Текст книги "На Грани. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Литта Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Нармин обратила внимание, что все речи владычицы подразумевают непременное согласие Лотэссы и короля на жречество будущей королевы Элара. Очевидно, Лавинтия ни на секунду не сомневалась, что избранная не сможет уклониться от предначертанного пути. И как она все просчитала! Молодая жрица чувствовала, что владычица искренне жалеет Лотэссу, но это ничуть не мешало женщине строить планы на время после ее смерти. Впрочем, как раз эта часть плана Нармин полностью устраивала. Не то чтобы она желала смерти возлюбленной Валтора, но и убиваться по Лотэссе Линсар она не станет. Заслужить дружбу будущей королевы – тоже задача не из легких, но ради возможности остаться подле Валтора Нармин пойдет к сопернице в рабыни, не то что в подруги.

– Ну, дитя мое, – Лавинтия оторвала девушку от мыслей, – теперь ты все знаешь и вести себя должна соответствующе. Пока Лотэсса жива, как и каждая жрица Храма, ты должна возлагать на нее все свои помыслы и надежды. Когда же она умрет…

– Что тогда? – холодный властный голос разнесся по чертогу. – Что будет, когда энья Линсар умрет? Я смотрю, у вас далеко идущие планы не только на жизнь моей невесты, но и на ее смерть.

Король стоял у дверей. Он сложил руки на груди, а зеленые глаза, сейчас темные на бледном лице, смотрели на жриц так, что обе захотели оказаться как можно дальше отсюда, даже Нармин, для которой любая возможность видеть Валтора являлась счастьем.

– Ах, ваше величество, – пролепетала владычица, сейчас больше напоминавшая растерянную послушницу. – Возможно, недуг вашей невесты, которая мне не менее дорога, чем вам, обратим. Нет ничего невозможного для светлых богинь! Маритэ может исцелить свою избранницу, – уверенности в голосе прибавлялось с каждым словом. Похоже, Лавинтия, умела убеждать не только других, но и себя.

– Очень надеюсь, что она сможет, – тон короля ничуть не смягчился, а глаза сверкали холодным пламенем. – Вы, строя далеко идущие планы на мою невесту, не удосужились сообщить ни ей, ни мне о том, что ее болезнь смертельна. Вы планировали использовать ее в своих целях, заранее смирившись со скорой кончиной вашей избранной. Я этого не забуду и не прощу. Если Лотэсса Линсар умрет, от вашего Храма не останется и камня на камне, а от вашей веры – даже воспоминания!

Глава 15

В тюрьму Элвир решил сопровождать ведьму лично. Ему крайне важно было самому увидеть необычных узников и попытаться во всем разобраться. Идя за стражником по тюремным коридорам, протектор чувствовал себя неуютно – в первую очередь из-за спутницы. Может, Энлил и не чувствительная юная барышня, но все-таки женщина. Несмотря на тайну происхождения, Торн воспринимал ведьму как даму благородных кровей, утонченную и изысканную. А тюрьма есть тюрьма – грязь, вонь, брань стражников и заключенных. Однако Энлил вела себя так, словно ее ничего не смущает. Не морщилась, не подбирала брезгливо юбки, не отводила глаз, проходя мимо решеток. Ведьма шествовала по темнице с видом королевы, не особо удостаивая вниманием то, что творится вокруг.

Первой решили допросить старуху. Стражник отпер засов и толкнул дверь. Элвир ожидал увидеть худое всклокоченное создание, забившееся в угол и злобно зыркающее оттуда глазами. Вместо этого перед ними предстала плотненькая опрятная старушка со снежно-белыми волосами, убранными в скромную прическу. Прямо добрая бабушка из старых сказок, внука только не хватает или козочки говорящей. Женщина сидела на деревянной лавке, служившей постелью. Она окинула вошедших равнодушным взглядом.

– Мы хотим поговорить с вами, сударыня, – вежливо начал Торн. Особого смысла в церемониях при общении с простолюдинкой, да еще и убийцей, он не видел. Такое обращение являлось скорее данью привычке.

– Пришли, так говорите, – пожала плечами узница.

