Текст книги "Капкан для лисички (СИ)"

Автор книги: Лисавета Синеокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Завтра с утра, когда будут чистить вольеры, вынесут твой телефон. Другого способа я не вижу.

Грозный продолжал тихо рычать, отойдя от двери на пару шагов. Но был полон решимости преодолеть это расстояние в один скачок, если та откроется.

Лис и потянул руку к двери, но пес предупреждающе увеличил громкость, так что хвататься за прутья парень не стал.

– А где тут инструменты? – поинтересовался он, оглядываясь.

Я указала ему на подсобку в конце коридора из вольеров. Игорь кивнул и ушел. С минуту из подсобки доносились звеняще-лязгающие звуки, а когда лис показался, то в его руках красовалась старенькая, потрепанная жизнью сапка.

На лице парня появилось победно-предвкушающее выражение. Я, не произнося ни звука, чтобы не нарушить торжественность момента, наблюдала, как лис садится перед вольером, хитро просовывает сапку между прутьями и быстрыми лихорадочными движениями подгребает к себе орошенный собачьим презрением смартфон. Грозный первые секунды будто окаменел от дуальской наглости, а потом подскочил и остервенело вгрызся в сапку. Но было уже поздно. Мобильный вместе с мокрыми комками земли и опилок проскользнул небольшой зазор, слегка стукнувшись о прут.

Торжествующая улыбка Игоря от вида мокрого и грязного смартфона увяла, даже уши поникли, а хвост будто застыл. Я сочувствующе посмотрела на парня и протянула ему одну из рукавиц. Грозный мотнул башкой и вырвал сапку из рук потерявшего бдительность лиса. Каждый остался при своем: Игорь – при телефоне, Грозный – с предметом, на котором можно сорвать злость. И только мой груз по-прежнему был заперт в вольере. Ну и ладно. Завтра вынесут. Все равно это был последний закуток, который нуждался в уборке.

В кармане тулупа нашелся условно чистый полиэтиленовый пакет, а после недолгих поисков отыскались и влажные салфетки – вещь незаменимая, если знаешь, что идешь в приют для животных. Со страдальчески-злой миной лис протер черный гаджет салфетками, поместил в пакет и замотал в несколько слоев оставшимся хвостом для пущей герметичности. После чего повернулся ко мне.

– Я ж зачем пришел…

– Зачем?

– На улице дубак. Тебя домой подбросить? – на автомате, все еще переживая произошедшее, предложил парень, и мне даже немного жаль стало поруганный телефон.

– Подбрось, – не стала отказываться я. – Две минуты только. Я переоденусь.

Попрощавшись с теть Валей, я вышла из приюта через пять минут уже в своих родных сапожках, пуховике и даже платке, накинутом на голову и обмотанным вокруг шеи по случаю серьезного минуса – потому что уши, конечно, не мерзли, если только слегка, а вот голова даже очень – и огляделась. Припаркованная неподалеку черная 'ауди' мигнула фарами. Как только я подошла, спереди открылась дверь.

– Садись скорее, – произнес Игорь.

В салоне было тепло. Прогревающийся двигатель уютно урчал. Я невольно улыбнулсь.

– Ну, что, поехали, – усмехнулся лис и, запомнив адрес, вырулил на проезжую часть.

Вечерний город, зимой так похожий на ночной, приветливо светил желтыми глазами фонарей. Ехать было недалеко. Час-пик уже прошел, так что движение было не нервомотательным. Разговаривать не хотелось. Хотелось чаю и спать, потому что завтра к первой паре.

– Как ты вообще решаешься на такую работу? – спросил Игорь, бросая на меня быстрый взгляд.

– Какую? – не поняла я, завороженная чередованием света и тени.

– Ну… дерьмо выгребать, – пояснил он, запнувшись.

Как я уже знала – Римма рассказала – Игорь помогал в 'Лапе' не дольше меня. Но это был его первый опыт работы с животными, поэтому парень всеми силами избегал чистки вольеров, больше вызываясь погулять с собаками или подержать, когда нужно сделать инъекцию, покормить, опять же. Вполне понятная ситуация, не всякому нравится обратная сторона мимишности зверят, которые испражняются отнюдь не радугой и зефирками.

