Текст книги "Капкан для лисички (СИ)"

Автор книги: Лисавета Синеокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Понял, – ответил филин и нажал на домофоне комбинацию из двух цифр.

– Да? Кто там? – ответил чужой мужской голос.

Владимир и Аркадий переглянулись, и змей подошел к домофону.

– Извините, вы не могли бы открыть дверь? Пожалуйста. Я забыл номер квартиры друга, а на звонок он не отвечает.

Тоня посмотрела на Аркадия и хмыкнула.

Домофон запищал. Дверь открылась.

– Спасибо большое! – поблагодарил змей.

– Не за что, – недовольно отозвался потревоженный жилец и отключился.

Пес потрусил вверх по лестнице прямо к лифту и остановился рядом с ним.

– И что теперь? – спросила Тоня.

– Пойдем по лестнице, – ответил Владимир.

– Чтобы не останавливать лифт на каждом этаже, – завершил за него змей.

Совушка согласно кивнула.

Этаж за этажом Грозный принюхивался, обследовал лестничные пролеты и клетки и стремился дальше. Тем самым оказался девятый по счету. Почуяв нужный след, пес заворчал и устремился к двери слева от лифта.

– А если он ошибся? – прошептала совушка.

Ни Аркадий, ни Володя не ответили. Вместо этого филин нажал на кнопку звонка.

Через минуту из-за двери раздался знакомый голос:

– Кто?

– Я от Ростислава Алексеевича. Привез документы по фонду, там подпись нужна, – ответил филин.

Мгновение тишины, а затем щелкнул замок.

– Какие еще документы? Зачем подпись?

Тоня смотрела, как заветная дверь открывается, и за ней показывается хмурый лис. Грозный, почуяв Игоря так близко, снова подал голос, зарычав еще страшнее, чем прежде. Красноярцев-младший вздрогнул и отшатнулся.

– Какого?! Что здесь делает эта собака? Вы ненормальные? Зачем выпускать его из клетки? Он опасен!

– Тихо! – скомандовал Володя. Игорь и Грозный синхронно перестали издавать звуки, а совушка не выдержала и, воспользовавшись моментом замешательства, метнулась в коридор и крикнула:

– Тома!

У лиса дернулась щека, он сделал шаг навстречу Антонине, но не успел ничего сказать. Из комнаты показалась рыжая макушка с лисьими ушками.

– Тонь?

– Томка! – совушка приклеилась взглядом к троюродной сестре. – С тобой все нормально?

– Да, – кивнула лисичка.

– Хорошо, – кивнула Тоня, а потом повернулась к Игорю.

– Ты, выкидыш эволюции, какого лешего ты творишь?

– Я не… – попытался возмутиться лис.

– А ну-ка цыц, когда старшие говорят! – рявкнула Тоня. – Если я сейчас найду на ней хоть одну царапинку, если узнаю, что ты ее хоть чем-то обидел, тебя даже папаша твой не спасет! Ни тебе, ни ему, ни общине мало не покажется, ты меня понял, киднеппер доморощенный?!

– Да я не…

– Ты меня понял?! – повысила голос Антонина.

– Понял! – огрызнулся Игорь.

– Вот и хорошо! – в том же тоне ответила совушка и, не снимая сапог, пошла к сестре.

Лис перевел взгляд с незваной гостьи на ее грозное сопровождение.

– Давай-ка побеседуем, – предложил Владимир таким тоном, что стало понятно: отказ неприемлем.

Через полчаса профилактической беседы группа захвата покинула квартиру вместе с Томой, оставив Игоря сидеть на стуле в кухне и тихо материться, глядя на изгвазданный сапогами пол. Очень тихо, чтобы Грозный не услышал, а то мало ли, вдруг филин не удержит эту неистовую зверюгу?

Тоня сидела в машине, припаркованной перед домом. На заднем сиденье мирно спал пес, на водительском – хмурился филин. Тома была уже дома, отконвоирована змеем для пущей безопасности. Совушка улыбнулась, глядя на светящееся окно их кухни, и, наконец, выдохнула. Кончики пальцев покалывало ощущение странной слабости. Нервное напряжение стало спадать.

Владимир повернулся к ней и взял за руку. Его ладонь была такой теплой, такой крепкой и надежной. Тоня улыбнулась.