– Как вас зовут? – он знал, как зовут женщину, но все равно спросил – хотя бы для того, чтобы проверить, как она выглядит, когда говорит правду.

– Влана. Влана Ишен. Пришли допытываться, зачем я эту старую ведьму порешила? – в ее голосе не слышалось страха или подобострастия. Скорее уж, сквозило нечто похожее на презрение.

– Именно за этим, – протектору все меньше хотелось церемониться со странной старухой. – Итак, вы расскажете, почему решили убить соседку?

– Расскажу, отчего бы и нет, – Влана ухмыльнулась, и эта ухмылка на благообразном старческом лице смотрелась чуть ли не жутко. – Бависа та еще гадина была. Всю жизнь. Удивляюсь даже, как я раньше эту стерву за Грань не отправила. Боялась, – узница вздохнула. – И чего боялась, спрашивается? Она же слабая, что твой куренок, из яйца только вылупленный. Посмотрели б вы, как она верещала и задыхалась!

– За что вы ее убили? – не то чтобы Элвира сильно смущали подробности смерти старой женщины, просто сейчас важнее другое.

– За что? – в глазах узницы сверкнул шальной огонек. – Она всю жизнь мою загубила! Когда-то эта дрянь звалась моей подругой. Но даже тогда она обижала, унижала и высмеивала меня. Ее отец был мелким купчишкой, держал лавку в Торговой части, а мой – всего лишь башмачником. Бависа держала меня при себе, как собачонку – то пнет, то кость кинет. А я, дура, все терпела. Я была красивая, Бависа всю жизнь твердила, что я уродина. А потом увела моего жениха…

– Отчего же вы терпели такую подругу? – не выдержав, вмешалась Энлил. – Разве люди не вольны сами выбирать друзей?

– Бависа тогда была первой девицей на нашей улице, все за нею хвостом ходили и слушались – и девки, и парни. Богатая, пригожая, бойкая. Да кто против нее слово скажет, того травили, как кролика собаками. Так вот она все поставить сумела, стервь окаянная. И Руджена моего захомутала и надо мной смеялась еще, что замуж вовек не выйти. И ведь не вышла же, – сказано это было без сожаления, скорее со злостью.

– Кто же вас содержал? – поинтересовался Элвир.

Одежда старушки и весь вид ее говорили если не о состоятельности, то хотя бы о среднем достатке.

– Так гадина эта и содержала, – Влана словно выплевывала каждое слово. – После смерти отца да без мужа я одна одинешенька осталась. Вот Бависа по старой дружбе и предложила прислуживать у нее – убираться, детей нянчить, на кухне помогать.

– То есть вы работали у нее служанкой? – уточнил протектор.

– Денег я от нее не видела. Считалось, что она мне, как подружке, одолжение делает. Я вроде как помогаю ей по дому, а она мне то еды подбросит, то платьем ношеным пожалует. Ну, иногда в долг давала и обратно не требовала. Зато уж и унижений я хлебнула сполна. Разве ж я могла ответить за обиды? Или уйти? Все сносила, все глотала. Годами! Всю жизнь! И каждый день смотрела на Руджена, который меня в угоду этой гнусной бабе мучил да в грязи вываливал. Как по-вашему, важные господа, не заслужила Бависа смерти?

– Если вы считали, что ваша подруга не достойна жить, то почему тянули с возмездием столько лет? – Торн наконец-то задал вопрос, который считал самым важным.

– Она мне не подруга! А самый что ни на есть главный враг во всей моей жизни. А терпела почему? Боялась. Сначала – одна остаться, потом – с голоду помереть.

– Куда же делся теперь этот страх?

– Не знаю, – старушка пожала плечами. – Просто поняла, что убить ее важнее всего. И пусть я сдохну. Думаете, я не знаю, что меня повесят? – узница с мрачноватой насмешкой взглянула на протектора. – Знаю, и мне плевать. И на вас мне плевать, важные господа. Не делайте вид, что хотите понять. Не поймете! Не поймете, как сладко мстить, когда больше не страшно! За один только миг, когда эта гадина извивалась и хрипела, вся красная от натуги. За ее выкатившиеся глаза и скрюченные руки – за это стоит умереть. Об одном я жалею: что не смогу пережить тот сладкий миг снова. Много, много раз… – глаза старухи стали безумными, ее собственные руки скрючились и то ли хватали, то ли царапали воздух.

