Текст книги "На Грани. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Литта Лински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 11
Лотэсса находилась в Зеркальном чертоге и совершенно не знала, чем себя занять. Тут даже присесть некуда, разве что на пол. От нечего делать она принялась в который раз рассматривать образы богинь. Маритэ – величественная и юная одновременно. Огромные голубые глаза, водопад серебристых волос и нежное сияние, исходившее от всей фигуры богини. Фоном для образа Маритэ художник выбрал звездное небо. Астель – прекрасная восхитительной красотой поздней весны. Золото волос, колдовские зеленые глаза, нежный румянец. За спиной богини белел цветущий сад. Но больше других Тэссе нравилась Нидея, стоящая на краю скалы над морем. Ее красота сияла дерзостью, в озорных серых глазах словно искрился смех, а волнами черных кудрей будто играл ветер. Каждая из богинь казалась почти живой, но в образе Нидеи неведомый художник превзошел сам себя.
От созерцания ликов богинь Лотэссу отвлекли шаги. Девушка думала, что увидит верховную жрицу, назначившую ей встречу, но явился Валтор.
– Я думала, владычица хочет поговорить со мной наедине, – немного растерянно произнесла Тэсс.
– Она наверняка думала так же, – спокойно ответил король. – Но после того, что случилось, я не собираюсь оставлять вас. Мало ли какой безумный обряд пресветлая Лавинтия надумает провести в этот раз.
Тэсс даже не стала спрашивать, откуда Дайриец узнал о назначенном владычицей свидании. Пришел – и ладно, с ним действительно как-то спокойнее. Вообще же девушка с удивлением стала замечать, что чем ближе был намеченный срок отъезда короля, тем меньше ей хотелось оставаться в Храме совсем одной, без единого человека, соединявшего ее с прошлой жизнью. Нармин не в счет. Она, как и прежде, терпеть не могла Тэсс, но теперь они словно поменялись ролями. Во дворце Нармин чувствовала себя неуютно и одиноко, а в Храме – Лотэсса. Потому и приходилось невольно цепляться за Малтэйра. Но скоро он уедет, и останутся одни жрицы. Выпросить бы у него хоть свиток для переписки с Альвой. Утратить еще и эту ниточку будет совсем уж невыносимо.
Наконец явилась Лавинтия. Как всегда величавая, но исполненная благожелательности. Удивленно и в первый момент не слишком одобрительно покосившись на короля, она поприветствовала обоих, разумно не став допытываться у его величества, что он изволит тут делать.
– Дитя мое, – после того, как у девушки обнаружились способности жрицы, владычица почему-то решила, что может обращаться к ней, как к своей подопечной. – Я позвала тебя сюда, чтобы поговорить о твоей великой миссии.
– Что еще за великая миссия? – вмешался Малтэйр. – Я привез энью Лотэссу в Храм, чтобы защитить, а не чтобы на нее возлагались какие-то особые жреческие надежды.
– Есть вещи много значимее наших планов и желаний, ваше величество, – воодушевленная своей идеей, верховная жрица, очевидно, решила больше не заискивать перед королем. – Сама Маритэ отметила эту девушку удивительной силой, а значит, богиня ждет от нее многого. Кто мы такие, чтобы спорить с волей созидательницы?
– Я, к примеру, король Элара, если вы забыли. И мои планы и желания на территории моей страны важнее воли всех богинь и Странников, вместе взятых, – заявил Дайриец.
– Очень жаль, что все виденное ранее не убедило ваше величество в могуществе Маритэ, – вздохнула Лавинтия. – И все же я прошу немногого. Позвольте нам хотя бы узнать волю богини относительно вашей невесты. Вполне возможно, она будет совпадать с вашими планами.
– Ну так узнавайте, – пожал плечами король. – Только не забудьте потом рассказать мне о том, чего хочет Маритэ от моей будущей жены.
– Мне не дано этого знать, – развела руками верховная жрица. – Богиня может явить свою волю лишь только избранной. Увы, во мне нет и малой доли того дара, коим наделена наша будущая королева, – по голосу чувствовалось, что о слабости собственного дара она сожалеет искренне, а льстит – целенаправленно.
