Текст книги "Плохой Ромео (ЛП)"
Автор книги: Лиса Рэйвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Он приподнимает меня, и я обхватываю его талию ногами. Он стонет и не прерывая поцелуя, несет меня к нашей импровизированной кровати. Кладет меня на нее и нависает надо мной. У меня сбивается дыхание, когда он располагается между моих ног.
Он там. Прямо там, где на протяжении последних нескольких дней нарастало напряжение. Я чувствую, какой он твердый и теплый, и ничего из того, что он делает недостаточно. Я хочу поглотить его целиком. Почувствовать так глубоко внутри себя, как только возможно.
Я хватаю его за задницу, чтобы плотнее прижать к себе. Он стонет и делает круговые движения бедрами, заставляя мои пальцы впиться в его кожу от нарастающего внутри меня напряжения. Я резко вдыхаю, когда чувствую его теплую руку на моей правой груди.
– Хорошо, сейчас вы балансируете на тонкой грани, – замечает Эрика. – Следите за тем, куда кладете руки.
– Вы не против, если я прикоснусь к своему мужу? – обращаюсь я к ней. – Я же никогда не трогала эту часть тела мужчины. – Ни на сцене, ни за ней.
– Ну, – говорит она. – Так-то оно так, но это может показаться неуместным. Прикоснись к его бедру, а я посмотрю, как это будет выглядеть отсюда.
Я просовываю руку в зазор между нашими телами, и в процессе тыльная сторона моего запястья задевает эрекцию Итана.
Он напрягается.
– Это не мое бедро.
– Прости. Я нечаянно.
Он сжимает челюсть.
– Я не сказал, что это плохо. Просто это не мое бедро.
– Хорошо, отсюда смотрится неплохо, – говорит Эрика. – Это указывает на то, что ты касаешься его, но в то же время, это не слишком очевидно. Хорошая реалистичная реакция, мистер Холт.
– Спасибо, – произносит он сдавленным голосом, когда я выворачиваю руку ладонью вверх и осторожно обхватываю его.
Боже, он ощущается удивительно. Если он ощущается так хорошо сквозь одежду, то насколько хорошо он будет ощущаться без неё?
Я провожу ладонью по всей длине.
– Черт, – говорит он тихо, – Лучше перестань.
– Почему?
– Господи, – он стонет. – Пожалуйста.
Он что-то ворчит и пытается вырваться.
Я целую его в грудь и сжимаю еще сильнее. Он с шипением выдыхает.
– Хорошо, мисс Тейлор, достаточно, – говорит Эрика. – Сейчас это уже выглядит однообразно.
– Слава богу, – говорит Холт, когда я убираю руку.
Я беру его за затылок и притягиваю к себе. Мы снова сливаемся в долгом, глубоком поцелуе, который только усиливает голод внутри меня.
Я так хочу почувствовать его внутри себя, что мне физически больно.
– В какой-то момент вы должны снять с него штаны, мисс Тейлор, – говорит Эрика. – В противном случае, исполнить супружеский долг будет проблематично.
Холт смотрит на меня, паника застывает на его лицо.
– Ей не видно тебя, – говорю я, спуская его штаны вниз по бедрам и обнажая трико телесного цвета. Он приподнимается, и помогает мне спустить их до колен, после чего высвобождается из них и отбрасывает в сторону.
– Это, черт побери, самое неловкое, что я делал в своей жизни, – бурчит он, снова нависая надо мной.
– Та же история.
– Хорошо, – говорит Эрика. – Теперь нам нужно показать конкретный момент исполнения супружеского долга. Знаю, это наверняка представляется вам неким вызовом, и мне очень жаль. Этот момент не должен выходить за рамки, но он обязателен.
Холт опускается ниже, и выражение его лица смягчается.
– Готова потерять девственность? – спрашивает он, и, несмотря на то, что я знаю, что он шутит, в его интонации есть нечто, что вызывает покалывание у меня в животе.
– Несомненно.
– Будь это по-настоящему, было бы больно.
– Знаю.
Он немного отстраняется назад и просовывает между нами руку, словно соединяя себя со мной. Его пальцы слегка задевают меня, и я прерывисто вздыхаю.
– Поехали, – говорит он.
Он делает толчок напротив меня, и я ахаю, когда на его лице мелькает изумление.
Так бы он выглядел, если бы был внутри меня? Господи Иисусе.
