Текст книги "Капкан для лисички (СИ)"
Автор книги: Лисавета Синеокова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава пятая, охраноизготовительная
Когда Геннадий Захарович предложил мне поучаствовать в процессе изготовления охрана для Егора, я даже раздумывать не стала. Сразу согласилась. Оставив стенающую о вселенской несправедливости Лию – девчонка тоже хотела присутствовать при процессе, но была остановлена мягким отцовским 'там и так народу предостаточно будет, Лиюш' – мы погрузились в машину и покатили. Ювелирная мастерская 'Zlаtоff', как и многие фирмы, работающие на благо общины, была закрытым акционерным обществом. Ее директор, Борис Игнатьевич Златов, был отличным мастером, но сам редко когда прилагал руки к изделиям на продажу. Будучи человеком состоятельным, он мог позволить себе работать с металлами для удовольствия в свободное от прямых обязанностей время. Но главное, ради чего община вкладывалась в небольшое ювелирное предприятие – он обеспечивал членов охранами и, конечно, готовил себе преемника.
В восемь вечера уже было темно. Рабочий день давно закончился, но в окне мастерской 'Zlаtоff' горел свет. Егор, выбравшись из машины, недоверчиво посмотрел на дверь и глубже спрятался в капюшон. Судя по неуверенному выражению лица, та ему не особо понравилась. Парнишка приклеился к машине, не решаясь сделать шаг. Я вздохнула.
Лия, добрая душа, бесхитростное создание, так хотела помочь… 'Ты, главное, не бойся, Егор, – щебетала она. – Ничего страшного в этом нет. Через обряд проходят все дуалы – и ничего, живые. Да и крови много не понадобится, а если что – тебе ее быстро остановят. А если нет – в больницу отвезут. Леонид Лаврентьевич очень хороший доктор! Он тебе новую перельет, если вдруг чего'
Меланья Андреевна, конечно, шикнула на дочурку, но было уже поздно. Егор заподозрил подвох. Еще бы не заподозрить: на ночь глядя его везут непонятно куда, где его ждет кровопускание. Я бы тоже заподозрила.
– Егор, честное слово, тебе не грозит неконтролируемая кровопотеря.
Я улыбнулась рысенку.
Парень, почувствовавший, что его подозревают в трусости, отлепился от машины и подошел.
– Да я и не думал ничего такого. Просто непонятно, зачем кровь для кулона. Стремно как-то. Ее точно пить не надо будет?
– Точно, Егор. Мы же не вампиры – кровь пить. Гадость какая.
Меня аж передернуло.
– Не переживай, Егор, мы, конечно, пьем, портим и сосем кровь, но исключительно фигурально, как и все условно нормальные люди, – хохотнул Геннадий Захарович и постучал в дверь.
Замок щелкнул, петли зловеще скрипнули, и проем осветился тусклым желтым светом.
– Проходите, – произнес приглушенный женский голос.
Оставив куртки в маленькой прихожей, мы прошли в приоткрытую дверь, пропускающую свет поярче. Егор жался ко мне, делая вид, что просто коридор слишком узкий. Но, оказавшись в самой мастерской, парнишка замер. В его глазах загорелся интерес и азарт.
– Ух, ты! Сколько всего, – обратился он ко мне.
Посмотреть и правда было на что. Вдоль стены стояли столы с инструментами, коробами и какими-то приборами. Шкафы и сейфы были заперты. Тут же стояла ширма, за которой красовались даже на вид удобное кресло и подставка, а рядом, на подносе, лежали инструменты совсем другого рода: пять довольно-таки внушительных шприцев, колбы, баночки, ватки и пакетики, навевающие мысли о больнице. Над подносом, что-то дезинфицируя, колдовала Полина.
Из смежной комнаты вышел хозяин мастерской.
– Замечательного вечера! Все в сборе?
– Ждем четвертого, – ответил ему Геннадий Захарович, пожимая руку.