– И каким же образом богиня явит свою волю энье Лотэссе? – скептически вопросил Валтор.
– О, для этого у нас есть древняя церемония, – вдохновенно начала вещать Лавинтия. – В одном из подземелий Храма…
– Подземелий?! – хором воскликнули король с Лотэссой.
– Вы серьезно? – Дайриец и не думал скрывать своего возмущения. – Думаете, я позволю затащить свою невесту в какое-то подземелье?
– Я прошу вас, ваше величество, – уперлась владычица. – Если хотите, умоляю. О даре подобной силы можно читать лишь в старинных хрониках. И он не дается просто так. Щедро одарив энью Лотэссу, Маритэ уготовила ее для великого дела. Иначе не может быть! Но только лишь сама богиня может раскрыть свой замысел.
– Но почему это нужно делать в подвале? – на этот раз голос подала сама Тэсс, которой была уготована роль жертвы.
– Это не подвал, а подземелье, – почти обиженно поправила верховная жрица. – Самая древняя часть Храма! Ведь Храм был возведен на месте древней обители, последней из сохранившихся на Доэйе. Когда-то, века назад, подземелье находилось на поверхности земли, но в горах случаются землетрясения, и земля постепенно меняет свой облик. Возможно, когда-нибудь под землю уйдет самая высокая башня Храма. В любом случае, именно древность и священность подземного зала делают его единственным местом, которое Маритэ может почтить своим присутствием.
– Личным? – Валтор иронично изогнул бровь.
– Нам не дано этого знать, – Лавинтию, казалось, не задела издевка его величества. – Мы знаем лишь, что ваша невеста является одной из тех, кому предначертано стать исполнительницами ее воли. И так было всегда! Все великие откровения и пророчества снисходили на жриц в подземном зале!
Лотэсса обратила внимание на то, как быстро «подземелье» стало в речах владычицы «подземным залом», и про себя усмехнулась. Верховная жрица проявляла чудеса красноречия, стараясь убедить короля в необходимости проведения очередного опыта над Тэссой. А девушке было уже почти все равно: пусть хоть в водопад со скалы бросают и ждут, что Маритэ вознесет ее над горными вершинами вместо неминуемой гибели.
Ни Дайриец, ни Лавинтия не собирались сдаваться, и спор их грозил затянуться навечно. Тэсс сочла нужным вмешаться.
– Я согласна, – она старалась произнести это как можно громче, чтобы перекрыть голоса спорящих. – В подвал так в подвал, – вздохнула она. – Надеюсь, после этого обряда вы оставите меня в покое, убедившись, что Маритэ не имеет на меня никаких видов.
Валтор одарил девушку долгим и отнюдь не одобрительным взглядом. Потом обратился к владычице.
– Если энья Лотэсса права и ваша богиня не почтит ее личным визитом, моя невеста может быть свободна от притязаний Храма на нее? Откажетесь ли вы от навязчивой мысли сделать из нее жрицу?
– Что ж, – с печально-торжественным видом провозгласила Лавинтия. – Если свет Маритэ не осияет ее избранницу, я покорюсь решению богини и вашего величества.
– Обещаете? – в его голосе чувствовалось явственное недоверие. – Я не хочу, чтобы, едва дождавшись моего отъезда, вы начали вновь увещевать энью Лотэссу о необходимости стать жрицей и величии пути служения Маритэ.
– Обещаю, – слова эти были произнесены с подчеркнуто скорбным видом, свидетельствующим, что женщину вынудили дать ужасную клятву, против которой вопиет все ее существо. – Итак, церемонию проведем сегодня ночью, ибо положение звезд на небе самое располагающее.
– А ведь у меня сегодня день рождения, – негромко, скорее самой себе, сказала Тэсс.
– Что?! – король ошарашенно уставился на нее.
– Неужели? – с медовой улыбкой вопросила владычица.
– Вот так, – девушка развела руками, словно оправдываясь за столь несвоевременное и неуместное известие.
– Что ж, – Лавинтия явно приуныла. – Ради такого случая церемонию придется отложить.
