Текст книги "Я вижу тебя"

Автор книги: Линн Ван Дорн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 40
Олдридж снова теряет контроль

Среда, 22 января.

Крошечный кабинет Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – Олдридж показал на два стула напротив стола.

Луна уселась с воинственным видом, а Дев застенчиво, словно хотел оказаться сейчас в другом месте. Оба продолжали молчать, и Олдридж сцепил пальцы:

– Мисс Хименес, вы хотели со мной встретиться. Что я могу для вас сделать?

– Дев подходил к своему куратору насчет ситуации с доктором Фри, и она тоже хреново отреагировала. Она сказала, что перед деканом за Дева заступаться не станет и не может освободить от лекций доктора Фри без последующего академического наказания. Нам нужна ваша помощь, и Дев хотел, чтобы вы стали его куратором.

Олдридж глянул на Дева.

– Какая у тебя специализация и кто сейчас твой научный руководитель?

Луна открыла рот, но Дев ее опередил:

– Биология и доктор Мин. После окончания обучения я собираюсь поступать на стоматолога. Один из необходимых мне курсов ведут только доктор Фри и доктор Котт. Я пытался перевестись к доктору Котт, но у него все переполнено. Я надеялся на помощь доктора Мин, но она отказалась. Она посоветовала стиснуть зубы и учиться.

– М-м-м. И вы решили сменить куратора на меня, надеясь, что я пропихну вас на лекции доктора Котт.

– Совершенно верно, – подтвердила Луна.

Дев кивнул:

– Пожалуйста? Ходить на занятия Фри все ужаснее. Невозможно сосредоточиться. Клянусь, он постоянно смотрит на меня. Ну так что, поможете? Пожалуйста? Потому что я не знаю, что еще делать.

– Почему бы... – не успел Олдридж договорить «и нет», как относительную тишину нарушил крик.

А потом за стеной послышался глухой стук. Все трое перевели взгляды на стену и подскочили от очередного удара. Достаточно сильного, отчего доска в кабинете дрогнула и плохо закрепленный лист упал на пол.

– Какого черта? – проговорила Луна. – Может, стоит сходить и узнать, что происходит?

– Да, пойдем, – согласился Дев. Оба поднялись.

– Доктор Кончиловски, вы идете? – бросила через плечо Луна, выбегая из кабинета.

– Следом за вами. – Олдридж встал, но сильно не торопился. Он не впервые слышал стуки из того кабинета. Он принадлежал Уэсли, который, скорее всего, был с очередным студентом. Слава богу, не с Девом. Наверное, один из многочисленных добровольцев. Олдридж не желал становиться свидетелем компрометирующей ситуации любого студента, но Уэсли сам привлек к себе внимание. Это гад заслуживал быть пойманным со спущенными штанами. Олдридж сочувствовал тому студенту, но некоторые уроки в жизни приходилось усваивать на собственном горьком опыте. Один из них: если вы собираетесь заниматься сексом с профессором в его или ее кабинете, по крайней мере, попытайтесь быть осторожными.

Затем раздался еще один крик. И на этот раз отчетливее стало слышно:

– Не надо! Пожалуйста, прекратите!

И Олдридж рванул с места.

***

Среда, 22 января.

Коридор перед кабинетом Уэсли.

Эванстон, штат Иллинойс.

Луна колотила в дверь кабинета, а Дев пытался провернуть ручку. Но та не поддавалась. Олдридж огляделся по сторонам: на звуки сбежалось еще больше народа, включая Глорию Мин и Майка Котта. Несколько студентов и секретарей, вернувшихся с обеда с пакетами из фаст-фуда и напитками в руках.

– Может, в службу спасения позвонить? – спросила Клэрис, секретарь декана. – Вот. Подержи мой стакан. Она передала напиток Кейти, одному из секретарей главного департамента, а потом начала рыться в сумочке, вероятно, разыскивая телефон.

– Я пойду за деканом, – сказал кто-то.

– Просто откройте дверь, – предложил еще кто-то из толпы.

– Она заперта, – прорычала Луна.

Внезапно дверь кабинета распахнулась, и из нее, пошатываясь, вышел мальчик. На секунду у Олдриджа перехватило дыхание, потому что тот был очень похож на Мигеля, но потом мужчина понял, что ошибся. Этот паренек был намного моложе и меньше. Но присмотревшись повнимательней к пытавшемуся убежать парню, у Олдриджа екнуло сердце. Одежда того была перекошена, штаны стянуты на половину бедер, а на лице застыло выражение ужаса и отвращения.

