Текст книги "На Грани. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Литта Лински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 3
Раздражение настолько глубоко поселилось в душе Лотэссы, что казалось неотъемлемой частью ее существа. Девушку бесило все. Необходимость ехать в карете, вызванная плохой погодой. Сидеть рядом с Нармин, усиленно пялясь в разные окна и демонстративно не замечая друг друга, – та еще пытка. Она бы, подобно Малтэйру, предпочла ехать верхом, даже под дождем, но король категорически запретил ей это, ссылаясь на не проходящую простуду. Самонадеянная жрица, разумеется, не смогла исцелить изрядно надоевший Тэссе кашель. Впрочем, ничего другого девушка от нее и не ждала. Она уже имела возможность убедиться, что все эти «дары Маритэ» на деле ничего не стоят. Лотэсса смутно понимала, что кашель и боль в горле – не совсем обычная болезнь, и связывала ее с кошмарными снами, особенно после визита Энлил. Но со жрицей, самоуверенно заявившей, что может исцелить ее недуг, девушка, естественно, своими подозрениями не поделилась. Особенно после того, как Нармин обвинила ее в притворстве и попытках сыграть на жалости короля.
Еще девушку до ужаса злил уродливый наряд, особенно кошмарный головной убор. Внутри кареты или в комнатах гостиниц она тут же скидывала ненавистный берет, освобождая волосы. Король, кстати, поступал точно так же. Правда, потом снова приходилось натягивать это убожество и выглядеть полной дурой. Синие пятна над глазами лишь усугубляли досаду той, что привыкла мнить себя первой красавицей королевства.
Короче, причин для злости было более чем достаточно. А для радости – только одна. Король милостиво разрешил ей переписываться с Альвой и даже благородно обещал воздерживаться от прочтения писем. Удивительная все-таки вещь – этот колдовской свиток, с помощью которого письма могли мгновенно достигать адресата. Будь ее воля, Тэсс целыми днями бы только и делала, что вела на письме разговоры с подругой, но ей ясно дали понять, что у Альвы есть в столице дела поважнее. Поэтому Лотэсса писала своей бывшей фрейлине лишь вечерами, да и то не каждый день. Как раз сейчас она планировала взяться за очередное послание. Был довольно поздний час, давным-давно стемнело, и Нармин собиралась отойти ко сну. Почему бы не доставить себя маленькое удовольствие не гасить свечи, мешая жрице заснуть… Исполненная предвкушения, она направилась к Дайрийцу.
Тэсса робко постучала в дверь комнаты короля. Ей не открыли, даже шагов не было слышно, зато из глубины комнаты донесся знакомый голос:
– Кто это?
– Лотэсса, – ответила девушка, недовольная тем, что приходится разговаривать через дверь.
– Входите.
Тэсс толкнула дверь. Оказалось, что та не заперта. Малтэйр в полурасстегнутой рубашке сидел, развалившись в кресле, с глиняным кубком в руке. Рядом на столе стоял кувшин. В таком виде она Дайрийца еще не видела. Девушка несколько секунд стояла, ошарашенно пялясь на короля, а затем решительно подошла к столу и заглянула в кувшин. Как она и предполагала, тот был пуст больше чем наполовину.
– Что-то не так? – насмешливо поинтересовался мужчина.
– Нет, отчего же… Все прекрасно, – с сарказмом ответила она. – Его величество, повелитель Дайрии и Элара, изволит напиваться, как последний… – подходящее сравнение не шло на ум.
– Зачем вы пришли, Тэсса? – король вел себя прямо-таки по-хамски. Не встал ей навстречу, назвал «Тэссой», хотя она никогда не позволяла подобной фамильярности. – Не можете заснуть? Только не думайте, что я вам не рад, – хмыкнул Валтор, с явным удовольствием рассматривая Лотэссу, ошалевшую от подобного тона. – Располагайтесь. Можете остаться на ночь, я отнюдь не против. Хотите вина?
– Вы с ума сошли, эн Малтэйр?! – прошипела Тэсс. – Можете напиваться сколько угодно, но не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Я вам не трактирная служанка!
– Ну конечно же нет! – его величество соизволил наконец-то подняться. Но лучше бы он сидел. Девушке совсем не понравился взгляд направившегося в ее сторону Дайрийца. – Ты – моя дорогая сестричка, Тэсс, – с этими словами король попытался обнять Лотэссу за плечи.
