Текст книги "Неправда. Разум над душой(СИ)"

Автор книги: Лилу Морзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Значит-ца, Маргарита Боцман. Втайне мы конечно все болели за Ри, но все равно, неждан так неждан. Вот оно что. Оказывается, Кирилл тот еще интриган. Пока мы все думали, что бедная Ри теперь страдает из-за этого парня (что она впрочем и делала), он готовил ей предложение. И как только выдалась возможность – осуществил свой план. Что за план Рита обещала рассказать при встрече.

Эх, а я уже так привыкла к тихой размеренной сельской жизни...

Нужно поговорить с родителями, предупредить, что я на недельку-две уеду, ну и о финансовых затратах тоже предупредить не мешало бы. Нужно сложить самое необходимое в сумки и... стоп. А где я буду жить? Общежитие ведь закрыто, этот месяц не проплачен. Куда мне деваться?

Наспех набираю последний входящий.

– Настроилась на разговор? – недовольно произносит Рита.

– Не будь такой, ты мне Илону напомнила, – я возмутилась в ответ.

– Илона, кстати, обрадовалась сразу, поздравлять начала. Не то, что ты.

– Прр, куда едем?.. Я вообще-то звоню спросить – помощь в подготовке свадьбы нужна?

– А. Ну... Нужна конечно. А ты как думаешь?

– Я хочу приехать, если нужно.

– Да? – я услышала в голосе девушки радость. – Мне так страшно, я не знаю, за что хвататься...

– Вот! Я о чем.

– Приезжай, конечно! Пойдем платье выбирать, мне родители на это круглую сумму отвалили.

– Да, только... – я запнулась. – Есть одна проблема. Мне негде жить. За общагу ты и сама знаешь.

– Я бы предложила тебе пожить со мной, но я сама у тети в прихожей на диване ючусь. К Кириллу родители приехали по такому случаю...

– И тебя выгнали, что ли? – не поняла я.

– Нет, родители с остальными детьми, просто места нет.

– Для невесты нет места? Серьезно?

– Не надо вот этого, – недовольно проговорила подруга. – Меня никто не выгонял. Просто самой... страшно мне, короче.

– Ты хоть с родителями его знакома?

Рита не отвечала несколько секунд.

– Ау?

– Знакома, – наконец-то выдавила она. – Когда уезжала с квартиры, столкнулись в дверях.

Я прыснула. А после просто не смогла сдержать смеха.

– Только не говори... Не говори... Что Боцман с тещей познакомится только... только после свадьбы!..

Я начала хохотать, пока в трубке выжидающе молчали.

– Ответь-то что-нибудь!.. – не прекращая хохота, произнесла я.

– Не после, а на... – протянула Ри. – Лучше бы придумала, где жить это время, чем смеяться.

Она тяжело вздохнула, а мне не удавалось успокоиться.

– Ладно, перезвонишь, если что-то решишь, – и девушка отключилась.

Я вытерла слезы и тихо простонала. Рита как обычно со своими сюрпризами. То на девушку в баре нападает, то от будущих родственников скрывается.

А сама-то, сама что делаешь? – прозвучал звонкий голос внутри и я мгновенно заткнулась.

Ну, во-первых, я ничего не делаю, все само собой происходит.

Во-вторых, таких казусов у меня не случалось!

Ну да, познакомить собственных родственников со лже-парнем, лишь бы позлить сестренку, так по-взрослому! И совсем не из этого разряда казусов, конечно!

В любом случае, все уже давно в прошлом. Недели три назад наши псевдо-отношения закончились в телефонном разговоре на почве того, что "я тебя не вижу неделями, ты там гуляешь, отрываешься, девицы, друзья и все такое, а я здесь сижу, жду у моря погоды, и вообще, хоть бы раз мне сам позвонил, чмо такое, откуда мне знать, что ты не изменил, и тут же без тебя чувства затухают, я вся такая отдаляюсь, разрыв неминуем, любовь проходит, помидорки вянут, баста!"

Пока я все это высказывала ржущему в ответ Раневскому (он так заливался, что на хи-хи и меня пару раз пробивало), то старательно пыталась не заметить затаившуюся за дверью маму. После несколько дней проходила как в воду опущенная (все-таки разрыв), а родительница с подозрением посматривала на меня время от времени. Но сейчас все наладилось, имя Раневского не упоминается всуе, дабы не разбередить свежую рану (так мама папе сказала, когда они думали, что я уснула).