– Спасибо, Володь. Не знаю, что бы я без тебя делала, – прошептала она.

– Я не хочу, чтобы ты что-то делала в подобных ситуациях без меня, – по-прежнему хмурясь, ответил филин.

Совушка недоуменно приподняла бровь.

– Антонина, ты моя женщина, – пояснил Владимир. – Когда у тебя случаются неприятности, я хочу, чтобы ты шла ко мне, а не к каким-то левым мужикам. Иное положение вещей меня категорически не устраивает.

Тон филина был суровый, даже жесткий, но рука держала Тонину ладонь, хоть и крепко, но осторожно, даря тепло и не причиняя дискомфорта.

– Я поняла тебя, – кивнула Совушка.

– Хорошо, – кивнул в ответ Владимир.

В салоне снова повисла тишина, нарушаемая только сопением Грозного.

Пора было идти домой, но Тоне было так хорошо рядом с ее нахохленным мужчиной, что она решила оттянуть момент прощания, насколько это было возможно.

– Тонь… – спустя пару всхрапов пса, снова обратился к ней филин.

– М? – вопросительно промычала Антонина. Ее так разморило в тепле и спокойствии, что даже разговаривать не хотелось.

Владимир прочертил большим пальцем линию по ее ладони, посмотрел в глаза и произнес:

– Давай поженимся… – он замялся, бросил взгляд через плечо и добавил: – и собаку заведем?

Совушка обернулась. Грозный дрых без задних лап, расслабленный и, кажется, довольный.

– Кажется, собаку мы уже завели.

***

Придорожные фонари отсчитывали время не хуже метронома. Машина Игоря ехала нестерпимо медленно. Где-то там впереди рысенок. С ним неизвестно что, а мы тащимся, как улитки. Узнав, что с Егоркой опять приключилась беда, я прыгнула в машину к лису, даже не успев застегнуть пуховик.

– Том, у меня, кажется, телефон сдох, – произнес лис. – Давай я с твоего позвоню? Хоть уточню, что именно случилось.

Я, ни секунды не задумываясь, отдала свой смартфон.

– Не берет трубку, – через минуту произнес Игорь.

– Звони еще, – попросила я.

Что же такое с этим миром, что ни в чем не повинный парнишка не может быть тут в безопасности? За последнее время на его долю и так проблем перепало с горкой, и снова неприятности. За невеселыми мыслями я не сразу поняла, что Игорь везет нас в клинику какой-то странной дорогой.

– Так быстрее, – ответил на мой вопрос лис.

Быстрее – это хорошо.

Хорошо-то хорошо, да не очень. Через какое-то время лис остановил машину рядом с жилой многоэтажкой. Нужной мне клиникой тут, в свежеотстроенном спальном районе, и не пахло.

Я вопросительно посмотрела на Игоря. Он вздохнул, а потом резким движением сдернул с моей шеи кулон.

– Ты что творишь? – вскрикнула я, не понимая, что происходит.

– Надо поговорить, Том. Накинь капюшон и пойдем, – ответил он.

Я посмотрела на лиса, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Игорь смотрел на меня с пугающей решимостью в глазах.

– Серьезно? Ты действительно думаешь, что я пойду с тобой после того, как ты меня завез неизвестно куда и забрал телефон и охран?

Я твердо решила, что буду брыкаться. Мне категорически не нравилось поведение сына главы. Но вдруг Игорь вздохнул, опустил плечи и посмотрел совсем по-другому. Меня оторопь пробрала от его взгляда: отчаянного и какого-то жалостливого, что ли, обиженного.

– Том, я ничего тебе не сделаю. Обещаю.

Непонимание и сомнения перетягивали меня, словно две противоборствующие команды – канат.

– Мне правда просто нужно с тобой поговорить. Я все тебе верну, честное слово. И телефон, и охран, и сумку.

– Почему мы не можем поговорить в машине? – нахмурилась я.

– Разговор будет долгий – ты замерзнешь, и неудобно будет.