Она с силой отпихнула его, испытывая сильнейшее желание еще и надавать пощечин.
– Ну что ты, сестренка! – рассмеялся Валтор.
– Не смейте называть меня сестрой! – медленно, разделяя слова, произнесла Тэсс, задыхаясь от гнева.
– Почему? – король мгновенно стал серьезен. – Разве не вы предложили эту идею, отказавшись представляться моей женой?
– Я, – она не стала спорить. – На людях мы вынуждены изображать родственные отношения, но наедине больше никогда не зовите меня сестрой.
– Почему? – Дайриец повторил свой вопрос.
Похоже, не так уж он и пьян. Скорее рисуется из желания досадить ей.
– Потому что у меня был брат! – Тэсса не выдержала, и ее голос сорвался на крик. – Родной! Которого вы убили!
– Я не убивал вашего брата, энья Лотэсса, – ну вот, его величество изволил вспомнить о вежливости. – Я приказал казнить короля и принца, вы вправе ненавидеть меня за это, но в смерти вашего брата я неповинен.
– Да? – на глаза девушки навернулись злые слезы. – Разве не вы развязали эту проклятую войну? Разве не вы командовали сражением, в котором погибли Эдан, Рейлор и другие лучшие рыцари Элара? Вы же берете на себя ответственность за смерть Йеланда и Нейри, хотя не вы опускали меч на их головы, а ваш любимый Торн…
– Я отдал приказ о казни.
– Как и приказ о начале военных действий, – Тэсс сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. – Имейте же честность признать, что на ваших руках кровь каждого эларца – от первых рыцарей до последнего солдата… и каждого дайрийца, – неожиданно добавила она. – Мне вовсе не жаль дайрийцев, я лишь хочу, чтобы вы осознали, что несете вину за каждую смерть в этой войне, развязанной в угоду вашему властолюбию!
– А если бы ваш брат погиб на войне, развязанной Йеландом или, что более вероятно, прежним королем – Лендером, вы бы ненавидели эларских монархов так же сильно, как меня? – спросил Валтор.
– Нет… Я не знаю, – подобная постановка вопроса не приходила ей в голову. – И знать не хочу! Потому что не Ильды развязали эту проклятую войну, а вы! Я никогда не узнаю имени того, кто всадил меч в грудь моего брата, но винить в его смерти буду именно вас! Вы отняли у меня Эдана! Оставив вместо него раздирающую боль и пустоту, которая будет со мной до конца дней! И после этого вы еще удивляетесь, что я так мало ценю свою жизнь?! – с горькой усмешкой вопросила она.
– Я не знал, – тихо произнес король. – Не знал, что вы любили его так сильно.
– Не сомневаюсь, – с горечью воскликнула Тэсс. – Конечно, не знали. Разве вы вообще знаете, что значит любить? Разве вы любили кого-нибудь в своей жизни? Вы же король! Вы не можете позволить себе подобную роскошь. Любовь делает человека слабым и уязвимым. А монарх должен быть сильным! Особенно монарх, планирующий покорение соседних держав. Но мы – простые смертные – живем по-другому. Мы позволяем себе эту безумную слабость и величайшее счастье – любовь. Пусть даже после этого остаются кровоточащие раны на сердце. Оно того стоит!
Валтор шагнул к ней, и Тэсса против воли утонула в его зеленых глазах, смотревших так пристально и странно.
– Лотэсса, – голос Дайрийца звучал как-то хрипло. – Я ведь совсем не знал вас, – он, не отрывая взгляда, провел тыльной стороной ладони по ее щеке. А она стояла, завороженная, не в силах шелохнуться. – Но и вы не знаете меня так хорошо, как полагаете, – продолжал король. – Я не настолько неуязвим, как может показаться.
– Разве? – девушка наконец вышла из оцепенения, тряхнув головой. – Неужели у хладнокровного и расчетливого монарха тоже есть слабости?
– Есть, – кивнул Валтор. – Одна из этих слабостей – вы…
Лотэсса не знала, что ответить. Да и стоит ли тратить время на беседу с пьяным мужчиной? В конце концов, она пришла сюда не за этим.
– Дайте мне свиток, – отведя глаза, тихо проговорила девушка. – Я хотела написать Альве.
Малтэйр отошел и, вернувшись, молча протянул ей свиток. Похоже, извиняться за хамское поведение его величество не собирается. Ну и Изгой с ним! Нужны ей очень его извинения! Тэсса схватила бумагу, гордо развернулась и вышла, хлопнув дверьми, благо здесь не королевский кабинет.
