Текст книги "Добыча (ЛП)"

Автор книги: Линда Ховард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12. Часть 1

Поэтому Энджи не собиралась тонуть. И единственный способ добиться этого – сосредоточиться на настоящем, не позволяя себе думать, насколько далеко отсюда находится стоянка Рэя Латтимора, или сколько времени займет дорога туда, или как сильно она замерзла, или о боли в лодыжке. Сейчас неподходящее время размышлять обо всем этом, нужно сосредоточиться на том, как остаться в живых.

Энджи всегда нравился дождь, его запах, свежесть, которую он приносит, обещание жизни, возрождение. Она любила слушать, как ночью капли стучат по крыше, убаюкивая ее. Безусловно, ей много раз приходилось работать в дождливую погоду, и ничего забавного в этом не было. Но о домашнем скоте необходимо заботиться в любую погоду, и Энджи воспринимала это просто как часть жизни и не тратила впустую ни время, ни силы на беспокойство по этому поводу.

Но сейчас все было по-другому. Она не знала, сможет ли когда-нибудь снова наслаждаться дождем.

Энджи продвигалась сантиметр за мучительным сантиметром. Лодыжка временами так пульсировала, что приходилось застывать на месте, скрипя зубами от невыносимой боли. Руки напоминали неповоротливые куски льда, настолько холодные от воды, что Энджи их практически не чувствовала. Но, по крайней мере, холод замедлит кровотечение, а вода смоет запах крови.

Выжить.

Она сделает это. Чего бы это ни стоило. Она дала себе обещание.

И продолжила идти.

Минуты шли за минутами. Каждый грязный сантиметр, каждый вдох она воспринимала как победу.

Этот мерзавец Крагмэн не возьмет над ней верх.

Всякий раз, когда вспыхивала молния, Энджи поднимала голову и осматривалась, пытаясь определить направление и пройденное расстояние и подмечать любые ямы и препятствия на своем пути, поскольку в темноте она продвигалась на ощупь, а фонарик включать не решалась. Энджи озиралась вокруг, стараясь уловить любое движение, особенно Крагмэна или медведя. До сих пор все, что она видела, были деревья, сильно раскачивавшиеся на ветру.

Молния не вспыхивала по команде, поэтому временами ей приходилось просто останавливаться и ждать, пока вспышка вновь осветит дорогу и даст ей возможность идти дальше.

Постепенно до нее начало доходить, насколько хорошо она замаскирована. И если не сделает ничего, что выдаст ее местоположение, например, не включит фонарь, Чед, вероятно, ее не заметит. Энджи с головы до ног была покрыта грязью, а прижимаясь ближе к земле, вообще сливалась с пейзажем. Грязь и вода также должны были скрыть ее запах, тем самым хоть немного защитив ее от чувствительного обоняния медведя. Страх можно испытывать лишь до определенного момента, слишком много сил на него уходит. Через некоторое время организм отторгнет его и сосредоточится на обыденных вещах, как это и произошло теперь – мир Энджи сузился до каждого преодоленного сантиметра, сантиметры постепенно складывались в метры. Со временем она доберется до места назначения. Все, что нужно – не останавливаться.

Некоторое время Энджи продвигалась настолько медленно, что расстроилась бы, позволь она себе думать об этом. Ее самым лучшим качеством была воля к жизни. Энджи пройдет через это. Переживет грозу, холод, боль. Травмированная лодыжка – неважно, вывихнута она или сломана, – сама по себе не убьет ее, но может поспособствовать смерти, если Крагмэн или медведь возьмут ее след. Девушка никогда не чувствовала себя настолько уязвимой. И это чувство ей нравилось даже меньше, чем физическая боль.

Энджи приложила огромные усилия, чтобы слиться с обстановкой и, при помощи грязи и, благодаря грязи и темноте, стать невидимкой.

