Текст книги "Литературная Газета 6517 ( № 29 2015)"

«И с горной выси я сошёл...»

Непреходящая ценность слова святого Григора Нарекаци

Маргарита Овнановна ДАРБИНЯН-МЕЛИКЯН – старший научный сотрудник Матенадарана – Института древних рукописей имени Маштоца в Ереване со дня его основания (1959 г.), кандидат исторических наук. Является автором переводов с древнеармянского языка – грабара – на русский, целого ряда сочинений средневековых армянских книжников. Благодаря её трудам русскоязычный читатель получил возможность ознакомиться с замечательными памятниками средневековой армянской литературы, вошедшими в сокровищницу культурного наследия народа. Снабжённые её обстоятельными научными комментариями переводы трудов Симеона Лехаци, Шапуха Багратуни и Анонима, Товмы Арцруни, Иованнеса Драсханакертци, Степаноса Орбеляна и ряда других блистательных авторов открыли российскому читателю прекрасные образчики культуры Армении. Маргарита Дарбинян-Меликян в соавторстве с Леной Ханларян осуществила также и подстрочный перевод «Книги скорбных песнопений» гениального поэта и философа X-XI вв. Григора Нарекаци. Подстрочник лёг в основу литературных переводов бессмертного творения армянского книжника, осуществлённых Н. Гребнёвым (1969 г.), В. Микушевичем (1985 г.) и другими. В 1988 году в издательстве «Наука» вышел первый полный научный перевод на русский язык «Книги скорбных песнопений». Переводчики – сотрудники Матенадарана М. Дарбинян-Меликян и Л. Ханларян.

То, как Слово, пронизывая ткань времён, связует воедино народы и поколения, наполняя общим для всех людей смыслом пройденный человечеством путь, всегда вызывает чувство восторженного изумления и укрепляет веру в непостижимую силу духа и творческого начала гения. Вязь времён при всей причудливости своего узора отмечена особо двумя основополагающими для каждого человека мотивами – Любви-Вечности и Смерти-Забвения.

Рукопись 1173 года. Пергамент. 343 стр. Переписчик и миниатюрист – Григор Скевраци. Заказчик – Католикос Нерсес Ламбронаци Коли, устремив взор мой [в будущее],

Я увижу предуготованные мне в день смерти две опасности,

Взгляд Твой будет спасением, о упование и защитник.

Коли, взглянув ввысь, я увижу ужасный путь,

На коем уловляются [души] всех [умерших],

Пусть встретится мне на нём с лаской Твой ангел мирный,

Яви мне, о Господи, в день, когда испущу я последний вздох,

Летящую в свете чистую

душу [кого-нибудь] из небесных угодников Божьих,

Которая подоспеет с даром любви Твоей.

(«Книга скорбных песнопений», глава 2-я, часть 2-я)

Святой Григор Нарекаци – автор бессмертной "Книги скорбных песнопений" – увидел сам, что смерти и забвению противостоит божественное чувство любви, смог это своё видение облечь в Слово, которое тысячу лет спустя – в XXI веке – отдаётся надеждой в сердцах и умах наших современников.

Так прими эти слова,

переплетённые со стенаниями горькими,

И обоняй сей дар словесный как жертву бескровную,

О Царь Небесный,

И, благословив, очисти [каждую] букву сих песнопений скорбных:

Пусть рассказана будет ушам всех племён

И проповедуется во всеуслышанье народов,

Изображена будет на вратах разума

И запечатлена на порогах чувств,

Пусть, словно живая, расскажет она

Об исповедуемых мной беззакониях,

И хотя как смертный, приму я кончину,

Однако вечностью писания сего

Пребуду живым и я.

