Текст книги "Тени возвращаются"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Глава 33. Ребенок не рожденный женщиной

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Алеку и Кениру вновь разрешили прогуляться по саду, как обычно, с закрытыми лицами и под охраной. Если не считать вездесущего эскорта, это было лучшее место для возможного побега, к тому же расположенное близко к каморке, где его держали теперь. Он был рад, что никому не вздумалось вновь вернуть его в тот подвал под домом, где его держали прежде, по крайней мере пока что.

Все, что ему нужно было сделать, это как-нибудь ночью, когда в мастерской никого не будет, открыть двери своей камеры и мастерской, незаметно выбраться отсюда и перемахнуть через каменную ограду. Конечно, он должен был найти способ забрать с собой и рекаро…

Последняя мысль заставила его застыть возле фонтана. Со стороны казалось, что он загляделся на рыбку, лениво отплывающую от Кенира, обкормившего её крошками, но мысли его при этом неслись с лихорадочной быстротой. Трудно сказать, как поступит алхимик на сей раз с этим бледным маленьким существом, но кажется, оно вновь оказалось не тем, что ему было нужно.

Черт, если я убегу, а никакая другая кровь, кроме моей ему не подходит, оно так или иначе погибнет. Не могу же я его оставить… ведь не могу?

Его сердце уже знало ответ. Это был тот самый "ребенок, не рожденный женщиной". Его ребенок! Значит решено. "Может теперь, наконец, и Серегил перестанет мне твердить о том, чтобы я нашел себе девушку".

Кенир обернулся и игриво заметил:

– Приятно видеть, что ты улыбаешься.

– Мне понравились рыбки. Можно взять хлеба и покормить их?

Кенир протянул ему корку, которую принес с собой, и они вместе присели на бортик фонтана, наблюдая как рыбы толкаются своими тупыми мордами и высовывают из воды разинутые рты, прося подачки, словно щенята.

Кенир все еще держал его на цепочке, но у Алека было достаточно свободы, чтобы чуть отодвинуться, и когда он нагнулся, чтобы получше рассмотреть желтую улитку, ползущую по дну водоема, он заметил вещицу, валявшуюся в тени широкого края бассейна. Это была маленькая бронзовая шпилька.

Не меняя выражения лица, он опустился на колени и, положив одну руку на край бассейна, окунул пальцы в воду, позволяя рыбам слегка покусывать их, другую же как бы нечаянно уронил вниз. Потребовалось лишь мгновение, чтобы подобрать булавку. У него не было ни рукавов, ни пояса, чтобы припрятать её, так что он просто зажал её в ладони, моля Иллиора, чтобы ему не пришлось пользоваться левой рукой до тех пор, пока он не окажется у себя в комнате.

Рука Кенира небрежно покоилась на плече Алека.

– Я рад, что тебе так нравятся рыбки. Ты как ребенок, даже коленок не пожалел.

Алек улыбнулся ему:

– Они такие замечательные. И весь этот сад. Так здорово выбраться из своей комнаты. И… – Он смущенно потупился: – И увидеться с тобой. Мне ведь больше не с кем поговорить здесь. Кажется, я и в самом деле осознал твои слова о том, что такое быть одиноким. Это просто ужасно, правда?

– Да.

Рука Кенира скользнула с плеча Алека к его волосам, он провел по ним, пропуская сквозь пальцы пряди волос Алека, обрамлявших его лицо. Кончики пальцев, коснувшиеся его щеки, были прохладны и нежны, и Алек снова оказался между симпатией к Кениру и недоверием. Он уклонился от прикосновения.

– Все еще страдаешь по своей потерянной любви? – грустно спросил Кенир.

– Да. И всё же так хорошо, что есть ты.

Кенир наклонился поближе и прошептал:

– Так ты действительно забрал бы меня с собой?

– Да, забрал бы.

– И ты на самом деле думаешь, что смог бы бежать? Как бы ты сделал это?

Алек снова перевел взгляд на рыб. Так доверяет он Кениру или нет? Голова подсказывала ему одно, но внутренний голос заставлял его сдержаться. Это было нехорошее чувство, особенно если он ошибался, и Кенир на самом деле был другом. Но осторожность всё же взяла своё.