Прошло какое-то время – час, а может целая жизнь – и эпицентр бури сместился. Ливень немного стих. Отсутствие опасности быть поджаренной молнией в любую секунду было плюсом. Но отсутствие молнии означало, что она больше не могла ориентироваться на местности – ползти к тому кусту, затем к той скале – и должна была передвигаться на ощупь. К сожалению, Энджи почти не чувствовала своих рук. А скорость ее движений упала, из медленной превратившись в катастрофически медленную.

Без сверкающей молнии, которая окрашивала все в черно-белое, стирая все остальные цвета, точка света слева от нее тотчас привлекла внимание. Энджи застыла, не в силах пошевелить ни единым мускулом, стараясь слиться с землей. Крагмэн. Больше никто не станет бродить здесь в такую непогоду, еще и с фонариком. Чед искал ее.

На нее нахлынуло ощущение нереальности происходящего. Она не знала, чувствовать себя оскорбленной или испытывать облегчение от того, что он явно не видел в ней угрозы. Чед никак не мог знать, что Энджи была ранена. Никак не мог знать, что ружье настолько забито грязью, что было просто бесполезным. И все же он бродил здесь с фонариком в поисках, выдавая свое местоположение.

Тупой придурок. Будь она проклята, если позволит кому-то вроде него взять над ней верх. Но у него была лошадь. И Энджи она тоже нужна. Но если случай не представится, шансов как-то заполучить животное у нее не будет. Пистолет Энджи был предназначен исключительно для стрельбы с небольшого расстояния, а это означало, что Чед тоже должен быть недалеко. Она не могла охотиться на него, и, безусловно, даже не собиралась становиться приманкой, чтобы Чед последовал за ней. Только не тогда, когда она ограничена в движении. Но если бы он наткнулся на Энджи, она без колебаний воспользовалась бы своим шансом.

Даже зная, что хорошо замаскирована от посторонних глаз, Энджи не чувствовала себя в безопасности. Она подползла к дереву и уселась, облокотившись о ствол, располагавшийся между ней и точкой света. Затем подтянула поближе седельные сумки. Против Крагмэна будет достаточно пистолета. Энджи охотнее воспользовалась бы ружьем, но для убийства человека подойдет и оружие поменьше, в то время как медведя оно лишь разозлит, особенно такого огромного, как тот, что ворвался в лагерь и разодрал Дэвиса.

Воспоминания вспыхнули, словно молния, только они были намного ужаснее. Энджи вздрогнула. Какое-то время она была способна сосредоточиться на выживании и выкинуть кошмарные образы из головы. Но теперь они вернулись, вызывая тошноту. Липкие щупальца страха проникали все глубже, угрожая разрушить остатки самообладания.

Сделав несколько глубоких вздохов, Энджи постаралась отогнать воспоминания. Она не позволит панике взять верх. Иначе ей никогда не удастся пройти через все это и остаться в живых. Откинув голову к стволу дерева, Энджи наблюдала за приближением едва заметного луча света. Вынимать пистолет из седельной сумки не стала. Пока нет, поскольку не хотела, чтобы он намок до того, как ей придется им воспользоваться. Но все же засунула руку в сумку и положила ледяной палец на спусковой крючок так, чтобы при необходимости иметь возможность мгновенно выстрелить.

И замерзла. Господи, как же она замерзла. Энджи промокла до нитки. Хотя погода для ноября и была достаточно мягкой, это не подразумевало летних температур, лишь означало отсутствие снега под ногами. И для грозы было достаточно тепло. Но из-за дождя и мокрой одежды тепло быстро уходило, не давая телу возможности согреться. И теперь, когда Энджи перестала двигаться, она поняла, что оказалась в опасной для жизни ситуации, поскольку уже страдала от переохлаждения и не могла справиться с ним самостоятельно. Укрытие ей сейчас нужнее спуска по склону горы. Энджи необходимо было тепло, ей нужно обсохнуть, но каким образом достичь хотя бы одной из этих целей?.. Если только не убить Чеда Крагмэна и заполучить его лошадь… ее лошадь.

