Текст книги "Тени возвращаются"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава 42. Себранн Проявляет Себя

ОНИ ПРОБЫЛИ В амбаре до самой темноты. К тому времени, когда им пришла пора отправляться в путь, держась по звездам на юг, волосы рекаро снова спускались ниже середины его спины.

– Я же говорил тебе, – сказал Алек, заплетая их в косу и убирая под головную повязку, специально приспособленную для этого. На себя он надел такую же, и Серегил сразу понял, как мало от этого проку. Вряд ли кого-то обманет их внешность – как, впрочем, и внешность его самого – пленимарцы сразу же поймут, кто перед ними, если только не попробовать переодеть их в женское платье. Но и это был бы не выход. Даже если бы им удалось украсть подходящую одежду, никто из них не смог бы изобразить охранника-мужчину, без которого ни одна пленимарская женщина не выйдет на улицу. И так как с этим ничего поделать было невозможно, оставалось лишь стараться избегать населенных мест.

Илар был теперь еще угрюмее и открывал свой рот только чтобы выразить очередное недовольство. Остальные не обращали на него внимания, следя за залитым лунным светом горизонтом на случай возможной опасности. Чем дальше они шли, тем засушливее и пустынней становилась местность, и Серегил уже начал беспокоиться, не ошибся ли в своих расчетах. Вода у них почти закончилась, то же самое было и с продовольствием. Нынешний вечер оказался намного холоднее предыдущих, в воздухе пахло морозцем. Ходьба не давала им окончательно замерзнуть, однако всех мучила жажда. Чтобы Алек совсем не обессилел, Серегил теперь нес рекаро с ним по очереди. Он почти ничего не весил, болтаясь в своей петле за спиной, неподвижно и кажется не испытывая никаких неудобств. Однако несколько раз Серегил почувствовал, как его холодные пальчики касаются его волос. Ощущение было странное, но ему пришло в голову, что раз рекаро может учиться, то быть может, ему просто стало любопытно, отчего волосы Серегила так не похожи по цвету на волосы Алека. Ещё он заметил, что всякий раз, когда они останавливались отдохнуть, независимо от того, кто нес его, он всегда возвращался к Алеку.

"Ребенок, не рожденный ни одной женщиной", – снова и снова всплывало в голове Серегила. Оракул утверждал, что он будет для них благословением. Но разум и сердце его восставали против этого: как может вот это противоестественное существо быть благословением?

Хотя оно как-то же исцелило губу Илара.

Днем становилось все холоднее, и ветер теперь дул без передышки. Чем дальше на юг вел их Алек, тем хуже становилась дорога, и кажется, более легкого пути найти было невозможно. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась долина, идущая к югу. Вездесущий ветер глубоко вгрызался в почву, ваяя странные складки и глубокие каньоны, которые им приходилось обходить. Всё это замедляло продвижение, и каждый из них не единожды падал. Однажды ночью Алек нашел маленький ручей, однако ничего съестного им раздобыть так и не удавалось. Когда рассветало, они спали, укрывшись в тени какого-нибудь выступа, и Алек и Серегил по очереди несли дозор. Обессиленный и немного лихорадивший Илар спал беспокойно.

Это было ужасное время, усугублявшееся для Алека необходимостью ложиться рядом с Иларом, чтобы сохранять тепло, пока Серегил стоял на часах. Он не был уверен, что хуже: необходимость самому находиться бок о бок с Иларом или же видеть, рядом с ним Серегила, когда сам Алек стоял на часах. Это была вынужденная мера и Серегил, кажется, наслаждался этим не больше, чем он сам, так что Алек гнал прочь всякие неприятные мысли, заглушив усилием воли шепот ревности. Когда наступала его очередь отдыхать, у него не было иного выбора, кроме как усесться поближе к Илару, держа на коленях Себранна, который, кажется, ни в малейшей степени не страдал от холода. В отличие от Илара, от малыша тепла исходило не больше, чем от тритона, и всё же, ощущать его вес на коленях было куда как приятнее, чем тепло ненавистного человека.

– Не дергайся – зарычал он, когда Илар завозился, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой каменистой земле.

– Пока я здесь, ты сам остаёшься жив. Один ты бы уже умер.

