на любой ее выпад у меня найдется ответ.

Я попросила Алису подождать меня в нашей кофейне на первом этаж. Захожу внутрь, вижу знакомую девочку-бариста за стойкой. Машу ей рукой и на ходу прошу сделать “как обычно”. Ищу глазами девочку со светлыми волосами и такими же голубыми глазами, как у Льва, и уже через пару секунд спотыкаюсь о ее пронзительный взгляд. Мы узнали друг друга. Я – то мало изменилась за восемь лет, а вот она – сильно. Передо мной сидела уже не бледная тощая малышка со взглядом, полным ненависти, а как мне показалось, высокая, стильно одетая девушка с вьющимися золотистыми локонами, как у Снегурочки.

– Софья? – Алиса поднялась с места, сделала шаг в сторону и протянула мне руку.

– Да, здравствуй, Алиса, – я сделала тоже самое, подумав, что рукопожатие в нашей ситуации – все же странный жест.

– Спасибо, что согласились поговорить, – неуверенно начала девушка. – Я знаю, что вы встречаетесь с моим папой.

– Тебе это не нравится? – вскидываю подбородок, демонстрируя воинственный настрой. Неужели Вадик был прав по поводу яблони?

– Давайте сядем, – предлагает она, легонько улыбнувшись.

Я принимаю это предложение, понимая, что разговор будет нелегким. Сажусь за стол, кладу руки перед собой. Официантка приносит мой любимый кофе с карамелью. На стороне Алисы уже стоит белая чашка чая.

– Слушаю тебя. Претензии, требования, проклятия, – нападаю первая.

– Нет, – качает головой девушка, – я не за этим пришла. Я знаю, что папа любит вас. Всегда знала. Даже тогда, как мама привела меня в то кафе.

– Ты помнишь?

– Да, – усмехнулась она. – Такое сложно забыть. Мама сказала, что мы сделаем папе сюрприз, проследим за ним и удивим. А потом пошло-поехало.

Она чуть помолчала, кусая губы, а потом продолжила:

– По дороге домой я заснула в машине, а проснулась уже в своей кровати. Вышла из комнаты и услышала как родители шепотом ругались на кухне. Из всего сказанного я поняла, что папа хотел уйти, просил маму дать развод. Сначала обещал полностью нас обеспечивать, потом предложил переписать на маму фирму. Это почему-то врезалось в память. Но мама не согласилась. Она сказала, что если он будет настаивать, она убьет себя и ребенка.

Этот рассказ тяжело давался Алисе. В ее глазах стояли слезы, а мое горло словно сковали цепями. В десять лет я тоже подслушала разговор старших и узнала, что не нужна родному отцу.

– Папа вам этого не говорил? – спросила девушка.

– Нет, я не знала. Хотя он приходил в тот день. И на следующий, – перед глазами пронеслись картинки прошлого: белый снег, мороз, мои ледяные пальцы, его последние объятия.

– Я тогда очень испугалась, что мамы не станет. И я поняла, что вы одна во всем виноваты. Папа хлопнул дверью и ушел, а я…я хотела его вернуть и сделала вид, что снова задыхаюсь. Это сработало. Ночью он был со мной.

– В чем-то я тебя понимаю, – кивнула я, повернув ручку стеклянной кружки на ножке. – Ты была всего лишь ребенком. Это ожидаемо.

– Знаете, очень сложно расти в семье, где родители не любят и не уважают друг друга. Я так хотела помирить их, что перестаралась. А потом Матюша родился, и маме стало только хуже. Вы, наверное, знаете, что он обжегся? После этого папа принудительно отправил маму на лечение, а нас забрал к себе. За Матвеем смотрела няня, бабушка нам помогала. Ну а потом они, наконец-то, развелись.

Алиса ловит мой взгляд и долго всматривается. Ежусь от ее пронзительного взора, как от холода.

– Вы, наверное, думаете, зачем я вам все это рассказываю? Дело в том, что я тоже прошла терапию, чтобы разобраться в себе. И от папы с Мотей я поэтому съехала. Мне надо было понять мотивы родителей, все разложить по полочкам. Я столько лет винила вас в несчастьях семьи, что заочно возненавидела.

– Приятно слышать, – хмыкнула я.