Собрав остатки сил, Энджи выглянула из-за дерева. Подпрыгивая вверх-вниз, луч света приближался. По движению света она не могла сказать, ехал Чед верхом или шел пешком. И если он продолжит двигаться в том же направлении, она выяснит это через несколько минут. Сердце заколотилось, к горлу подступила тошнота. Вся жизнь Энджи так или иначе была связана с охотой. Она прекрасно обращалась с ружьем и неплохо управлялась с пистолетом. Ей и раньше приходилось охотиться ради еды. Но Энджи никогда не думала, что окажется в ситуации, когда ей придется выстрелить в человека. И вот теперь ее рука сжимала пистолет, а она сама замерла в ожидании, чтобы выяснить, станет ли сегодняшняя ночь той самой ночью, когда она пересечет черту, о которой раньше даже не задумывалась. Энджи была готова сделать все, что угодно, лишь бы остаться в живых. И если придется сделать выбор – она или Крагмэн, убить или быть убитой – то не станет колебаться. Энджи всегда считала, что у нее будут серьезные сомнения, отнимать ли жизнь, но в этой ситуации… нет. Ни капли.

Сейчас у нее было преимущество – она знала о приближении Крагмэна. Фонарик выдал его, в то время как Энджи была скрыта от посторонних глаз. Если вспышка молнии не раскроет её в самый неподходящий момент, она долго сможет здесь прятаться, пока он будет обыскивать окрестности. Энджи была в относительной безопасности, по крайней мере, до рассвета. Оставалась одна проблема: она сомневалась, что протянет так долго. К рассвету переохлаждение добьет ее.

Вспышка молнии была настолько быстрой, что она не успела ничего рассмотреть. Вместо того, чтобы отступить назад, она осталась стоять на месте, напряженно всматриваясь, пока снова не увидела движение луча фонарика. Энджи продолжала ждать, не спуская глаз с приближавшейся точки света. Через несколько секунд снова вспыхнула молния, словно негатив фотографии резко очертив наездника. Вспышка была краткой, и, когда вновь стало темно, она оказалась ослеплена и останется такой, пока глаза не приспособятся к темноте. Но она увидела достаточно. Хотя угол обзора был недостаточным, и деревья скрыли от нее всадника, фонарик был в руке того, кто был верхом, в седле… и эта лошадь была не из числа тех, которых она взяла в лагерь меньше двадцати четырех часов назад. Кто-то еще был здесь в такую бурю. Господи, но почему? Никто кроме Крагмэна не станет искать ее. Если только не произошло чего-то, о чем Энджи не знала, и кто-то разыскивает самого Крагмэна. Но делать это в такую погоду, ночью, было настолько глупо, что она даже не смогла придумать ни одной причины. Либо ее измученный мозг не понимал очевидного.

Энджи следовало учесть и то, что она была истощена настолько, что не могла мыслить здраво, и это осложняло принятие решений. Должна ли она выстрелить, если всадник каким-то образом обнаружит ее и окажется ей незнаком?.. Энджи не знала. Ей была необходима помощь. Но, что если это враг? Она не хотела совершить ошибку, поэтому сосредоточилась на том, чтобы казаться меньше, слиться с землей настолько, чтобы незнакомец, кем бы он ни был, не смог заметить ее. И тогда ей не придется делать выбор.

Энджи сидела неподвижно, желая, чтобы наездник проехал мимо. Возможно, она потеряла сознание. Ее уставшее тело на какое-то мгновение отключилось, все вокруг погрузилось в темноту, а потом вдруг почти прямо перед ней, но чуть ниже по склону, возник всадник. Мерцающая вспышка молнии снова осветила местность, и у Энджи кровь отхлынула от лица.

Она не видела лица, но этого и не требовалось. Девушка узнала посадку в седле, и, черт возьми, ей была знакома эта шляпа.

Глава 12. Часть 2

Какого черта Дэйр Кэллахан делал здесь посреди ночи в такую погоду?

