Текст книги "Капкан для лисички (СИ)"
Автор книги: Лисавета Синеокова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Когда на пороге появился первый из приглашенных им гостей, мужчина подобрался, отложил гаджет и с приветливой улыбкой стал наблюдать, как метрдотель провожает того к заказанному столику. Когда лис подошел, мужчина поднялся со своего места и протянул руку.
– Добрый день, Ростислав Алексеевич.
– Добрый, месье Реверди, – дружелюбно улыбнулся Красноярцев.
– Зовите меня Роман, – улыбнулся в ответ пантер. Его длинный черный хвост заложил плавный вираж.
Спустя еще четверть часа, когда все стулья за столом были заняты, а заказанный кофе дымился в четырех маленьких чашках, Красноярцев, переглянувшись с Борисом Игнатьевичем и Леонидом Лаврентьевичем, обратился к пригласившему их дуалу:
– Итак, Роман, нам очень интересно, по какому поводу вы нас пригласили.
Губы пантера тронула полуулыбка, после чего его лицо снова приобрело серьезное и собранное выражение.
– Я благодарен вам, Ростислав Алексеевич, а так же вам, господин Злотов и господин Виргун, за то, что вы приняли мое приглашение.
– Учитывая степень вашего родства с мадам Мерсьер, причин для отказа у нас не было, – хохотнул дуал-медведь.
– Леонид Лаврентьевич прав, – согласился лис. – Наверняка нас ждет занимательная беседа.
– Я надеюсь, что не только занимательная, но и продуктивная, – произнес Роман Реверди.
– А это будет зависеть от того, что именно вы нам скажете, молодой человек, – по-птичьи склонив голову к плечу, – ответил Борис Игнатьевич.
– Конечно, – согласно кивнул пантер. – Я хотел бы предложить вам, как членам совета и учредителям самых важных для общества дуалов организаций, сотрудничество.
– Какого характера, позвольте поинтересоваться? – голова ворона проделала путь по полуокружности и склонилась к другому плечу. Черные глаза ювелира изучающе смотрели на Романа.
– Обмен профессиональным опытом и, возможно, партнерство брендов.
Доктор Виргун изогнул бровь и неопределенно хмыкнул.
– Все мы знаем, что уровень мастерства у дуалов гораздо выше, если речь заходит о медицине и ювелирном искусстве. Ведь в нашем случае от подкованности мастера в своей профессии зависит даже больше, чем жизнь, а ведь и она сама по себе штука весьма ценная. Поэтому спрос на услуги наших предприятий весьма высок и среди людей.
– Другое дело, что не все люди могут позволить себе подобный уровень, – вставил Леонид Лаврентьевич.
– Уж не хотите ли вы, уважаемый Роман, предложить нам запустить что-то вроде массового производства и ориентации на количество? – нахмурился ворон.
– Ни в коем случае, Борис Игнатьевич, – заверил его пантер. – Я веду к другой мысли: почему бы нам не организовать программу по обмену опытом для молодых специалистов? Ведь знаний и умений много не бывает, верно? Особенно учитывая, как много зависит от мастерства дуалов-врачей и ювелиров. Начать можно было бы с наших общин, а затем, я уверен, подтянутся многие. Тем более, если опыт будет успешным, то председатель совета глав общин Франции вынесет этот вопрос на всеобщую повестку.
На несколько секунд над столиком повисла тишина. Официант, стоявший у барной стойки, встрепенулся и направился было к гостям, но один из них заговорил, и взгляд молодого человека снова соскользнул с четверки. Он обернулся к бармену, протиравшему стойку, и завел тихий разговор, не мешающий посетителям ресторана.
– Предложение интересное, молодой человек, но, будьте добры, обозначьте выгоду от этого мероприятия для нашей стороны, – произнес Златов.
– Выгода обоюдная и равнозначная, Борис Игнатьевич. Молодые специалисты или подмастерья получат возможность пополнить свой багаж знаний не от одного учителя, но, как минимум, от двух. А ведь у каждого мастера есть свои наработки и техники, которыми он делится с учениками. В результате общество дуалов получит более качественные услуги, а специалисты станут ориентироваться на постоянное самосовершенствование.