(«Книга скорбных песнопений»,глава 88-я, часть 2-я)

В своё время (1988 г.) автор предисловия к научному изданию русского перевода "Книги скорбных песнопений" Григора Нарекаци С.С. Аверинцев писал: "Место "Книги скорбных песнопений" не только в традиционной армянской культуре, но и во всей традиционной армянской жизни не с чем сравнить: целый народ принял поэзию Нарекаци к сердцу". Были люди, чья гениальность неоспорима, были подвижники, чья святость, чистота помыслов, высокая духовность являют собой величайший пример самоотречения в служении высшей цели и предназначению, "но гений и святой в одном лице: это, кажется, единственный в своём роде случай". Между тем гении-злодеи были известны испокон веков. Почему-то некоторые достаточно известные литературоведы сочли возможным сравнивать Григора Нарекаци с Ф.М. Достоевским – гениальным писателем, описавшем зло порока, основываясь на личном опыте приобщения к многоликим проявлениям его. Думается мне, что с Григором Нарекаци и своим творчеством, и как личность сопоставим граф А.К. Толстой, отличавшийся редким благородством как души, так и внешности. Стихотворение, которое я приведу ниже, проникнуто духом неоплатонизма – учения, христианизированный вариант которого стал философской основой армянской монофизитской церкви. Для наглядности такого сопоставления сначала приведу фрагмент из "Песни на Рождество Христово" Григора Нарекаци.

Цветок лона, лона отчего,

Рукопись 1390 года. Бумага. 298 стр. Переписчик – дьякон Вартан. Иллюстратор – Аветик Словно нисшедший с небес,

Любовью своей нас сладостно оросил.

Любовь из облака, облака любвеносного,

Из облака воздушного ливнем пролилась,

Оросив землю капелью дождевой.

Любовью познав любовь,

Плодоносной любви вожделенья исполнен

Любовно соединился с любовью.

Луна плыла в сияньи полнолуния,

Следом за тьмами звёзд плыла

В шествии роскошном утренняя звезда.

На утренней заре оросила роса,

Новый Сион, предварив восход

Солнца сладостного – утренней звезды.

Веянье весны, весны чудодейство,

Краса восхваляемая, краса многокрасочная,

Новосочетающихся воедино сочетающая.

Придите, наши новорасцветшие,

И пылом пылая, точно по образцу,

Сотворите листок зелёной лозы.

Вот как, спустя столетия, в подтверждение духовной общности и единого понимания сути Любви и смысла существования мироздания русский поэт-аристократ пишет:

И с горной выси я сошёл,

Проникнут весь её лучами,

И на волнующийся дол

Взираю новыми очами,

И слышу я, как разговор

Везде немолчный раздаётся,

Как сердце каменное гор

С любовью в тёмных недрах бьётся,

С любовью в тверди голубой

Клубятся медленные тучи,

И под древесною корой,

Весною свежей и пахучей,

С любовью в листья сок живой

Струёй подъемлется певучей.

И вещим сердцем понял я,

Что всё рождённое от Слова,

Лучи любви кругом лия,

К нему вернуться

жаждет снова,

И жизни каждая струя,

Любви покорная закону,

Стремится силой бытия

Неудержимо к божью лону;

И всюду звук, и всюду свет,

И всем мирам одно начало,

И ничего в природе нет,

Что бы любовью не дышало.

(См. А.К. Толстой, Собр. соч. в четырёх томах. Том 1, М., 1969, с. 82-83).

Таким же духом проникнута и его поэма "Иоанн Дамаскин" (См. там же, с. 483-504).

Если в "Книге скорбных песнопений" Григор Нарекаци, преисполненный мировой скорби, беседует с Несущим Сущим, Зиждителем на небесах, то в тагах, гандзах, меледи (мелодиях) он остаётся на земле, и сердце его бьётся в восторге при виде красы природы – плода божественной любви и творчества. "Божественная любовь есть движущее начало и сила, которая делает ощутимым, зримым воздействие Добра и Прекрасного" (см. Р. Тамразян. Григор Нарекаци и неоплатонизм, Ер., 2011, с. 193).

Григор Нарекаци благодаря своей эмоциональной силе и воображению вдохнул в армянское песнетворчество новую жизнь. Это особенно проявилось в его песнях (тагах, гандзах, мелодиях. См. его сборник "Гандзтетр"), в которых он применил мелизматический стиль или, как он назвал его, шаржваржени (мы перевели его как "переливчато-звонкий").