Энджи пыталась вернуть ясность своим мыслям. Какая бы причина ни привела его сюда, Дэйр не знал ни о медведе, ни о Крагмэне. С включенным фонарем он был легкой мишенью. Сердце забилось гулко и часто, в горле застыл безмолвный крик.

Энджи не знала, как смогла это сделать. В одну секунду она сидела на земле под деревом, а уже в другую – ползла вперед, несмотря на горевшие от боли лодыжку и мышцы. Она пыталась набрать побольше воздуха в легкие, чтобы позвать его. Пыталась выдавить из себя хоть какой-то звук. Любой звук. Но все, что сорвалось с ее губ – даже не его имя, лишь слабый стон.

Теперь он удалялся от нее. Нет. Нет!

Энджи в отчаянии шарила рукой по земле и, нащупав камень, бросила его. Скорее, только попыталась бросить, сил совсем не осталось. Казалось, камень выскользнул из пальцев и упал на землю всего в нескольких метрах от нее.

Снова начав шарить в грязи и темноте, она нашла палку и ударила ею о землю. Звук потонул в равномерной барабанной дроби дождя и весьма отдалённом раскате грома.

Энджи поползла к свету, к Дэйру. Еще несколько минут назад она думала, что не сможет этого сделать. Но теперь не собиралась сдаваться, никогда больше она так просто не уступит. Но подобная мысль возникала, подтачивая ее решимость. Теперь Дэйр рядом, и Энджи уже не одна. Он казался ей буквально светом в конце длинного темного тоннеля. И он уходил.

В отчаянии Энджи попыталась нащупать другой камень, но так и не смогла найти.

– Дэйр.

Это был скорее шёпот, застрявший в горле.

Всадник осадил коня, шаря по земле лучом фонарика. Лошадь занервничала, недовольная обращением, но все же повиновалась сильной руке. Конь и всадник изменили направление.

Энджи старалась сориентироваться, и внезапно поняла, что Дэйр направлялся прямо в её лагерь. Вероятно, он был на своей базе отдыха, когда услышал выстрелы, и поехал посмотреть, что случилось. Но в темноте и при такой отвратительной погоде, найти лагерь Энджи оказалось не так просто. Какая бы причина ни привела Дэйра сюда он понятия не имел, что ожидает его на ее стоянке.

Нет. Ему туда нельзя!

Энджи закричала. Звук вырвался из горла. Это было одно слово. Его имя.

– Дэйр!

Голос походил на карканье. Она замерзла, охрипла и была истощена. Но этого оказалось достаточно, чтобы всадник остановился и, освещая все вокруг лучом фонарика, стал исследовать окрестности. Следом раздался хриплый голос:

– Энджи? Где ты, черт возьми?

Сомнений не осталось – это был Дэйр. Будь Энджи сентиментальней, непременно разрыдалась бы.

Дэйр пришпорил коня и направился в ее сторону. Она подняла вверх трясущуюся руку и чуть не упала лицом в грязь. Боже, она чувствовала такую радость и облегчение, что была готова расплакаться. Энджи не верила своим глазам, не верила, что он на самом деле здесь, не верила, насколько была счастлива – нет, в полнейшем восторге, – видеть Дэйра Кэллахана. Ну, разве не ирония судьбы?

По мере приближения, его голос звал все громче.

– Ты где? Будь оно все проклято, поговори же со мной, скажи хоть что-нибудь!

– Здесь, – чуть громче произнесла Энджи, пытаясь ухватиться за ветку и подняться, но у нее ничего не получилось. Она плюхнулась в грязь, по ее лицу хлестал дождь, но все же она попыталась улыбнуться.

– Я здесь.

Глава 13

С замершим сердцем Дэйр водил лучом фонарика, высматривая малейшее движение, которое бы выдало местоположение Энджи, но из-за плохой видимости и ветра, безостановочно гнувшего и трепавшего ветки и траву вокруг, это казалось просто нереальным. А определить, где Энджи, по одному только голосу не удавалось: тот был настолько слаб, что буквально тонул в шуме дождя. Возвещая об очередном приступе грозы, ударил гром; нужно найти Энджи, причем быстро, чтобы успеть спрятаться.

