Текст книги "Дизайн мечты"
Автор книги: Линн Мессина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Добро пожаловать в Таллулаленд, – торжественно сказала я, обводя рукой зеленый массив, где скоро будет мой дом. – Я вижу маленькую бревенчатую хижину у озера. Никаких излишеств, несколько комнат и студия, все из дерева моих собственных лесов.
Новое дуновение зашевелило листья, газету и расшевелило Ника, заставив его поднять голову.
– Знаешь, я не лесоруб, – с легким сердцем признался он. – Я согласен смотреть, как ты валишь деревья, снимать это на фото или видео, если кое-кто купит мне камеру, но не в состоянии заниматься заготовкой леса.
Он мило улыбнулся и прищурился от утреннего солнца, сидя с видом беззаботного отпускника, но я слишком хорошо знала таунсендскую школу дипломатии, чтобы обмануться позой. У Ника словно гора с плеч свалилась. Глядя на меня с насмешливыми искорками в глазах, он едва сдержал вздох облегчения. Ник знал не хуже меня – несмотря на наваждение прошлой ночи, мы друг другу не пара.
– А что случилось с генами пещерного человека? – поинтересовалась я, глядя на тихо потрескивавшие горячие угли. Оставалось разорвать последнюю ниточку, но внезапно это показалось неправильным. Свежие романы – как маленькие зеленые побеги, крошечные ростки жизни, едва проклюнувшиеся из земли; они заслуживают лучшей участи, нежели быть выполотыми прежде, чем мы узнаем, что растет – цветок или сорняк.
– В кодекс пещерного человека входит разведение огня, охота на мамонтов и воспитание женщин дубиной по голове, – отшутился Ник. – Там нет упоминания о рубке деревьев.
– Какой ограниченный кодекс, – буркнула я и, чтобы прекратить этот разговор, предложила пойти одеваться.
– Отличная идея, – подхватил Ник, вскочив со стула и направляясь к палатке. Я уже расстегивала молнию, когда нас поразила одна и та же мысль: какой теперь смысл переодеваться друг перед другом?
– Э-э-э… Знаешь, я, пожалуй, сначала допью кофе. – Ник отступил от палатки и встал у огня. Он двигался неуклюже и одновременно суетливо. Я привыкла к постфактумному безразличию, а не к странной неловкости с дергаными движениями, то и дело прерываемыми паузами.
– Умираю с голоду, – сказала я из палатки, решив вести себя как ни в чем не бывало, несмотря на необычные обстоятельства. – И в нормальный туалет хочу. Ну как прикажете искать укромное местечко в лесу, где все насквозь просвечивается солнцем?!
Глава 8
Когда мы вернулись «на базу», было почти семь часов. На мне красовалась плотная хлопчатобумажная футболка «Хейнс» [32]32
Название компании, производящей белье и носки.
[Закрыть], доходившая почти до колен, с изображением паровозика Томми и надписью большими красными буквами «Железная дорога Грейт-Смоки-Маунтинс». В рюкзаке у меня был козырек от солнца с цветным рисунком, изображавшим главную улицу Эшвилля (сувенир для Ханны). Ник не поддался соблазну накупить сувениров, отказался даже от вазы, сделанной местным гончаром, которая, насколько я знаю, очень понравилась бы его матери. Он потратил деньги только на еду, входные билеты и чашку кофе в Эшвилльском ботаническом саду.
В палатке я первым делом стянула футболку, болтавшуюся на мне как тяжелое шерстяное пончо, – ни комфорта, ни свободы детских маек «Гэп».
Футболка-пончо была спонтанным приобретением, в отличие от козырька для Ханны, который я выбирала больше десяти минут.
– Нужно пообедать, – предложил Ник, ставя пакеты с едой на стол рядом с грилем, – а затем вернуться в город и чего-нибудь выпить. На Хей-вуд я видел довольно эксцентричный и людный бар, если тебя привлекают подобные заведения…
День получился долгим, напряженным и странным, но нам удалось обойтись без споров и бесполезных всплесков не к месту просочившихся эмоций. У Ника получалось без усилий, зато мне пришлось непросто – я никак не могла забыть облегчение, которое Ник не смог скрыть, услышав о моем переезде.
– С удовольствием схожу в город. Очень хорошая идея, – сказала я, тоже не горя желанием находиться возле «места преступления».
Встретив непривычное отсутствие сопротивления, Ник и бровью не повел – кивнул, отвернулся и стал разжигать огонь. Сегодня мы весь день общались с преувеличенной вежливостью – ни дать ни взять члены конгресса. «Не соблаговолит ли глубокоуважаемый джентльмен из Гринвич-Виллидж передать мне соль?»
