Текст книги "Я вижу тебя"
Автор книги: Линн Ван Дорн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
Мигель хочет все виды «большего»
Вторник, 26 ноября.
Солнечная квартира Мигеля.
Эванстон, Иллинойс.
Мигель: Ты смотришь?
Олдридж: Нет. Я завтракаю.
Мигель: Эти занятия не взаимоисключающие.
Олдридж: Кухня находится в противоположной стороне дома. Я должен обладать рентгеновским зрением, чтобы тебя увидеть.
Мигель: Как у супермена? Было бы круто! Ты смог бы ПОВСЮДУ видеть меня голым.
Олдридж: Ешь свой завтрак. Сегодня экзамен. И лучше подготовиться. Тебе нужны хорошие оценки.
Мигель: Да, сэр. Надеюсь, впечатлить тебя не одним своим членом ;)
Олдридж: Я тоже на это надеюсь. И твой член не такой уж впечатляющий.
Мигель: Мой член настолько большой, что, подумываю снять ему отдельную жилплощадь.
Мигель: Ему даже индекс понадобится.
Мигель: Поговаривают, что его даже из космоса видно.
Олдридж: Я едва могу различить его из дома напротив. Вместо того, чтобы беспокоиться о таких незначительных деталях, лучше сосредоточься на том, где находится паховая складка и паховая связка. Ты постоянно путаешь.
Мигель отправил Олдриджу смайлик со средним пальцем, быстро оделся, поскольку никто за ним не наблюдал. Несмотря на упреки дока, Мигель не сомневался в успешности сегодняшнего теста. Он выучил все по смс-кам профессора, когда разделся догола, и тот писал ему названия структур, а Мигель показывал их на себе. Для тех, что были на спине, пришлось изворачиваться. Парень нашел позаимствованную у abuela чесалку для спины и использовал ее в качестве указки. Мигель иногда ошибался, но шипящий от досады доктор Кончиловски – а это было понятно по сообщениям, когда тот терял терпение – стоил того.
За прошедшую неделю Олдридж немного расслабился, по крайней мере, это было заметно по переписке. Медленно стало оживать профессорское чувство юмора. Мигеля одновременно удивляло и веселило то, что его сексуальный, любитель бабочек, немного нудный профессор-извращенец мог быть еще и смешным, пусть и несколько сдержанным.
Новым хобби Мигеля стали провокации профессора, дабы тот пустил в ход свое местами язвительное остроумие. Ну это, и еще провокации дока до несвязанного, написанного с ошибкам лепета. Мигель, несмотря на свое телосложение, был довольно гибким. Ему доставляло удовольствие демонстрировать свои способности благодарной публике. Все стало более захватывающим, чем предполагал Мигель. Первым делом по утрам он писал сообщение своему профессору и тем же занимался перед сном. А потом дрочил и представлял, как Олдридж за ним наблюдал, как всегда, только в спальне, а не из дома напротив.
Мигелю стало понятно, что как бы сильно он не желал слежки профессора, ему по-прежнему хотелось большего. Парень не знал – пока – как уйти от флирта в сообщениях и перетряхивания своим добром перед открытыми окнами, к тому же самому только лично. Он завел однажды эту тему, и док замолчал на целых восемнадцать часов. Мигелю это не понравилось. Он и не подозревал, как наслаждался перепиской с Олдриджем, даже когда не устраивал для того «представлений». Мигель не хотел это терять, что совершенно не сдерживало от желания большего.
***
Четверг, 28 ноября.
Родной дом Мигеля.
Хайвуд, Иллинойс.
Когда в гостиной начался неизбежный спор, Мигель ускользнул из комнаты. Каждое семейное сборище превращалось в ругань. Редко язвительную, но всегда громкую и часто страстную. Временами ситуация входила из-под контроля. Мигель был не в настроении отбивать словесные, а иногда и настоящие снаряды, поэтому сбежал на кухню, где было так же шумно, но меньше шансов получить пивной бутылкой по голове. Abuela, вероятнее всего, побила бы его своей деревянной ложкой, но с возрастом он научился искусно от нее уворачиваться, при этом не провоцируя на очередной виток гнева.
Abuela готовила arroz con gandules[5]5
Arroz con gandules (в пер. исп.) – рис с курицей
[Закрыть] в гигантской caldero[6]6
Сaldero (в пер. исп.) – чугунная сковорода
[Закрыть]. Насыщенный аромат витал в воздухе вместе с аппетитными запахами запеченной индейки и гарнира из пюре.