С самого отъезда из лагеря Дэйр искушал судьбу молниями. Только последний дурак поскачет верхом в грозу. Выходит, он и есть тот самый дурак. Точно, дурак дураком. Любой мало-мальски здравомыслящий человек отыскал бы укрытие, но Дэйр упорно ехал вперёд, всю дорогу сражаясь с конем. Должно быть, благоразумия у жеребца было больше, чем у хозяина; молодой буланый отказывался мириться с непогодой и успокаиваться, наоборот – с каждой минутой нервничал все сильнее. И как тут сосредоточиться на поиске, когда почти все внимание занимало управление лошадью. Он снова посветил фонариком из стороны в сторону, часто моргая из-за жалящего дождя и кляня каждую каплю. Внезапно взгляд зацепился за бледный отсвет совсем у земли, и Дэйр скользнул лучом вниз. Там виднелось что-то небольшое и грязное, похожее на зверька… Он пригляделся и в сердцах чертыхнулся, не веря своим глазам.

Не зверек, нет. Энджи. Она сидела съёжившись, с каким-то странно перекошенным лицом, будто, черт побери, пыталась улыбнуться. Явно что-то серьёзное случилось, поскольку в обычных обстоятельствах скорее рак на горе свистнет, нежели Энджи одарит его улыбкой.

Он резко натянул поводья, из-за чего конь заартачился. Но чертова скотина сопротивлялась всему, чему только могла, с того момента, как Дэйр выехал в грозу. Отчего вдруг станет слушаться теперь? Пока Дэйр расчехлял ружьё и спешивался, накативший волной адреналин привел тело в боевую готовность. Обмотав поводья вокруг низкой ветки дерева – конь был слишком норовист, чтобы приближаться на нем к Энджи, – и успокаивающе похлопав здоровяка по шее, Дэйр в четыре больших шага подскочил к девушке.

– Куда тебя ранило? Что за чертовщина творится? – рявкнул он, опустившись перед ней на колено. Освещая фонариком, он осмотрел её с головы до ног. Крови Дэйр не увидел, но Энджи была покрыта таким слоем грязи, что разглядеть можно было разве что артериальное кровотечение. Рядом с ней он заметил набитые седельные сумки, а в руках она стискивала такое заляпанное грязью ружье, что то скорее походило на клюшку, чем на огнестрельное оружие. Если бы пришлось стрелять, то ей серьезно не повезло.

И хотя Энджи беспрестанно била дрожь, трясло так, что зуб на зуб не попадал, она вдруг выхватила фонарик и выключила его.

– Нужно уходить, – голос был хриплым и срывающимся, но решительным. – Свет… наша позиция.

В Дэйре точно щелкнул переключатель: слово "позиция" могло означать только одно – неприятности. Он немедленно огляделся вокруг, оценивая опасность, выискивая причину, заставившую Энджи больше мили ползти прочь от собственной стоянки. И хотя сердце тяжело ухало в груди, в голове Дэйра царили ясность и ледяное спокойствие.

Не увидев ничего, кроме деревьев, скал и земли, терзаемых дождём и ветром, он, тем не менее, остался настороже. То, что он не замечал угрозы, вовсе не означало, что ее не существовало. Его чутье и выдержка были выкованы в боях, и никакая мирная жизнь не могла притупить его инстинктов. Теперь до самой смерти Дэйру не избавиться от способности улавливать малейший сигнал об опасности. Именно это его шестое чувство тотчас подсказало, о чем именно говорила Энджи. Кто-то – вероятно, тот самый ночной стрелок, – выслеживал ее. Дэйр до последнего надеялся, что стреляла именно Энджи, но она уж точно не промахнулась бы, а значит, скорее всего, была мишенью, а не стрелком.