Я играю свою роль и морщусь от боли, в то время как он начинает толкаться усерднее.
– Ты в порядке? – спрашивает он тихо, и мне непонятно, это интересуется он сам или же Ромео.
Я одариваю их обоих легкой улыбкой.
– Все хорошо.
Он улыбается в ответ.
– Отлично.
Он двигается медленно и осторожно. Мне нет нужды играть удовольствие и боль, ведь пока он так двигается, мое тело колеблется между желанием потребовать больше и мольбой о том, чтобы все прекратилось. Он наблюдает за моим лицом, и я уверена, чувствует мое отчаяние.
– У тебя так и не было еще оргазма? – спрашивает он, целуя слабый след на моей шее, который он оставил в начале недели. Он проходится по нему языком, потом накрывает ртом и жестко присасывается.
– Не надо, – говорю я, запуская пальцы ему в волосы и оттягивая голову назад.
Он отстраняется и смотрит на меня, его бедра двигаются… прижимаются…
– Не оставлять засос? Или не заставлять кончать? – он дышит так же тяжело, как и я.
Я не отвечаю.
Не могу.
Я чувствую это. Неуловимое ощущение. Оно нарастает внутри меня, и словно по спирали скручивается в тугую пружину. Мне ненавистно, что он заставляет меня чувствовать это, а я сама не в силах. Это дает ему слишком много власти, и он знает это.
– Если не хочешь этого, просто скажи, и я остановлюсь, – говорит он, голос его становится низким и грубым.
Я ничего не говорю. Я не могу говорить. Я крепко держусь за него, пока он толкается; задерживаю дыхание, закрывая плотно глаза и сосредотачиваясь на интенсивной пульсации, которая грозится настигнуть меня.
– Скажи, что хочешь этого, – говорит он, одновременно требуя и умоляя.
Он набирает темп, толчки становятся более продолжительными и резкими.
– Я хочу этого.
Ох…
– Скажи «пожалуйста».
– Пожалуйста. Боже.
Ох… Ох…
– Нет. «Пожалуйста, Итан».
О, боже, да. Не останавливайся. Только не останавливайся.
– Пожалуйста, Итан.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Итан.
Я так близко. Так очень, очень близко.
– Пожалуйста, – я издаю стон. – Пожалуйста, Итан.
Он прижимается сильнее, продолжая делать круговые движения и толкаться. Я не способна думать сейчас, меня переполняет стремление угнаться за тем, что вне моей досягаемости.
– Давай, Кэсси. Позволь себе почувствовать это.
Он целует меня, и когда он толкается еще раз, это происходит.
О, боже!
Мое дыхание сбивается и спина выгибается, когда оргазм накрывает меня; ни одно описание волн и импульсов, или же дрожи от удовольствия, не подготовило меня к таким приятным ощущениям, которые проходят сквозь меня. У меня перехватывает дыхание, мышцы напрягаются. Уверена, мои глаза сейчас широко раскрыты, пока я испытываю то, что ускользало от меня всю жизнь.
– Боже, Кэсси, – шепчет он благоговейно. – Посмотри какая ты.
Я все также держусь за него, когда он, тяжело дыша, опускает голову мне на плечо. Потом он стонет, все мышцы на его спине напрягаются, и он толкается в последний раз.
– Черт. – Он издает протяжный, еле слышный стон, который идеально аккомпанирует моим звукам.
Удовольствие плотно проходит через мои вены, в то время как он поверхностно дышит и стонет.
Ох.
Охххх.
Это было…
Ого.
Реальность возвращается, когда дрожь в моем теле стихает. Мы с Холтом тяжело дышим, потные и вымотанные.
– Хорошо, – говорит Эрика с резкими нотками в голосе. – Что ж, это было определенно… увлекательное представление. Но, думаю, нам стоит поработать над оргазмами или сделать затемнение, прежде чем это произойдет. Это выглядело немного шаблонно.
Кровать под нами трещит, когда мы давимся сдерживаемым смехом.
Двумя часами позднее, мы с Холтом выходим из театра, и я смеюсь как идиотка над тем, как он произносит реплики Ромео на манер Марлон Брандо из «Крестного отца». На этот раз обходится без перебранок. Оргазмические репетиции, очевидно, хорошо сказываются на нас.