Может ли слово лиса быть честным, когда он уже обманул меня? Я вздохнула. Идти не хотелось. Игорь ждал моего ответа спокойно, будто заранее знал, каким он будет. Ну, еще бы! Без телефона-то добраться домой не проблема, а вот без охрана и денег – совсем другое дело. Неловкое движение, порыв ветра – и вуаля! Лисьи уши на рыжей макушке на виду у всех. Моя сущность не могла допустить такого риска, пока не было угрозы жизни. А угрозы жизни не было.

Гад он, все-таки. Хоть и с большими и грустными глазами.

Я вздохнула.

– Про Егора ты все наврал, да?

– Извини. Иначе ты бы не села в машину.

Виноватым поганец не выглядел.

– Ладно. Поговорим. Но потом ты мне все отдашь.

Игорь кивнул, вышел из машины, обошел ее, открыл мою двери и протянул руку, чтобы помочь выбраться.

Я скептически вздернула бровь и скрестила руки на груди. Поздно разыгрывать джентльмена, когда уже успел ограбить девушку.

– Том, я могу и на руках тебя отнести, но ты вряд ли захочешь, – пожал плечами лис.

Я фыркнула и выбралась без его помощи.

– Обещаешь не приставать?

– Только если сама не захочешь.

Я снова фыркнула. Не дождется!

Девятый этаж. Типовая двушка со свежим ремонтом.

– Проходи в комнату, располагайся, где тебе будет удобно, – произнес Красноярцев-сын.

Я хмыкнула и, сняв пуховик, отправилась в кухню. Подальше от диванов-кроватей, поближе к вилкам-ножам. Как говорит моя мама: нет такой ситуации, где практичный подход не пригодился бы.

– Разуться не хочешь? – не слишком довольно поинтересовался Игорь мне вслед.

– Нет, – отрубила я.

Мало ли что – а я в тапках.

Лис хмыкнул и пошел за мной, предварительно закрыв входную дверь на ключ и спрятав этот ключ в кармане брюк. Передний левый.

Несмотря на декларируемое острое желание поговорить, собственно говорить Игорь не спешил. Он набрал воды в чайник и поставил его кипятиться, достал из холодильника хлеб, майонез, колбасу, помидоры и листья салата. Вооружился доской и ножом и, присев напротив, стал делать бутерброды. На миллиметраж отрезанных ломтиков лис не скупился – бутерброды грозили превратиться в башни. Так что я решила присоединиться. В конце концов, я тоже хочу есть, а такой толщины бутерброды, это уже не еда, а архитектура, и в рот поместятся разве что крокодилу. Да и нож в руках, пусть и кухонный, добавлял уверенности, а разделочная доска – она, конечно, не колюще-режущая, но аргумент увесистый. Весомый, то есть.

Игорь нарушил тишину, когда стол уже был накрыт, а чай с лимоном и сахаром вовсю парил из кружек.

– Том, мы же с тобой взрослые люди и можем поговорить откровенно?

Я изо всех сил сдерживалась, чтоб не взорваться. Конечно! Отчего бы и не поговорить откровенно, если собеседнику ничего не остается, кроме как слушать? И вообще странная манера разговоры устраивать.

– Мой отец – глава общины. Он бизнесмен с гипертрофированным чувством ответственности. И знаешь – это адская смесь. С самого детства во мне воспитывали понятие долга. Перед диаспорой, общиной, семьей. Мой долг стать достойной заменой отцу и продолжателем… – лис бросил на меня сомневающийся взгляд и продолжил, – стремлений.

– Дело в том, что я лиса? – напрямую спросила я.

– Да, – просто подтвердил Красноярцев младший.

– Игорь, лисы не самые редкие представители диаспоры. И ни одну из них тебе не пришлось бы похищать, чтобы предложить продолжить… – я повторила паузу парня, – стремления твоего отца. А я не считаю, что нужно придерживаться теории чистоты подвида. Это все ересь.

Я шумно выдохнула, взяла бутерброд с тарелки, откусила и стала жевать. Вкусно! И потери сил допустить нельзя.

Нет, серьезно: он решил, что лучший способ убедить меня выйти за него – похитить? А если я соглашусь, что он будет делать: поколачивать, следилку в телефон поставит или вообще из дому выходить запретит, мол, сиди на кухне и рожай чистопородных лисят, не отходя от плиты?

Опустив руки под стол, сжала, что было сил, кулаки. Спокойно, Тома, держи себя в руках. Истерика в такой ситуации – не лучший способ ведения диалога.