В общем, то, что было проблемой, потеряло свою проблемную сущность. Зато на горизонте возникло что-то новенькое. Впрочем, у меня есть друзья, они могут выручить. Я надеюсь на это.

– Квартира все равно пустует, чего ты! Тем более, Марат сам предлагает.

– Может до ума доведет, – я слышу голос парня, по всему видимому, он сейчас рядом с Полей.

Эти двое на данный момент на соревнованиях в другом городе вместе с командой, но к свадьбе должны подоспеть.

– А Лешка...

– А он с нами. Приедем тоже все вместе.

– Мм... – это было идеальное предложение.

Квартира в моем личном распоряжении. Платить не нужно.

– Ну так как?

– А с ключами как быть? – действительно, целая квартира – это хорошо, но какой в ней толк, если я даже попасть туда не смогу.

– Я позвоню соседке напротив, у нее есть запасные, она тебе отдаст, – голос Марата стал четче, видимо общаться мне теперь с ним. – Ты когда приезжать думаешь?

– Завтра вечером хотела.

– Тогда я сегодня тете Эле позвоню, скажу, что и как.

– Хорошо, спасибо большое.

– Да пока не за что... И вот что еще. Ты там поэкономней будь, мы ведь у предков деньги не берем, сама знаешь.

– Март, о чем речь! – воодушевилась я. – Спасибо.

– Передаю Поле.

– Окей.

– Слушай, Люд, – голос девушки звучал тише, чем ее парня, поэтому пришлось прибавить громкость. – А что ты собираешься дарить?

– Да сама пока не знаю. Думала деньги.

– Вот и я... – Поля вздохнула. – Ходили здесь по магазинам, но толкового ничего не нашли, один ширпотреб.

– Пусть сами себе потом выбирают. Вдруг я захочу им мясорубку подарить, а кроме меня найдется еще человек пять таких оригинальных? Нет, пусть покупают молодята.

– Хм... Ну, с этим не поспоришь.

– И я о том.

– Эм... Ладно. Люд, мне пора идти, треня через полчаса начнется, нужно переодеться.

– Да-да, я не задерживаю!

– Хорошо. Если что – на связи.

– Конечно.

Я отложила в сторону смарт. Осталось только родителей подготовить. Точнее, предупредить. Хотя, непонятно, что здесь будет точнее.

Сумка чувствительно билась о место пониже спины, пока я преодолевала последние ступеньки. Знакомая входная дверь, но сейчас мне не туда, а в квартиру напротив. Жму на звонок, раздается трель какой-то птички. За дверью пока тишина и я приваливаюсь плечом к стене в попытке отдохнуть после жуткого подъема – какого-то черта лифт сломался, и карабкаться на нужный этаж пришлось пешком.

На лестничной площадке пролетом выше спиной ко мне стояла девушка. Темные крупные кудри доставали чуть ниже лопаток, поэтому в тут точку я невольно засмотрелась. Брюнетка поежилась, а после беспокойно обернулась – резкий взгляд уперся мне в лоб. Она показушно сделала последнюю затяжку, стряхнула пепел, выбросила бычок в приоткрытую форточку. А затем, мазнув еще раз глазами по моему лицу, побежала по ступеням вверх. Твердые подошвы клацали недолго, и где-то прямо над головой хлопнула входная дверь. Значит, с этажа выше.

Шарканье тапочек за дверью отвлекло от созерцания площадки.

– Кто там? – проскрипел старушечий голос.

– Я Людмила, от Марата, вашего соседа напротив.

– Аа... Людочка. Сейчас – сейчас.

И заскрежетали замки, защелки, щеколды и все остальное, чем можно запереть дверь. Когда казалось, что ожидание закончилось и женщина наконец-то откроет, дверь отворилась сантиметров на десять и замерла. Я насторожено заглянула внутрь, но к своему величайшему изумлению никого не увидела. Как будто я с привидением общалась.

– Ты чего смотришь? – с подозрением проскрипел голос откуда-то снизу и я вздрогнула.