Дуал-медведь снова хмыкнул и поскреб гладковыбритую щеку. Глава местной общины задумчиво потер подбородок, а нахмурившийся ворон опять взял слово:
– Все верно, дорогой Роман. Все так. Но вы не учитываете некоторых злободневных реалий нашей жизни. Кто даст гарантию, что, проучившись год или два во Франции, мой ученик захочет вернуться на родину? Ведь свой долг он сможет с успехом исполнять и на чужбине. И что получится в итоге? Я буду брать учеников одного за другим, взращивать, вкладывать в него знания, а затем отправлять на стажировку, с которой он заведомо не вернется? Так мы, простите, дойдем до того, что придется за охранами во Францию летать.
Злотов по-птичьи дернул руками, будто крыльями.
– Мне кажется, Борис Игнатьевич, вы преувеличиваете. Во-первых, никто еще не отменял здоровую конкуренцию, а во-вторых, всегда можно оговорить условия стажировки. Например: по окончании специалист будет обязываться проработать на родине не менее пяти лет.
– И что помешает моему специалисту взмахнуть крылом спустя пять лет? Чувство долга? Ответственность? Может быть. Но, знаете ли, не у всех дуалов эти качества развиты в одинаково высокой степени.
Ворон повернулся к доктору Виргуну.
– А вы что скажете, Леонид Лаврентьевич?
Медведь довольно громко прочистил горло, откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе и ответил, глядя на пантера:
– По большей части я согласен с Борисом Игнатьевичем. Утечка необходимых нам мозгов и рук более чем вероятна. Вы, Роман, предлагаете нам отправлять наших студентов на вашу территорию, где они сведут нужные знакомства и наведут полезные контакты. И я более чем уверен, ваши специалисты не будут против того, чтобы наши самые выдающиеся ученики стали их учениками на постоянной основе.
– Безусловно, такие случаи будут иметь место, но не так массово, как вам представляется, – сдержанно кивнул Роман. – К тому же, наши общины подвергаются равным рискам.
– Я бы поспорил, Роман, – прервал его Ростислав Красноярцев. – Мне что-то с трудом верится, что французским дуалам, студентам по обмену, повально захочется эмигрировать к нам. Уж извините, но условия жизни у нас с вами разные, и не в нашу пользу выйдет сравнение. Так что же воспрепятствует нашим молодым и перспективным дуалам оставить родную землю и в какой-то мере зависящих от них представителей диаспоры?
Лис вопросительно выгнул бровь. Все трое мужчин смотрели на месье Реверди с толикой вызова во взгляде.
– А как же связь с корнями и чувство долга перед отчеством? – улыбнулся пантер и постарался скрыть нервное движение хвоста под скатертью.
Из горла Бориса Игнатьевича раздался звук, похожий на приглушенное воронье 'кар'. Ювелир свел брови к переносице, сверкнул черными глазами и сказал:
– Знаете, молодой человек, это даже не смешно. Увы, но в наше время, даже при условии патриотического воспитания внутри диаспоры, молодежь очень поверхностно воспринимает эти фундаментальные категории. И многие из молодняка цепко ухватятся за возможность переменить место проживания на более привлекательное.
– Согласен с Борисом Игнатьевичем, – веско кивнул Леонид Лаврентьевич. – Выгода представляется мне распределенной неравномерно. Даже более того, нам светит больше потерь, чем выгоды, от такого сотрудничества.
Глава общины молчал и переводил задумчивый взгляд с одного собеседника на другого. Пантер обвил хвостом ногу. Он чувствовал, что переговоры зашли в тупик, и за благо будет поскорее их закончить, пока гипотетические партнеры окончательно не уверились в своей правоте и не переквалифицировались в оппонентов.
– Я понимаю ваши опасения, но уверен, можно найти выход, благодаря которому довольны были бы обе стороны. К примеру, выгодные инвестиции и мецентаство. Думаю, при наличии обоюдной заинтересованности мы придем к консенсусу. Мне кажется, стоит взять паузу, чтобы хорошенько обдумать эту идею. А к следующей нашей встрече я постараюсь, чтобы у меня были такие аргументы, которые убедят вас согласиться.
