Текст книги "Я вижу тебя"
Автор книги: Линн Ван Дорн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 28
Олдридж – Скрудж
Среда, 25 декабря.
Мрачный дом Олдриджа.
Эванстон, штат Иллинойс.
Олдридж сидел за столом и смотрел в окно, надеясь, что пойдет снег, но понимал, что его не будет. Еще один серый день с тяжелыми низко-висящими облаками, и единственное, что падало со свинцового неба – противная холодная изморось. Олдридж планировал прогуляться до закусочной, работавшей даже в Рождество, и пообедать или рано поужинать, но желания выходить в постоянный влажный туман не испытывал. В холодильнике еще остался суп. Можно и его разогреть.
Да еще и от Мигеля за весь день больше не было сообщений, кроме единственного «С Рождеством», отправленного еще утром. Несомненно, Мигель будет весь день занят семьей. Олдридж не знал наверняка, но ему казалось, что семья Мигеля – католики. Скорее всего, они сначала сходят на службу, а потом будет большой праздничный стол. В какой-то момент будут открывать подарки. Они будут пить ту кокосовую штуку, которую недавно приносил Мигель. Олдридж уже забыл название. Надо сегодня выпить немного. Это будет единственный жест с его стороны в честь праздника.
Сидя в полном одиночестве в кабинете, Олдридж чувствовал себя хреново, и это целиком и полностью вина Мигеля. До того, как он ворвался в жизнь Олдриджа, все было намного проще. Спокойнее. Неприхотливей. Возможно, скучно, но даже в повседневных делах было комфортнее.
А потом появился Мигель, и все изменилось. Олдридж ни капельки не оценил отъезд парня, пускай и всего на две недели. Что же будет на летних каникулах? У Олдриджа было два сценария.
Первый: вместе с Мигелем они проведут много приятных, ленивых дней. С сексом, естественно, но и с разговорами тоже. Съездят на велосипедах к озеру. Может, даже искупаться получится, если будет жарко. Ужин на заднем дворе. Поднимутся на крышу, чтобы посмотреть салют на четвертое июля.
Второй сценарий был более вероятным. Мигель проведет каникулы с друзьями-ровесниками. Не тратя время на мужчину намного старше себя и с собственными заморочками. На мужчину, который даже в возрасте Мигеля не был таким веселым. Найдутся оправдания – очень хорошие – и Олдридж в итоге будет проводить все дни и ночи в одиночестве, пока Мигель будет гулять, встречаться с новыми людьми и искать кого-то более подходящего для отношений. Кого-то поадекватнее и не шарахающегося от любых прикосновений. Наверное, даже девушку. Это неизбежно, отчего что-то внутри Олдриджа сжалось и захотело умереть.
Мужчина с тоской подумал о своей постели. Он мог бы проспать весь отпуск рядом с «Линией Мажино», которая все еще, но очень слабо, пахла Мигелем. Когда Олдридж проснется, уже не будет Рождества, и он станет на один день ближе к возвращению Мигеля. Похоже, сегодня уже не судьба нормально поработать.
Приняв решение, Олдридж поднялся, потянулся и пошел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Но не успел он дойти до двери спальни, зазвенел дверной звонок.
Олдридж планировал его проигнорировать, но звонивший вдавливал кнопку безжалостно.
Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь.
Снова и снова.
– Блять. Господи боже. Да иду, – Олдридж развернулся и спустился вниз, пересек прихожую до входной двери. Глянув в глазок, он увидел Луну Хименес. Она выглядела решительно настроенной, но не агрессивной, что было намного приятней ее последнего появления на пороге дома. Рядом с ней стоял молодой парень со спутанными светлыми волосами и приятной внешностью типичного американского спортсмена. Он казался смутно знакомым, но Олдридж никак не мог вспомнить. В руках парень держал большую картонную коробку из-под водки «Абсолют». Луна одной рукой держала что-то такое же большое, но накрытое мусорным пакетом. Пальцем второй руки она все так же вдавливала дверной звонок.
– Я знаю, что вы дома, – услышал Олдридж через дверь. – Впустите нас!
Олдридж, уступив неизбежному, открыл дверь. Холодный воздух начал медленно проникать в его дом.