Он пожал плечами:

– Я не знаю. Думаю, пробрался бы на корабль, идущий на запад.

Кенир откровенно засмеялся над этим:

– И это что, весь твой план? Найти корабль? Хммм, тогда, думаю, я рискну и всё же останусь здесь. Еще до полнолуния ты окажешься лишенным ноги и прикованным возле рынка.

Алек пожал плечами.

– Наверное, ты прав.

Он берег припрятанную в ладони булавку, пока не оказался снова один в своей каморке. Он подождал, пока закроется замок, затем уселся и стал рассматривать свою находку.

Это была шпилька для детской прически, меньше трёх дюймов длиной, украшенная слоновой костью. "Иллиор, должно быть, услышал меня в конце концов", подумал он, ибо булавка оказалась сделанной из бронзы, а не из мягкого золота или серебра. Однако его костяные отмычки были куда длиннее.

Он знал, что оценка Кениром его так называемого "плана" была вполне обоснованной. Даже если ему удастся выбраться из этой комнаты, а затем из поместья, ему далеко не уйти без какой-то маскировки, и то же касается и рекаро. Он уставился в потолок, ломая голову над тем, можно ли найти в мастерской какую-нибудь подходящую краску. И, конечно же, следовало разыскать Серегила.

Этим вечером у него совсем не было аппетита, но он всё же заставил себя съесть и печеную репу, и хлеб, чтобы избежать ненужного к себе внимания. Когда он закончил, Ахмол забрал поднос, и Алек улегся в постель, пережидая время.

Без окна было невозможно определить, сколько времени прошло. За неимением его, он зафиксировал взгляд на пламени свечи в нише у двери и начал считать про себя, чтобы отмерить секунды. Он помнил, что Серегил как-то говорил ему, за сколько времени свеча сгорает на дюйм, но так и не вспомнил, за сколько именно. Занятие было утомительным, и он несколько раз, задремав, сбивался со счета, но когда свеча, наконец, сгорела почти до основания, он решил, что теперь должно быть достаточно поздно. Он подошел к двери и приник к ней ухом. Снаружи все было тихо.

Приободрившись, он вставил булавку в замок и легонько потрогал втулки, прикидывая, можно ли что-то сделать. Первую булавка одолела легко, но вот до второй было не дотянуться.

– Потроха Билайри! – он уселся на пятки, вертя шпильку между пальцами. Она была металлической, так что было бы можно попытаться сделать её чуть длиннее. Но чем? Он отнёс её в угол, где стояло помойный ковш. Этот ковш, вырезанный из целиковой деревянной чурки, был весьма массивным в своём основании. Правда, сегодня им уже не раз попользовались. Алек пнул его, чтобы казалось, что его опрокинули случайно, но в то же время с осторожностью, чтобы содержимое выплеснулось подальше от кровати. Застоялая моча растеклась по полу и впиталась в цемент. Удовлетворенный, Алек забрал ковш и уселся, чтобы попробовать разобраться с булавкой.

Очень скоро он понял, что дерево совершенно не подходит для того, чтобы ковать холодную бронзу. Сначала все, что ему удалось сделать, это вмятина от основания ковша и царапины на полу. Однако когда он уже собирался оставить эту затею, он случайно ударил по бусине из слоновой кости на конце булавки и раздробил её, обнаружив под ней скрытый прежде столь нужный изгиб из металла. Он аккуратно собрал все обломки и припрятал их в матраце, затем возвратился к двери.

Дополнительной длины оказалось вполне достаточно. Замок сдался, и он слегка приоткрыл дверь в темноту. Ни из нижнего подвала, ни из мастерской сверху не пробивалось ни капли света. Он пополз вверх по лестнице и прижался ухом к двери. Там тоже всё было тихо.

Он перевел дыхание, затем опробовал замок. Тот поддался со слабым металлическим скрежетом, и он осторожно приоткрыл дверь. В мастерской царил сумрак, если не считать красного огня атанора. Но за огнем ведь должны присматривать? Он толкнул дверь, открыв её ещё немного, и огляделся, не видно ли алхимика или кого-то из слуг. Но помещение было пустым. Или так ему показалось, пока что-то не шевельнулось позади тусклого красного пламени печки.