Роман Реверди улыбнулся. Открытая приятная улыбка располагала к молодому человеку, но трое его собеседников были слишком задумчивы и даже взвинчены, чтобы располагаться к ее обладателю.
– Да, думаю, пауза на осмысление необходима нам всем, – согласился лис и сделал жест официанту, чтобы принесли счет.
Тот выполнил пожелание клиента с завидной скоростью.
– Об этом не беспокойтесь, – обратился к Ростиславу пантер, накрывая рукой кожаную папочку со счетом внутри.
Пожав друг другу руки, трое дуалов покинули ресторан. Роман проводил их взглядом и позволил себе усталый выдох только после того, как за их спинами закрылась дверь. Беседа прошла не блестяще и даже не хорошо. Тетя Люси была права: тем сложнее вести дела с русскими, чем больше в них патриотизма и порядочности. Впрочем, для дуалов эти качества поощряемы всегда хотя бы потому, что в первую очередь они относятся к своим.
Вздохнув, пантер открыл ежедневник и стал набрасывать примерный список вопросов к Люси Мерсьер как к председателю совета глав общин Франции, а не как к тетушке, благословившей его, как казалось на первый взгляд, импульсивную и полную юношеского идеализма инициативу. Чтобы убедить дуалов старой закалки, нужны весомые аргументы. Значит, будут им весомые аргументы. Роман усмехнулся. Возможно, если убедить Ростислава Красноярцева, дело с другими акционерами крайне актуальных для здешних дуалов компаний пойдет бойчее.
Борис Игнатьевич Золотов смотрел, как проносятся улицы родного города мимо окна его такси, и хмурился. Еще чего! Отдать своих учеников, которых он выпестовал, как собственных детей, взрастил в них мастеров, неизвестным людям. Непонятно чему понаучат, да еще сманят. Да и с какой такой радости он должен делиться профессиональными секретами с залетными молодцами, от которых гарантированно не будет никакой пользы его родной общине, и еще неясно, не будет ли вреда? Плохая. Очень плохая идея. Категорически отвратительная.
Леонид Лаврентьевич заводил внедорожник размерами по стать владельцу и едва слышно бурчал под нос: 'Неплохая идея. Но надо бы выставить выгодные условия. Гарантии. Обязательно нужны гарантии. Инвестиции в клинику – звучит неплохо. Но нужны гарантии, раз уж придется поступиться некоторыми интересами. Возможно, оно того стоит. Но… Нужно хорошенько все обдумать. И гарантии!'
Красноярцев-старший стоял у павильона с цветами и придирчиво выбирал бутоны белых роз. Роман Реверди не тот дуал, с которым стоит ссориться, ведь наверняка в будущем общине может понадобиться его помощь или посредничество. Такими знакомствами не раскидываются. Жаль, что он не пришел сначала поговорить с ним на эту тему. Возможно, Ростислав смог бы подсказать, как смягчить некоторые углы или хотя бы подготовить к реакции того же Златова. Да и лучше узнать месье Реверди не помешало бы. Но тут он уже кое-что предпринял, так что за информацией дело не станет – меры предосторожности редко бывают лишними, особенно в бизнесе.
Впрочем, предложение действительно богато подводными камнями, и важно не прошляпить хорошую возможность и одновременно не опростоволоситься с условиями. Поглядим. Такие дела быстро не решаются. А инициатива интересная. Было бы неплохо отправить Игоря налаживать контакты с французами. В будущем парню это бы очень сильно пригодилось.
Тысяча двести за букет, завернутый в пергаментную бумагу. Первая декада каждого месяца – время, когда он дарит Галине цветы. Положив букет на пассажирское сиденье, лис сел в машину. Стабильно хорошее и уважительное отношение к жене – лучшая инвестиция в ежедневный комфорт.
Глава восьмая, в которой происходит инцидент
Я проснулась с головной болью, и имя ей было– 'мужчины'. Выспаться категорически не удалось, потому что полночи сосредоточенной мантры 'я буду спать, я не буду ни о чем думать' отдохновению не поспособствовали. Лучиком солнца в это хмурое, хоть и ясное, утро стал звонок Егора – единственного мужчины, общение с которым не приносило мне головной боли.