Ближе к концу коридора, стоит группа третьекурсников, сгрудившись вместе; они в масках разыгрывают комедия дель арте23 и потешаются друг над другом. Мы почти было оставляем их позади, когда вдруг раздается голос:
– Так, так, так. Итан Холт.
Вся группа замолкает, и мы с Холтом останавливаемся. Когда симпатичная брюнетка снимает маску и отделяется от группы, от моего внимания не ускользает, какой напряженной становится поза Холта.
Она смотрит на него в упор агрессивным взглядом.
– Хорошо выглядишь, Итан.
Он стискивает плотно зубы.
– Ты тоже.
– Слышала, ты наконец-то поступил. Эрика провела психологическую оценку личности, перед тем как подписаться на это? Или она просто устала прослушивать тебя год за годом?
Он качает головой и одаривает ее кривой улыбкой.
– Тебе лучше спросить у нее самой.
– Может и спрошу. Слышала, она утвердила тебя на роль Ромео. Вот потеха. Похоже, она совсем тебя не знает.
Он засовывает руки в карманы.
– Поверь, это был не мой выбор.
– Не сомневаюсь. Это будет первый Ромео, которого сыграет бессердечный ублюдок.
Кто-то шепчет «Оох, жесть!», и я жду, что Холт вспылит и даст отпор, но он просто опускает голову и вздыхает.
– Рад был увидеться, Оливия, – говорит он, и поворачивается ко мне. – Мне пора, Тейлор. До завтра.
Он уходит, и внимание девушки обращается на меня.
– Так это ты его новая Джульетта? Он еще не сломил тебя?
– Я… хм…
Она наклоняется ближе.
– Беги, пока еще можешь. Поверь мне на слово. Тебе лучше не находиться рядом, когда этот парень самоуничтожится. Он просто потянет тебя за собой, а нанесенный им ущерб, исковеркает тебя навсегда. Хочешь, спроси у моего психолога. Или спонсора.
Ее тон так убедителен, что кожа на моих руках незамедлительно покрывается мурашками.
Она уходит с друзьями, а остаюсь, гадая, что, черт побери, сделал ей Итан такого, что она так озлобилась на него.
10
СВЯЗЬ
Наши дни
Нью-Йорк
Театр Граумана, Репетиционный зал
Я складываю вещи в сумку и краем глаза наблюдаю за Холтом.
Он нервничает и то и дело посматривает на меня, словно думает, что я вот-вот уйду без него.
Это было бы славно, но мой разум говорит мне, что нам нужно сходить куда-нибудь, где он смог бы объясниться, а я вдоволь накричаться. Потом мы может переломаем косточки друг другу и сможем проверить, складываются ли еще наши частички воедино. Мое сердце съеживается подобно собаке, которую били слишком много раз.
Происходящее между нами в последние дни, пугает меня до чертиков. Связь, которую я пыталась забыть в течение трех лет, вернулась и так же крепка, без всяких на это усилий.
Даже сейчас, когда я наблюдаю, как он накидывает на себя куртку и засовывает сценарий в сумку, сильнейшее магнитное притяжение, что всегда управляло мной, когда бы я ни оказалась рядом с ним, требует, чтобы я приблизилась к нему.
Ненавижу это необъяснимое влечение.
– Кассандра?
Я поворачиваюсь и вижу Марко, в его руке сценарий, а шляпа на голову нахлобучена таким образом, что это можно охарактеризовать только как «набекрень».
– Все в порядке? – спрашивает он, бросая взгляд на Холта, который сейчас нерешительно топчется на другом конце зала. – Вы с Итаном словно были не в своей тарелке во время постельной сцены. Мне стоит волноваться?
Он рассчитывал, что наша природная химия сгладит ямы и выбоины нашего прошлого. Но если мы с Холтом не разберем хоть что-то из нашего багажа, одной только химии будет недостаточно. Весь этот путь заведет нас в тупик, и наше невозможное желание друг к другу превратится лишь в пятнышко в зеркале заднего вида.
– Мы во всем разберемся, – говорю я как можно более искренне. – Все не так просто.
Он кивает и снова смотрит на Холта.
– Я заметил. Но не питай иллюзий, есть у вас проблемы или нет, моим приоритетом остается пьеса.
– Понимаю.
– Когда мистер Холт стал выклянчивать у меня эту роль, я знал, что иду на риск, принимая во внимание ваше бурное прошлое. Однако, я надеялся, что ради шоу вы сможете отбросить в сторону ваши разногласия. Если дело обстоит иначе, скажи мне об этом сейчас, и я заменю его.
