Текст книги "На Грани. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Смешная, глупая жрица! – одним движением тварь оказалась рядом с ней. – Твоя богиня бессильна, она больше ничего не решает в этом мире. Не проси ее помощи.

Нармин удивилась, что больше не чувствует страха. Жрица знала, что Богиня услышала зов, иначе чем объяснить переполнявшую ее уверенность и сознание собственной силы? Когда Нармин доводилось исцелять других, перед глазами иногда появлялась бледно-голубая дымка. Теперь же мир вокруг девушки наполнился голубым туманом. Туман обволакивал, обвивал щупальцами змеехвостое чудовище. Но, казалось, никто, кроме жрицы, не замечал его.

– Ты больше не боишься? – служитель Изгоя выглядел удивленным. – Хотя мне это не важно. Я все равно могу убить тебя, хоть твои страх и ненависть, увы, и не достанутся моему повелителю. Жаль, но на что-то твоя Богиня все-таки способна.

– Ты даже не представляешь, на что она способна!

Голубой туман клубился все сильнее, закручивался в вихри, теперь он был похож на метель, состоящую из тысяч снежинок. И такая же метель бушевала внутри жрицы, наполняя ее силой, в которой растворялась без остатка прежняя слабая девушка с ее смешными страстями и жалким себялюбием. Нармин знала, что в этот миг она сильнее владычицы Лавинтии, не говоря уже об избранной, которая сейчас беспомощно жалась к своему жениху. Но внезапное могущество казалось несовместимым с прежней гордыней и амбициями. Нармин перестала быть собой, теперь она была лишь жрицей Маритэ, выполнявшей волю своей Богини.

Изгоев слуга не видел голубой пурги, в центре которой оказался, но что-то он почувствовал. Он рванулся к Нармин, но не смог достать ее ни когтями, ни хвостом. После нескольких попыток тварь сменила тактику и бросилась к королю с Лотэссой. Но и до них змеехвостый не смог дотянуться, словно был заперт в снежном голубом коконе. Метель вилась веретеном, затягивалась вокруг чудовища паутиной, заставляя дергаться на одном месте, сковывая движения. Демон бесновался в плену невидимой, но неумолимой стихии. И без того страшные черты его, искаженные бессильной злобой, выглядели еще ужаснее, а из горла вырывалась жуткая смесь рычания с шипением.

– Будь ты проклята! – чудовище последний раз рванулось в отчаянной попытке дотянуться до Нармин и исчезло.

Еще какое-то время девушка стояла с простертыми руками, повелевая голубыми вихрями. Но метель постепенно успокаивалась, а вместе с ней таяла и сила. Не только заемное могущество, но и собственные душевные и телесные силы Нармин покидали ее. В отчаянной попытке спасти любимого она отдала больше, чем имела. Но он спасен! А кроме этого ничего не важно.

Нармин уже не чувствовала своего тела. Ноги подкосились, но она поняла это только потому, что оказавшийся рядом Валтор подхватил ее и бережно уложил на землю, пристроив голову девушки у себя на коленях. В глазах короля, устремленных на нее, читались тревога и боль. Где-то рядом тихонько всхлипывала Лотэсса, но в кои-то веки внимание Валтора было полностью отдано Нармин, только ей одной.

– Вы спасли нам жизнь! – голос короля звучал глухо и прерывался от волнения.

– Я же говорила, что умру за вас, – она попробовала улыбнуться.

– Но вы не должны умирать! – с мукой в голосе воскликнул Валтор.

Как объяснить ему то, чего она и сама не понимала, скорее, просто знала? Не имея сил для борьбы с порождением тьмы, ей пришлось обратить в эту силу саму себя. Эти голубые вихри, теперь лениво кружащие в воздухе редкими снежинками, были сотканы из нее – из ее души, чаяний, страстей. Вся отведенная ей жизненная сила была потрачена на одну короткую битву. Но ей не жаль, она никогда еще не была так уверена в том, что все сделала правильно. Чего стоила бы ее жизнь в вечной разлуке с любимым? Но умереть, чтобы он жил, разом искупив все грехи, послужив планам Маритэ, – это ли не есть высший смысл? Ей было так спокойно, почти хорошо, только холодно и мучительно хотелось закрыть глаза и уснуть. Но пока не время, еще несколько мгновений…

– Валтор, – какое блаженство называть его по имени, тем более на «ваше величество» просто не хватило бы сил. – Обещайте помнить меня.