– Привет, Том, – раздался полный энергии голос рысенка.
– Привет, будильник, – зевнула я в микрофон.
Парнишка хохотнул.
– Как насчет погулять? – поинтересовался Егор.
– Я всегда 'за'. А тебя отпустят из клиники? – спросила я.
– Отпустят. Я договорился. Вернее, не совсем я. Борис Игнатьевич попросил меня к нему зайти. А я по городу плохо ориентируюсь. Ну и такая погода хорошая стоит. Вот я и подумал, почему бы не пригласить тебя? Сходили бы вместе.
– А мама?
– Мама по работе домой уехала. Приедет завтра.
– Ясно все с тобой, партизан-эксплуататор, – рассмеялась я.
– Ничего я не эксплуататор, – по голосу рысенка слышно было, что он улыбается. – Это честный бартер: ты мне – сопровождение, я тебе – повод подышать свежим воздухом.
Повод был вполне достойным, так что я с радостью согласилась прогуляться с приятным парнем без претензий на мой хвост и прочие прелести.
Спустя четыре пары, разделенные окном пополам, и получасовую поездку в автобусе, я подходила к воротам клиники доктора Виргуна, где мы договорились с Егором встретиться. Рысенок уже поджидал меня, прохаживаясь вдоль кованой ограды и пиная подвернувшиеся под ногу камешки. Услышав целенаправленно приближающиеся к нему шаги, он навострил уши, а затем увидел меня, просиял и выскочил за калитку с заячьей прытью вместо ожидаемой кошачьей грации.
– Привет! – парнишка радостно отсалютовал мне хвостом.
Куртка и виднеющийся свитер были новыми, но явно родными Егору – сидели по размеру, и чувствовал он себя в них свободно, видно, Людмила Григорьевна привезла – а вот брюки он надел, пожертвованные Аром. Они были больше на несколько размеров и подвернуты пару раз, зато не стесняли движений хвоста.
– Знаешь, Егор, нам с тобой нужно наведаться к портнихе, – сказала я, посмотрев на парня, выглядевшего прилично только на верхнюю половину.
– Зачем? – удивился рысенок.
– Чтобы она тебе джинсы приспособила под анатомические особенности, – пояснила я.
Глаза Егора изумленно округлились.
– У вас этим занимается определенный человек?
– Конечно, – улыбнулась я. – И не один. Тут же дело тонкое. Да ты и сам, наверное, заметил. Кроме брюк ведь нужно корректировать и остальные предметы гардероба, предназначенные для нижней части тела… Ну, ты понял.
Егор хохотнул.
– Для попы. Понял я, понял: трусы. Ты такая смешная, когда смущаешься.
– Ничего я не смущаюсь! – показательно насупилась я. – Кстати, не только трусы, но и юбки, и колготки, и платья.
– И как они умудряются расшить капроновые колготки? – поинтересовался парнишка. – Они же рвутся, как мокрая бумага.
– Ну, не настолько легко, но да, – согласилась я. – Поэтому я лично предпочитаю покупать их и нижнее белье у наших общинных производителей. Они изначально заточены под целевую, так сказать, аудиторию.
– Что, у вас и магазин есть специальный? – спросил Егор, подозрительно хихикая.
– Нет. Магазина, как такового, нет. Есть склад, пункт самовывоза и закрытая группа в сети, через которую заказы осуществляются, – ответила я, пытаясь понять, что это его так забавляет. Нормальная же схема. Рабочая.
Не выдержав неизвестности, я все-таки поинтересовалась:
– И чего хихикаем?
– Я придумал, как законспирировать магазин, если кто-то его захочет открыть.
Я вопросительно подняла брови. Рысенок хохотнул и, весело сверкая глазами, пояснил:
– Можно сделать вид, что это магазин для немного другой целевой аудитории. Заодно и клиентов больше станет.
Поделившись со мной гениальной идеей, Егор заржал. А я, поняв, что он имеет в виду, хрюкнула в кулак, пытаясь не показать расплывающейся улыбки, а потом плюнула на это безнадежное дело и тоже рассмеялась.