Бабушка едва доставала до моего плеча и смотрела на меня снизу вверх.

– Ась? – прищурилась она. – Что высматриваешь?

– Вас ищу, – выдавила.

– Нашла?

Я кивнула и немного отступила.

– Ох, молодежь, – бабулька покачала головой, сняла цепочку с двери на уровне своих глаз и прошла вглубь квартиры. – Заходи. Сейчас вынесу.

Свет в коридоре был тусклым и даже немного вздрагивал (а может это лично мои глюки). Пахло старыми вещами и чем-то жаренным: толи пирожками, толи оладьями. В квартире явно захламлено, повсюду стояли маленькие тумбочки, а на них и под ними стопки бумаг, странные баночки и коробочки. Большие шкафы вдоль стен вплоть уставлены книгами и безделушками. Проход между всем этим счастьем к дверям был таким узким, что в нем двум людям стало бы невозможным не столкнуться. Это минувшая эпоха, да. И создавалось впечатление, что вся эта эпоха уместилась в одном помещении.

За рассматриванием время пролетело быстро, и я не заметила, как хозяйка сего царства возникла рядом.

– Интересно? – проговорила вкрадчиво бабулька, подступая ближе, и тем самым испугав меня до чертиков. – Да что ж вы все такие чудные, ей-Богу! – она замахала руками, пока я хваталась за сердце. – Пойдем со мной, я тебе чаю налью ромашкового. Ишь, какая беспокойная! – баба Эля взмахнула кулачком, вполовину меньше моего, и пошаркала в дверной проем, который находился слева.

Оставаться здесь еще какое-то время не сильно-то хотелось, но и отказываться было бы невежливо. Тем более, что заняться мне сейчас нечем, да и кушать уже хочется, а так авось повезет, и готовить сегодня не придется.

Я закрыла дверь на пару защелок с более или менее понятными механизмами и прямо со своей дорожной сумкой пошла следом за хозяйкой.

Кухня оказалась гораздо светлее и просторнее коридора. Сразу же нашлось место для моей поклажи. Ключи звякнули о столешницу.

– Бери, пока не забыла, – бабушка Эля засеменила от плиты до стола и обратно. – Садись, в ногах правды нет.

Это были блины. Никакие не оладьи и не пирожки, а блины. От чая шел пар, мне вручили ложку, велев опробовать сливовое варенье и оценить его вкусовые качества. Признаться честно – варенье оказалось вкуснейшим. Впрочем, я сливовое пробовала впервые в жизни и объективно ничего сказать не смогла бы. Но похвалила от души, да так, что бабушка зарделась от удовольствия.

– А ты Маратику кем приходишься? – спустя какое-то время спросила хозяйка.

– Подругой, – киваю я и делаю глоток.

– Невестой, небось? – она недоверчиво на меня посмотрела.

– Да вы что! У него уже есть невеста, я просто знакомая.

– Ну и правильно, не пара ты ему! – утвердительно качает головой бабулька.

– А почему нет? – это не заявка на что-то, а чистое любопытство – настолько уверенно прозвучала последняя фраза бабы Эли.

– Марат мальчик сильный, быстрый, волевой. Ему нужна такая же. Спокойная, умная, но активная.

– Вы прямо его девушку описали, – тихо изумилась я. – Полину.

– Так опыт никуда не деть. Девяносто три года прожила, – а в ответ на мои широко распахнутые глаза добавила: – И еще столько же проживу, так что возвращай глаза со лба на место! Могу и тебе сказать, какого нужно искать. Ты же без парня сейчас?

– Ну... да.

– Я так и знала, – она закивала. – Я же вижу, ты девочка тихая. Зажатая.

– Да нет, вы что...

– Не перебивай, сама ведь видишь, что правду говорю! Чего ж лезешь!

– Извините, – едва не уткнувшись носом в чашку, проговорила я.

Бабулька фыркнула.

– У тебя, Людочка, тихий омут, в котором нет чертей. И хотя ты стараешься выглядеть веселей... В общем, нутро не поменяешь.

Что за бред. Никогда не считала себя "тихим омутом".

– Ты конечно, тоже активная. Маратик говорил, как ты в его группе занималась...

Я мысленно хмыкнула от слова "группа". Словно у него гастролирующие танцоры, а не спортивная команда.