Вернувшись к себе, Лотэсса обнаружила, что невыносимая жрица уже погасила все свечи. О чем эта нахалка думала? Решила, что не будет ничего страшного, если Тэсс придется вернуться в темную комнату? Или подумала, что она останется у короля на всю ночь?! От последнего предположения Тэссу передернуло. Она с трудом сдержалась, чтобы не растолкать Нармин с целью прояснения вопроса. Однако, взяв себя в руки, девушка ограничилась тем, что зажгла все имеющиеся в комнате свечи и принялась как можно громче скрипеть пером по бумаге. Со злобным удовлетворением Лотэсса обнаружила, что добилась своего, разбудив жрицу. Письмо к Альве вышло длинным и обстоятельным, правда, о последней ссоре с королем в нем не было ни слова, как и вообще о короле. Тэсс все-таки не до конца верила в благородство его узурпаторского величества и опасалась, что он все-таки читает ее переписку с подругой или подобное желание может его посетить. Девушка знала, что написанное тут же проявляется на свитке, оставшемся в Эларе, и исчезает лишь после того, как адресат (или тот кто в данный момент держит свиток) начинает писать ответ. Но шансов, что сейчас магическая бумага конкретно у Альвы, очень немного, да и, скорее всего, та давно уже спит. Значит, ответ будет написан лишь утром или даже днем, а до того момента Дайриец будет иметь возможность ознакомиться с содержанием письма. Кроме того, парный свиток может находиться в руках как у Энлил, так и у протектора. А уж последнему вовсе не обязательно знать лишние подробности.
Покончив с письмом, Тэсса погасила свечи и улеглась. Их путешествие длилось уже почти неделю, но она никак не могла привыкнуть к отсутствию привычного комфорта: удобной широкой кровати, вкусной и разнообразной еды, большого количества комнат и, главное, прислуги. Нармин четко дала понять, что она «жрица, а не служанка», и Лотэсса из гордости ни за что не согласилась бы воспользоваться ее услугами. Но она твердо решила не жаловаться и стойко переносить все дорожные тяготы, чтобы не дать повода упрекать себя в изнеженности и капризности. И вот теперь, ворочаясь в неудобной узкой постели, девушка безуспешно старалась заснуть. Да и сцена, разыгравшаяся между нею и Малтэйром, не давала покоя. Милосердный сон сморил ее ближе к рассвету, благо король никогда не настаивал на раннем отбытии из гостиниц, давая спутницам возможность выспаться.
Проснувшись за полдень, одевшись и с трудом запихнув волосы под ненавистный берет, девушка отправилась к королю, слегка опасаясь новой встречи после вчерашнего. Однако переживала она зря, король был настроен вполне благодушно и даже, кажется, испытывал некоторое раскаяние за свое давешнее поведение. По крайней мере, извинений его величества, хоть и весьма лаконичных, Лотэсса таки дождалась. А получив оные, решила перейти в наступление.
– Почему вы вчера пили? – она понимала, что вопрос звучит идиотски, но сожалеть о сказанном было поздно.
– Вино здесь, как ни удивительно, вполне приличное, – ответил король.
– Как я понимаю, вы не были пьяны, – Тэсс продолжала допрос. – Так зачем же притворялись?
– Вообще-то, если честно, был, – хмыкнул Валтор.
– Да ну? – девушка недоверчиво изогнула бровь. – А мне показалось, что вы прекрасно отдавали себе отчет в том, что делаете и говорите… с того момента, как разговор стал серьезным.
– Я действительно отдаю себе отчет в своих словах и действиях… что не мешает мне быть пьяным, – Малтэйр шагнул к ней и заправил под берет выбившиеся пряди.
– Разве так бывает? – она не скрывала своего недоверия, а слишком вольный жест мужчины предпочла оставить без внимания.
– Бывает, как видите, – Дайриец пожал плечами.
– Наверное, королей с детства обучают этому великому искусству, – с издевкой произнесла Тэсса.
– Нет, не думаю, – возразил Малтэйр. – Не уверен, что такому вообще можно обучить. Скорее, это моя индивидуальная особенность, не скрою, очень полезная временами.
– Особенно в моменты, когда нужно кого-нибудь обидеть, прикрываясь своей нетрезвостью. Мол, что вы ждали от пьяного мужчины… Да?