– Разве я смогу забыть вас?!

– И, пожалуйста, любите меня хоть немного.

– Я всегда буду любить вас, Нармин! – он склонился над ней и коснулся поцелуем сначала лба, а затем губ.

Как хорошо! Пусть она уже не чувствует его прикосновений, но она наконец счастлива. Сейчас Валтор принадлежит только ей. А кроме «сейчас» ничего не существует. Так будет всегда. Вечный голубой снегопад и взгляд любимых глаз, обращенных на нее с печалью и нежностью. А теперь спать, спать…

Глава 19

Лотэсса сидела на кровати и в тоскливом безделье изучала обшарпанные стены комнаты. Единственная гостиница в небольшом городке, где они остановились, была полностью забита по случаю осенней ярмарки. Удалось снять только одну комнату, да и ту за тройную цену. И вот теперь Тэсс приходилось делить комнату с королем, а находиться с ним рядом в последние дни было сложнее обычного.

Дайриец был молчалив и мрачен. Со смерти Нармин прошло три дня, и за это время Малтэйр обратил к спутнице не больше десятка фраз в случаях крайней необходимости.

Разговаривал он только в тот первый вечер с владычицей Лавинтией. Они отвезли тело Нармин в Храм, повергнув жриц Маритэ в изумление и ужас. Однако владычица выглядела менее расстроенной и подавленной, чем можно было ожидать. Вместо естественных в таких случаях слез и отчаяния Лавинтия впала в привычный пафос и начала вещать что-то о величии жертвы Нармин. Пока она распиналась о возрождении былой славы Маритэ, явившей столь очевидное чудо руками одной из своих служительниц, Лотэссе несколько раз казалось, что Валтор готов ударить владычицу, как до этого ударил Нармин. Когда же Лавинтия предложила королю назвать в память погибшей девушки один из осенних месяцев, он просто развернулся и, волоча Лотэссу за собой, направился к оставленным лошадям.

И вот уже третий день с лица его величества не сходило выражение мрачного отчаяния. Тэсса боялась, что король начнет глушить боль вином, но он не притрагивался к выпивке, очевидно, держа данное ей слово. Лучше бы уж пил! Она перевела взгляд на мужчину, сидевшего за столом, опустив голову на сложенные руки. Сколько можно так сидеть, не шевелясь?

Девушка закашлялась. Король поднял голову и повернулся к ней. Похоже, ее проклятая болезнь – единственное, что способно привлечь сейчас внимание Дайрийца.

– Как вы себя чувствуете? – слова звучали тускло и безжизненно, словно вопрос был задан из чувства долга.

Лотэсса чуть было не ответила, что чувствует себя вполне сносно, чтобы не добавлять ему поводов для беспокойства, но передумала.

– Невыносимо, – ответила она.

– Так плохо? – теперь в голосе короля сквозило неподдельное беспокойство.

– Мне невыносимо видеть вас таким!

– Каким?

– Потерявшим интерес к жизни и терзающим себя незаслуженным чувством вины.

– Незаслуженным? – глухо переспросил Валтор.

– Именно так! – Тэсс вскочила с кровати и приблизилась к нему. – Вы не виноваты в смерти Нармин. Ее убило змеехвостое чудовище, а не вы!

– Но я не смог ее защитить! – такая боль была в этих словах, что Тэсс стало страшно за него. – Ни ее, ни вас! Чудовище обещало убивать вас долго и мучительно у меня на глазах. И оно бы сделало это, если бы не Нармин. Разве может мужчина допустить, чтобы женщина жертвовала жизнью ради него, выполняя его долг?

– Она умерла не только ради вас, но и ради меня. Может, мне тоже стоит истязать себя чувством вины? Просто за то, что осталась жива?

