Текст книги "Дизайн мечты"
Автор книги: Линн Мессина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Конечно, узнал бы, но от посторонних – подчиненных, приятелей, клиента, которого сто лет не видел, но не от дочери, не из красочной открытки с отчаянно-беззаботным «надеюсь увидеть» на обороте.
Не дождавшись ответа, Ник, с молоком матери впитавший оптимистическое препятствия-суть-то-что-мы-видим-когда-отводим-взгляд-от-цели, закончил свою мысль:
– Кто знает, вдруг его появление станет приятным сюрпризом!
Я устало посмотрела на Ника. Какие уж тут сюрпризы… Мне чаще достаются целые четки из неожиданных неприятностей.
Увидев мою мрачную мину, уныло опущенные плечи и упорное нежелание замечать луч надежды, Ник вышел из себя. Даже у прирожденных миротворцев и потомственных дипломатов есть точка кипения.
– Черт бы все побрал, Лу, ты ведь не знаешь, как поступит твой отец! Ну почему ты заранее уверена в самом худшем? По-твоему, ты всех насквозь видишь? Ни черта ты не видишь и не понимаешь!
Глаза Ника горели. Он сжал кулаки, еле сдерживая желание насильно накормить меня ложкой здравого смысла. Не будь мы в общественном месте, он, не исключаю, пересчитал бы мне зубы.
Я оглянулась. Ханна разговаривала с женщиной в темных очках с непрозрачными стеклами, держа в руках буклет, открытый на странице с различными дизайнами встроенных столов. Посетительница с интересом слушала и задавала вопросы.
Ник был прав, точно я ничего не знала – нельзя же знать все, – но за двадцать девять лет любой научится просчитывать действия близких людей с высокой долей вероятности. После жизни, состоящей из череды разочарований, можно не глядя метнуть дротик в мишень и попасть в «яблочко».
– Пожалуй, вернусь к работе, – сказала я, решив закончить разговор, продолжение которого было чревато крупной ссорой. – Ханна советовала мне проявлять больше инициативы.
Ник не хотел останавливаться – он еще не все раздражение высказал и не весь гнев излил. Он яростно смотрел на меня несколько долгих секунд, но в тот момент, когда я уже втянула голову в плечи в ожидании нового града аргументов, безнадежно покачал головой. Хотя именно его поступок не вписывался ни в какие рамки, он выглядел расстроенным моим поведением.
– Мне, пожалуй, тоже пора на работу, – бросил он, но на выходе остановился и спросил: – Что ты делаешь завтра вечером?
– Ничего особенного. Наверное, пойду домой и завалюсь спать. А что?
– Я уже обещал Ханне, что поведу вас праздновать успех, – сказал Ник бодрым приподнятым тоном, пряча разочарование за фасадом веселья. Молчание – худший враг дипломата: невозможно что-либо решить, если играть в молчанку. – Заказал столик в «Двух гаменах». Будем есть, пить и говорить о том, какое странное занятие раскрашивать коврики, – добавил он, пытаясь казаться беззаботным.
Я не способна на такие поступки. У меня организм иначе работает. Я не хорошо смазанный «феррари», у которого скорости переключаются задолго секунды, но все же выдавила слабую улыбку. Завтра – это не сейчас. Завтрашний вечер – дальний, едва различимый берег.
– Конечно, сходим, отличная идея.
Ник кратко обнял меня напутственным жестом в стиле «иди и задай им жару», тронул за плечо Ханну, попрощался с ней и покинул Таллулаленд. Я смотрела ему вслед, зная, что Ник обернется – отойдет на несколько шагов, остановится и повернет голову назад удостовериться, что я провожаю его взглядом, несмотря на новости и переживания последних пяти минут. Ник всегда выбирает момент убедиться, что с теми, к кому он неравнодушен, все в порядке. Но теперь мне было этого недостаточно. После сейсмического сдвига в Таллулаленде отношения двух верных товарищей перестали меня устраивать, как любимая замшевая куртка, ставшая слишком узкой в плечах.
– Лу, – обратилась ко мне Ханна, подходя под руку с посетительницей в темных очках, – это Мартина Бирд, редактор раздела моды в «Эль декор». У нее есть несколько вопросов по поводу твоих столов, на которые я не могу ответить. Я пыталась рассказать о специфике процесса лазерной резки, но спохватилась, что слабо понимаю, о чем говорю. Я здесь только в качестве украшения. Если хотите узнать о чем-то, кроме цвета и цены, обращайтесь к Таллуле, – закончила Ханна, улыбкой извиняясь за кажущуюся некомпетентность. Это ее техника продаж и тактика обхаживания клиентов: дескать, она – оформление витрины, а Таллула – содержание.