– Раньше я как-то обходился, – буркнул Алек. – И не разговаривай со мной.

– Как долго ты собираешься меня ненавидеть?

Алек прислонился щекой к прохладным волосам Себранна.

– С чего бы мне перестать тебя ненавидеть?

– Я знаю, как всё это выглядит в твоих глазах – то, что происходило в доме Ихакобина – однако ты полагаешь, что у меня был выбор? Я сам, мое тело и душа принадлежали ему. Моя жизнь находилась в его руках.

– И твой комфорт, – уточнил Алек. – Насколько я слышал, тебе там жилось весьма недурно. Если бы это не этот побег Серегила, ты оставался бы там за милую душу, не так ли, любимчик илбана?

Илар вздохнул.

– Ты прав. Я оставался бы там. Но я не держу зла на Серегила. Да и какое я имею право, после всего, что я сделал ему и тебе?

Он взмахнул рукой, указав на бесплодную пустыню, расстилавшуюся вокруг.

– Если бы не ваше милосердие, я уже был бы мертв или находился бы в руках ещё одного жестокого хозяина. Если бы не ваша терпимость, я не сидел бы теперь здесь, как свободный человек.

Он искоса глянул на Алека и усмехнулся:

– Ну ладно, почти свободный. Скажи, ты на самом деле думаешь, что нам удастся сбежать?

– Нам всё всегда удается.

– Я кое-что слышал о ваших приключениях. Родственник Варгула Ашназаи и илб… и Ихакобин – добрые приятели. Правда – это ты убил его?

– Да.

– И как это было?

– Я не хочу говорить об этом.

– Значит, ты не хотел его убивать? И это то, чему научил тебя Серегил?

– Мы не убийцы, а ночные скитальцы.

Алек не стал упоминать о том, что прежде, чем он завязал дружбу с Серегилом, он никогда никого не убивал.

– Есть разница?

– Для тех, кто знает, есть, – ответил Алек, стучавший зубами, несмотря на то, что натянул плащ на себя и Себранна.

Илар немного поёрзал, затем придвинулся ближе и обнял Алека. Тот слегка ощетинился, однако был вынужден признать, что стало гораздо теплее. Кроме того, он слишком устал и замерз, чтобы спорить. Его веки отяжелели. Илар все еще что-то тихонько говорил ему, когда он заснул.

От долгого смотрения вдаль глаза Серегила жгло огнем. Он не мог дождаться, когда же опустится ночь, чтобы продолжить свой путь, с каждым шагом приближая драгоценную свободу. Остальные укрылись между двумя большими валунами. Когда он проходил мимо, он услышал оттуда приглушенные голоса, и ему показалось, что Алек чем-то недоволен. Однако снова проходя мимо чуть позже, он увидел, что тот крепко спит на плече Илара. Тот не спал и слегка кивнул Серегилу, показав, что видит его. Серегил не знал, что и думать. Ну, по крайней мере, Алек не страдал от холода. Когда часы его бдения закончились и он разбудил спящих, Алек выглядел удивленным и, кажется, не был доволен тем, в каком положении его застали. Он поднялся, шатаясь и не спуская с рук рекаро, глянул сверху вниз на Илара, затем, не оглядываясь, пошел прочь.

– Тебе лучше оставить Себранна со мной, – предложил Серегил. – Если ты всё время будешь таскать это… его на себе, у тебя вырастет горб.

– Меня это не беспокоит, – ответил Алек, ища место на пальце, куда бы уколоть: все они, кроме больших пальцев были красными и покрыты воспаленными болячками.

– Интересно, а тебя он не может лечить?

– Ничего страшного. Я в порядке.

Серегил подошел к нему. Здесь их не видел Илар, остававшийся в укрытии из камней.

– Тали, поговори со мной.

Алек устало взглянул на него.

– Я же сказал тебе, все хорошо. Жаль лишь, что нельзя доверять Илару настолько, чтобы и он мог стоять на часах время от времени. Но я не верю ему, а теперь ты должен идти и ложиться спать рядом с ним…

– Мне самому это не слишком приятно, клянусь тебе.

– Я знаю. Ступай же. Ты ужасно выглядишь.

– Ты тоже, любовь моя. Просто… представь-ка бани, ожидающие нас в Гедре. Это то, на чём я держусь всё это время.