– Да! – почти неслышно произнесла Энлил.

– Что? – Элвир обернулся к ведьме, но краем глаза все же следил за узницей. В таком состоянии она могла быть опасна.

– Магия, – прошептала колдунья, очевидно, не желая, чтобы Влана слышала, о чем они говорят. – Теперь я вижу очень ярко.

Торн кивнул и снова обернулся к старухе.

– Как я понимаю, раскаяния по поводу содеянного вы не испытываете и за жизнь свою тоже не боитесь. Кстати, вас не повесят.

– Да ну? – выражение лица стало почти осознанным. – Значит, сгноите в темнице? И пусть, – она махнула рукой. – Зато верный кусок хлеба до самой смерти мне обеспечен. И, сдается, горя и обид я здесь хлебну меньше, чем в прислужницах у Бависы.

– А случись вам оказаться на свободе, – на этот раз к женщине обратилась Энлил, – что бы вы стали делать? – при этом колдунья так пристально и странно смотрела на Влану, что Элвиру стало не по себе. Этот взгляд холодных и ярких голубых глаз встревожил его больше, чем давешние безумные корчи заключенной.

– Уж я-то знаю, что стала бы делать, – лицо старой женщины вновь перекосилось. – Теперь мне ведомо, что слаще всего. Чужая смерть! Видеть ее, слышать, чувствовать, упиваться… Я бы стала убивать, снова и снова…

– Кого? – хриплым голосом спросил Торн, окончательно утратив хладнокровие.

Старуха была поистине страшна. Речи, полные жаждой крови, мутный взгляд, улыбка, напоминающая оскал. Благообразие, искореженное безумием, оказывается, способно напугать куда сильнее, чем Элвир мог себе представить.

– Кого угодно, – Влана расхохоталась. – Любого, кого достану. Мне плевать. Лишь бы хоть раз еще испытать этакое блаженство.

– Остается только порадоваться тому, что вы здесь, – мрачно хмыкнул Торн. – Что ж, все, что нужно мы выяснили. Оставляем вас упиваться жаждой крови – к счастью, за толстыми стенами и прочными решетками.

– Ступайте, важные господа, – хихикнула старуха. – И не думайте, что вас защитят решетки и стражники. Найдутся те, кто выпьет до капли и вашу жизнь. Жаль лишь, что не я.

После Вланы Ишен они посетили еще двух заключенных, но испытать удивление и омерзение более сильное, чем от посещения старухи, Торну и Энлил было не суждено. После допроса протектор с колдуньей уединились в одном из помещений, принадлежавших начальнику тюрьмы, чтобы обсудить увиденное.

– Итак, что вы там увидели? – сразу же приступил к расспросам Элвир.

– Магическое сияние вокруг каждого из этих троих. Причем оно становится то сильнее, то слабее. Чем безумнее вели себя люди, тем ярче вспыхивало сияние. Вполне возможно, что все как раз наоборот: чем больше магическое воздействие, тем сильнее проявляется безумие. В любом случае, мы теперь знаем, что их бешенство связано с колдовством. Остается лишь понять, почему чары не постоянны.

– На мой взгляд, куда важнее понять, кто эти чары наложил и, главное, зачем, – мрачно произнес Торн.

– Зачем? – загадочно усмехнулась Энлил. – Так сложно догадаться! Зачем делать людей обезумевшими убийцами? Затем, чтобы они убивали, держали в страхе, сеяли панику. Не думаю, что сильно ошибусь, предположив, что с каждым днем таких вот сумасшедших будет все больше и больше.

– А пример слуг в доме Дорелла говорит еще и о том, что они могут действовать сообща, – воспоминание о прислуге покойного эна Иглиса ухудшили и без того мерзкое настроение протектора.

– Кстати, что там с ними? – поинтересовалась женщина. Колдунья выглядела чересчур спокойно, и Элвира это злило. – Удалось, кого-нибудь изловить?

