Текст книги "Тени возвращаются"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 35. Примерный раб

ПОСЕЩЕНИЯ ИЛАРА становились всё более частыми и отличались разнообразием. Серегилу время от времени по-прежнему доставалось плеткой: иногда, когда он по неосторожности утрачивал маску послушания, иногда просто по странной прихоти Илара. Однако теперь Илар делал это собственноручно, и Серегилу было легче переносить порку.

Однажды Илар явился раньше обычного и задержался дольше. Серегилу всё легче становилось играть свою роль. Пока в его сердце был Алек, он мог изображать повиновение Илару безо всяких особых на то усилий, и например, наливая ему вино, удерживался от того, чтобы плюнуть туда, пока тот не видит, и даже находил в себе силы поддержать разговор, когда Илар, в который уже раз, принимался излагать свою версию тех давних событий, когда они были вместе. Он узнал всё о семье Илара, а когда тот слегка перебрал вина, то признался в том, что весьма сожалеет, что навлек такой позор на семью и на весь свой клан. Серегилу после небольших уговоров тоже пришлось поделиться кое-какими воспоминаниями о своем прошлом, и он не смог отказать себе в тайном удовольствии пересказать часть своих похождений в Скале, вызвавших искорки зависти и боли в глазах Илара.

По мере того, как шло время и они постепенно привыкали к компании друг друга, Серегил всё чаще ощущал, что несмотря на внешнее равнодушие, Илар становится более и более тревожным. Серегил предположил, что это каким-то образом связано с тем, что никто что-то давно не заикался о его освобождении. Заинтригованный, он выждал время и с тщательно подобрал момент.

Однажды вечером, когда Илар показался особенно напряженным, Серегил налил и поднес ему вина. Стоя в почтительной позе возле стула, он протянул было руку, но тотчас отдернул её, словно бы спохватившись.

– Что такое? – вскинулся Илар.

– Кажется, Вы сегодня не в духе, хозяин.

Илару так нравилось слышать это слово из его уст, что Серегил использовал его при каждом удобном случае, изображая из себя покорного раба.

– И что дальше, если даже и так?

Серегил скользнул рукой под длинными волосами Илара, коснувшись его затылка и шеи.

– Да, Вы так напряжены. Вы позволите, хозяин?

Илар глянул на него с опаской.

– Держись так, чтобы я тебя видел.

Илар вовсе не был дураком, и все еще имел вполне объяснимое недоверие к Серегилу, но при всём том было очевидно, что в этом доме он испытывал настоящий голод по подобным ласковым прикосновениям. На поверку выходило, что Илар был чрезвычайно восприимчив к малейшему проявлению доброты. Этим и воспользовался теперь Серегил, начав своими умелыми пальцами потихоньку массировать гладкую шею Илара.

Тот не спешил расслабляться. Сидел напряженный, все еще потягивая свой напиток и уголками глаз наблюдая за Серегилом.

– Будет проще, господин, если я встану позади стула, – предложил Серегил, скользя пальцами ниже, под одежду Илара, чтобы помассировать между лопаток.

– Проще – что? Придушить меня? Предпочитаю, чтобы ты находился там, где стоишь.

– А как насчёт вот этого? – Серегил смело перекинул ногу через колени Илара, усаживаясь верхом, чтобы иметь возможность использовать обе руки. Их лица оказались совсем близко друг к другу, и Серегил на миг стыдливо потупился, затем взмахнул ресницами. Даже евнуха можно совратить, зная его слабости: Илар обожал, когда к нему прикасались.

– Что ты задумал? – пробормотал Илар.

– Убрать этот хмурый взгляд с лица моего господина.

– Наигранная невинность тебе не к лицу, хаба, – усмехнулся Илар, но Серегил почувствовал, как почтепенно тает напряжение мышц под его пальцами.

– Что я задумал на самом деле? – пальцы Серегила скользили вверх и вниз по затылку Илара. – Вернуть себе свободу, во что бы то ни стало. И Алека, конечно.

Илар усмехнулся, услышав столь откровенный ответ:

– Что еще?

– Что-то идет не так, я полагаю? Коль господин Ихакобин не освободил Вас как обещал?

– Он сделает это.

– Когда?