Мигель попробовал приподнять крышку у сковородки, чтобы проверить рис, но получил по рукам за свои поползновения.
– Не тронь. Я только что его перемешала, – отрезала abuela. – И почему ты здесь, а не смотришь с ребятами футбол? Заблудился что ли или собирался стащить что-то с кухни, м?
Мигель покачал головой и улыбнулся.
– Нет. Papá[7]7
Papá (в пер. исп.) – папа
[Закрыть] опять спорит с tío[8]8
Тío (в пер. исп.) – дядя
[Закрыть] Хорхе о политике, и у меня оставалось два варианта: либо уйти из гостиной, либо вырубить их обоих одним ударом.
Abuela что-то проворчала, а mamá положила перед Мигелем разделочную доску, нож и овощи.
– Раз уж ты вторгся на нашу территорию, будь добор проведи здесь время с пользой. Нарежь салат.
Мигель крошил кубиками овощи, позволяя болтовне матери, тети и старшей сестры Валерии литься в его душу успокаивающим бальзамом.
– Вот где ты прячешься, – произнесла его сестра Алондра.
– Здесь безопаснее всего, – ответил Мигель. – И лучше тебе вернуться в гостиную, пока mamá или Валерия не нагрузили тебя работой.
Алондра посмотрела на миску с салатом латук и на нарезанные овощи.
– Двигайся, – проворчала она. – И так уже все испортил.
Мигель вскинул руки в притворной капитуляции.
– Ладно, забирай мое единственное занятие. Видишь, мне все равно, – он начал отступать назад, но Алондра перехватила его за руку.
– Погоди-ка, Мигелито. Составь мне компанию и заодно расскажи, почему сегодня ты такой молчаливый.
Мигель был довольно смуглым, чтобы можно было заметить румянец, но Алондра была всего на полтора года старше и знала его, как облупленного.
– Мигель Анхель Кордеро-Руис! Почему ты покраснел? – прошипела Алондра в его ухо.
– Ничего подобного.
Алондра фыркнула.
– Новая девушка?
– Типа того, – признался Мигель, уступая неизбежному и немного открываясь своей сестре. – Но не совсем. Мы просто переписываемся. Я хотел бы большего, но... – он пожал плечами.
– Ты считаешь, что она хочет тебя оттолкнуть?
Мигелю захотелось поправить выбор местоимения, но профессор – это ведь несерьезно. Они оба это знали. Мигель хотел большего, чем один лишь вирт и позирование перед окнами ради визуального удовольствия Олдриджа, но это же ни черта не значило. Бессмысленно пугать семью тем, из чего может ничего не получиться.
– Не совсем. Мы каждый день переписываемся, весь день, очень много. И поначалу этого было достаточно, но сейчас я хочу...
Алондра ткнула его локтем под ребра.
– Большего? – спросила она с едва заметным намеком на самодовольную улыбку.
– Пошла ты, – буркнул Мигель и вздохнул. – Но да. Я хочу большего. Во всех смыслах большего.
Алондра быстро порубила помидор.
– Тогда вперед. Пока не попробуешь – не узнаешь.
Мигель считал, что банальности, скорее всего, не помогут в этой ситуации, но все равно кивнул. Последнее, чего ему не хватало сегодня – еще одного спора.
Так что, возможно, Алондра права. Может, нужно всего лишь немного подтолкнуть дока в нужном направлении.
Глава 8
Олдридж теряет контроль
Понедельник, 2 декабря.
Крошечный кабинет на кафедре.
Эванстон, штат Иллинойс.
В дверь Олдриджа коротко постучали.
– Войдите, – отозвался он, не отрывая взгляда от компьютера.
Первое, что мужчина заметил – аромат пряного одеколона, который витал здесь однажды, но Олдридж узнал бы его везде. Как и голос:
– Здрасте, док, – подтвердил то, кем являлся посетитель. Олдридж собрался с духом и поднял на парня глаза.
Мигель. В жизни он еще ошеломительней, чем на расстоянии. Олдридж чувствовал, как забилось сердце где-то в горле, и вцепился в край стола. С какой конкретно целью он не понимал, но одним местом чувствовал, что если отцепится, то, скорее всего, разлетится на сотни острых осколков.
– Пожалуйста, не называйте меня так, мистер Кордеро-Руис, – Олдридж слышал в собственном голосе напряжение и постарался взять себя в руки. – Я просил вас об этом бесчисленное количество раз.