Из распахнутой двери повеяло теплом. Егор тут же навострил ушки и подался посмотреть в проем, что же там такого, в соседней комнате. Чутье подсказывало рысенку, что что-то там однозначно есть и наверняка интересное, раз мужчина в огромном фартуке вышел с таким довольным выражением лица. Борис Игнатьевич был субтильным мужчиной, завернутым в огромный рабочий фартук. На ногах у него красовались добротные потертые но чистые ботинки из толстой продубленной кожи, из кармана фартука торчали рукавицы, а на носу блестели маленькие круглые очки. В глазах мастера светился живой интерес и воодушевление.
– Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Борис Игнатьевич, – обратился к рысенку Златов, протягивая руку для мужского рукопожатия.
Парнишка приосанился, протянул свою в ответ и тоже представился.
– Егор.
– Поздравляю вас, Егор. Сегодня у вас праздник! – провозгласил дуал.
– Праздник? – растерялся парнишка.
Нервная незнакомая обстановка, несколько дней бродяжничества и напряженные взрослые вокруг в последнюю очередь навевали мысли о празднике.
– Праздник! Конечно! Видите ли, Егор, получение охрана для каждого дуала – момент совершенно особенный. Благодаря охранам мы можем не прятаться, а быть полноправными членами человеческого социума.
– Да. Мне говорили, что охраны маскируют хвост, уши и прочие зверообразые штуки, – кивнул рысенок.
– Зверообразные штуки… хм… оригинально, – пробубнил себе под нос Борис Игнатьевич и продолжил. – Охран, дорогой Егор, это не просто маскировка наших отличительных черт. Нет. Нет, мой мальчик! Охран – это талисман, хранящий наши тайны на всех уровнях. Он отводит взгляд даже самых внимательных людей, и они не замечают наших особенностей, неосознанно выбирают ту траекторию движения, чтобы не наткнуться на, к примеру, лисий хвост. А когда двое дуалов останавливаются перекинуться парой словечек, охран рассеивает внимание проходящих мимо, так что они совершенно не обращают внимания на чужую беседу. А знаете, что самое удивительное? – парнишка, зачарованный рассказом, покачал головой. – Самое удивительное, Егор, что, когда мы, дуалы, собираемся в одном месте, к примеру, в доме общины, наши охраны создают что-то вроде непроницаемого информационного защитного поля. Именно благодаря этому феномену наши собрания никогда не нарушают своим присутствием люди. Они интуитивно избегают места, где собираются дуалы. И сегодня вы поучаствуете в создании собственного охрана. Тотема, если можно так сказать. Прикоснетесь к непознанному.
Борис Игнатьевич говорил вдохновенно, активно жестикулируя и концентрируя внимание на себе. Даже я, выросшая в самосознании, кем являюсь, и с самого детства знающая всю эту информацию, внимательно слушала мужчину. Что уж говорить про Егора, которому информация давалась быстро и сжато из-за нехватки времени? Рысенок впитывал в себя чужие слова, словно салфетка из микрофибры.
– А почему охран приобретает такие свойства? – поинтересовался парнишка.
– Доподлинно сие неизвестно. В нашем узком и тесном обществе поощряются те профессии, что приносят практическое благо общине. Но, как знать, Егор, быть может, именно вам суждено разобраться в чудесных свойствах закаленного в крови серебра?
Линзы круглых очков таинственно сверкнули, а глаза Егора засветились интересом и жаждой познания. Мне захотелось ухватить парнишку за капюшон, потому что присутствовало стойкое чувство, что сейчас он ринется в соседнюю комнату совать нос в муфельную печь. Но вдруг парнишку словно парализовало. Он перевел взгляд с двери на мастера и спросил:
– Закаленного в крови?
– Да! – Золотов торжественно кивнул.
– И много крови нужно? – уточнил парнишка.
– Совсем нет, – махнул рукой Борис Игнатьевич, показывая, что вопрос пустячный. – От четырехсот миллилитров до пятисот.
Егор неловко переступил с одной ноги на другую. Нервозность вернулась. А хозяин мастерской продолжал:
– К тому же, такого количество все равно не хватит, чтобы остудить раскаленный металл. Так что воду, как ни крути, приходится добавлять. Но вы все увидите сами.
– А… А вся кровь должна быть моя? – решился на уточнение рысенок.
– Что вы, Егор! – непрестанно жестикулировавший дуал замер и потрясенно посмотрел на парнишку черными глазами. – Конечно, нет! Вашей крови там будет всего сотня миллилитров.