То было рекаро. Оно было одето в короткую рабскую тунику, которая не прикрывала его чресел. Алек увидел, что повязок стало больше, чем утром. Пока он смотрел на него, оно присело на корточки перед атанором, несколько секунд смотрело сквозь одно из отверстий на огонь, бушевавший в печи, затем взяло из корзины пригоршню щепок и одну за одной скормило их печи.

"Всё же это не безмозглая чурка", удовлетворенно подумал Алек, однако не утратил бдительности. Если оно служило алхимику, оно могло оказаться преданным ему. Что ж, был только один способ узнать это. Он медленно вошел в помещение, наблюдая за реакцией рекаро. Оно не обращало на него ни малейшего внимания, пока он не подошел сзади и не коснулся его плеча.

Оно обернулось, посмотрело на него, и почмокало губами.

– Ты голодный? – прошептал Алек.

Существо не ответило, но впилось взглядом в руку Алека.

– Ну ладно.

Он направился к одному из столов и нашел там шило, лежащее возле вазы с цветами. Сразмаху проколол палец и протянул его существу. Рекаро тут же схватило его и присосалось, как обычно, уставившись в глаза Алеку.

– Ты знаешь меня? – спросил он ласково. – Ты разговариваешь?

Как всегда, он не получил ответа. Быть может, оно не обладало способностью говорить или понимать, подумалось Алеку. Ведь несмотря на столько очевидных ран, он не слышал и никаких воплей.

Рекаро даже не пыталось сопротивляться, когда Алек развязал одну из повязок на его левой руке и осмотрел рану. Он ожидал увидеть кусок срезанной кожи, однако, вместо этого обнаружил нарисованный знак, подобный тем, что он видел на амулетах, которые Ихакобин заставлял его носить.

Под другими повязками были такие же знаки. Некоторые выглядели выжженными, однако никаких более серьезных ран не было. Значит алхимик, по крайней мере с этим рекаро обращался получше. Существо было чистым, и его длинные волосы сияли в отсвете очага.

– Зачем же ты ему понадобился? – пробормотал Алек, возвращая повязки на место.

Как только он закончил, рекаро снова опустилось на корточки, чтобы подкормить огонь, и кажется, совершенно позабыло о нём. Алек оставил его за этим занятием, а сам стал прочёсывать лабораторию в поисках того, что могло бы пригодиться им при побеге. Ничего похожего на оружие здесь не было, если не считать шила, но оно вряд ли давало хоть один шанс против меча. Все ножи, которые использовал Ихакобин, были убраны с глаз подальше. Он снова отругал себя за то, что не владеет пленимарским. Ведь все ящики в кабинете алхимика, все шкафчики были аккуратно подписаны четким почерком, но он ничего не мог прочитать.

– Проклятье! Я не могу найти даже чай, не то что нож, – выругался он вслух.

Рекаро поднялось и подошло к самому высокому из шкафов со множеством маленьких ящиков. Ни минуты не колеблясь, оно выдвинуло один из них, залезло в него и вернулось к Алеку, протягивая глиняную банку с кожаной пробкой. Немало удивленный, Алек открыл крышку и понюхал содержимое. Это был чай.

Тем временем рекаро пошло к одному из столов и схватилось за ручку ящика. Когда тот не открылся, оно осталось стоять возле, очевидно сбитое с толку.

– Там ножи? – спросил Алек, не ожидая ответа.

Рекаро снова потрогало ручку, и опустило руки. Алек слегка повозился с простым замком и открыл его. Внутри было аккуратно разложено множество ножей, которые осчастливили бы любого мясника.

Он похлопал рекаро по плечу.

– Спасибо. А вот ещё, не знаешь ли ты, есть ли у него краски?

Рекаро пошло к другому большому шкафу и открыло его, показывая Алеку горку кожаных мешочков, многие из которых были перепачканы их содержимым.

– Коричневая краска? – попробовал Алек.

Рекаро выбрало мешочек и принесло ему.

– Ты знаешь, как её развести?

Снова попав в тупик, рекаро осталось неподвижным.

– Ничего. Ты отличный помощник.

Было невозможно не говорить с ним, как с настоящим ребенком.

– Ключи?

Снова никакого ответа.

