Текст книги "Я вижу тебя"
Автор книги: Линн Ван Дорн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– А мне нет, – ответил Мигель. – Ни капельки.
Глава 26
Олдридж не украшает дом
Четверг, 19 декабря.
Дом Олдриджа.
Эванстон, штат Иллинойс.
Последняя учебная неделя всегда была суматошной не только для преподавателей, но и для студентов. Каждый семестр Олдридж читал четыре лекции и проводил две лабораторные работы. И сейчас ему предстояло проверить и оценить несколько десятков работ и экзаменационных тестов, потом свести это все в единую таблицу и сдать итоговые оценки в деканат. Олдриджу едва хватало времени на еду и сон, что уж говорить о какой-то вне учебной деятельности.
Он виделся с Мигелем каждый вечер, но только через окно. Молодой человек сидел за столом и усердно учился. Они продолжали переписываться, но уже недолго, и Мигель каждую ночь желал Олдриджу хорошего сна, и на удивление профессор удачно с этим справлялся, свернувшись рядом с тремя подушками, разделявшими пополам его кровать.
Мигель написал, что хочет прийти в четверг, как сдаст последний экзамен, и Олдридж ухватился за возможность с ним увидеться, несмотря на то, что следующим утром у него самого был последний зачет. Олдридж дождался, когда сдаст свои ответы последняя мученица, собрал на проверку все работы и покинул аудиторию, торопясь домой к мальчику, по которому, хотя совсем не должен был, но соскучился. Немножко. Ладно, чуть больше, чем немножко. Наверное, даже больше того, чем готов был признать.
Появившийся на пороге кухни Мигель выглядел, как главный мужской персонаж из праздничного шоу на телеканале Hallmark. Он даже в руках держал бутылку, перевязанную красным бантом. Не хватало только одного – золотистого ретривера и/или ребенка.
– А где отважная карьеристка, которой просто необходимо узнать истинное значение Рождества и что ее парень из большого города настоящий придурок?
Мигель, идеальный, как картинка, в вязаной зеленой шапочке, пуховике, джинсах и ботинках, озадаченно на него уставился. У него даже снежинки еще не растаяли на длинных ресницах.
– Чего? Ты обкурился?
Олдридж фыркнул.
– Нет. Ты просто похож на героя рождественского шоу, вот и все. Прости, я ничего не приготовил на ужин. Только что пришел.
– Фигня, – Мигель скинул ботинки, а затем убрал бутылку в холодильник. – Я съел бургер в студенческой кафешке.
– Давай я повешу твою крутку и шапку, – предложил Олдридж.
– Не. Я все помню, – это был третий раз, когда Мигель приходил к Олдриджу домой и второй по приглашению, но юноша безошибочно вышел из кухни и направился в сторону коридора, словно приходил сюда в гости несколько лет подряд.
Олдриджу показалось, что в собственной кухне он сам себя чувствовал гостем. Он вытер об штаны ладони и попытался разобраться, почему так не по себе.
– Блин, – услышал он из соседней комнаты. И отправился на разведку.
Посреди главной гостиной стоял с поникшими плечами Мигель.
– Что случилось? – спросил Олдридж, все еще чувствуя себя посторонним в собственном доме.
– Елки нет! – возмутился Мигель. – Должна быть елка. Я знаю, как должно быть. Все обмотано сосновыми ветками и маленькими белыми огоньками, а здесь должно стоять громадное дерево с причудливыми украшениями в одном стиле, а не сделанными в школе твоими братьями и сестрами из цветной бумаги, клея и блесток.
– Э-э. Что?
Мигель резко обернулся.
– У тебя нет никаких украшений? В смысле, даже если ты еврей, должны быть какие-то ветки или, по крайней мере, Менора.
– Я не еврей, – заверил его Олдридж. – Просто не отмечаю. В детстве Рождество не было каким-то значимым праздником. Мы ставили елку, когда я был совсем маленьким, но в школе эта традиция прекратилась.
Красивые глаза Мигеля стали еще больше.
– А как же подарки? – потрясенно спросил он.
– Тетя Гейл привозила меня в торговый центр, где я мог выбрать новую одежду или видеоигру, иногда две.