– Нормально, – пожала плечами я. Вопрос кольнул не содержанием, формулировкой – Не держать же их в… дерьме.

– Ну, это да. Но ведь все равно неприятно, – попытался сгладить угол парень.

– Как и животным. Но им некуда уйти и некуда зарыть. Так что нужно помогать.

Игорь кивнул, соглашаясь с такой позицией. Когда машина остановилась у подъезда, я повернулась к нему, чтобы поблагодарить и наткнулась на пристальный взгляд парня.

– Знаешь, – тихо произнес он, протягивая руку и поправляя край платка рядом с моей щекой, – тебе очень идет

Я замерла, не совсем понимая, что происходит и что это с лисом: зачем это он вдруг стал медленно наклоняться. Когда мозг, перебрав возможные варианты от 'живот прихватило' до 'да нет, скорее всего, спину' остановился на самом очевидном, нос парня был уже рядом с моим. И тут зазвонил мой смартфон. Пользуясь ситуацией, я отодвинулась, вытащила мобильный и приняла вызов.

– Алло? Да, Тонь, уже под дверью. Иду. Через полминуты буду.

Разговаривая с сестрой и мысленно благодаря ее за такой своевременный звонок, я отстегнула ремень безопасности, открыла дверь и выбралась из машины. Завершив разговор, улыбнулась парню, как будто ничего не произошло.

– Спасибо большое, Игорь. Поезжай осторожно, хорошо?

Слегка опешивший лис рассеянно кивнул, и я закрыла дверь, чтобы десятком секунд позже скрыться за дверью подъезда. Фух. Пронесло.

***

'Как же холодно-то!' – думала Полина, пряча нос в воротник зимнего пальто. Сегодня она работала в день. Послезавтра – очередные сутки. Зайка вздохнула и натянула перчатки на аккуратные пальчики. Девушка любила свою работу и не думала никогда о том, чтобы сменить род деятельности, но рутина кого угодно способна ввергнуть в тоску, особенно в такой холодный вечер.

Глянув на экран смартфона, Полина вздохнула и спрятала его в карман. Ни пропущенных вызовов, ни сообщений. За то время, что Роман вел осаду, она успела привыкнуть к тому, что в телефоне ее обязательно ждали вести от мужчины. И теперь девушка чувствовала тянущее жилы томление по мужскому вниманию, но не хотела признаваться в этом даже самой себе.

Вздохнув еще раз, Полина аккуратно спустилась с покрытой льдом лестницы, уговаривая саму себя: 'Правильно, что не соглашалась на свидания. Растаяла бы, влюбилась, что еще хуже, а он бы пропал и с концами. Вот как сейчас. И что тогда?' Ответа не было. Да и зачем он нужен, если все и так прозрачней стекла? Не пара они. Пантера и зайка. Смешно даже. Девушка снова тяжело вздохнула и быстро пошла к остановке.

– Полин! – раздалось за ее спиной.

Он всегда звал ее так: 'Полин'. На французский манер, с ярко выраженным 'о' и ударением на второй слог.

Не веря своим сереньким длинным ушкам, зайка оглянулась. Долговязый стройный Роман в черном пальто стремительно догонял девушку. Он шел, не глядя под ноги, и чуть не упал, поскользнувшись на замерзшей луже, но длинный черный хвост в союзе с размахивающими руками помог восстановить равновесие.

– Роман? – удивленно произнесла девушка. – Что ты здесь делаешь?

– Решил устроить сюрприз, – улыбнулся мужчина и сверкнул веселыми голубыми глазами.

Полина запретила себе очередной вздох. Голубые глаза были ее слабостью, а у Романа они были еще и яркими, как невыцветшее небо ранней весны. Сюрприз удался.

– Ты идешь домой? – у мужчины был ненавязчивый мягкий акцент, только добавлявший ему шарма.

Полина кивнула. Куда еще ей идти в полдевятого-то? Сменщица задержалась, просила подменить ее несколько часов, так что рабочий день был длинным.

– Я тебя провожу, – решил Роман и предложил ей руку.

Зайка приняла ее без раздумий. Когда на улице гололед, от подспорья не отказываются, да и приятно было пройтись под руку с привлекательным молодым мужчиной.