Ханна отошла, чтобы заняться красавцем в темно-сером шарфе, – по языку ее жестов осталось неясным, пыталась она заинтересовать клиента настенными светильниками или собственной особой, – а я осталась отвечать на вопросы Мартины Бирд о лазерной резке, удерживаясь от словесного по… тока, случившегося у меня утром перед фотографами из «Нью-Йорк-1». Я обрадовалась проявленному Мартиной интересу и пришла в восторг от намерения «Эль декор» написать статью о моих изделиях, но помимо воли то и дело оглядывалась по сторонам. Я искала лицо отца в толпе посетителей, борясь с медленно подступающим отчаянием и сознавая, что теперь до последнего дня выставки буду ждать его прихода. Когда я поняла, что не в силах ничего с собой поделать, смутные очертания завтрашнего вечера окончательно утратили четкость.
Глава 3
На следующее утро в половине восьмого я заперла входную дверь, сбежала вниз на пять лестничных пролетов – Ханна чуть ли не наступала на пятки – и выскочила из подъезда на стылый воздух. Утро выдалось на редкость холодное, и хотя автомобиль был припаркован у соседнего дома, дорога показалась бесконечной. На Десятой улице мы не успели на зеленый свет и, дрожа, ждали, пока проедут доставщики срочных заказов в машинах со включенными «печками». Наконец зажегся зеленый, мы судорожной рысью побежали через улицу, но посреди проезжей части Ханна резко остановилась и схватила меня за руку.
– Без паники, – сказала она, больно стиснув мое запястье.
Яне видела причины для паники – в этот ранний час на Бликер-стрит было малолюдно и тихо, лишь несколько прохожих шли против ветра, пригнув головы, – но приказ застал меня врасплох, цепкая хватка подруги заставила сердце замереть от испуга, и я огляделась, ожидая увидеть грабителя или взбесившегося слона, с топотом несущегося на нас. Однако ничего угрожающего, кроме риска простудиться под ледяным ветром, поблизости не наблюдалось.
Ханна потянула меня к тротуару.
– Сохраняй спокойствие, и все обойдется.
– Черт тебя побери, Ханна! – не выдержала я, пытаясь вырвать руку, в которую подруга вцепилась мертвой хваткой. – Что происходит?
Шикнув на меня, Ханна тихо сказала:
– Видишь вон ту женщину?
Я скосила глаза в том направлении, куда Ханна указывала пальцем. На другой стороне улицы стояла дама в шерстяной куртке с деревянными брусками-пуговицами. Внешность незнакомки показалась мне самой заурядной: мешковатая зеленая куртка, волосы скрыты под шотландским клетчатым беретом из овечьей шерсти.
– Ну?
– Это Джильда.
Тут уже я вросла в землю, помертвев от страха.
– Джильда? – прошептала я, снова украдкой взглянув на незнакомку. На этот раз я отметила, что дама рослая, широкоплечая и мускулистая – это было заметно даже под курткой – и ей ничего не стоит стереть меня в порошок. Конечно, это не взбесившийся боевой слон, но мало нам не покажется.
– Не волнуйся, у меня все под контролем.
Меня это мало утешило, ибо понятие Ханны о контроле примерно соответствовало езде на велосипеде со снятыми тормозами с обледенелого крутого склона.
Из кармана куртки Джильда извлекла маленькую бумажку и подняла голову, разглядывая номера домов. На листке был записан адрес. Мой домашний адрес!..
– Значит, у тебя все под контролем? Ты же сказала, идею похоронили! Или они решили экранизировать твой научно-фантастический эпос?
– Нет, вернулись к сценарию о герцогине и похитителе драгоценностей, но волноваться не о чем. У меня есть план.
Ханна помахала рукой и громко окликнула Джильду через улицу.
– Что ты делаешь? С ума сошла? – В панике я готова была бежать куда глаза глядят и спрятаться, но на Бликер-стрит не было ни окопов, ни траншей, ни даже высоких толстых деревьев.
Услышав свое имя, Джильда обернулась, помахала в ответ и размашистой походкой направилась в нашу сторону. Широкие шаги словно съедали спасительное расстояние, разделявшее нас.