– Не обижайтесь, пожалуйста. Я так больше не думаю. И маму с папой ни в чем уже не виню. Я просто знаю теперь, что не в ответе за их решения, поведение и выбор. Я люблю свою маму и желаю ей только счастья. Но и папу я очень люблю. Да, он растил меня, как цветок под колпаком. Но именно он научил меня ценить каждый сделанный вдох. А сам он не мог дышать свободно много лет.

– Как ты обо мне узнала? – спрашиваю, подавшись вперед.

– Мотя сказал, что у них ночевала красивая девушка с фотографий. Он показал мне ваши снимки в папином столе.

– Отец, я так понимаю, не в курсе, что ты здесь…

– Нет, но я ему скажу, – тихо смеется он. – Устроит мне, наверное, взбучку.

– Я надеюсь, с мамой теперь все хорошо? – искренне интересуюсь я той, что желала мне смерти. – Папа сказал, она вышла замуж и уехала в Бельгию.

– А вы не знаете, да?

– Не знаю чего? – хмурюсь я.

– У мамы опухоль мозга. Она уже несколько месяцев лечится. Я беру академ и еду к ней.

– А как же Матвей? – ком в горле разрастается до небывалых размеров.

– С ним сложнее, – Алиса опускает голову и смотрит на свои пальцы. – Мама не хочет, чтобы он видел ее такой, какая она сейчас после химии. Поэтому отказывается от видеосвязи. Он обижается, потому что не знает. И нам надо бы ему все рассказать, но мы все боимся.

– Мне очень жаль, – все, что я могу выдавить из себя. Но это чистая правда.

– Спасибо.

Глава 36

Украдкой поглядываю на дочь Льва и понимаю, что все-таки они оба – Алиса и Матвей – больше похожи на отца. Он был прав, гены у него хорошие. Я и раньше знала, что Лева хороший отец, но только сейчас поняла, через какой ад прошли и он, и его дети. А теперь еще и болезнь матери.

Нет, я не злорадствую и не торжествую. И несмотря на то, что я рационалист и агностик, невольно вспоминаются слова “мома” – папиной мамы о том, что “нельзя желать человеку смерти, потому что проклятие может обернуться против тебя”. Неужели это действительно так работает?

И тем не менее, дай ей Бог здоровья и исцеления. Зла не держу. Мне оно сейчас противопоказано.

Пока мы беседовали с Алисой на улице зарядил дождь. Мы были единственными посетителями в этот час, поэтому никто и ничто нам не мешало.

– Знаете, а папа за последние дни прям ожил, – воодушевленно произносит Лиса. – Обычно он такой серьезный, собранный, деловой, а тут смотрю – шутит, улыбается. Я его сто лет таким не видела.

– Он может быть разным, как и все мы.

– Вы правы. Но я-то знаю, что все это не просто так. Он, наконец-то ожил. И причина в вас, Софья. Скажите честно, вы на меня не злитесь?

– С чего бы? – сдвигаю брови к переносице.

– Ну вообще. Все-таки я вам такое рассказала.

– Нет, не злюсь. Ты была ребенком, а все дети хотят, чтобы мама и папа были вместе.

– Да, я очень хотела их помирить когда-то. Но оказалось, что по отдельности им лучше, чем вместе, – рассуждает она. – Зато я теперь знаю, как делать не надо. Мы много говорили об этом с моим психологом, потому что я боялась повторить сценарий родителей.

не знаю, что ответить ей на это – слова застревают в горле. в горле. Ситуацию спасает звонок от Вадима. Он бомбит вовсе не из вредности. Скорее всего, что-то случилось.

– Подожди минуточку, – обращаюсь в Алиске и прикладываю смартфон к уху. – Говори.

– Возвращайся, там брифинг МВД дает по поводу бывшего министра. Будем давать в прямом для сайте, – строго сообщает Вадим.

– Бегу, – киваю я и опускаю трубку. – Алис, извини, но мне пора.

– Да, понимаю. А я еще посижу. Хорошо здесь, – она сначала смотрит в окно, затем поворачивает голову и, улыбнувшись говорит, – Спасибо, что выслушали, Софья.

В этот момент я как раз была занята тем, что завязывала пояс на тренч. Поднимаю на Алису глаза, но уже вижу не озлобленную маленькую девочку, а ту, что сломала систему, не побоявшись лицом к лицу встретиться с той, кого она винила во всех бедах.

