Текст книги "Неправда. Разум над душой(СИ)"

Автор книги: Лилу Морзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Да, – странно, но водитель не бесился вопреки своему темпераменту.

А может просто умело это скрывал.

А вот инспектор явно искал какие-нибудь нарушения.

– Оружие, наркотики?

– Нет, – все также спокойно отвечал парень.

Даже у меня уже кулаки сжались, вот доставучий.

– Откройте, пожалуйста, ваш багажник.

Тяжелый вздох:

– Сейчас.

Хлопает, закрываясь, дверца авто. Голоса звучат приглушенно, но когда открывается багажник, становиться лучше слышно.

– Что в чемодане?

– Вещи.

– Чьи? – никак не мог угомониться служитель закона.

Еще один вопрос, и я его сама угомоню, собственными руками.

– Жены.

Мысленно давлюсь всеми словами, которые крутятся в голове. Что он только что сказал?!

Я резко поднялась с сиденья и посмотрела назад – ничего не видно за багажником. Ну, я ему сейчас устрою! Жену высшего разряда!

Нажимаю на кнопку, дверь открывается, и я быстро выхожу – сонная, лохматая и взбешенная в край.

– А вот и она, – кивает парень, гладя на меня.

В его взгляде горит синим пламенем "зачем ты вышла", а с губ слетает медовое:

– Солнышко, иди сюда, – и тянет ко мне руку.

Я звонко хлопаю по его ладони, на что он расстроенно шипит.

– Утром тебе в лобешник солнышко! – слишком истерично, но терять больше нечего. – А я Людмила!

– Хорошо, хорошо! – он даже немного делает шаг назад и наклоняется к ДПСнику. – На втором месяце – фурия, – и в тихом ужасе закатывает глаза.

Тот понимающе кивает в ответ и обращает свой взор на пышащую адским пламенем меня.

– Вы подтверждаете, – я думала, что он спросил "что вы его жена?", и я конечно бы ответила – нет, ни за что на свете! Но прозвучало лишь: – Что это ваш чемодан?

– Н... Да! Да, конечно, – выпалила я, бросив на наглую морду разгневанный взгляд.

Инспектор еще раз внимательно и насторожено меня осмотрел, а затем, мотнув головой в сторону машины, с сожалением произнес:

– Тогда счастливого пути, – и козырнул на прощание.

Я нахмурила брови, Раневский кивнул ему в ответ, и подхватив меня под локоть, подвел к машине.

Я тихо зашипела:

– Жена?! Ты серьезно?!

– Ой, только не надо! – подтолкнул к открытой дверце, и я проскользнула вовнутрь. – Рассказывать всю историю целиком – слишком долго.

– А второй месяц?! Это что было? – моему возмущению не было предела.

Действительно, мог бы сказать, что я сестра хотя бы.

– Ты же психованная вышла, – парень садиться за руль и вставляет ключ в зажигание. – Нужно было придумать отмазку на всякий случай.

– Зачем врать вообще? – все еще не понимала я.

Он обернулся и посмотрел на меня, как на малого ребенка.

– Если бы я не соврал, пришлось бы выложить крупненькую сумму. Он пристал ко мне с таким наездом – ты просто не видела.

– Но почему?

– Солнышко, – парень хмыкнул, а я рыкнула в ответ. – Такая машина, как у меня – одна на весь регион, а значит – я дойная корова для нахлебщиков.

– Но я при чем?! – все никак не могла угомониться.

– Кто потребует деньги с беременной девушки? Тем более он семейный.

– Семейный?

– Кольцо, – он устало вздохнул, заводя мотор. – Женат, и судя по реакции на твою истерику, не раз с таким сталкивался.

Я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы дать отпор, но Раневский приложил палец к губам:

– Т-с-с... – авто плавно трогается с места. – Ложись спать.

Весь воздух как-то разом и вышел. Я надулась и назло ему не стала вновь протирать подошвы. Как не странно, они все равно оказались чистыми.

– "Поверните налево через сто метров"...

...Сигнал разбудил меня. Я открыла глаза и не сразу поняла, где именно я сейчас нахожусь, какое время суток на дворе и что за лохматая голова торчит из-за сиденья впереди. Но спустя несколько секунд все встало на свои места.

– Мы приехали? – я выглянула из-за сиденья и осмотрела местность вокруг.

Мимо мелькнули знакомые заросли посреди которых особенно выделялся высокий тополь.