– Но ведь это не было упаковано и спрятано под елкой?
– Э-э, нет, – терпеливо повторил Олдридж.– У нас не было елки. И упаковывать подарки было просто бессмысленно. Кроме нас никого не было.
Хмурый Мигель опустился на подлокотник мягкого кресла.
– Самое депрессивное Рождество на моей памяти, док. Все это просто... печально. Почему?
Олдридж пожал плечами, просто потому что не знал ответа.
– Ну, хуже и не придумаешь, papi. Но я хочу компенсировать тебе все ужасные праздники, начиная с этого Рождества, хорошо? То, что я задумал, конечно, не получится, но я принес coquito[30]30
Сoquito (в пер. исп.) – популярный пуэрто-риканский напиток, который готовят на Рождество.
[Закрыть]. Похоже на эгг-ног, но в пуэрто-риканском стиле, и еще вкуснее. С него даже напиться нельзя. Там есть ром, отличного качества. Пить нужно медленно и понемногу. Послевкусие кокосовое. И рома.
– Хорошо, – Олдридж ненавидел эгг-ног, но все равно решил попробовать то, что принес для него Мигель. Очень надеясь, что на вкус напиток не будет слишком отвратительным. – Я чего ты не можешь сейчас сделать? Потому что можно было бы сымпровизировать.
Мигель криво улыбнулся.
– Я собирался лечь под елку и позволить тебе развернуть меня, как подарок.
– О-ох, – Олдридж тут же пожалел, что у него нет елки. И желательно в каждой комнате по одной. – Я все равно могу тебя раздеть, – проговорил он.
– Можешь, – согласился Мигель.
– Тогда наверху? Я разожгу камин.
У Мигеля загорелись глаза.
– Согласен! – он подскочил и направился в сторону лестницы. Поднимаясь наверх, он достал что-то из кармана и покачал на одном пальце. Наручники. С мехом. – Можем подарком от Луны воспользоваться.
Олдридж поспешил следом.
К тому моменту, как профессор добрался до спальни, Мигель уже включал камин и показал ему на кресло.
– Садись, – скомандовал он.
Олдридж послушно сел.
Мигель начал очень медленно снимать с себя одну вещь за другой.
– По-моему, по задумке именно я должен тебя разворачивать.
Мигель прижал палец к губам Олдриджа:
– Ш-ш-ш, – а затем убрал руку и состроил самое печальное на свете лицо. – Я только что узнал, что провалил экзамен, Профессор.
Олдридж открыл было рот, чтобы возразить – Мигель успешно сдал тест и его итоговая оценка «четыре с минусом» – но тут же закрыл, когда понял, что парень задумал, и произнес:
– Бесспорно, мистер Кордеро-Руис. Очень жаль. Возможно, вам стоило учиться прилежней или воспользоваться помощью.
Мигель деланно вздохнул и стянул с себя джинсы.
– Я знаю. Я столько ошибок наделал, Профессор, как я могу их исправить?
– Например, дополнительными балами?
– Да, именно так. Я готов на все ради дополнительных баллов. Ради проходной оценки. Я не могу провалить ваш курс, Профессор. Это очень важно!
Олдридж выгнул бровь на стоявшего перед ним в одном белье Мигеля. На нем были зеленые боксеры, с красной резинкой и мелким рисунком леденцов.
– На все? – спросил мужчина.
– На все, Профессор, – согласился хриплым голосом Мигель.
– Тогда приступай к минету.
Мигель опустился между ног Олдриджа. Парень расстегнул ремень, а затем молнию на брюках мужчины. Член уже стоял, но стал еще крепче, оказавшись в руках Мигеля. Еще крепче от горячего дыхания Мигеля.
– Хочу, чтобы вы знали, Профессор, я не гей, – прошептал стеснительно Мигель.
– Хочешь закончить мой курс или нет? – рявкнул Олдридж. – Оценку подтянуть можно только одним способом. И для того, чтобы сосать член, малыш, необязательно быть геем.