Рука Романа оказалась твердой, но почему-то ощущалось неясное дрожание.

– Роман, а ты давно меня ждешь? – спросила Полина.

– Я думал, твоя работа заканчивается в шесть, – после небольшой заминки произнес мужчина.

– И ты все это время ждал меня на улице? – подозревая страшное, спросила зайка, сдерживая рычание.

Роман почувствовал неладное, но все равно кивнул.

– Милая женщина на accueil сказала, что ты скоро освободишься, а еще в магазине напротив есть кофейный автомат, – мужчина сам не понял, почему стал оправдываться, но необъяснимое внутреннее ощущение настоятельно рекомендовало поступать именно так и не будить неведомого, но очень страшного зверя.

Два с половиной часа… Два с половиной часа на морозе!

Полина сама не поняла, почему так разозлилась. Милая женщина на аккё… – тьфу ты! – посту была бы действительно милая, если бы позвонила и предупредила, что зайку ждут и заодно медленно превращаются в ледяную статую! Она бы написала пантеру и живо пресекла эту глупость! Так нет же! И Роман тоже хорош! Сейчас околеет, разболеется, а потом лечи его!

Почему-то в это момент Полина не допускала и мысли, что лечить голубоглазого брюнета будет кто-то другой, например, родственники, у которых он гостит.

– Идем-ка быстрее, а то я замерзаю, – попросила девушка, памятуя, что не стоит напоминать мужчине о его уязвимости и лучше сделать акцент на своей, и они почти побежали к остановке.

Чтобы попасть на нужную сторону дороги, пришлось преодолевать пешеходный переход. По какой-то причине светофоры отказывались работать и индифферентно моргали желтым средним глазом. Пара ступила на проезжую часть. На противоположной стороне стоял автобус с нужным номером. По такой погоде следующего можно было ждать долго, поэтому Полина ринулась вперед, но в тот же миг Роман дернул ее на себя и отступил назад к тротуару, а совсем рядом раздался злой автомобильный гудок. Опасно близко от того места, где они только что были, пролетела черная ауди.

– Кретин! – рыкнул пантер, делая ударение на первый слог и провожая автомобиль взглядом яростно сощуренных глаз, то ли запоминая номер, то ли насылая порчу.

– Спасибо, – прошептала Полина, начиная осознавать, что чуть было не вляпалась.

– Не за что, ma cherie, – ответил Роман, обнимая девушку взглядом, руками и хвостом.

Автобус, в лучших отечественных традициях, был пристанищем сквозняков. Ноги Полины замерзли в первые же десять минут поездки. Зайка слушала рассказы Романа о транспорте во Франции, соглашалась с тем, что в родной стране каждая поездка – практически героический квест и отмечала, как синеет нос пантера. Нехорошо.

Проводив девушку до двери нужного подъезда, мужчина остановился, взял зайку за руку, поцеловал тыльную часть ладони и произнес:

– Полин, ты очень нравишься мне. Я могу рассчитывать, что ты примешь мое приглашение? Мне бы очень хотелось встретиться с тобой еще раз и желательно в местечке потеплее.

Его глаза улыбались, а Полина, наоборот, нахмурилась.

– Ты уходишь?

– Да, Полин. Я не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне. И не хочу напрашиваться в гости. Я знаю, что ты пока не готова…

– Значит так, Роман. Может, там во Франции женщина и может позволить себе выставить мужика на улицу в холод, в конце концов, там морозов таких нет, как здесь, эмансипация и все такое. Но русская женщина не бросит проторчавшего три часа на морозе и проводившего ее мужчину зарабатывать ОРВИ. Так что мы идем ко мне пить чай.

Гневная тирада была произнесена безапелляционным тоном, так что у Романа и мысли не возникло спорить. Не переча зайке, он отправился в ее логово, чтобы там пить горячий чай с ромашкой и липой и послушно парить ноги. Мужская натура полагала это все лишней суетой, но она же млела от женской заботы, а потому не особенно возмущалась. Когда Полина, наконец, согласилась, что он согрелся и можно отправляться домой, куранты уже отбили полночь. Транспорт на дороге в такое время зимой попадался реже, чем фазан в пригороде, а отправлять мужчину, чтобы он опять замерз, было бы верхом глупости и бесчеловечности, так что Полина решила, что Роман останется. Не гнать же его посреди ночи по морозу пешком на другой конец города.