– Отчасти, – признал король, не скрывая ухмылки. – Правда, обидеть я вас не хотел, но было весело. Разве нет?
– Вы откровенно насмехались надо мной! – возмутилась девушка. – Зачем вам это?
– Вы же знаете, я люблю вас дразнить, – улыбнулся он. – Не мог упустить случая. Вы просто обворожительны, когда злитесь, энья Лотэсса.
– Да, – протянула Тэсс. – Как я посмотрю, угрызений совести вы не испытываете.
– Подобные душевные порывы мне вообще не слишком свойственны.
– Это возмутительно, – она понимала, что взывать к его раскаянию бессмысленно, но все же не могла остановиться. – Вы предложили мне остаться на ночь! Боюсь и думать, как бы вы развлекались дальше, не прими наша беседа иного направления.
– Скорее всего, запер бы дверь, – признался Дайриец.
– Вы уже запирали однажды, – Лотэсса намекала на историю с зеркалом.
– Было дело, – кивнул Валтор.
– Знаете, – девушка уже всерьез разозлилась, – подобные забавы не делают вам чести. Они недостойны рыцаря! Я уже привыкла к тому, что вы жестокий король и беспринципный политик, но как мужчина вы мне казались более благородным.
– Лотэсса, – Малтэйр внезапно стал серьезен. – Вы должны знать одно. Как бы я ни вел себя, что бы ни говорил, как бы ни злился… Я могу сколько угодно обижать вас как жестокий король и беспринципный политик, но никогда не обижу как мужчина.
– Учту, – хмыкнула в ответ Тэсса.
Глава 4
«Отец мой появился на свет в один день и час со своим братом. Их же отец, мой дед, был властелином могущественной империи, и явление близнецов стало для него и радостью, и предметом долгих раздумий. Как разделить власть между двумя братьями, если нет ни старшего, ни младшего? И старый король принял решение, которое можно счесть скорее справедливым, чем мудрым. Он постановил, что править будут оба сына – вместе…»
Элвир поднял глаза от страницы и глянул на Альву, сидевшую рядом. Он попросил девушку остаться, чтобы записывать важные моменты, если таковые обнаружатся в странной книге. Впрочем, уговаривать Альву не пришлось, куда сложнее было бы попытаться ее выгнать из библиотеки. Хотя и он сам не так уж нуждался в услугах секретаря в данный момент, вполне мог бы делать записи собственноручно. Смысл присутствия Альвы заключался в самом факте присутствия, благо девушку расклад вполне устраивал.
– Ты хоть что-нибудь поняла из этого, крысенок? – обратился к ней Элвир.
– Ну, не знаю, – она пожала плечами. – Самое начало ведь только. Да и чего тут непонятного? Два брата-близнеца сели на трон. Вроде как Ильды – Имрэ и Дайр.
– Имрэ и Дайр? – словно размышляя вслух, повторил Торн. – А в этом что-то есть. Ты умница, крысенок! Будем исходить из того, что книга все-таки повествует об Ильдах, хоть и в иносказательной форме и непонятно от чьего имени. Никакой ведь принцессы Таиры не было.
– Давайте дальше читать, – с нетерпением в голосе предложила Альва.
Протектор не заставил себя просить.
«После смерти короля мой отец с братом стали править страной. Два трона, две короны, две королевы. И лишь власть – одна! Но, кроме власти, еще кое-что нельзя было разделить. С самого основания великой династии от отца к сыну переходила вещь, не менее почитаемая, чем корона – королевское кольцо…»
Торн читал вслух, и после слова «кольцо», они с Альвой бросили друг на друга многозначительные взгляды.
– Значит, все-таки книга та самая, несмотря на дурацкое название, – с удовлетворением констатировал Элвир. – Я уже почти уверен, что речь идет об Ильдах и их пресловутом рубине. И кто бы ни была эта принцесса Таира, я ей весьма благодарен.
– Не забывайте Энлил, ей вы должны быть благодарны не меньше, – напомнила девушка.
– Само собой, – согласился Торн и принялся читать дальше. – «Кому из братьев носить на пальце символ власти, что важнее короны или скипетра? После долгих раздумий оба короля по справедливости решили владеть кольцом по очереди, дабы никому не терпеть обиды и принижения. Год древнее кольцо красовалось на пальце одно брата, на следующий год переходило к другому. Мой отец взял себе королеву из другой страны…»
– Почему же автор упорно именует одного из братьев отцом? – протектору эта мысль не давала покоя. – Взял королеву из другой страны… – пробормотал он. – Дайр был женат на Беанне Валэйнской. Именно по ее линии я прихожусь дальним родичем Малтэйрам, – упомянув о своем родстве с королевской семьей, Элвир пожалел о сказанном. Вроде как получалось, что он хвастает чистотой крови, подчеркивая свое превосходство перед простой дворянкой.