– Но ты без искорки.

А вот это уже было обидно. Я, не стесняясь, сдвинула брови и посмотрела на старую женщину исподлобья. Опыт ей, видите ли, говорит. А о вежливости там опыт случайно не заикается?..

– И не смотри на меня так, как на врага народа. Дослушай, вначале, до конца, а после скажешь, что думаешь.

Она засеменила к столешнице, относя с собой заварной чайничек.

– Ты без искорки до поры до времени. Она найдет тебя, а когда, ты сама должна понять. Можно сказать, тот, кто тебе действительно подойдет, заселит твой омут чертями, – бабушка перебралась наконец-то за стол. – Успокоилась уже?

Не сказать, чтобы прямо таки успокоилась, но брови расслабила. Скорее, задумалась.

– Я и не...

– Не надо! Что ж я, не вижу что ли?.. Ты хорошая, и твой избранник будет человеком неплохим.

– А я его знаю?

– Я тебе что, цыганка? Ты чего такие глупые вопросы задаешь-то? Может, знаешь, может – нет, – бабулька пожала плечами. – Есть какие-то догадки?

Я вздохнула.

– Нет.

– Ну на нет и суда нет.

– А какой... – я замялась на несколько секунд, формулируя мысль. – По характеру какой он должен быть?

– Знаешь, Людочка, вот с тобой этого не поймешь... Тебе бы и спокойствие нужно, но и задора не хватает... Не знаю.

– Жаль, – я делаю глоток и доедаю кусочек блина.

Бабушка Эля смотрит на меня немного вдумчиво, сжимая худыми морщинистыми ладонями теплые бока чашки.

– Ты сама решишь, что тебе больше всего подходит. Я со всем опытом не могу этого сказать. Ты, как полу пустой стакан, пока в тебя не дольют недостающую половину, не быть тебе целой. А может, тебе нужно отыскать еще один такой стакан... Кто знает.

Я набираю под краном половину стакана воды и ставлю перед собой.

На кухне уже темно, только с коридора пробивается свет – несколько лучей сквозь стеклянные вставки в двери, и они падают прямо на столешницу, заставляя воду в стакане светиться. Тень от тары неравномерна, дребезжит, местами, как линза, фокусирует свет, местами затемняется, словно твердый материал. Тень нестабильна и словно играет, но вскоре она утихает и жидкость останавливается.

Может, я действительно стакан, заполненный наполовину? Вот меня взбалтывали-взбалтывали, водили чайной ложкой туда-сюда, вертели и так и сяк, но влить еще хоть капельку не решились. Как Лешка, к примеру. Хотя... Он, скорее, наоборот, рвался меня наполнить, только не водой, а чем-то вроде... сахара, что ли. Тем, что мне не подходит. И, возможно, он смог бы наполнить меня до краев, да вот только я растворила бы его в знакомую для меня жидкость, и был бы это уже сироп, а не вода.

Некоторое время назад я благополучно сообщила ребятам-спортсменам, что я на месте, и мне были даны ценные указания по поводу всего и ничего одновременно. Ко всему, когда Марат наконец-то дал нам с Полей возможность поговорить по душам, мне удалось поинтересоваться у нее по поводу их быстрого и таинственного примирения, но что подруга мне ответила загадочное "он все понял" и распрощалась, оставив меня в состоянии "а я нет". Что о них думать? Помирились ли окончательно, или Поля до сих пор играет в свои игры? Тогда, почему они вместе, когда бы я не позвонила? Эти мысли не давали мне покоя долгое время – женское любопытство еще никто не отменял.

Теперь же в моей голове всплыли слова пожилой соседки, и размышления оказались такими затягивающими, что я не заметила, как прошло полчаса. И, наверное, я сидела бы еще столько же, если бы не увидела...

Звук.

От краев стакана в центр и обратно побежали маленькие волны. Туда-сюда. Они сталкивались, смешивались, но все равно, с непробиваемой стремительностью бежали туда, куда их направляла вибрация. Ее я чувствовала отчетливо. Оперев голову на руки, а локти на стол, я ловила каждое незначительное движение своими костями, подбородком и всеми зубами. Не то чтобы они стучали друг о друга, но это чувство жужжания было таким противным, что долго выдержать я не смогла. Звук донесся спустя некоторое время. Чей-то противный женский голос высоко тянул африканский мотив на пару с каким-то рэпером иностранного происхождения, а я ведь терпеть не могу американскую попсу!