– Нет, – Торн отвернулся к окну. – Стража доложила, что в Ночной части появилась новая разношерстная банда. Подозреваю, что это наши недобрые знакомцы.

– Так пусть их изловят, – пожав плечами, предложила ведьма.

– А вы считаете, это так легко? – он понимал, что срывать злость на Энлил – последнее дело, но сдерживался с трудом. – Будь это так, в Ночной части не ошивались бы шайки разбойников, да и во всей Вельтане не было бы грабежей, убийств и тому подобного. Может, вы спустите на них своих теней? – с издевкой предложил он.

– Я могла бы, но… – вновь этот холодный, почти страшный колдовской взгляд, – во-первых, тени умеют убивать. Как я понимаю, в данном случае это не препятствие, а, напротив, желательный результат, даже когда речь идет о женщинах, стариках и детях, – она не спрашивала, а скорее утверждала. – Во-вторых, если дать теням такую силу, их будет сложнее удерживать… даже мне. А тени, получившие свободу, немногим лучше безумных убийц. Даже хуже – потому что сильнее.

– Нет уж, магии с нас достаточно. Пытаться уничтожить одно колдовство с помощью другого – не самая разумная идея. Попробуем справиться своими силами. Устроим рейд в Ночную часть.

– Сделайте это, – серьезно сказала Энлил. – Эти люди страшнее всех прочих банд и шаек. Они как зараза. И худшее место, где они могут оказаться, – кварталы воров и убийц.

– Энлил, вы серьезно предлагаете убивать женщин и детей? – недоверчиво спросил протектор.

– Серьезно, – кивнула она. – Вы же видели ту старуху! Она уже не совсем человек. Впрочем, думаю, что все эти жертвы чужой жестокости изначально были слабы и озлоблены, а потому и оказались легкой добычей для темных чар. Чтобы разобраться до конца, мне нужен один из этих безумцев в полное распоряжение. Не смотрите на меня так! Пытать я его не планирую. Но и сейчас решусь предположить, что магия не меняла сущности этих людей, она лишь усилила одни присущие им черты и стерла другие.

– Стерла страх, усилив ненависть, – высказал догадку Торн.

– Вот именно, – согласилась женщина.

– Вы полагаете, околдованные понесут темную магию, как заразу, и она будет липнуть к таким, как они?

– Может, и так, – задумчиво проронила Энлил. – Но вы плохо знаете людей, если думаете, что им обязательно нужны чары, чтобы следовать за безумцами. Безумие заразительно само по себе.

– Догадываюсь, – проворчал уязвленный протектор. – А вы-то людей откуда так хорошо знаете? Мне казалось, особенности вашего ремесла…

– В любом ремесле, если хотите добиться успеха, нужно знать людей. В вашем это особенно важно, но и в моем без знания человеческой природы не обойтись.

– Верю, – сдался Элвир. – Не обращайте на меня внимания. Я просто не в духе.

– Могу понять, – в голосе колдуньи прозвучало сочувствие.

– Знаете, Энлил, – решил протектор, – вы, пожалуй, езжайте во дворец, если устали, но лучше к коменданту. Расскажите ему обо всем, что мы узнали из беседы с убийцами. А я, пожалуй, пройдусь немного. Мне нужно побыть одному, все обдумать. Во дворце или в комендатуре слишком много дел. Позже я сам заеду к дэну Итону.

Расставшись с колдуньей, Элвир покинул тюрьму, не особо задумываясь о направлении. Он действительно чувствовал необходимость пройтись пешком, полностью отдавшись на волю бурного потока тягостных мыслей. Позабыв о времени, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, Торн шел все дальше и дальше по улицам чужого, в общем-то, ему города. Через какое-то время он внезапно ощутил, что совершенно вымотан душевно и физически. Теперь к тягостным размышлениям добавились прозаичные усталость и голод. Элвир решился зайти в первый попавшийся трактир, и вскорости ему представился такой случай.

