Текст книги "Я вижу тебя"

Автор книги: Линн Ван Дорн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 38
Олдридж и Уэсли

Девять лет назад.

Крошечный кабинет Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Олдридж был очарован доктором Уэсли Фри, когда тот ему представился. Мужчина первым с биологического факультета зашел в новенький крошечный кабинет Олдриджа и поздоровался. Более того, Уэсли был очень красив, и глаза его лукаво сверкали. Вся ангелоподобная красота мужчины заставляла сердце Олдриджа биться быстрее.

– Приятно видеть новое лицо на нашем факультете, наверное, за сотню лет, – проговорил Уэсли с чарующей улыбкой. – Добро пожаловать в наш маленький мужской клуб любителей биологии, – странное утверждение, поскольку вместе с ними работали еще две женщины, но Олдридж слишком смутился и очумел от доктора Фри, чтобы того поправить.

– Надеюсь, мы подружимся, – ответил Олдридж и покраснел, как идиот. Если честно, он совершенно не хотел дружить с Уэсли, но готов был принять все, что ему предложат. У Олдриджа было не так много друзей, и никто из них не был с ним близок. Было бы не плохо на новом месте завести настоящего друга.

– Надеюсь на большее, – ответил Уэсли, словно прочитав мысли Олдриджа. Доктор Фри подался ближе, как будто хотел поделиться секретом. – Доктор Кончиловски... могу я звать тебя Риджем? ...Уверен, мы прекрасно поладим, – он подмигнул Олдриджу и по-дружески хлопнул по спине, а потом ее погладил.

Олдриджу всегда доставляли дискомфорт прикосновения незнакомцев, но ему так надоело быть странным мальчиком, которого никто не любит, потому что он холоден и сдержан. Так что он ответил на улыбку и позволил к себе прикоснуться. Это же всего лишь рука. Ради дружбы Олдридж научится это терпеть.

***

Четверг, 14 января.

Гостиная Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

– Доктор Кончиловски, – Луна переключилась, пускай и временно, из кровожадного режима на озабоченный. – Что вы имеете ввиду? Он... Доктор Фри... один из таких парней?

Дев удивленно уставился на Луну своими красивыми голубыми глазами.

– Это какие такие парни? – он искренне ничего не понимал.

– Ох, ну знаешь. Хотя, скорее всего, нет. Пока не пообщался с доктором Фри. Э-э. Как бы мне так выразиться, чтобы твой белый мозг, подпорченный патриархальными замашками, понял?

– Эй, – возмутился Дев. – Возьми свои слова обратно. Я не совсем идиот. И никаких замашек у меня нет.

Мигель фыркнул.

– Не совсем, ну конечно.

Луна уставилась на Дева злобно-влюбленно.

– Повнимательней, Дев. Представь, что ты женщина, идешь себе спокойно по улице и никого не трогаешь, и тут какой-то парень, с которым у тебя нет желания общаться, пристает и не оставляет в покое. А потом начинает злиться из-за твоего игнора. Он дергает тебя и прикасается так, словно имеет на это право.

Дев скривился, но промолчал. Наверное, мудрое решение.

– И ты начинаешь думать, что ты сделала такого, что он себя так ведет, но ничего не находишь. Все дело в нем. Он из таких парней. Он злой и мерзкий, но лично к тебе это отношения не имеет, просто ему нравится так обращаться с каждой женщиной, оказавшейся у него на пути.

– Я встречался с такими, – сказал Мигель. – В армии. Чаще всего такое отношение к женщинам, но не всегда. Тебя могут схватить за зад или яйца, а потом сказать, что это шутка и ты сраный трус, если пожалуешься, поэтому ты молчишь. И, как можешь, избегаешь этих уродов.

Олдридж сильнее ощутил собственную вину.