– Не стоит, – решила Тэсс. – Не такой уж это праздник. Я предпочту перенести все издевательства сегодня и знать, что все позади. Тем более, звезды нынче какие-то особенно благоприятные.
– Ну, если его величество не возражает, – заискивающим тоном начала верховная жрица.
– Я возражаю против всей этой затеи и соглашаюсь лишь для того, чтобы в дальнейшем избавить энью Лотэссу от ваших чрезмерных ожиданий, возлагаемых на нее. Хотя я с трудом удерживаюсь от того, чтобы запретить все это безумие.
– То, что представляется безумием по людским меркам, освящено безмерной мудростью бессмертной богини, – с назидательным пафосом произнесла Лавинтия, сразу повеселевшая после осознания одержанной победы.
– Что мне нужно будет делать? – перешла к делу Тэсса.
– Ничего. Просто провести ночь в подземелье… в подземном зале, – поспешно спохватилась женщина.
Оказавшись несколько часов спустя в том самом подземном зале, Лотэсса осознала, что владычица много чего недоговорила. Уже спускаясь по узким сколотым ступеням в полутьме, девушка начала сожалеть о поспешно данном согласии на проведение обряда. Темнота, затхлость и холод самого настоящего подземелья навеивали донельзя мрачные мысли и предчувствия. Но по сравнению с самим залом лестница была еще вполне сносной.
В низких сводах странно и инородно смотрелись отверстия вроде окон под самым потолком, но этого Лавинтии и сопровождавшим ее старшим жрицам оказалось мало. Женщины чуть ли не час читали молитвы, взывая к Маритэ, при свете единственной тусклой свечи. Уходя, жрицы решили забрать свечу с собой. И не только ее. Одна из сопровождающих владычицу жриц почтительно попросила Тэссу разуться. В ответ на недоуменно-испуганный взгляд и растерянный лепет девушки, ей доходчиво разъяснили, что босые ноги, соприкасающиеся с древними камнями подземелья, – совершенно необходимое условие озарения.
И вот ее оставили одну – босую и в темноте. Поначалу девушка даже не испытывала злости и страха. Она лишь нервно смеялась над положением, в котором оказалась. Почему-то Тэссу не оставляла уверенность, что сейчас двери откроются и ее выведут на свет, разъяснив, что это было лишь испытание. Но время шло. Непроглядная темнота словно сдавливала призрачными тисками, и только ступни, пронзаемые ледяным холодом каменного пола, придавали ощущение реальности. Холод, терзающий наравне со страхом, не давал последнему чувству полностью завладеть ее существом. Вскоре к холоду прибавились голод и жажда, но это лишь помогало сосредоточиться на банальных телесных потребностях, отвлечься от ужаса, прячущегося в древней тьме каменной ловушки.
Не прошло и четверти часа, как девушка попробовала открыть дверь, наощупь добравшись до входа. Естественно, дверь была заперта. Еще через полчаса она колотила руками по двери, требуя выпустить ее именем короля. Но лишь содрала о камень кожу на руках.
Тэсса медленно сползла по стене и села на пол, привалившись спиной к холодному камню. Ей овладело странное тоскливое оцепенение. Девушка не плакала, не кричала, даже не злилась, осознавая всю бесполезность этого. Она словно утрачивала постепенно мысли и чувства, будто сама медленно и неотвратимо каменея.
Из дремы или забытья, в которое впала Лотэсса, ее вывел звук отворяемой двери, показавшийся жутким скрежетом, раздирающим тишину. Звук этот напугал Тэсс даже больше, чем до этого пугало полное безмолвие. В первый миг она вскочила с пронзительным криком, и лишь потом ее озарило понимание, что жрицы наконец сжалились над избранницей Маритэ, решив ее если не выпустить, то хотя бы навестить.
Но оказалось, что это вовсе не жрицы, а Его Величество Валтор Дайрийский. В руках у него была масляная лампа и еще что-то темное и довольно большое. Тэссе бы стоило вести себя сдержаннее, но, настрадавшись в темноте и одиночестве, она невольно подалась к королю, словно тот был маяком, неожиданно сверкнувшим посреди бури. Мужчина сам шагнул к ней и крепко обнял, как тогда в парке и после известия о смерти Шафиры.