– Я не собираюсь обращать тебя в свою веру, – пожал плечами лис и прокрутил кружку по часовой стрелке. – Но у меня есть, что тебе предложить: брак, социальное положение, возможности, которые дает уровень дохода моей семьи, и знакомства….

– И все это в обмен на чистокровных лисят, – продолжила за него я. – А вдруг я бесплодна, Игорь? Вот откуда тебе знать, что я смогу иметь детей? Или наоборот: вдруг бесплоден ты?

Лицо лиса сделалось задумчивым. Вроде есть контакт.

– Ты же вроде неплохой парень. Зачем тебе вся эта ерунда? Найди себе хорошую девушку и живи с ней долго и счастливо в мире, любви, согласии и отдельной от родителей квартире.

– Ты не понимаешь. У меня есть долг, – покачал головой Игорь.

– Тьфу ты! – ну что за упрямый… лис?! – Игорь, ну какой долг? Перед диаспорой? Перед ней у тебя один долг – хранить тайну и поддерживать дуалов. Перед родителями? Так время отдавать им долги придет в старости, когда их досматривать нужно будет. Какие у тебя еще долги могут быть, кроме моральных и ипотеки?

– У меня нет ипотеки. – На автомате ответил лис.

– Тем более! Живи себе и радуйся! Квартира есть, а ипотеки – нет. Чем не повод?

Игорь усмехнулся и сделал глоток уже остывшего чая.

– И все же подумай над тем, что я сказал, – не дал он сбить себя с пути сомнительной истинности.

– Я подумаю, – честно ответила я и уже хотела плавно подвести к тому, что вполне могу подумать и дома, так что неплохо было бы меня отпустить, но не успела:

– Ладно, пойдем, фильм глянем, пока ты думаешь, – произнес Игорь, поднимаясь со стула.

Я с сомнением на него посмотрела. И сомневалась я в адекватности конкретного лиса. Он на самом деле думает убедить меня в непринужденности общения? Совсем дурак, что ли?

– Какой фильм, Игорь? – тихо произнесла я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Кричать на неуравновешенных – последнее дело. А нормальные свободу передвижения личности отнимать не будут.

– Не знаю, – пожал плечами он. – Выберем.

Я зыркнула на него исподлобья и демонстративно поудобней устроилась на стуле, для надежности еще и хвостом ножку обвила.

– Ты обещал отпустить, как поговорим.

– Разговор еще не окончен, – спокойно ответил он.

– Дай хотя бы сестре позвонить. Она же изведется вся. Общину на уши поднимет.

Жалобные глаза состроить не получилось, как ни пыталась.

Игорь иронично вздернул бровь, снисходительно посмотрел на меня, пожал плечами и произнес:

– Как знаешь.

Через несколько минут из другой комнаты донеслись звуки работающих колонок, озвучивающих какую-то сахарную иностранную мелодраму.

Я вздохнула и посмотрела на окно, не закрытое решеткой. Девятый этаж. Вздохнула тяжело, положила руки на стол и уронила на них голову. Наигранный диалог из соседней комнаты звучал издевательством. Я на секунду закрыла глаза… а в следующий миг раздался отвратительный звук будильника.

– Выключи эту шайтан-машину, – потребовала я и открыла глаза.

На то, чтобы вспомнить, почему я сплю не в своей родной кровати, а на чужой кухне, понадобилась минута. И еще несколько – чтобы размять затекшее тело, которое платило черной неблагодарностью за хозяйскую принципиальность и осторожность.

Игорь пронаблюдал за моими манипуляциями, а потом подошел к стулу, наклонился и принялся разминать мне шею, аккуратно и вдумчиво продавливая большими пальцами чувствительные точки.

Несколько секунд я пыталась осознать, что происходит. А потом резко подскочила, избегая контакта.

– Ты обещал не приставать.

– Я надеялся, ты передумала, – он смотрел так пристально, что мне стало не по себе.

Отрицательно покачала головой. Нет, не передумала. И не передумаю.

Игорь пожал плечами.

– В общем, чтоб ты знала: мое предложение в силе. Захочешь принять – я буду только рад. Несмотря на его в первую очередь практичность, ты мне действительно нравишься, Тома. И я не исключаю, что у нас может получиться вполне гармоничный и комфортный брак.