– Только я... э-э... он мне нравился, по крайней мере, поначалу. Уэсли. В смысле, доктор Фри, – добавил Олдридж. Он отказывался встречаться взглядом с Мигелем, не желая видеть там обвинение. – Он открытый гей и этого не стесняется, а я чувствовал, как меня радушно приняли в первый рабочий день. Уэсли флиртовал, и мне это льстило, я думал, что и ему тоже нравлюсь, а он... – Олдридж замолчал и закрыл глаза. – Мне следовало догадаться. Я должен был понять. Что все именно так, как сказала Луна.

– Что именно? – спросила она.

– Отношение Уэсли не было личным. Никогда. Просто я сглупил, поверив, что это правда.

***

Девять лет назад.

Кабинет Уэсли.

Эванстон, штат Иллинойс.

Олдридж собирался встретиться в просторном кабинете Уэсли по самому надуманному предлогу. Отношения между ними не всегда были профессиональными, что вызывало у Олдриджа волнение, страх оказаться пойманным и небольшую тошноту, но помимо всего он был очарован. Он привык к прикосновениям Уэсли и посчитал это хорошим знаком.

Уэсли поднял взгляд от компьютера.

– Ридж! Рад тебя видеть.

– Правда? В смысле, и я тебя тоже. Я пришел попросить...

– У тебя такой красивый рот, Ридж. С красивыми розовыми губами, которым самое место на моем члене.

Олдриджа обдало жаром.

– Я...

Уэсли поднялся.

– Встань на колени и отсоси мне, Ридж.

Олдридж хотел не этого, точнее не совсем. Он мечтал об этом, но не в университете, и уж точно не у ног Уэсли. Слова мужчины вызвали в нем чувство беспомощности и дискомфорта. И еще Олдриджу казалось, что Уэсли для него самый близкий вариант слова «бойфренд». Поэтому Олдридж опустился на колени и постарался сделать Уэсли приятно, даже несмотря на то, что самому это не нравилось. В отношениях же должен быть компромисс, да?

Тот факт, что у Олдриджа были отношения, приносил ему столько счастья, что он предпочел не обращать внимания на некоторые волновавшие его вещи, например, отсутствие настоящих свиданий. Но они оба сейчас заняты подготовкой к промежуточным экзаменам, и Олдридж мог потерпеть.

А потом, пару недель спустя на собрании факультета, декан спросил Уэсли, встречался ли тот с кем-то или нет?

– Если да, то я не возражаю, если ты приведешь его на мою рождественскую вечеринку. Жена просила передать, что с радостью с ним познакомится.

– Конечно, – ответил Уэсли. – Он просто чудо. Уверен, что Карен полюбит его не меньше меня.

Олдридж почувствовал, как вспыхнуло лицо. Сердце бешено забилось от восторга.

– Замечательно! Как его зовут? – спросил декан.

– Кевин Стивенс. Он написал «Побелевшие шрамы».

– Я знаю эту книгу, – откликнулся один из преподавателей. – Моя жена ее читает.

С лица Олдриджа сошла вся краска. Уэсли же пошутил. Ну, точно. Это было единственным объяснением. Он не мог встречаться с писателем, чью книгу выбрали для участия в «Книжном клубе Опры». Это слишком безумно для правды.

Позже, тем же вечером, когда Олдридж пересилил себя и спросил о Кевине, Уэсли ответил:

– Я хочу с тобой трахаться, Олдридж, а не встречаться. Это большая разница. А теперь, будь хорошим мальчиком, вставай на колени и соси мой член. Если не забыл, я состою в должностном комитете. И имею большое влияние на декана. Его жена меня любит, считает очаровательным. – Олдридж от этих слов скривился. – Будь хорошим мальчиком, Ридж. Делай то, что тебе говорят, и никто не узнает, насколько плохой ты на самом деле. Сплетни могут погубить даже самую многообещающую карьеру. И работа здесь превратится в сущий ад. Хочешь на себе узнать, как разрушительны могут быть слухи?

– Н-нет.

– Тогда на колени и соси. Мой. Член.