– Еда? Хлеб?

Ничего.

– Цветок?

Несмотря на то, что ваза с цветами находилась всего в нескольких шагах от него, рекаро никак не среагировало.

– Ну-ка подумаем. Что нам может пригодиться? Веревка?

Рекаро пошло в чулан и возвратилось с несколькими мотками веревки, часть из которых была в каких-то засохших пятнах, похожих на кровь.

– Серегил? – сделал попытку Алек. Но, как и ожидал, ответом был лишь равнодушный взгляд. Кажется, образование рекаро было весьма ограниченным.

– Хорошо, попробуем-ка это. Алек?

Рекаро немедленно подошло к нему, взяло его руку, и присосалось к пальцу. Алек хохотнул и высвободил руку.

– Что ж, радует, что ты не подошел ко мне, когда я сказал "еда".

Он взял его прохладные ручки в свои ладони и прижал их к своей груди.

– Алек. Меня зовут Алек. Я – Алек. Понимаешь? Это – моё имя.

Рекаро внимательно глядело на него, и Алек готов был поклясться, что в его взгляде он уловил минутное замешательство. Возможно, не имея собственного имени, это определение ни о чем ему не говорило. Слово "Алек", скорее всего, было для него точно таким же, как "стул", "веревка" или "чай": всего лишь очередная полезная вещь, которую можно найти в мастерской.

Впрочем, не оставалось сомнений, что теперь оно сосредоточило всё своё внимание на нем. Когда он прокрался к наружной двери, чтобы послушать, оно последовало за ним, тихонько шлепая босыми ножками. Где-то снаружи находилась стража. Он мог слышать их голоса. Значит, нечего и пытаться выйти через переднюю дверь.

Было бы неплохо, если бы тут имелось окошко в маленький сад, однако, это было бы слишком огромным счастьем. Окна в крыше тоже не спасали: теперь они были забраны решетками. Когда они тут появились? Быть может, их запирают лишь на ночь, когда алхимик заканчивает с дневными делами? Рекаро следовало за ним как приблудившийся щенок, пока Алек торопливо продолжал осмотр, ища как ещё можно отсюда сбежать.

В ходе поисков он обнаружил шкаф, где Ихакобин хранил свою покрытую пятнами рабочую одежду. Вещи были великоваты, но имели рукава и не были одеждой рабов. Ещё там нашлась пара поношенных башмаков. Он остановился, прислушавшись к двери, и мысленно собрал всё найденное воедино. Итак, если что, у него в наличии были одежда, ножи, чай, краска, которой он не знал, как пользоваться, и работоспособные отмычки. И никакой идеи о том, где искать Серегила.

Он задержался у атанора, наблюдая за слабым кипением содержимого сосуда. На его взгляд, оно всё же напоминало грязную жижу.

– Интересно, что это такое? – пробормотал он.

Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья Алека. Удивленный, он посмотрел вниз, и обнаружил, что рекаро тоже смотрит на реторту, и прижимает к груди руку так же, как делал он, когда пробовал заставить существо понять его имя.

– Что? У тебя есть имя?

Как и следовало ожидать, ответа он не получил, за исключением того, что существо опустило руку.

– Ты хочешь имя?

Ручка снова коснулась груди возле сердца…. если предположить, что оно у него есть.

– Ты можешь сказать мне, что ты хочешь, или ты всего лишь копируешь мой жест? – спросил он. – Но, полагаю, я же должен называть тебя как-то. Я никогда прежде не давал имени никому, кроме лошади.

Несколько мгновений он изучал маленькое существо, затем сказал:

– Что если… Себранн?

Это было ауренфейское название лунного света.

Он коснулся груди рекаро:

– Себранн. Это ты. Что ты на это скажешь?

Рекаро смотрело на него несколько секунд, затем медленно указало на реторту и на себя, и протянув палец, показало ему на белый тонкий шрам. Алек повернул его руку поближе к тающему свету огня. Шрам? И шрам, который зажил без помощи его крови? Он посмотрел на грязную жижу, и снова на существо.

– Он положил туда что-то, что взял у тебя, не так ли? Он сделал тебя из меня, а теперь пытается сделать что-то из тебя?