– А остальные четыреста миллилитров? – математика у парнишки явно не складывалась.
– А остальные четыреста миллилитров нам предоставят присутствующие здесь дуалы: Геннадий Захарович, Аркадий, Тамара, если не ошибаюсь, – я кивнула, подтверждая достоверность информации – и… и кто-то, кто вот-вот подойдет, – улыбнулся Золотов.
По стечению обстоятельств, именно в этот момент раздался стук во входную дверь. Полина отправилась открывать и вернулась уже в сопровождении опоздавшего донора, которым оказался Игорь.
– А вот и оставшиеся сто миллилитров. Теперь все в сборе! – довольно подытожил Борис Игнатьевич, хлопнув в ладоши.
– Раз так – прошу ко мне, – произнесла Полина, указывая на кресло.
Меня, как даму, в очереди к игле галантно пропустили вперед. Зайка техничными, отточенными движениями устроила мою руку на подставке и завязала жгут. 'Поработав кулачком' и дождавшись, когда к протертому спиртовой салфеткой сгибу локтя приблизится игла, я отвернулась.
– Ты что, вида крови боишься? – спросила Полина.
Почувствовав укол, я повернула голову обратно.
– Нет. Боюсь дернуться.
Зайка понимающе улыбнулась.
– Дергаться не надо. Ни к чему нам непригодные к делу реки крови, – пробубнила она.
Большой шприц на сто миллилитров заполнился довольно быстро. Окончилась процедура без происшествий. И я с зажатой в локте проспиртованной ваткой, для надежности придавленной указательным пальцем сохранившей цельность руки, поднялась с кресла, уступая место следующему.
Вторым пошел Ар. И, пока я рассматривала разложенные на одном из столов инструменты, ко мне подошел Игорь:
– Нормально?
– Да. У Полины рука легкая, – ответила я, изучая пальцами маленькую железную штуковину, больше всего похожую на наковальню.
Лис кивнул, передвинул какой-то пинцет влево, потом обратно.
– Я рад, что ты поправилась.
– Спасибо. Я сама рада, не представляешь, как. Думала, отлежу себе все, что можно и что нельзя, за эту неделю.
Игорь усмехнулся.
– А что нельзя?
– Да ничего не хотелось бы, – пожала плечами я и улыбнулась.
Игорь переступил с ноги на ногу и подвинул руку к странным ножницам, которые были вовсе не ножницы, а специфический держатель, что лежал рядом с моей наковаленкой. Его хвост задел мой, и я вильнула им в противоположную сторону.
– Без тебя в общине было как-то не так, – произнес он, а его пальцы двинулись к моим.
Я удивленно наблюдала за его маневром, когда над ухом раздалось негромкое и спокойное:
– Твоя очередь, Игорь.
Рука замерла, когда до моих пальцев ей оставалось не больше пяти миллиметров. Парни как-то странно переглянулись, и Игорь, дернув рыжим ухом, направился к креслу. А я почувствовала облегчение. Своим непонятным поведением рыжий меня слегка нервировал.
Последним в кресле побывал Егор. Когда процедура окончилась, Борис Игнатьевич подошел к парнишке и заговорщицким тоном спросил:
– Хочешь посмотреть, как делаются охраны?
Рысенок с энтузиазмом кивнул.
– Тогда пойдем. Я покажу тебе святая святых мастерской. Место, где металл оживает, чтобы принять ту форму, которую пожелает мастер.
– Ой, а можно я тоже пойду? – попросила я.
Процесс изготовления охрана я видела всего однажды, когда рождался на свет мой собственный. И теперь было любопытно посмотреть на действо не глазами десятилетней девочки, а взрослой девушки.
Борис Игнатьевич кивнул, соглашаясь, и мы отправились за дверь, из-за которой веяло теплом. Комната, в которой творилось волшебство, больше всего оказалась похожей на кухню. Там была печь, и миксер, и формовочная машина, и много других узнаваемых предметов, несущих схожую задачу с бытовыми кухонными приборами, но, конечно, отличающихся и видом, и уровнем.
Злотов подошел к машине, излучающей тепло, и обернулся.