А в парне-то растет коммерсант. Предпринимательская жилка явно прослеживается.
– Идея – класс, но не получится, – не переставая улыбаться, ответила я.
– Почему? – все так же хихикал Егор.
– А как же детский отдел? Нас же за детский отдел в магазине для настолько целевой аудитории и посадить могут. Так что увы.
– Это да, – согласился рысенок. – Но если не брать в расчет детскую одежду, то идея вполне.
– Это точно. Блеск, а не идея, – согласилась я и снова рассмеялась.
За болтовней мы и не заметили, как дошли до остановки. Нужный автобус подошел через минуту, так что к ювелирной мастерской Zlatoff мы добрались существенно раньше захода солнца и еще до конца рабочего дня.
В пустующем в прошлый наш визит рабочем помещении сейчас кипела работа. Дуалы в количестве шести особей, склонившись каждый над своим столом, кропотливо трудились. На нас никто не обратил внимания, кроме ближайшего к нам мужчины с охраном енота. Он совершал быстрые и техничные движения, проводя какие-то непонятные манипуляции с заготовкой под кольцо. Увидев нас, он оторвался от работы и поинтересовался, не ошиблись ли мы дверью. Узнав, что дверь мы выбрали намеренно, потому что нас пригласил начальник, кивнул в сторону коридора.
– Борис Игнатьевич у себя в кабинете, – коротко проинформировал он и снова занялся работой.
Я поблагодарила мужчину и, подозревая, что мои слова он уже не слышал, погруженный в процесс по самое темечко, вышла вслед за Егором, который уже стучал в соседнюю дверь.
Ворон открыл дверь сам и в тот же миг расплылся в доброжелательной улыбке. За приглашением тоже дело не стало.
– Очень хорошо, что вы пришли, Егор. Замечательно. У меня для вас кое-что есть, – произнес радушный хозяин, пропуская нас в кабинет. – Очень рад видеть и вас, Тамара.
Я поздоровалась, улыбнулась и принялась осматриваться.
Помещение было немаленьким, но шкафы, комод, стеллажи и пара столов, расставленные, очевидно, по принципу удобства, а никак не эстетики, создавали ощущение тесноты. И, тем не менее, комната навевала особое ощущение уюта и тайны. Не знаю, как у мастера это получилось, но маленькая девочка во мне лучилась от восторга, представляя, что именно в этом помещении мастер доводит до совершенства свои шедевры.
Борис Игнатьевич пригласил нас с Егором к столу, а сам стал что-то искать в одном из выдвижных ящиков.
– Вот. Там, где и должна была быть!
С видом победителя ворон выудил тонкую серебряную цепочку и, придерживая ее второй рукой, положил перед нами на лоскут синего бархата.
Цепочка была хитрого плетения, как будто косу плели из пяти прядей.
Рысенок наклонился над змейкой, внимательно ее рассмотрел и вынес вердикт:
– Здорово!
– Очень красиво, – согласилась я.
– Я рад, что вам нравится, – хитро улыбнулся ворон. – Это мой вам подарок, Егор.
Парнишка удивленно вытаращился на Златова, явно не ожидая такого рода подарков от едва знакомого дуала.
– И не вздумайте отказываться, молодой человек. Я лично занимался изготовлением вашего охрана и не хочу, чтобы его носили на куске скрученного текстиля. Мне от этого неспокойно.
Егор снова посмотрел на цепочку, потом опять перевел взгляд на ворона и расплылся в улыбке:
– Спасибо, Борис Игнатьевич, она очень классная.
После чего снял шнурок с охраном с шеи, развязал его и стал деловито пропускать серебряную змейку сквозь ушко на кулоне.
Ворон одобрительно смотрел на это действо. Уж не знаю: искренний это был порыв или показной жест для того, чтобы расположить рысенка к общине, но, как по мне, порыв хороший. Да и расположить парнишку к общине действительно было нужно.
Повесив охран обратно на шею, Егор принялся оглядывать предметы, лежащие на столе. Слово за слово, вопрос за вопросом, и парнишка развел хозяина мастерской на интересную и познавательную лекцию на тему 'что это за штуковина, и как ее использовать'.