На самом деле Лотэсса, хоть и чувствовала горячую благодарность к Нармин, не верила в то, что говорит. Жрица погибла не ради нее, а ради Валтора. Лавинтия может сколько угодно рассуждать о том, что Нармин отдала жизнь ради избранницы своей Богини, но правда в том, что жрица спасала любимого мужчину. Тэсс еще не забыла, как жрица предлагала твари забрать драгоценную избранницу Маритэ вместо короля. Но пусть Валтор думает по-другому. Он должен понять, что не более виноват в смерти Нармин, чем Лотэсса. В ней никто не виноват, кроме чудовища.

– Энья Линсар, не говорите глупостей, – зло бросил Дайриец. – Уж вам-то не в чем себя винить. Я же кляну себя не за то, что выжил, а за то, что не смог защитить вас обеих. Я бросил Вельтану, где творится Изгой знает что, ради того, чтобы оберегать вас. Но не смог. Тогда к чему все это?! Я не могу быть ни королем, ни хранителем!

Он снова опустил голову на руки, давая понять, что разговор окончен. Нет уж, она этого так не оставит. Раз сострадание не действует, придется стать жестокой.

– Вот уж не подумала бы, что король-завоеватель может быть таким сентиментальным. Вас не мучает совесть из-за тысяч людей, действительно погибших в развязанной вами войне, но вы будете изводить себя бесконечно из-за смерти одной девушки, к которой на самом деле непричастны?

Валтор поднял голову и теперь изумленно смотрел на Лотэссу, словно не веря, что она может быть столь безжалостной.

– Это совсем другое, – глухо пробормотал он. – Но вы не понимаете. Не можете понять.

– Нет, могу! – упрямо возразила девушка. – Помните, как я терзалась из-за смерти Шафиры? Разве вы с Торном не говорили мне то же, что я вам сейчас? Вы винили во всем чудовище, а Торн – еще и себя. Так вот, теперь я его отлично понимаю. Ведь на этот раз у меня куда больше причин упрекнуть себя в смерти Нармин, чем у вас.

– Я уже сказал… – король попытался прервать ее.

– Не перебивайте! Вы действительно ничем не могли помешать чудовищу убить нас. Но я могла.

– Что?!

– Мой дар Маритэ куда сильнее, чем у Нармин. Додумайся я воспользоваться им, она была бы жива.

– А вы мертвы вместо нее?! Да вы с ума сошли, Лотэсса! – он вскочил, но снова опустился на стул. Голос зазвучал тише. – Увидеть вас умирающей и знать, что такой ценой куплена моя жизнь – нет худшего проклятия. А уж для хранителя и подавно. Не смейте даже думать о таком.

Она и не думает на самом деле. То есть не то чтобы совсем не думает, но не упрекает себя за то, что случилось. В тот момент у Тэсс не было ни единой мысли о возможности применить дар Маритэ. Даже когда Нармин вступила в битву с демоном, поначалу было непонятно, как она это делает и что вообще происходит. Но потом Лотэсса не раз возвращалась к мысли, что могла бы попробовать сделать то, что сделала жрица. Владычица говорила, что дар Лотэссы очень силен, возможно, она сумела бы победить на'ари и выжить. И все-таки Тэсс не чувствовала за собой вины. Ее не готовили в жрицы, не учили пользоваться даром, в отличие от Нармин. Если бы та не решила пожертвовать собой, они были бы мертвы, все трое. Даже перед лицом смертельной опасности, даже в муках Тэсса не догадалась бы использовать дар как оружие.

Совесть Тэсс была чиста, слова же предназначались королю, чтоб снять с его плеч чрезмерно тяжелый груз, переложив на свои. Расчет не совсем оправдался, но, по крайней мере, Валтор ожил, он гневался, страдал, однако больше не замыкался в своем горе.

– Я пообещаю не корить себя в смерти Нармин, если вы сделаете то же самое.

Лотэсса положила руку на ладонь короля и тут же хотела отнять ее, но Валтор удержал ее руку, накрыв своей. Девушка снова легонько дернула ладонь, но Дайриец держал ее крепче, чем следовало, и при этом неотрывно смотрел на Тэсс с каким-то странным выражением – изучающим и ждущим одновременно.