– Сейчас в этой печи находится гипсовая форма, которая примет в себя серебро для твоего охрана и придаст ему нужный вид. Но начиналось все вон с того рисунка.
Мастер махнул рукой в сторону стола. Я подошла первой. На листке была нарисована рысья морда, благородная, величественная и удивительно натуральная. Рядом с рисунком стоял пластиковый контейнер с серебряными гранулами-каплями.
– А это… – спросила я, не зная, как правильно назвать то, что вижу.
– Именно. Тамара, это и есть сырье. Серебро в отличие от золота хранят в слитках-пирамидах, но чаще, все же, в виде таких вот гранул. С ними удобней работать. Их выделяют из руды. Расплавленный металл стекает каплями в раствор, и так получаются капельки.
Смотрелись капельки очень притягательно. Гранулы блестели в свете ламп и будто подмигивали и искрились. Красота, да и только!
– Сперва нужно было сделать каучуковую форму для восковой модели. В этом мне помог один хитрый аппарат и компьютерная программа. А когда восковая модель была готова, я прикрепил ее к стержню и поместил в специальный сосуд. Вот такой.
Борис Игнатьевич показал на металлический перфорированный цилиндр.
– После этого опоку нужно было обмотать тряпкой и залить в нее гипс, чтобы после поместить в печь, где воск модели растаял и вытек по отверстиям. И сейчас в уже подготовленную форму можно заливать предварительно расплавленное серебро.
Благородный металл был огненно-красного цвета. Егор смотрел, не отрываясь, на процесс заливки, да я и сама была заворожена даже не столько процессом, сколько голосом мастера, действительно любящего свое дело.
После того как металл обрел новое вместилище, а сосуд был герметично закрыт, Золотов попросил нас немного отодвинуться. Орудуя ухватом, он извлек опоку из печи и положил в специальную раковину, после чего включил воду. Сопровождаясь громким шипением и шкворчанием, повалил пар.
Мы наблюдали, как мастер извлекает из гипсовой формы стержень и прикрепленный к нему кулон, моет всю конструкцию и отделяет изделие от стержня, чтобы поместить кулон в какую-то жидкость.
– Это – раствор лимонной кислоты, – пояснил Борис Игнатьевич, – лучшее средство для очищения серебра от инородных элементов. Этот чуткий металл не взаимодействует с лимонной кислотой, поэтому они такой хороший тандем.
Златов любовно оглядел прозрачный пластмассовый тазик, на дне которого устроилась серебряная бляшка.
– А теперь, пока мы ждем, когда она остынет, прошу всех пить чай, – довольно улыбаясь, снова хлопнул в ладоши хозяин мастерской.
– Ну, как впечатления, Егор? – первым делом поинтересовался Геннадий Захарович.
– Здорово! – выпалил парнишка.
– Вот и хорошо!
На столе уже стояли кружки с горячим сладким чаем и вазочками с конфетами и сухофруктами.
– Всем обязательно подкрепиться, – непререкаемым тоном заявила Полина. – Не то после забора крови вас будет шатать.
Я приняла кружку из ее рук, взяла кружок кураги и только хотела отправить его в рот, как рядом оказался Игорь.
– Как тебе магия литья?
Лис усмехнулся и тоже потянулся за курагой.
– Магическая, – ответила я. – Очень интересно.
– У отца есть знакомый. Владелец ювелирной мастерской, которая делает только эксклюзивные вещицы. Если интересно, могу договориться насчет экскурсии.
– Отличная идея, – раздалось за моим другим плечом. – Девчонки из общины обрадуются. Я и Лию возьму, она любит такие штуковины.
– Не думаю, что это будет уместно. Столько народу, – засомневался Игорь.
– Да ладно, мы же взрослые дуалы, а за Лию я поручусь. Будем вести себя прилично, – парировал Ар.
– А ты как думаешь, Тома? – обратился ко мне лис.
Я посмотрела на него, потом на змея, сверлящего взглядом Красноярцева, сунула в рот курагу и неопределенно промычала что-то в высшей степени обтекаемое.
После сладкого чая с сухофруктами и приятной беседы с хозяином мастерской, снова оставив мужскую часть гостей скучать, мы вернулись в ту самую комнату.