– Спасибо, что все рассказала, – ответила я.

Весь оставшийся день проходит в жесточайшем режиме, потому что из столицы поступает противоречивая информация о последних часах жертвы домашнего насилия. Подруги погибшей, которых удалось записать в Алматы, твердят, что знали об абьюзе в семье политика. Но женщина снова и снова прощала его, потому что любила…

Работа вытесняет мысли о личном, но только до фразы: “Это были новости на “Пятом канале”. Берегите себя и своих близких. До свидания”.

Десять минут уходит на то, чтобы добраться до кабинета, все выключить, одеться и выйти. Еще минут пятнадцать на дорогу.

Дома меня встречает Кеша. Скребет лапой по полу, хвостом размахивает, всем своим видом показывает, что заждался. Запрыгивает на консоль, мурлычет, просит погладить. Такой стал в последнее время нежный, ручной. Чешу ему за ушком, а сама думаю, что потом надо будет что-то придумать с работой и правильно расставить приоритеты. Чем ближе моя мечта, тем чаще я фантазирую и представляю, как буду держать своего малыша на руках, купать его или ее, баюкать, кормить.

Есть совершенно не хочется, еще и голова трещит. День был сложный, насыщенный и эмоциональный. Растягиваюсь на кровати, Кешка устраивается рядом. Усталость накрывает, обездвиживает, превращает в амёбу. Веки наливаются свинцом и где-то на границе между сном и бодрствованием я слышу, как пищит телефон. Но нет даже сил просто взять его с тумбочки.

Открываю глаза и чувствую себя свободной, отдохнувшей, полной сил и энергии. Но почему я не дома, а вокруг высокие зеленые и голубые ели?

Поднимаю голову к небу и вдыхаю чистый, бодрящий воздух. Пахнет травой и полевыми цветами, а еще чем-то очень знакомым, родом из детства, но не могу разобрать.

– Соня! – слышу любимый мелодичный голос. – Сонечка! Мы здесь!

Оборачиваюсь и застываю от восхищения и радости. Оказывается, за моей спиной раскинулось озеро – ровное и круглое, как блюдечко. Оно прозрачное, спокойное и сказочно красивое. В нем отражаются верхушки деревьев, бескрайнее и безоблачное синее полотно и я в белом сарафане на тонких лямках. Только сейчас понимаю, что босая. Но мне вовсе не холодно.

– Соня, – снова зовет голос, но уже другой.

Поднимаю голову и не могу поверить своим глазам. На другом берегу стоят бабушка с дедушкой и машут мне руками.

– Сонечка! – кричит ба и я даже издалека могу разглядеть, что она улыбается.

– Ба! Дед! Как мне добраться до вас? – спрашиваю и уже захожу в прохладную воду, но почему-то не могу пойти дальше.

– Сонь, у нас все хорошо. Не надо к нам. И у тебя все будет хорошо! – говорит дедушка, подняв руку вверх. Только сейчас понимаю, что они выглядят намного моложе: светлые волосы еще не задела седина, лица гладкие, взгляды ясные. В голове крутится вопрос: “Как я могу их так хорошо видеть, если между нами большое расстояние”?

– Соня, не забивай голову, – строго, но нежно просит бабушка. – Смотри на меня! Вот так! Помни, что всему свое время. Твое уже пришло. Все будет хорошо. Ванюша, готово? – спрашивает она деда.

– Обижаешь, Аллочка, – усмехается дедушка.

И тут я вижу, что мой самый любимый мужчина, заменивший мне в детстве отца, запускает в мою сторону две лодки.

– Встречай, Сонечка! – его голос эхом пролетает над водной гладью.

Деревянные ладьи идут ровно, не опережая и не мешая друг другу. Сердце замирают, когда они приближаются ко мне. Нет терпения ждать, поэтому я делаю еще одну попытку войти в воду. На этот раз получается и вот я уже по пояс в озере. Добираюсь до лодок, останавливаю их ладонями и заглядываю внутрь. Не знаю, чего именно я ждала, но на скамье одной из них лежит мое детское розовое платьице с белым воротничком и рукавами-фонариками. Бабушка рассказывала, каких усилий ей стоило достать его в Детском мире. А вот во второй к моему удивлению древняя, как я сама погремушка на белой ручке. У меня в альбоме есть фотография, где дед держит меня на руках, а я грызу сине-красный круг.