В животе появляется тяжесть.
– Подождите-ка, что? Холт выпрашивал эту роль?
Марко вздыхает.
– Да. После того как я решил, что хочу тебя на главную роль, у меня уже был на примете другой актер. Очень талантливый и неизвестный. Но вдруг ни с того ни с сего мистер Холт позвонил мне и вызвался принять участие в шоу. Разумеется, я понимал, что орда его бешеных фанаток обеспечит огромный кассовый успех и физически он сложен идеально, но до меня дошли слухи о том, как он поступил с тобой, поэтому я отнесся к этому скептически. Он звонил мне три раза в день в течение двух недель. Он напомнил мне о том, какое впечатление вы произвели на меня, когда сыграли в «Ромео и Джульетте» в Гроув. Он был ужасно надоедливым. Но именно его страсть в итоге и заставила меня смягчиться. То, как он говорил о тебе… я не смог закрыть на это глаза.
– Извини, Марко. Я даже не подозревала.
– Не извиняйся. Просто всё взвесь. Если ты не можешь с ним работать, скажи мне об этом. Еще не поздно. Я смогу заменить его к концу следующей недели, если это то, чего ты хочешь.
Он выжидающе смотрит на меня. Предложение заманчивое. Если Холт не будет участвовать в шоу, мне не придется противостоять призракам нашего прошлого. Мы вновь заживем каждый своей жизнью и никогда больше не увидимся.
При мысли об этом у меня возникает ком в горле.
– Его фанаты взбунтуются, если мы заменим его, – говорю я.
Марко пожимает плечами.
– Наверно. Но пусть лучше это, чем критики разгромят нас из-за неумелости и унылости ведущих актеров.
– Могу я подумать об этом? – спрашиваю я, и он берет меня за руку.
– Конечно. Лично я надеюсь, что вы всё утрясете. Очевидно же, что вы оба несчастны друг без друга, и за вами тяжело наблюдать. За ним, в особенности.
Он кивает в сторону Холта, который сейчас медленно ходит из угла в угол, посматривая то на свои ноги, то на нас.
– Поговаривали, что это он разбил твое сердце, – шепчет Марко. – Но по тому, что вижу я, все кажется совсем наоборот.
Я подавляю нервный смешок, который подступает к горлу.
– Уверяю вас, это он разбил мое сердце, а не я его. Я просто не знаю…
Он вздергивает брови.
– Не знаешь что?
Я вздыхаю.
– Вдруг повреждений уже слишком много. Вдруг они непоправимы.
Он улыбается, затем наклоняется и целует меня в щеку.
– Дорогая Кассандра, иногда лучше не пытаться восстановить то, что было разрушено. Иногда лучше начать заново и построить нечто новое. Нечто большее. – Он смотрит на Холта, который уже перестал вышагивать и теперь просто пялится на нас. – Похоже старый фундамент еще на месте. Используйте его.
Он уходит и, проходя мимо Холта, похлопывает его по плечу.
– Надеюсь, встретимся в понедельник, мистер Холт.
Итан хмурится, прежде чем снова взглянуть на меня.
– Готова?
Я киваю, и мы направляемся к выходу.
В тишине мы поднимаемся по лестнице, ведущей в фойе. Он придерживает для меня дверь, и мы выходим на улицу.
– Марко хочет заменить меня, да? – спрашивает он, прикасаясь теплыми пальцами к моей спине и притягивая ближе, когда мы переходим улицу.
– Нет, но, если мы не возьмем себя в руки, он сделает это.
Как только мы доходим до противоположного тротуара, он останавливает меня.
– А ты сама этого хочешь?
Я потираю глаза в попытке избежать его взгляда.
– Не знаю. Марко сказал мне, что ты вызвался участвовать в шоу. Я думала, что это судьба снова свела нас вместе, но оказывается – нет. Может участие в этой пьесе – плохая идея?
На мгновение самообладание покидает его, но в следующую секунду стальная решимость вновь появляется.
– Я не хочу испортить такую возможность для тебя, Кэсси. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Но если ты сделаешь это только, чтобы избежать необходимости иметь дело со мной, то ничего не выйдет, потому что я вернулся в Нью-Йорк из-за тебя. Шоу было просто бонусом.