Мигель непринужденно ему улыбнулся. И улыбка была в равной степени милой и лукавой.
– Как насчет «papi»?
У Олдриджа что-то екнуло в груди. Он понимал, что это рефлекторная реакция черепного нерва на эмоциональный раздражитель. Но ощущения были, словно сердце вот-вот лопнет.
– Нет, – ответил мужчина сухо и не очень убедительно. Олдридж откашлялся. – Чем-то помочь, мистер Кордеро-Руис?
Мигель скинул рюкзак на пол и резко развернулся к входу. Затем парень повернул ручку и запер дверь.
Твою мать. Сердце Олдриджа заколотилось сильнее. Кровь зашумела в ушах.
– Вы пришли за результатами тестирования? Если так, то смею вас успокоить. Вы набрали восемьдесят пять баллов. Очень достойная и грандиозная работа над ошибками в сравнении с прошлым тестированием. Если продолжите в том же духе, то удачно окончите мой курс.
Мигель стоял неподвижно, подавляя сидевшего Олдриджа, глаза парня мерцали какой-то непонятной эмоцией, но тот молчал и лишь саркастично улыбался.
– Круто. Твой кабинет. Он личный?
– Личный? Не понимаю... – Олдридж попытался нормально вдохнуть, но не получилось.
– Все ты понимаешь, – решительно возразил Мигель. – Да или нет?
– Я... да. Кабинет лично мой. У нескольких сотрудников, конечно, есть ключи, но они не станут их использовать, кроме случаев...
– Камеры?
Олдридж растеряно заморгал.
– Какие камеры?
Мигель закатил красивые карие глаза.
– Университетские камеры видеонаблюдения, papi
– Нет. Зачем они нужны в моем кабинете? И не называйте меня... – Олдридж заткнулся, потому что Мигель начал расстегивать свою клетчатую рубашку. Олдридж пытался попросить студента – объекта своих самых неуместных, но до сих пор сдерживаемых желаний – остановиться, но не мог подобрать слов.
– Papi? – Мигель скинул с плеч рубашку. Под ней оказалась обтягивающая, черная футболка с группой, которую Олдридж не знал. Одним текучим движением, Мигель сдернул ее через голову.
Мужчина знал каждый сантиметр этой груди от туго натянутой на ключицах кожи, брюшных мышц и до плоского провала пупка. Хотя сейчас все было иначе. Безопасного, полуанонимного уединения домашнего кабинета, где Олдридж мог спокойно ласкать свой член, или просто наслаждаться болезненным желанием, не было. Напротив, складывалось ощущение, будто именно он был в центре внимания, а не Мигель, скинувший кеды и расстегнувший в данный момент свои джинсы.
– Не надо, – слабо и тихо запротестовал Олдридж, что с легкостью проигнорировали. – Пожалуйста...
Мигель развернулся и продемонстрировал Олдриджу свою идеальную, накачанную задницу, стягивая джинсы с мощных ног. Профессор с трудом сглотнул. Это неправильно. Очень плохо. Его могут уволить, а Мигелю светил, по меньшей мере, академический испытательный срок. Олдридж снова попытался что-то сказать, но слова не шли.
Мигель развернулся к нему лицом, обнаженный и возбужденный. Его член не был каких-то чудовищных размеров, какими можно похвастаться, но оставался идеальным, красивым и более чем достаточным для Олдриджа. У его бывшего был очень большой член, во время секса не приносящий настоящего удовольствия, и пускай их отношения завершились не по этой причине, положение это никак не облегчало.
Олдридж уставился на эрекцию Мигеля и почувствовал, как потекла слюна во рту. Та его часть, довольно редко появлявшаяся, подняла свою голову и заинтересованно осмотрелась. Впервые за долгое время Олдридж подумал, что, наверное, ему хотелось большего, чем просто смотреть.
Ужасающая перспектива.
– Ты меня хочешь, – заявил голый, как пособие по анатомии, Мигель, неспешно обходя стол Олдриджа. – Я вижу по твоим глазам. Не понимаю, что в тебе такого, док. Честно говоря, мне всегда нравились девушки. Всегда, – он остановился, и его член качнулся в нескольких сантиметрах от Олдриджа.