Забираю дары и выхожу на берег. Ищу глазами бабушку и дедушку, но их уже нет на том берегу. Вокруг лишь умиротворяющая тишина…

Просыпаюсь утром с ощущением абсолютного счастья и спокойствия. Протираю глаза, улыбаюсь новому дню и тянусь за телефоном. Знаю точно, что написал Лев, но не тороплюсь читать. Гораздо интересно, что в восемь утра отправила Анастасия Николаевна.

“Соня, доброе утро. Анализы готовы. Показатели у вашего кандидата отличные. С ним можно работать. Забегите сегодня ко мне”.

Глава 37

Дрожу как осиновый лист, ожидая Льва в кафе у дома. Сегодня у меня выходной, и я прямо с утра рванула в клинику. Мой репродуктолог, распечатав анализы Льва, еще раз по ним пробежалась и усмехнулась:

– Как сказал наш уролог, если бы не возраст, предложил бы вашему мужчине стать донором.

Я чуть не расхохоталась, представив, сколько бы маленьких львят бегало по городу, стране и миру. Нет уж, пусть этот донор будет только моим.

– Пусть сдает оставшиеся анализы и все, приходит в назначенный день, – улыбается врач.

– И когда можно?

– Давайте в новом цикле вступим в протокол, – она смотрит на настенный календарь и кончиком ручки проходится по крупным цифрам. – Это у нас ноябрь. Если все пойдет по плану, родите летом.

– Летом? – переспрашиваю я, все еще оглушенная новостью.

– А знаете, как классно рожать летом. И гулять можно сразу, и не кутать, и солнечные ванны принимать! Красота!

И вот теперь я сижу в уютном и модном кафе, где играет приятная музыка. Заказала пирожное и чай, чтобы отпраздновать, но кусок в горло не лезет. За окном после вчерашнего дождя свежо и светло. Небо непривычно синее для октября, по золотистой листве скачут солнечные зайчики, а с грозного дуба с шумом сыпятся желуди.

Замечаю женщину с коляской, в которой сладко спит малышка, накрытая розовым одеяло с вышитым белым зайцем. Мама оставляет дочь под большим деревом, а сама достает маленький пакет и ходит вокруг, собирая опавшие листья и желуди. Наверное, меня скоро ждет тоже самое. На лице от этой мысли невольно расцветает улыбка. Как же дождаться ноября? И вдруг я вспоминаю, что и со Львом мы познакомились в последний месяц осени. Символично.

Отрываюсь от окна, обнимаю горячую чашку и дую на нее, чтобы остудить чай. Поднимаю голову и тут же подпрыгиваю от неожиданности. Лев молча стоит напротив и разглядывает меня, а я даже его не заметила.

– Напугал! – вздыхаю я. – Давно ты так?

– Нет. Просто ты такая красивая, задумчивая и загадочная, – со всей серьезностью в голосе заявляет Лева.

– Присаживайся. Разговор есть, – указываю рукой на диванчик напротив и мужчина садится, положив руки на стол. Черная кожанка тут же собралась на руках в гармошку, а у меня снова заныло в груди от того, насколько он хорош. Белая рубашка, темные брюки, аккуратная стрижка и любимые глаза. И почему у нас, да и вообще у меня, все так сложно?

– Рассказывай, – Лев возвращает меня в реальность.

– Я от врача. – деловито сообщаю. – Ты мне подходишь.

Губы царя зверей вытягиваются в довольную улыбку, он тут же весь подбирается от гордости, будто целый прайд осчастливил своим присутствием.

– Я же говорил, – подмигивает мне.

– Ты от скромности точно не умрешь, Лев Николаич.

– Обижаете, Софья Дильшатовна, – передразнивает он. – Так когда будем делать детей?

– В ноябре. Дату, место и время скажу позже, – ехидничаю я.

– Я так понял, у тебя выходной? – довольный Лев откидывается на мягкую спинку дивана.

– Да, – киваю и прищуриваюсь. Он что-то задумал. – А что?

– Я мотаюсь по делам, ты выходная, Матвей в школе.

– Ты на что намекаешь? – склоняю голову набок.

– Поехали ко мне, – вот так, без знака вопроса в интонации.

– А почему не ко мне? – усмехаюсь я.