Я ничего не ответила.

Что тут ответишь?

Лис отошел к рабочей зоне кухни и стал греметь посудой. Когда к этим звукам прибавилось шкворчание и запах жареной колбасы с омлетом, я не выдержала и подошла к плите разведывать обстановку.

Игорь на кухне выглядел… на удивление уютно. В свитере под горло, джинсах и фартуке на поясе он колдовал над плитой, создавая нам завтрак.

В нем как будто соединялись две личности: обычный нормальный парень и отчаянный сорвиголова, воюющий за то, во что сам не верит.

– Долго ты будешь меня тут держать? – поинтересовалась я.

– Тебя тяготит мое гостеприимство? – усмехнулся лис.

– Есть такое дело, – кивнула я.

Игорь ненадолго замер, а потом криво ухмыльнулся.

– Вечером отвезу тебя домой. А до этого постараюсь более ярко описать все плюсы моего предложения.

И вроде тоном было сказано мягким, но как-то так, что сразу стало понятно: просить о том, чтобы отпустил сейчас – бесполезно. Не отпустит, пока не сделает все, что задумал, и не скажет все, что запланировал.

– Вообще-то у меня пары в университете. И Тоня волнуется, – попыталась я воззвать к разуму лиса.

А сама подумала: 'пары – еще ладно, но Тоня…'. Троюродная, увидев, что меня нет и трубку я не беру, или инфаркт схватит, или устроит его тому, кто под руку подвернется. Я была всеми лапами за второй вариант и надеялась, что подвернется Красноярцев. Оба. Младший – за идиотские идеи, старший – за компанию. Воспитатель…

Игорь говорил долго и аргументированно. Прочувствованно. Убедительно. С перерывами на поесть. Причем не только о несомненной пользе нашего с ним союза. С ним оказалось вполне приятно болтать о всякой ерунде, если забыть, что разговор вынужденный. Но я-то помнила.

И ведь не сказать, что в словах лиса не было рационального зерна. Было. Вполне себе рациональное и практичное зерно, даже кило зерна. Этот парень в материальном плане мог бы дать мне гораздо больше, чем любой из моих знакомых. Реши я быть с ним – смогла бы заниматься, чем только захочу. И дети бы наверняка учились в элитной забугорной школе, для них были бы открыты все двери.

Но, хоть убейте, не могла я себе представить свой брак договорным. 'А я не хочу, не хочу по расчету! А я по любви, по любви хочу!'. Не хочу, чтоб перед глазами моих детей был пример семьи, основанной только на выгоде. Не хочу, чтобы им с детства внушались странные теории сохранения видовой чистоты. Не хочу свекром Ростислава Алексеевича!

К тому же ожидать от возможного 'муженька', судя по последним событиям, можно было всего – и зачем мне это надо?

Когда раздался звонок, мы с лисом переглянулись.

– Я открою. Ты тут посиди, – сказал он.

– Может, все-таки отдашь охран? Мало ли…

– Отдам, – согласился Лис и вышел из комнаты.

Так и подмывало спросить: а я успею до этого времени состариться или крем для век еще будет скрывать морщинки?

Голос совушки прозвучал гласом трубы у стен Иерихона. Я выглянула в коридор. Кажется, меня пришли спасать.

Ура! Меня пришли спасать!

Тоня была очень зла. Казалось, одно неверное движение со стороны Игоря – и ходить ему с живописными шрамами во всю мор… лицо.

А я что? Я только за! Мне даже хотелось, чтоб он совершил это неверное движение. Мало! Мало его в детстве лозиной драли!

За сестрой стояли двое мужчин: Ар и кто-то, на чье лицо я не посмотрела, потому что залипла на зеленых глазах моего змея.

И пусть сейчас именно Тоня наголову крушила злобного дракона, то есть лиса, похитившего прекрасную при… меня, то есть, но оруженосцы тоже считаются! К тому же… будем честны: троюродная никому не уступила бы право защиты сестры и окунания неумной лисьей особи в фекалии по самые уши.

Мне даже почти жалко Игоря стало. Немножко. Самую капельку. Почти. С одной стороны – совушка, с явным желанием как минимум выцарапать глаза и сказать, что так и было, с другой – скалящаяся пасть Грозного, так неудачно находящаяся на уровне не жизненно важных, но очень необходимых для продолжения неких стремлений органов.