– Мисс Хименес вместе с другом. И какова же причина, что в Рождество вы возникли на пороге моего дома без предупреждения? Вам обоим больше нечем заняться?
– Как сказать, – ответила Луна. – Мои мамы – викканки[32]32
Викка (англ. Wicca) – неоязыческая религия, основанная на почитании природы. Она стала популярна в 1954 году благодаря Джеральду Гарднеру, английскому государственному служащему в отставке, который в то время называл эту религию колдовством. Он утверждал, что религия, в которую он был посвящён, – это выжившая современная религия древнего колдовства, которая тайно существовала в течение многих столетий, имеющая корни в дохристианском европейском язычестве.
[Закрыть]. Мы отметили Йоль[33]33
Йоль – праздник середины зимы у исторических германских народов. У неоязычников и виккан – день зимнего солнцестояния, один из праздников Колеса года.
[Закрыть] еще в начале недели. А у Дева родители в разводе и ведут себя просто ужасно, поэтому он их избегает и использует меня в качестве предлога никуда не ехать на каникулах, – Луна протиснулась мимо Олдриджа в сопровождении молодого человека, судя по всему того самого Дева. Юноша пожал плечами.
– Где тут у вас кухня? – спросил Дев. – Эта хер... ой... фигня очень тяжелая.
Олдридж глянул в сторону Луны. Она опустила на пол принесенную с собой вещь и стала ее распаковывать.
– Не обращайте на нее внимания, – сказал Дев. – Поверьте, проще следовать ее указаниям. Лучше не мешайте. И все будет отлично, – он переложил коробку поудобнее. – Она просто удивительная, понимаете?
Олдридж сдался и уступил странному представлению, разыгравшемуся в его доме в такой тихий день.
– Пойдем, – сказал он и повел парня на кухню. – Было бы неплохо узнать твое полное имя, раз уж ты без приглашения оказался у меня дома, потребовал отвести на кухню, после того, как в прошлом году обвинил в отвратительном проступке перед деканом Джеффри.
Молодой человек смутился.
– Если это как-то поможет, простите. Мне придется раскаяться. Мое полное имя Девон Монтгомери. Зовите меня просто Дев. Понимаю, как это странно выглядит, особенно после моего дерьмового к вам отношения, но Луна сказала, что я должен пойти. Это все часть моего раскаяния. Плюс карма. И все в таком же духе, – он поставил коробку на столешницу и начал ее распаковывать, большую часть содержимого убирая в холодильник, остальное оставляя на столе. Он поразглядывал духовку, включил ее и поставил что-то разогреваться. – Так что простите. Я, правда, сожалею. Идти к декану, действительно, было очень стремно. И я говорю это не потому, что Луна так сказала. Простите, что доставил вам неприятности.
Олдридж переварил услышанное. Довольно сложно обижаться на искренне раскаявшегося человека. Злиться на Дева – то же самое, что и ругать нашкодившего щенка.
– Я принимаю твои извинения, – проговорил Олдридж и почувствовал себя лучше. Он должен рассказать об этом Мигелю. Тот, несомненно, будет доволен, что Олдридж оставил прошлое в прошлом. – Ты делаешь все, о чем тебя попросит эта девушка? – спросил мужчина, меняя тему.
– Почти. Где у вас кастрюли? – Дев открыл шкаф, на который указал Олдридж. – Спасибо, – он помолчал пару минут, а потом добавил: – Э-э. Да. Чаще всего я делаю все, что говорит Луна, – он слегка покраснел. – Она называет это «закаливанием характера». Делаю что-то правильно, получаю удовольствие. Неправильно – наказание.
– Как щенок? – спросил Олдридж, удивленный, любопытный и немного потрясенный, особенно тем, каким удачным оказалось его мысленное сравнение.
Дев покраснел до самых ушей.
– Иногда, – проговорила Луна с порога кухни. – На постоянную роль щенка он не тянет, но когда мы оба в настроении, то конечно. У вас есть какие-то пищевые аллергии? Мигель точно говорил, что нет, но на всякий случай, хотелось бы уточнить.
Это самый странный день в жизни Олдриджа.
– Эм, нет. Никакой пищевой аллергии. Ради всего святого, что вы забыли в моем доме и на моей кухне?