– Итан…
– Я знаю, что был идиотом в прошлом, но это? Быть снова с тобой? Это всё, чего я хотел так долго, что даже не могу представить, что это не сработает.
– Но это и не работает. В этом-то и проблема.
– Все получится. Я докажу тебе, что изменился. Потом ты снова в меня влюбишься, и у нас будет счастливый конец, который предназначался нам еще в прошлом.
Весь воздух покидает мои легкие.
– Так вот каков твой план? Боже, Итан! Какого черта?
– Не делай этого, – говорит он на полном серьезе. – Не забегай вперед событий, пока мы еще даже не попытались.
– Я и не забегаю. Лишь говорю о том, что ты надеешься на невозможное. С какой стати ты питаешь такие нереалистичные ожидания насчет нас? Прошло столько времени.
Он вздыхает и когда снова заговаривает, его голос звучит мягче, но все также решительно.
– Не ожидай многого, если тебе так нужно, чтобы защитить себя, но не жди от меня того же. Этого не будет. Если мои ожидания слишком высоки, то единственный человек, кому будет больно – это я.
– Итан, нет…
Он берет меня за руку и легко проводит большим пальцем по моей коже. Такой милый, простой жест, но я чувствую его всем телом.
– Послушай, Кэсси, я понимаю, – говорит он. – Понимаю, как ты себя чувствуешь, потому что я тоже чувствовал это. Куда легче ничего не ждать, потому что потом будет нечего терять. Но это так не работает. Я пытался убедить себя в том, что мне ничего от тебя не нужно и закончил тем, что потерял все.
Он смотрит мне в глаза, и думаю, Марко прав. Как бы сильно он ни разбил моё сердце, я разбила и его тоже.
– Я не хочу ничего больше. Если ты вытуришь меня из пьесы, я пойму, но не допущу, чтобы ты вычеркнула меня из своей жизни без борьбы. Мы разобрались?
Теперь мне понятно, почему Марко уступил. Его страсть очень убедительна.
Он хочет бороться за нас? Это значительно всё меняет.
Шесть лет назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Дневник Кассандры Тейлор
Дорогой дневник,
Сейчас утро после «Ох» дня – дня, который навсегда сохранится в моей памяти с приятным покалыванием между ног.
Я даже не могу выразить словами чувства, которые Холт вызвал во мне.
Это неестественно для одного мужчины быть таким невыносимо сексуальным. Быть может, он заключил сделку с дьяволом. Это бы я поняла.
Он продал душу Люциферу взамен на сексуальную мощь над отчаявшимися девственницами.
Это бы многое объяснило.
По-видимому, Оливия чувствует то же самое. Она была очень зла на него.
Мне остается только гадать об их истории. Или, возможно, когда дело будет касаться недоступных, плохих парней, мне лучше прибегать к старому доброму методу и прятать голову в песок. То, чего я не знаю, не навредит мне, верно?
Верно?
Когда я подхожу к театру, Холт уже стоит на месте в ожидании меня. Я съеживаюсь, когда осознаю, как рада его видеть.
Боже, Кэсси. Остынь. Не позволяй ему использовать свои дьявольские способности на тебе.
О, боже. Слишком поздно. Только взгляни на него.
Темные джинсы. Черная футболка с V-образным вырезом, небрежно заправленная в пояс. На ремне винтажная пряжка, которую меня так и подмывает расстегнуть зубами.
Он поднимает взгляд, когда я подхожу ближе. У него в руках два картонных стаканчика. Я так понимаю, один предназначается мне, хоть и уверена, что сегодня он не предложит мне «Членочино». Не после его искусного петтинга.
Может Старбакс готовит «Оргазмлатте».
Не сводя с меня взгляда, он немного выпрямляется. Его грудь вздымается и опускается от глубоких вздохов.
О, да. Он точно хочет довести меня до оргазма. Он хочет довести меня до чертовски сильного оргазма.
Может на этот раз он использует свои пальцы.
Боже, пожалуйста, пусть он использует свои сексуальные пальчики.
Я улыбаюсь ему. Он сглатывает, но не улыбается в ответ.
Сигнал тревоги раздается в моей голове.
– Привет, – говорю я, стараясь звучать непринужденно.
– Привет. – Непринужденность у него получается ничуть не лучше моего.