Это заставило Алека рассмеяться:

– Верю. Микам всегда говорит, что ты можешь пройти сквозь огонь, воду и прочее дерьмо, без единой жалобы, но только попробуй лишить тебя после всего этого горячей ванны и…

– Да, да, можешь не продолжать, я знаю.

Серегил сделал вид, что рассердился и отправился в укрытие к Илару.

Следующий ночной переход был более удачным. Они заметили несколько лопоухих кроликов, и ещё какого-то пушистого ночного зверька, который при случае сгодился бы в пищу. Алек прогулялся в одиночку, вооруженный лишь самодельной петлей да пригоршней камней, и возвратился с двумя кроликами и длинной змеей.

– Это каменная гадюка. Думаешь, она съедобна? – спросил Илар, не скрывая отвращения.

– Да, если отрубить примерно треть её с головы, где находятся ядовитые железы, – объяснил Алек, показав, как надо это сделать и зашвырнув голову подальше. – Мы можем развести огонь?

– Мой желудок говорит, что да, – отозвался Серегил.

Наломав веток с кустов и соорудив небольшой костерок, они слегка поджарили мясо и кроличью печень – только до темной корочки снаружи, хотя внутри всё оставалось практически сырым и лишь слегка подогретым. После этого Серегил разделил еду на три равные части и экономно раздал по нескольку глотков воды.

– Мясо! – хохотнул Алек, плотоядно вгрызаясь в кроличью ногу:– Клянусь Четверкой, Ихакобин не очень-то баловал меня этим. А ты что скажешь?

– Мой хозяин был добрее, – отозвался с ухмылкой Серегил, выбирая крошечные косточки из куска змеиного мяса. – Время от времени мне немного перепадало.

Илар попробовал откусить полусырого мяса, но тут же покривился и выплюнул его.

– Не разбрасывайся едой, – предупредил Алек. – Это было нелегко раздобыть, и неизвестно, когда получится в следующий раз.

– Но это же ужасно!

– Лучше, чем голодать, – сказал ему Серегил, радостно уплетая за обе щеки. Он пододвинул к Илару свою порцию кроличьей печени:

– Вот, попробуй это.

Илар нерешительно надкусил один черный кусочек, и съел остальное.

– А это весьма неплохо.

Он бросил голодный взгляд на порцию Алека.

Алек быстренько засунул печенку в рот и причмокнул:

– Ммм. Восхитительно!

Покончив со скудной едой, Алек загасил огонь и закопал угли и кости. После чего, все еще не слишком сытые и ещё сильнее страдая от жажды, они отправились дальше.

* * *

За несколько часов до рассвета Серегил, тащивший Себранна вдруг почувствовал, что рекаро внезапно забеспокоился, завозился в своей петле и вцепился ему в плечо. Он поскорее опустил его, не желая сейчас никаких осложнений. Едва коснувшись ногами земли, Себранн ухватился за руку Алека и потянул его, пытаясь свернуть на восток, не обращая никакого внимания на камни под босыми ногами. Это было впервые, насколько помнил Серегил, чтобы рекаро проявлял такую активность.

– Как ты думаешь, что он хочет? – спросил он, невольно заинтересовавшись.

– Не знаю. Он никогда раньше так не вел себя.

Серегил обернулся к Илару.

– Есть какие-нибудь соображения?

Илар выглядел не менее обескураженным.

– Никаких.

– Ну что ж, тогда, полагаю, надо пойти за ним.

И Себранн, таща Алека за руку, как собака рвущаяся на поводке, повел всех вниз к глубокому оврагу, который Алек собирался было обойти стороной. Там внизу протекал небольшой ручей, окруженный непролазным низким кустарником. Алек принюхался, отломил веточку и осторожно пожевал тонкий листок.

– Так я и думал! Это – тивот. Пожуйте, он помогает утолить жажду.

Вкус напоминал сосновую хвою, слегка отдающую розмарином, и тут же наполнил их рты обильной слюною, облегчившей жажду, и это в то время как им приходилось экономить каждую каплю жидкости.

Но Себранн не дал им задержаться надолго.

Снова взяв Алека за руку, он потянул его дальше: туда, где овраг переходил в маленькую лощину.