Однако его "внутренний радар", обычно предупреждавший о слежке мурашками по коже, молчал. Вдобавок память подсказывала, что горы в этой части весьма скалистые. Выходит, при такой плохой видимости заметить свет фонарика можно только подобравшись очень близко. Выслеживать кого-то в такую погоду – бесполезное дело, к тому же Энджи находилась в стороне от тропы. Вернее, даже не тропы, а скорее направления с наименьшими препятствиями. Дождь и самого Дэйра сбил с дороги, потому он и сделал крюк. И слава богу.

Ладно, всему своё время. Сейчас Дэйра больше беспокоило, что Энджи сразу не ответила на его первый вопрос. Еще ему не нравилось, как она накренилась в сторону, словно вот-вот упадет. Он обхватил ее рукой и прислонил к своему поднятому колену.

– Тебя ранило?

Энджи дышала глубоко и прерывисто, как доведший себя до предела человек. Ее голова мотнулась в сторону.

– Нет. Правая лодыжка.

– Перелом или растяжение?

Еще один судорожный вздох.

– Не знаю. Растянула, я надеюсь.

В любом случае, идти она явно была не в состоянии, а он не сможет о ней позаботиться до возвращения на базу. Дэйр быстро оценил их положение. Требовалось предпринять сразу несколько шагов, причем почти одновременно, но в первую очередь – усадить ее на лошадь. Узнать, что произошло, уделить внимание ее лодыжке и позвонить по спутниковому телефону можно будет уже после того, как Энджи окажется в безопасности. Из-за гребанной погоды от мобильника сейчас все равно никакого толку.

– Ладно, давай посадим тебя на лошадь, – спокойно проговорил Дэйр, закинув ружье на плечо, чтобы освободить руки. Подхватив ее левой рукой под колени, а правой – под спину, он поймал равновесие и рывком поднялся вместе с драгоценной ношей. Дэйр почти выпрямился, как вдруг почувствовал покалывание, точно сотня пауков побежала по голове и дальше по всему телу. Все волоски на коже стали дыбом.

– Дерьмо! – едва успел выругаться Дэйр и рухнул вниз, распластавшись на мокрой земле поверх Энджи, словно веря, что таким образом защитит ее от удара молнии.

Вспышка оглушила их. Казалось, свет должен быть всего лишь светом, но этот разразился ещё и звуком, взрывом чистой энергии, ощущения от которого – точно тебя с размаху опрокинули на лопатки. Молния и гром пришли одновременно, ударили разом, словно великан топнул гигантской ногой. Земля содрогнулась, что вселило в Дэйра смутную надежду: если он еще что-то чувствует, значит, они не поджарились. В ушах звенело, нос жгло от избытка озона, и вдобавок ко всему раздавалось паническое ржание лошади.

– Дерьмо! Черт! – он скатился с Энджи, заставляя тело подчиняться, хотя в голове всё гудело. Конь с круглыми от ужаса белками стоял на дыбах и что есть мочи рвался с привязи. Первую пару футов, обретая равновесие, Дэйр преодолел на четвереньках, и этих критических секунд хватило, чтобы случилась новая беда: с дерева упала ветка. Небольшая. Однако, сорванная порывом ветра, она прилетела из темноты словно камень из рогатки и хлестнула животное по шее и груди.

Буланый взбесился. И прежде, чем Дэйру удалось подскочить к его морде и ухватиться за поводья, дернул мощной шеей, вырвался и ускакал. Обычно, пробежав с десяток метров, лошади останавливаются, но обезумевший от ужаса жеребец понесся прочь и мгновенно исчез в ночи.

– Проклятье! – проревел Дэйр. – Безмозглый придурок!

Он не знал, кого имеет в виду – себя или коня, но твою ж мать, теперь придется идти пешком, а треклятый телефон остался в седельной сумке, и вызвать помощь не удастся, даже когда небо прояснится. Может, конечно, метров через сто конь остановится, но в темноте при такой погоде все равно ничего не разглядишь. Да и вряд ли эта скотина притормозит, скорее всего будет мчаться до тех пор, пока не выдохнется. Оставалось надеяться, что жеребец не оступится и не свернет себе шею.