Борис Игнатьевич вновь преобразился в сосредоточенного мастера, извлек кулон из раствора, обсушил и поместил в очередной аппарат.
– Это муфельная печь, – пояснил он. – В ней наше изделие проходит закалку. Всего десять минут, но металл станет мягче. Станет готовым к тому, чтобы с ним работали.
Когда требуемые десять минут прошли, Полина, держа в руках какую-то емкость, устроилась рядом с раковиной. Золотов извлек кулон из печи, устроил в раковине, а зайка аккуратным движением наклонила сосуд, выливая на раскаленный предмет собранную кровь дуалов. Кровь сворачивалась хлопьями, облепляя серебро. Егор побледнел, как будто ему стало нехорошо.
Полина, оценив изменение цвета лица парнишки, произнесла:
– Это нормально. Белок в крови сворачивается от действия температуры. Как яичный при варке.
Рысенок кивнул и бледнеть как будто перестал.
– А нужна именно… свежая? – поинтересовался он.
– Да. Иначе мы бы не искали доноров, да и тебя сюда тащить не было бы смысла. Взяли бы в банке крови нужный литраж, сделали бы забор крови у тебя в клинике, и ты бы увидел только готовое изделие. Но для того, чтобы кровь не сворачивалась, в банке крови в нее добавляют цитрат натрия.
Хозяин мастерской отечески по-доброму улыбнулся и добавил:
– И, увы, из-за медицинской добавки ожидаемый эффект не достигается. Благодаря именно этой части процесса охран приобретает нужные свойства, молодой человек. При взаимодействии с нашей кровью его информационный фон меняется. Отныне и навсегда своим излучением он будет дарить спокойствие и умиротворение. Безопасность. Именно ее, безопасность, чувствуют дуалы, носящие свои охраны. Именно благодаря чувству безопасности потерянные дети находят нас. Находят общины и старших. Как ты нашел Тамару, верно, Егор?
Рысенок кивнул, зачарованно всматриваясь в серебро.
– Раньше, с четверть века назад, этот процесс имел значение обряда. Ритуала, если хотите. Но сегодня романтика создания прекрасных вещей потеряна. Утоплена прагматизмом людей, стремящихся догнать время. Печально, но неизбежно.
Когда красная струя иссякла, Борис Игнатьевич открыл воду и снова промыл изделие, смывая темно-бордовые сгустки, а потом опять поместил в подогретую лимонную кислоту.
– Ну, вот и все, – радостно произнес мастер.
– Все? – переспросил рысенок.
– Да. Теперь серебро ждет шлифовка и полировка. Я буду превращать заготовку в полноценный кулон, чтобы уже завтра он смог выполнять свое предназначение: хранить тебя от чужого взгляда.
В комнате-мастерской, смежной с маленьким плавильным цехом, нас ожидали новости:
– Егор, планы немного изменились, – обратился к парнишке Геннадий Захарович.
Уши рысенка настороженно прянули.
– Дело не только в том, что охран ты получишь завтра. Ты слишком мало знаешь. Мне нужно столько всего тебе рассказать, что уезжать сейчас тебе никак нельзя. Поэтому сейчас мы поедем в больницу.
Егор напрягся.
– В больницу?
– Да. В частную клинику общины. Мой знакомый, Леонид Лаврентьевич, заявит, что подозревает у тебя редкое заболевание, чтобы дать нам время объяснить тебе все, что нужно знать о себе и о дуалах.
– А как же мама? Я хочу ей позвонить. Она же волнуется, – еще больше напрягся парнишка.
– Это даже не обсуждается. Можешь звонить хоть сейчас, но лучше давай это сделаем в больнице?
Рысенок кивнул, соглашаясь с доводами старшего.
Я подошла к Полине.
– Что-то случилось? – спросила я, имея в виду смену курса.
– Нет. Просто Борис Захарович предупредил, что так быстро, как планировалось, он работу не успеет закончить. Поэтому в телефонном режиме пришлось выворачиваться. Но так даже лучше. Егор уже пообвык и худо-бедно знает нас. Для него же будет лучше, если адаптация пройдет среди знакомых, а не в общине его города. Ведь тех дуалов он в глаза не видел.