– Сохраняй спокойствие, и все будет нормально, – повторила Ханна, склонив голову набок и сосредоточенно глядя на меня. Ну все, опять сочиняет мне биографию. – Запомни, ты Таллула Уэст, дизайнер с восточного побережья, только что открыла собственное дело. Твоя мать умерла, с отцом у тебя неразрешенные проблемы. Мы познакомились в колледже, где я училась, когда еще не была герцогиней. – Ханна говорила быстро, понизив голос. – Тебе требовалась помощь, я в колониях как раз прохлаждалась без дела, вот и предложила свои услуги. Ты финансируешь мою актерскую карьеру, но ничего не знаешь о… – Ханна оборвала декламацию, чтобы приветствовать продюсершу, которая уже подошла почти вплотную: – Джильда, дорогая! – И Ханна протянула руку, как король придворному. Из жеста осталось неясным, предложено ли Джильде приложиться к ручке или ограничиться рукопожатием. – Какая приятная встреча! Как давно мы не виделись! Что вы делаете здесь в такое прохладное утро? Деловая встреча за завтраком в одном из уютных кафе на нашей Бликер-стрит? О, позвольте рекомендовать вам прелестный маленький ресторан на Кристофер-стрит, всего в нескольких шагах отсюда. Нужно только повернуть за угол направо, и…
Властная манера Ханны говорить и великосветское грассирование не сбили, однако, крейсер в зеленой куртке с курса. Стреляного воробья любезностями не проведешь, и Джильда без церемоний оборвала Ханну:
– Вообще-то я к вам, ваша светлость.
Я ушам не поверила. Кто мог предположить, что Ханна в своем бесстыдстве зайдет настолько далеко, чтобы требовать обращения «ваша светлость»!
– Как мило, Джильда! – восхитилась «ее светлость». – Я бы очень хотела присесть и поболтать с вами тет-а-тет, но мой день уже расписан. Познакомьтесь: Таллула Уэст. – Ханна показала рукой куда-то в моем направлении. Машинально я чуть не сделала реверанс. – Джильда Брейс.
Протянув руку, я ограничилась односложным приветствием, боясь испортить дело своим неистребимым акцентом эмигрантки из России.
– Очень приятно, – бросила Джильда, едва взглянув на меня. Она пришла по делу, и в ее намерения не входило отвлекаться на статисток, у которых нет величественных особняков и поместий в Англии. – Ваша светлость, у меня при себе контракты…
– Таллула – очень известный нью-йоркский дизайнер, – перебила Ханна. – Возможно, вы о ней слышали?
Джильда ответила отрицательно и попыталась снова навести разговор на контракты, но «герцогиня» прервала ее подробным рассказом о моих творческих достижениях, выложив настолько внушительный послужной список, что я испугалась, как бы она не потребовала от продюсерши и ко мне обращаться «ваша светлость».
– Какая молодец, – съязвила Джильда, словно это по моей вине она потеряла пять минут жизни на выслушивание бессмысленного панегирика. А ведь это не так, я тоже оказалась жертвой обстоятельств. – Вернемся к деловым вопросам, ваша светлость. У меня с собой контракты, которые я прошу вас подписать.
– Но моя управляющая имением…
– С ней невозможно иметь дело, – категорически отрезала Джильда.
Я восприняла это как оскорбление: мадам Петрович – сама любезность, предупредительность и покладистость, – однако решила не протестовать и наклонила голову, пряча усмешку.
– Неужели? Я всегда считала ее очень дельной и уживчивой особой, – изумилась Ханна и тут же пустилась в многословное описание достоинств своей управляющей – не то чтобы, защищая меня или вступившись за честь отсутствующей коллеги, но в силу неистребимой привычки идти до конца, даже в неверном направлении.
С минуту Джильда слушала ее болтовню, затем перебила:
– Позвольте все же предложить контракты вашему вниманию. – Она с легкостью фокусника выхватила бумаги из дипломата. – Не угодно ли ручку?
Ханна взяла контракт и небрежно пролистала его, щебеча, что в последний раз, стоя на холоде, она подписывала поздравительную открытку дяде Реджи – «Ах, это было два года назад в феврале, в Апеннинах, на границе Швейцарии и Италии».
Фиктивная участница всей этой авантюры, я не могла отказать себе в удовольствии наблюдать за выражением лица Джильды. Она изнемогала от желания перебить Ханну. Ее подмывало попросить герцогиню заткнуться и подписать хреновы бумаги, да вот беда – Джильда побаивалась поплатиться головой за черную брань в присутствии знатной особы. После непродолжительного колебания Джильда расправила плечи и выпрямилась, видимо, решив: «Иди ты на фиг, светлость, здесь Америка!»