Себранн пошел к ящику с ножами, выбрал один с маленьким острым лезвием, принес его Алеку и протянул свою руку.

Алек убрал нож обратно и закрыл ящик.

– Нет. Я не стану делать этого с тобой.

В этот самый момент он услышал снаружи громкий голос: Ихакобин разговаривал с часовыми. Алек в отчаянье посмотрел на все открытые шкафы и ящики. Он позволил себе отвлечься на рекаро, забыв, что алхимик работает круглые сутки!

Бормоча проклятья, он заметался по мастерской, пытаясь всё привести в порядок. И лишь когда он споткнулся о Себранна, он понял, что рекаро по-прежнему ходит за ним по пятам. Голоса приближались. Вместе с хозяином был Ахмол.

Алек взял рекаро за хрупкие плечики и прошептал:

– Следи за огнем! – и лишь после этого рванул к лестнице. Бросив прощальный взгляд, он увидел, как существо снова опустилось на корточки возле атанора, держа свою корзину с щепками, но взгляд его был устремлен на него.

Алек едва успел миновать лестницу и закрыть за собой дверь, как услышал, как открывается дверь мастерской. Он забыл её запереть!

Ругая себя, как последнего идиота, он прокрался назад по своей комнате и трясущимися руками запер себя. Ему удалось это сделать с нескольких попыток, и он едва успел припрятать отмычки в матраце, как услышал шаги на лестнице снаружи, прямо возле комнаты. Он приготовился к худшему, но шаги направились вниз к подвалу.

Алек быстро достал отмычки, ибо Кениру уже был известен этот тайник. Сунув руку под кровать, он втиснул медную булавку между матрацем и веревками. Сделав это, он упал на постель, вздохнув спокойнее, пока не услышал из подвала первый тонкий визг рекаро. Ему потребовалось собрать всю свою силу воли, чтобы немедленно не взломать замок и не ринуться вниз.

Вместо этого, он подлетел к двери и стал колотить в неё и кричать:

– Оставьте его в покое! Прекратите мучить его, будьте вы прокляты!

Естественно, результат был обратным. Крики продолжались какое-то время, затем так же внезапно стихли. Он расстроенно пнул дверь.

– Бессердечный ублюдок! Это всего лишь ребенок. Как же можно делать такое?

Он быстро отскочил назад, потому что в замке загремели ключами. Дверь распахнулась, и появился разъяренный алхимик с кнутом в руке. Прямо за ним стоял Ахмол, держа на руках обмякшее тельце Себранна.

– Вы убили его! – зарычал Алек.

Ихакобин шагнул в комнату и схватил Алека за волосы, потащив его к двери.

– Его, ты говоришь? Посмотри что у него с рукой, – приказал он, рванув голову Алека, а затем бросив его на колени, чтобы он мог посмотреть поближе.

Левая рука рекаро безвольно свисала вниз, и Алек увидел, что его кисть начисто отрезана. Что-то капало из той жуткой раны, но не кровь. Как и у предыдущего, это было нечто более густое и почти прозрачное.

– Ты дурак, Алек, если думаешь, что эта тварь хоть в какой-то мере является человеком, – серьезно сказал алхимик. – И ты ещё больший глупец, потому что оскорбил меня. А сегодня у меня нет никакого терпения на тебя… или на него.

Он гавкнул, что-то приказав своим людям, и тотчас двое крепких стражей схватили Алека и удерживали его, когда Ихакобин, воткнув шило ему в палец, вздернул его руку к губам обессиленного рекаро. Через какое-то мгновение губы сомкнулись вокруг пальца, и оно принялось слабо сосать, но веки его даже не затрепетали.

Ихакобин ткнул Алека лицом в отрезанное запястье, и он увидел пять маленьких отростков, показавшихся из культи, точно таких же, какие он видел, когда Ихакобин отрезал пальцы первому созданному рекаро. Это были зачатки новой кисти. И если оно исцелялось, то возможно оно все же не умерло?

Его облегчение было недолгим. Ихакобин вручил кнут одному из своих людей.

– Доброй ночи, Алек. Приятных снов.