Решив не мешать увлекшимся мужчинам, я отошла к стеллажу с книгами и стала просматривать корешки. Выбрав самый потрепанный, достала и стала пролистывать. Книга оказалась об истории добычи ониксов и их свойствах. Неожиданно, но она затянула с первых абзацев, так что я не сразу заметила, что дверь кабинета открывается и неотвратимо приближается к моим тылам. Поэтому прикосновение к ним дверного полотна стало сюрпризом.
– Ёжки – матрешки! – воскликнула я от неожиданности и выронила книгу. Та со звонким, как у пощечины, хлопком встретилась с полом. С той стороны двери ойкнули.
Ойканье прозвучало знакомо – за дверь заглянула Полина. В ее глазах вина смешалась с любопытством в процентном соотношении двадцать к восьмидесяти соответственно. Когда зайка увидела, кого именно приласкала дверным полотном, двадцать процентов растворились, будто их и не бывало.
– И чего врываться-то? – из вредности пробурчала я.
– И чего двери подпирать? – как ни в чем не бывало, ответила Полина, подмигнула, и, вооружившись широкой улыбкой, повернулась к ворону.
– Здравствуйте, Борис Игнатьевич!
– Полиночка! И вам здравия. Очень рад вас видеть. Очень! Чрезвычайно!
Златов лучился, словно ясное майское солнышко.
– У меня для вас великолепная новость. Чудесная! – широко улыбнулся он – Мне удалось найти ваш охран.
Зайкина улыбка померкла, а глаза загорелись каким-то непонятным светом. Я и Егор переглянулись и синхронно навострили уши.
Полина подошла к столу Бориса Игнатьевича и села на стул, а он, тем временем, стал копаться у себя в столе.
– Как я и предполагал, его отнесли в ломбард. Я знаю всех хозяев ломбардов в этом городе – работа обязывает, все же, мы вращаемся в одной сфере – вот и попросил шепнуть мне, если появится нужная вещичка.
Златов, наконец, перестал рыться в столе и вытащил на всеобщее обозрение замшевый черный мешочек. Я встала за спиной Полины, и не думая скрывать любопытство.
– Вот, – произнес он и положил мешочек на стол перед подругой.
Кажется, у зайки подрагивали пальцы, когда она вытаскивала из мешочка содержимое. Им оказался охран в виде заячьей мордашки. Удивительно милый.
– Борис Игнатьевич, – сказала Полина и осеклась. Шумно вдохнула, выдохнула и негромко прочистила горло. – Спасибо вам большое. Огромное. Спасибо!
– Ну что вы, Полиночка. Мы, дуалы, должны помогать друг другу, иначе в чем смысл?
Зайка улыбнулась и погладила пальцами охран. Пауза одобрительно улыбнулась, расправила юбку, норовя обосноваться в кабинете надолго, но тут активизировался Егор:
– А как же она по городу ходит без охрана?
Взгляды всех присутствующих переместись на него. Ответил Борис Игнатьевич:
– Что вы, Егор, конечно, я сделал Полине другой. Иначе сидеть бы ей под замком, а это негуманно.
– А-а-а, – протянул рысенок и переключил внимание на очередной инструмент, на который упал его взгляд.
Полина вздохнула. Судорожно. Тихо. Я положила ей руку на плечо. Не представляю, какие ее сейчас мысли гложут. Зайка вздрогнула. Обернулась и улыбнулась мне. Улыбка вышла кривоватой и как будто извиняющейся. Я только крепче сжала плечо подруги, вспоминая, как ей пришлось расстаться с охраном. Неприятная история.