– Бедная моя девочка, – он вновь гладил ее по волосам, как ребенка. – Как они могли запереть вас здесь? Как вы могли согласиться? Как я мог такое допустить?
Все эти вопросы не требовали ответов. И Тэсс не спешила вырваться из объятий Дайрица, потому что ощущение живого человеческого тепла ей было совершенно необходимо. Думать о приличиях она будет позже, когда согреется и успокоится хоть немного.
– Холодная, как лед! – Валтор ощупал ее ладони.
Он выпустил девушку, но лишь для того, чтобы достать что-то из стоявшего на полу свертка. «Что-то» оказалось теплым плащом, которым король заботливо укутал плечи Тэсс. Та сразу же почти инстинктивно постаралась спустить плащ ниже, чтобы иметь возможность встать на ткань ногами. Малтэйр опустил глаза и выругался.
– Они совсем с ума сошли, позволяя себе так издеваться над вами?! – он был в бешенстве. – Идея Нармин притащить вас в этот Храм и мое согласие кажутся мне все более безумными.
– Как вы здесь оказались? – девушка начала отогреваться, и в ней постепенно пробуждался интерес к происходящему. – Этот, с позволения сказать, подземный зал разве не сторожат?
– Представьте себе, нет! – ответил Дайриец, извлекая из объемистой дорожной сумки еще один плащ и расстилая его на полу. – Эти сумасшедшие женщины, очевидно, во всем полагаются на свою богиню. Мол, раз она должна снизойти к своей избраннице, то никуда эта избранница не денется. У меня нет иного объяснения.
– Но как вы смогли войти? – продолжала допытываться Тэсса. – Дверь же заперта. Я пробовала открыть.
– Скорее всего, она устроена так, что ее можно открыть снаружи, даже без ключа, и невозможно отпереть изнутри. Кстати, сейчас и попробую.
Король подошел к двери, дернул ее, потом сильнее, но та осталась столь же непоколебимой, как ранее под натиском Лотэссы.
– Ну вот, теперь вы заперты вместе со мной, – Тэсс стало как-то весело и жутко, как в детстве, когда она решалась на какую-нибудь проказу, грозящую наказанием. – Жрицы увидят вас, когда придут за мной. И что они скажут?
– Понятия не имею. Но вряд ли им удастся сказать хоть что-то, потому что я и рта не дам открыть владычице. Я сам слишком много имею ей сказать по поводу заточения первой эньи Элара в мрачном сыром подземелье. Тем более, эта фанатичная женщина знает о том, что вы больны. И вместо того, чтобы использовать свой дар для исцеления, отравляет вас босую в холодную каменную темницу.
Король присел на расстеленный плащ и жестом пригласил девушку последовать его примеру. Та, слегка поколебавшись, села рядом.
– Вы голодны? – не дождавшись ответа, Малтэйр извлек все из той же сумки свертки с едой, запечатанную бутыль и пару кубков.
– Да вы просто волшебник! – с детским восхищением воскликнула Тэсса.
– Волшебница у нас Энлил, – с улыбкой возразил он. – А я всего лишь пытаюсь исправить свое упущение. Я ведь не знал, что у вас сегодня день рождения. Разве возможно допустить, чтобы вы провели его в одиночестве в каменной темнице?
Девушка, вновь позабыв о приличиях, с жадностью набросилась на еду. Обычные хлеб, сыр, холодное мясо и фрукты показались ей невероятно вкусными. Король разлил по кубкам вино из бутыли и протянул один Лотэссе.
– Выпейте, это поможет вам согреться.
И вновь она не заставила просить себя дважды, удивляясь мимоходом собственной покладистости.
– За вас, Лотэсса! – Валтор поднял свой кубок. – Вы – удивительная девушка!
– Удивительно то, что вы до сих пор не возненавидели меня, – вино горячими струйками разнесло тепло по телу, Тэсс почти согрелась и почувствовала умиротворение. Она даже поддевала Дайрийца беззлобно, скорее по привычке.