– Мы исполняем роль племянников Скруджа, которые пытаются поднять ему праздничное настроение. Получается я в этом сценарии Фред. А Дев – моя жена. И отказа мы не принимаем. Вы съедите вместе с нами рождественский ужин, и вам понравится, – в ее монологе безошибочно угадывалось «иначе».
Олдридж должен был выставить обоих за дверь, но подумал о Мигеле и спросил:
– Это же не ваша идея?
Луна широко улыбнулась.
– Я знала, что вы догадаетесь. Мигель написал мне сообщение, что вы тут умираете от тоски. И поскольку у нас никаких особых планов не было, я решила, что будет неплохо заниматься ничего-неделанием вместе. Мы пожарим грудку индейки, приготовим картофельное пюре, зеленую фасоль и печенье. У Дева семья из Южной Каролины, поэтому печенье, скорее всего, будет средненьким. Посмотрим. На десерт я принесла один из пирогов, который ма испекла на Йоль. Яблочный. Скучно, но традиционно. И еще мороженое с корицей.
Олдридж вопреки всему почувствовал голод.
– Моя помощь в чем-то нужна? – спросил он.
Дев протянул ему пакет с зеленым горошком.
– Можете это почистить. А я натру приправами грудку. Массирующими движениями. Как единственный натурал в этом доме, считаю это своей обязанностью.
Луна закатила глаза.
– Клянусь, я не могу его никуда с собой взять, – она отнесла пакет картошки к раковине и стала ее чистить.
Олдридж, пока подготавливал горох, поймал себя на том, что улыбается.
Когда вкусный ужин был приготовлен, а потом успешно съеден, посуда убрана в посудомоечную машину, Луна потащила Олдриджа в гостиную. Здесь она поставила небольшую елочку. Она была наряжена крошечными украшениями, гирляндами, светящимися огоньками и со звездой на вершине, слегка накренившейся в сторону.
– Дайте свой телефон и встаньте около елки. Постарайтесь сделать лицо посчастливее.
– Он итак выглядит счастливым, Лунс, – заметил Дев. – Улыбается и все такое.
– Эй, ты прав. Идеально, – она сделала снимок, повозилась с телефоном и вернула Олдриджу обратно. – Счастливого что бы там ни было, доктор Кончиловски. Спасибо, что нас вытерпели.
– Мне было приятно, – ответил Олдридж, искренне так считая. – До свидания.
Дев пожал руку Олдриджа.
– Вы очень даже адекватный, – заявил он. – Простите, что называл вас Доктор Кончил-в-штаны. Это довольно грубо и неуместно, а вы вроде неплохой мужик, немного подпорченный конечно, но с тех пор, как я связался с Луной, я не считаю это недостатком.
Олдридж одновременно был сбит с толку и оскорблен.
– Э-э... как? Доктор Кончил-в-штаны?
– Не обращайте на него внимания, – сказала Луна. – Что с идиота взять. Я посильнее его отшлепаю, чего он видимо и добивался. Хорошего вечера! – а потом она потащила своего свекольно-красного друга к двери и увела его на улицу.
Олдридж опустил взгляд на телефон. От Мигеля пришло сообщение.
Мигель: Мне понравилось фото. Ты хорошо провел время?
Олдридж: Да, по правде говоря. И именно тебя я должен за это винить.
Мигель: Виновен по всем статьям, ваша честь.
Мигель: Я не хотел, чтобы ты был один. Понимаешь?
Олдридж перебрал десятки вариантов ответа, но остановился на одном – искреннем.
Олдридж: Ты не обязан был, но спасибо. Было здорово. Мисс Хименес довольно упрямая девушка, но мне была приятна ее компания. Как и ее молодого человека.
Мигель: Дева? Она с ним приходила?
Олдридж: Он, похоже, ходит за ней по пятам, как влюбленный щенок.
Мигель: Потрясно! Видимо, она наконец поймала свою рыбку. Рад за нее.
Мигель: Я скучаю, papi. Счастливого Рождества.
Олдридж вздохнул и провел пальцем по экрану. Наконец, напечатал ответ.
Олдридж: Я тоже по тебе скучаю.
Мигель: Насколько? Очень сильно?
Олдридж: Достаточно.
Мигель: Хорошо. Будем считать, что очень сильно.
Олдридж: Хочу тебя увидеть.
Мигель: Еще десять дней. Почти девять.