Потянувшись за бутылкой воды, я увидела, что к нашей палатке идет женщина с шоколадным тортом в руках. Через секунду я вспомнила, где видела визитершу: сегодня утром носительница шоколадных лакомств грузила своих детушек в бежевый мини-вэн.
– Привет, – запросто начала дружелюбная и весело-оживленная гостья в плиссированных шортах-хаки и очень чистых, видимо, впервые надетых спортивных туфлях «Рибок». – Решила поздороваться с новыми соседями. Вот, явилась с пресловутым тортом.
В отсутствие кухонного стола «Формика» она на секунду замялась – куда поставить подарок? – и в конце концов вручила его мне. Я почуяла божественный дразнящий запах шоколадной глазури «Бетти Крокер». Райский аромат!
– Как мило с вашей стороны, – сказала я, опешив от любезности незнакомой дамы. – Но, право, не нужно было так беспокоиться…
– Какое беспокойство? – переспросила соседка, словно не поняв значения слова. – Вы будете жить по соседству, надо же познакомиться! Если через год вы заберете газеты из нашего почтового ящика, когда мы с Джоном повезем детей к бабушке и деду в Рейли на выходные, разве это будет беспокойство? Конечно, нет. Нормальные добрососедские отношения.
Мне понравились предусмотрительный эгоизм гостьи и откровенная программа, которую она и не думала утаивать, наоборот, пустила гордо реять по ветру. Конечно, вокруг моего участка еще не скоро появится забор из белого штакетника, но я удачная инвестиция: будет кому забрать почту, пока они в отъезде, и хранить запасной комплект ключей в гараже.
– Тем не менее вы оказываете нам очень радушный прием. Я Таллула Уэст, а это мой друг, Ник Таунсенд.
– Счастлива познакомиться, Таллула! И с вами, Ник! Меня зовут Элиза Янкоу. Мы живем в том доме. – Она указала на коттедж в колониальном стиле, как две капли воды похожий на снимок из рекламного буклета, даже с такими же занавесками. – Мы давно терялись в догадках, кому принадлежит эта земля. Вы ее купили?
– Нет, унаследовала от матери.
Элиза тут же рассыпалась в соболезнованиях:
– О, как я вам сочувствую, дорогая! Не нужно мне было поднимать этот вопрос. Я чересчур любопытна, Джон всегда это говорит.
– Ничего. Она умерла несколько лет назад.
– Какой ужас, видимо, совсем молодой?.. Судя по номерам, вы из Нью-Йорка. – Скорбь Элизы оказалась непродолжительной.
– Да, мы с Манхэттена.
– А, так вы городские жители, привыкшие к ярким неоновым огням и бешеному темпу жизни! Но ведь здесь совсем другое дело, ребята.
Это отчасти объясняло мою любовь с первого взгляда к Твин-Лейксу, но Элиза Янкоу этого не знала.
– Пожалуй, вы немного преувели…
– У вас здесь родственники? – перебила она.
– Нет, но это не…
Миссис Янкоу медленно кивнула:
– Городские жители без всякой родни… Конечно, вы не захотите здесь селиться. Но не волнуйтесь, я знаю отличный выход.
– Выход?
– Да. Нам с Джоном всегда нравился этот участок. Мы добропорядочные, хорошие люди, которые лелеют любимые вещи и всячески о них заботятся. Мы дадим вам за участок десять тысяч долларов. Это справедливая цена, и вы должны быть…
– Ага-а-а-а!!!
Оглушительный визгливый вопль исходил из палатки, которая принялась беспорядочно дергаться и раскачиваться от чьих-то судорожных попыток расстегнуть молнию. Я с ужасом увидела разъяренную и всклокоченную Лидию Костелло, выбравшуюся наконец наружу. Глаза ее горели исступленным гневом. Первым делом она подскочила к соседке и хлестнула ее кухонным полотенцем в красно-белую клетку.
– Я знала! Так и знала! Я сразу поняла! – кричала она на такой высокой ноте, что визг почти переходил в ультразвук. – Едва увидела, как ты покрываешь торт глазурью, сразу догадалась! Ах ты, интриганка! Да как ты смеешь тянуть свои жадные руки посудомойки к моей земле?!
– Твоей земле? – В смехе Элизы Янкоу зазвучал металл. – Твоей земле! Хорошая шутка! Это, – в голосе появилась издевка, – моя земля, я ее первой увидела. На четыре дня, двадцать два часа, тридцать минут и пятьдесят пять секунд раньше тебя! Никогда не забывай об этом!