Потом его били, и не только кнутом, но и кулаками и тяжелыми башмаками. Ко времени, когда всё прекратилось, Алек захлебывался кровью, и оба глаза его заплыли. Его так и оставили валяться на полу. Последнее, что он услышал, был звук запирающейся за ними двери.

Теряя сознание, он успокаивал себя тем, что его отмычки все ещё находятся в надежном месте. Свобода – вот она, только пожелай и возьми её. И в следующий раз он не станет мешкать.

Глава 34. Наблюдатели отправляются в путь

ПОГОДА ИСПОРТИЛАСЬ ещё до того, как корабль Микама и Теро смог поднять паруса и выйти из Гедре. Хлеставший дождь и высокие волны удерживали судно в порту в течение трех дней, а потом против них ополчился ветер, вынуждая капитана постоянно менять курс, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Осиат был глубже, чем Внутреннее Море, а шторма здесь – более лютыми, особенно к северу от Пролива. Но их судно оказалось прочной и ладной каравеллой, под треугольным парусом и в меру нагруженное балластом, под командованием капитана– гедрийца по имени Сольес.

На путь до Вирессы требовалось около недели. Теро при помощи зуба следил, чтобы добыча никуда не сбежала: пока что Нотис оставался в портовом городе. От кирнари Гедре они получили рекомендательные письма, однако Микам, по мере того, как они приближались к порту, чувствовал себя все больше и больше не в своей тарелке.

– Не будет ли честнее признать, что между Серегилом и Уланом-и-Сатхилом вовсе не было добросердечных отношений? – размышлял он вслух, пока они, сидя в камбузе, пытались удержать свою солонину с турабом, норовившие соскочить со стола на пол, потому что корабль отчаянно кидало из стороны в сторону.

– Я подумал о том же, – признался Теро. – И если бы Серегил был здесь, думаю, он напомнил бы нам, что никогда стоит входить с парадного крыльца, если есть возможность поступить иначе.

Микам хитро прищурился:

– Не пытаешься ли ты таким способом разбудить во мне найтраннера?

– Я не зашел бы так далеко, однако, думаю, нам есть чего опасаться.

– Не мог бы ты наложить на нас какие-нибудь чары, чтобы мы не так выделялись в толпе?

– Мог бы, однако не забывайте, где мы находимся. Моя магия скорее привлечет к себе внимание, чем скроет нас. По-моему, придумать что-нибудь хитроумное будет лучшим планом, чем этот.

– Ну что ж, тогда, полагаю, нам следует спросить капитана Сольеса, не известно ли ему, как попасть в город так сказать с "черного хода".

На их счастье капитан знал одно такое местечко и тем же вечером судно причалило в скрытую от глаз бухту в нескольких милях к западу от порта Вирессы. Моряки переправили на берег их лошадей, а Капитан Сольес погреб на лодке с Микамом и Теро к берегу, всем своим видом давая понять, что совершенно не одобряет их плана.

– Держите при себе эти письма, на случай, если попадете в неприятности, – предупредил он. – Я же с вашего позволения вернусь обратно и постараюсь как-нибудь объяснить, что заставило нас пристать к берегу, если кто-то заинтересуется этим.

– Мы вернемся через несколько дней, – пообещал Теро. – Но если что-то пойдет не так, я постараюсь дать Вам об этом знать.

* * *

Ночь они провели под высокими соснами, кутаясь в одеяла от влажного и ледяного ветра.

– Впервые я ощутил, что это такое, когда меня вместе с Алеком захватили в плен пленимарцы, – разоткровенничался Теро, стараясь держаться поближе к небольшому костерку, который развел Микам. – Должен признаться, в такие моменты мне особенно не хватает моих комнат в башне в Ореске. Нисандер с Магианой были более приспособлены ко всему этому.

– Однако приятно видеть, как ты возмужал и окреп.

Микам снял с углей небольшой чайник и наполнил чаем кружку Теро, потом достал свою курительную трубку. Откинувшись спиной на ствол дерева, он сделал несколько затяжек.

– Я тоже давненько не занимался этим. И черт меня подери, если я не отвык спать на голой земле.