– Практически.

– "Поверните направо через пятьдесят метров".

– Не путь домой, а сплошные лабиринты, – устало проговорил Раневский, выворачивая руль.

В воздухе висело напряжение. Все таки, два давних недоврага в одной машине на протяжении такого времени... И оба до сих пор живы.

Мы выехали на проселочную дорогу. Федор немного сбросил скорость.

– Где ты живешь? – он внимательно всматривался в мелькающие мимо дворы, словно ища в каждом из них частичку меня или что-то, что могло бы принадлежать только мне.

– Можешь высадить меня где угодно, – предложила я, перевязывая хвост на голове. – Я дойду.

– А еще я могу увезти тебя обратно, – с угрозой предложил он и уже тише добавил. – Где ты живешь?

Я вздохнула:

– Дальше. Я скажу, где притормозить.

Раневский отключил GPS-навигатор и сосредоточился на дороге.

Замелькали знакомые с детства дома. Малышня восторженно выбегала из дворов, еще издалека завидев белый Порше, и словно верноподданные королеве, махали руками нам вслед. Да, такое творение автопрома появилось в нашей деревне впервые.

– Странные, – кивнул парень.

– Для них – ты странный. Не удивляйся.

Мы вошли в поворот.

– За следующим поворотом можешь начинать сбрасывать скорость.

Вдалеке показалась тетя Света – соседка.

– Видишь женщину в синем халате? – парень кивнул, я продолжила. – За ней, через два двора.

Мы проехали мимо магазина, где, как обычно, столпилось немного народа. Как-никак пятница. Пусть еще и обед.

Раневский начал притормаживать.

– Где?

– Следующий. Справа синие ворота.

Я выдохнула и внезапно почувствовала, как внутри грудной клетки завязывается нервный узел. Хоть бы родителей дома не было.

Но, как назло, из всех дворов выходили люди. Знакомые, соседи, дети, старички. То там, то тут мелькали заинтересованные лица.

– Не мог себе Ладу купить, – расстроенно проговорила я.

Федор хмыкнул.

– Эти? – посмотрела на открытые синие ворота, и мои брови взлетели вверх.

– Да, – рассеянно ответила я.

– Ты сказала своим, что приедешь? – кажется, Раневский был удивлен не меньше моего.

– Ты видел, чтобы я кому-то звонила? – повернула к нему недовольное лицо.

Он пожал плечами и стал медленно поворачивать во двор.

– О, Господи... – выдохнула я и подалась вперед, ухватившись за два передние сиденья.

Во дворе стояла серебристая ауди производства года так двухтысячного.

Мы остановились.

– Это не ваша машина, – утвердительно произнес Раневский.

Я застонала и уперлась лбом в его сиденье:

– Нет. Мамина племянница Вера со своим женихом. Блиииин, ну почему именно сегодня?

– Ты ее не любишь?

– И это взаимно, – тихо и зло проговорила я.

Я услышала какое-то шебуршение, а потом резкий громкий сигнал.

– Ты что делаешь?! – заорала ему прямо на ухо.

– Пусть встречают гостей, – он открыл дверцу

– Господи, что ты наделал! – я ухватилась за его футболку, чтобы затянуть обратно, но она выскользнула из моих пальцев. – Ты свихнулся?!

– Вылезай, – он посмотрел на входную дверь. – Кажется, сейчас кто-то выйдет.

– Твою ж! Раневский ╧цензура╧, ты ╧цензура╧!!!

Он открыл мне дверцу, и я вскочила, активно настраиваясь на драку. Но мои руки были перехвачены, и я оказалась прижата к нему вплотную, так, что мой нос уткнулся в его ключицу.

– Какая-то дама смотрит на нас с порога, – прошептал Федор. – Веди себя прилично, – и медленно отстранил меня от себя.

Лишь бы не мама!

Я бросила на него взгляд полный ненависти и осторожно повернулась.

– Э-эм... – замерла под колючим взором. – Привет.

– Привеет, – протянула Вера, растянув рот в улыбке, и направилась к нам. – Мы не ждали тебя... так рано.

Я высвободилась из цепкого обхвата Федора и пошла ей навстречу. Мы обнялись и она бросила на авто оценивающий взгляд. А после, такой же – на парня.

– Да вот, и сама не ожидала... – рассеяно пробормотала, оглядываясь в поисках остальных свидетелей.