Илар встретился с ним взглядом.

– Тебе-то что за дело до этого?

– Я принадлежу Вам, хозяин. Моя судьба находится в Ваших руках. Я не могу оставаться равнодушным.

– Ладно, раз тебе так важно знать это: у твоего полукровки никуда не годная кровь.

Услышав это, Серегил не прекратил свой массаж. Но он не мог бы задать вопрос о рекаро, не дрогнув руками. К счастью, Илар сам оказался в болтливом настроении.

– Мммм, да, хаба. Да, да, вот здесь…

Когда Серегил принялся разминать напряженные мускулы в основании его черепа, у него вырвался стон.

– Так как ты сегодня весьма мил, я отвечу на твой вопрос. Хозяин хочет сделать особенное существо, обладающее огромной силой. Такое может быть сделано только из крови хазадриелфейе.

"Монстр, созданный из крови фейе, это то же самое, что драгоргос!"

– И для этого ему понадобился Алек?

– Да. Как только из Ауренена дошел слух, что появился один из них, хозяин Ихакобин сразу же поставил себе цель заполучить его.

– Кто же сообщил об этом?

– Шпионы, полагаю. Впрочем, неважно.

"Мне важно", – мрачно подумал Серегил. Если предположить, что Илар говорил правду, кажется, это указывало на кого-то помимо Фории. Серегил был немного озадачен.

– К счастью, я оказался способен помочь ему, так как знал, что этот юноша – твой тали. Так что, когда стало известно, что вы оба возвращаетесь в Ауренен… ну, в-общем, остальное ты знаешь и сам.

– Ты тоже был там? – Серегил постарался сохранять спокойствие в голосе и не дрогнуть пальцами.

– Конечно нет! Но я знал твоё лицо и имя, а для работорговцев этого было вполне достаточно. Ну а Вы, конечно, не делали никакой тайны из своих передвижений.

– Почему они не отправились за нами в Скалу?

– Они же не совершают набеги так далеко на север, разве нет?

– Полагаю, что не совершают.

– К тому же Римини, с тех пор как Мардус потерпел фиаско, напав на город, не самое лучшее место для шпионов.

– Рад слышать это. Так значит, с Алеком всё в порядке, хозяин?

– Ты видел его.

– И он не подозревает, что Вы чем-то отличаетесь от остальных рабов?

– Очевидно, нет.

Серегил очень надеялся, что Илар заблуждается на его счёт.

– Да, кстати. Кажется, твоя кровь столь же бесполезна, как и его. Хозяин Ихакобин попытался использовать пробу, что взял у тебя тогда. Она вообще не поддается нужным преобразованиям.

– Передай ему мои глубочайшие сожаления, – вырвалось у Серегила.

Сильные руки стиснули его запястья, вздернув его руки на уровень лица.

– Соскучился по плетке, хаба?

– Нет, хозяин! Пожалуйста, простите меня.

– Тогда следи за своим языком, или я его тебе отрежу. А теперь докажи, что ты действительно раскаялся.

Серегил наклонился было для поцелуя, но Илар стряхнул его со своих коленей. Подавив вздох, он пересилил себя и поцеловал носок его домашней туфли. Илар убрал ногу и пнул его так, что он зарылся носом в ковер.

– Не забывай своё место, хаба. И не забудь про своё обещание.

– Не забуду. Хозяин.

Густой ворс ковра набился ему в рот, и он закашлялся.

Илар напоследок отвесил ему подзатыльник и вылетел вон, хлопнув за собой дверью.

– Неблагодарный, – пробормотал Серегил, утирая рот. Несмотря на унижение, этот вечер не прошёл даром. Кажется, Илар, ещё не скоро покинет этот дом.

Глава 36. Ночные скитания

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ РАНИЯ СНОВА ПРИШЛА под дверь Серегила.

– Вы подумали о нашем разговоре? – спросил он, прижавшись к двери щекой.

– Да. Вы на самом деле считаете, что это возможно?

– Дайте мне выбраться из этой комнаты, и я докажу Вам.

– И Вы возьмете меня с собой?

– Да.

– Даёте слово?

– Клянусь честью боктерсийца. Но нам понадобится кое-что. Оружие,

одежда, еда. Вы сможете это достать?