Он нервничает. Даже немного взмок от пота. Он протягивает мне стаканчик, и я его принимаю. Подозреваю, что это все-таки «Членочино».
Он ставит свой стаканчик на скамейку рядом с собой и выпрямляется. Его брови сходятся вместе, когда он говорит:
– Слушай, Тейлор, насчет вчерашнего…
Проклятье, Холт. Не говори это.
– Мне не следовало делать… ну знаешь… этого. С тобой.
Он смотрит куда угодно, только не на меня.
– Это было чертовски глупо и неправильно… и… я использовал тебя.
– Нет, – говорю я с негодованием. – Ты не использовал меня. Я хотела, чтобы ты…
– Тейлор, – перебивает он. – Я поимел тебя как гребаную собаку. Перед нашим преподавателем по актерскому мастерству. Что, черт побери, со мной не так?
– Холт…
– Оливия права. Надо мной нужно провести психологическую экспертизу. Всякий раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, я теряю голову. Это какое-то безумие, не говоря уже о том, что абсолютно неправильно.
– Но мы можем просто…
– Нет, ничего мы не можем…
– Прекрати перебивать меня! Я пытаюсь…
– Я знаю, что ты пытаешься сделать, но это не подлежит обсуждению! То, что мы делаем, прекращается сейчас, пока одному из нас не стало больно.
Я хочу парировать остроумным ответом, но на ум ничего не приходит. Вместо этого, я рассматриваю возможность просто вмазать ему.
Выражение его лица смягчается, и он делает шаг ко мне.
– Слушай, путь, по которому мы идем, не закончится ничем хорошим ни для одного из нас. Поверь мне. Я уже чувствую, что ты хочешь от меня того, что я дать тебе не могу. А что если ты влюбишься в меня? Что ж, это будет самый тупой поступок в твоей жизни. Есть дохера девушек, которые могут подтвердить это.
Во мне разжигается гнев.
– Боже, а не слишком ли ты высокого мнения о себе? Может, мне ничего от тебя и не надо.
– Тогда скажи мне, что я не прав, – говорит он и вскидывает руки. – Скажи мне, что взгляд на твоем лице, когда ты увидела меня мгновением раньше, не был восторгом с оттенком «пожалуйста, трахни меня прямо сейчас». Скажи мне, что ты не думаешь обо мне. Не фантазируешь обо мне.
Я ничего не отвечаю, потому что не могу отрицать этого. Но мне не понятно, почему испытывать подобные чувства столь плохо. Он говорит об этом так, словно сближение между нами равносильно преступлению.
– Ты тоже хочешь меня, – говорю я.
– Я и не отрицаю, – говорит он, делая шаг ближе. – В этом-то и есть часть проблемы. Ты уже и так достаточно сильно меня отвлекаешь. Если мы начнем поддаваться искушению, то потом… господи, Тейлор, это всё, что будет нас волновать. Забудь о том, что мы должны быть сосредоточены на актерстве. Твоя девственность? К черту. Мое здравомыслие? К черту. Наше время здесь будет состоять только из траха и гормонов, а я не хочу вовлекаться в это ни с одной из девушек, и особенно с тобой.
– И что, черт побери, это значит?
Он наклоняется вперед, так близко, что я улавливаю запах его одеколона.
– Это, черт побери, значит, что тебе всегда будет мало. Тебе захочется эмоций, держаний за ручки и прочей романтической лабуды. И ты всего этого заслуживаешь, но не со мной. Теперь уже нет.
– Почему нет?
Он смотрит вниз и не отвечает.
– Боже, Холт, какая-то девушка всерьез задела тебя, да? Случайно не та, которую мы вчера встретили?
Следует молчание, но он кидает на меня предупреждающий взгляд – намек не вдаваться в это.
– Что она тебе сделала?
– Ничего. Произошедшее между нами – моя вина, и я не допущу ту же ошибку. Уверен, она сказала тебе держаться от меня подальше. Послушайся ее совета.
У меня возникает такое чувство, будто он бросает меня, хотя фактически мы никогда не были вместе.
Вдруг я чувствую сильную усталость. Такое ощущение, что я всегда борюсь за то, чтобы быть с ним, тогда как он отбивается, пытаясь меня оттолкнуть.
– Ладно, – говорю я. – Ты прав. Я не должна испытывать к тебе чувств. Ты, очевидно, этого не стоишь.