Таверна называлась «Девять мечей» и представляла собой далеко не худшее заведение такого рода. Внутри все было довольно чисто и опрятно, посетители не выглядели подозрительными типами, но, главное, витавшие в воздухе запахи еды вызывали аппетит, а не тошноту. Протектор присел у стола и заказал несколько блюд у расторопно подскочившего трактирщика. Дожидаясь, пока еда будет готова, Торн от скуки обвел глазами зал. Не так уж много было посетителей, и в основном это были довольно приличные обыватели, если не считать троицы, восседавшей за длинным столом у окна. Эти больше походили не на добропорядочных мещан, а на разбитных гуляк, разжившихся деньгами.

К веселой компании подошла хмурая трактирная девица. Хорошенькой служанку даже с натяжкой нельзя было назвать, и троица тут же начала изгаляться на эту тему, стараясь перещеголять друг друга в остротах, по большей части злобных и туповатых. Бедняжка стояла и молча выслушивала все эти гадости, опустив глаза и беспрерывно теребя передник.

– Ну же, красотка, улыбнись! – настаивал один. – Растяни ротик на зависть окрестным жабам и покажи нам гнилые зубки. Или ты у нас беззубая?

Элвир ощутил что-то вроде сочувствия к девице, которая не виновата, что богини обделили ее красотой, и решил урезонить разошедшихся молодчиков. Он уже было поднялся, когда увидел, что служанка схватила со стола нож и с размаху вогнала его в шею одному из веселых кутил.

Глава 16

«Энлил, мне нужно поговорить с вами».

Сейчас свиток находился у женщины по причине чрезвычайной занятости протектора, ставшего свидетелем очередного безумного убийства. Торн с дэном Итоном работали над организацией рейда в Ночную часть. Понятное дело, что им не до переписки, пусть и с самим королем. Но король-то как раз хочет поговорить с нею.

«Да, ваше величество. Что у вас нового? Как прошел тот странный обряд?»

Энлил решила не мучить короля вельтанскими новостями, по крайней мере, в начале переписки.

«Энлил, вы говорили, что не верите в богинь, – вместо ответа написал Валтор. – Вы уверены в том, что Маритэ, ее сестры и Хранители – всего лишь выдумка?»

«Мы никогда и ни в чем не можем быть уверены до конца. А уж в свете последних событий я готова допустить все, что угодно».

Интересно, к чему он спрашивает? Неужели длительное пребывание в Храме и треснувший камешек в венце, напяленном на Лотэссу, смогли поколебать неверие владыки Элара? Или…

«Обряд состоялся, так ведь? Значит, богиня все же снизошла к энье Лотэссе? В этом причина вашего вопроса?»

«Вы правы. Обряд состоялся. Маритэ не снизошла до личной встречи, но явилась Лотэссе во сне, потребовав ни много ни мало – спасти мир. Владычица Храма, разумеется, отнеслась ко всему этому с чрезвычайной серьезностью. Но стоит ли доверять снам, пусть и очень похожим на реальность?»

Колдунья задумалась. Тени говорили, что Лотэсса Линсар – единственная, кому дано изменить судьбу мира. Но даже и после этого не могла Энлил поверить, что дело сведется к древним богам, существование которых ею не столько отвергалось, сколько было безразлично. А теперь выходит, что Маритэ требует от девочки того, что вроде как и является ее предназначением. Все становится на свои места, мозаика складывается, но до чего же странно. Однако король ждет ответа.

«Я, право, не знаю, что сказать на это. До сего момента все эти древние боги казались мне не более чем легендами. Но то, что судьба Лотэссы Линсар связана с судьбой Анборейи, – это я знаю четко. И если уж на вашу невесту возложено такое бремя, то так ли важно, по чьей просьбе или требованию она выполнит свое предназначение? С учетом всего, что происходит в последнее время, я готова признать существование не только Маритэ, но и Изгоя, которого доэйцы так любят поминать. Но чего хочет богиня от эньи Лотэссы?»

«Совершенного безумия! Маритэ, явившись во сне, потребовала, чтобы Лотэсса отыскала ее на Граайе. Туда же невозможно попасть!»