В итоге Олдридж опустился на колени против своего желания, потому, что он слабак и отчасти боялся того, что Уэсли мог наговорить остальному коллективу. Но больше всего Олдридж стыдился того, что он хотел быть для кого-то нужным и желанным. Потому что глубоко в душе, надеялся, что ему удастся завоевать сердце Уэсли своим телом.

В конце концов, Олдридж осознает, что этого никогда не случится, потому что там нечего завоевывать. Со временем он перестанет подчиняться приказам Уэсли, но мужчине не нравится, когда ему отказывают. Он продолжит касаться Олдриджа, даже после бесчисленных просьб прекратить это делать. А Олдридж так никогда никому об этом и не расскажет, потому что в этой ситуации его нежелание могло оказаться под сомнением. Олдридж сам виноват и сам позволял Уэсли так с собой обращаться. Сейчас Олдриджу остается только максимально избегать контактов с Уэсли.

***

Четверг, 14 января.

Кухня Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель, каким-то волшебным образом, заставил Луну и Дева испариться. А затем разогрел суп, и они съели его в приятной тишине. Постепенно Олдридж рассказал Мигелю все об Уэсли и даже Тиме.

– Вскоре после того, как я осознал, что в действительности не встречался с Уэсли, я нанял Тима для ремонта этого дома. Он был... не похож на Уэсли. Ничего не требовал… по крайней мере, поначалу. Очень профессионален, что было только плюсом. Мы потихоньку стали узнавать друг друга, и я... оттаивал. Я прекратил делать то, что говорил мне Уэсли...

– Стой, не понял, – проговорил Мигель. – Что значит, ты прекратил выполнять приказы этого гаденыша? Новость о Кевине тебя не остановила?

– Я... – Олдридж чувствовал себя паршиво. У него не было никаких оправданий своим действиям. – Я делал то, чем совсем не горжусь. Просто, мне нравилось, когда он обращал на меня внимание. Тогда, то есть. Но не сейчас. Вот и все. Тогда, в общем-то, его внимание можно сравнить с наркотиком. И еще мне было страшно.

– Почему? – спросил Мигель. Он выражал поддержку и сочувствие, но Олдриджу было необходимо донести смысл своих слов.

– Не только из-за увольнения, поскольку Уэсли состоял в должностном комитете, но и из-за того, что тот мог рассказать и кому мог рассказать. Я мог потерять больше должности. Еще и репутацию. Я бы больше не смог пойти в любой университет и устроиться на работу, но еще я всегда мечтал преподавать в этом университете. И я был так одинок. Тогда, мне кажется, я не осознавал до конца, насколько все было неправильным. Или просто игнорировал то, что на это указывало. Я думал, что... мы были... не знаю... разные, наверное. Никакие правила не действовали. У меня, и правда, нет хорошего оправдания. Мы никогда не целовались и не занимались сексом, и Уэсли говорил, что это не считается изменой. То, чем мы занимались, не назовешь настоящим сексом. Но потом я познакомился с Тимом, и он мне сильно понравился, так что я прекратил... все с Уэсли.

– Тем лучше для тебя, – сказал Мигель.

Олдридж пожал плечами.

– Все было неправильно. Даже тогда, глубоко в душе, я понимал это, но игнорировал любой знак, об этом предупреждавший. Несколько лет спустя, я узнал, что Тим и тот парень, с которым он познакомился в интернете... э-э... дурачились за моей спиной, и это было очень больно. То, что к тому моменту между нами с Тимом было все кончено, не имело значения. Я чувствовал себя преданным. И еще настоящим лицемером, потому что сам так же поступил с Кевином. Даже если он так об этом и не узнал, я все же позволял Уэсли. Очень тяжело жить с осознанием того, что твои поступки могли уничтожить или опустошить другого человека и понимать, что ты принял неправильное решение.

– Papi, ты не можешь мучить себя всю жизнь. Это был плохой поступок, да, но столько лет прошло, и ты не один здесь виноват.