Мне ненавистна боль, что пересекает его лицо.
– Очевидно.
Чувствуя себя слишком вымотанной, чтобы спорить, я направляюсь ко входу в театр. Перед тем как открыть дверь, я поворачиваюсь к нему.
– Холт, в мире полно людей, которые взаимодействуют так, как мы по тем или иным причинам, и разговоры о том, что мы не должны этого чувствовать, ничего не изменят. В один прекрасный день, ты, возможно, поймешь это, но к тому времени будет слишком поздно.
Я поворачиваюсь к нему спиной и закрываю за собой дверь.
– Хорошо, мисс Тейлор, давайте начнем с фразы: «Что он в руке сжимает?».
Мы репетируем сцену смерти. Холт лежит передо мной, неподвижный. Ромео отравил себя.
Идиот.
Как Джульетта, я безутешна, поскольку вижу безжизненное тело любимого на земле. Убит своей собственной рукой, потому что не мог больше жить без меня. Он не знал, что я просто спала. Хотя мог бы проверить пульс, верно?
Я пытаюсь приподнять его тело и приобнять его, но он слишком тяжел, поэтому я смиряюсь и ложусь поперек его груди. Слишком потрясенная, чтобы плакать; слишком переполнена эмоциями, чтобы выразить их. Я провожу по нему руками, словно сила моего желания вернет его к жизни. Спасет от себя самого.
Но его уже никак не спасти. Его опрометчивое решение убило нас обоих, ведь без него я мертва изнутри, хоть еще и подаю признаки иллюзии жизни.
После того как мое сердце принимает его смерть, я начинаю искать выход.
Провожу ладонями вдоль его рук и обнаруживаю в кулаке маленькую склянку.
– Что он в руке сжимает? – говорю я хриплым от волнения голосом. – Это склянка.
Я подношу её к носу и вдыхая, стону от горькой муки.
– Он, значит, отравился?
Я заглядываю внутрь, нуждаясь лишь в остатке, но там пусто. Разъяренная, я отбрасываю склянку в сторону.
Хватаю Ромео за голову и выговариваю ему, проливая слезы на его умиротворенное, красивое лицо.
– Ах, злодей, все выпил сам, а мне и не оставил!
Его губы размыкаются, и я наклоняюсь, закрывая полные слез глаза, когда наши лбы соприкасаются.
– Но, верно, яд есть на его губах. Тогда его я в губы поцелую. И в этом подкрепленье смерть найду.
Я осторожно прижимаюсь своими губами к его. Все еще такие мягкие. Как можно быть бездыханным, но ощущаться столь живым?
Я нежно посасываю его губы, отчаянно пытаясь найти остатки яда. Холт напрягается подо мной.
– Какие теплые, – выдыхаю напротив его губ.
Он напрягается еще сильнее.
Я провожу языком по его нижней губе, он стонет и его тело дергается.
– Стоп! – кричит Эрика.
Холт садится и злобно смотрит на меня.
– Что ж, Джульетта, – говорит Эрика. – Кажется, твои губы обладают чудодейственными целебными свойствами. Если бы Шекспир написал для Ромео такое волнительное воскрешение, которое только что сымпровизировал мистер Холт, у этой пьесы был бы намного менее трагичный конец и зрители могли бы разойтись по домам, насвистывая веселую мелодию.
– Она облизала мои губы, – возражает Холт.
– Именно это и сделала бы Джульетта, – говорю я. – Она пытается принять яд с его губ. Тебе повезло, что я не засунула язык в твой рот, и не закружила им как ершиком для унитаза.
– О, потому что это сделала бы Джульетта? Не ты.
– Да.
– Пустой треп.
– О, мой бог, может вы двое уже потрахайтесь! – кричит Джек Эйвери из зрительного зала.
Актерский состав взрывается оглушительным смехом, и мы с Холтом обмениваемся смущенными взглядами.
Если бы все было так просто, Джек.
Эрика призывает актерский состав к тишине.
– Мистер Холт, то, что сделала мисс Тейлор, показалось мне вполне приемлемым. Возможно, вам просто стоит умерить вашу реакцию. Вы мертвы. Не имеет значения, даже если она вылижет весь ваш рот вплоть до миндалин. Вы не двигайтесь. Понятно?
Холт качает головой и едко усмехается, после чего снова одаривает меня уничижительным взглядом.