Спальное место у зайки имелось только одно: родной диван. Оценив расстановку мебели, мужчина настоял, чтобы ему постелили на ковре. Спорить Полина не стала, оценив галантность Романа и подстелив пару покрывал для мягкости.

В темной комнате было тихо и спокойно, но зайка не спала. Только организм решался подпустить дрему, как со стороны слышалось приглушенное пыхтение. Пантер ворочался, пытаясь найти наиболее удобное положение, но оно явно было не на полу. Спустя полчаса девушка не выдержала. Сдвинувшись к стене, позвала:

– Роман.

– Полин?

– Ложись на диван.

– Но… – в голосе мужчины послышалось сомнение, задевшее зайку.

– Не бойся, приставать не стану. Ты мне своим кряхтением спать не даешь, – фыркнула она.

Пантер усмехнулся, подхватил подушку, одеяло и переместился на мягкий диван. Удобное положение было найдено.

Утром Полина лежала и старалась не подать виду, что уже проснулась. Зайка наслаждалась ощущением теплого мужского плеча под головой и руки на талии. Не особенно удобно, но очень приятно. Пантер и зайка? Смешно, конечно, но уже не так, как накануне.

Глава третья, хвостострадательная

– Тома.

Чья-то мягкая рука легонько трясла меня за плечо.

– Абонент не абонент. Перезвоните позже, – буркнула я, сбрасывая руку и накрываясь одеялом с головой.

– Тамара, вставай! Время!

Я не помнила, к какой мне паре, но присутствовало стойкое ощущение, что не к той, к которой будят.

– Какой сегодня день?

Я приподняла край одеяла и открыла один глаз. Тоня была одета на выход. Куда-то собралась. А мне не говорит, куда.

– Суббота, – напомнила сестра.

– Тогда какого лешего ты меня будишь, жестокая женщина! – возмутилась я.

– А такого, что нужно идти в общину, – безапелляционно заявила троюродная и сдернула с меня ненадежное, но такое уютное и теплое прикрытие.

– И что я там забыла? – я угрюмо уставилась на Атонину.

– Меня ты там забыла. Сегодня в общине лекция о видовой несовместимости и прочей пурге, и я хочу знать, что скажет тот ушастый.

В памяти всплыл разговор, очень похожий на этот. Вздохнув, я встала с кровати и поплелась в ванную приводить себя в порядок.

– И давай быстрее. У нас мало времени, – напутствовала меня сестра.

В доме общины мы оказались вовремя. Успели еще до начала лекции. Дуалы были взбудоражены предстоящим мероприятием, поэтому даже презрительно-настороженного внимания в сторону сестры и, соответственно, меня было по минимуму.

Ростислав Алексеевич, как всегда представительный, аккуратный и деловой, подготовил почву и представил гостя, настраивая присутствующих на внимательный лад. Вслед за ним слово взял тот самый дуал-рысь, что наделал столько шумихи своими листовками. Мужчина был высок, одет с иголочки, самоуверен и обаятелен. Поприветствовав общину, он представился:

– Доброе утро, меня зовут Ярослав Третьяк, и я очень рад быть сегодня среди вас.

Тоня, не сдерживая эмоций, фыркнула, да так громко, что дуалы, сидевшие перед нами, обернулись.

К моему удивлению, рысь начал с того, что очень важно помнить, что все мы друг другу братья и сестры, что лишь в единстве наша сила, что, только оказывая друг другу помощь и поддержку, мы сможем не просто сохранить наш вид в тайне, но и сделать его цветущим и преуспевающим. Таким, на который все остальные будут равняться.

Внутренне я соглашалась с Ярославом Третьяком. По моему мнению, он говорил вполне дельные, хоть и очевидные, вещи. А вот лицо Антонины становилось все более кислым, будто рысь не обливал ее сиропом, в отличие остальных, а наоборот, заталкивал в рот зеленые сливы пригоршнями.