– Да!

– Только не всё сразу. Кто-нибудь может заметить. Берите понемногу и прячьте где-нибудь, откуда потом будет можно всё это забрать даже ночью.

– Понимаю.

– Ну вот. А как Вы думаете вызволять меня из этой комнаты?

Повисла долгая тишина.

– Это уже моя забота. Я найду способ.

И снова он не услышал ни звука, возвещавшего, что она ушла. Это могло быть добрым знаком. Она была храброй и не делала много шума, и должно быть, обладала крепкими нервами, раз вот так приходила к нему. Он и в самом деле подумывал сдержать данное ей обещание.

Рания приходила тайком к его двери почти каждую ночь, шепча ему о том, что из запасов удалось сложить в тайник, и сообщая всё, что удавалось узнать об Алеке. Кажется, его все еще держали в той надворной постройке, иногда позволяя прогуляться с Иларом. Насколько она могла судить, они стали друзьями. Такие новости резали Серегила ножом по сердцу.

Илар ежедневно навещал Серегила, и его посещения становились всё более длинными. Было очевидно, что он безумно счастлив, что Серегил целиком в его власти и заставлял его выполнять всяческую подневоьную работу. Серегил старательно изображал из себя безупречного слугу, позволяя Илару думать, что он смирился со своей судьбой. День ото дня Илар становился с ним всё более непринужденным, открытым.

Сегодня, массируя Илару ноги, Серегил сумел парой невинных наводящих вопросов заставить его рассказать о некоторых из своих прежних хозяев и о том, что он вынес, находясь в их руках. Слушая его, Серегил разрывался между жалостью и отвращением. Однако выражение лица, должно быть, выдало его: Илар вдруг отшвырнул его прочь, и вылетел как ураган, не сказав ни слова.

Серегил сел, заткнув полой одежды нос, из которого текла струйка крови. В кои-то веки, он не держал на Илара зла, потому что его собственные многочисленные раны были всё же ранами свободного человека, выполнявшего работу, которую он избрал себе сам. Хотя, конечно, нельзя было сказать, что из-за этого он стал меньше ненавидеть Илара. Это было бы слабостью.

Тем не менее, лежа в кровати той ночью, он ещё долго не мог уснуть, пытаясь избавиться от видений, навеянных Иларом. Они преследовали его и во сне, и он был рад проснуться от знакомого звука: кто-то тихо, но настойчиво скребся в его дверь.

Он подошел и приложился ухом к дереву:

– Да?

Он по-прежнему из осторожности старался не называть её сразу по имени, и отвечать не так, словно он ждал кого-то, на случай, если это на самом деле оказался бы кто-то менее дружелюбный.

Этим вечером ответом ему был звук ключа, повернувшегося в замке. Закутанная в плащ фигура, вооруженная большим кухонным ножом, скользнула внутрь. Серегил тотчас отпрыгнул, приготовившись обороняться. Рания откинула капюшон и сняла вуаль.

Она была немолода, но под узором татуировок клана Катме скрывалась истинная красота. Серегил моментально прочел смысл её знаков: она была представительницей среднего сословия, из тех, что не владеют магией. В ее ушах ещё были дырки, там, где прежде красовались драгоценности её клана, которых она лишилась. Одна мочка была порвана, и на месте раны образовался безобразный шрам.

– Вот, возьмите! – Она сунула руку под плащ и вручила ему скомканную тунику. Внутри он нашел пояс, какие-то рваные штаны, свой видавший виды кинжал, и кинжал с серебристо-черной ручкой, который Алек обычно носил за голенищем.

– Откуда это у Вас?

– Илбан Ихакобин выставил их в библиотеке внизу в качестве трофеев. Торговцы рабами включают в цену раба и вещи, что были с ним.

– А это все, что было? Никаких мечей, или лука?

– Больше не было ничего.

– Проклятье!

Серегилу сделал меч его дядя, специально для него. Алеков меч – вместе с луком Черный Рэдли – был подарен ему Серегилом.

– Я не ожидал от вас такой быстроты. Что-нибудь случилось?

– Сегодня вечером хозяин Ихакобин посетил мою спальню.