Дэйр стоял, тяжело дыша и кипя от собственного бессилия, настолько злой на себя за плохо привязанные поводья, что, не нуждайся он в шляпе, втоптал бы её в землю. Он сам во всем виноват. Знал же, что буланый нервничал, следовало закрепить поводья, а не обматывать их вокруг ветки. Дэйр так торопился добраться до Энджи, что допустил беспечность, и теперь они оба по уши в дерьме. А у нее травма и…

Она не издавала ни звука.

Он похолодел, и вовсе не из-за ледяного дождя, бури или серьёзности ситуации. Бог свидетель, разряд молнии не мог пробить землю и поразить Энджи, не затронув при этом Дэйра. Но он буквально швырнул ее на землю, и, если там были камни, она могла удариться головой… Медленно, до тошноты страшась того, что может увидеть, Дэйр повернулся к Энджи.

Она пыталась сесть, перекатившись на бок и отталкиваясь руками от земли. Капюшон дождевика сполз; по тёмным, облепившим голову волосам стекала вода. Одному только богу известно, как долго Энджи ползла по гористой, едва проходимой местности. И все еще продолжала двигаться, все еще оставалась в игре, все еще не сдавалась.

У Дэйра все сжалось внутри. Он подвел ее, когда упустил жеребца. Верхом он бы за час доставил Энджи в сухое, безопасное место. А теперь ему придется нести её, и Дэйр понятия не имел, сколько времени займет дорога до его стоянки. По относительно ровной местности с рюкзаком за спиной он мог легко идти по шесть километров в час, но с человеком на плечах в этих горах? Куда там. Все может закончится тем, что он оступится со скалы и угробит их обоих. Если все-таки повезет, они доберутся до базы к рассвету – а значит, пройдёт не один час, прежде чем получится осмотреть ее ногу, прежде чем Энджи сможет согреться и обсохнуть.

Дэйр вернулся к ней и, снова опустившись на колено, помог сесть.

– Ты как?

– Не знаю. – Она слегка ошарашенно огляделась вокруг. – Чувствую себя… немного странно. Куда она… ударила?

– Достаточно далеко, чтобы мы остались в живых, и это главное.

Энджи трясло и дышала она с трудом, голос был тихим, но, слава богу, в интонации не ощущалось и намека на истерику. Может, когда-нибудь он расскажет ей, насколько благодарен ей за выдержку. Когда находишься между жизнью и смертью, истерика, неважно, мужская или женская, – а Дэйру случалось видеть бойцов, потерявших контроль над собой в сражении, – серьезно сокращает шансы на выживание.

Молнии продолжали сверкать, гром металлическим эхом перекатывался по горам. Один близкий удар они благополучно пережили, но это не означало, что им повезёт и в следующий раз. Не стоило расслабляться, опасность ещё не миновала.

– Лошадь убежала, – прямо сказал он, констатируя факт.

Энджи кивнула, едва качнув головой.

Дэйр ждал потока гневных обвинений: не может быть, чтобы Энджи Пауэлл упустила возможность указать Дэйру Кэллахану, какой он непроходимый тупица. Но она молчала, лишь дрожь усилилась. И когда наконец Энджи заговорила, её уже колотило так, что приходилось судорожно хватать воздух ртом:

– Чед… Крагмэн… убил Дэвиса. – Резкий вдох. – Стрелял в… меня. Забрал… лошадей.

Энджи прервалась, и – возможно ли такое?! – затряслась ещё сильней. Дэйр молчал, пораженный, что она не накинулась на него, а перевела разговор на более страшную тему. Сам он уже каким только идиотом себя не обозвал, потащившись верхом в такую опасную бурю, но всё равно не остановился и не повернул назад, потому что те выстрелы под покровом ночи не сулили ничего хорошего. Надо будет подумать о последствиях, но не сейчас. Сейчас самое главное – добраться до укрытия. А как только им посчастливится сделать привал, тогда уж будет время поразмыслить о стратегии и вероятностях.