– Подпишите контракт, – сказала она не допускающим возражения тоном, вкладывая ручку в пальцы Ханны. – Это и так отняло у меня слишком много времени.
Ханна инстинктивно чувствует, когда больше тянуть нельзя. Она отлично поняла – следует оборвать треп и молча подписать хреновы бумаги. Присутствуя при историческом моменте, я гадала, чем все это кончится. У Ханны не имелось ни титула герцогини, ни особняка елизаветинской эпохи, ни обширных зеленых угодий. Жителям Австралии и в голову не пришло бы считать ее своим национальным достоянием. Ее реальная жизнь несколько менее грандиозна и не так благородна, а правда о ней значительно абсурднее и рано или поздно выйдет наружу. Обман раскроется, покровы упадут, и Ханна вернется в округ Колумбия так же, как и покинула его – в четвертом ряду автобуса «Питер Пэн». Это еще в том случае, если в кодексе нет статьи за самозванство.
Джильда горящими глазами следила, как Ханна подписывает контракты, – вылитая волчица, которую не кормили неделю, – и едва не облизнулась, когда та вернула ей бумаги.
– Вот, – сказала подруга, словно не понимая подоплеки происходящего. – Надеюсь, это поможет.
– Благодарю вас, ваша светлость, – искренне сказала Джильда. Держа в руках подписанные контракты, она могла позволить себе роскошь быть учтивой. – Ну что ж, не буду вас задерживать, поскольку сегодня напряженный день. Я позвоню вам до конца недели, чтобы обсудить съемочный график. Полагаю, вы захотите присутствовать в поместье, когда съемочная группа приедет делать пробы?
– Отнюдь, – возразила «герцогиня». – Я верю, что вы не причините вреда дамастовым портьерам и комоду эпохи Людовика Четырнадцатого. Но впредь все вопросы прошу улаживать с моей управляющей.
Джильда несколько раз повторила «да, ваша светлость» и удалилась, помахав на прощание. В ее походке появилась упругость, которой не было раньше. Бедная женщина не догадывалась, в какую авантюру ввязалась. Когда она свернула за угол, я повернулась к Ханне. Подруга весело улыбалась, не выказывая ни малейших признаков страха или угрызений совести.
– Нам пора идти, – сказала она нормальным тоном. Ее подбородок больше не был высоко поднят, грассирование исчезло, и говорила она по делу. – Уже без десяти восемь, рискуем опоздать. Давай я сяду за руль.
Ханна явно свихнулась. Ее ни под каким видом нельзя допускать к управлению тяжелой техникой.
– Нам нужно объясниться, – сказала я, разрываясь между желанием мчаться в Центр Джавица и настоятельной потребностью не сойти с места на углу Бликер-стрит и Десятой улицы, пока не выясню правды.
– По-моему, все прошло хорошо. – Ханна захлопала ресницами с видом святой невинности. Образ был выверен до мелочей и тщательно заучен – не иначе ставила его в плейер и включала на ночь. – Разве ты сомневалась?
Свободная от внутренних противоречий, Ханна не сомневалась в выборе пути: она поспешила по Десятой улице туда, где стояла наша машина. Я побежала за подругой.
– Что тут хорошего? Ты подписала контракт, взяла на себя юридическое обязательство предоставить киностудии родовой английский особняк с Зеркальным залом и сикоморами в кадках! – За несколько шагов до машины я нажала кнопку антиугонного устройства, открывая замки. – Ты сознаешь нереальность своей затеи?
Ханна открыла дверцу и забралась в машину.
– Лу, я лично присутствовала при подписании, поэтому не нужно разжевывать для меня смысл и подоплеку происходящего.
Присутствовать присутствовала, но основное, кажется, прохлопала.
– Тебя посадят в тюрьму!
Ханна засмеялась, ничуть не удрученная печальной перспективой.
– Не посадят, не бойся.
Я включила мотор. Из кондиционеров потек холодный воздух.
– Тебя посадят в Сан-Квентин вместе с аферистами, наркодилерами и мужьями, задушившими спящих жен. Учти, я не смогу навещать тебя каждую неделю. Буду приезжать только по праздникам и в твой день рождения, так что не обессудь.
– Я не попаду в Сан-Квентин. Небольшая корректировка собственной биографии и подписание бумаг вымышленным именем не являются уголовно наказуемым деянием. Кроме того, у меня есть план, – сообщила Ханна, включая кондиционер на обогрев, хотя мотор еще не прогрелся. Я закрыла свой вентилятор.