«Это не совсем так, – Энлил не была уверена, что вправе раскрывать одну из священных тайн, связывающих братство сильнейших магов Шургата, но молчание в сложившейся ситуации ей представлялось еще большей ошибкой. – Путь до Граайи тяжел, и немногим под силу пройти его, и все же он есть».

«Вы уверены?»

«О да! Ведь я сама прошла когда-то по этой дороге. И, вопреки всеобщему убеждению, вернулась, – ну, вот она и сказала это. И ничего страшного не последовало. Значит, она все сделала правильно? – Путь до Граайи начинается на острове Ай-Халла, и по нему прошли все, кто желал обрести истинное могущество. Конечно, желающих всегда больше, чем способных получить желаемое. Не один маг погиб, пытаясь попасть на Граайю. А некоторые, попав, не пожелали вернуться. И все же добраться до Граайи возможно. И раз уж сама Маритэ пригласила Лотэссу туда, думаю, она будет хранить вашу невесту на протяжении столь трудного пути».

«Вы не перестаете удивлять меня, Энлил. Интересно, как много еще тайн вы храните. Остается надеяться, что их раскрытие не обойдется вам слишком дорого. Значит, вы всерьез полагаете, что Лотэсса должна отправиться на Граайю? Признаюсь, я рассчитывал услышать обратное. Разве это не безумие?»

«Разве не безумие все, что происходит вокруг? – спросила в ответ женщина. – Тени ведь сказали, что с дома забытых владык начнется дорога к спасению. Начнется, но далеко не закончится. Я склонна думать, что Лотэсса должна покинуть Храм. Впрочем, если желаете, я снова спрошу тени».

«Не стоит, – к удивлению Энлил, ответил король. – Нет никаких оснований доверять теням больше, чем Маритэ. Все они – непостижимые создания, правдивость которых невозможно проверить. Меньше всего на свете я хочу, чтобы Лотэсса уходила из Храма, где, несмотря на глупости верховной жрицы, находится в безопасности. Но если это неизбежно… Вы ведь понимаете, что я не смогу отпустить ее одну?»

Конечно, не сможешь, вздохнула про себя Энлил. Ты же ее хранитель. Да уж, теперь королю предстоит решение более сложное, чем несколько недель назад. Впрочем, у него нет выбора. Теперь уже точно нет.

«Понимаю. И, если вспомните, тени сразу сказали, что вернетесь вы не скоро. Ваша дорога – рядом с Лотэссой Линсар. А здесь… Здесь мы уж сами как-нибудь попытается справиться».

«Что творится в городе?» – король задал самый неприятный вопрос, которого Энлил опасалась с начала переписки.

Как можно сдержанней, без лишних подробностей, но и не утаивая ничего важного, женщина поведала о ситуации. Надо же, столько лет была далека от политики, а теперь лично рапортует монарху о состоянии дел в столице. Впрочем, когда заняты все, включая даже Альву, переложить эту неприятную обязанность не на кого. Рассказывая, Энлил искренне жалела короля, понимая, каково тому осознавать, что в столь сложное время он далеко и не в силах ни на что повлиять. Но если уж человек волею судьбы или по собственному решению становится хранителем, то ничто не сможет заставить его пренебречь этим долгом. Однако это не значит, что все, от чего он отказался, не будет мучить его. Сейчас она может лишь поддержать короля в его непростом выборе да взять на себя сложный разговор с Торном. Хотя у последнего сейчас тоже хлопот и поводов для переживаний более чем достаточно.

«Вы ведь поможете Элвиру, правда, Энлил? Раз дело касается магии, ваша помощь может оказаться неоценимой», – вроде как просьба, но женщина чувствовала в этих словах скорее повеление.

Она не принимала на себя обязанностей придворного мага. Его величество не вправе чего-то требовать, хотя понять его можно. Но и он должен понять, что она не всесильна.

«Цена магического вмешательства может оказаться слишком высокой. Моих способностей не хватит, чтобы пресечь это безумие, а тени могут вырваться из узды, если дать им слишком много воли и силы. Но я попробую сделать все возможное, – лучше уж обнадежить хоть так, чтобы у монарха было меньше поводов впадать в отчаяние. – Я сосредоточу свои силы на поиске источника темных чар. Не удивлюсь, если виновником окажется тот самый на'ари, который преследовал энью Лотэссу и убивал людей по ночам».