Творчество Григора Нарекаци расцвело на благодатной почве появившихся в ту эпоху крупных, процветающих городов, которые лежали на путях международной транзитной торговли и их ответвлениях. Издревле из далёкого Китая до Византии тянулся так называемый Великий шёлковый путь, и шёлк в ту пору нередко заменял золото в качестве валюты. Значительная часть этого пути тянулась по Великой степи, у берегов Каспия он сворачивал на юг, пересекал границу Ирана и далее шёл через города Ближнего Востока, Месопотамии. На ответвлениях этого транзитного пути находились и такие армянские города как: Двин, Ани, Карс, Карин, Арзын, Эрзерум, Арджес, Маназкерт, Хлат, Сис, Адана и др., в которых процветали ремёсла, создавались школы и высшие учебные заведения. Появилась состоятельная верхушка городского общества, в которой наряду с богатой феодальной знатью находился и имевший значительный вес слой богатого купечества. В 431 г. на вселенском соборе в Эфесе константинопольский патриарх Несторий был предан анафеме за то, что неосторожно заявил: "У Бога нет матери", и был сослан в Египет, где и скончался через несколько лет (см.: Л.Н. Гумилёв. Поиски вымышленного царства. М. 1994, с. 456, пр. 85). Как монофизитская, так и диофизитская церкви осудили несторианство как ересь. И поскольку обе эти церкви являлись идеологическим оплотом феодального общества, несторианство – противовес ему, нашло горячую поддержку как со стороны богатой купеческой верхушки городов – предтечи будущей буржуазии, так и рядовых священников, как монофизитов, так и диофизитов. Несторианская церковь, которую щедро финансировала богатая верхушка купечества городов Месопотамии, Ближнего Востока, Персии в период арабского владычества имела своих представителей при дворах эмиров и халифов. Несториане создавали высшие учебные заведения, обучали студентов, собирали ценные рукописи". Богатая и просвещённая несторианская церковь развила обширную просветительскую деятельность в разных странах, вплоть до Китая" (см. там же). Расцвет городов Ирана, Армении, Ближнего и Среднего Востока – своего рода предвестник эпохи Возрождения: процесс этот был прерван Крестовыми походами. Несторианство, по-видимому, не обошло стороной и Васпураканское царство, и это сказалось на судьбе отца Григора Нарекаци – Хосрова, епископа Андзевацийского, что, в свой черёд, омрачило и жизнь самого Григора Нарекаци, его братьев и настоятеля Нарекского монастыря и их родственника – Анании Нарекаци.

Хосров, отец Григора Нарекаци, после смерти своей супруги, пройдя соответствующий курс обучения, принял сан священника (по-видимому, это произошло при католикосе Елишэ I (936-943гг.) и, по прошествии некоторого времени, при содействии преемника Елишэ I – католикоса Анании Мокаци (943-967 гг.) получил епископскую кафедру гавара (области) Андзевацик Васпураканского царства. Однако спустя несколько лет между ними возникли острые разногласия, и католикос обвинил Хосрова Андзеваци в причастности к тондракитству – социально-религиозному учению, охватившему не только низшие слои мирян, но и часть низшего и среднего духовенства. Однако "какую бы роль ни играли в жизни армянского народа секты мессалиан, павликиан, а позднее, и тондракитов, главную, руководящую роль в них играли именно несториане. И вся дальнейшая история борьбы с этими течениями была, по сути, историей борьбы с несторианством". (См. Ер. Тер-Минасян. Из истории происхождения и развития средневековых сект. Ер., 1968, с. 139, на арм. яз.).