– Опять хотите спасти меня, Тэсса?

– Ну, вы же спасали меня. Не раз. И не какими-то словами, а по-настоящему.

Почему бы заодно не напомнить ему, что в роли хранителя он далеко не так бесполезен, как внушил себе?

– Иногда слова значат больше дел.

Валтор, к облегчению Тэсс, наконец отпустил ее руку и поднялся.

– Вы сказали куда больше, чем следовало, энья Лотэсса, и совершенно не то, что следовало. Но это неважно. Вы показали мне, что я неправ. У меня нет права предаваться страданиям. По крайней мере, не сейчас. Когда-нибудь я смогу достойно оплакать Нармин и почтить ее память. Кто знает, может, по долгом размышлении мысль назвать в ее честь один из осенних месяцев покажется не столь уж безумной.

– Конечно, – Тэсса серьезно кивнула. – Она так хотела, чтобы вы помнили ее. Она же… любила вас, – девушка неожиданно смутилась.

– Любила, – теперь в словах звучала грусть, а не боль. – А я был жесток с ней. Мне казалось, она это заслужила. А она… Теперь-то я понимаю, что Нармин была куда лучше, чище и благороднее, чем я думал о ней.

– Наверное.

Конечно, по мнению Тэсс, Нармин не была такой распрекрасной, какой теперь видит ее король, но пусть думает о ней хорошо. Бедняжка это заслужила.

– Лотэсса, простите меня за слабость, недостойную мужчины. Я не должен был давать волю своему горю. Тем более, вы тоже нуждаетесь в утешении.

– Нуждаюсь!

Неожиданно Тэсса поняла, насколько это близко к истине. Она пережила ужас, когда чудовище шипело свои угрозы, потом боль и скорбь над умирающей Нармин. Но не позволила себе даже поплакать по-человечески. Не смела, понимая, насколько хуже должно быть королю, и не желая обременять его еще и собственными проявлениями горя. И вот теперь она словно получила разрешение на простые женские слезы.

Девушка опустилась на кровать и позволила себе разрыдаться. А король сидел рядом, гладил ее по плечам и волосам, шепча что-то утешительное. Он снова был самим собой, и от этого становилось легче.

Глава 20

Путешествие длилось уже двенадцать дней и успело изрядно утомить Лотэссу. Раньше она и представить не могла, что можно менее чем за две недели пересечь границы двух государств.

Тэсс не слишком-то понравилось в гостях у жриц, но не прошло и нескольких дней, как она невольно затосковала по спокойному течению жизни в Храме. По возможности спать в одной и той же кровати, не проводить большую часть дня в седле, есть пусть незамысловатую, зато вкусную и не странную еду. Теперь же они с Валтором целыми днями гнали коней, временами меняя их. Останавливались лишь вечерами в небольших гостиницах, вдали от крупных городов, чтоб не привлекать лишнего внимания. Впрочем, после того, как они пересекли границу Элара и въехали в Имторию, путь их пролегал по окраине страны, где преобладали поместные замки с окружающими их деревнями и изредка встречались небольшие городки. Учитывая это обстоятельство, а также то, что Имторию в целом нельзя было назвать богатым и процветающим государством, гостиницы и постоялые дворы, где проводили ночи путешественники, сильно уступали эларским.