– Он такой большой, – Олдридж готов был громко рассмеяться от испуганно-взволнованных интонаций Мигеля, если бы тот не продолжил свои слова длинным, медленным движением языка. – А если я не смогу взять до конца? – он снова облизал член, отчего глаза у Олдриджа закатились.
– У тебя получится, – удалось проговорить мужчине сквозь короткие вздохи. – Взять целиком. Попробуй, как делают все хорошие мальчики.
– Хорошо, Профессор, – выдохнул Мигель и следом проглотил Олдриджа до самого горла, как новичок, каким естественно он не являлся.
Олдриджу пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы тут же не кончить. Но он был уже на самой грани.
– Старайся, – хрипло проговорил мужчина. – Старайся продлить. Заработай дополнительные баллы. Боже, да. Господи, – Олдридж запустил пальцы в волосы Мигеля и удержал его голову на месте. Вместо того, чтобы позволять мальчику сосать свой член, мужчина просто принялся трахать Мигеля в горло. – Возьми его. Да. Целиком. Блять. Мигель. Блять. Я... – его накрыло оргазмом, схожим с тем, как по всему телу проходились огонь, электрический ток и разряды грома, сопровождаемые мощными сотрясающими все тело толчками.
Пол ушел из-под ног. По крайней мере, Олдриджу так казалось.
Мужчина разлепил глаза. Мигель стоял все так же, на коленях, самодовольно улыбаясь даже глазами.
– Счастливого рождества, – произнес он.
– Я думал, что должно быть «Feliz Navidad»[31]31
Feliz Navidad (в пер. исп.) – Счастливого Рождества
[Закрыть].
Улыбка Мигеля стала еще шире.
– И это тоже.
– Мне как-то неудобно. Я ничего для тебя не приготовил.
Мигель слизал сперму, оставшуюся на члене и яичках Олдриджа.
– Не переживай. Мне хватило, – он поднял с кресла оставленные там наручники. – Мы даже этим еще не воспользовались.
***
Четверг, 19 декабря.
С одной стороны «Линии Мажино».
Эванстон, штат Иллинойс.
Уже намного позже, когда оба смыли с себя все липкие следы и переоделись в пижаму, Мигель, устроившийся с одной стороны «Линии Мажино», спросил:
– Олдридж, чем ты занимаешься в Рождество? – Мигелю очень понравилось, что мужчина оставил линию из подушек на месте.
Тот покачал головой и ответил:
– Ничем. Я редко что-то делаю в праздники. Просто очередные выходные. А ты, как я понимаю, с семьей будешь.
– Угу. И насчет этого. Олдридж?
Мигель редко называл его по имени и только что уже дважды это сделал.
– М-м?
– Я всегда встречаюсь с семьей на Рождество. Типа... традиция. Мы все возвращаемся домой и навещаем родственников.
– Возвращаетесь домой? – спросил Олдридж. От этих слов он почувствовал странную пустоту. – Я думал, ты родился в Чикаго, – мужчина предполагал, что Мигель никуда не уедет на зимние каникулы, потому что семья его жила здесь. Олдридж, сам того не осознавая, много чего запланировал для них в эти каникулы. И какой глупостью это оказалось? Мигель не был его парнем. Даже близко нет. Он просто...
Олдриджу никак не удавалось подобрать точное определение Мигелю.
Парень низко и сексуально рассмеялся, и сердце Олдриджа от этого звука еще немного надкололось. Это был временный, очень временный смех.
– Да, моя семья местная, но большинство родственников живут в Пуэрто-Рико. Мы ездим туда каждое Рождество. И сбегаем от дерьмовой погоды.
– Ага, я уже понял. Надеюсь, ты хорошо проведешь время, Мигель, – мужчина действительно этого хотел. Искренне.
– Спасибо. А ты как, док, справишься?
Олдридж фыркнул.
– Я большую часть времени сам по себе, мистер Кордеро-Руис. Уверен, что как-нибудь справлюсь. И у меня накопилось много работы. «Правда».
– Окей. Я буду тебе писать. Каждый день. Как будто совсем не уезжал.
– Со мной все будет в порядке, – настаивал Олдридж. – Я, наверное, даже по тебе соскучиться не успею. «Ложь».