Энджи пыталась сказать что-то еще, но – то ли оттого, что замерзла и вымоталась, то ли по какой-то другой причине, ему пока не известной, – не могла выговорить ни слова. Скорее всего, из-за мучившей её боли. И тогда Дэйр обнял Энджи, крепко прижимая к груди, словно пытаясь посредством физической близости передать часть своих сил. Он уже поступал так на поле боя, и каким-то образом телесный контакт всегда помогал. Наконец она собралась с силами и произнесла:

– Медведь.

Медведь? Слово выскочило, будто чёрт из табакерки. Дэйр быстро оглянулся по сторонам, – острый взгляд просканировал окрестности, а правая рука машинально подняла ружье, – но четырехлапой угрозы он не заметил. Да разве при такой видимости можно хоть что-то разглядеть?! Однако сейчас приходилось полагаться лишь на собственные глаза.

– Что значит медведь? – сердито бросил он.

– Он пришел… наверное, кружил вокруг стоянки… лошади с ума сходили. Набросился… на труп Дэвиса. Огромный медведь. Самый крупный из всех, что я видела… Я была там, на земле…

Она не договорила, но ему хватило и этих слов. Дэйр крепко стиснул зубы. Одно только зрелище, как рядом с тобой медведь раздирает тело человека, пусть даже мертвого, кого угодно повергнет в шок. А Энджи вдобавок знала повадки этих хищников и понимала, в какой опасности окажется, если медведь ее учует.

Зашибись. За Энджи гоняется не только убийца, теперь в уравнение придется добавить неизвестного медведя-людоеда. У Дэйра оставался только один вопрос, самый важный:

– Гризли или барибал?

– Барибал.

Дэйр охнул. Чёрт возьми, поворот – хуже не придумаешь, будто мало было бед. Гризли, конечно, дьявольски агрессивны, – эдакая циркулярная пила в зловонной шкуре, – но обычно нападают только, если им дали повод: вторглись на их территорию, близко подобрались к свежей добыче, встревожили или – хуже всего – оказались между медведицей и медвежатами. Другое дело барибалы; порой они преследуют человека по совершенно иным причинам. Пусть защитники животных сколько угодно протестуют, перекладывая вину за нападения на самих людей, но большинству тех, кто живет по соседству с этими хищниками, виднее, кто виноват. По крайней мере, в случаях с чёрными медведями.

Нужно уходить. Если в округе рыскает черный медведь-хищник, чем раньше они доберутся до базы, тем лучше.

– Давай-ка двигаться, – поторопил он. – До лагеря еще далеко. Как тебе будет удобнее, у меня на спине или на плече?

Она покачала головой.

– Ты не сможешь меня нести. Слишком далеко.

– Не будь занозой в заднице, – рявкнул он.

Терпением Дэйр, конечно, не отличался, но, если на то пошло, и особенно вспыльчивым тоже не был. К чему же это глупое замечание? Когда это Энджи не была занозой?

– Думаю, ты бы не стала ползти, если бы могла ходить, а скакать на одной ноге по горам несколько миль, даже с моей помощью, сил тебе не хватит. Повторяю, у тебя есть два варианта: у меня на спине или на моем плече. Выбирай.

Новая вспышка молнии заставила ее вздрогнуть. Трясущейся рукой Энджи отерла лицо, и Дэйр в очередной раз подумал, как близка она к пределу.

– Как будет проще для тебя? – наконец спросила Энджи, и та легкость, с которой она сдалась, красноречивее любых слов поведала ему, насколько она вымотана.

– Проще – это не главное. Не бери в голову, я уже все решил. Сначала я переброшу тебя через плечо, чтобы я мог держать ружье и в случае чего стрелять. А когда мы отойдем подальше от твоей стоянки, я понесу тебя на закорках, а ружье держать будешь ты. Как думаешь, сможешь не уснуть и выстрелить, если придется?

Ее глаза казались огромными темными впадинами на бледном лице.

– Да, да, – твердо сказала она. – Я не усну.