– Тогда зачем? То есть, если ты не гей... – Олдридж нахмурился, блуждающий нерв сжался, вызывая ощущения ухнувшего сердца в груди мужчины. – Из-за оценок? В этом все дело? Натурал флиртует с профессором-геем ради проходного бала? Я не...
– Док, лучше заткнись, – не слишком дружелюбно произнес Мигель и впился в его рот поцелуем.
Все рациональные мысли вылетели из головы Олдриджа. Все, что он чувствовал – тепло, исходившее от кожи Мигеля, шелк его языка и сильные пальцы, стискивавшие его бицепсы. Олдридж не мог дышать. Он мог вот-вот отключиться или, скорее всего, задохнуться.
– Хочу тебя, hombre estúpido[9]9
Hombre estúpido (в пер. исп.) – идиот
[Закрыть]. Сколько, мать твою, можно намекать? Только из-за тебя я хожу по квартире голым. Я написываю тебе полдня и полночи. Я живу только теми моментами, когда во время лекции мне кажется, что ты замечаешь меня среди толпы студентов. Нет, я не гей, но сосать член мне не в новинку, papi.
Олдридж сглотнул. Сердце забилось сильнее. Он пытался перевести дыхание. «Блядь. Только не это. Только не сейчас».
– Я знаю, что и ты меня хочешь, – безжалостно продолжал Мигель. – Я вижу. Практически чувствую. Хочешь?
Олдридж ощущал, как его зажало между желанием и старой дурацкой бессмысленной паникой. Он вцепился в подлокотники кресла и подавил ее. Он не хотел сломаться перед этим мальчиком – очень красивым, очень желанным мальчиком – который не имел никакого права раздеваться в кабинете Олдриджа, но уже стоял перед ним голым. Олдридж пытался сказать что-то – хоть что-нибудь – но смог лишь слабо кивнуть.
Мигель выдохнул.
– Да, – он взял в ладонь свой член и начал его поглаживать. – Без мыслей о тебе я больше не могу этим заниматься. Везде ты, только ты и это срывает мне планку.
Олдридж гулко сглотнул.
– Ты не можешь... мы не можем. Понимаешь, не можем...
– Черта с два, – ответил Мигель. – Я с радостью вылечу с этого проклятого курса, если взамен заставлю тебя мне отсосать, – он столкнул в сторону клавиатуру и запрыгнул на стол. Мигель держал свой член так, что тот указывал ровно на рот Олдриджа. – Я вижу, как ты смотришь на мой член, Профессор, – можно подумать, мужчина мог смотреть куда-то еще. – Ты же хочешь?
Ответ на этот вопрос довольно сложно сформулировать. Все сводилось к «да, но...» и миллион причин дальше. Олдридж открыл рот, чтобы озвучить свои мысли, но получилось:
– Да...
Мигель придвинулся ближе и мазнул выглядывающей из крайней плоти головкой по губам Олдриджа. Тот рефлекторно облизал губы и кончик члена Мигеля. На вкус он был соленым, горьким, с нотками мускуса, и все «но» в то же мгновение позабылись. Болезненные желание и нетерпение вскрылись, как застарелая рана, и поглотили Олдриджа.. Он открыл рот и вобрал в себя член Мигеля.
Было знакомо и незнакомо, резко и запредельно – абсолютное совершенство. Как Олдридж себе и представлял. Мигель не толкался в его рот, что побудило Олдриджа склониться самому и взять глубже, цепляясь за бедра мальчика также сильно, как недавно за подлокотники. Мигель стонал и нечленораздельно что-то бормотал, путаной смесью из испанского, английского и стонов. Так давно спящая часть Олдриджа пробудилась и была голодна. И с удовольствием поглощала Мигеля.
– Я сейчас кончу. Черт, papi, у тебя такой рот. Блядь. Блядь. Я...
Теплое, соленое семя разлилось по языку Олдриджа. Не такое, как у Тима. Не такое горькое. Слаще. Вкуснее. Олдридж сглотнул и нырнул языком в дырочку уретры в поисках большего.
Мальчик зашипел и отстранился.
– Черт. Чувствительно, – добавил он в качестве объяснения. Мигель откинулся на руки и вздохнул. Его голова устроилась на мониторе компьютера.
«Идеально, – подумал Олдридж. – Абсолютно идеально».
Затем Мигель сполз со стола на колени Олдриджа, вжимая того в кресло. Мужчина не мог пошевелиться. Не мог дышать.
Мигель его целовал, но профессор от внезапно нарастающей паники ничего не чувствовал.