– Да, я знаю. Но еще я должен был понимать, что все сегодняшние слова Луны, тогда были правдой. Это никогда не носило личный характер. Только не для Уэсли. Неспособность понять это самостоятельно – моя большая ошибка.

– Может, просто наивность? – Мигель слабо приподнял уголок рта в улыбке, отчего сердце Олдриджа сжалось.

– Наверное. Жаль, что тогда я был так слеп. И жаль...

– Что?

Олдриджа просто разрывало от чувства вины.

– Я должен был понять, что дело не во мне, и тогда не было бы других. Их просто не могло не быть. Столько студентов за все эти годы. И, возможно, если бы я сказал... – Олдридж закрыл глаза, чтобы не видеть обвинения и отвращения в глазах Мигеля.

– Ты и сейчас можешь это сделать. Все рассказать.

Олдридж кивнул и рискнул приоткрыть глаза.

Мигель ласково ему улыбался.

– Вот и хорошо, – он обхватил ладонь Олдриджа и слегка погладил ее пальцами. Теперь, когда я все знаю, не могу поверить, что ты встал тогда в своем кабинете передо мной на колени. Как? Почему?

– Потому что это был ты и мой выбор. Мое решение. Моя идея. Все мое, – очень важно, чтобы Мигель это понял. – Я сделал это, потому что сам этого хотел, ни по какой другой причине. Ты и Уэсли совершенно не похожи.

Мигель подался вперед и поцеловал Олдриджа в щеку.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – ответил Олдридж. – Не из-за одиночества или надежд, что ты спасешь меня и будешь оберегать. И не из-за твоих изумительных навыков в укладке плитки или замены неисправной проводки. Я люблю тебя просто так. Даже несмотря на то, что любить собственного студента, да еще и намного моложе – поистине ужасная идея.

– Милые слова, – сухо проговорил Мигель, но при этом улыбаясь. Мужчины прибрались на кухне и вымыли посуду, а затем вместе поднялись наверх. В постели Мигель позволил Олдриджу растворить весь свой страх, вину и боль в его теле, и то, что мальчик дал взамен, было сладким отпущением грехов.

***

Среда, 15 января.

Сон Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Олдридж каким-то образом понимал, что спит, но никак не мог контролировать свой сон или проснуться. И ему оставалось только терпеть.

Уэсли загоняет его в угол и Олдриджу некуда сбежать и негде спрятаться. Так уже было однажды, на рождественской вечеринке, где Тим смотрел, но ничего не предпринимал, пока они не вернулись домой и не разругались наедине.

– Я не хочу...

– Я знаю, что хочешь. – Уэсли сильнее стискивает руку Олдриджа. Тянет ее к своему паху. – Достань его, Олдридж. Посмотри, как у меня стоит. Но на этот раз член окажется в твоей заднице, а не во рту.

– Нет. – Олдридж этого не хочет. Ни сейчас, никогда вообще.

Сначала на это смотрит Тим, а потом Мигель.

– Ладно. Значит я отымею его , твоего нового красивого мальчика. Он, по крайней мере, хочет настоящего мужчину. Похожего на него самого, но больше, сильнее и грубее. Что ты можешь ему дать? Ничего. Он достоин большего. А ты заслуживаешь стоять на коленях, как похотливая сучка. Я знаю, как тебе это нравится. А сейчас, соси. Мой. Член.

***

Среда, 15 января.

Постель Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Олдридж, вздрогнув, проснулся. Обрывки сна никак не отпускали. Он зашарил руками, желая убедиться, что Мигель все еще с ним. Ладонь Олдриджа коснулась гладкой мускулистой груди. Мигель. Олдридж облегченно вздохнул.

– Тебе плохо? – прошептал Мигель.

– Да, – прошептал в ответ Олдридж.

– Что мне сделать? – Мигель погладил пальцы Олдриджа.