На следующее утро лес оказался окутан густым туманом. Теро непременно заблудился бы в нем, но Микам, который казалось, нутром чуял нужное направление, скоро напал на узкую колею от повозки, выведшую их в нужном направлении. Микам всё утро, пока туман не рассеялся под лучами восходящего солнца, не давал разлениваться лошадям, гоня их резвой рысью. К тому времени, как они спешились возле придорожного родника, чтобы немного поесть, Теро заметил, что его хромота усилилась.

– Думаю, что смогу помочь Вам, – предложил Теро. – Нисандер научил меня кое-каким исцеляющим заклинаниям, а потом, я многому научился у Мидри в Боктерсе.

Микам вздохнул:

– Полагаю, мне нет смысла отказываться. Что нужно делать?

– Просто сядьте вон на этот камень. Мне придется возложить на вас руки.

– Ну давай.

Микам сел и вытянул больную ногу.

Теро опустился возле него на колени и очень осторожно положил руки на верхнюю и нижнюю часть бедра Микама. Прежде он никогда не возлагал рук на мужчину, и чувствовал себя немного неловко, но Микам всего лишь с интересом наблюдал за ним и не проявлял никакого беспокойства. Теро не видел раны Микама с тех самых пор, как она зажила, однако, мог и теперь легко прощупать длинные неровные выпуклости шрама, вырисовывавшиеся сквозь тонкую кожу коротких штанов Микама. Он шел из-под его колена до самой ягодицы. Закрыв глаза, Теро зашептал слова заживляющего заклинания, которым Магиана научила его успокаивать боль. Напряженные мускулы под его руками немного расслабились, и он услышал благодарный вздох Микама.

– Уже получше.

– Потерпите ещё немного.

На сей раз Теро произнес заклинание глубокого заживления, которому обучила его сестра Серегила… заклинание, к которому он так часто прибегал, чтобы помочь Клиа в те долгие, мучительные дни её выздоровления, когда ее уцелевшие пальцы грозили высохнуть и остаться скрюченными навсегда. Как только заклинание начало действовать, он ощутил, как по мышцам бежит кровь и как натянуты сухожилия вдоль кости. Он вообразил теплый солнечный свет и послал его жар глубоко внутрь плоти.

– Клянусь Светом! – пробормотал Микам.

Теро не остановился, пока не почувствовал, как грубая напряженная кожа обмякла под его пальцами, и лишь тогда он сел и открыл глаза.

– Позднее я смогу сделать больше. Как думаете, Вы сможете ехать дальше?

Микам встал и опробовал ногу.

– О черт, по-моему, я могу даже бежать бегом! Так что там с нашим другом Нотисом? Он все еще на месте?

Теро достал зуб из мешочка на поясе и зажал его между ладоней.

– Да, он всё ещё на побережье. И полагаю, что теперь, когда мы ближе, я уж точно смогу его найти.

В тот же день они добрались до предместий Вирессы. Белый город, широко раскинувшийся вокруг глубокого залива, с тыла был защищен горами. Задержавшись на холме, возвышавшемся над гаванью, Микам присел на пограничный столб местного фейтаста и, пересчитав корабли, насчитал их не менее сотни – всех размеров. И среди пришвартованных там, было немало таких, что несли полосатые паруса Пленимара.

– В общем-то, ни для кого не секрет, что восточные кланы торгуют с ними, – заметил Теро, – однако что-то мне сильно не по душе, как много их здесь собралось.

– Ну, насколько я вижу, тут много и скаланских кораблей. Нам надо умудриться пройти незаметно, если мы не хотим привлечь к себе внимание.

Теро снова достал зуб и воспользовался одновременно и заклинанием поиска, и магическим оком. Результат не заставил себя долго ждать, устремив его мысли в головокружительный полет к гостиничной таверне на берегу залива. На вывеске на фасаде не было надписей, но был нарисован дракон, борющийся с морским змеем.

– Кажется, её будет не так уж трудно узнать, – сказал Микам, рассеянно почесывая больную ногу. – Будем надеяться, что там хорошие пища и пиво. Кстати, как у тебя с пленимарским?

– Я могу на нём объясниться, но уверен, что во мне сразу же опознают скаланца, стоит мне лишь раскрыть рот.

Микам кивнул.

– Я ещё не забыл своего северного говорка. Так что давай, пока мы не прижали нашего молодца, я возьму все разговоры на себя. Я навлеку меньше подозрений.