Рания с вызовом вскинула подбородок, словно говоря: ну-ка попробуй меня осудить – и протянула ему большой ключ.

– Я взяла это, пока он спит, и сразу же пошла сюда. Мы должны бежать прежде, чем он спохватится. Он немедленно поймёт, чьих это рук дело.

– Смелый поступок!

– Так не медлите же! Прикончите Кенира своим ножом и бежим отсюда!

Но Серегил, однако, не был готов расстаться с осторожностью: уж как-то слишком просто всё выходило.

– Звучит неплохо, моя леди, и поверьте, ничто не порадовало бы меня так, как то, что Вы предложили. Но почему я должен доверять Вам больше, чем ему? Откуда мне знать, что не Кенир руководит Вами, лишь бы вовлечь меня в неприятности?

Похоже, Илару доставило бы истинное удовольствие, увидеть, как ему отрубают на плахе ногу.

Она пала на колени и заломила руки:

– Я готова дать Вам зарок: "И если кинжал Ваш ранит мой глаз, я не дрогну!"

– Вы уверены? – спросил Серегил, ухватившись за кончик ножа, который всё ещё был у неё в руках и отодвинув его подальше от своего паха. Клятва эта была не простым ауренфейским стихом. Он вытащил кинжал и поднес его к её лицу. Даже когда он сделал молниеносное движение возле её левого глаза, она осталась абсолютно спокойной, глядя ему прямо в глаза.

– Вот Вам доказательство. Больше не сомневайтесь во мне, – прошептала она.

Он помог ей подняться.

– Вы покажете, где держат моего друга?

– Да, но это очень опасно.

Он усмехнулся, переодеваясь из рабской одежды в ту, что она принесла.

– А до этого было не опасно? Я не побегу без него.

– Я знаю. Но нам нужно спешить!

Она отвела полу плаща и показала ему котомку, висевшую у неё на плече.

– Видите? У меня там еда, вода, огниво и всё остальное, что Вы просили.

Она взяла его за руку и повела вниз по узким ступенькам, несколько раз повернув в тесном коридоре. Он учуял запахи пыли и мышей, означавших, что они шли через черный ход, которым пользовались слуги, чтобы не оскорблять взора хозяина и его домочадцев.

Наконец они очутились в полутемной комнате, забитой громоздкой мебелью. В дальнем её конце виднелась распахнутая двойная дверь. Серегил подкрался к ней. Стояла прохладная пасмурная ночь, без предательского лунного света. Преднамеренно или нет, катмийка выбрала самый благоприятный момент.

Осторожно выглянув наружу, он замер, ибо различил там очертания каких-то фигур. Однако когда его глаза привыкли к освещению, он понял, что то были всего лишь статуи, выстроившиеся в ряд по бокам длинного фонтана.

Я уже был здесь! Он узнал черно-белую мозаику пола. На самом деле, это было всё, что он запомнил, побывав тут один единственный раз, когда его тащили, едва живого. Наверху была галерея второго этажа с проемами дверей и рядом полутемных окон.

– Там сторож, – прошептала Рания, указывая на темную фигуру, сползшую с табурета возле сводчатого прохода слева от них. В ногах у него валялась порожняя чаша.

– Он пьян? – спросил Серегил.

– Мертв, я надеюсь. На мой взгляд, он был слишком не прочь выпить, так что я припасла для него подарок: подмешала ему в вино этим вечером один из особых эликсиров хозяина.

– А Вы всё продумали гораздо раньше, чем я тут появился.

– Да. Аура послал Вас, и я во всеоружии.

– Бери то, что ниспосылает Светоносный и будь благодарен, не так ли?

Серегил покачал головой, задаваясь вопросом: как вообще могла подобная женщина оказаться в рабстве?

Рания указала на арочные ворота в дальнем конце внутреннего двора:

– Нужно пройти через них. Ваш друг в мастерской Илбана.

– Хорошо. Держитесь возле меня.

Прячась в тени галереи, он направился к воротам.

Внезапно сверху, с галереи, раздался чей-то крик:

– Вон они.

Рания отпрянула назад к стене, ибо звуки бегущих ног послышались со всех сторон.

– Это Илбан!

– Сюда! – раздался женский крик, и Серегил взмолился, чтобы то была не Зориель.