Пытаясь успокоить короля, женщина отлично понимала, что на данный момент понятия не имеет, как подобраться к темному созданию и уж тем более – каким способом его можно одолеть. Если попытаться уничтожить тварь с помощью тех же теней, она непременно утратит над ними власть. Ибо змеехвостый на'ари, без всяких сомнений, очень силен, а заполучив подобную силу, тени уже никому не станут подчиняться. Но разъяснять все эти детали его величеству Энлил, конечно, не стала.

«Мне жаль, я ничем не могу вас утешить, но все же уверена, что вы должны сопровождать энью Линсар на Граайю, – писала она. – И сейчас настало время разъяснить, как именно вы сможете туда попасть. Дорога до Граайи начинается на Шургате, точнее, на острове Ай-Халла, который, по сути, является частью Циира. Добраться до Ай-Халла вы сумеете и без меня. Там же, в городе Ни'имэ, найдете человека по имени Ашейли. Он мой учитель, мой друг и мой враг. Назовите ему мое имя и расскажите все, что знаете. Почти уверена, что он не откажет вам в помощи. Полагаю, он не хуже меня осведомлен, насколько зыбко сейчас положение мира. Ашейли – сильнейший колдун. Не слишком приятно это осознавать, но намного сильнее меня. Он сможет разобраться, является ли Лотэсса Линсар той ниточкой, что сможет удержать Анборейю над бездной, или мы все заблуждаемся на ее счет. Если я, верховная жрица и эта ваша древняя богиня не ошиблись в ее предназначении, Ашейли проводит вас до Тропы безумных ветров, что берет свое начало в пустыне и заканчивается у побережья Темного моря. Если вы преодолеете этот путь, то у берега вас будет ждать корабль, плывущий до Граайи».

«Но разве нельзя обогнуть остров по берегу? Ведь, по сути, между Морем Туманов и Темным морем нет четких границ. Почему бы сразу не пристать к южному побережью Ай-Халла, раз оттуда, как выяснилось, ходят корабли до Граайи?»

«Корабли оттуда не ходят, – Энлил поспешила разочаровать собеседника. – Ходит один-единственный корабль, который присылают с Граайи за теми, кто сумеет пройти Тропой безумных ветров. И, поверьте, сумевших не так уж много. Об этой дороге и знают-то единицы. Лишь самые одаренные из магов решаются отправиться в столь опасный путь ради возможности получить знания, которые введут их в круг сильнейших колдунов моей родины. Многие переоценивают свои силы и пропадают навечно».

«Вы рассказываете такие вещи и полагаете, что я позволю Лотэссе хоть одной ногой ступить на эту проклятую Тропу? – женщине почудилось, что она слышит возмущенные интонации в речи короля, хотя бумага, даже волшебная, не способна передавать эмоции. – Положим, вы смогли пройти этот путь, но вы, Энлил, могущественная ведьма, а Лотэсса, будь она хоть трижды избранная, если и обладает какой-то силой, то не умеет ею пользоваться».

«Пусть верховная жрица займется ее обучением. И, в конце концов, есть еще эта ваша Маритэ. Если богиня требует, чтобы девочка явилась к ней, пусть позаботится о безопасности своей избранницы и хранит ее в пути. Кроме всего прочего, у Лотэссы есть хранитель. Я имею в виду ваше величество. Правда, прежде не случалось, чтобы Тропою безумных ветров прошли сразу двое, но раньше и мир не оказывался на Грани. Сколь бы заносчивы не были граайцы, кем бы себя ни мнили, но они – не боги. И Закат мира им не пережить, сколь бы далеки они ни были от простых смертных. Конечно, не все зависит от жителей Граайи. Когда-то давно по собственной воле они решили, что всякий желающий попасть к ним должен доказать, что достоин этого. Идея проводить возжелавших великих сил и знаний через Тропу безумных ветров показалась граайцам довольно забавной, а потому другой возможности попасть к ним нет. И все же я почему-то уверена, что вы с Лотэссой сможете одолеть этот непростой путь».