Олдридж: Нет. Нет, я имел ввиду, что сейчас. Отправь мне фотографию.
Мигель: Голенькую? Хочешь с членом?
Олдридж: Да, хочу фото с членом. И со всем остальным. Начни с лица, а потом спускайся вниз.
Мигель: Сейчас все будет, papi!
Мигель: [изображение]
Олдридж внимательно рассматривал отправленное Мигелем сэлфи. Темные волосы слегка растрепаны, полные губы приоткрыты, а глаза сверкали в обрамлении невозможно длинных темных ресниц. От этой фотографии сердце Олдриджа забилось странными спазмами. Мигель слишком красивый, чтобы быть настоящим. И слишком хороший, чтобы быть правдой. Олдридж тосковал по нему с острой болью, отдававшейся в каждой клеточке тела.
Мигель: Ну?
Олдридж: Ты итак знаешь, что красивый. Покажи больше.
И Мигель показал. Олдридж сидел у крошечной елки и открывал каждую присланную Мигелем фотографию, словно бесценное сокровище. Каждый снимок показывал восхитительный намек на тело парня: изгиб шеи плавно, перетекавший в плечо, край левой грудной мышцы с возбужденным соском, косая линия нижних мышц живота, и тяжелый, эрегированный член, пачкавший смазкой темную кожу. Пальцы Олдриджа коснулись прохладной поверхности экрана, и ему захотелось, чтобы вместо нее была теплая, мягкая кожа. И все же, несмотря на тоску, тревожно пронзавшую Олдриджа насквозь, он считал, что это лучшее Рождество с того последнего смутно запомнившегося, которое он отмечал еще с живыми родителями.
На экран телефона упала капля, и Олдридж смахнул ее пальцем. Мужчина часто заморгал и вытер глаза, а затем перевел взгляд на окно, где в свете уличного фонаря пошел снег.
Глава 29
Мигель и мнение родственников
Четверг, 26 декабря.
Ресторан в отеле Holiday Inn.
Город Понсе, Пуэрто-Рико.
– Никому сегодня никуда не нужно, – сказал Жозе, – поэтому девчонки решили, что мы должны позавтракать вместе.
– Хорошо, – Жозе ни словом не обмолвился о плохо замаскированном сексе по телефону с Олдриджем в канун Рождества. Может, только может, брат не станет поднимать эту тему. По скромному мнению Мигеля, это было бы просто замечательно.
И понял, что этого не случится, стоило им только выйти в лобби отеля, где их уже поджидали сестры. Джулия казалась раздраженной, Валерия поджимала губы, а Алондра стояла виноватым изваянием.
– Это не я придумала, – поспешила сообщить Алондра. – Я на твоей стороне.
– Что происходит? – спросил Мигель, с ужасом догадываясь что, но требуя пояснений.
– Нужно поговорить, – произнесла Валерия.
Она направилась в сторону ресторана, а все остальные за ней, как это обычно и бывало: сначала Алондра, затем Мигель и близнецы Джулия и Жозе, как всегда замыкавшие шествие, болтая, либо друг на друга огрызаясь. А сегодня они так тихо шептались, что Мигель никак не мог разобрать слов.
Все пятеро расселись за столиком и взяли меню. Подали кофе и воду. Все молчали, и Мигель решил, что черта с два он первым откроет рот.
Мигель заказал у подошедшей официантки омлет с беконом и авокадо. Он совершенно не обратил внимания, что заказывали его брат и сестры. Вместо этого он возился с телефоном. С самого утра от Олдриджа не было сообщений.
Валерия заговорила, когда официантка отошла от столика. Естественно, именно она возглавляла то, что бы сейчас тут ни происходило.
– Мигелито, ничем не хочешь с нами поделиться?
– Нет, – он подлил еще сливок в кофе.
– Ты же в курсе, что я прошлой ночью тебя слышал, – заявил Жозе, рассеянно постукивая ножом по столу. – Все, что ты говорил.
– И тут же всем растрепал? – огрызнулся Мигель.
Жозе обменялся взглядом с Джулией, и все тут же стало очевидным. Жозе сказал Джулии, потому что практически всем с ней делился. А Джулия даже ради, мать твою, спасения собственной жизни, секрет бы не сохранила... только если бы это не касалось Жозе. Ну а про остальных она тут же выкладывала новости. Валерия вытянула из нее правду, а Алондра – единственная за столом знала правду – ну большую ее часть – пришла на это небольшое собрание, потому что просто не могла иначе.