Та его часть, которая с жадностью сосала член Мигеля, испарилась, словно кошка от громкого звука или резкого движения. Ее место занял застарелый страх, тот из-за которого вызвали в школу тетю Гейл, когда Олдридж выбил мальчику зуб. Именно поэтому профессор избегал гей-баров, множества близких контактов. И это главная причина, почему Тим его бросил.
Перед глазами побелело, потом покраснело, и Олдридж мог только издалека наблюдать за своими действиями, не в состоянии остановить неизбежную катастрофу.
Глава 9
Мигель и луна за мороженым разрабатывают план
Понедельник, 2 декабря.
Кабинет доктора Кончиловски.
Эванстон, штат Иллинойс.
Профессор в костюме тройке и дурацкой соблазнительной бабочке клубничного цвета был ожившей эротической мечтой для сидевшего на нем полностью обнаженного Мигеля. А затем тело под ним напряглось. Док пошлейшим звуком застонал в рот Мигеля, но потом начал сопротивляться, и все мысли о сексе тут же вылетели у парня из головы.
Док от борьбы перешел к натуральной драке, как одержимый, размахивая кулаками и ногами. Инстинкты взяли верх, и Мигель легко перехватил одной рукой запястья мужчины, но сидел на нем будто на необъезженном жеребце. Мигель припомнил старую поговорку о езде на спине тигра. Ему захотелось свалить от внезапно loco[10]10
Loco (в пер. исп.) – обезумевший
[Закрыть] профессора, но в то же время, боялся, что ....
– Успокойся, papi, – проговорил Мигель в полголоса. – Тише. Я не сделаю тебе больно, обещаю. Да, успокойся. Мать. Твою.
Что-то в профессоре едва заметно среагировало на мягкий приказ Мигеля. Этого хватило, чтобы Мигель спрыгнул на безопасное расстояние с коленей доктора Кончиловски. Парень ждал, что обезумевший от ярости профессор кинется за ним следом, но этого не случилось. Док остался в кресле и быстро, но поверхностно дышал, будто вот-вот задохнется.
Натянув одежду обратно, Мигель тихо разговаривал с мужчиной, пытаясь его успокоить. Он понятия не имел, что спровоцировало такую бурную реакцию, и это пугало. Мигель все гадал, стоило ли звонить университетской службе безопасности или в «911», и скорее всего, озвучил свои мысли, потому что док ему ответил:
– Нет, – он тяжело дышал. – Пожалуйста, Мигель. Никому не звони. Все нормально.
– Чувак. Ты выглядишь далеко не нормально. Что произошло? Я тебе сделал больно?
– Нет. Ничего такого, – слова вырывались с хрипом.
– Блять. На «ничего такого» нихрена не похоже. Ты так классно мне отсосал, и я хотел вернуть услугу, а потом у тебя сорвало планку. Тебе просто нужно было сказать «нет». Я не насильник, чел.
Из дока вырвался слабый смешок, а потом он закашлялся и задрожал. Мужчина смеялся, пока не перехватило дыхание, Мигель видел, как слезы катились по лицу профессора. Док находился в состоянии полной катастрофы: золотые волосы спутались, глаза покраснели и припухли, как и рот, щеки мокрые, бабочка перекошена, и костюм весь помят. Мигель хотел обнять мужчину, все исправить, но инстинктивно понимал, что это будет неверным решением.
– Окей. Значит, ты не считаешь, что я пытался тебя изнасиловать, – проговорил Мигель, не подходя ближе.
Док покачал головой, все еще содрогаясь от какой-то сильной эмоции. Слезы так и текли по щекам.
– Нет,– выдохнул он.
– Тогда что, papi? Это была паническая атака?
– В некотором роде. Мне не слишком нравятся... ну, знаешь. Прикосновения.
Преуменьшение века просто.
– Ясно. Но отсосать мне – нормально?
Док пожал плечами.
– Это не то же самое.
– И что нам делать?
– Нет никаких «нас», Мигель. Я пытался тебе сказать. Даже несмотря на то, что все было идеально, никаких «нас» никогда не будет. Я твой преподаватель, слишком стар для тебя и слишком...
– Loco? – предположил Мигель.
– Можно и так сказать. На моих лекциях у тебя неплохая успеваемость. И тебе не нужен ни я, ни моя помощь с учебным материалом. Лучше нам обоим просто на этом остановиться.