Соседей сверху спасло только то, что на часах не было и девяти вечера. А стучать на них в полицию можно только с одиннадцати. Значит, до этого времени нужно чем-то себя занять.

Так, схожу-ка я в магазин, тем более на улице еще не полностью стемнело, а ведь завтра тоже надо что-то кушать. Это мне вечером с бабушкой Элей повезло, но не буду же я утром ползти к ней, с просьбой накормить меня? Вдруг такое случиться, мне кажется, она вытолкает меня пинками за дверь и скажет: "Ишь, хитрожопая! Молодая какая, а уже наглости через край! Иди работай!" Потому, я не буду искушать судьбу.

Дорога к супермаркету, в котором мы с Лешкой отоваривались в первый и последний раз, вспомнилась легко, поэтому добраться туда мне не составило никакого труда. Я взяла корзинку и даже успела наложить в нее немного овощей и специй, пока, проходя мимо одного из рядов, не заметила знакомую спину, но в незнакомой футболке. Каким макаром мне стало понятно, что это Раневский – черт его знает. Главный опознавательный признак пропал – шевелюра была острижена, и вместо растрепанных волос на его голове красовалась очень короткая прическа – что-то вроде полубокса. Хоть и со спины, но выглядеть он стал гораздо.. не то, чтобы опрятнее, но аккуратнее точно. Вот был лохматый хулиган – и вот его нет. Жаль, характер не острижешь от всякой дряни.

Я-то его заметила, теперь бы избежать обратного. Отсидеться в каком-нибудь отделе, пока он не уйдет, или попытаться выйти раньше, по-шпионски перемещаясь рядами супермаркета? Вспомнив свой прошлый неудачный опыт, решила выбрать первый вариант, и остановилась, ожидая, куда же его величество соизволит направиться дальше. Тот перешел в соседний ряд, а я вошла в тот, где он находился только что. Что тут у нас? Нет, пиво, энергетики и чипсы мне не нужны. Дойдя до конца ряда, я заглянула за угол и едва не вскрикнула от испуга, когда заметила Раневского в нескольких метрах от себя. Тот рассматривал разноцветные упаковки и явно намеривался идти в мою сторону. Мне пришлось ретироваться, и я спряталась через ряд, а после засеменила к другому его концу на случай, если Федор будет следовать прямо за мной. Я вновь выглянула из-за угла и увидела парня на том месте, где стояла минуту назад – напротив чипсов. Люди подозрительно смотрели, проходя мимо, и эти взгляды заставляли меня немного краснеть. Но менять что либо я пока не собиралась.

Все-таки взяв одну большую пачку, Раневский решительно направился к кассам, то есть в мою сторону. Я нырнула обратно в ряд, а после, пройдя к самому концу, завернула в последний чтоб максимально себя обезопасить. Но, как это бывает в самых дешевых детективных историях, Федор уже был там. Правда, внимания он не обратил никакого, так как вокруг толпилось полно людей.

А и правда, какое ему до меня дело? Он ведь не ожидает меня здесь увидеть, так что если и заметит – подумает, что обознался. Так чего же мне бояться? Толпа народу просто не даст различить лица. Я немного успокоилась и прошла вперед – итак, что меня нужно в этом отсеке? Возьму йогурт и молока для блинов – после сегодняшнего угощения захотелось и самой испечь. По дороге на кассу захвачу яиц и муки. Вот, я уже все продумала, осталось только заставить себя подойти к Раневскому и взять йогурт у него перед носом. Какого-то черта он застрял перед молочными продуктами.

Как истинный дегустатор парень берет то одну то другую баночку, рассматривает состав и дату изготовления. Я останавливаюсь рядом и достаю бутылочку питьевого на уровне его глаз. Ноль реакции. Обхожу, прохожу несколько метров и кладу в корзину бутылку молока, а после выхожу из ряда, даже не оглянувшись. Магия топы – он меня не заметил практически плечом к плечу.