– Вы только гляньте! – воскликнул Серегил.

На расстоянии меньше мили они увидели уютный квадратик света, отбрасываемого сквозь окошко каким-то очагом. Подойдя поближе, они смогли разобрать очертания низкого каменного дома, окруженного такой же оградой. Ветер донес запах воды и коз.

– Как он узнал, что тут такое? – поразился Алек.

Серегил ревниво улыбнулся, глянув на рекаро.

– Не знаю. Может, у него там что-то вроде волшебной лозы?

Они очень осторожно подкрались поближе: все было спокойно.

– Разве в Пленимаре не принято держать собак? – прошептал Алек.

– Здесь их считают нечистыми животными, годными лишь для псовой охоты и для боёв, – объяснил Илар.

– Каких ещё боёв? – спросил Алек.

– Собачьих, ну или поединков с рабами.

– Будем надеяться, что тут таких нет, – отозвался Серегил. – Илар, заткнись и иди куда ведут.

Подкравшись к самому дому, они стянули несколько узловатых реп из усеянного камнями огородика и обнаружили большую голову вонючего сыра, хранившегося в закрытой бадье, оставленной на холоде. Они нашли и ведерко с водой и жадно припали к нему, чувствуя, как благодатная влага наполняет их пересохшие горла.

Алек утерся рукавом и обеспокоено оглянулся:

– А где Себранн?

Рекаро, обычно не отходившего от него ни на шаг, теперь нигде не было.

– Черт!

Серегил указал на дом, входная дверь которого была распахнута, бросая на двор длинную полосу света от очага.

– Илар, стой здесь. Алек, идем вызволять твоё… этого.

Они подкрались к открытой двери и осторожно заглянули внутрь.

Дом был очень скромным и состоял всего лишь из одной комнаты, на стенах которой были развешаны растяжки из шкур, а со стропил свисали куски вяленого мяса. Кроме нескольких грубой работы табуретов, там не было никакой обстановки, и создавалось впечатление, что всё семейство спало на соломенных тюфяках прямо на полу. Мужчина, женщина и несколько маленьких девочек сидели посреди груды одеял, в ужасе уставившись на Себранна.

Рекаро стоял на коленях возле единственного тюфяка, на котором кто-то лежал. Его головная повязка свалилась, и длинные спутанные волосы рассыпались по спине. Красный отсвет огня сделал его скорее белокурым, чем мертвенно бледным и придал лицу немного живых оттенков, однако, невозможно было не заметить того, что он очень необычен. Мужчина сложил два пальца в знаке, отвращающим зло, и бормотал, как заводной: "урга, урга", видимо приняв рекаро за демона или призрак. Изможденная девушка лежала на тюфяке перед Себранном. Серегил даже со своего места мог слышать, как тяжело она дышит, и обонять приторный запах больной плоти.

Наблюдая вместе с Алеком за Себранном, он увидел, как тот потянул нижний конец её рваного одеяла, обнажив почерневшую и раздувшуюся ногу.

– Он хочет вылечить ее, как тогда губу Илара, – прошептал Алек, двинувшись к двери.

Серегил ухватил его за руку и жестами показал: оставайся на месте. Смотри, чтобы всё было в порядке. Я поговорю сам.

Убедившись, что рукав надежно закрывает рабское клеймо, он ступил внутрь и поднял руки, показывая, что не собирается причинить им зла.

– Кто вы такие? – воскликнул хозяин с ужасным пленимарским выговором, а его жена торопливо наклонилась и прикрыла голову платком. У него были курчавые волосы и очень смуглая кожа, что говорило о вероятной примеси зенгатской крови. У малышек тоже были курчавые волосы, хотя их кожа была значительно светлее.

– Я всего лишь странник, – ответил Серегил, зная, что его пленимарский был как у горожанина с Запада. – Мы так рады встретить на пути ваш огонек. Прошу прощения, если мой спутник вас побеспокоил, однако, он целитель.

– Вот это бледное существо? – прорычал хозяин. – Что ему надо от моей дочери? Как вы попали сюда?

– Мы заблудились в горах.

Мужчина всё ещё недоверчиво смотрел на него, но Серегил не собирался отступать:

– Мой маленький друг, как собака, учуял здесь запах болезни и пошел на него.