Торну вовсе не хотелось, чтобы его слова произвели на девушку подобное впечатление, но та, похоже, не обратила особого внимания, поглощенная размышлениями на тему прочитанного.
– Не могу припомнить, кого взял в жены Имрэ, – он решил поскорее вернуться к теме обсуждения. Досадно, но он действительно не помнил имени первой после разделения королевы Элара. Магистр истории, учивший его когда-то, убил бы нерадивого ученика на месте.
– Ленора Таскилл, – тихо проговорила девушка.
– Что? – не понял Элвир.
– Имрэ Ильд был женат на Леноре Таскилл, – пояснила Альва.
– Ну конечно же! – протектор с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. – Как же я мог забыть! А вы-то откуда так хорошо помните королей трехсотлетней давности, дэнья Свелл?
– Читала, – коротко ответила девушка. Элвиру показалось, что она не в настроении продолжать разговор.
– У вас в замке имелись книги по истории и политике? – Торн искренне удивился, слишком хорошо он помнил родовое гнездо Свеллов.
– Не в замке, а здесь, в Нианоне, – буркнула в ответ Альва, похоже, уязвленная замечанием собеседника. – Вы сами велели мне копаться в истории Ильдов, а теперь удивляетесь. А в замке у нас, между прочим, были книги, – мрачно добавила она. – Или вы полагаете, что читать я только в Вельтане выучилась?
– Не обижайся, крысенок, – примирительно улыбнулся Торн. – И давай уже вернемся к истории загадочной принцессы. Теперь твоя очередь читать вслух, если не возражаешь. Заодно и покажешь, что не вчера выучилась этому искусству, – он постарался, чтобы последняя фраза выглядела добродушным лукавством, а не издевкой.
– «…королеву из другой страны», – при чтении голос Альвы звучал медленнее и чуть ниже, чем обычно. – «В стране моей матери уже третьему поколению правителей служила могущественная ведьма. Имя ей Суарейя».
– Ну, хоть первое конкретное имя, не считая автора, – пробормотал Элвир. – Хотя мне это имя ни о чем не говорит. А тебе?
Девушка отрицательно помотала головой и продолжила чтение.
– «Однажды Суарейя прибыла ко двору моих родителей и узрела на пальце отца фамильное кольцо. В тот год была его очередь владеть королевской регалией. Увидав кольцо, ведьма изменилась в лице и спросила, не боится ли король обладать столь страшным даром. Отец мой, как и его брат, не видел в кольце ничего страшного, напротив, оно всегда было для них предметом гордости и связи поколений. Тогда Суарейя попросила кольцо на одну ночь. Не без опасений отдал ей отец главную королевскую драгоценность. На следующий день ведьма вернула кольцо и, отдавая, изрекла страшное пророчество: «Через это кольцо ваш род погубит весь мир! Проклят даритель сего, но его могущество безгранично. Воззвав к нему однажды, далекий потомок вашего рода сломает оковы древнего запрета и даст извечному злу вырваться из долгого плена. И станет мир наш игрушкой в руках его, игрушкой, которой суждено быть сломанной. У зла нет совести, нет жалости, нет милосердия. И потому вина за гибель мира ляжет не на безумного и безжалостного дарителя, а на призвавшего его потомка вашего проклятого рода». Испугался мой отец и призвал брата. Суарейя сказала, что проклятие с рода можно снять, лишь уничтожив кольцо. Отец, поверивший словам могущественной ведьмы, был готов последовать ее совету, но брат его воспротивился, не желая расставаться с кольцом основателя рода. Зато мой дядя пожелал больше узнать о силе кольца и о дарителе. О первом ведьма умолчала, лишь улыбнулась темною улыбкой. На второй же вопрос ответила. «В минуту страшной опасности или крайней нужды стоит лишь воззвать к дарителю, окропив камень темным вином и королевской кровью. И явится на помощь самое страшное и могущественное зло, и ничто не устоит перед силой древней клятвы того, кто отдал кольцо первому королю династии». Еще сильнее стал уговаривать мой отец брата, умоляя отказаться от страшного дара и снять проклятие со всего рода. Но тот в гордости своей отказался, обещав лишь никогда не пользоваться кольцом и наложить такой же запрет на потомков».