Около полугода назад Полина возвращалась с работы. Ей пришлось задержаться после дневной смены, случилась накладка, так что возвращалась она довольно поздно. Обычная история: недалеко от ее дома девушку остановили трое парней в капюшонах. Продемонстрировав ножи, мужики приказали отдать все ценное, что есть, и не ерепениться, иначе отделается не только страхом. Зайка дурой не была и отдала и сумку, и телефон, и кольца без боя. Но ребята оказались недоверчивые – профессиональная деформация сказывалась, наверное – поэтому решили удостовериться, что больше у нее ничего нет. Потребовали расстегнуть пальто и наметанным газом приметили серебряную цепочку. Попеняв девушке на легкомыслие, грабители забрали охран и скрылись. Благо, вечер был холодным и ветреным: капюшон от пальто закрывал голову Полины, а полы прикрывали хвостик. Но я и представлять себе не хочу, что почувствовала тогда Полина. Одно движение – и кто знает, чем бы все закончилось? Что бы сделали грабители, увидев взаправдашние заячьи уши на голове у девушки? Нож под ребра – один из вариантов. Люди в состоянии аффекта способны и не на такое.
– Борис Игнатьевич, сколько я вам должна? – спросила зайка, сжимая в руке охран.
Хозяин кабинета посмотрел на девушку с умиленной снисходительностью во взгляде.
– Полиночка, ну что вы, право слово. Наш мир держится на взаимопомощи. Без нее мы – никуда.
– Но ведь вам пришлось заплатить… – не сдавалась зайка.
– Не пришлось. Хозяин того самого ломбарда кое-чем мне обязан, так что не переживайте об этом.
Ворон виртуозно владел интонацией, которой сейчас поставил ощутимую точку в обсуждении и вновь переключил свое внимание на рысенка.
Полина в последний раз погладила пальцами рельефную поверхность серебряной бляшки. Сняв с шеи цепочку со вторым охраном, она присоединила к нему найденный и, снова застегнув замочек, спрятала оба кулона в вырезе свитера.
Рысенок снова полностью оккупировал внимание Бориса Игнатьевича. Дуал-ювелир из общей мастерской, заглянувший от лица всего штата попрощаться до завтрашнего рабочего утра, смог вырвать только начальственный короткий кивок и 'конечно-конечно, да-да'. Смирившись с тем, что шапочный ювелирный ликбез, очевидно, затянется надолго, я устроилась рядом с зайкой и завела обычный в таких ситуациях разговор: 'как дела? – нормально, а у тебя?'
Полина долго болтать не могла, собиралась на свидание со своим пантером.
– Как у вас? Все хорошо? – поинтересовалась я.
– Да, знаешь, пока хорошо, – улыбнулась зайка. – А что там с твоим змеем?
– Нет у меня никакого змея, – буркнула я. – Он свой собственный змей. Вот пусть этим и наслаждается.
Разговор прервал рингтон вызова. Медсестра, обнаружившая во время обхода недостачу пациентов на метр квадратный, опасно вежливо просила вышеозначенного поскорее вернуться в больницу. Егор так увлекся, что совершенно забыл о времени. Борис Игнатьевич тоже оказался дуалом загорающимся, когда дело касалось любимого занятия. Так что, получив нагоняй от дежурной медсестры, мы стали собираться обратно в больницу.
Борис Игнатьевич вежливо решил проводить нас, попутно приглашая Егора заходить к нему еще и призывая подумать о посте подмастерья, если уж тому так интересно ювелирное дело.
Мы как раз вышли из кабинета, когда по ту сторону двери послышался звук разбившегося стекла, удар о пол чего-то тяжелого и оглушающий хлопок, сопровождавшийся световой вспышкой.
По ушам ударил пронзительный визг. Мой. Я как будто превратилась в гирю: не могла пошевелиться, только рот раскрывать и закрывать, чувствуя себя жертвой рыбалки.
Рысенок поморщился и неодобрительно прижал уши к голове. Полина, пусть и не матом, но выругалась. Обычно степенный Борис Игнатьевич рывком открыл дверь и забежал обратно в кабинет, в котором занимался пожар. Егор ринулся за ним. Пока Златов справлялся с огнетушителем, парнишка стал сбрасывать со стола бумаги, грозившие заняться разгорающимся огнем.
Ворон справился быстро, так что уже спустя несколько минут и следа от огня не осталось. Впрочем, как и от былого лоска кабинета. На стол смотреть было страшно: его неравномерно покрывали клочья грязно-белой пены, на полу валялись обгоревшие бумаги и скинутые Егором предметы.