Однако Лотэсса старалась не жаловаться на тяготы пути. Она сама хотела достичь цели как можно быстрее. Ей было уже почти все равно, что есть и где спать. Покинув Вельтану, изнеженная аристократка за какие-то полтора месяца стала куда менее прихотливой и требовательной. Тем более что впереди их ждали недели вынужденного бездействия на корабле, за время которых можно будет и отдохнуть, и выспаться, и успеть заскучать. Но твердое решение не роптать не избавляло девушку от усталости. Проведя почти весь день в седле, вечером, едва успев поесть, она замертво падала на постель. Время до следующего утра казалось Тэсс мгновением. Нередко Лотэсса засыпала в седле, и тогда король снимал ее и пересаживал к себе, давая возможность еще поспать в дороге. Его величество вообще проявлял трогательную заботу о спутнице, стараясь хоть немного облегчить ей сложности путешествия. Тэсса ловила себя на мысли, что чем больше времени они проводят вместе, тем сложнее ей сохранить прежнее отношение к Дайрийцу. В столице Малтэйр был королем, занимающим чужой престол, – захватчиком, узурпатором, убийцей. Даже спасенная дважды жизнь не заставила девушку пересмотреть свой взгляд на Валтора так, как время, проведенное в путешествии к Храму Маритэ и в самом Храме. Как бы ни старалась Тэсс, теперь она видела в короле прежде всего человека. И человеком Малтэйр, что ни говори, оказался все-таки благородным. Это не отменяло его злодеяний, но жить в постоянной ненависти больше не было ни сил, ни желания.

Тэсса не забыла о страданиях, причиной которых считала Дайрийца, но она умела быть благодарной. Кроме того, неизбывная тревога и чувство вины, поселившиеся в душе короля и временами читаемые в его взгляде, вызывали в девушке непрошенное, но горячее сочувствие. Ну и забота, проявляемая о ней Валтором, против воли трогала ее сердце.

Вчера они наконец пересекли границу с Латирэ. Уже в Имтории погода радовала теплом по сравнению с эларской осенью. В Латирэ же и вовсе царило позднее лето. Теплые плащи давным-давно были упрятаны в седельные сумки, а в середине дня солнце грело так, что могло напечь голову. Имтория, кроме бедности, временами граничащей с убогостью, мало чем отличалась от Элара и Дайрии. Зато в Латирэ все казалось странным и непривычным. Маленькие домики, сплошь увитые каким-то цветущим плющом, в середине месяца Шеали казались ненастоящими, сказочными. Стоящие у дорог торговки, продающие удивительно вкусный холодный напиток, который они называли агьяр. Лотэсса хоть и знала, что женщины в Латирэ носят не платья или юбки, а широкие брюки из тонких тканей, все равно не уставала удивляться столь странной моде.

Однако тепло, поначалу приносившее столько радости, постепенно стало раздражать, а затем и мучить девушку, наряженную в платье из плотной ткани. Хорошо, что хоть кошмарный берет Валтор ей позволил снять. И все равно удивление от созерцания непривычной женской одежды очень скоро перешло в зависть. В Храме девушке позволялось носить свои платья, захваченные из столицы, но в дороге снова пришлось напялить на себя сантэрское убожество.

– Может быть, в Латирэ нам уже нет смысла изображать из себя сантэрцев? – обратилась Тэсс к королю. – Я была бы счастлива сменить эту отвратительную одежду на что-то более легкое и привлекательное.

– Почему бы и нет? – Дайриец пожал плечами. – Мы держим путь на побережье, в Ниэнну. Ниэнна хоть и крупный портовый город, но все же далеко не столица. Вряд ли кто-то может узнать нас здесь, хотя бы потому, что идея нахождения в Латирэ эларского короля с невестой сама по себе звучит безумно. Так что можете переодеться в ближайшей гостинице. Хотя эларская одежда в любом случае будет привлекать к нам внимание. Я бы посоветовал вам уподобиться местным дамам и нарядиться в соответствии с традициями Латирэ.

– В брюки?! – Тэсс так искренне возмутилась, словно не она только что думала о том, как удобны легкие просторные наряды латирянок.

– А что вас так смущает? – насмешливо поинтересовался король. – Вы явно будете не единственной женщиной, одетой подобным образом. Кроме того, в таком виде привлечете куда меньше внимания, чем в сантэрском платье.

– Вы тоже планируете сменить образ? – Лотэсса с интересом взглянула на спутника.

– Думаю, да. Мне тоже до смерти надоело представляться чопорным сантэрским дворянином, особенно с учетом того, что Сантэр граничит с Эларом, но отнюдь не с Латирэ. Думаю, мы выглядим для латирян не менее дико, чем для вас – женщины, наряженные в брюки. А при вашей внешности дополнительно выделяться чем-то совершенно излишне.