Альва остановилась, чтобы перевести дыхание и осмыслить прочитанное.
– Королевская кровь и темное вино… Лан рассказывал, что, забирая кольцо, видел порезанную руку Йеланда Ильда и бокал вина на столе, – припомнил протектор. – Я вот чего не могу понять… Неужели эта змеехвостая дрянь и есть то самое страшное зло, способное сломать мир, как игрушку? Он, бесспорно, силен, но, с другой стороны, простая стрела, пущенная тобой, смогла пусть и не убить, но остановить его.
– Если уж на то пошло, самым страшным злом считается Изгой, – заявила девушка.
– Изгоя я себе представлял несколько иначе, – ухмыльнулся протектор.
– Интересно, как? – полюбопытствовала она.
– Ну, не знаю, – он и правда никогда не задумывался о внешности Изгоя. – Но он мне виделся все же человеком, пусть и страшным, а змеиный хвост – это как-то…
– Кстати, может, змея на ильдовском гербе – не просто так? – предположила Альва. – Герб ведь установил еще Дренлелор. А что, если в честь того самого дарителя?
– Изгоя, ты хочешь сказать? Не верю, что Дренлелор был способен на подобное. Тем более, змея в ильдовском гербе означает…
– Мудрость и хладнокровие, – перебила девушка. – Знаю, знаю. Говорю же, за последние недели я узнала об Ильдах больше, чем за всю прошлую жизнь.
– Ладно, давай продолжим, – решил он. – Может, часть вопросов отпадет сама собой.
– «С той поры между братьями, доселе жившими душа в душу, пролегла тень недоверия, начались ссоры и разногласия. Вскоре уже и позабылось, с чего все началось, но с каждым днем сильнее ощущали братья, что не в силах править вместе. В гордыне и обидах решили короли поделить страну на две части. Дяде досталась большая часть и условное первенство, зато отцу моему отошли земли со старой столицей…»
– Моему отцу отошли земли со старой столицей! – Элвира осенило. – Значит, автор – дочь Дайра, если считать, что речь все же идет об Ильдах, а похоже, что так оно и есть. Никакая она не принцесса Таира, а…
– Королева Теора! – закончила Альва его мысль.
Ну разумеется. Других детей у Дайра не было. А исковерканное имя, скорее всего, взято для того, чтобы не привлекать к книжке лишнего внимания. Ведь без помощи Энлил ни он, ни Альва в жизни бы не обратили внимания на жалкую книжонку – то ли сказочку, то ли притчу. Почему Теора решила скрыть свои откровения, оставалось непонятным, но в том, что сочинение принадлежит перу легендарно королевы, Торн уже почти не сомневался.
– «В скором времени после разделения державы моя мать порадовала отца известием о том, что ожидает ребенка. Но несчастный мой родитель, которому слова ведьмы медленно разъедали душу и разум, не порадовался этой вести. Вопреки всем традициям стал он молить богинь, чтобы дитя оказалось девочкой. Ибо не хотел король, чтобы продолжался проклятый род, которому суждено сгубить весь мир. Одержимый правитель вбил себе в голову, что они с братом должны стать последними в роду. Между тем у дяди моего было уже двое сыновей. Королева, проклиная себя за то, что когда-то привезла злополучную Суарейю, старалась убедить мужа отказаться от своих безумных мыслей. Даже если и права ведьма, говорила она, мир погибнет через много-много лет, а то и столетий. Что нам за дело до деяний дальних потомков наших, уговаривала королева, мечтающая о наследнике. Мечтам королевы суждено было сбыться, но если бы несчастная только знала, какую боль это ей принесет, то вместе с отцом молилась бы о девочке…»
– Ничего не понимаю! – Торн чуть ли не отшвырнул книгу. – У Дайра и Беанны родилась дочь! Дочь! Теора была единственным ребенком. Но рассказ об Ильдах, я уверен. Все остальное сходится до мелочей.