Первые полчаса лекции были сладкой патокой, так что я скоро начала скучать. Уж лучше бы дома осталась под родным любимым одеялом. Разглядывая потолок и подсчитывая резиночки в прическе у пятилетней ласки, я вдруг зацепилась слухом за тихий, едва различимый клекот. Оглядевшись, поняла, что клокочет в горле у Тони, и вовсе не потому, что она не может откашляться.

– … когда-то давно наша раса была величественна. Наших предков, тех, кого называли перевертышами, боялись. В их лапах была сила! Да что там говорить, у них были лапы! Вот что мы потеряли, друзья! Мы потеряли ипостась и потеряли себя из-за самого страшного, что только могло случиться с нашей расой: из-за ассимиляции. Заключая межвидовые брачные союзы, мы ослабили наш генофонд. Заключая браки с людьми… Что и говорить, мы значительно разбавили собственную кровь и теперь вынуждены скрываться на виду с помощью охранов, застряв в промежуточном состоянии. Не люди и не перевертыши. Дуалы. Признаюсь вам честно, друзья, я не испытываю гордости, думая о себе, как о дуале, осознавая себя дуалом. Но мы с вами можем все изменить. Мы можем написать другое будущее для наших детей и внуков…

Я не верила собственным ушам. По сути, Третьяк пропагандировал разобщение. Не прямо, конечно. Нет. Но проповедовать межвидовую несовместимость под предлогом возрождения былого величия расы? Что-то мне нехорошо.

Я стала смотреть на дуалов, слушающих всю эту ахинею. Некоторые воспринимали пламенную, правильно поставленную речь Ярослава Третьяка с выражением здорового скепсиса на лицах. Совсем немногие, включая Тоню – с возмущением. Но были и те, на чьих лицах витала задумчивость. Те, чьи глаза светились согласием.

– Что за идиотизм, Тонь? – прошептала я. – Нас слишком мало, чтобы мы могли позволить себе межвидовую несовместимость! Что за чушь несет этот… Ярослав?

– Очень продуманную и обоснованную чушь, Том, – не отрывая немигающего взгляда от говорившего, выдавила из себя совушка.

Мне стало не по себе. Тело мелким стежком прошила нервная дрожь. В главном зале дома общины стояла напряженная тишина. Даже дети притихли, ощущая тревожность. Они и ерзали гораздо меньше, чем обычно.

Меня прошиб холодный пот. Дети! Зачем такое говорить при них?! Они ведь еще сами не понимают, что именно слышат. Такая комбинация ни к чему хорошему привести не может.

И в этот момент я почувствовала острую неприязнь к дуалу-рыси. Вдохновенно вещающий завороженной публике, он был умен и совершенно точно знал, что делает. Хвостатый гад рассыпал семена, а за неблагодатность почвы поручиться было невозможно.

Глазами я отыскала Ара. Он стоял, прислонившись к стене в нарочито небрежной позе, но на его скулах, подбородке и костяшках пальцев то и дело проступала чешуя.

По завершении лекции народ не спешил расходиться. Кто-то подходил к Ярославу Третьяку с восторженным выражением лица, кто-то, наоборот, кучковался с такими же хмурыми, как и он сам, единомышленниками. Гам стоял знатный. Появись сейчас в доме общины человек, и охраны не нужны были бы, чтобы он ничего не понял. В зале и без слуховых иллюзий стоял очень громкий белый шум.

Тоня сделала мне знак подождать и направилась к миниатюрной немолодой женщине с серыми заячьими ушками, возле которой крутилась светловолосая девочка лет десяти, пока еще без особых отличий. Подумав, что в помещении слишком уж громко и жарко, я решила дожидаться троюродную на улице и стала пробираться к гардеробу. Застегнув пуховик, выбралась, наконец, на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух. Морозы отступали, с каждым днем сдавая по градусу. Иногда они, конечно, ярились, пытаясь показать, кто тут главный, но время стылого холода неумолимо истекало, приближая весну.

Перед домом бегала детвора, путаясь под ногами у дуалов постарше. Среди пестрого разнообразия звериных ушей мелькнули лисьи. Я и не заметила, как Игорь спустя несколько секунд уже оказался передо мной.