– А разве что-то начиналось? – Мигель сильно в этом сомневался. – Ты мне нравишься. Очень сильно нравишься.
Док покачал головой.
– Ты меня не знаешь. Совсем ничего обо мне не знаешь. Поэтому давай оставим все как есть. Я твой учитель. Ты мой ученик. Только такие отношения между нами возможны. Понимаешь?
Мигель покачал головой.
– Не-а. Вообще не понимаю, – но он прекрасно видел, что док хотел, чтобы Мигель ушел, поэтому парень покинул кабинет, тихо закрыв за собой дверь.
***
Понедельник, 2 декабря.
Квартира Луны.
Эванстон, штат Иллинойс.
Мигель не собирался оставаться сейчас один, поэтому постучал в дверь Луны. Она открыла дверь в пижамных шортах с мелким рисунком кексов, толстовке с надписью: «Сьешь меня» и розовых тапках-кроликах.
– Чего хотел? – спросила она.
– Занята? – в ответ буркнул Мигель. – Если да, то доставать тебя не буду.
– Не-а. Обжираюсь мороженым, крашу ногти на ногах и смотрю «Мастер-шеф». Ничего жизненно важного. А что?
– Не против, если я к тебе присоединюсь? Или Дев из-за этого распсихуется?
Луна широко улыбнулась и слегка тряхнула волосами.
– Конечно, Мигель,– заговорила она достаточно громко, чтобы было слышно за стенкой. – С удовольствием проведу с тобой время. Заходи, – затем она схватила Мигеля за руку, дернула в комнату и захлопнула за ними дверь. – Очень надеюсь, что после этого он распсихуется. Estúpido[11]11
Estúpidо (в пер. исп.) – Идиот, дурак
[Закрыть].
Мигелю нечего было на это ответить, так что он спросил, можно ли ему присоединиться.
– Конечно. Давай на диван. Будешь мороженое? Есть мятное и с арахисовым маслом.
Мигель спросил уже с дивана:
– Можно и то и другое?
– Как хочешь, – ответила Луна, доставая упаковки из морозильника.
Они ели в тишине, увлеченно следя за событиями в телешоу. Когда первого участника номинировали на уход, остальные подняли свои ящики.
– Арктический голец, кудрявая капуста, лимонный крем и конфеты «Твизлерс», – с садистским удовольствием объявил ведущий Тед Аллен.
– Да это с самого начала полная жопа, – возмутилась Луна, ткнув ложкой в телевизор.
– Кажется, я би, – выпалил Мигель.
Луна опустила ложку и поставила на паузу «Netflix».
– Хорошо, – ответила она. – Думаю, нам нужно поговорить.
– Ага,– согласился Мигель. – Давай.
Сдвинув в сторону чашку с мороженым, Луна переплела пальцы и закинула их на согнутое колено.
– Значит, ты считаешь себя би.
Мигелю внезапно стало неловко. Они с Луной общались, но друзьями не были. Просто он не знал, кому еще выговориться. Семья совсем не рассматривалась, как и ребята, с которыми он служил. Школьные друзья, пока Мигель был в армии, давно занялись собственными жизнями. В какой-то момент Луна показалась единственным человеком, кто мог выслушать и не послать его в ту же минуту.
– Да. Послушай. Прости, что вывалил все это на тебя, но...
Луна вскинула ладонь, перебивая.
– Вываливай сколько душе угодно. Все классно, и твое присутствие потенциально бесит Дева. Может, он даже ворвется сюда, и у нас сложится неплохой тройничок.
– Э-э...
– Шучу я, – рассмеялась Луна.– Ну, чаще всего. Ты супер сексуальный, и я бы не отказалась от бутерброда Мигель/Луна/Дев, но как-нибудь переживу. Тебе просто захотелось сказать вслух, что ты би или что-то еще просится наружу?
– Дев оказался прав,– выпалил он.
– ¿Perdón?[12]12
¿Perdón? (в пер. исп.) – Прости?
[Закрыть] – Луна выглядела натурально озадаченной.
– Насчет профессора из соседнего дома. Доктора Кончиловски. Дев был прав.
Луна застонала.
– И ты туда же. Слушай, он отличный человек. И за тобой не шпионит.
Мигель чувствовал, как загорели щеки и порадовался, что в комнате темно.
– Но он смотрел. И я ему позволял. Да я, блин, все окна не зашторивал и расхаживал перед ним голым.
У Луны отвисла челюсть.
– Что ты делал?