Клэрис бросила свою сумку и сжала мальчика в объятиях. Он вцепился в нее, как в спасательный круг.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – рявкнул Уэсли.

– Из твоего кабинета, Уэс, много шума доносилось, – сказал Майк, как обычно игнорируя тот факт, как бесило Уэсли обращение с сокращенным именем.

– Что ты сотворил с этим мальчиком? – потребовала объяснений Клэрис.

Кейти выглядела раздраженной.

– Ничего. Он пришел обсудить свою оценку и разозлился, когда я отказался ее менять. Он набросился на меня!

Парнишка покачал головой, но ничего не сказал. Только лицо ярко покраснело.

– Почему у него спущены штаны? – спросила Луна.

– Что? Юная леди, думаю, вас это никак не касается.

– Довольно разумный вопрос, доктор Фри, – произнесла Кейти. Она огляделась в поисках поддержки, встретившись взглядом с присутствующими профессорами, включая Олдриджа.

– А мне откуда знать? Он толкал меня, я пытался защищаться, и он поскользнулся. И тогда они, наверное, свалились. Вы же в курсе, как низко молодежь сейчас носит штаны.

Толпа переглянулась более многозначительными взглядами, и ропот разговоров стал громче. Олдридж пытался заставить себя говорить, но не мог издать ни звука. Словно оказался парализован кошмарным сном и мог только смотреть на разворачивающиеся перед ним события.

Дев, похоже, вот-вот готов был грохнуться в обморок.

– Вы же его трогали, доктор Фри? Он пытался получить лучшую оценку? Вы попросили взамен больше, чем он хотел?

– Ты! – Уэсли повернулся к Деву. – Я вышвырну тебя из университета за то, что посмел...

– Попробуйте, и Дев засудит вашу задницу. Моя мама работает волонтером в АСЗГС[53]53
  Американский союз защиты гражданских свобод (прим. пер.)


[Закрыть]. И недавно мы с ней обсуждали текущее дело о сексуальном домогательстве.

– Девочка, у тебя нет доказательств, и ты это знаешь. Что его слово против моего, и кому поверит суд? Мне или ему?

– Уэсли, – начала доктор Мин. – Кажется, ты... – она показала на его штаны. Уэсли ее проигнорировал, но Олдридж нет. Молния на брюках Уэсли была расстегнута. Это не сразу бросалось в глаза, поскольку и брюки и белье были черного цвета, но когда Уэсли повернулся, Олдридж заметил слегка торчащий из распахнутой ткани член.

– А как насчет мальчика? – потребовала объяснений Клэрис.

– А как насчет меня? – Один из студентов вышел вперед. – Мне тяжело давались лекции доктора Фри, и я подошел к нему, чтобы узнать, как можно исправить оценки. А тот предложил мне заработать дополнительные баллы на коленях. Когда я отказался, доктор Фри сказал, что с удовольствием завалит меня на лекциях. И когда я сделал то, что он просил, он сказал, что если я кому-то проболтаюсь, мне никто не поверит.

– Черт, – крикнул другой парень, – все в курсе, что нужно сделать ради «пятерки» на курсе доктора Фри. Еще в самом начале учебы об этом узнаешь. Девчонкам можно даже не пытаться, а вот парням смело становиться на колени и вымаливать «пятерку».

Несколько человек засмеялись, но некрасиво и неуверенно.

– Ложь, – возмутился Уэсли. Его лицо стало ярко-красным.

– Он поступил так с моим лучшим другом, – сказала одна девушка.

– И с моим братом, а это было десять лет назад, – сказала другая. – Может, тогда доктор Фри был сексуальнее. Но мне предложение не поступало.

Кто-то фыркнул.

– Не важно. У тебя все равно нет нужного для него оборудования.

– Тише, тише, милый, – проговорила Клэрис своему подопечному. – Все будет хорошо. Мы сходим с тобой в медцентр, и тебя осмотрит врач.

Мальчик тихо плакал.

Это и сломило паралич Олдриджа:

– Что ты с ним сделал?

Уэсли язвительно улыбнулся:

– Ничего.

– Ничего? Не слишком-то похоже на «ничего».