Мигель потянулся через «Линию Мажино» к руке Олдриджа и переплел их пальцы вместе. И коротко сжал.
– Ничего. Я буду скучать за двоих, разница будет незаметна.
Олдридж пролежал без сна еще долго, слабо улыбаясь, а сердце болело так, как у здорового человека не могло.
«Может, это сердечный приступ».
«А может, несварение желудка».
«Или...»
Олдридж повернулся в противоположную от своего мальчика сторону и заставил себя думать о чем-нибудь другом.
Глава 27
Мигель в раю
Понедельник, 23 декабря.
Ла-Гуанча.
Город Понсе, Пуэрто-Рико.
Мигель сделал несколько снимков на пляже: он лежит на покрывале рядом с сестрой. Парень был в плавках, а Алондра, искавшая на свой зад приключений, в самом микроскопическом купальнике, едва прикрывавшим эту самую задницу. Оба потягивали выпивку из пластиковых стаканчиков. У Мигеля – пиво, а у сестры – тоскливо растаявшая «Пина-Колада». Он говорил Алондре, что та выбрала типичный напиток туриста, а сестра отвечала ему, что пьет то, что ей нравится, и он может идти нафиг. Алондра намазала себя кокосовым маслом и устроилась зарабатывать меланому.
Мигель: Доброе утро, papi.
Олдридж: Сейчас девять утра. Разве ты не должен все еще спать?
Мигель: Здесь десять. Мы хотели занять лучшее место на пляже. Смотри [изображение]
Олдридж: Какая приятная у тебя компания. У нее очень красивый и почти незаметный купальник.
Мигель: Ага, моя сестра еще та сучка.
Мигель: Или ты меня к ней ревнуешь, papi?
Олдридж: Нет, конечно. Погода у вас хорошая. Здесь потеплело настолько, что успел подтаять снег, а ночью все замерзло. И теперь вокруг сплошной лед.
Мигель: Останься дома.
Олдридж: Я так и планировал.
Мигель: Посиди возле камина.
Олдридж: Если получится.
Мигель: Он включен?
Олдридж: Теперь да.
Мигель: Хорошо. Чувствуешь тепло на своей коже? Представь, что это солнце.
Олдридж: Я сгораю на солнце.
Мигель: Представь, что ты еще и солнцезащитным кремом намазался. Под твоим задом не ковер, а песок. Ты даже слышишь крики чаек и торговцев. В одной руке у тебя холодное пиво.
Олдридж: Терпеть не могу пиво.
Мигель: Серьезно? О, ну ладно, любой твой любимый напиток. Может тогда виски с кокосовой водой?
Олдридж: Даже на слух ужасно звучит.
Мигель: На самом деле, вкусно. Может тогда что-то с ромом?
Олдридж: Можно.
Мигель: Круто! Теперь мои руки опускаются на твою спину, хочу убедиться, что ты намазался везде. Скольжу руками дальше. Накрываю твою грудь и соски. Спускаюсь к животу. А потом под резинку плавок.
Олдридж: Я не ношу плавки.
Мигель: В моей фантазии носишь. Обхватываю твои яички, а потом ласкаю член. Ты возбуждаешься, papi?
Олдридж: Да.
Мигель: Трогаешь себя?
Олдридж: Да.
Мигель: Это моя рука. Я хочу, чтоб ты чувствовал мои прикосновения. Скажи, когда будешь кончать.
Олдридж: Блять.
Мигель: Кончил?
Олдридж: Да. Всю руку залил. И телефон.
Мигель: Стоило того. Посмотри, что ты со мной сделал [изображение]. Посмотри, как сильно я возбужден.
Олдридж: Господи. Мне нужно в душ.
Мигель: Хорошо. Пойду, поплаваю.
***
Вторник, 24 декабря.
Ванная комната в Holiday Inn.
Город Понсе, Пуэрто-Рико.
Мигель: Может по FaceTime поговорим?
Олдридж: Нет.
Мигель: Ну, пожалуйста?
Олдридж: Нет.
Мигель: Почему?