– Ты гей, – начала Валерия. – И не посчитал нужным поставить нас в известность, – она говорила так, будто ее предали и обидели. – Mamá придет в бешенство.
Жозе помрачнел.
– Наверняка, будет плакать.
Мигель заметил, как под столом Джулия сжала ладонь Жозе.
– И как давно это продолжается? – потребовала объяснений Валерия.
Алондра застонала. Она выглядела так, словно хотела плеснуть чего-то покрепче в свой кофе.
– Как давно продолжается что? – поинтересовался Мигель.
– Твое гейство, – прошипела Валерия.
Мигеля откровенно это уже достало.
– Я не гей.
Жозе выглядел глубоко оскорбленным.
– Но судя по тому, что я слышал, – холодно проговорил он.
Он ожидал гадкой реакции от Валерии, и скорее всего от родителей и от нескольких родственников, особенно от abuela, но не от Жозе. Он и не думал, что его hermanito такой консервативный.
– Раз уж вы все решили, что это вас как-то касается... – начал Мигель.
– Эй, не смотри на меня, – возмутилась Алондра. – Я здесь ради моральной поддержки. Ну и еще вафель поесть.
Мигель закатил глаза.
– Ладно. Да, я разговаривал с парнем. Да, думаю, он мой парень. Нет, я не знаю, серьезно у нас или нет. Но я все равно не гей. Я би.
Джулия смотрела немного подозрительно.
– Ты же раньше никогда с парнями не встречался. Как давно ты на них переключился?
Жозе пнул сестру под столом, а потом откашлялся.
– Ты уверен? – спросил он. – Что ты би? В смысле, как давно ты это понял?
На самом деле, Мигель ожидал совершенно другого вопроса, поэтому на некоторое время задумался, пока Валерия тяжело вздыхала.
– Я... э-э... на флоте, – начал он.
Жозе фыркнул.
– Papá разойдется не на шутку.
– Можно подумать я не знаю! – Мигель передразнил тон отца. – Вступай в армию. На флоте служат одни членососы, hijo[34]34
Нijo (в пер. исп.) – сынок
[Закрыть]. Как казалось, он не ошибся.
Мигель с братом рассмеялись. А девочки одинаково смотрели с отвращением.
– В общем, было несколько парней, которые мне нравились, и мы проводили много времени вместе, дурачились и... Отвращения я не испытал, скажем так. Хотя ничего из этого не было серьезным. Просто баловство.
– Так все и начинается, – Алондра смущенно хохотнула и накрыла рот ладонью. – Прости, – проговорила она, наконец совладав с эмоциями.
– Да-да, ха-ха, я понял. Но, знаешь, я особо об этом не задумывался. Девушки свою привлекательность не потеряли. Тот факт, что меня влечет к мужчинам, ничего не изменил. И я, честно, не планировал начинать что-то с Олдриджем, но он мне нравится. Очень. Очень сильно. Кстати, он гей, но не думаю, что это так важно.
Валерия постукивала ногтями по бокалу.
– Гей или би, но ты все равно встречаешься с парнем. Начнется дурдом.
Джулия и Жозе расстроились, а Алондра психанула.
– Да какая, блять, разница? Мне никакой. Мигелито наш брат, и мне абсолютно пофиг с кем он спит, потому что во всех смыслах думать об этом противно. Почему это так важно, Валерия?
Валерия заморгала, явно потеряв дар речи.
– Тебя-то никто не заставлял лизать киску, так почему тебя так разволновала его любовь к членам? Видит Бог, ты этим занималась достаточно.
– Заткнись, – прошипела Валерия.
– А ты заставь. Я целовалась с несколькими девчонками. И одной тоже делала куни. У меня теперь тоже проблемы?
У Жозе отвисла челюсть. Глаза Джулии практически из орбит выкатились, а Валерия ахнула.
– Как ты могла, – прошипела Валерия. – ¡Puta![35]35
¡Puta!(в пер. исп.) – сучка
[Закрыть].
Алондра посмотрела на нее со скучающим видом.