– Нет! – Рания тяжело дыша, дико озиралась вокруг: – Нет, я не могу… Я не позволю!

И прежде, чем Серегил смог остановить ее, она взметнула стиснутый обеими руками кухонный нож и вонзила его глубоко себе в грудь. Она упала без крика.

– Черт, черт, чёрт! – Серегил пробежал через внутренний двор, юркнул между двух пораженных охранников, появившихся с другой стороны, и бросился в задний сад. Мастерская, о которой говорила Рания, была тут, прямо перед ним, но с таким же успехом, он мог оказаться тут и при лунном свете.

Преследователь вцепился ему в плечо. Серегил остановился лишь для того, чтобы вонзить свой кинжал ему в горло, а затем в сердце второму, затем наткнулся на большой, декоративный фонтан там, где ему казалось, была внешняя стена. Используя резьбу, как ступеньки, он вскарабкался наверх. Оказавшись, как бы то ни было, наверху, и все еще сжимая свой окровавленный кинжал, он глянул вниз и увидел темный изгиб земли под собою. Канава это или овраг – сказать было невозможно.

Он пригнулся и побежал по краю стены, пытаясь найти место получше, но откос тянулся вдоль всей этой стороны дома.

Если бы ему даже удалось спрыгнуть и не сломать себе шею, он все равно не смог бы так просто вернуться обратно за Алеком. К тому же, куда ему было идти, если он действительно собрался бежать… с его рабскими метками, одетому в ворованную, не по размеру одежду, с кровью на руках, и совершенно не зная местности?

Он пробрался по краю стены мимо мастерской и вокруг малого сада с закрытыми воротами и бассейном с рыбами. Он вовремя заметил движение внизу, успев вжаться в угол между стеной и черепичной крышей над воротами.

– Что это вы тут делаете? – спросил властный голос.

– Хозяин велел искать повсюду, – ответил другой.

– Не будьте идиотами. Можно же увидеть, где он пролез через стену. Вокруг фонтана всё в кровавых отпечатках его рук. Возьмите собак, да начните с оврага. Скорее всего, он там и валяется со сломанной ногой, чертов дурак.

– Это будет наименьшей из его проблем, как только хозяин заполучит его обратно.

Голоса смолкли. Издалека послышался раскат грома, и редкие ледяные капли дождя забарабанили внизу, разбиваясь о плитки, мгновенно намочив тунику на спине Серегила. Секунду спустя небеса разверзлись, и дождь застучал по листве. Серегил вознес тихую благодарственную молитву. Дождь скроет тот факт, что позади стены нет никаких следов. Он осторожно поднял голову и осмотрелся. Прямо напротив того места, где он притаился, было крыло дома с той комнатой наверху, в которой его держали. Несколько маленьких деревянных решеток виднелись чуть ниже карниза, и, скорее всего, там был вход на чердак. Он знал по опыту, что чердак в большом доме мог оказаться весьма полезным местом.

Он осторожно пополз по крыше над воротами, однако дождь был теперь настолько силен, что он едва мог разглядеть фонтан и надеялся, что его самого так же плохо видно. Это было нелегким делом – карабкаться по неровным плиткам – и ко времени, когда он наконец добрался до первой деревянной решетки, его ладони и колени жутко саднили. Решетка была старой и успела подгнить. При помощи кинжала он легко отломил её от рамы и заполз внутрь. Внутри было пыльно и холодно, и поначалу темно, хоть глаз коли. Он присел там, куда приземлился, привыкая к темноте. Вспышка молнии осветила на миг нагромождение каких-то сундуков и сломанной мебели. Серегил не поддался искушению исследовать их тотчас же, чтобы не оставить на пыли красноречивых влажных следов.

Его осторожность оказалась не напрасной. Скоро появились слуги с фонарями и прошлись, обыскивая каждый угол в этом бедламе. Серегил был вынужден старательно перебегать из одного темного укрытия в другое. В конечном счете, ему удалось, не выпуская из рук окровавленного кинжала, проследовать за ними по пятам по уже осмотренным местам, и притаиться под огромной кучей изъеденного молью постельного белья. Это было не лучшее место для укрытия: заплесневелые ватные одеяла кишели насекомыми и мышами, и он до боли в барабанных перепонках сдерживался, чтобы не расчихаться.