На лбу Лидии вздулась вена – багровая и толстая. Можно было видеть, как кровь тяжелыми толчками проходит по сосуду.
– Я заботилась об этой земле!
Презрительно фыркнув, Элиза сделала шаг к Лидии, несмотря на опасность получить новый шлепок кухонным полотенцем. Дамы оказались нос к носу, как драчливый бейсболист с арбитром.
– Обирание персиков с деревьев для твоего отвратительного фруктового пирога не в счет!
Лидия покачнулась, как от пощечины, но тут же гордо отвела плечо назад и подчеркнуто спокойно произнесла:
– Мой фруктовый пирог не отвратительный!
В полной растерянности, не зная, что предпринять, я взглянула на Ника, но помощи от него не было никакой. Неожиданный поворот событий показался ему настолько комичным, что он с трудом держался на ногах, согнувшись пополам и схватившись за живот, – сказались прекрасное воспитание, дипломатический корпус и внушенные с младых ногтей идеалы такта и примирения. Первый настоящий кризис карьеры: сын выдающегося дипломата, того и гляди, лопнет от распирающего его хохота.
Соседки продолжали поливать друг друга оскорблениями, как из брандспойтов. Воспользовавшись этим, я взяла Ника под локоток и отвела в сторону. Некоторое время он не мог выговорить ни слова, и я с нечеловеческим терпением ждала, пока Ник справится с приступами смеха, волнообразно сотрясавшими его грудь. Когда приятель немного успокоился, я отвесила ему небольшого тумака в плечо.
– Что за чертовщина тут творится? – спросила я, опасливо поглядывая на двух мегер, скандаливших уже на пределе мощности легких. Не сомневаюсь, другие соседи тоже обретались неподалеку – подглядывали из окон или проезжали мимо участка на черепашьей скорости.
Ник собрался с силами и выговорил:
– Похоже, обе хотят твою землю.
– Это я поняла. Что делать-то?
Момент просветления у Ника миновал, пришлось ждать следующего. Ник был словно мертвецки пьяный, балансирующий на грани сознания.
– Спроси, сколько они дадут. Этого я не ожидала.
– Что?!
Увидев гамму чувств на моем лице – шок, смятение, интерес, – Ник перестал смеяться. Сделав несколько глубоких вздохов, он героически подавил мощный поток богатырского ржания.
– Раздразни их – пусть торгуются, повышают цену, затем пообещай подумать и отошли их по домам. Не обязательно принимать их всерьез, но выслушать-то можно!
Хотя обе визитерши вели себя как ненормальные, я подумала, что Ник прав, и с опаской приблизилась к спорящим. Чтобы привлечь к себе внимание, пришлось прервать две тирады: одну – о собаке, гадящей на газоны, другую – об оконном стекле, которое чей-то сын разбил бейсбольным мечом, – старые раны, вековые обиды, которые вскармливали, удобряли и лелеяли не первый сезон.
– О'кей, если вы хотите обсудить покупку моей собственности, давайте обсуждать покупку моей собственности, но для этого вам обеим придется умолкнуть, – сказала я нормальным голосом, отказавшись от намерения перекричать обеих миссис или начать ругаться как извозчик.
Я начала с тихих ничего не значащих фраз, и тактика сработала: Лидия и Элиза, как дети, вопившие во всю мощь легких, сразу замолчали, инстинктивно прислушавшись к тому, что говорит взрослый.
– Если вы в состоянии вести себя адекватно, давайте рационально обсудим вопрос о моей собственности, – продолжала я. – Если снова начнутся визг и крики, я выйду на улицу и предложу мой участок вон той соседке из домика с прелестной галереей.
Угроза подействовала. Женщины переглянулись и почти незаметно кивнули в знак согласия, обещая самое приличное поведение, только чтобы вожделенный участок не уплыл в руки соседки напротив. Что бы ни натворила еще не представленная мне третья сторона, ее проступки были куда серьезнее, чем разбитое стекло и невоспитанный пес.
Я начала с Элизы – все-таки она принесла шоколадный торт и не пыталась общаться со мной через губу. Пословица права: мухи слетаются на мед, а не на уксус.
– Итак, миссис Янкоу, каково ваше предложение?
Я не хочу этого делать, в душе взмолилась я, не желаю слушать, как они торгуются за мою бревенчатую крепость, как за курицу на базаре! Я не продам свой участок! Здесь в воздухе носятся стаи дизайнерских идей, да и мама кажется ближе…
Элиза шмыгнула носом, наскоро прикидывая что-то в уме. Мое предложение застало ее врасплох. Такого поворота миссис Янкоу не ожидала, когда по-соседски заглянула с тортом – совершенно, казалось бы, безобидный визит.