Я кивнула. Аргументы звучали разумно.
Попрощавшись с Борисом Игнатьевичем, мы вышли на улицу. Город, светившийся фонарями, давно заключила в объятия ночь. Улицы опустели, а по дороге сонно катила пара-тройка машин. Один из фонарей окружила группка шатающихся и подпрыгивающих парней-подростков, одетых не по сезону. Я глубоко вдохнула ночной воздух, и в нем мне почудилась нотка весны. Скорей бы!
Мы медленно шли к машине. Впереди – старший Вольских, Егор и Полина, а за ними на некотором расстоянии я, Ар и Игорь. Машина стояла рядом со столбом, у которого зависало подрастающее поколение. Неожиданно от парней отделился и покатился какой-то предмет. Мальчишки выругались на разный лад и дернулись с места, разрывая тишину пустынной улицы топотом улепетывающих ног. Странная кругло-квадратная шутковина, обмотанная изоляционной лентой, остановилась между нами и первой троицей. Все, что произошло дальше, заняло считанные секунды: Игорь дернулся вперед, становясь передо мной, змей схватил меня за руку и отдернул себе за спину, Полина побледнела, а хмурый Егор молниеносно подскочил к предмету и ударом ноги отправил его в восьмиметровый полет дальше по тротуару. При встрече непонятного чего-то и тротуара раздался оглушительный хлопок, и машины, припаркованные поблизости, взвыли сигнализациями.
– И что это было? – в растерянности спросила я, чувствуя, как хвост жмется к ноге, а уши – к голове.
– Взрывпакет, – в один голос ответили Ар, Игорь и Егор, поворачиваясь на голос.
Лис, не найдя меня за своей спиной, а найдя за змеевой, переменился в лице и сощурился. Ар, напротив, стоял с нечитаемой физиономией. А зайка… К зайке стал возвращаться привычный цвет лица. Когда она посмотрела в нашу сторону, ее глаза засверкали любопытством, ехидством и куражом. Полина даже попыталась скрыть улыбку, оценивая мизансцену, но, судя по уголкам губ, недостаточно усердно.
– Все целы? – спросил Геннадий Захарович.
Все кивнули, подтверждая собственную целостность. Старший Вольских хмыкнул и проворчал:
– Хулиганье малолетнее.
Рысенок почему-то смутился и постарался еще глубже зарыться в капюшон.
– А ты, Егор, молодец. Быстро среагировал, – похвалил парнишку Геннадий Захарович, после чего обратился ко всем остальным:
– Так. На сегодня нам приключений хватит. Егора нужно отвезти в больницу. А девочек – по домам.
– Девочек по домам я могу развезти, – вызвался лис, вильнув хвостом.
– Вот и хорошо. Спасибо, Игорь, – кивнул старший змей.
– Геннадий Захарович, – неожиданно подал голос Егор, – а можно, чтоб Тома с нами поехала?
Я удивленно посмотрела на парнишку, который медленно, но верно и неотвратимо краснел.
– Мне с ней спокойней будет, – словно пересилив себя, признался парнишка.
Старший Вольских вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась.
– Конечно, Егор, – согласилась я и, попрощавшись с Полиной, с чувством облегчения подошла к машине, на которой и приехала сюда. Не хотелось мне ехать домой с Игорем, учитывая, чем чуть не закончилась прошлая такая поездка.
– Хорошо. Тогда, Игорь, твоя задача становится вполовину проще.
Лис криво улыбнулся и кивнул, а после пригласил зайку в свою черную ауди. Полина осмотрела машину, нахмурилась, а потом тряхнула головой, словно прогоняя какую-то мысль, и устроилась на пассажирском сиденье.
Я села рядом с Егором. Когда Геннадий Захарович завел машину и тронулся, рысенок наклонился ко мне и тихо спросил:
– Том, ты же не против поехать?
– Нет, конечно, – так же тихо, поддерживая атмосферу таинственности, ответила я.
– Хорошо, – кивнул Егор. – А этот Игорь тебе нравится?
Неожиданный вопрос.
– Да Игорь как Игорь. Нормальный вроде, – пожала плечами я. А что тут еще ответишь?