Моя улыбка не могла бы стать более самодовольной, даже если бы я купила ее у Самодоволя Самодовольного в Лавке самодовольства в Самодовольграде.
Он закатывает глаза.
– Теперь, мисс Тейлор, – говорит Эрика, глядя на меня, – когда вы схватите кинжал, чтобы заколоть себя, я хочу, чтобы вы оседлали его.
– О, да чтоб меня! – причитает Холт.
Эрика смотрит на него.
– Мистер Холт, когда мисс Тейлор упадет на вас, я не хочу, чтобы вы выглядели так, словно были застрелены в бандитских разборках. Вы должны умереть так, как жили – как влюбленные.
Я прислушиваюсь ко всему, что она говорит, но мой разум сосредоточен на двух словах. Оседлать его.
Ноги по бокам. Части тела прижимаются друг к другу.
Ну и ну!
Холт потирает лицо и стонет.
Эрика улыбается нам. Думаю, она наслаждается нашим взаимным дискомфортом.
– Давайте вернемся к поцелую, и посмотрим, сможем ли мы довести всё до конца. Члены остального состава, участвующие в этой сцене, не могли бы вы, пожалуйста, подняться сюда и занять свои места?
Начинается небольшая суматоха, когда актеры занимают свои позиции. Холт сверлит меня взглядом.
Я удостаиваю его своей самой невинной улыбкой.
Его вид настолько ожесточен, что меня бы это испугало, не наслаждайся я так сильно его безвыходным положением.
– Ложись, любимый, – шепчу я сексуально. – Мне нужно кое-что проделать, оседлав тебя.
Он бормочет под нос ругательства и ложится.
По-моему, джентльмен, слишком много возражает 24.
– Хорошо. Поехали. Благодарю вас, мисс Тейлор.
Я начинаю сцену заново. Когда я дохожу до поцелуя, то целенаправленно делаю это так эротично, как только возможно. Дыхание Холта становится тяжелым, и тихий стон вырывается из него.
Ну-ну. Играй мертвеца, сексуальный труп.
Он выдыхает, но не шевелится.
Хороший мальчик.
Из-за кулис доносятся голоса, и я смотрю в их направлении. У Джульетты заканчивается время.
– Чьи-то голоса! – паника окрашивает мой голос, пока я в отчаянии озираюсь по сторонам. – Пора кончать.
Я замечаю нож и после того как перебрасываю через Холта ногу, сажусь на его пах и хватаю бутафорский кинжал, который он прикрепил к своему бедру.
– Но вот кинжал, по счастью, – говорю я, вытаскивая его из ножен и поднося к своей груди. – Сиди в чехле.
Я вонзаю стальной клинок в свою грудь и вскрикиваю, лицо искажается от боли. Зрителям же кажется, что я только что насмерть ранила себя.
– Будь… здесь. – Я издаю стон и отбрасывая нож на пол, хватаюсь за грудь. Сжимаю в кулак рубашку Холта и нежно целую своего Ромео в последний раз, потом шепчу: – а… я… умру.
Я валюсь на Холта. Лицо утыкается ему в шею, одна рука на его груди, другая – в волосах. Если кто-то сфотографирует нас, мы будем выглядеть словно молодая пара, уснувшая в интимных объятьях.
Другие герои устремляются на площадку и продолжают сцену, оплакивая нашу смерть и сетуя о разрушительной цепочке событий, которая привела нас к такому концу. Я чувствую, как подо мной напрягается Холт, пытаясь контролировать свое дыхание. Его пах плотно прижимается ко мне, и я ощущаю, как постепенно становится тверже. Я стараюсь игнорировать это. Но у моей вагины другие намерения. Я пытаюсь объяснить ей, что она мертва, и, следовательно, больше не нуждается во впечатляющей эрекции Ромео, но ей трудно в это поверить.
Я замедляю дыхание и прислушиваюсь к сцене, разыгрывающей вокруг меня. Архаичный язык и его ритм оказывают успокаивающий эффект. Вскоре я концентрируюсь на сердцебиении Холта под своим ухом. Оно гипнотическое, такое сильное и ровное. По мере того, как мои мышцы расслабляются, а пульс замедляется, – мое тело плотно опускается на него, и на какой-то короткий миг у меня мелькает мысль, что я должно быть слишком тяжелая, но потом его запах и тепло убаюкивают меня и погружают в полусонное состояние.