На самом деле он подозревал, что это не было такой уж неправдой.

– Если Вы позволите, я думаю, он сможет помочь ей.

Человек хотел было возразить, но его жена что-то тихо и быстро зашептала ему, и он смягчился, глянув на умирающую девушку.

– Ну ладно, не думаю, что ей можно причинить ещё большего вреда.

– Что с ней случилось?

– Прошлой ночью, когда она гнала стадо, её ужалила каменная гадюка. Она кричала всю ночь, пока силы не оставили её. Если ваш маленький друг сможет помочь ей или хотя бы облегчить муки, просите нас о чем угодно.

– Мне нужна чашка воды.

– Она не может сделать ни глотка.

– Я знаю, но это нужно, чтобы получить лекарство.

Одна из маленьких девочек быстро окунула треснутую чашку в ведро. Серегил взял её с успокаивающей улыбкой и присел возле Себранна.

– Дай мне руку, – прошептал он, доставая кинжал.

Рекаро тут же отшатнулся, уставившись на длинное острое лезвие.

– Что ещё за игрушки? – воскликнул мужчина, подхватывая с пола свою дубинку.

Алек не выдержал: он ступил в комнату и направился к Себранну.

– Давай я сам всё сделаю.

Женщина поглядела на них из-за края своего платка и вскрикнула. Она открыла голову и подставила лицо свету камина.

– Вы ауренфейе, – сказал Серегил на своём языке.

Измученная тяжелой жизнью, с ввалившимися глазами, она все еще хранила остатки былой красоты своего народа. Под одним глазом у неё красовался огромный синяк.

– Была когда-то, – прошептала она. – Я сразу подумала, что Вы, должно быть тоже, а теперь, увидев мальчика…

Она вытянула правую руку, показывая им сложное, в форме цветка клеймо на своем предплечье, а заодно и синяки, оставленные грубыми ручищами.

– Я вольноотпущенница. Это мой муж, Карстус. А я – Тиель. Умоляю вас, вы и в самом деле можете помочь моей девочке?

– Надеюсь, что да, – Алек уколол палец рекаро и капнул в чашку. Всплыло два темно-синих цветка. Когда Себранн приложил их к больной ноге девушки, они оба исчезли, едва коснувшись горячей, неестественного цвета плоти. Он снова поднял палец над чашкой и сделал ещё один цветок. Его он приложил к её рту– случилось то же, однако на сей раз ее глаза проткрылись и она сонно повела ими, словно ища кого-то:

– Где мама?

Ее мать не сдержалась от вскрика радости и подползла поближе, хватая дочь за руку.

Себранн продолжал делать всё новые цветы, накладывая их на ногу и стопу девушки. Сладкий аромат наполнял воздух по мере того, как они один за другим исчезали.

В дверях появился Илар и опустившись на колени, отвесил мужчине смиренный поклон.

– Да сколько же вас там? – проревел Карстус, вновь становясь подозрительным.

– Теперь все, – ответил Серегил, стрельнув в Илара нехорошим взглядом.

– О, посмотрите! – воскликнула Тиель, не замечавшая никого, кроме своей дочери.

Опухоль заметно спала, и ужасные красные полосы вдоль её голени тоже постепенно исчезали.

– О, благодарю тебя, Аура.

– Не плачь, мама. Мне уже не больно, – сказала девушка.

– Клянусь пламенем, – рыкнул её отец, держа теперь свою дубинку обеими руками. – Что это ещё за колдовство?

– Что он говорит? Почему он до сих пор сердится? – прошептал Алек.

– Не волнуйся, – спокойно сказал ему Серегил. Затем обернулся к мужчине:

– Это всего лишь исцеление. Видите? Вашей девочке уже лучше. Думаю, к следующему полнолунию она снова сможет пасти ваших коз.

– Возможно, однако мне что-то не нравится этот ваш малыш. Сроду не видел, чтобы обычный ребенок вытворял такое, или выглядел так, как он. Это точно демон. Почем мне знать, что вы не компания некромантов, явившихся по мою душу?

Серегил сложил руки умиротворяющим жестом.

– Ну что Вы. Мы вовсе не некроманты. Клянусь Сакором.