– Угу. Может, и нормальный, только приставучий, как банный лист, – озвучил мои мысли парнишка.
– Он к тебе приставал? – удивилась я. Когда бы успел? Вроде я все время рядом была.
– Не то, чтобы ко мне… – буркнул Егор.
А мне вдруг так приятно стало ощутить заботу парня, который вроде бы еще ребенок, но уже мужчина, что даже отражению змейской довольной ухмылки в боковом зеркале заднего вида я значения не придала.
***
Антонина сидела под козырьком остановки, съежившись, скрестив ноги и пытаясь не заснуть. День у совушки был категорически неудачный. На сутках у Тони выпала пломба, поэтому после них пришлось топать в стоматологический кабинет. После часового стресса в стоматологическом кресле девушка отправилась в кино на свежий фильм наслаждаться акустикой, масштабом и пустым залом утреннего сеанса. И вроде бы настроение стало светлей, и по дороге домой она уже представляла, как уютно устроится в ванне, а потом и под одеялом. Однако, случай, тот еще шутник, приготовил ей очередной сюрприз: уходя на сутки, совушка, как выяснилось, забыла ключи от квартиры. Томы дома тоже не оказалось, а телефон, как назло, разрядился именно в момент острой необходимости связи. И теперь, подышав условно свежим воздухом на протяжении нескольких часов, Тоня, насупившись, сидела и придумывала страшные кары загулявшей сестре. Оставить без выпечки! Нет! Отрезать интернет! Завить плойкой шерсть на хвосте, пусть кучерявится!
Совушка понимала, что Тома ни при чем, и если кому и завивать хвост, то ей самой, она ведь забыла ключи и телефон на работе не зарядила. Но придумывать страшное возмездие самой себе было не так увлекательно. А воображаемая лисичка может и пострадать немножко. По-родственному. Сестры ведь должны помогать друг другу, а Тоне сейчас никак нельзя было спать, хоть и очень хотелось.
Когда она мысленно дозавила последнюю прядку на рыжем хвостике и повязала пышный розовый бант, рядом с остановкой притормозила машина. Стекло двери опустилось, и совушка увидела, что с водительского сиденья на нее смотрят знакомые глаза филина.
– Кому сидим? – поинтересовался он.
– Да никому, – шмыгнула носом Тоня, понимая, что простуды, похоже, не избежать. – Ключи от дома забыла.
– Давно сидишь? – задал второй вопрос Владимир.
Совушка поежилась.
– Понятно, – хмыкнул мужчина. – Садись в машину.
Антонина недоверчиво посмотрела на филина, явно сомневаясь, стоит ли принимать приглашение.
– У меня печка работает.
Аргумент был железобетонный. Тоня покинула насиженное, но так и не нагретое толком место на дружелюбной металлической скамье и переместилась в теплый салон. Владимир хмыкнул и тронулся. Нежась в объятиях велюровой обивки, совушка даже не сразу поинтересовалась, куда негаданный спаситель ее везет.
– А куда едем? – спросила Тоня.
– Греться едем. А то на Снегурочку похожа… уснувшую мертвым сном.
Девушка насупилась. Посмотрела бы она на него, просидевшего несколько часов на улице. Незаметно для себя совушка соскользнула в сон, убаюканная размеренным покачиванием автомобиля. Пробуждение вышло резким. Чего-то стало катастрофически недоставать, и Тоня открыла глаза. Машина стояла неподвижно, и даже мотор уже был заглушен. За окном красовалась недавно отстроенная многоэтажка. Район был чужой. Володи в машине не было.
Совушка огляделась, пытаясь понять, что происходит. Дверь с ее стороны открылась. Филин наклонился и замер.
– О, уже проснулась? Тогда пойдешь ножками.
– Куда? – не поняла Тоня.
– Греться, – напомнил парень.
Антонина выбралась из машины, осмотрелась, и до сонного мозга понемногу стало доходить происходящее.
– Ты меня к себе привез, что ли?
– А куда мне тебя еще везти было? – вопросом на вопрос ответил Владимир.
– Нет. Так не пойдет. Я к тебе не пойду. Спасибо, конечно, но я не согласна.
Отогревшаяся в машине девушка была настроена твердо.