Мигель, конечно, догадывался почему. Олдридж ненавидел, когда его снимали на камеру. И хуже того, ненавидел видеть себя в камере. Но Мигелю бы понравилось. Даже если бы док узнал, что он прячется в ванной общего с братом номера, закрыв за собой дверь, пока сам брат – Мигель очень надеялся – крепко спал.
Олдридж: Потому что я лучше проведу лекцию в аудитории полной голодных пираний, чем стану разговаривать по FaceTime.
«Он озвучил причину!» – подумал Мигель.
Мигель: Могу я хотя бы позвонить? Без видео. Только поговорить. Подольше.
Последовала многозначительная пауза.
Олдридж: Хорошо. Я не против.
«Да!»
Мигель нажал на кнопку вызова и стал слушать гудки. Олдридж ответил на восьмом.
– Алло? – произнес Олдридж с вопросительной интонацией. У Мигеля от его голоса дрожь по спине прокатилась.
– Привет, papi. Я скучаю.
– Прошло всего четыре дня, – ответил резко и нетерпеливо Олдридж. Мигель немного поежился.
– Прости. Если ты устал, не буду тебя отвлекать. Поговорим позже.
Долгая пауза, и Олдридж произнес:
– Нет. Все нормально. Я просто...
«Капризничаешь? Хамишь? Что?»
Мигель не стал дожидаться, как Олдридж закончит предложение.
– Мы сегодня навещали abuelos . А еще я встретился с кучей двоюродных братьев и сестер, и со всеми tías и tíos. Дядями и тетями, – поправился он. – С большей половиной здесь живущих родственников. Мы не обмениваемся подарками, потому что сбор вещей итак удовольствия не приносит, а еще и перевес и вся сопутствующая фигня. Но купили здесь подарки для детей. А tía Беатрис для всех нас связала шарфы, чтобы мы не мерзли в Чикаго.
– Здорово, – обходительно-вежливо ответил Олдридж.
– Что ты сегодня делал? – спросил Мигель. – Снег еще шел?
– Я практически ничем не занимался. И я уже говорил, что не отмечаю праздники, а ходить по торговому центру в канун Рождества – безумие. Я сварил суп. На улице холодно, но без осадков. Серое небо и кучи нерастаявшего грязного снега.
– Все нормально? – Мигелю тут же захотелось прикусить язык из-за своего вопроса. Он говорил, как собственная abuela.
– Я в порядке.
Мигель подыскивал правильные слова, но его определил вновь заговоривший Олдридж.
– Я помню единственное Рождество с родителями. До их смерти.
Мигель ободряюще промычал. Олдридж добровольно делился информацией о себе, и Мигель не собирался его чем-нибудь спугнуть.
– У нас была елка. Не помню, была ли она искусственной или настоящей, но отлично помню, какой большой она была. Или я был просто очень маленьким. Она была украшена цветными огоньками и игрушками. А под ней – очень много подарков. Я думал, что все они от Санты. В камине горел огонь. Мы жарили зефир.
– Это классно, – проговорил Мигель. – Очень классное воспоминание.
Олдридж глубоко вдохнул.
– Это было последнее наше Рождество. Я мало что запомнил о следующем, проведенным с тетей Гейл. Я большую часть года не помню. На следующее Рождество была елка. И подарки. Одежда, игрушки, которые я просил, и книги. Мне, наверное, тогда было лет пять, и я хотел только одного – читать. От Санты не было ни одного подарка. Гейл мне все объяснила. В тот день мне разрешили посмотреть столько мультиков, сколько я хочу. Не так здорово, как в то Рождество с родителями, но все же.
– Рapi, я бы очень хотел, чтобы ты сейчас оказался рядом, и я смог бы обнимать тебя до потери пульса.
– Почему? – Олдридж спросил это искренне озадачено.
«Потому что хочу все исправить, даже понимая, что не смогу. Даже если бы все это не было так ужасно. Я все равно бы хотел, ради тебя все исправить».
– Просто... Я скучаю.
– Ты уже говорил, – последовала неловкая пауза. – Прости, Мигель. У меня настроение не очень, и я ненавижу это время года, и...
– И? – подсказал Мигель.
– Думаю... я тоже по тебе скучаю. Я не вижу тебя.