Уэсли презрительно уставился на Олдриджа:

– Ничего такого, что ты сам не делал. Ничего такого, о чем ты сам не умолял.

Кто-то ахнул, но Олдридж едва расслышал сквозь оглушительный шум крови в ушах. Он видел перед собой только идиотское лицо Уэсли – красное от злости и уродливо перекошенное от презрения. Особо не задумываясь, Олдридж двинулся вперед, замахнулся и врезал Уэсли в глаз. Руку разорвало болью, но мужчину это мало волновало. Ничего не волновало. Скорченный Уэсли на полу компенсировал Олдриджу все.

Глава 41
Мигель знакомит Олдриджа с родителями

Среда, 22 января.

Лекция по межличностному общению.

Эванстон, штат Иллинойс.

Луна: Ты где? НЕМЕДЛЕННО приходи в кабинет своего парня!

Мигель: Я на лекции. Что случилось?

Луна: Доктор Фри у себя в кабинете что-то сделал с одним парнем, и по-моему это твой брат. Тот, который недавно приходил. Мини-Мигель.

Мигель: Че блять?

Луна: Приходи уже. Я серьезно.

***

Среда, 22 января.

Коридор перед кабинетом Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель приблизился к кабинету Олдриджа, где уже собралась небольшая, что-то кричавшая толпа. Доктор Фри на кого-то орал, а потом Олдридж, двигаясь быстрее, чем Мигель от него ожидал, занес руку и самым непрофессиональным в мире ударом врезал доктору Фри, который рухнул на пол и завопил, как маленькая сучка.

Мигель всерьез хотел поаплодировать, потому что наконец-то кто-то смог расквасить этому cabrón морду. Но потом что-то привлекло внимание Мигеля, и он заметил Жозе.

– Блять. – Он подбежал к брату. Того успокаивала одна из секретарш, и Жозе не сопротивлялся – очень плохой знак для Мигеля. – Жозе. Что произошло? Какого черта?

Брат опустил глаза и что-то пробормотал.

Мигель ухватил его за подбородок и поднял лицо, заглядывая в глаза. На щеке Жозе был синяк и разбита нижняя губа. Но больше всего Мигеля волновали дорожки от слез.

– Эй, – начала женщина. – Ты кто?

– Его брат, – выпалил Мигель. – Жозе, что случилось?

– Ничего, – буркнул тот. – Ерунда.

Мигель перешел на испанский.

– Рассказывай. Немедленно.

Жозе выглядел пристыженным и расстроенным.

– Я провалил первый тест, – начал он. – Без него практически невозможно двигаться дальше, и я не хотел бросать курс, а потом снова пересдавать. Поэтому я подумал, что стоит узнать, как можно исправить оценку.

– Жозе! Мы же про него говорили. Я же просил тебя к нему не лезть.

– Знаю, ну, я подумал, что разве он что-то такое может сделать? Если я не захочу, мне достаточно будет просто отказаться. И я передумал, и сказал «нет». Но он не... ну ты понимаешь. Не остановился. Я пытался сбежать, а он не пускал, но в итоге у меня получилось.

– Все хорошо, малыш, – сказала женщина тоже на испанском. Мигель и Жозе удивленно перевели на нее взгляд. – Что? То, что я темнокожая не означает, что я не знаю испанского. Мой муж – доминиканец.

Жозе хлюпнул носом и рассмеялся.

– О, вот и хорошо, – добавила женщина. – Декан идет к нам. Оставайся с братом и никуда не уходите. Понятно?

Оба кивнули.

– Да мэм, – добавил Мигель для убедительности.

Кивнув, она направилась к декану, стоявшему между орущим доктором Фри и угрюмым Олдриджем. Мигель хотел к нему подойти, но понимал, что помочь ничем не сможет и, возможно, может потенциально спровоцировать еще больше неприятностей, да и Жозе в нем нуждался.

– Боже, братишка, ты такой дурак, – сказал Мигель. – Хорошо, что я все равно тебя люблю.

Жозе застонал.

– Нам обязательно маме с папой говорить?

– Да, приятель. Уверен на сто процентов, что это просто так не пройдет.

– Угу, – печально согласился Жозе. – Я тоже.

***

Среда, 22 января.

Медицинский центр при университете.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель сидел в медцентре, дожидаясь приезда родителей, и наконец получил возможность написать Олдриджу.

Мигель: Эй. Ты как там?