Свет фонарей наконец исчез, и на чердаке снова воцарилась тишина. Он какое-то время оставался там, где был, хватая ртом воздух, но никто не возвратился, чтобы поймать его. Снаружи все еще бушевала гроза, раскаты грома катились за вспышками молний. Если повезет, Ихакобин оставит поиски на этот вечер, а завтра его уже и след простынет.

Почувствовав себя временно в безопасности, Серегил устроился поудобнее в своем пыльном, кишащем тварями тайнике, и приготовился выжидать столько, сколько будет нужно.

– Готовься, тали, – пробормотал он тихонько: – Ещё немного и я приду за тобой.

Глава 37. Всё ближе

МОЛОЧНЫЙ СВЕТ раннего утра уже просочился сквозь обломки решетки, когда Серегил осторожно выбрался из своего укрытия. Он был готов к тому, что кто-нибудь из стражей, устроив засаду, накинется на него, как было вчера ночью, но, похоже, что кроме него и мышей тут никого не было. Он отряхнулся, скинул паука со своей шеи и огляделся вокруг.

Преследователи оказали ему неплохую услугу: весь пыльный пол был усеян их свежими следами. Вряд ли кто-то заметит ещё несколько. Чердак тянулся поверх всего дома, повторяя в точности его форму, и он быстро нашел окошко, в которое было видно мастерскую алхимика и сад возле неё. Похоже, сейчас там не было ни души. Он очень надеялся, что Алека не отправили обратно в подвал. И если он нашел способ попасть сюда, то должен был быть способ и спуститься обратно на крышу галереи, окружавшей сад, а уже оттуда – пробраться в лабораторию.

– Ты здорово помогла мне, Рания, вернув эти ножи, – прошептал он, сжимая запятнанную кровью ручку кинжала. – Твоя душа может покоиться с миром.

Удовлетворившись осмотром диспозиции и своими планами на ночь, он направил внимание на содержимое чердака и очень скоро обнаружил склад старой одежды, которой хватило бы на то, чтобы одеть целый полк, а также несколько пар рваных кожаных башмаков подходящего размера, и – что было самой полезной из находок – старую плетеную корзину с комплектом для дамского рукоделия. Там было несколько игл из слоновой кости, ржавые ножницы, которыми, чуть послюнив их, оказалось можно воспользоваться и даже вполне крепкие нитки. Он выбрал два камзола получше и короткие штаны и примерил всё это. Вещи оказались здорово велики, так что он уселся под одной из решеток и принялся их ушивать.

Так утро прошло незаметно, а он был рад возможности заняться делом, ибо это позволяло не думать о пустом желудке и сухости во рту. Пока он работал, он держал в уголке губ одну из костяных иголок, пытаясь хоть немного усилить слюноотделение. К полудню дождь прекратился, и он, закончив с обоими камзолами, увязал их в узел с парой битых молью плащей. Заскучав, он возобновил поиски и скоро обнаружил место над главной частью дома, откуда можно было слышать голоса. Растянувшись на животе, он прижался ухом к полу. Похоже, разговаривали слуги, и из всего, что удалось разобрать, он сделал вывод, что домашние дела были в самом разгаре. Усмехнувшись, он тихонько направился дальше, в поисках чего-нибудь, что могло оказаться полезным.

Алхимик не держал тут оружия или чего-то подобного, но Серегилу удалось отыскать нечто, почти столь же ценное, находившееся в запертой шкатулке. При помощи ножниц он взломал замок и высыпал оттуда кучку драгоценностей. В основном то были вещицы из серебра, украшенные полудрагоценными камнями – скорее всего, коллекция какого-нибудь ребенка – но помимо этого, было несколько золотых медальонов и набор золотых и костяных гребешков со вставками из крупных синих халцедонов.

"И ценно, и занимает мало места. Моё любимое сочетание".

Он добавил всё это к своему запасу полезностей. Продолжив поиски, он наткнулся на ящик ржавых инструментов, среди которых был столярный топорик со сломанной ручкой. С одной стороны у него было блестящее лезвие, а с другой – молоток.