– Но ты можешь со мной разговаривать.
Олдридж вздохнул.
– Это не то.
– Дай мне секунду, papi, – Мигель оттянул резинку трусов и вытащил член. Он несколько раз провел по нему ладонью, сделал снимок, обхватив кулаком ствол и большим пальцем размазывая смазку по головке. Мигель отправил снимок Олдриджу.
– Боже, – выдохнул док.
– Я скучаю по твоему члену, Профессор. И твоему рту. И рукам.
«И по глазам, одним лишь взглядом которых ты легко можешь пригвоздить меня к месту»
– Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь.
– Ты бы скакал на моем члене? – спросил Олдридж. Он был расслаблен. Секс для него знакомая тема. Безопасная. Эмоции доставляли Олдриджу беспокойство. Уязвимость для него, похоже, просто невыносима. Но секс? Секс – определенно та тема, в которой Олдриджу было спокойно. По крайней мере, с Мигелем. – Я хочу посмотреть, как ты сначала смазываешь свою дырочку, а потом скачешь на мне сверху. Я хочу видеть, как ты кончаешь на моем члене.
– Да, мать твою, – восхищенно выдохнул Мигель, радуясь смене темы и поднявшемуся настроению Олдриджа. – Все мои ежедневные приседания, наконец, окупятся. Я буду сильно сжимать тебя внутри, отчего ты, papi, убийственно кончишь, – парень приласкал свой член.
– Я хочу кончить в тебя, – прохрипел Олдридж, как будто задыхаясь. – Я хочу, чтобы моя сперма стекала из твоей дырочки по ногам. Я хочу всю ее слизать. Боже, да, блять. Я хочу снова и снова в тебя кончать. Я хочу... боже мой. Блять. Мигель...
– Да?
– Я очень близко. А ты? Хочу, чтобы ты тоже кончил. Кончи для меня. Мой... Мигель. Ты...
– Да! – прошипел Мигель. Он был уже на самом краю, готов сорваться и разлететься на части.
– Блять! Боже мой, да, охренеть, – Олдридж громко застонал, подтолкнув тем самым Мигеля к оргазму.
– Господи! – Мигель изо всех сил старался заглушить свои стоны рукой, разбрызгивая сперму по всему животу и ладони. Снова взяв себя в руки, Мигель поднес телефон к уху.
– Блять. Я хочу вживую, – после оргазма Олдридж казался грустным и потерянным.
– Еще одиннадцать дней, – проговорил Мигель. Так же депрессивно, как и док. Парень попытался приободриться. – Мы все наверстаем, papi.
Олдридж фыркнул.
– Мне удалось прожить два года без секса. Думаю, полторы недели как-нибудь переживу.
– Говори за себя. Я еще молод и гормоны зашкаливают.
– Держите себя в руках, мистер Кордеро-Руис. Я жду от вас только приличного поведения.
Мигель ухмыльнулся.
– Да, Профессор. Даже не надеюсь, что вы чисто случайно, скажете мне мою итоговую оценку.
– Тебе придется дождаться, как и всем остальным студентам, когда в университете выставят оценки в ведомости.
– Но я считал себя твоим любимчиком, – Мигель добавил в голос побольше хныкающих интонаций.
– Паршивец. У тебя «четыре с минусом». Поздравляю.
Мигель победно затанцевал.
– Да блять!
– Целиком и полностью твоя заслуга. Я тобой горжусь, – Олдридж зевнул. – Кстати, сколько времени? – пауза. – Больше двенадцати, значит у тебя уже час ночи. Постарайся немного поспать.
– С Рождеством, – произнес Мигель.
– Чего? А точно. С Рождеством, Мигель.
Они попрощались, и Мигель привел себя в порядок. Он погасил свет и забрался в свою постель.
– С кем ты дрочил в ванной? – поинтересовался брат. – И к слову, это отвратительно. В следующий раз душ хотя бы включили или еще что, чтобы я тебя не слышал.
У Мигеля сердце екнуло.
– Э-э...
– Можем об этом завтра поговорить. Дай мне поспать. Cabrón, – проворчал Жозе. – Feliz, мать твою, Navidad.