– Какая разница, кто они такие? Он излечил нашу Сану! – вскричала его жена, вцепившись в руку дочери. Младшие девочки спрятались в углу, и вцепившись друг в дружку, смотрели оттуда на Серегила и своего отца огромными испуганными глазами.

– Ну что там ещё? – пробормотал Алек, подходя поближе к Себранну: вовсе не надо было знать смысла их слов, чтобы понять, что обстановка накаляется.

– Позволь мне разобраться самому, – бросил через плечо Серегил, перейдя на скаланский.

– Господин Карстус, нынче вечером мы оказали вам добрую услугу, и не просим взамен ничего, кроме каких-нибудь объедков да парочки добрых советов. Нам нужно пройти к побережью.

Глаза мужчины сузились.

– Ах, вот оно что. И если бы я глянул на Вашу правую руку, не скажете, что бы я там увидел, а?

Серегил поглядел на покрытую синяками и испуганную жену.

– Так Вы и сами занимались работорговлей?

– Ни в жизни! – Карстус сдвинул свой правый рукав и показал Серегилу огромное двойное клеймо, побелевшее от времени. Затем он сдвинулся на своём тюфяке и вытянул левую ногу. Вместо неё был лишь обрубок.

– Я? Я был рожден в рабстве, и держали меня в услужении, пока от меня был какой-то прок. Свою жену я нашел умирающей с голоду на дороге после того, как ее добрый хозяин дал ей свободу и вышвырнул вон с пустыми руками.

Он поднялся на здоровой ноге, помогая себе дубинкой.

– Думаете, вы первые беглецы, что ищут дорогу к Проливу?

Серегил быстро глянул через плечо в сторону Илара.

– Ты знал?

– Нет, клянусь.

– Что-то верится с трудом, – пробурчал Алек.

– Как далеко до побережья? – спросил хозяина Серегил.

– Дня два или три пути.

– А города встречаются по дороге?

– Только хутора, вроде этого, насколько мне известно. Козы – единственные, кто здесь выживает. Козы и вольноотпущенники.

Серегил забрал у Илара свой узел и достал оттуда несколько серебряных украшений, найденных на чердаке, а также один из небольших золотых медальонов.

– Хватит ли этого, чтобы мы могли не волноваться, что нас выдадут охотникам, если они вдруг тут появятся?

– Хватило бы и ваших мечей, – нахмурившись, буркнул Карстус. Серегил бросил вещицы на ближний тюфяк.

– Что ж, тогда это для ваших девочек. И в уплату за добрый совет.

– Если не собьетесь с южного направления, выйдете точно на побережье. Где-то там есть небольшой порт, который называется Востаз. Там больше всего охотников за беглыми. Следуя на юго-запад можете добраться до океана дня за три или четыре. Там на берегу есть несколько рыбацких поселков. Если умеете воровать и управляться с парусом, сможете уплыть оттуда. Там тоже встречаются охотники за рабами, но их гораздо меньше.

– А получше дороги нет? – заволновался Илар.

– Не для таких чистокровок, как вы двое, или таких, как светловолосый парнишка. Или вот этот.

Он снова бросил подозрительный взгляд на Себранна.

Серегил вытянул руку с клеймом.

– Не знаете ли кого-то, кто бы помог избавиться от этого?

Карстус покачал головой.

– В вашей котомке вряд ли найдётся столько денег, чтобы подкупить хоть кого-то в этой стране. Уж слишком много нам довелось видеть распятых и четвертованных – из тех, что пытались сделать это.

Его жена наклонилась к нему и что-то зашептала на ухо. Он нахмурился и качнул головой.

– Поступай как знаешь, женщина!

Тиель отправилась в некое подобие кухни в задней части комнаты и завернула в чистую тряпицу каравай хлеба из грубой муки и несколько колбасок.

Алек подошел к ней и протянул сыр, который они украли раньше.

– Простите, что мы взяли это без спросу.

Но она лишь удивленно подняла брови, затем решительно отрезала половину и добавила в узелок. Как следует завязав его, она вручила узелок Алеку.

– У нас достаточно запасов, братья. Благодарю, что спасли мою дочь. Я навеки буду благодарна вам, и она тоже.

– Из какого Вы клана, сестра? – поинтересовался Серегил.

– Акхенди.

– Я знаком с их кирнари. Не отнести ли вашим людям весточку от Вас?