– Не пойдет, так не пойдет, – пожал плечами филин, а потом подхватил не ожидавшую подвоха девушку и закинул себе на плечо.
– Ты что творишь?! – взвизгнула совушка, пытаясь то ли вырваться, то ли уравновеситься. – Отпусти меня сейчас же!
– Антонина, угомонись!
От этого тона, от этой фразы, сказанной ей уже второй раз, Тоня разозлилась. Что он себе вообще думает? Пришел. Раскомандовался! Она, если уж на то пошло, ни о чем его не просила и ничего ему не должна.
– Отпусти, ск-к-казала! – проклекотала взбешенная девушка, теперь уже точно начавшая вырываться.
– Значит так, – произнес Владимир, привлекая внимание к словам звонким шлепком по совушкиной попе.
От такой наглости девушка застыла, захлебываясь воздухом и не в силах выбрать из огромного списка наиболее подходящий этому осовевшему филину эпитет.
– Идти тебе некуда, иначе не синела бы на остановке, как жертва алкоголизма. Позвонить сестре или подружке, видимо, не можешь, иначе уже бы это сделала. Выбор у тебя небольшой: либо ко мне греться, либо обратно на остановку на свидание с воспалением легких. Так что успокойся и прими безвозмездную помощь адекватно.
Набравшая полные легкие воздуха для грубой отповеди Тоня замерла, а потом сдулась и прекратила сопротивление. Противно рациональный мужик со своей гадской дедукцией был прав, и девушка, хоть и нехотя, это признала.
Но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, почувствовала второй шлепок, не уступающий первому в звонкости.
– За что?! – возмутилась девушка. – Я ведь уже не дергаюсь!
– Вот и не дергайся, – согласился Владимир.
Его губы расправились в довольной улыбке, которую Тоня увидеть не могла. Подкинув ношу, чтоб устроить поудобней, он направился к подъезду.
– Ладно… ты прав, – выдавила из себя Антонина. – Теперь-то отпусти?
– Отпущу, – согласился филин.
И отпустил. Перед дверью квартиры на втором этаже. По пути собрав удивленные взгляды пары стойких соседских бабулек, которых не брали ни мороз, ни жара, и коллекцию неприятных пожеланий – от слабости стула до слабости стула, комбинированной с приступами аллергических чиханий – от совушки. Правда, мысленных. Потому что в третий раз по попе не особо хотелось.
От тапок Антонина отказалась. Оказалось, что у Владимира по всей квартире теплый пол. Так что не только тапки казались кощунством, но и в принципе хотелось растянуться прямо тут, в прихожей и уснуть. И ничего больше для счастья не понадобилось бы, кроме, разве что, подушки.
– Иди в кухню, – распорядился филин. – Ставь чайник, а я принесу таз.
– Зачем? – не поняла девушка.
– Тоня, ты же медработник, – укоризненно покачал головой Владимир и пояснил:
– Ноги парить.
Совушка фыркнула и пошла, куда послали, под нос пробурчав 'медработник… а ты тролль' и не замечая еще одной довольной ухмылки.
Через полчаса она сидела в кухне, блаженно ощущая горячее тепло от воды в тазу, окутывающее ноги, и исходящего паром чая с лимоном и медом, о кружку с которым грела ладони. Заказанная филином пицца как-то незаметно кончилась, а готовить что-то на чужой кухне было неловко.
– Хорошо-то как, – промурлыкала девушка, сделала глоток и чихнула.
– Не нравится мне это, – произнес Владимир и поднялся со стула.
– Что не нравится? – не поняла Тоня, машинально шмыгая носом.
Филин хмыкнул, подошел к шкафчику и стал что-то в нем искать. Затем, очевидно, завершив поиски, поставил на столешницу бутылку водки, стопку и стеклянную баночку с чем-то очень похожим на молотый красный перец. Наполнив стопку градусной жидкостью, он поставил ее греться в кружку с кипятком, а потом добавил к водке немного перца. Ни дать ни взять – зельевар-любитель.
Антонина с интересом наблюдала за происходящим. Размешав смесь черенком ложки, Владимир достал стопку из кружки, подошел к столу и протянул сосуд гостье.