– А ты сгодишься в трудную минуту, – радостно пробормотал он, прикидывая его вес. Любой из сторон можно было запросто проделать дырку в черепе врага. Ещё он нашел видавший виды точильный камень, и подсев с ним поближе к окну, принялся затачивать лезвие топорика. У него почти не осталось слюны, но её хватило, чтобы отшлифовать грани. Он осмотрелся, ища, чем бы перевязать ручку, и вдруг со стороны мастерской послышался шум. Там кто-то кричал, и рот его невольно изогнулся в кривой усмешке, ибо у него не было сомнений, кому принадлежал голос.

Алек проснулся от криков наверху, в мастерской. Он подошел к двери и приложился к ней ухом. Это дало ему не слишком много: всё, что удалось разобрать, это то, что кричат по-пленимарски. Но было ясно, что хозяин Ихакобин в ярости на кого-то. Мгновение спустя он услышал удар и вопль, затем малодушный извиняющийся лепет. Это было голос Кенира. Всё закончилось звуками, будто кого-то протащили мимо его двери в подвал, затем раздался хлопок тяжелой двери, после чего башмаки прогрохотали обратно наверх.

Вслед за этим надолго воцарилась тишина, но он был уверен, что слышит, как снизу время от времени доносятся рыдания. Время шло. Желудок подсказывал, что с прошлого завтрака прошло уже достаточно, но, тем не менее, никто не появлялся.

Что, интересно, мог натворить Кенир, хозяйский любимец, чтобы заслужить такое обхождение? Наконец появился Ахмол и принес ему похлебку и кусок хлеба.

– Что происходит? – спросил Алек, вовсе не ожидая, что его поймут.

– Раб бежит, – мрачно ответил мужчина.

– Кенир пытался бежать?

Но Ахмол помотал головой:

– Раб-фейе.

– Рания?

На это Ахмол лишь фыркнул, затем оскалился с нескрываемым энтузиазмом:

– Раб Кенир.

Алек засомневался, правильно ли понял слова Ахмола, сказанные на ломаном языке. Но разве он не слышал своими ушами только что, что Кенир никуда не делся? А если бежал фейе, но не Кенир и не Рания, то…

– Этот раб, что сбежал, – мужчина?

Ахмол сдержанно поклонился и вышел.

Разве Кенир не говорил, что в доме нет других рабов фейе?

Он сидел, уставившись на дверь, сердце отчаянно колотилось где-то возле самого горла. Не было никакой причины думать, что то был именно Серегил, но он не мог избавиться от внезапно вспыхнувшей надежды в такую вероятность. Быть может, алхимик купил их обоих той ночью? Быть может, Серегил даже находился в том же самом загоне для рабов, а Алек просто не видел его! О, боги, находиться так близко друг к другу!

Но если это и в самом деле Серегил, и если его на самом деле поймали, то он непременно где-то рядом и ищет способ вызволить и его, Алека тоже. "Правда, в том случае, если он знает, что я – здесь".

Он решил не думать об этом прямо сейчас. Как бы ни было, настало время выбираться отсюда. Он пошарил рукой под кроватью и нащупал свои отмычки. На месте.

Алек зашагал, нервничая и досадуя, что нет окна, чтобы можно было определять время. Он поспал, проснулся и снова принялся мерить шагами комнату, пока пустой желудок не напомнил ему, что что-то слишком долго не приносят поесть. Он все еще размышлял над этим, когда распахнулась дверь и два охранника Ихакобина, ворвавшись как ураган, потащили его наверх, в сад возле мастерской. Был вечер, или по крайней мере так ему показалось. Черные тучи закрывали солнце, предвещая грозу. Дюжина, если не больше домашних слуг собралась там, вместе с кучей вооруженных охранников. Алек узнал некоторых из тех, что таскали его туда и обратно из камеры в подвале.

Все они выстроились вокруг большого столба, вкопанного в землю. Возле него, на куче соломы лежала няня, Рания. Глаза её были завязаны, и подбородок прихвачен куском ткани: она была мертва. Мухи гудели вокруг засохшей крови на лифе ее намокшего под дождем платья. Если бежал Серегил, зачем ему было убивать фейе?