Через час я уже была дома. Ар проводил меня до двери. Совушка и Володя остались в машине. Им явно было что обсудить, учитывая, что Грозный не отходил от филина ни на шаг, всем видом заявляя, что нашел себе человека и не намерен оставлять того без присмотра.

Провернув ключ в замке, я замерла, а потом развернулась на сто восемьдесят градусов, уткнулась в грудь змею, обняла и прошептала, чтобы даже эхо не услышало моих слов:

– Спасибо тебе.

Сказала и почувствовала, как напряжение отпускает. Я наконец-то была в безопасности.

Ар усмехнулся и прижал к себе крепче, устроив подбородок на моей макушке.

– Да не за, что, Лисичка. По сути, всю работу сделала Тоня.

– Все равно считается, – упрямо пробубнила я.

Змей усмехнулся, а потом произнес:

– Плохо. Плохо ты бережешь мой любимый хвост. Еще раз сядешь к Игорю в машину – покусаю.

Хвост радостно вильнул и обнял любителя за ногу, признаваясь в безоговорочной взаимности, а я улыбнулась до одури счастливой улыбкой.

Да уж. С Игорем и его транспортом у меня явно не складывалось, но до чего же заманчивая угроза.

Хорошо, что Ар не видел моей улыбки, не то быть бы мне покусанной немедленно, так сказать, авансом. Хотя… может, не так уж и хорошо?

В коридоре, перед дверью в съемную квартиру, в руках моего змея здесь и сейчас я чувствовала себя дома.

Глава последняя, в которой всем воздается по хвостам и подхвостьям

Утро началось с запаха фирменных Тониных сырников, которые она готовила крайне редко, потому что не особенно их любила и справедливо полагала, что кто любит – тот и сам себе приготовит. Такой способ побудки мне нравился гораздо больше. Вчера я провалилась в сон, так и не дождавшись сестры. Сказалось нервное напряжение.

Вынырнув из кровати, отправилась на запах. О, этот запах! Он манил, увлекал и обещал неземное наслаждение. На кухню я практически выпала.

– Как вкусно пахнет! – вместо приветствия произнесла я и остановилась.

На кухне царила идиллическая картина: Тоня в уютной пижамке – футболка-шортики – сидела, подперев голову рукой и с улыбкой смотрела на Володю, сосредоточенно макающего сырник в сметанку.

Я моргнула и переместила взгляд на огромное блюдо горяченьких, только со сковородки, румяных мягких сырников. Во-первых, ну, Володя, ну, на кухне – эка невидаль. Не в первый раз. К тому же он был в майке. А вот сырнички у нас – гость гораздо более редкий, потому и внимание я планировала уделять исключительно им.

– Доброе утро, – поздоровался филин, прикончив творожный шедевр.

– Ага, – кивнула я и быстро устроилась напротив, подозревая, что если не потороплюсь, то вкусности на мою долю останется меньше, чем хочется: уж больно влюбленным стал взгляд Володи.

Тоня превзошла себя. Или мне так за давностью показалось. Но сырники были невероятно вкусными. Совушка наблюдала, как мы с филином таскаем лакомство из общего блюда, бросая друг на друга ревнивые взгляды.

– Это хорошо, что вы завтракаете быстро, – сказала она.

– Почему? – поинтересовалась я с набитым ртом.

– Потому что мы идем на собрание общины, – ответила Тоня.

Я даже жевать перестала.

– Надо, Тома, – пресекая гипотетические попытки спорить, отрубила совушка. – Я этот кульбит главнюкского сынка так просто не оставлю.

– Будешь бить? – поинтересовалась я, даже не думая возражать.

– Буду, – злорадно ухмыльнулась троюродная. – По самому больному.

– По достоинству?

– И по нему тоже, – кивнула она.

– Тогда становись в очередь, – воинственно нахмурилась я.

– Кстати, о достоинствах, – вклинился Володя, доставая что-то из кармана и кладя на стол.

Едва слышное позвякивание. Филин убрал руку. Нас столе осталось лежать обручальное кольцо, поблескивая покатым бочком.