Таким образом, католикос Анания Мокаци, обвиняя Хосрова Андзеваци в тондракитстве, обвинил его по сути в несторианстве. Между тем, если тондракиты отвергали все церковные таинства и обряды, да и саму церковь как таковую, то несторианская церковь сохранила иерархическую систему, начиная с патриарха и кончая протодиаконом и чтецом или псалмистом. Она не имела иконопочитания, однако культ Креста играл у неё очень важную роль, так же как и обряды крещения и причащения, хотя они и не считались таинством. Наконец, перу Хосрова Андзеваци принадлежит "Толкование чина молитвы", представляющее собой теорию молитвы. Всё это, безусловно, никак не может быть связано с тондракитством. В действительности конфликт католикоса Анании и епископа Хосрова Андзеваци возник на почве не идеологической, а сугубо материальной: "епископ не обязан подчиняться католикосу и платить ему дань из тех доходов, которые он имеет".

Хосрова поддерживал ишханы (князья) области Андзевацик. Но поскольку в Васпуракане сохранилась царская власть и царь был заинтересован в том, чтобы власти его подчинялись все областные князья, которые, в свою очередь, должны были платить дань в царскую казну, католикос Анания Мокаци, найдя в лице васпураканского царя Абусахла-Амазаспа (ум. в 968 г.) могучего союзника, лишил Хосрова Андзеваци его сана, отлучил от церкви и предал анафеме (См. П. Хачатрян. Григор Нарекаци и армянское средневековье. Св. Эчмиадзин, 1996, с. 36-48). Таким образом, Хосров Андзеваци, несмотря на все попытки Анании Мокаци убедить его отречься от несторианства, предпочёл смерть предательству своего видения истинной веры. Обстоятельства его смерти и место захоронения остались неизвестны. Предположительно он погиб в 960-961 г. Судьба Хосрова Андзеваци омрачила детские годы Григора Нарекаци и его старших братьев Саака и Иованнеса. Тень её легла и на настоятеля Нарекского монастыря и их родственника Ананию Нарекаци. Косвенно обвинение в тондракитстве (а по сути в несторианстве) коснулось и их. Однако уже в 90-е годы X в., когда католикосом Армении стал Саргис I Севанци (992-1019 гг.), а царями Васпуракана – Гурген-Хачик (990-1003 гг.), а затем Сенекерим-Иованнес (1003-1021 гг.), общая атмосфера в стране смягчилась, стала намного спокойнее, как и жизнь обитателей Нарекского монастыря.

Свою "Книгу скорбных песнопений" Григор Нарекаци написал в 1000-1003 гг. Умер он приблизительно в 1010-1011 гг. (см. П. Хачатрян, ук. соч., с. 54). Праздничные, хвалебные песни (таги, гандзы, мелодии) писались на протяжении многих лет, причём некоторые из них имеют разные варианты.

Сила гения удивительна своим общечеловеческим звучанием – в XII в. Армянская церковь причислила Григора Нарекаци к лику святых. В кругах же, представляющих РПЦ, часто высказывается мнение, что он, без сомнения, был диофизитом-православным. Ныне произошло событие столь же знаковое – Папа Франциск I провозгласил Григора Нарекаци "Вселенским вардапетом". И произошло это в преддверии дня, когда мировая общественность собиралась отмечать скорбную дату – столетие геноцида автохтонного армянского населения Османской Турции, осуществлённого в 1915 году турецкими властями.

Слово "вардапет" (на латыни: doctor, magister, prefectus, praepostus) имеет на древнеармянском языке так же много значений: архимандрит, законодатель, учитель, наставник, а также врачеватель. Отныне Григор Нарекаци не только армянский святой, поэт и философ, но и вселенский учитель, наставник и врачеватель.

В памяти людей, безусловно, остаются те учёные, деятели науки и культуры, а также политические деятели, без которых дальнейшее продвижение человечества по пути прогресса было бы невозможно. Это относится не только к отдельным личностям, но и к отдельным этносам. Созданное армянским народом культурное наследие исчисляется десятками тысяч рукописей, которые дошли до нас, несмотря на то что уже со стародавних времён подвергалось геноциду не только население Армении – с ним вместе горели в пламени гигантских костров десятки тысяч рукописей.