– При вашей тоже, – съязвила девушка и получила в ответ заинтересованный взгляд Малтэйра.

В любом случае, до ближайшей гостиницы еще нужно добраться, а по дороге можно обдумать, готова ли она ради удобства и неприметности обрядиться в столь чуждый эларским традициям наряд. До Ниэнны – конечного пункта их путешествия – оставалось не меньше двух дней пути. Пока же им предстояло остановиться в небольшом городке Исхья, расположенном на северном побережье Моря Туманов.

Миновало еще два часа пути, и наконец показалось море. Увидев голубую полоску, сливающуюся с горизонтом, Лотэсса поняла, как соскучилась по морю. Будучи жительницей Муаны, она, естественно, не так уж редко выбиралась на побережье. Но, во-первых, в этом году было не до развлечений, а во-вторых, блеклые краски Жемчужного моря ни в какое сравнение не шли с насыщенным цветом Моря Туманов. И кто только придумал название, столь мало ему подходящее? Море Туманов всегда представлялось Тэссе массивом серой воды, отражающей не менее серые тучи. Сейчас же небо радовало чистой лазурью, а вода – голубизной какого-то удивительного молочного оттенка.

– Как красиво, – восхищенно пробормотала девушка. – Может быть, вашему величеству стоит подумать о захвате Латирэ? Заодно, конечно, по дороге придется покорить Имторию, но они-то только рады будут, надо думать.

– Для будущей королевы вы рассуждаете удивительно беспечно, энья Лотэсса, – Валтор притворно нахмурился. – Вы явно недооцениваете безумную гордость имторийцев, не первое столетие прозябающих под боком у сильного соседа, а так же военную и политическую силу Латирэ.

– Я не совсем дура! – обиженно вскинулась Тэсс. – Думаете, я бы стала всерьез предлагать вам подобное? Вообще-то я шутила.

– Я понял, – улыбнулся король. – Но вы же знаете, как мне трудно отказать себе в удовольствии вас подразнить.

– О да! – ядовито протянула Тэсса и обиженно замолчала.

Исхья оказалась милым приморским городком, утопающим в зелени и незнакомых цветах. От этой яркой и в то же время какой-то уютной прелести, столь противоположной мрачноватому величию Вельтаны, у девушки даже защемило сердце. Гостиница, по стенам и балконам которой карабкался плющ, усыпанный мелкими синими цветочками, сразу пришлась Тэсс по душе. Однако просидеть там всю оставшуюся часть дня ей не хотелось, слишком сильно манило море. И все-таки хоть какой-то отдых после долгой дороги требовался. Устраиваясь в своей комнате, Тэсс услышала в коридоре голос Малтэйра, судя по всему, отдававшего распоряжения кому-то из гостиничных слуг. К величайшему удивлению, девушка поняла, что его величество говорит на латирском языке. До этого, даже въехав в Латирэ, они говорили только по-эларски, в том числе с хозяином гостиницы.

Ничего удивительного в таком положении вещей не было, ведь эларский язык на Доэйе смело можно назвать всеобщим. Кроме Элара и Дайрии, на чистом эларском разговаривали в Тарнике, Сантэре и островном княжестве Кьярэ. Этот остров являлся самым крупным в составе Жемчужного архипелага, остальные острова которого образовали Илисс. В Илиссе был собственный язык, которым жители очень гордились, что не мешало им владеть эларским. То же самое касалось другого островного государства – Валэйна. Наречие Имтории представляло собой забавную смесь эларского и латирского языков. Проезжая по Имтории, король с Лотэссой не испытывали больших затруднений в общении, по большей части понимая речь местных жителей, а те, в свою очередь, понимали их.

И вот теперь Лотэсса, привыкшая к тому, что весь мир просто обязан понимать эларскую речь, с удивлением обнаружила, что Дайриец, оказывается, знает латирский язык. Саму ее, как и других детей благородных семейств, из иностранных языков обучали только валэйнскому, ради великих поэтов прошлого, как уроженцев Валэйна, так и многочисленных подражателей, единодушно признавших валэйнский языком высокой литературы. Ладно, она – девушка, но и из мужчин, окружавших ее, никто не владел латирским. Ни отец, ни брат, ни оба Таскилла, ни Ильды. А ведь Латирэ – самое сильное и процветающее государство на материке после Элара и Дайрии. А Его Величество Валтор Дайрийский, интересно, зачем учился латирской речи? Все-таки планировал рано или поздно захватить Латирэ? Или для того, чтобы дипломатические отношения поддерживать? В любом случае лишними знания такого рода не бывают. Интересно, чего король хотел от слуг?