– Как тебе понравилась лекция? – поинтересовался парень, опираясь на перила.

Проходящая мимо троица девушек окинула меня недружелюбно-внимательными взглядами, навострив уши в нашу сторону. Хотелось вздохнуть и сказать 'да забирайте этого рыжего на здоровье, не нужен он мне'.

– Да как-то не очень, – пожала плечами я.

Брови лиса в удивлении поползли вверх, а мой хвост раздраженно дернулся.

– Очень зря. По-моему, он говорит разумные вещи и вполне актуальные. Мы действительно скоро разбавим кровь до состояния воды и окончательно ассимилируемся с людьми.

– Я с тобой не согласна. Не так уж и много дуалов выбирают в спутники жизни людей.

Это действительно было так. Законы общины были строги, а их нарушение каралось и весьма сурово. Если дуал хотел соединить судьбу с человеком, он был волен в своем выборе, но тогда его контакты с общиной прекращались. И все же он по-прежнему был связан тайной и не мог открыть супругу своей истинной сущности. И не только потому, что наказание за такое не было возможности избежать, но и потому, что кару любимый человек разделил бы с виновным. И кто захочет для мужа или жены, в лучшем случае, участи в психиатрической лечебнице?

– Слишком много, учитывая нашу численность, – не согласился парень. – Да и межвидовых браков, я убежден, должно быть по минимуму.

Я нервно рассмеялась.

– И как ты себе это представляешь? Договорные браки без любви, ради сохранения популяции? Думаешь, многие пойдут на жизнь с дуалом, которого не любят, ради эфемерного общего блага?

Хвост Игоря нервно вильнул, оглаживая ногу.

– Я о другом, Тома. Мне кажется, когда дуалы одного вида нравятся друг другу – это хорошо. И правильно будет поддерживать эти симпатии и интерес.

Лис неотрывно смотрел мне в глаза, так что я подспудно почувствовала намек и неловкость. Родной неловкости было больше, чем чужого намека. Поэтому я постаралась сделать равнодушный вид и ответила:

– Может, ты и прав. Но мне больше нравится мысль о свободе волеизъявления. Как-то не по душе вся эта пропаганда замкнутости на собственном виде.

– Кажется мне, я мог бы тебя переубедить, – немного подаваясь вперед, произнес Игорь с ироничной улыбкой.

– Вот уж в чем сомневаюсь.

Я отзеркалила выражение его лица. В карих глазах лиса зажегся азарт охоты. Здравствуй, память предков, нашла время проснуться!

– Обсуждаете лекцию, молодежь?

Голос, разрушивший наш затянувшийся визуальный контакт, принадлежал Ростиславу Алексеевичу.

– Правильно. Хорошие мысли требуют и хорошего обсуждения, и осмысления.

Старший Красноярцев бросил на сына странный взгляд и, кивнув мне, отошел к другим дуалам. А Игорь нахохлися, его хвост воинственно мотался из стороны в сторону. Пора было ретироваться, что я и сделала, выдав дежурную фразу типа 'ладно, еще поговорим, до встречи' и сдобрив ее приветливой улыбкой.

Общинская детвора залила ледяную дорожку параллельно забору и теперь вовсю на ней резвилась. От взбудораженных детей и подростков остальные держались подальше, чтобы не быть случайно задетыми балансирующими конечностями или снесенными восторженным ультразвуком. Решив, что там самое безопасное в психологическом смысле место, я отправилась на крики и визг, зная, что Тоня уж точно догадается, где меня искать.

Я успела насчитать полных два круга прокатившихся детей – мальчишка-волчонок был самый хитрохвостый и вместо двух прокатился четыре раза – и даже сама попытаться разок – но не набрала разгон и позорно сошла с середины дистанции, когда мне пришла смс от Тони:

'Томусь, сменщица попросила выручить на пару часов. Улетела. Встретимся дома'.

Ну вот. Совушка улетела. Больше мне ловить в доме общины было нечего, и я отправилась на остановку. За спиной раздался рев мотоцикла. Я оглянулась. Меня догнал байкер. Притормозив у тротуара рядом со мной, он снял шлем и залихвацки улыбнулся.

– Привет, Лисичка. Какие планы?