– Ты уже все сделал.

– Люблю тебя, papi.

– Я тоже тебя люблю.

Олдридж повернулся на бок и, как обычно, свернулся калачиком. Мигель его не касался, но тем не менее Олдридж никогда еще так не ощущал заботу и беспокойство, исходившие от другого мужчины. Профессор заснул снова, и больше этой ночью Уэсли в его сны не вторгался.

Глава 39
Мигеля атакуют близнецы

Среда, 15 января.

Постель Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель проснулся в довольно непривычном положении: Олдридж использовал его грудь в качестве подушки.

– Доброе утро, – хриплым ото сна голосом проговорил Мигель. Он едва ощутимо погладил растрепанные волосы Олдриджа. Парень, наверное, целую вечность был одержим волосами профессора. Но прикоснувшись к ним, зная, что ему позволено это делать, Мигель ощутил подступивший комок к горлу. Они были мягче и шелковистее, чем парень себе представлял, и ему хотелось зарыться в них пальцами, а потом и лицом.

Олдридж приподнялся на локте и посмотрел на Мигеля.

– Я думал всю ночь. Ну или большую ее часть.

– Прозвучало очень зловеще.

Олдридж хмыкнул.

– Я, хоть ты тресни, не могу понять, за что ты меня любишь.

Мигель не хотел начинать этот разговор, пока не выпет кофе.

– Мать твою, papi. Швырять мне в лицо подобную фигню, не успел я открыл глаза – очень хреново. Хотя бы беконом накорми для начала.

Лицо Олдриджа вытянулось от разочарования.

– Хорошо.

Мигель вздохнул. Видимо, им придется поговорить об этом сейчас, не смотря на трагическую нехватку кофеина в организме.

– Я люблю тебя, потому что люблю. А ты за что меня любишь? – ответно поинтересовался парень.

– Потому что ты идеален. – Олдридж, фыркнув, плюхнулся на кровать и перевернулся на спину.

Мигель возвел глаза к потолку.

– Док, да ты сумасшедший!

Молчание Олдриджа было осязаемым.

– Ладно-ладно. Я люблю с тобой разговаривать, люблю то, какой ты умный и что никогда не разговаривал со мной свысока. Люблю быть с тобой рядом. Люблю, как мило падают волосы тебе на глаза, особенно по утрам. Я люблю тебя за то, что ты отсосал мне во вторую нашу встречу. Я люблю, что ты настоящий извращенец, но знаю об этом только я. Я люблю, что ты купил мне грейпфруты и Lucky Charms, и теперь я смогу нормально завтракать. Я люблю, что ты можешь творить с моим телом такое, о чем я раньше даже не подозревал. Я могу продолжить, если настаиваешь.

Олдридж по-прежнему молчал.

– Или нет, – Мигель сел, чтобы видеть лицо Олдриджа. Его профессор лежал с пораженным лицом. – Что?

– Ничего, – ответил Олдридж, подозрительно задрожавшим голосом.

– Ты что плачешь? – спросил Мигель. Глупый вопрос, конечно, очевидно, что этот великовозрастный болван плакал и, несомненно, из-за слов Мигеля.

– Нет, – соврал Олдридж. – У меня аллергия.

– Э-эм. От этого не плачут, papi.

Олдридж прорычал в ответ что-то невразумительное.

– Почему ты, блин, заревел? – Мигель чувствовал себя беспомощным. Он ненавидел, когда плакали женщины, и как оказалось, ему ничуть не нравилось, когда плакал Олдридж.

– Что я буду без тебя делать? – мужчина сел, обхватил руками согнутые ноги и уткнулся в колени щекой. И начал икать. – Что я буду д-делать, если ты меня о-оставишь?

Мигель осторожно провел ладонью по ноге профессора.