– Наденешь? – спросил он, глядя на Тоню.

Я почувствовала, что у меня челюсть вот-вот упадет.

Совушка дотронулась до ободка, погладила его пальцами, а потом взяла и надела на безымянный палец правой руки.

– Спасибо, – с улыбкой произнесла она.

Володя наклонился и поцеловал мою сестренку, а потом погладил по щеке и произнес:

– Сырники – объеденье.

– Значит, придется готовить их чаще, – обреченно согласилась Тоня.

– Тогда я буду жить с вами! – выпалила я, пока она не передумала. Насчет сырников, конечно. От Володи ей теперь отвертеться, судя по всему, не получится.

В доме для собраний общины народу сегодня было даже больше, чем обычно. Ярослав Третьяк опять толкал речь о важности именно внутривидовых браков. Я стояла, прислонившись плечом к стене, и наблюдала, как Володя, сидящий рядом с совушкой, держит ее за руку и время от времени ласково проводит пальцами по ладони. Тоня держала покерное лицо, изредка позволяя себе подарить светлую улыбку мужу. А все потому, что на эту весьма колоритную парочку смотрела не я одна. Одним своим появлением семейство пернатых фактически сорвало информационное собрание дуалов. Какие, скажите на милость, могут быть новости, когда тут такое?! Блудная овца, то бишь сова, но, думаю, в мыслях ее награждали словечками и покрепче, вернулась в родные пенаты, да еще и под руку с видным мужчиной. В том смысле, что многие здешние барышни имели на него виды.

Ядовитые шепотки ползли густым туманом над скамьями. Но Тоня держалась так, будто кроме них с Володей в зале присутствовали только заинтересованные объявлениями главы.

– Шипят? – раздался над ухом голос Ара.

– Ага, – ответила я и почувствовала его руку на своей талии.

– Теперь и на меня буду шипеть, – добавила, улыбаясь и стараясь не краснеть (да что же такое, в самом-то деле, как маленькая!).

– Пошипят и перестанут, – хмыкнул змей и прижал к себе крепче.

– То есть я в пролете, да? Не будешь ты меня четыре года ждать? – нарочито удрученно произнес рысенок, подкравшись к нам сзади. – О, женщины! Непостоянные создания!

Я хихикнула. Ар самодовольно ухмыльнулся. Егор тяжело вздохнул.

– Нельзя давать хороших советов. Им берут и… следуют! – сочувственно потрепал его по плечу змей.

– Не расстраивайся, Егор, я бы сказала, что на самом деле не люблю готовить, но, сам понимаешь, тут Ар. Так что просто не расстраивайся.

Змей и Рысенок оба хохотнули.

Парнишка пришел сегодня на собрание общины с разрешения Леонида Лаврентьевича. Людмила Григорьевна уехала по срочному вопросу за восемьдесят километров. В больнице была тоска смертная – ничего интереснее недавнего подрыва в ней не происходило, и не было надежды, что произойдет – так что Егор решил посмотреть, что это такое – община, и с чем ее едят. Зря только, что именно сегодня: не получится нормально пообщаться после мероприятия, потому как после него у меня запланирована неприятная беседа с главой общины.

По окончании собрания, когда мы смогли пробиться к Ростиславу Алексеевичу, зал уже практически опустел. Лис сегодня был нарасхват. Остались только представители совета общины, у которых дела никогда не заканчивались, моя группа поддержки и заговаривающие до смерти Ярослава Третьяка старушки, которым в принципе некуда было спешить.

Я подошла к главе общины, взяв с собой в качестве группы поддержки только Тоню, которую было попробуй не возьми. Володю, Ара и примкнувшего к ним рысенка попросила утяжелять наш авторитет на расстоянии, чтобы не складывалось ощущения, что мы пришли выбивать из лиса долги.

– Ростислав Алексеевич, – поприветствовала я главу.

– Тамарочка, – расцвел улыбкой лис. – У тебя ко мне какое-то дело?

Тоню он не замечал, судя по всему, принципиально.

– Да. Ростислав Алексеевич, я к вам по поводу Игоря.

– Я его не видел сегодня. А что такое? Не можешь ему дозвониться? – и взгляд такой покровительственно-участливый.