– Неужели? – с издевкой сказала я, переводя рычаг на «драйв», наскоро взглянула вправо-влево на предмет проезжающих машин. Дорога оказалась свободной.
– Да, волноваться не о чем.
– Расскажи, что за план, – потребовала я, желая ужаснуться немедленно, а не позже, когда буду высматривать отца в толпе посетителей.
– Он еще не в той стадии, чтобы рассказывать.
Я выехала на проезжую часть.
– Не в той стадии?
Явная отмазка, все равно что открыто признаться, что никакого плана нет.
– Он пока нескладный, неотесанный, в невыгодном переходном возрасте, когда терпеть не могут фотографироваться. Расскажу, когда дозреет.
Я вздохнула. Словно текст в неправильной кодировке, сообщение требовало дешифровки и перевода.
– То есть плана у тебя нет? – уточнила я.
– Есть. Половина плана. Расскажу, как только продумаю детали.
– Только пусть твой план не предусматривает моего участия. Больше меня не впутывай. – Я никогда не горела желанием быть пешкой в хитроумных схемах Ханны, но сейчас момент выдался особенно неподходящий. У меня и своих проблем хватает.
На лице Ханны появилась полная скрытого самодовольства ухмылка, от которой меня бросило в дрожь. Однако она дала обещание ни во что меня не впутывать.
Повернув направо, в сторону Гудзона, я поехала молча. Ханна все равно поступит по-своему. Несмотря на раздаваемые обещания, она в первую очередь действует в собственных интересах. Из кондиционера наконец-то пошло тепло, и я открыла решетку вентилятора, чтобы отогреть пальцы над горячим воздухом. Через несколько минут я не выдержала и спросила Ханну, что случилось с «Бомбардировкой Дрезден». Все-таки я очень любопытна.
Ханна рассеянно разглядывала проплывавшие за окном здания.
– М-м-м?
– Все было готово для футуристической криминальной драмы. Что расстроило планы?
– Тимоти Веймут предпочел оригинальный сценарий, – отозвалась Ханна. – Он влюбился в вора.
– Что?!
– Говорю, в роль влюбился. Его пригласили в картину играть вора.
– Кто такой Тимоти Веймут? – спросила я, ощутив острую неприязнь к упомянутому типу. Кто он такой, чтобы во что-нибудь влюбляться?
Пока я сворачивала направо, к Западному шоссе, Ханна успела перечислить основные достоинства Тимоти Веймута. Я не могла припомнить ни одного фильма с его участием, зато получила полное представление о внешности: темные волосы, подбородок с ямочкой, широкие плечи, задумчивый взгляд, главная роль в «Деле Дракулы» производства «Уорнер бразерс», телевизионный сердцеед, мечтает стать кинокумиром утренних сеансов.
– Адам очень взволнован, – сообщила Ханна, раскритиковав веймутское исполнение роли Хэнка Тинли (по ее мнению, тот играл чересчур сухо и с неоправданной резкостью) в «Нортенгерских высотах», адаптированной для подростков версии классического романа Джейн Остин. – Он послал сценарий агенту Веймута почти год назад и, не получив ответа, решил, что сюжет не понравился, но на прошлой неделе Веймут лично позвонил и сказал, что обязательно будет сниматься.
– Как это повлияет на взлет твоей карьеры? – спросила я, когда впереди показался Центр Джавица, черный, безобразный, не ощущающий холода. – Не ложка ли это дегтя в бочке меда?
Подруга пожала плечами, налаживая температурный контроль. Горячий воздух, вырывавшийся из вентиляторов, был для нее недостаточно теплым.
– Не лучший вариант, но я с этим справлюсь, – улыбнулась она и снова попросила ни о чем не волноваться. – Лу, у меня все под контролем.
– И план есть? – спросила я скептически, недоверие сочилось с моего языка.
– Да, есть. Хороший план, поверь мне.
Верить Ханне – дело непростое, требующее сил, терпения и желания верить, что мир вращается вокруг нее. Разумеется, это не так: люди не игрушечные солдатики, заранее согласные с планами сражений, Ханна не генерал Веллингтон, а работники «Сахарного горошка» не третий батальон [37]37
Видимо, речь идет об известном своим героизмом третьем батальоне «Королевских шотландцев», который в битве при Ватерлоо отразил семь атак тяжелой французской кавалерии, понеся значительные потери.
[Закрыть]. Но я не стала возражать и молча въехала на стоянку, думая об отце и гадая, когда же наступит конец света.