– Олдридж, я тебя не оставлю. И не хочу, чтобы ты от меня уходил. Хорошо? Я понимаю, что в прошлом у тебя был дерьмовый опыт и трахаться с недавно сменившим ориентацию парнем не самое умное решение, но я клянусь, что буду носить тебя на руках. Клянусь. Я люблю тебя. Честно. – Он смахнул слезу с щеки Олдриджа. – Пожалуйста, перестань плакать. Ну, правда. Я больше этого не вынесу.

– Я постараюсь. – Олдридж шмыгнул совершенно не сексуально, но почему-то для Мигеля это показалось чертовски милым. – Я люблю тебя, – продолжил неуверенно и запинаясь Олдридж, – потому что ты относишься ко мне, словно я что-то значу и потому что ты видишь меня. По-настоящему видишь, как никто другой прежде. Я люблю тебя, потому что рядом с тобой мне хорошо. Но временами, а постоянно. Даже, когда мы спорим, ты никогда не заставляешь меня чувствовать себя ужасно. Я люблю тебя, потому что ты позволяешь смотреть на себя столько, сколько мне хочется, и, кажется, это тебя не беспокоит. Я люблю тебя, потому что ты лучший любовник за всю мою жизнь, и несмотря на то, что список небольшой, можно не подвергать это сомнению. Я люблю тебя, потому что... – Олдридж пожал плечами. – Потому что просто люблю.

– Мы отвратительны, – проговорил Мигель. – Ты ведь понимаешь?

– Возможно, чуть-чуть, – согласился Олдридж.

– Приготовь для меня кофе и бекон и я буду любить тебя всю жизнь, даже когда ты такой противный и требуешь от меня обсуждения чувств и прочей херни с утра пораньше.

– У меня нет бекона, – признался Олдридж.

– Так, все, отменяем свадьбу.

Олдридж покрылся очаровательным румянцем.

– Но есть же грейпфруты и Lucky Charms.

– И кофе?

– И кофе, – подтвердил Олдридж.

– Круто. Можешь жить дальше.

– Я люблю тебя. – Олдридж улыбнулся, в его глазах практически плясали маленькие мультяшные сердечки. Это намного лучше слез.

– Я знаю, – с улыбкой произнес Мигель. Он склонился и поцеловал своего парня. – Ну так что, приготовишь мне кофе?

*** 

Среда, 15 января.

Квартира Мигеля.

Эванстон, штат Иллинойс.

После занятий Мигель вернулся к себе в квартиру. Он хотел переодеться и прихватить на завтра чистую одежду, потому что ни капли не сомневался, что сегодня снова будет ночевать у своего парня. Отложив одежду в сторону, Мигель сел за эссе, дожидаясь возвращения Олдриджа домой.

Стук в дверь отвлек его от сосредоточенной работы.

– Что? – крикнул он, предположив, что это, скорее всего, Луна или Дев, или оба сразу. – Я занят.

– Слишком занят для собственного брата?

– И сестры?

Мигель рванул к двери. На пороге его встретили улыбающиеся Джулия и Жозе.

– Как, мать твою, вам удалось попасть в здание, – спросил Мигель.

– Нас впустила какая-то chica. Сказала, что я похож на мини-Мигеля. – Жозе скорчил рожу и запрыгнул на кухонный островок.

– А мне сказала, что я красавица, – добавила Джулия. И плюхнулась на диван.

– Она занята, – сказал Мигель. – Парнем.

Джулия ухмыльнулась.

– Да. И его мы тоже видели. Очень милый.

– Господи, Джулия, даже не думай о каком-нибудь безумном тройничке с моими соседями.

– Я не любительница целоваться с chicas. По этой части у нас Лонни.

– Мы можем это не обсуждать? – спросил Жозе. – Гадость какая-то. Фу. Не желаю думать о ком-то из вас и сексе одновременно.

Джулия нарочно стала причмокивать. Жозе швырнул в нее – слава богу, пустой – банкой из-под газировки. Она легко ее отбила и запустила в Жозе подушкой. И тем самым сбила несколько бумаг, лежавших на столике, на пол.