«Может, вы хотя бы расскажете мне побольше об этой самой дороге безумных ветров? Что они вообще такое? И главное, каким образом вы смогли пройти этот путь, Энлил?»

«Я не знаю, – ответила женщина, и это было чистой правдой. – Прошедшие испытание не помнят подробностей. Это закономерно. Иначе наставники заранее рассказывали бы ученикам обо всех ловушках и учили, как их обойти. Я точно знаю, что проходила Тропою безумных ветров, но в воспоминаниях осталось лишь ощущение страшного сна, который, проснувшись, не помнишь, но от всей души радуешься пробуждению».

«Что это вообще за ветра такие? Это образное название?»

«Увы, нет. Безумные ветра – не легенда и не образ. Что они такое, даже мне не так просто понять. Бестелесные разумные сущности, одержимые жаждой мучить. Каким образом ветра обрели свой злобный разум – загадка, которую, впрочем, никто не хотел разгадать настолько сильно, чтобы сунуться к ним по доброй воле. Мне жаль, что вам придется столкнуться с ними. Остается лишь верить, что и для вас с Лотэссой когда-нибудь это путешествие превратится в смутный страшный сон, который закончился».

«Пока он даже не начался. И, по правде сказать, не страшные сны и безумные ветра тревожит меня сейчас сильнее всего. Позже я до конца осознаю и осмыслю все сказанное вами. Но сейчас даже сильнее событий в столице меня гложет болезнь Лотэссы. Владычица сказала, что ее недуг смертелен».

Выходит, зря она хранила страшную тайну. Король все равно узнал, да и девушка, наверное, тоже. Что ж, неудивительно, что жрица увидела то же, что и Энлил – страшное магическое проклятие. С другой стороны, быть может, ей давно стоило сказать? По крайней мере, теперь признаваться, что она давно все знает, нет смысла. Лучше узнать мнение жрицы.

«И что владычица сказала о болезни эньи Лотэссы?» – спросила колдунья.

«Что это проклятье Изгоя, которое она не в силах излечить. Остается, мол, лишь надеяться на милость Маритэ к своей избраннице. Неужели нет других способов, Энлил? – на этот раз в словах короля женщине почудилась мольба. – Ваши тени тогда исцелили раны на руках Лотэссы. Неужели они не способны спасти ее от смерти? Вы же много раз спасали больных!»

Спасала, было дело. Но не от недугов, вызванных проклятиями. Изгой ли, на'ари ли наградил девочку этим жутким кашлем, помочь ей не так-то просто. Впрочем, один способ есть, хотя вряд ли королю он придется по душе.

«Ваше величество, помощью теней я в этом случае воспользоваться не могу. Слишком велика будет плата. Тени попросту высосут из Лотэссы вместе с проклятием всю жизненную силу. Есть, правда, еще один способ, но не уверена, что вы сочтете его приемлемым. Это традиционная шургатская магия, которую вы на Доэйе так не любите и боитесь».

«Я сейчас уже ничего не боюсь сильнее, чем смерти невесты. Подойдет любой способ ее исцелить. Режьте животных, сжигайте их внутренности на огне, щедро поливайте все это кровью – мне все равно! Лишь бы Лотэсса жила!»

«Убивать придется не животных и, главное, не мне» – кратко ответила Энлил, ожидая реакции короля.

«Что вы хотите сказать?»

«Чтобы отвести смерть от обреченного, нужно дать ей иную жертву. И животные здесь не подойдут. Только человек, причем убитый не колдуном, а тем, кто жаждет выкупить чужую жизнь. Собственное спасение такой монетой оплатить нельзя, иначе большинство обреченных стали бы убийцами. Тем более что на Шургате человеческая жизнь ценится меньше, чем у вас. Значит, принести кого-то в жертву ради исцеления эньи Лотэссы придется вам, ваше величество. Вы готовы пойти на такое?»

«Готов, – после недолгого молчания ответил он. – Не скажу, что это будет легко, но я сделаю все, что угодно, чтобы спасти ее. Жертва имеет значение? Могу ли я выбрать человека по своему усмотрению?»