Ихакобин стоял возле столба, держа в одной руке плетку. Алека пробила дрожь, когда он подумал о том, что же такое, во имя Билайри, он сделал, чтобы заслужить порку? Но скоро стало очевидно, что всё затевается не ради него. Из мастерской появилось несколько охранников, тащивших Кенира. На нем больше не было замечательного золотого ожерелья, а вместо него на шее болтался грубый железный ошейник. Алек был потрясен его обликом. Обычно столь сдержанный, он рыдал и упирался, волосы его были в диком беспорядке, словно он рвал их на себе. И он был абсолютно гол. В довершение всего, шрамы Кенира от кастрации и ужасных побоев были выставлены теперь на всеобщее обозрение.

Алек, потрясенный и полный жалости, смотрел, как вырывающегося мужчину подтащили к столбу и приковали цепью за ошейник.

– Илбан? – едва выдохнул Алек.

– Смотри внимательно, Алек, – Ихакобин согнул плетку руками: – Этот негодяй, которого я так любил и которому доверял, как никому другому, навлек на мой дом позор и смерть. Он выпросил у меня раба, пообещав обуздать его, а вместо того позволил ему бежать и убить бедную Ранию.

Он глянул на мертвую женщину и покачал головой:

– Такой ущерб!

У Кенира был свой раб? Которого следовало обуздать? Не о том ли пытался сказать и Ахмол? Но как раб мог иметь собственного раба?

Плетка Ихакобина заходила по голым плечам съежившегося мужчины.

– Вон из моего дома!

Алхимик продолжал вымещать свой гнев на растоптанном и плачущем бедняге.

Беспомощно наблюдая за происходящим, Алек на время забыл все свои подозрения и вопросы, оставшиеся без ответов. Кенир всегда поддерживал и утешал его, а Алек теперь ничем не мог помочь ему.

Ихакобин хлестал Кенира, пока не запыхался, потом отбросил плетку.

– За всё это мне следовало содрать с тебя шкуру живьем, но, помня твои прошлые заслуги, я сохраню тебе жизнь. Тебя будут пороть снова, а завтра отправят на рынок и ты будешь выставлен на продажу с табличкой о всех твоих грехах.

– О нет, илбан, прошу! Убейте меня, если хотите, милосердный илбан, только не рынок, умоляю Вас! – завопил Кенир.

Когда Ихакобин отвернулся, Кенир совсем обезумел.

– Дверь была заперта! Я же знаю, что она была заперта! Она должна была быть заперта. Ключ. Он у меня! Пожалуйста, Илбан, позвольте мне показать его Вам!

– Молчать! Ты отвечал за него, и ты не справился. Тебе известны законы, Кенир. Твой позор падёт на меня.

Люди Ихакобина связали Кениру руки и подвесили высоко на столбе.

Ещё один из них приготовил короткий толстый кнут и занял свое место.

– Тридцать ударов плетью, – приказал Ихакобин. – Да смотри, не искалечь его. Мне нужно, чтобы он был годен для рынка.

Алек закрыл глаза, однако не мог не слышать воплей, что последовали за этим.

Серегил лежал, прижавшись лицом к деревянной раме, и поражался, как мало удовольствия ему доставило унижение Илара. Сколько же раз Илару вот так доставалось кнутом? – думал он, размышляя обо всех этих шрамах на теле мужчины. И кто знает, что за человек купит порченный товар?

"А он был так красив когда-то… Нет! Вот то, к чему я стремился – моя месть. Я должен быть доволен!"

Однако сердце его твердило иное.

Когда порка закончилась и Илар перестал орать, а лишь жалобно постанывал, нашелся "доброжелатель", что-то сыпанувший ему на спину. Судя по возобновившимся воплям, Серегил предположил, что то была соль. Алек все еще стоял впереди толпы, и даже при таком свете Серегил мог видеть, как страдает его возлюбленный.

Хозяин отдал новый приказ, и Илара, все еще прикованного к столбу цепью, спустили вниз. Его оставили там, совершенно уничтоженного, в одиночестве. Что-то защекотало щеку Серегила, и он, отмахиваясь, вскинул руку, думая, что это паук. Но то был вовсе не паук. Серегил сердито отер лицо. Не хватало ещё проливать слезы из-за такого ублюдка.