Собираю то, что осталось по списку, ненароком бросая вигляды по сторонам. А вдруг он тоже окажется рядом, совсем незаметный в толпе, а я вот точно так же не обращу на это внимания? Но за все время, пока я лазила по магазину, увидеть воочию его хитрую рожу не удалось. Все-таки интересно, как он с новой стрижкой выглядит. Хотя, какое мне до этого дело?

Знакомый затылок нашелся, когда я приближалась к кассам. Он стоял в крайней очереди, ближайшей ко мне. Идти в следующие очереди было бы рискованно, так как Раневский смотрел именно в ту сторону. А вот если стать позади... С такой удачливостью и магией толпы, парень вряд ли обратит внимание на того, кто отоваривается прямо за его спиной. Передо мной внезапно влезла какая-то габаритная тетенька. Шанс быть замеченной уменьшился вдвое. Хотя, если брать в расчет размер этой мадам – вчетверо. Она положила на ленту бутылку водки, два киндера и хлеб. Федор даже обратил внимание на странный набор женщины, и даже посмотрел на нее, но меня не заметил.

Я не пойму, что за хрень. Я прозрачная? Я так изменилась? Или это он беспощадно тупит? Кажется, меня это немного подбешивает. Муки у него, страдал он, а как же. Угрызения совести, ага. Так настрадался, что забыл, кому виноват.

У него в наборе, кроме обычных продуктов, по стандарту алкоголь и контрацептивы. Проколоть бы, – чуть не прошипела я вслух и мысленно себя заткнула. Чего ты разбушевалась, Людмила? Чего психуешь? Из-за того, что он не замечает? Так радоваться надо, что он тебя за лето забыл. Да тут и лета не прошло. Месяц несчастный. Значит, какой из этого вывод получается? Раневский – молодец, а ты – нет.

Парень оплачивает товар, складывает в пакеты и, как ни в чем не бывало, идет на выход. Мадам, вертя своими округлостями перед моим носом, возится с кошельком, и пока она достает свою гребаную банковскую карту, Федора и след простыл. Успокоенная и одновременно раздраженная последним фактом, я дожидаюсь своей очереди, расплачиваюсь и иду к выходу. Дверь на улицу распахивается, в лицо пахнул свежий воздух, и солнечный свет неожиданно резко бьет в глаза. Мне остается зажмуриться, привыкая, и идти вперед. Я обретаю способность видеть спустя несколько секунд, и тогда же замечаю фигуру метрах в десяти от меня.

До чего ж интересен поворот событий – мне суждено пройти мимо него, а он в упор меня не видит. Осталось метра четыре. Копается в кармане, пытаясь найти ключи. Его "ласточка", на которой он так великодушно соизволил отвезти меня домой чуть больше месяца назад, стояла на обочине. Стервятник как Стервятник, парковка через сто метров, а ему влом было даже это расстояние преодолеть. Он хлопает себя по карманам, а по сторонам даже не смотрит. Что ж ты, чмошник, такой невнимательный, а?..

– Раневский! – гаркаю ему едва ли не на ухо.

***

Я дергаюсь, как от выстрела, и медленно оборачиваюсь. Надеялся, что не заметит, а хрен там.

Сложила руки на груди, словно и нет у нее пакета, смотрит выжидающе.

– Привет, – бросаю, как ни в чем не бывало, даже выдаю свою фирменную улыбку. – Какими судьбами?

Нахрена я тогда бегал по всему супермаркету, чтоб она не засекла? Еще и, как будто специально, перед моим носом вертелась. Или не замечала, или... Еле выдержал очередь на кассе, чертова девочка.

– Да такими, что и ты, – кивает на пакет, дернув носом – часто у нее это, я заметил.

Кажется, она немного раздражена.

– И давно ты в городе? – интересуюсь я, не зная, куда девать пакет.

– Приехала сегодня.

– Вот как, – киваю я. – Почему?

– Дело одно появилось, – проговорила хмуро, словно ей кого-то заказали.

Не меня ли.

– Как родители там? Ничего обо мне не говорили?

– Нет, – выдает скупо.

Блин, не хотела общаться – какого хрена окликнула тогда? После секунды молчания продолжает:

– Не говорили. Берегут мою душу, – она хмыкает и размыкает руки. – Они нормально, ты ж видел тогда. Ничего не изменилось.