Потолок украсился пятном копоти, в воздухе плавал едкий дым с терпким кислым привкусом. Запах в помещении забивал ноздри, напрочь отбивая нюх уже со второго вдоха.
Я посмотрела на разбитое окно. Окно угрюмо поблескивало светом фонарей в новоприобретенных гранях стекла. Прямо в центре ломаными линиями зияла дыра. В лицо подуло осмелевшим сквозняком. Я вздрогнула и поежилась.
Что это вообще такое только что произошло?
Убедившись, что угроза пожара устранена, Борис Игнатьевич повернулся и произнес:
– Вы втроем уходите отсюда. Через заднюю дверь. И побыстрее. Через несколько минут приедет охрана, а потом и полиция, и лучше, чтобы вас к этому моменту не было. Не хватало еще сейчас Егору встрять в очередное разбирательство.
Рысенок согласно кивнул, и мы все вместе отправились к черному ходу. Нам нужно было поскорее добраться в клинику и еще скорее убраться с места непонятного происшествия. Сердце в груди до сих пор тарабанило в ребра, как ненормальное.
Но до остановки мы дойти не успели. В неположенном для парковки и торможения месте, рядом с нами, остановился маленький зеленый фольцваген. Окно водительского сидения опустилось, и из проема выглянула белочка.
– Привет, девчонки, что это на вас лица нет?
Язык сработал быстрее, чем я сама осознала, что делаю:
– Римма, подруга, увези нас отсюда, а?
С лица девушки мгновенно сползла улыбка. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но никаких шуток или расспросов не последовало.
– Прыгайте.
Мы очень быстро загрузились в машину, а та скоренько отчалила от тротуара, увозя нас подальше от ювелирной мастерской.
– Куда едем, и что у вас стряслось? – спросила Римма, когда мы отъехали метров на двести.
Чей-то телефон пиликнул. Я потерла ладонью лоб и ответила:
– Едем в клинику доктора Виргуна, – после чего коротко представила белочке рысенка.
– Это… капец какой-то, – произнесла зайка, явно проглотившая словечко покрепче.
– Да нет, это что-то вроде взрывпакета, – покачал головой серьезный Егор.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.
– Так по следам видно. И будь это чем-то посерьезней, одним столом Борис Игнатьевич не отделался бы.
– Да объяснит мне хоть кто-нибудь, в чем дело? – повысила голос Римма.
– Да тут такое…
– Ты не представляешь…
– Хрень какая-то…
Начали мы все вместе.
– Кто-то один, пожалуйста, – грозно уточнила девушка.
Пока мы переглядывались, бросившая в сумку смартфон Полина взяла инициативу в свои руки и коротко, но очень емко и красочно живописала ситуе… ситуацию.
– Вот это номер, – выдала Римма, когда дослушала.
– Я бы по-другому это назвала, – пробурчала зайка, и мы с Егором с ней молча согласились. 'Вот это номер' – слишком мягкая и сдержанная характеристика.
Забросив Егора в клинику – парню наверняка прилетит нагоняй – белочка снова завела машину.
– А теперь куда?
В салоне повисла пауза. Пустая такая, словно оторванная.
– А давайте все вместе ко мне? – предложила я. – Чай попьем. Может, нервы и отпустят.
– А давайте, все равно у меня планов никаких нет, – согласилась Римма.
– А давайте, все равно мои планы накрылись, – присоединилась Полина.
Увидев на пороге вместо ожидаемой одной меня троих нас, двое из которых были еще и встрепанные, Тоня нахмурилась, пропустила неожиданных гостей в квартиру, после чего спросила:
– Что стряслось?
Полину прорвало по второму кругу. Так что уже спустя пять минут совушка была не только в курсе недавних событий, но и зайкиного к ним отношения, которое я всецело разделяла. А белочка нас поддерживала в силу солидарности.
– Кхм, – произнесла Тоня в ответ на поток информации. Но это было очень прочувствованное 'кхм' и весьма эмоционально окрашенное. Размалеванное, я бы даже сказала.
Чай-кофе пили в тишине. Было слышно, как тикают и такают кухонные часы, прощаясь с растворяющимися синхронно с гранулами молотого кофе секундами.