Думается, что провозглашение Папой Франциском I Григора Нарекаци Вселенским вардапетом вызовет новую волну интереса как к личности, так и к его творчеству, ибо силой своего Слова он смог снять разделительные барьеры по меньшей мере внутри христианского мира и стать своим для всех.

Как мне кажется, всем читающим Григора Нарекаци на русском языке будет приятно узнать, что Р. Тамразян – директор "Матенадарана" (хранилища древних рукописей в Ереване), автор уже известной русскому и русскоязычному читателю книги "Григор Нарекаци и неоплатонизм" – готовит в настоящее время издание книги под общим названием "Поэзия Григора Нарекаци", в которую будут включены кроме "Книги скорбных песнопений" также и песни – таги, гандзы и меледи (мелодии), и некоторые из его панегириков. Значительная часть этих произведений вообще впервые будет представлена в переводе на русский.

Отрывки из «Книги скорбных песнопений» Григора Нарекаци в переводе Маргариты Дарбинян-Меликян и Лены Ханларян

* * *

Ты украсил меня словом,

Даровал сияние [дыхания жизни],

Обогатил мудростью,

Вырастил в разумении,

Укрепил Ведением,

Отделил от прочих животных,

Наделил душой познающей,

Одарил естеством самовластным.

Ты родил, как отец,

Вскормил, как кормилица,

Пестовал, как опекун,

Насадил меня, нечестивого, у себя во дворе,

Полил водою жизни,

Хлебом небесным накормил,

Божественной кровью своей напоил,

Приобщил к недоступному и непостижимому;

Моим очам – [очам] земнородного -

Дозволил отважиться смотреть на Тебя,

Облачил меня в славу света Твоего,

Допустил воздеть к Тебе

Бренные пальцы моих осквернённых рук...

(Глава 5-я, часть 2-я)

* * *

Уста мои дерзнули говорить слова мирские,

Пристрастился я, не отступая, к делам постыдным,

Стал надменным, превознёсся я,

Тот, кто чрез малое время мёртвым в землю сойдёт,

Стал самоуверен, возомнил я,

Не обладающий властью [даже] над дыханием – залогом души моей,

Стал спесивым я – пыль одушевлённая,

Стал кичливым я – глина говорящая,

Стал горделивым я – прах презренный,

Ввысь поднялся я – пепел отверженный,

Поднял руку я – чаша, достойная быть разбитою;

Будто [лицо] верховное, распростёрся я сверх меры,

Но, отринутый, вновь замкнулся в себе;

Пламенем гнева загорелся я – ил, одарённый словом,

Словно бессмертный, высокомерен стал я;

Подобно четвероногим, смерти подвластный,

Я раскрыл объятия любви к миру,

А к Тебе не лицом, а спиной повернулся;

В полёте мыслей устремился я к тёмным помыслам,

Непорочную душу мою изнурял постоянно утехами тела;

Силу правой моей стороны я ослабил

И победил её, придав мощи стороне левой;

Даже увидел Тебя озабоченным обо мне -

О чём здесь не место писать -

И не устыдился...

(Глава 20-я, часть 2-я)

* * *

И вот был ты поставлен

По образу ангела

На пару сопряжённых ног,

Передвигающих и таинственных;

[Снабдили тебя] распрямлёнными, как для полёта,

Мышцами двух ввысь увлекающих крыл,

Чтобы оглянуть страну отчую;

Так отчего же, о глупый, ты своей волей пригнулся к земле?

И помышляя всегда о делах земных,

Был причислен к диким ослам степным.

Словно многоустый светильник, была водружена

На подсвечнике тела округлая голова твоя,

Чтобы тем самым ты не был отчуждён

От Благости Образа,

Узрел бы ты Бога и стал рассуждать о непреходящем.

Благодаря разуму ты стал вдвое лучше,

Чтобы вольною речью поведать

О превосходстве дарованного тебе благообразия.

Из-за рук, снабжённых порослью гибких пальцев,

Чтобы управлять делами житейскими,

По родству, как поспешник всещедрой десницы Божьей, Ты Богом был назван.

(Глава 46-я, часть 2-я)

Теги: Армения , культура , искусство