Мигель вздохнул. Близнецы всегда были сущим наказанием.

– Зачем вы пришли? Разве вам не хватает для уничтожения собственного общежития?

– Мигелито, нам нужна твоя помощь! Из-за мамы Жозе становится невменяемым.

Жозе нахмурился из-за слов сестры.

– Невменяемым? Пошла ты.

Мигель закрыл ноутбук.

– Что она делает?

Джулия захихикала. А Жозе еще сильнее нахмурился.

– Ну?

– Она все время пытается меня с кем-нибудь свести! – Жозе передразнил голос матери. – Я уверена, что продавец в «Уолгринс» гей, и, кажется, ничего такой. Может, пригласишь его на свидание?

Мигель расхохотался.

– Это чертовски смешно.

– Нет, ничего подобного. Это чертовски унизительно. Она раздает каким-то мужикам мой номер! Незнакомым мужикам!

– Парню, у которого она делает маникюр, – захихикала Джулия.

– А еще какой-то левый чувак-азиат продолжает слать мне фотки члена!

Джулия начала ржать.

– Нихрена смешного! – возмутился Жозе.

– А по-моему, очень, – ответила Джулия. – И тот азиатик симпатичный. И член у него для начинающих. Очко в его пользу, так ведь?

– Боже, как я тебя ненавижу. Я должен был сожрать тебя еще в утробе.

Джулия показала ему язык.

Жозе ответил ей средним пальцем.

– А от меня вы чего хотите? – спросил Мигель. – Я не стану встречаться ни с каким азиатом с маленьким членом, чтобы тот от тебя отвязался. Скажи ему, что не заинтересован. Заблокируй. Скажи, что тебе не нравятся парни со смешными членами. Выбери вариант и оставь меня в покое.

– Я видела его порно-подборку, – сказала Джулия. – Жозе определенно не нравятся парни с микро-членами.

– Заткнись, – крикнул Жозе сестре.

– Просто к слову пришлось, – ответила она, и не думая затыкаться.

– Поговоришь обо мне с mamá? – спросил Жозе. – Скажи ей, что я и сам справлюсь, не нужно искать мне парня.

– Скажи ей это сам.

– Мигелито, да я говорил! В тот же день, как пришла смс-ка от микро-члена.

– Ладно, я понял, но если она начнет и мой номер раздавать левым чувакам, всю ответственность я переложу на тебя, потому что моему парню это определенно не понравится. Вообще. Понятно?

– Да, – ответил Жозе. – Gracias

– De nada. Как жаль, что я не могу решать все проблемы так легко.

– А у кого они еще есть? – спросил Жозе.

– Что? А, у друга. У него тоже проблемы с нежелательным вниманием мужчин, и он попросил меня помочь.

Джулия слегка подпрыгнула на диване.

– Ой, кто это?

Мигель ничего плохого в этом не видел, поэтому ответил:

– Это Дев, парень с которым ты хочешь переспать...

Жозе изобразил рвотные позывы. Джулия бесстыже замурлыкала.

– Дева, который встречается с девушкой, которая за него тебя прирежет, Джулия, схватил за задницу его же преподаватель.

– Да ладно, – ахнула Джулия.

Жозе оживился:

– Не доктор Фри случайно? Это профессор с кафедры биологии, убийственно-красивый гей? А не другой чувак в бабочке.

– ¿Que?[51]51
  ¿Que?(в пер. исп.) – Что?


[Закрыть] —Мигель не был готов к такому.

– Чувак в бабочке охренительно сексуальный, но по слухам холодный, как сосулька. Живет один, жутковатый какой-то, и даже чуть-чуть оценку не завышает, даже если ты симпатичный. Фри же, как я слышал, очень нравится раздавать дополнительные баллы, если ты понимаешь, о чем я.

Мигель не знал, как правильно начать, кроме как выпалить:

– Чувак в бабочке – мой парень, cabrón.