– И я слышу это от девушки, которая отсосала половине футбольной команды Хайланд Парка. И всей команде по лакроссу, кто сам себе не сосал, – она серьезно покосилась на сестру. – И вероятно парочке из них тоже. Мигелито не единственный бисексуал на планете. И так, к сведению, я тоже не лесбиянка и уж точно не би. Только из-за того, что однажды я попробовала устрицы, не значит, что теперь только их есть и буду.
Джулия подавилась смехом. Жозе все еще сидел шокированный. Валерия – в бешенстве. Однако разговор застопорился, когда им подали еду.
Молчание продолжалось, пока они ели, а потом его нарушила Джулия.
– Мне все равно с кем вы встречаетесь или спите. И брат-гей тоже неплохо.
Жозе злобно на нее уставился.
– Он сказал, что би.
Джулия выразительно посмотрела на своего близнеца.
– Гей, би, какая разница. Он мой hermano, и я его люблю. Всегда буду любить. Не смотря ни на что.
Они обменялись только им двоим понятными взглядами, а потом Жозе уставился в тарелку и приступил к яичнице. Он ткнул в еду вилкой.
– Как мы объясним родителям? – спросила Валерия.
– Ничего мы объяснять не станем. Я скажу им, когда буду готов, Вэл. Это тебя не касается. Не суйся не в свое дело, – злобно бросил Мигель.
Она в ответ фыркнула и собралась возразить.
Но Алондра ткнула вилкой в ее сторону.
– Нет, серьезно. Держи язык за зубами, иначе мне придется применить силу.
Мигель рассмеялся.
– О, нет. Берегитесь, ребята. Лонни собралась распустить руки.
Сестра теперь ткнула в его сторону вилкой.
– У тебя может и побольше силы, niñito[36]36
Niñito (в пер. исп.) – малыш
[Закрыть], но я все равно могу надрать тебе задницу. Не испытывай меня.
Мигель в знак капитуляции вскинул руки.
– Вот и хорошо, – сказала Алондра. – Окей. Итак, у Мигелито есть парень. Мы все встанем на его сторону, ясно? Мы же не чертовы фанатики? Согласна, Валерия?
Валерия нахмурилась.
– Согласна, Валерия? – Лонни снова взмахнула вилкой.
– Согласна. Хорошо, – проворчала Валерия. Мигель был уверен, что она расстроена не из-за того, что ее обозвали фанатичкой, а в большей степени потому, что Алондра взяла все на себя.
– Bueno. И несмотря ни на что, мы все – familia. Стоим друг за друга горой. Не смотря ни на что, – Алондра пристально посмотрела но Жозе. – Ты меня услышал? – спросила она. – Не смотря ни на что.
Он кивнул и опустил взгляд.
Валерия сощурилась.
– Что происходит? – она бросила взгляд на Мигеля. – В смысле, что еще происходит?
Джулия, похоже, взбесилась и попыталась расчленить взглядом не только Валерию, но и Алондру, а вот это уже было странным. Они с Лонни обычно были верными союзницами. А Жозе продолжал калечить яичницу.
– Ничего, – спокойно ответила Алондра, намазывая маслом гуавы свой тост. – Я всего лишь сказала, что ни один ваш поступок или какие-то желания, не уменьшат мою к вам любовь, и от вас я не откажусь.
– А если один из нас окажется серийным убийцей? – Мигель не удержался от вопроса.
– Значит, я помогу тебе прятать трупы, – с невозмутимым видом ответила Алондра.
– Кто-то еще кофе желает? – нервно спросила подошедшая официантка. Она, видимо, услышала последнюю часть разговора.
– Да, пожалуйста, – попросила Валерия. Все, кроме Жозе, показали, что им нужно еще подлить. Официантка налила всем, а потом испарилась, как будто за ней кто-то гнался. – Нужно ей большие чаевые оставить.
– Нам бы в любом случае пришлось дать ей много, – сказала Джулия. – Официантки хреново зарабатывают. Зарабатывать исключительно на чаевых, считаю, не справедливо. Нужно нормально оплачивать труд людей. И предоставлять лучшие условия по мед страховке. И...
И пока она совсем не разошлась на тему всех несправедливостей мира, Жозе открыл рот.
– Я гей, – заявил он. И наконец начал есть свою яичницу.