Олдридж: Нормально. Рука немного ноет. Пришлось лед приложить. Я вместе с деканом и Уэсли дожидаюсь приезда полиции. Если меня из-за Уэсли заберут в участок, ты внесешь за меня залог?

Мигель: Конечно. А потом это отметим. Но если кто и сядет в тюрьму, так это Уэсли.

Олдридж: Посмотрим.

***

Среда, 22 января.

Медицинский центр при университете.

Эванстон, штат Иллинойс.

В медцентр приехала полиция, чтобы пообщаться с Жозе. Как оказалось, у него появился огромный синяк на спине из-за того, как Уэсли ударял его о стену. И еще небольшое сотрясение. Брат не был изнасилован, но произошедшее сильно на него повлияло, и Жозе постоянно трясло. Вероятнее всего, ему потребуются консультации. Родители были в ярости и настаивали, чтобы Жозе написал заявление. Тот не хотел, но Мигель убедил, что как бы дерьмово не обстояла ситуация, кто-то должен заявить на Фри. В итоге брат согласился.

Оформив заявление, полиция уехала, и Мигель признался родителям, что профессор, ударивший доктора Фри, был тем мужчиной, с которым он встречался.

– Приводи его к нам вечером, – сказал рapá.

– На ужин, – добавила mamá. – Мы очень хотим с ним познакомиться.

– Я попробую с ним поговорить, – ответил Мигель. Он снова достал телефон и написал Олдриджу.

Мигель: Ты дома, papi?

Олдридж: Да. Как твой брат?

Мигель: Весь в синяках и с сотрясением. Родители забирают его домой.

Олдридж: Хорошо.

Мигель: Могу я прийти, док?

Олдридж: Боже, да, конечно. Ты мне нужен.

Мигель: Я приду, не успеешь оглянуться.

– Я ухожу, – сказал Мигель. – Я нужен Олдриджу.

– Увидимся вечером, – сказала мама.

Мигель отсалютовал и поцеловал ее в щеку. Он знал, как ответить на это:

– Есть, капитан. – И покинул медцентр, направляясь туда, где жило его сердце. Мигель проверит, насколько хорошо забинтована рука Олдриджа, а потом будет утешать своего мужчину.

***

Среда, 22 января.

Постель Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Липкий, уставший и временно насытившийся Мигель растянулся на кровати Олдриджа в позе морской звезды.

Мужчина вышел чистеньким из ванны и встал над Мигелем.

– Ты выглядишь так, как я чувствую свою руку, – сказал он.

Мигель лишь хмыкнул, не в состоянии даже произносить слова из-за усталости. Прошедшие несколько часов, после смс-ки Луны, сильно вымотали Мигеля. До дома Олдриджа он добирался уже из последних сил.

Мигель позаботился об отекшей руке Олдриджа: сначала перебинтовал ее, а потом приложил пакет со льдом. Парень суетился вокруг Олдриджа, заботливо помогая тому подняться наверх, чтобы лечь в кровать, которую Мигель считал их общей. Мужчина быстро довел его до оргазма, и не переставал трахать, пока Мигель не начал сходить с ума. Сейчас его влажный от смазки и спермы анус безбожно тянуло. Все мышцы ныли, а тело покрывала тонкая пленка подсыхавшего пота. Другими словами, он чувствовал себя хорошенько использованным, затраханным и безумно любимым. Совершенно фантастически, несмотря на прошедший день.

– Спасибо, что помог моему брату. И мне.

– Не стоит меня благодарить, – сказал Олдридж. – Я ведь просто стоял и ничего не делал...

– Ничего? Papi, ты начистил морду этому козлу. Хреновый, конечно, был удар, но я научу тебя, как правильно бить в следующий раз.

– Никакого следующего раза не будет.

Мигель фыркнул.

– Кто знает. И вообще, ты должен уметь защищаться. Не переживай. Я тебя научу.

– Боже. Мигель, ты даже не представляешь, как сильно я стал от тебя зависеть, – произнес Олдридж, не сводя с него глаз. – Не знаю, что бы я без тебя делал. Точно бы пропал.

Мигель потянул Олдриджа за руку в постель.

– Рapi, ты столько лет жил без меня.

Олдридж покачал головой.

– Нет, не жил. Лишь наблюдал, как жизнь проходила мимо меня.

– Наблюдение бывает приятным. – Мигель обвел пристальным взглядом любимое стройное тело, покрытое золотистыми волосками – ничего красивее он в жизни не видел.