– Ну ни хрена себе, – произнес Жозе.

– Да. И он не сосулька. Просто предпочитает не трахаться со всеми своими студентами.

– Только с одним, видимо, – с самодовольной улыбкой произнесла Джулия. – Ты трахаешься с собственным преподавателем. Это... очень впечатляет, на самом деле. Так держать, Мигелито. Ты прямо в омут с головой прыгнул.

Мигель показал сестре средний палец и обратился к брату.

– Жозе, доктор Фри lambón[52]52
  Lambón (в пер. исп.) – Урод


[Закрыть]. Держись от него подальше. От него одни неприятности.

Жозе пожал плечами.

– Я же не могу прогуливать его лекции. Не сейчас точно. И его занятия – мой профильный предмет. Возможно, облапанная задница стоит дополнительных баллов.

– Даже не начинай, hermanito.

– Да и вообще, как ему все сходит с рук? – спросила Джулия.

– Никто, как мне кажется, на него ни разу не жаловался, – сказал Жозе. – Скорее всего, потому что большинство хотят получить дополнительные баллы. Ну или что он там всем обещает. Или, может, он просто невероятен в постели. Это все ужасно сбивает с толку. И почему твой друг, Мигелито, просто на него не нажалуется?

Мигель провел рукой по своим волосам.

– Дев и нажаловался. Просто это не первый преподаватель, которого обвиняет Дев, и теперь администрация считает, что у того какие-то гомофобные предрассудки.

– Погоди. А сколько преподавателей-геев на кафедре биологии? – спросила Джулия.

– Насколько мне известно, двое, – ответил Жозе. – Доктор Фри и доктор «Бабочка». В смысле, доктор Кончиловски.

– Так, я не сильна, конечно, в математике... – начала Джулия.

– Вообще, – перебил ее Жозе.

– ... но это значит, что этот Дев в чем-то обвинял твоего парня, Мигелито?

Мигель вздохнул.

– В том, что тот шпионил за чуваком, который жил в этой квартире. Олдридж живет в доме напротив. Кроме того, Олдридж у того парня не преподавал, а у Дева не было никаких доказательств, поэтому это дело так никуда и не пошло.

– Это... правда, очень странно, – сказала Джулия. – Я вроде и хочу узнать подробности, а вроде и нет. Потому что будет как-то стремно, если вы поженитесь, и мы все соберемся на семейном ужине, а я только и буду представлять, как твой парень пялился на какого-то чувака... хотя секундочку.

– Что? – спросил Жозе.

– Ты не задергиваешь шторы. Никогда вообще. Даже если здесь спишь. И переодеваешься. Боже. Какой ты извращенец. – Джулия заржала, как чертова гиена.

– ¡Cállate! Оба!

Жозе присоединился к издевательскому смеху своей близняшки.

– Я не шучу, – произнес Мигель, но ему показалось, что ни один из близнецов его не слушал.

– Думаю, я бы тоже не задергивала шторы, если бы в доме напротив жил сексуальный профессор, – призналась Джулия.

– И натурал, – добавил Жозе.

– Да, определенно натурал, – согласилась Джулия.

– Но он же может оказаться би, – сказал Жозе. – И тогда мы оба сможем гулять перед окнами голыми.

– Можно подумать, кто-то хочет видеть твое голое тело. – Джулия закатила глаза.

– Я сексапильный. Правда же, Мигелито?

Мигель вскинул руки.

– Я от этого воздержусь. Разбирайтесь сами, Жозе.

– Ладно, ты сексуален, но согласилась я только потому, что ты мой близнец.

– Это логично. – Жозе улыбнулся сестре.

– Логично для близнецов.

Они ударили кулаками.

– Я вас обоих ненавижу, – признался Мигель. – Выметайтесь отсюда.

Они одновременно показали ему языки, но, к счастью, оставили в покое. Мигель подошел к окну и снял футболку.