– Замечательно, – я опять киваю.

– А твои друзья как? – она перемещает вес тела на другую ногу и немного клонит голову в бок.

– То есть? – я не сразу понимаю.

– Зверинец твой, – фыркает девушка. – Дождались тебя тогда на отрыв?

– А, ты о балбесах, – неожиданно, что Люда запомнила такую мелкую деталь, даже немного приятно. – Куда они денутся, – я вновь фирменно улыбаюсь. – Без меня.

– Не зря ты их так называешь – зверинец, – произносит задумчиво, смакуя последнее слово. – Вели себя как звери.

Намек понял.

– С тобой? – приподнимаю брови.

– Со всеми, – она закатывает глаза и качает головой.

– Ты же наша маленькая беззащитная жертва, – но на ее злой взгляд пришлось немного подкорректировать свои слова: – Не такая уж и беззащитная, хорошо.

– Раневский, ты нарываешься?

Она практически свирепеет в один момент, я не понимаю причины.

– Я уже извинился перед тобой, разве нет? – произношу сквозь зубы.

Хорошее настроение улетает с ветром.

– Это ты называешь извинениями?! – неожиданно девушка почти срывается на крик. Ее щеки краснеют, и выглядит она скорее как разгневаный хорек, чем как грозно настроенный человек. Но меня это нисколько не утешает.

– Тебе мало? Извиниться еще раз? – я не понимаю, она вспыхнула, как свечка.

– Иди к черту! – взмахнув рукой, она резко срывается с места и быстрыми шагами уходит прочь.

– Окей, – говорю я сухо и смотрю вслед не удивленно, а скорее ошарашено.

Что это было? У нее ПМС? Как это еще объяснить? Это лечится?

Быстро отключаю сигнализацию, обхожу машину и сажусь за руль. Бросаю пакет с продуктами на соседнее сиденье и резко хлопаю дверью – испортила настроение, идиотка. Завожу авто и трогаюсь с места. Догоняю ее за сотню метров.

– Тебя подвезти? – говорю, опустив стекло пассажирского сиденья.

Кажется, она вспыхивает еще больше.

– Иди... – она собиралась что-то сказать, гораздо крепче, чем раньше, но тормозит себя. – Просто езжай отсюда.

– Отлично, – сухо бросаю я, закрываю окно и скрываюсь с места.

Лучше бы она здесь не появлялась.

***

Буржуйский пластилин!

Черт бы его побрал!

Пернатый гад!

Чеканя шаг, словно заправский солдат в строю, и придя в крайнее бешенство, я добралась до квартиры в считанные минуты. Кровь бурлила, в ушах стоял шум, перед глазами сверкали звездочки, а это значит что у меня давление, пока неясно какое. Подъем, кстати говоря, выдался не из легких, пришлось останавливаться через пролет и каждый раз мысленно проклинать Федора. Уж кто-то, а он виноват во всем. Я никак не возьму на себя ответственность за нашу встречу – не появись он в маркете – ничего бы не случилось, мы бы не встретились, он бы не вывел меня из себя своими словами. Черт, какой же он все-таки отвратный. А еще помогать рвался, парнем моим притворялся, чтобы "помочь и заглушить муки совести", так, кажется? И как же он выдержал, не противно ли ему было находится среди простых людей? Не знаю как за родителей, но Верку он точно возненавидел, может быть, даже больше чем я. Рыцарь в ржавых доспехах.

На ступенях я столкнулись с кудрявой брюнеткой, знакомой мне больше со спины, чем в анфас. Она кольнула меня взглядом темных, почти черных глаз, также явно узнав, и пронеслась вниз, словно маленький ураган в голубом воздушном платье. Я дернула носом – цаца мне нашлась, и куда только так вырядилась?