– Ну, ты понял, о чем я. – Олдридж провел ладонью по груди Мигеля и спустился вниз до волос в паху. Член Мигеля – вечный оптимист – изо всех сил старался встать по стойке смирно.

– Да.

– Док, что ты задумал?

Олдридж промычал, затем склонился и провел языком по практически вялому члену Мигеля, но в рот взял уже твердый.

– Да, блять, продолжай. Господи. – Мигель откинулся на спину, как ленивый принц или плененный раб, и позволил своему мужчине безжалостно довести себя до очередного сокрушительного оргазма. Олдридж после поднялся выше по телу Мигеля и поцеловал. Он скормил Мигелю его же сперму, а затем слизал ее обратно. Они разделили ее в одном мучительно-долгом поцелуе, который, казалось, длился вечность.

Наконец насытившись, Олдридж улегся на кровать.

– Я люблю тебя, – вздохнул он.

– Я знаю, – лукаво ответил Мигель. – Ты постоянно мне это говоришь.

– Чересчур? – Олдридж смотрел слегка обеспокоенно, но без паники. Само по себе уже плюс. Он начинал верить в любовь Мигеля.

– Нет, – ответил Мигель. – Ни в коем случае.

– Хорошо. – Олдридж снова его поцеловал, но в это раз уже коротко. – Иди в душ. Ты весь липкий.

– Да, Профессор.

***

Среда, 22 января.

Кабинет Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Одевшись, Мигель пошел искать Олдриджа, обнаружив того в кабинете за компьютером.

– Что ты делаешь?

– На всякий случай обновляю резюме.

Мигель закрыл крышку ноутбука.

– Перестань. Это смешно.

– Я ударил коллегу!

– Который этого заслуживал, – заметил Мигель. – Конец дискуссии, док. Собирайся, мы отпразднуем это за ужином.

– Но...

– Я заказал такси. Машина приедет в течение десяти-пятнадцати минут. Нужно собраться и спуститься вниз.

– Куда мы поедем? – спросил Олдридж.

– Увидишь, – только и ответил Мигель.

По пути к родительскому дому Мигель сказал:

– Олдридж, хочу, чтобы ты знал, я перевожусь в другой университет.

Мужчина предсказуемо напрягся.

– Не понял?

– Я просто меняю универ, а не уезжаю из страны. Мне придется каждый день ездить на такси, но это выполнимо.

– Когда ты это решил? – напряженно спросил Олдридж.

– Перед зимними каникулами. Не уверен, что смогу это провернуть, но мое заявление уже приняли и предоставили финансовую поддержку. В основном льготы для военнослужащих и заем, но разница в цене не так уж и велика. Особенно, если очень красивый мужчина с очень большим домом позволит мне у него пожить.

Олдридж облегченно и благодарно улыбнулся. Но потом нахмурился.

– Мне придется брать с тебя арендную плату.

– Ага, – сказал Мигель. – Но ты не станешь.

– Нет. Не стану. Ты от меня не съедешь.

– Нет, док, никогда. Я лишь облегчу нам обоим жизнь. Устраню конфликт интересов. Нам до сих пор везло, но вечно так продолжаться не может.

– Я не хочу, чтобы из-за меня ты жертвовал своим образованием.

– Не стану, обещаю, – сказал Мигель. – Это к лучшему. Вот увидишь.

Олдридж глубоко вздохнул и порывисто выдохнул. Помолчав несколько секунд, он сказал:

– Хорошо.

Мигель взял левую руку мужчины и сжал.

– Классно. Bueno.

– Bueno, – повторил Олдридж. – Теперь ты мне расскажешь, в какое секретное место везешь?

– К моим родителям, – ответил Мигель, приготовившись к реакции Олдриджа.

– Нет.

– Да.

– Нет. Разворачивайтесь. Едем обратно.

Мигель повернулся к Олдриджу, пытаясь понять, насколько тот серьезен.

– Серьезно? – спросил он.

Олдридж вздохнул.

– Нет, Мигель. Я слишком напряжен, и они, скорее всего, меня возненавидят, но я с удовольствием познакомлюсь с твоими родителями. Так, что да.

– Отлично. И кстати, обещаю, они тебя не возненавидят.

Такси остановилось у дома.

– Приехали, – сказал водитель.