– Не совсем. Дело в том, что позавчера Игорь против воли привез меня к себе в квартиру и забрал охран. И вас прошу, как отца и как главу общины, принять меры.

Расположение бровей лиса на лбу явно свидетельствовало, каким сюрпризом стали для него мои слова.

– Да ну, быть не может! – выпалил он, привлекая к себе внимание присутствующих.

Мы с Тоней переглянулись.

– Вы же не думаете, что я стану врать о таком? – мой голос стал ниже.

Ростислав Алексеевич нахмурился.

– Может, ты что-то неправильно поняла?

– Вряд ли можно неправильно понять, если с тебя срывают охран и угрозами заставляют подняться в квартиру, – не выдержала совушка. – Я, как старший родственник Томы, настаиваю, чтобы ваш сын был наказан!

– Антонина, – лис вынужден был снизойти до совушки и даже не пытался скрыть своего раздражения по этому поводу, – я в состоянии решить самостоятельно, нужно ли наказывать моего сына.

– Очень в этом сомневаюсь. Я требую для него наказания по законам общины, – громко и с ударением произнесла Тоня, которую справедливо взбесил тон главы.

Ростислава Алексеевича на мгновение перекосило. Такие требования – это уже не шутки.

Услышав эти слова, присутствующие члены совета повернулись к нам, а Третьяк оборвал общение со старушками на середине предложения. В зале повисла ошарашенная тишина.

Златов привычным движением одернул жилет, подошел к нам, по-птичьи наклонил голову, внимательно посмотрел на нас, тронул лиса за плечо и поинтересовался.

– Ростислав Алексеевич, что происходит?

– Я пока еще сам толком не понял, Борис Игнатьевич, – сделав над собой усилие, вежливо ответил глава и едва заметно дернул плечом.

– Молодые леди, будьте так любезны объясниться, причем со всей тщательностью, – обратился ювелир к нам с совушкой.

– С радостью, – улыбнулась она немного хищной улыбкой, оттеснив меня локотком.

Тоню разозлили. Зря.

Троюродная вполне могла бы реализовать себя в какой-нибудь организаторской деятельности и даже на любом руководящем посту. За каких-то десять минут она четко и последовательно изложила событийную цепочку, обрисовала все испытываемое мной, ей и в наших лицах всей диаспорой негодование, аргументировала причины, по которым сделала такое серьезное заявление; красочно расписала последствия попустительства подобных действий и выразила искреннюю, пусть и неприкрыто сочащуюся иронией, надежду, что руководящее звено нашей общины примет должные меры по пресечению подобных инцидентов в будущем. Мне оставалось только кивать и изредка вставлять уточняющую информацию.

Пока Тоня пылко ответствовала, к нам подтянулся совет общины полным составом. И даже Ярослав променял своих восторженных слушательниц, которые внимательно прислушивались к происходящему, на нас. И теперь вся эта свора дуалов хмурилась, переглядывалась и давила суммарным авторитетом.

Обычно спокойный Ростислав Алексеевич явно нервничал. Он дернул уголком губ и, подчеркнуто игнорируя совушку, произнес:

– Думаю, нам нужно решать этот вопрос с пострадавшей стороной, а не ее представителями, – заключил лис. – Тем более что представитель в некотором роде скомпрометирован.

– А в чем, собственно, проблема? – подал голос Володя, который сидел на лавочке в метре от нас, где мы ребят и оставили. – Разве не любой член диаспоры может заявить о нарушении?

– Да, конечно… – лис снова дернул уголком губ.

А у меня в глазах потемнело от злости на всю эту высокомерную семейку.

– Я вас прошу, Ростислав Алексеевич, – фыркнула я. – Кто из нас, учитывая произошедшее, более скомпрометирован: Тома, давным-давно имевшая отношения с человеком, что, кстати, не запрещается нашими законами, или вы, глава общины, чей сын мало того, что нарушил закон, так еще и тем самым поставил под вполне обоснованные сомнения уместность расположения ваше…го хвоста в кресле главы?

К концу своей речи я почти перешла на крик и чувствовала, как горят мои щеки, а внутренняя дрожь норовила стать внешней. Но мне ни капли не было стыдно ни за мои слова, ни за тон, которым они были преподнесены. Никто не вправе безнаказанно поливать мою семью грязью!