Теперь ничего не хочу – ни готовить, ни есть, ни-че-го. Наверное, лучше было мне потерпеть до утра. Чего я туда вечером поперлась – не пойму. Могла бы и прожить без еды пару часов, не сильно-то мне горело. Беззащитная жертва. Так вот, кто я на самом деле. Отлично. Сколько лет жила, считала себя как минимум самодостаточной и сильной, а тут здрасте. Неужели, я и правда выгляжу беззащитной? Но если это и так, то тогда это самая, скобки открываются, объективная, скобки закрываются, причина для издевательств над людьми, которую я когда-либо слышала. Раневский так просто об этом сказал, словно ничего страшного не произошло. Словно не он, мучимый совестью, просил меня об одолжении разрешить(!) ему мне помочь, искупая свою вину. Куда и делись все страдания. Ни взгляда не отвел, ни серьезную рожу не состроил, нагло ПРОРЖАЛ в лицо. Индюк неощипанный. Видит Бог, ты у меня еще запоешь, Раневский, еще как запоешь. Заливисто, тоскливо, протяжно. Как последняя собака завоешь.

Кинув покупки на кухонную столешницу рядом со стаканом, а часть продуктов – в холодильник, я прилегла поразмышлять на диванчик в прихожей и, неожиданно для себя, уснула. И снились мне мама с папой, моя детская комната, школа в классе так третьем, уроки, мои маленькие зеленые ботиночки с рисунком лягушек по боками. А еще снился огромный, на фоне остальных детей, Раневский, сидящий прямо передо мной со своей новой стрижкой. И все дети щелкали его по голове и по носу за обновившуюся прическу, а я хохотала детским девчачьим смехом. А после сильно-сильно размахнулась своим портфелем и как раз в тот момент, когда школьная сумка должна была пропечататься о стриженную голову, я проснулась. В полупустой кухне гулко играл один из хитов Green Day "Fuck Time", притом уже второй куплет. Я вскочила, и сквозь густой серый туман, который неожиданно вскружил голову, на звук побрела на кухню. Забыла выпить от давления. Теперь понятно, что пониженное.

Пока я достала телефон из пакета с продуктами, туман практически рассеялся.

– Алло?

– Людочка, у тебя там все нормально? – обеспокоено проговорила мама. – Мы с отцом уже извелись. Не звонишь, не пишешь, что доехала. Как ты?

– Все хорошо, мам, просто некогда было, – я вздохнула, прогоняя слабость из ног – остатки от тумана. – Я доехала, познакомилась с бабушкой соседкой, хорошая женщина.

– Да? Ох, слава Богу! Я все переживала, чтоб она нормально тебя восприняла.

– Ну зачем, – начала я успокаивать мать. – Она-то всего должна была ключи передать. Я ведь не у нее жить собиралась.

– Мало ли, Люд. И вообще, шесть часов назад должна была уже приехать, я жду-жду, жду-жду, думаю – не дай Бог что случилось!

– Извини, что не позвонила. Вначале сумку с вещами пока дотащила до квартиры, из головы вылетело набрать, потом вещи разложила, за продуктами сходила, а то у ребят холодильники совсем пустые.

– Ты хоть не голодная там? Я ж тебе совсем ничего не положила! Зря я тебя послушала, нужно было хоть котлеток пожарить.

– Мам, не надо было, успокойся, – я закатила глаза и, прижав телефон к уху, пошла в спальню. – Бабушка Эля, соседка, меня чаем с блинами угощала, так что я наелась.

– Ох, ну ты ее поблагодарила хоть?

– Ну да, спасибо сказала...

– Ты что ж так?! Надо ей чего-нибудь купить или хоть на чай тот самый пригласить! Мы разве тебя не так воспитывали?

– Да-да, мам, хорошо, я приглашу ее обязательно, – потерев глаза, я присела на краешек кровати и всмотрелась в отражение на большом зеркальном шкафу-купе.

– Не забудь там! – я явно представила, как мама поучительно помахала пальцем у трубки. – Ну ладно. Когда вы с подружкой за платьями поедете?

– За платьем, мам. Мы только Рите выберем свадебное, – я вглядывалась в свое лицо, освещенное из коридора, и никак не могла понять, где здесь можно было увидеть хоть что-то от жертвы. Рост чуть выше среднего, нормальное телосложение, уверенный взгляд. Да и поведение мое особой скромностью или стеснением не отличалось.

– А в чем же ты будешь? – мама как будто растерялась, вернув меня к разговору.

– Я засунула свое выпускное в боковой отдел, – объяснила я. – В нем и пойду.

– Ой, да? – мама, кажется, была сильно удивлена. Она несколько секунд помолчала, а потом осторожно добавила: – А ты точно сумку разбирала?