– Десять тысяч.
Лидия подготовилась лучше и не задумываясь предложила:
– Двадцать тысяч.
Закрыв глаза, Элиза вторично произвела мысленные подсчеты и медленно сказала:
– Тридцать тысяч. Лидия не сдавалась:
– Сорок тысяч.
Пальцы Элизы непроизвольно скрючились, словно ей хотелось задушить соседку, но она обуздала гнев, приплюсовала деньги, отложенные на колледж для детей, и сказала:
– Сорок пять ты…
– Пятьдесят.
Элиза отвернулась, предпочитая есть глазами палатку, чем Лидию Костелло, обладательницу неограниченных финансовых ресурсов и разрушительницу ее мечты. Не меньше, чем заполучить участок, Элизе хотелось лишить соседку возможности его приобрести, но она не могла сделать ни того ни другого, не в состоянии предложить сверху ни десяти, ни даже пяти тысяч долларов. Свободных средств у Янкоу не было, и вряд ли участок сорок шесть «Ф» стоил получения новой ссуды в банке под залог дома, за который еще не выплачен кредит.
Пока Элиза Янкоу терзалась неосуществимыми желаниями, я, напротив, размышляла о вполне реальных вещах. Я понятия не имела, сколько стоит эта земля. Существует какая-то формула спроса и предложения – кажется, нужно делить количество земельных участков в эшвилльском пригороде на число людей, желающих приобрести здесь землю, но для меня стоимость участка выражалась в конкретных понятиях: квадратных метрах будущей студии, компьютерах, опытных образцах придуманных мною дизайнов, оплате участия в промышленных выставках и презентациях для узкого круга, в визитных карточках, деловых бланках и фирменных конвертах с логотипом «Таллула дизайне». Это не входило в мои намерения, я не планировала ничего подобного, но неожиданно оказалась у края пропасти.
Собравшись и овладев собой, Элиза повернулась к нам, переведя взгляд с серого нейлона палатки на свекольно-багровую физиономию неумолимой Немезиды. В миссис Янкоу что-то изменилось это проступило в каждой черте лица и линии тела. Элиза уже не казалась побежденной.
– Пятьдесят пять тысяч.
Лидия и бровью не повела.
– Шестьдесят, – насмешливо сказала она. Лидия не сомневалась, кому достанется участок, уверенная в том, чей кошелек толще. Единственное, что ее интересовало, – когда и сколько.
– Шестьдесят пять тысяч, – не сдавалась Элиза, позабыв обычную нерешительность. Деньги стали для нее условными, словно игровые доллары из «Монополии».
Я взглянула на Ника, пристально следившего за происходящим. Поймав мой взгляд, он показал оба больших пальца. Для него выбор был ясен. Гора крутая, но покорить можно – есть и выступы, и уступы, и опоры, и альпинистские тросы. Ничего, не свалишься.
Мне захотелось закрыть глаза и спрятаться, но я пересилила себя и заставила смотреть на высокие деревья, широколиственные растения и нежные желтые цветы не выше щиколотки. Это мое. Я хозяйка участка. Я землевладелица.
Лидия предложила семьдесят тысяч.
Элиза – семьдесят пять.
Ник улыбался, не сомневаясь, что дело выгорит. Головокружение, Кэрол, неудачная попытка обратиться к отцу за займом, длинная очередь к кассе в «Уолл-марте», наследство, обнаруженное четыре года спустя, – весь этот состав неумолимо грохотал, приближаясь ко мне со скоростью экспресса. Так все и было задумано – продажа участка изначально была главной целью, но мне недоставало уверенности Ника в том, что события развиваются правильно, не хватало его дальновидной проницательности. Все казалось зыбким и неопределенным.
– Восемьдесят тысяч, – заявила Лидия еще увереннее, зная, что конец близок. Янкоу не могут позволить себе такую покупку. У них едва хватает на летний лагерь для детей.
– Восемьдесят пять.
В моем лесу я заметила две расходящиеся тропинки.
– Девяносто тысяч долларов.
– Продано! – выкрикнула я, не в силах дольше выдержать распиравшие грудь эмоции. Никогда еще со мной не случалось ничего столь неожиданного, счастливого и восхитительно безумного. Мамина смерть многое у меня отняла – успокоительное тепло ее руки, прекрасный ободряющий голос, сладкий знакомый запах, – оставив с отцом, которого я едва знала и с кем меня объединяли только любовь к матери и страсть к искусству дизайна. Первому отец научился от меня. Второе я унаследовала от него.
Но я ребенок, и я выплеснула себя вместе с водой.