– Вас нельзя ненавидеть, – серьезно ответил король. – Вы благородный и несчастный ребенок, с истерзанным сердцем и разрушенным миром. Я слишком хорошо отдаю себе отчет, сколь сильно приложил руку к вашим страданиям, чтобы ненавидеть.
Она лишь вздохнула в ответ. Возразить было нечего, но и осыпать упреками человека, признающего свою вину, не хотелось.
– Спасибо, что пришли, – тихо произнесла девушка. – Мне было так холодно, страшно и… пусто.
– Вы же знаете, я чувствую, когда нужен вам, – без лишней рисовки заметил Малтэйр. – На то я и хранитель. Кроме того… – он замолчал.
– Что? – спросила Тэсс.
– Ничего, – Дайриец махнул рукой. – Вы согрелись?
– Почти. Только теперь хочется спать, – собственный голос слышался словно издалека.
Она и вправду разомлела от тепла, еды и вина. Приятная слабость разлилась по телу, глаза слипались, а мысли путались.
– Ну так спите. Если Маритэ все же надумает заглянуть в этот подвал, обещаю вас разбудить, – усмехнулся король.
Не в силах бороться с охватившим ее сонным наваждением, Тэсс устроилась на плаще, закутавшись, словно в одеяло, в тот, что был на плечах, и положив руки под голову вместо подушки.
Валтор чуть опустился и притянул девушку к себе. Предупреждая ее попытки вырваться, он поспешил сказать:
– Не думайте обо мне более дурно, чем я заслуживаю, энья Лотэсса, – он повернул Тэссу, ощущавшую себя тряпичной куклой, так, чтобы ее голова оказалась на его плече. – Я всего лишь не хочу позволить вам мерзнуть во сне.
У нее не было сил сопротивляться, тем более что так было намного удобнее и теплее. Она позже разберется со всем этим. И все же перед тем, как окончательно впасть в сон, девушка пробормотала:
– И все равно я вас ненавижу…
– Я знаю, – отозвался король, и по голосу ей показалось, что он улыбается.
Глава 12
Итон потер пальцами виски, стараясь сосредоточиться. В последние дни комендант чувствовал себя крайне измотанным – и душевно, и физически. Безумные убийства заменили собой бесчинства ночной твари, явно затмив ее по размаху и жестокости. Почти все убийцы были схвачены. Торн принял бескомпромиссное решение казнить всех, кроме двенадцатилетней девчонки, убившей мачеху и брата. Но участь пойманных убийц не останавливала других. За эти дни сообщили о трех новых жертвах. Однако сегодняшний случай превзошел все ранее случившиеся.
Убили дворянина. Более того – аристократа. Иглис Дорелл принадлежал к старой и уважаемой фамилии. Правда, самого Иглиса уважать было не за что. Самодур и пьяница, уморивший двух жен и насмерть разругавшийся с наследниками – мерзкий был человек, что и говорить. Возможно, мир без него станет лучше. Но сам факт ужасной смерти столь родовитого жителя Вельтаны сильно усложнял и без того непростую жизнь столичного коменданта.
Иглиса прикончили слуги, объединившиеся ради такого дела. Это-то и пугало больше всего. Если до этого они имели дело с единичными случаями бешенства забитых и униженных людей, то теперь столкнулись с массовым помешательством. Итон постарался отогнать ужасное зрелище, представшее его взору пару часов назад в фамильном особняке Дореллов. Иглиса повесили. Но что с ним творили до этого, можно лишь догадываться. Многочисленные раны, багровые синяки, ожоги… Волосы грубо выбриты, а на лбу неумело вырезано то ли клеймо, то ли браное слово. Страшное зрелище! Хорошо, что он решительно запретил Альве ехать с ним, отослав ее во дворец за протектором.