– «У короля и королевы родился сын. Мой старший брат. Роды были тайными, королеву заблаговременно увезли из столицы. Король заранее принял решение, разрывавшее сердце его жене. Если родится мальчик, ему суждено быть отданным в другую семью и вырасти под чужим именем. Напрасно в слезах взывала королева к супругу, говоря, что сыновья брата все равно продолжат род и отказ от собственного сына ничего, кроме горя, им не принесет. Отец оставался глух к мольбам своей жены, и только светлые богини знают, чего ему это стоило. Одну лишь победу одержала несчастная королева: сына отдали не совсем в чужую семью, а родной сестре королевы. Будучи вдовой, старшая сестра королевы решилась оставить родную страну и жить с моими родителями. Позже она вышла замуж за одного из королевских советников. Именно эта семья и усыновила принца, выдав его за свое родное дитя. Несколько лет спустя у родителей появилась я. Но даже рождение дочери не могло утешить бедную королеву. Королева страдала, лишенная простого женского счастья – быть матерью собственного ребенка. Но тетя моя страдала не меньше. Полюбив дитя, как родного сына, она год за годом делила его с сестрой. Королева все время старалась проводить подле мальчика, пытаясь занять в его сердце больше места, чем та, кого тот считал матерью. Сестры не могли поделить любовь ребенка, как некогда братья-короли не могли поделить власть. Но брат мой был одинаково привязан к обеим своим матушкам. Я тоже любила его как родного, хоть и считала кузеном. Время шло, я росла. Все вокруг были уверены, что у отца нет наследника, и с годами становилось ясно, что и не будет. Вопрос престолонаследия отец решил просто: объявил королевой меня, а королем того, кто был предназначен мне в мужья. Король велел мне перейти в род мужа и тем самым пресек ветвь собственного рода, который почитал проклятым», – Альва, не в силах читать дальше, подняла глаза на Элвира.
Он сам не меньше девушки жаждал обсудить и обдумать услышанное. Значит, у Дайра Ильда был сын, которого лишили не только права наследовать престол, но и собственных родителей. Какую же силу духа и убежденность надо иметь, чтобы так поступить! Вот как раскрывалась тайна, долго время не дававшая покоя дайрийцам и эларцам: почему Дайр не настоял на том, чтобы муж дочери принял ее имя. Вот откуда одержимость старого короля Аритэра и его жажда уничтожить Ильдов. Но что за слепая вера заставляла Дайра и его потомков верить в безумные пророчества? Впрочем, такие ли уж безумные? Вопросы роились в голове Торна, как потревоженные пчелы, а полученные ответы лишь множили количество новых загадок.
Не все из того, что Элвир знал, можно было обсудить с Альвой, а потому он углубился в собственные размышления, которым девушка старалась не мешать. Однако затянувшееся молчание так же, как и усталость, не способствовали ее бодрости. Торн не заметил, в какой момент Альва прикрыла глаза, зато увидел, как голова ее безвольно склонилась, а упавшие светлые пряди скрыли лицо. Осторожно, чтобы не потревожить ее сна, Элвир уложил головку девушки себе на плечо и продолжил читать, теперь уже про себя.
«Но лишить сына власти и обоих детей – имени ему показалось мало. Незадолго до смерти, рассказав мне все, отец заповедал пойти еще дальше по тропе этого безумия. Дети его брата не должны продолжать династию. Если мне не достанет сил причинить вред собственным братьям, пусть это сделают потомки мои, в которых с годами родственные узы ослабнут. Умирая, отец взял с меня две клятвы. Первую я нарушила, ни разу не попытавшись выступить против братьев. Вторую выполнила наполовину. Я скрыла от брата правду о его происхождении, но лишь потому, что открывать ее было слишком поздно и опасно для спокойствия молодой страны, вверенной нашим с мужем заботам. Теперь, на пороге собственной смерти, я раскрываю тайну, хранимую десятилетиями. Но я слаба, сколь бы сильной ни считали меня другие. Не в силах лишить собственных детей трона, я оставляю свое последнее признание на волю богинь. Если кто-то найдет эту странную исповедь, если кто-то поймет, о чем она, если кто-то сочтет нужным изменить устоявшийся порядок, если кому-то достанет для этого сил и власти – сделайте то, что не смогла я. Славу свою мы с мужем стяжали сами, но власть получили не по праву. Трон моей страны принадлежит брату и его потомкам. И пусть богини судят отца, во имя блага мира пожертвовавшего счастьем собственной семьи. Я не вправе осудить или оправдать его деяния. Я не называю своего имени, не называю имени отца и его брата, имен матери и тети… Но я должна назвать лишь одно имя – имя брата. Оритэн. Оритэн Торн».