– Йес! – крикнула обезумевшая миссис Костелло, с торжеством ткнув сжатым кулаком куда-то в небо. – Мое, все мое! Я построю здесь гостиницу, разобью сад, установлю бассейн. Не умеешь играть с большими мальчиками, так не берись, Элиза! – ликовала Лидия, наслаждаясь триумфом и вырванной у соперницы победой, еще не догадываясь, что могла получить участок едва ли не за половину суммы.
Не обошлось без легких угрызений совести, но я напомнила себе, что не имею отношения ни к лютой соседской дружбе, ни к кровной мести. И пес не мой, и бейсбольный мяч чужой.
– Я сейчас же выпишу чек, – сказала Лидия, еще немного потыкав кулаком воздух с видом крайнего торжества. – В отличие от тебя, Элиза, я в состоянии выписать чек на девяносто тысяч долларов. Все, что мне для этого нужно, – чековая книжка и ручка. Нет нужды плести интриги и действовать тайком, как некоторые. О, я сразу все поняла, стоило мне увидеть торт! Но как только на сцене появилась я, у тебя не осталось ни шанса. Десять тысяч долларов? Мечтай, дорогая. Мечтать не вредно! – Лидия направилась к своему дому, на ходу разговаривая сама с собой и хихикая.
Элиза, ничуть не задетая злорадством соседки, с наслаждением смаковала собственную победу.
– Не нужно благодарности. Можете даже не платить мне десять процентов, – произнесла миссис Янкоу. – Добродетель – сама по себе награда. Но шоколадный торт я заберу. – С этими словами она вырвала тарелку у меня из рук и решительно пошла напролом через кусты, с улыбкой предвкушая, как сообщит Лидии, что поимела ее.
Я обалдело повернулась к Нику:
– Господи Боже мой!!!
Он ответил не менее ошеломленно:
– Да уж!
Я присела, потому что меня не держали ноги.
– Господи, вот чертовщина!
– Согласен.
Глубоко дыша, я обдумывала создавшуюся ситуацию.
– Ну что ж, это все меняет.
– Знаю.
– Я не хочу здесь обедать.
– Хорошо.
– Мне необходимо поехать в город и чего-нибудь выпить.
– Да, что-нибудь крепкое в данный момент было бы очень кстати.
– А потом найдем самый дорогой ресторан в городе и закажем обед.
– Великолепно.
– Я угощаю! Заодно займемся составлением бизнес-планов. Можешь помочь мне придумать логотип. Я сохраню чек и спишу его за счет компании, как первые производственные расходы…
Отчего-то я очень растрогалась. По необъяснимой причине слезы выступали на глазах и медленно катились по щекам.
Мы еще сидели, собираясь с мыслями, когда вернулась Лидия Костелло, ведя с собой крупного лысого мужчину.
– Вот ваш чек. Я говорила, у меня отличная деловая хватка. Подпишите здесь. – Присев на корточки и оказавшись вровень со мной, она протянула лист бумаги. – Это контракт, который я наскоро набрала на компьютере. Здесь говорится, что вы обещаете передать мне права за земельный участок сразу после клиринга чека. Это понятно?
В тот момент мой мозг мало на что годился, но эту информацию усвоил. Я поставила подпись в двух местах.
– Очень хорошо. Мистер Льюис у нас государственный нотариус, он сейчас заверит документ нотариально. Это юридическое обязательство. Только попробуйте пойти на попятный, по судам затаскаю. Теперь вы, – обратилась она к Нику. – Распишитесь в качестве свидетеля. Чем больше людей подпишется, тем больше свидетелей для суда.
Ник, как и все мы, незамедлительно подчинился ее команде, и через минуту я держала в руке чек на девяносто тысяч долларов, не зная, что с ним делать. Ник вынул чек из моих ватных пальцев, сложил в маленький прямоугольник и спрятал в мой бумажник. Затем снова сел рядом.
Я не могла сидеть спокойно. Под ложечкой дрожало, словно от щекотки трепещущих крылышек сотен экзотических птиц. Шум пульсирующей крови в ушах заглушал другие звуки. Все пошло вразнос: горячечное сердцебиение, вихрь мыслей, нервное напряжение, новые идеи, прилив адреналина и – ужас. Через некоторое время мне станет чуть легче. Я смогу подняться, поехать ужинать в город, вернуться в Нью-Йорк, снять студию, изготовить образцы изделий и создать такую «Таллула дизайне», которой гордилась бы моя мать. Через несколько минут я этим займусь, но сейчас я была способна только сидеть и ждать, пока мир остановит свое бешеное вращение.