Но самое мерзкое заключалось в том, что на этот раз убийцы разбежались до того, как стало известно о преступлении. Когда в доме двенадцать человек прислуги и все действуют сообща, скрыть свое деяние гораздо проще. Сложно сказать, когда бы вообще о смерти эна Дорелла стало известно, не откажись одна из слуг участвовать в вершении суда над хозяином. Миза – смазливая горничная покойной жены Иглиса – осталась в доме после смерти госпожи в качестве любовницы Дорелла. Точнее, даже не любовницы, а девицы для утех. Однако это положение делало жизнь Мизы в доме Дорелла более сносной, чем у других слуг. Девушку не то чтобы баловали, но хотя бы не обижали без нужды. Именно поэтому горничная отказалась участвовать в убийстве, забившись в одну из пустующих комнат. Бедняжка слышала кошмарные крики хозяина и в ужасе ждала, когда, расправившись с ним, обезумевшие люди придут за ней. Но, видно, опьяненные убийством, они просто позабыли об исчезнувшей наложнице ненавистного господина. Когда Миза, обнадеженная тишиной, длящейся несколько часов, решилась выйти из своего убежища, в доме не было никого, кроме изувеченного трупа хозяина, болтавшегося в петле, приделанной к люстре главной залы. Девушка-то и вызвала стражу, а теперь рыдала в одной из комнат комендатуры, ожидая допроса.
А Карст дожидался протектора, чтобы провести допрос в его присутствии. Кроме того, нужно было просто обсудить с Торном сложившееся положение, паршивое настолько, что дальше некуда. Только бы Альву опять куда-нибудь услать. И вообще, зря девчонка находится в самой гуще таких нехороших событий. Пользы от нее не меньше, чем от Мелвила, в порой даже больше, но совершенно ясно, что девочке здесь не место. Хотя отсылать ее обратно в Кузнечную часть, когда такое творится, еще худшая идея. Так Альва хотя бы находится под защитой его и Торна. Но на допросе ей в любом случае делать нечего. И ведь, опять же, упрется и станет обижаться, будто ее выгоняют из недоверия, а не заботясь о ее душевном покое.
Дверь отворилась, пропуская Торна. К облегчению коменданта, он был один.
– Где Альва? – первым делом спросил Итон.
– А разве ее присутствие необходимо? – скептически поинтересовался протектор. – Такой поворот меня сильно расстроит, учитывая то, сколько сил я потратил, чтобы ее спровадить.
– За что я вам искренне благодарен, – поспешил заверить Карст. – Итак, вы здесь, и мы можем допросить эту несчастную служанку из дома Дорелла.
Вскоре девушку ввели в кабинет. Смазливое личико больше не казалось заплаканным, как накануне. Да и тогда сложно было понять, плакала девица от жалости к зверски убитому господину или от пережитого страха за свою жизнь. Миза присела в неловкой попытке изобразить реверанс.
– Сударыня, расскажите о своем господине, – обратился к ней Торн.
– Ну, я прям и не знаю, что сказать-то, – замялась девушка.
– Как эн Иглис относился к прислуге? – конкретизировал вопрос протектор.
– Ох, – вздохнула Миза. – Меня-то он не бил… почти. А вот другим доставалось.
После этих слов мужчины многозначительно переглянулись друг с другом.
– Забижал эн Иглис прислугу-то, что уж тут говорить, – продолжала девица. – Вот только из недавнего… Хромому Тину, цирюльнику, голову самолично обрил за то, что тот волосы его милости постриг чуть короче, чем надо бы. Глену и Сорену велел выпороть Ольни, а ведь они приятели. Дарисе, поварихе, руки обварил горячим пуншем. Она лимоны туда не те положила, а хозяин возьми да плесни в нее прям из кувшина. А Луди…
– Достаточно, – Итон поморщился. – Характер вашего господина и его манера обращения с челядью ясна. Смею предположить, что устроенную расправу слуги воспринимали как акт праведной мести, – он обращался скорее к Торну, но ответила девушка.