– Кроме того. Уже поздно разворачиваться, – сказал Мигель.

– Ладно. – К удивлению и радости Мигеля, Олдридж взял его за руку и крепко стиснул ладонь. – Надеюсь, ты сдержишь свое обещание.

***

Среда, 22 января.

Родной дом Мигеля.

Хайвуд, штат Иллинойс.

Еще до прибытия такси Мигель написал матери, что они собираются к ним. И добавил, что Олдриджу не нравятся прикосновения незнакомцев.

Мигель: Так что не обнимай его.

Mamá: С чего ты взял, что я собиралась его обнимать?

Мигель: Я тебя знаю. Пожалуйста, не надо. Ему нужно немного привыкнуть к новым людям.

Mamá: Ты уверен, что он тот, кто тебе нужен?

Мигель: Да.

Mamá: Хорошо. Но лучше ему не отказываться от моей еды.

Мигель: Он съест все. Обещаю.

Оставаясь верной своему слову, мать Мигеля не полезла к Олдриджу с объятьями. И к чести Олдриджа, тот сумел без особой паники пожать руки отцу и матери.

Поскольку сегодня был понедельник, большей части семьи не было дома. Только Алондра, Джулия, побитый и расклеившийся Жозе, родители и abuela. Все устроились за большим обеденным столом, и даже близнецам не пришлось есть на кухне, как маленьким niñitos[54]54
  Niñitos (в пер. исп.) – Детям


[Закрыть], на что те постоянно жаловались.

Они ели pollo guisado[55]55
  Рollo guisado (в пер. исп.) – Тушеная курица


[Закрыть] и рис – куриное мясо идеально подходило для холодного зимнего вечера. Олдридж, как и предполагал Мигель, больше молчал, но оставался неизменно вежливым, и съел каждую порцию, поставленную перед ним, к большому одобрению mamá и аbuela. С рapá Олдридж обсудил ремонт дома и несколько проектов, которыми тот все еще хотел заняться. Док улыбался и тихо смеялся над шутками, рассказанными за столом и, казалось, совсем не возражал, когда переходили на испанский, хотя родители Мигеля старались придерживаться английского.

В общем, все прошло так, как Мигель и ожидал. Возможно, даже лучше.

После ужина Мигелю и его сестрам пришлось убирать со стола и мыть посуду. Только Жозе разрешили не помогать и пойти прилечь в гостиную. Олдридж поднялся было, чтобы помочь, но его усадил на место рapá. Он достал бутылку coquito и налил каждому по маленькому стаканчику на десерт.

– О, – обрадовался Олдридж. – Я уже его пробовал. Мигель приносил бутылку на Рождество. Очень вкусно.

Papá усмехнулся:

– Но такой ты еще не пробовал.

– Он на pitorro?[56]56
  Рitorro(в пер. исп.) – пуэрториканский ром повышенной крепости, его называют «питорро», «ром лунного света» и «мангровые слезы».


[Закрыть] – потребовал ответа Мигель. – Поосторожнее с ним, papi. Pitorro очень убойный. Как самогон, но приготовленный на сахарном тростнике. И для меня немного оставьте!

Papá громко засмеялся.

– Мой посуду быстрее, hijo, а то все закончится.

На кухне Мигель обнаружил себя в центре внимания.

– Мать твою, Мигелито. Ты не предупреждал, что он такой охрененный красавчик, – сказала Алондра. – У меня с роду таких горячих преподавателей не было. Чаще всего толстые старики и женщины похожие на Хиллари Клинтон.

– Разве я тебе не говорила, Лонни, что он ничего такой? – спросила Джулия, ловко вытирая посуду.

– По-моему он милый, – вставила их мать. – Для белого мальчика.

– Mamá. Пожалуйста. Он же не глухой.

Она вскинула руки.

– Ладно-ладно. Он очень милый парень.

– А ты что скажешь, аbuela? Тапком бить будешь?

Она ухмыльнулась, красуясь несколькими впавшими зубами, которые и не собиралась вставлять, и покачала головой. Она сказала на испанском:

– Нет, ты уже слишком взрослый. И думаю, он очень приятный. Можно и мне такого же?

На секунду в кухне воцарилась тишина, но потом mamá шлепнула собственную мать кухонным полотенцем, и все остальные расхохотались.

«Это, – подумал Мигель, – самое лучшее знакомство с семьей, на которое он мог надеяться».