– Привет, Ар, – я улыбнулась в ответ. – Вот домой иду. Думаю, под какой фильм есть сырники буду.

– Ну, его, этот фильм. Айда на набережную. Там сейчас море парит. Красотища!

Устоять перед предложением было невозможно, да и не особенно хотелось. Так что я с готовностью кивнула. Меня одарили запасным шлемом, извлеченным из-под седла.

С тоской дернув ушами, я просительно посмотрела на Ара.

– А без шлема можно?

– Можно, – легко согласился он, – но не на байке.

По губам парня поползла довольная ухмылка, но сразу стало понятно – не уступит. Вот ведь змей!

Прижав уши к голове, надела шлем и устроилась позади всадника. Мотор взревел, и мы полетели. И в тот же миг меня накрыло осознанием: натуральные широкие мужские плечи – это не только эстетично, но и весьма полезно в хозяйстве. По крайне мере, от ветра прятаться – самое то.

Парковка была совсем недалеко от, непосредственно, набережной. Открывшийся вид завораживал. Море плакало вверх. Пар поднимался от матовой поверхности воды, покрытой мелкой рябью, стелился по волнам, укрывал бухту воздушным белым пуховым платком. До чего же красиво!

– Идем, – позвал Ар.

По лестнице мы спустились к деревянному настилу, держащемуся на сваях и каркасе. Прямо под настилом шумело море. Сквозь расстояние между досками можно было видеть его подмигивающие блики и ловить поднимающийся, вьющийся между ног прохожих пар.

Я замерла и смотрела, смотрела, смотрела. До чего же невероятное сказочное зрелище.

– Спасибо, – произнесла я.

– За что? – не понял змей.

– За то, что привез меня сюда. Это волшебно.

Мне хотелось улыбаться до боли в щеках, опускать руки в дымку над водой и кружиться.

Ар посмотрел на меня очень серьезно, а потом подошел ближе, протянул руку и… ухватил меня за капюшон пуховика. Наверное, вопрос на моем лице был написан капсом, потому что пояснения долго ждать не пришлось:

– У тебя такое лицо, как будто ты сейчас в воду прыгнешь. Не хочу везти домой ледяную статую. Как теплая девушка ты мне нравишься больше.

Чувствуя, что безнадежно краснею, буркнула 'сам дурак' и отвернулась, заметив краем глаза уже знакомую, довольную до крайности, ухмылку. Ну, что за змейство?!

Обратно шли медленно. Я то и дело оборачивалась, не в силах оторваться от зрелища.

– Что думаешь по поводу Третьяка? – неожиданно поинтересовался Ар.

– Думаю, что он перегибает, – честно ответила я.

Да, сама я была чистокровной лисичкой в надцатом поколении. Но мне все равно казалась дикой мысль создавать семью по принципу селекции, а не взаимной любви, ну, или хотя бы взаимной выгоды.

– В нашей общине много межвидовых семей. Я как-то привыкла, что это нормально. Такого лектора у нас бы вежливо попросили умолкнуть. Как он вообще к вам попал?

– По приглашению, – объяснил Ар. – У нас довольно много дуалов, которые болеют всей душой за чистоту крови.

Я кивнула. Здесь действительно большая часть семей были внутривидовыми.

– А ты как относишься к этой идее?

Парень хмыкнул.

– Как сын змея и зайчихи. Остро отрицательно.

Я понятливо кивнула. Приятно было найти в змее единомышленника.

Оказавшись на самом верху лестницы, я снова обернулась. Море по-прежнему самозабвенно парило, укрываясь белой дымкой. Достав смартфон, я сделала фотографию, чтобы потом показать Тоне. Проверяя качество снимка, сделала шаг. Нога ушла в пустоту мимо коварной незаметной ступеньки. От неожиданности я потеряла равновесие и упала, твердо приземлившись на самую мягкую свою часть и по инерции опрокинувшись навзничь. Удар головой о камень вышел более чем чувствительным.

– Ай, – проскулила я, хотя хотелось взвыть пароходной сиреной.

Ар, обогнавший меня на пару шагов, вернулся и присел рядом на корточки:

– Лисичка, я смотрю, от тебя ни на шаг отходить нельзя. Тут же найдешь приключение на… хвост.