– Истинно так, ваша милость! – горячо закивала она. – Ко мне Тайса подошла, она с Ольни – ну, с тем, кого выпороли – гуляла. Подошла, значит, и говорит: «Нету сил больше терпеть изверга этого. Надо его порешить и за все наши мучения рассчитаться». Вот так прям и сказала. И мне выбирать велела, с ними я или с господином. Только такие дела мне не по нутру! – рассказчица решительно тряхнула копной смоляных кудряшек. – Я сразу Тайсе сказала, что они все с ума посходили и дурное дело задумали. А она мне как прошипит в ответ: «Ну, ты сама свою судьбу выбрала, Миза». И как же мне страшно стало! Тайса ушла, а я ее возвращения дожидаться не стала. Убежала в старую гардеробную, где еще первая покойная госпожа свои наряды хранила, заперлась там и все ждала и боялась, что меня найдут. А уж когда они эна Иглиса мучить принялись… О богини, как же он кричал! И как только соседи не услышали или с улицы кто… Хотя стены-то толстенные, дом на совесть строили.
– Как долго это продолжалось? – перебил ее Элвир. – Я имею в виду истязание вашего хозяина.
– Ох, откуда же мне знать, ваша милость, – развела руками девушка. – Неужто думаете, что я с собой часы прихватила? По мне, так целую вечность тот кошмар длился.
– Понятно, – Торн на секунду прикрыл глаза, коснувшись указательными пальцами переносицы. – Миза, у вас нет идей, куда разбежались и где могли укрыться ваши товарищи?
– Почем я знаю, господин. У той же Дарисы родня в деревне есть. И у Сорена. А у Тайсы брат в городской страже служит.
– Надо полагать, что к стражнику они обратятся в последнюю очередь, – проговорил комендант. – Думаю, убийцы разделались с эном Иглисом ближе к рассвету. Самый тихий и пустынный час на улицах. Тем более особняк Дорелла находится в Светлой части, и живет там не рабочий люд, привыкший рано вставать. Даже слуги в такой час крепко спят… ну, кроме тех, что пытают жестоких господ. Я велел своим людям допросить местных, но осторожно, чтоб не пугать и не порождать лишних слухов. И, кстати, вас, сударыня, попрошу молчать о том, чему вы стали свидетельницей.
Миза поспешила их заверить, что будет молчать, как немая. После этого девушку отпустили. Возвращаться в опустевший дом, где она пережила такой ужас, бывшая служанка не стала. Сказала, что поживет пока у подруги в Заречной части. Оставшись вдвоем, мужчины продолжили обсуждение ситуации.
– Положение, однако, вырисовывается прескверное, – заметил Торн. – Смерть Дорелла в любом случае не скроешь. Это будет посложнее даже, чем с Шафирой Тарнийской. Ваши люди вывезли тело?
– Да, – кивнул Итон.
Тело вывозили, тщательно скрыв, но само по себе явление у особняка Дореллов в респектабельной Светлой части сначала городской стражи, а затем и коменданта породило слишком живой интерес к происходящему. Неизвестно, какая часть правды стала достоянием любопытных и жадных до сплетен жителей. Именно это рассчитывал выяснить Карст, поручая своим людям поиск свидетелей. Но допросам надлежало проводиться чрезвычайно деликатно, дабы допрашивающие случайно не сболтнули чего лишнего очевидцам.
– Лучше всего распустить слухи, что убийца Иглиса Дорелла неизвестен, а стража и власти усиленно его разыскивают. Известие о дюжине сбесившихся слуг, безнаказанно расправившихся с господином, напугает аристократов и воодушевит простолюдинов, недовольных своей участью. Однако вопрос, куда делись слуги, все равно может возникнуть. Не у дворян, конечно, этим дела нет до того, откуда берутся и куда деваются людишки, которые ходят за лошадьми, накрывают на стол или подают им платье. Зато прислуга из соседних особняков, знакомая с челядью Дорелла, наверняка заинтересуется, куда подевались их приятели. И хорошо, если бы беглецы не решились укрываться в окрестных домах. Не столь важно их всех переловить и казнить, как не допустить новой волны тревожных слухов в городе.
– Надеетесь спрятать молнию в небе? – невесело усмехнулся протектор. – Так у нас в Дайрии говорят. Не думаю, что получится долго скрывать от людей происходящее. Но сейчас самое важное даже не это. Куда важнее самим понять, что за дрянь творится вокруг и связано ли это как-то с на'ари, будь он неладен, с ильдовским проклятием…
– И с Закатом Мира? – закончил Итон.