Ответ на этот вопрос Тэсса получила довольно скоро. Малтэйр вошел в комнату в сопровождении миловидной загорелой девушки, державшей в руках женскую одежду латирского покроя. Сам король тоже был одет на местный манер. Впрочем, мужской наряд не столь разительно отличался от тех, к которым она привыкла. Разве что ткани были легче, брюки и рукава рубашки – шире, а сапоги – короче.

– Я взял на себя смелость озаботиться вашим одеянием, – сообщил Дайриец, явно забавляясь растерянностью своей невесты. – К демонам это ужасное сантэрское платье, успевшее мне надоесть не меньше, чем вам. Уверен, в латирском наряде вы будете смотреться куда лучше.

Тэсса стояла молча, пока король не отпустил служанку, а затем осторожно взяла в руки странный наряд и начала изучать его. Темно-синяя удлиненная блуза, плотно облегающая фигуру, с широкими, почти прозрачными рукавами, собранными у запястья. Такого же цвета широкие брюки, затягивающиеся у лодыжек с помощью лент. Вроде как даже красиво, по крайней мере, неизмеримо красивее, чем нелепое сантэрское убожество, тут Малтэйр прав. Но, богини, сама мысль о том, чтобы надеть брюки, казалась столь вызывающей, что девушка просто не могла с ней примириться.

– Что ж, – сказала она после довольно долгого раздумья. – Пожалуй, я попробую смириться со столь необычным нарядом, по крайней мере, заставлю себя его надеть. В конце концов, после сантэрского берета меня уже ничем не напугаешь.

– Вот и славно, – одобрил король. – Тогда одевайтесь. Исли – так зовут служанку – поможет вам. А после мы сможем прогуляться к морю и где-нибудь поесть.

Переодевание даже с помощью Исли заняло больше времени, чем рассчитывала Тэсс. Солнце уже успело сесть и, выйдя из гостиницы, Валтор с Лотэссой окунулись в густые сиреневые сумерки, пропитанные запахами моря и незнакомых ночных цветов. Девушка уже изрядно проголодалась, но желание увидеть море вблизи оказалось сильнее голода. Когда они вышли на берег, покрытый очень мелким и светлым песком, вода казалась уже не голубой, а серебристой, словно поверхность зеркала. Тэсса скинула туфельку и опустила ступню в пену волн, лениво набегающих на берег. Вода оказалась теплой. Расставшись со второй туфелькой, она сделала несколько шагов, зайдя в море примерно по колено. Тонкая ткань брюк промокла и стала липнуть к ногам. Но девушке было все равно, она просто наслаждалась. К удивлению Тэссы, король не делал ей замечаний.

– Между прочим, – заметил он, – местные жители купаются, не снимая одежды. Насколько я понимаю, латирские ткани быстро сохнут и не коробятся от соленой воды.

– Может, тогда мне стоит поплавать? – чуть лукаво поинтересовалась Тэсс.

– Не стоит. После наступления темноты море становится опасным. Море Туманов гораздо теплее Жемчужного, а значит, в нем полно всяких тварей, для которых ночь – время охоты.

– Жаль, – она вздохнула. – Днем у всех на глазах я бы не решилась залезть в море.

После слов короля о подводных тварях девушке уже не так хотелось оставаться в воде, и она вышла на берег. Натягивать туфли на мокрые, облепленные песком ноги оказалось тем еще удовольствием. Обулась Тэсса с трудом, не удержавшись от парочки ругательств, чрезвычайно позабавивших его величество.