– Там твой кот. Он меня ненавидит. И кажется, за нами подглядывает.

– С чего ты взял? Кеша не извращенец. Он просто за мамку радеет.

Лев запрокидывает голову и беззвучно трясет плечами.

– Ну что опять? – настырно спрашиваю.

Он вновь смотрит на меня смеющимися глазами, в уголках которых засели крохотные морщинки. Но я все равно вижу его на восемь лет моложе.

– Ты все-таки невероятная девушка, Соня. Всегда была такой.

И это ничего, что он раздевает меня взглядом в общественном месте, а я поддаюсь и кусаю губы. Гормоны затуманивают разум и бьют точно в цель. И раз мы уже все решили, может, пора успокоиться и расслабиться.

– Так что, поехали? – теперь уже спрашивает Лев.

Я решаю его помучить, долго смотрю в окно, цепляюсь за светофор и жду, когда загорится зеленый. Лев нервничает, стучит ботинком по полу. Поворачиваю голову, подношу чашку к губам и делаю маленьким глоток чая. Он молчит.

– А поехали, – произношу я, поставив чашку на блюдце.

Повторять Льву ничего не нужно, он тут же весь напрягается, поднимает руку и просит официантку принести счет.

Он расплачивается за мой недопитый чай, а я застегиваю тренч и завязываю пояс на талии. Лев тоже поднимается и я делаю шаг вперед, чтобы оказаться впереди него. Но он не дает. Мужчина берет меня за руку и сплетает наши пальцы, приковав меня к себе и не отпуская. Знаю, что он ждет с моей стороны ответных действий и я очень хочу положить сверху свою ладонь и замедлиться. Но не делаю этого.

– Давно ты здесь живешь? – интересуюсь я, не глядя на него, но выводя бесцветные круги на его груди. Мне важно знать, что его жены здесь никогда не было, хотя и понимаю, что она больше не встанет между нами.

– Три года, – проговаривает он, поглаживая меня по волосам. От его прикосновений мурашки по коже и хочется броситься к нему на шею и целовать без остановки. – Сначала Юля с мужем купили здесь квартиру, им понравился и комплекс, и район. Потом я решил переехать. Маме тоже предлагали, но это никуда не хочет уезжать c насиженного места.

– Твоя мама…знает о нас? – осторожно спрашиваю.

– Знает.

– Что именно? И с чьей подачи? – ложусь на подушку и поворачиваюсь к нему.

– Всё и с моей, – хмурит брови. – А что?

– Ну мало ли что, может я для нее шлюха-разлучница, которая залезла в штаны женатому мужчине, – хмыкаю я.

На его лицо ложится тень. Поняв, что я вообще-то говорю так о его маме и у меня нет ни малейшей причины думать о ней в таком ключе, поджимаю губы. – Прости, пожалуйста. Это же твоя мама. Я не должна была так говорить.

Лев кладет широкую ладонь мне на затылок и заглядывает в глаза. Сердце щемит от нежности, которую я в них вижу.

– Послушай внимательно. Мне абсолютно все равно, что и кто будет говорить. Мама, сестра, дочь, сын. Да хоть целый мир. Я больше не ошибусь и не облажаюсь, как тогда. Третьего шанса уже не будет. Я знаю. Я люблю тебя, Соня. Всегда любил.

– Дочка твоя приходила поговорить.

– Та-ак. Когда?

– Вчера.

– Ясно, – он откидывается на свою подушку и стучит кулаком по лбу. – Она у меня получит. Что сказала?

– Много чего, – пожимаю плечами. – Про маму свою и ее болезнь. Почему ты не сказал? – Почти никто не знает. Она сама не хочет афишировать.

– И сын тоже?

– И он. А я даже не знаю, как ему сказать, – вздыхает он. – Но что-нибудь придумаю.

Мне жаль Льва и его сына. Жаль девочку, которая в десять узнала то, чего ей не следовало знать. Даже жаль женщину, что разрушила мои иллюзии, решив привязать к себе мужчину. У меня больше нет к ней ненависти.

Но теперь пришло мое время. И пусть я все еще не раскрываю ему своих чувств, но я точно знаю, что он – мой. Даже если весь мир будет против. Ничего не говоря, дотрагиваюсь подушечками пальцев до его скул, очерчиваю контур красивого носа, веду вниз и касаюсь любимых губ.