Хвост обижено дернулся и обернулся вокруг живота, требуя ласки и залечивания потрепанных нервов.

Я жалобно всхлипнула, старательно сдерживая слезы. Что ж так больно-то…

– Болит?

Я кивнула.

– Встать можешь или вызываем карету?

Ну, вот еще!

– Могу, – твердо решила я и, опершись на локти, села.

Змей поднялся сам и помог встать ушибленной мне. Попа болела и сильно. Но жаловаться было как-то неловко. Это же не рука. Пробный шаг вышел сносным по ощущениям. Жить можно, хоть и больно. Уже полегче. Ар осмотрел меня и помог отряхнуться.

– Голова как? Не болит?

– Нормально. Ей несильно досталось, – ответила я, поглаживая ударенное место сквозь волосы.

Парень крепко взял меня за руку и в ответ на мой недоумевающий взгляд произнес:

– Исключительно ради безопасности.

– Моей? – подозрительно уточнила я.

– Хвоста. Он мне нравится, – деловито ответил змей.

Смеяться или возмущаться? Всю жизнь я была уверена, что все мои части тела равнозначно привлекательны. Левое ухо дернулось от избытка эмоций.

– Ушки тоже, – добавил парень и повел ковыляющую меня к мотоциклу.

А у самого железного коня случилось осознание: а как я поеду с пришибленной… хвостом? Я ж не сяду на него даже.

Ар посмотрел на байк, потом на меня, потом на… хвост и достал телефон.

– Володь, привет. Нужна машина.

– Ар, не надо. Зачем? Я сама… – сбивчиво зашептала я, но змей локтем прижал мою руку к себе, как сигнал к молчанию, и продиктовал адрес.

– Ну, зачем? – спросила я, когда он спрятал телефон в карман куртки.

– За надом.

Сурово, а главное – очень информативно.

– Я бы сама на автобусе доехала, – буркнула я.

– Лисичка, когда мужчина проявляет заботу, нужно просто сказать 'спасибо' и не мешать. Куда ты, подстреленная вражеским коварством, на общественном транспорте доедешь?

– Вот не надо мне тут оперировать железобетонными логичными аргументами, – насупилась я, понимая, что парень отвратительно прав.

Змей рассмеялся. Да так громко, что заронил во мне сомнения в том, что он не конь. Хотелось, как маленькой, ответить не менее аргументировано, чем-то вроде 'бе-бе-бе', но я благоразумно сдержалась. Ощущать чужую заботу было действительно очень приятно, так что я тоже улыбнулась.

– Спасибо, Ар.

Парень усмехнулся и ничего не ответил.

Через десять минут подъехала темно-синяя BMW и припарковалась рядом с нами. Из нее вышел знакомый брюнет с охраном в форме филина. Я его видела в общине. Не особенно многословный и с виду слегка суровый. Выйдя из машины, он кивнул в знак приветствия и поинтересовался:

– Что у вас стряслось?

– Травма. На байке отвезти не могу. Надо, чтоб сидеть было поудобней, – ответил Ар.

– Так может, лучше в больницу? Рентген сделать?

Предложение было разумное, но…

– Не надо в больницу, – вклинилась я в разговор, – я живу с фельдшером.

Змей нахмурился и очень странно на меня посмотрел. Так, что мне стало очень не по себе и пояснение вырвалось само:

– С сестрой моей троюродной, Тоней.

Уголок губ змея дернулся, будто он на корню пресек улыбку, а атмосфера существенно потеплела.

– И троюродная сестра Тоня обладает рентгеновским зрением? – уточнил филин.

Я нахмурилась. В больницу не хотелось. Больницы я очень не любила с детства. Вот прям до тремора конечностей.

– А если перелом? – выдвинул очередной железобетонный аргумент Владимир.

Я молчала. Парень был прав. В больницу, конечно, до тошноты не хотелось, но здравый смысл подсказывал, что упираться рогом глупо, особенно в свете того, что у лис рог отсутствует. Он привилегия баранов.

– А если перелом? – добавил перцу Ар, повторяя слова филина. От дублирования сакраментальный вопрос только поднабрал весомости. А если и правда?