Тем временем ночь окончательно спустилась на мир, вытеснив восхитительные короткие сумерки. Звезды, загорающиеся на черно-лиловом полотне неба, яркостью превосходили те, что доводилось видеть в Эларе. Разве что в горах, где стоял Храм Маритэ, ночные светила были крупнее и ярче. Зато здесь звезд было явно больше. Словно с каждой минутой в небесах зажигались все новые и новые огоньки.

Тэсса шла, задрав голову, то и дело спотыкаясь. Но глядеть под ноги, когда над тобой такая красота, казалось девушке непростительной глупостью. Внезапно она почувствовала, что король взял ее за руку.

– Если уж на вас напала блажь пересчитать все созвездия, энья Лотэсса, придется довериться тому, кто твердо стоит на земле, – насмешливо проговорил он.

Ну и пусть, безразлично подумала девушка. Вздумалось Дайрийцу вести ее за руку – его дело. Она не просила об этом. В конце концов, ей хочется смотреть на небо, при этом желания упасть, больно расшибиться и глупо выглядеть она отнюдь не испытывает.

Таким образом они дошли до какой-то таверны, где столы и скамьи размещались на открытой террасе с видом на море. Сейчас, правда, темная вода слилась с чернильным небом, и о близости моря говорил лишь неумолкаемый плеск волн, набегающих на берег.

Запахи еды показались Тэссе непривычными, но соблазнительными. Хотя, возможно, все дело в том, что она слишком проголодалась. Да и вообще за время путешествия стала куда менее притязательной.

Блюда местной кухни пришлись девушке по вкусу, особенно понравились мягкие, тающие во рту лепешки и охлажденное вино с фруктами и пряностями. Утолив первый голод, Лотэсса решила задать интересующий ее вопрос.

– Не знала, что вы говорите по-латирски, – как бы между делом заметила она.

– А теперь откуда знаете? – король вопросительно приподнял бровь.

– Слышала ваш разговор в коридоре со служанкой, – не видя смысла оправдываться, Тэсс сказала, как было.

– Ах да, я велел Исли подобрать вам одежду. Девушка, в отличие от хозяина гостиницы, не знает эларского.

– Зачем вы учили латирский язык? – продолжала допытываться Тэсса.

– Чтобы знать, – он пожал плечами. – Или это недостаточно веская причина? Хотя вы, должно быть, полагаете, что выучить чужой язык можно лишь с одной целью – захватить страну.

– Будь это так, мне следовало бы лелеять планы захвата Валэйна, – холодно ответила девушка.

– Как и любому уважающему себя аристократу Элара, Дайрии или Сантэра, – Малтэйр усмехнулся. – На самом деле, латирский я учил из-за слабости моего батюшки к царице Армире. Я имею в виду, разумеется, слабость политического свойства. Отец восхищался Армирой и с удовольствием вел с ней дела – как политические, так и торговые. Латирэ – сильное государство, а потому его куда лучше иметь союзником, чем врагом. А к союзникам следует проявлять уважение, и знание языка – один из способов.

– Понятно, – Тэсса кивнула. – В вашей жизни каждый шаг подчинен политической и государственной выгоде? Вы умеете мыслить просто как… человек?

– По-прежнему считаете, что мне чужды проявления человечности? – Дайриец с интересом взглянул на собеседницу.

– Ну, не то чтобы совсем, – нехотя признала она. – Однако вы можете себе позволить быть человечным лишь тогда, когда это не идет вразрез с политическими интересами. К примеру, оказывая мне многочисленные благодеяния, вы блюдете свою выгоду – идеальный династический брак. Разве не так?

– Даже вы знаете, что в случае с вами мною движут не только политические интересы. Хотя знаете вы не все.

– Ах да, вы же хранитель, – голос девушки прозвучал насмешливо. – А чего я не знаю?

– Неважно, – Валтор, судя по всему, не собирался удовлетворять ее любопытство. – Мне жаль, что вы так и не научились видеть во мне человека. Я не хочу казаться лучше, чем есть, в ваших глазах. Просто я льстил себя надеждой, что рано или поздно вы увидите за выдуманным образом меня настоящего. Не то чтобы это было жизненно важно, но роль чудовища из старой легенды мне порядком наскучила.