Она ответила ему грустной улыбкой и покачала головой.

– Скажите им, что Тиель Эласи мертва.

Ее слова ещё долго не выходили у них из головы, когда они отправились дальше.

– Они так бедны. Мне неловко, что мы отобрали у них еду, – сказал Алек, хотя аромат копченых колбасок из козьего мяса в узелке Серегила заставлял ощущать, насколько сильно они все проголодались.

– Мы вернули им дочь, – сказал Серегил, пожимая плечами.

– Думаете, это будет иметь для них хоть какое-то значение, если охотники за рабами вломятся к ним в дом? – усмехнулся Илар. – Существует вознаграждение, как вам известно, точно так же, как и мгновенная расплата для тех, кто помогает беглецам.

– Тогда им лучше держать рты на замке, не так ли? – сказал Алек.

Серегил просмотрел на Себранна, снова преспокойно устроившегося на спине Алека.

– Рекаро очень напугал их, несмотря на то, что вылечил девушку, к тому же он так необычен, что они вряд ли его позабудут. Какое-то время это сработает.

– Тогда лучше вам было убить их, – пробормотал Илар.

– А ты, однако, стал кровожадным?

– Боже, какой ужас слышать такое, да ещё от кого!

– Я убиваю лишь когда нет иного выхода. И уж точно не наслаждаюсь этим.

Он смерил Илара тяжелым взглядом:

– Впрочем, не всегда. Что касается убийства тех несчастных, то это было бы не лучше, чем украсть лошадей Ихакобина.

– Дом можно было и сжечь.

– Может нам вернуться и нарисовать на стене стрелку, чтобы они уж точно знали, куда мы пошли? – взорвался Алек.

Илар прикрыл рот и отошел от них подальше.

Они заторопились вперед, вслед за Алеком, ведущим их теперь на восток, чтобы сбить со следа возможных шпионов, которые могли нагрянуть к козопасам. Внезапно Серегил, против обыкновения долго хранивший молчание, протянул руку и потрепал Себранна по голове:

– Конечно ты не человек, и не фейе, однако ты и не бездушное существо, надо полагать.

– Нет, конечно, нет – подтвердил Илар, весьма удивив этим Алека. – Но даже такой великий алхимик как илб… как Ихакобин, по-моему, не понял, что именно ему удалось сотворить.

Алек ответил ему издевательской усмешкой.

– Это всё из-за моей нечистой крови.

– Скорее всего, – задумчиво произнес Серегил, все еще разглядывая Себранна. – И мы не знаем, как должен выглядеть настоящий рекаро.

– Я видел несколько рисунков в старых фолиантах, которыми пользовался Ихакобин, – ответил ему Илар. – Обычно их изображают подобными людям, во всем, кроме крыльев.

– Ну, я примерно так себе это и представлял. Итак, у него есть зубы, но он не ест. Он двигается и истекает кровью, или чем бы то ни было, в виде той белой жидкости, но у него при этом нет сердца. Похоже, у него есть некий разум…

– И он может чувствовать боль, – напомнил ему Алек. – Но он не чувствует холода.

– Когда Ихакобин закончил с первым, которого он создал… – начал было Илар.

Алек остановился как вкопанный, с жутким выражением в его глазах:

– Так ты был там? И помогал мяснику делать его работу?

Серегил схватил Алека за руку, удерживая его.

– Что ты видел, Илар?

Илар выглядел несчастным.

– Его смерть не была легкой. Ихакобин зачем-то резал и резал его на куски.

Алек опустился на землю и взял на руки Себранна, крепко прижав его к себе.

– И что же он там обнаружил? – спросил Серегил.

– Что-то вроде костей и органов, но все они были абсолютно бесцветны, и он не смог определить их функций.

– Ясно.

Серегил стиснул плечо Алека.

– Идём дальше.

Алек снова усадил Себранна в петлю и не сказав ни слова пошел впереди. Однако Серегил чувствовал, что сердце его возлюбленного кипит гневом, который подобно расплавленному свинцу, сжигает и его собственное, связанное с ним узами талимениос. "Ихакобин зачем-то резал и резал его на куски…."

Серегил оглядел фигурку Себранна, и ему стало ужасно больно от одной этой мысли.