– А потом мы начали переписываться, потом вирт, и я уже устал на него дрочить, а хотелось бы вместе с ним.
Луна кивнула с так и не закрытым ртом, поэтому Мигель продолжил.
– А сегодня я пришел к нему в кабинет, запер дверь и для разнообразия лично перед ним разделся. Это было классно.
– Э-э-э, – слабо протянула Луна.
– Потом он мне отсосал.
– Кто бы сомневался.
– А потом я залез к нему на колени...
Луна толкнула Мигеля в плечо.
– Хватит. Такого не могло быть. Ты все придумал.
– Клянусь Богом.
– И потом ты, как ковбой, скакал на его члене? – Луна скептически выгнула идеальной формы бровь.
– Нет. Он обезумел и, мне даже показалось, будто у него приступ, или что он просто меня вырубит.
Луна после этих слов замолчала.
– Теперь очень похоже на известного мне профессора. И мне казалось, что он обручен, – она толкнула Мигеля в плечо. – Только не говори, что из-за своего би-любопытства ты разрушил их пару.
– Угомонись, Луна. Они с тем парнем давно расстались. Профессор не рассказывал подробностей, но, похоже, не очень хорошо. То есть, еще бы. Какие расставания заканчиваются нормально? Но, кажется, у них все было слишком неприятным.
Луна сочувствующе промычала.
– Получается, ты накинулся на профессора в кабинете, и он взбесился? Звучит... ну, ты понимаешь. Многообещающе. Возможно, тебе просто стоит сбавить обороты.
– Дока все устраивало, пока я не сел к нему на колени, – возразил Мигель. – Да, он аж давился, когда сосал мой член.
– Не могу решить, отвратительно это или горячо. Не важно. Так, сначала он горел желанием, а потом – остыл?
– Да. После того, как я сел на него и поцеловал.
Луна коротко промычала.
– Получается, интимно трогать тебя – не проблематично, а наоборот – да?
Мигель пожал плечами.
– Получается так.
– И говорил ты сейчас серьезно. Он, действительно, за тобой следит. Когда ты догадался? Поймал на горячем?
– Нет, не с поличным. Но мы с ним встретились, док узнал меня и чуть в обморок не грохнулся. Потом я дал ему понять, что все знаю, и что он может смотреть на все, что хочется. Потому что док невероятно сексуальный, и я хочу с ним переспать. Именно поэтому я уверен, что я би и что произошедшее в армии не было случайностью, но сейчас боюсь, что никогда не займусь с доком сексом, потому что, ради всего святого, он распсиховался, когда я всего лишь его поцеловал.
Луна рубанула рукой по воздуху.
– Стой. Замолчи. Давай пока поставим галочку над всеми гей-событиями, случившимися в армии, и вернемся к ним, но позже, – она имитировала нарисованную галочку в воздухе. – Окей. Значит так, твоя любопытная на гейские приключения задница влюбилась в профессора Красавчика, ты начал с ним флиртовать и сверкать бубенчиками...
– Ты серьезно, Луна?
– ...они может и ничего такие бубенчики, раз профессор отсосал тебе прямо в кабинете и, о божечки, насколько страстно это было? Но вместо того, чтобы предаться жаркому сексу на территории универа, что, наверняка, противоречило минимум двенадцати правилам, доктор Кончиловски психанул, когда ты его поцеловал.
– И забрался на его колени, – добавил Мигель. – Кажется, это и есть ключ к разгадке, просто задумайся. Именно это его действительно беспокоило. Блять, – Мигель сполз ниже по дивану, укладывая голову на плечо Луны. – Мне не светит с ним потрахаться, да? – печально спросил он.
– Дай подумать, – она включила шоу и не проронила ни слова до конца эпизода.
Мигель потянулся, когда передача закончилась.
– Осьминогу не место в десерте, и уж тем более в рисовом пудинге. Фу. Может, посмотрим еще один?
– Конечно, – согласилась Луна. – Но, похоже, я кое-что для вас с профессором придумала. Должно сработать, либо превратится в настоящую катастрофу, и он вызовет копов. Ну, что думаешь? Ты в игре?
Мигель лишь на две секунды задумался.
– Кто не рискует... Выкладывай свой план. Он идиотский и безрассудный?
– О, да. Еще и чуток незаконный, – Луна ухмыльнулась и, как мультяшные злодеи, потерла в предвкушении руки.
– Класс! – воскликнул Мигель. – Я в деле.