– Пусть с Закатом Мира Энлил разбирается, – досадливо отмахнулся протектор. – А нам бы с Вельтаной разобраться. Кстати, насчет Энлил… Не позвать ли ее?
– Одну даму спровадили, другую пригласим? – Карст старался придать голосу безразличие.
– Мы оба прекрасно понимаем, чем Энлил отличается от Альвы. Впрочем, если вы так сильно не хотите тревожить хрупкое душевное равновесие колдуньи, будем разбираться сами.
– Я же не сказал, что возражаю, – со вздохом произнес Итон. – Пошлите за ней кого-нибудь во дворец. А до прибытия Энлил давайте все-таки попробуем додуматься хоть до чего-то. Мужчины мы, в конце концов, или нет? Сами же ругали короля и Альву за безоговорочное доверие Энлил и ее магии.
– Я и сейчас против того, чтобы полагаться на нее полностью, – ощетинился протектор. – Но полезным ее мнение все же может оказаться. Однако это вовсе не значит, что мы не будем строить собственных версий. Итак, что мы имеем? Слабые становятся палачами своих притеснителей. До сегодняшнего дня убийцы действовали в одиночку, необдуманно и не пытались скрыться от правосудия. Вряд ли они жаждали получить по заслугам, скорее, безумие настолько овладевало ими, что притупляло разум и чувство самосохранения. Впрочем, их душевное и умственное состояние заслуживает тщательной проверки. У нас ведь есть не казненные убийцы?
– Есть, – подтвердил комендант. – В тюрьме сидят трое. Двое мужчин и старуха.
– Старуха?! – Торн, которому еще не успели доложить о последних случаях, изумленно воззрился на собеседника. – Прикончила опостылевшего мужа – бабника и тирана?
– Соседку, – Карсту было не до шуток, пусть даже столь мрачных. – Уж не знаю, чего они там не поделили.
– Значит, кому-то из нас придется отправиться в тюрьму и допросить всех троих. Очень важно выявить, есть ли между ними какое-то сходство. Я имею в виду, что-то общее в состоянии, манере говорить, отношении к содеянному.
– Разумеется, – кивнул Итон. – Но, кроме заключенных, у нас еще десяток безумцев где-то скрывается. Интересно, расправившись с главным источником ненависти, несут ли они опасность для остальных?
– Полагаю, в ближайшее время у нас будет возможность узнать ответ, – хмуро заметил Элвир. – Пока же важно понять, что отличает слуг Дорелла от прочих. Ведь спланированное убийство уже куда меньше похоже на безумие. Вроде как тоже месть униженных притеснителю, но месть более продуманная и хладнокровная. Либо прошлые убийцы были безумны, а слуги Дорелла – нет, либо последние охвачены особой, более опасной формой безумия. Ну и последний вариант: все убийцы находились в здравом уме. Право же, не знаю, какой из предложенных раскладов сулит нам большие неприятности.
Обсуждение соображений и вариантов длилось около получаса, когда прибыла Энлил. Внимательно выслушав все, ведьма задумалась. Мужчины не тревожили ее, храня молчание.
– Помните, о чем рассказывали энья Лотэсса, король и Альва? – женщина в задумчивости теребила какое-то броское ожерелье. – На'ари постоянно твердил о страхе и ненависти. Если я верно поняла, он жаждал забрать или вкусить ненависть и страх своих жертв. В случае же с убийцами все крутится вокруг тех же страстей. Вот только теперь их никто не забирает, а напротив, словно подпитывает.
– Странная мысль, – протектор недоверчиво покачал головой. – Но не лишенная смысла. Если допустить такой расклад, выходит, что и здесь не обошлось без магии. Думаете, проделки нашего змеехвостого друга?
– Не знаю, – Энлил сплетала пальцы в странные фигуры. – Я должна видеть тех людей, что сидят в тюрьме, чтобы понять, наложено ли на них проклятие и есть ли вообще хоть след магии.
– Очень даже разумно, – одобрил Торн. – Сейчас самое важное – понять, имеем мы дело с магией или с чем-то иным. И, знаете, как ни странно, но мне станет легче, если окажется, что безумцы всего лишь заколдованы. Иначе картина выходит слишком страшной.