Когда они остановились в сухом овраге, как раз перед рассветом, мысли Серегила обратились к другим вещам.

Они устроились, как сумели, укрывшись в ветвях согнутых ветром кедров, нависавших над краем оврага. Серегил сел возле Себранна и погладил рекаро по волосам.

– Ты отличный целитель, малыш, с этими твоими цветами.

Это вызвало у Алека легкую улыбку:

– Ведь правда же? Быть может, если бы Ихакобин знал это, он не стал бы их так мучить.

– То, что он не узнал, заставляет меня задаться вопросом, чем он вообще занимался?

Серегил помолчал немного, собираясь с духом, чтобы поднять вопрос об одной идее, пришедшей ему в голову во время ночного перехода.

– Алек, мне понадобится твоя помощь в одном деле. Твой нож ведь достаточно прочный и острый?

– Да. А что?

Серегил сдвинул свой правый рукав и провел большим пальцем по рабской метке.

– О, нет! Ты с ума сошел?

Серегил усмехнулся:

– Возможно, но сейчас речь не об этом. Мне нужно, чтоб ты помог мне.

– О чем вы тут? – вмешался Илар.

– Ты же сам говорил, – отозвался Серегил. – Эти рабские отметины не то, с чем бы я хотел ходить до конца своих дней. А если нас тут поймают с ними, тогда вообще не о чем говорить.

– А ещё я говорил, что первое, что ищут охотники за рабами, это свежая рана на месте, где было клеймо.

Серегил указал головой на Себранна.

– А что, если её не будет?

Он отстегнул свой ремень и сложил его концы, затем попробовал зажать его зубами.

– Порядок. Давай начнем с ноги, Алек. Там будет менее заметно, если что-то не получится.

– Почему бы для начала не пробовать на Иларе? – спросил Алек.

Илар тут же приподнялся и приготовился задать стрекача.

– Вот поэтому, – ответил Серегил. – Он станет вырываться и орать, и кончится тем, что мы перережем ему сухожилия. Тебя тоже нельзя трогать. Ты единственный, кого слушается Себранн, и если он увидит, что я иду к тебе с ножом, боюсь, он не захочет мне помогать.

Он улыбнулся и потрепал Алека по волосам.

– Не волнуйся за меня, тали. Я видывал и худшее.

Верно. Но сколько же можно?

Ему пришлось потратить ещё немного времени на уговоры, но он, наконец, убедил обоих помочь ему. Илар встал рядом с Себранном, держа чашку с водой. Серегил вытянулся на животе прямо посреди грязи, прихватив сложенный вдвое ремень. Алек с ножом в руке опустился возле него на колени и задрал штанину на ноге Серегила так, чтобы было видно клеймо. Когда он ухватился за ногу Серегила, тот с радостью отметил, что руки у Алека не трясутся.

– Поторопись, тали, и постарайся срезать не слишком глубоко. Только кожу.

– Знаю.

Серегил взял в зубы ремень и прикусил покрепче. Он почувствовал, как Алек ухватил кожу внизу его голени, и впился в ремень зубами изо всех сил, когда Алек принялся резать её. Возможно, Серегил и проходил через худшие испытания, и Алек, возможно, всё делал так быстро, как только мог, но сейчас, когда боль обожгла ногу Серегила, словно раскаленное железо, от этого было не легче. Срезать кожу с клейма даже оказалось куда больнее, чем прижигать его в свое время.

Шумно дыша, зажав в зубах ремень, он едва слышал, как Алек закончил и что-то сказал Илару и Себранну. Спустя пару мгновений, когда он, корчась от ужасной боли, рычал и вырывался из чьих-то рук, схвативших его за голень, что-то прохладное влажно коснулось его окровавленной плоти.

– Не дергайся! – приказал Алек.

Он опять почувствовал прохладу, но на сей раз боль была уже значительно тише. Он попытался глянуть через плечо, но Алек снова заставил его улечься.

– Лежи смирно, прошу. Потерпи ещё немного.

После второго цветка боль была уже вполне терпима. После третьего он выплюнул ремень и уронил голову на сложенные руки, обливаясь холодным потом и одурманенный тяжелым ароматом заживляющих цветов. Алек приложил последний, и всякая боль исчезла.