Сзади подошел Раневский, и мне не оставалось ничего другого, кроме как представить их друг другу.

– Вера, это Федор. Федор, это Вера.

– Лучше – Ника, – она мило улыбнулась, а меня чуть не вывернуло. – А ты?.. – она посмотрела на Раневского, а потом на меня.

Я не нашлась, что сказать, зато этот наглый чмошник – без проблем:

– Я парень Люды.

И в этот момент воздух застрял где-то в районе бронх.

– Друг, – выпалила вслед.

– Парень-друг, – поправил он. – У нас полная гармония, – и положил руку мне на плечо.

Я сжала все нутро, лишь бы не отбросить ладонь этого гада.

Неожиданно в проеме дверей появился отец.

– Люда? – он произнес мое имя с изумлением, вот только сомневаюсь, что он был сильно удивлен, увидев именно меня, ведь его взгляд направлялся прямо за мое плечо.

– Папа! – я поразилась идиотизму происходящего. – Папа, это Федя – мой парень, – выпалила я неожиданно для себя, – Федя, это мой папа, – протарахтела, как реактивная, надеясь на адекватную реакцию родителя.

– Почему ты не сказала, что приедешь не одна? – он посмотрел на авто. – И раньше?

– Все как-то неожиданно получилось, – вновь затараторила я. – но Федя скоро уезжает. Да? – с долей угрозы произнесла я, смотря на немного потерянное лицо.

– Зачем же, – папа протянул руку. – Анатолий Сергеевич.

– Очень приятно.

Федор протянул в ответ и пожал ладонь отца.

– Пусть остается хотя бы на обед. Мать только-только накрыла на стол.

Вероника скрестила руки на груди и зло зыркнула в мою сторону. Я повторила ее движение и точно также уставилась на Раневского. Тот усмехнулся.

– Спасибо. Я сегодня не успел позавтракать.

– Вот и хорошо.

Отец подошел к открытой двери и крикнул:

– Мать, встречай зятя! – и вошел в дом.

– Что?! – изумленный возглас послышался откуда-то из глубины комнат.

Я услышала, как на пол грохнула кастрюля и по деревянному полу застучали пятки. Медленно закрыла глаза ладонью и тихо вздохнула.

– Господи ...

– А ты не говорила, что у тебя появился парень, – язвительно произнесла Верочка, направляясь к двери, из-за которой показалась светловолосая голова моей мамы.

Я еще забыла перед тобой отчитаться, Верка. Ты два года здесь не появлялась, какого монаха тебе интересно, завистливая ты су***!

– Доченька! – мама на ходу одевала летние шлепанцы и летела ко мне. – Что же ты не позвонила, что приедешь не одна?

Я раскрыла объятья и сама оказалась захвачена в крепкое кольцо маминых рук.

– Э-э, мам, – на некоторое время я потеряла возможность дышать.

Женщина ослабила хватку.

– Я не планировала, как-то спонтанно все получилось.

Ага, особенно спонтанно у меня бывший враг номер один переквалифицировался в бойфренда.

– Эх, Люда, сказала бы хоть за часок, я бы приготовила, что вы любите, – она наконец-то отпустила меня и повернулась к Раневскому. – Молодой человек, вы едите мясо?

Верка фыркнула, скрываясь в дверном проеме. Ее Максим был вегетарианцем, и ей приходилось волей-неволей поддерживать своего мужа в этом увлечении.

– Да... – рассеянно ответил Федор и бросил на меня обеспокоенный взгляд.

– Ой! – я растянула губы в неловкой улыбке. – Мама, это Федор. Федор, это моя мама – Анастасия Александровна.

– Очень приятно познакомиться, – с доброй улыбкой произнес парень.

Мама улыбнулась в ответ. А после, с довольным вздохом, заключила и его в крепкие объятья. Выглядела она забавно, ниже больше чем на голову за Раневского, мама смогла его так крепко сжать, что тот аж покраснел толи от нехватки воздуха, толи от смущения. Ну офигеть теперь.

– Ну наконец-то, – выдохнула женщина, отстранившись от обомлевшего Федора и обернулась ко мне. – Наконец-то ты его привезла. Так и знала, что ты что-то скрываешь от нас!

И сама от себя, притом, блин!

– Мам, ну что ты придумала? Ничего я не скрывала...

– Все! – она резко махнула ладонью. – Не хочу слушать твои оправдания.

Мама развернулась и быстрым шагом направилась в дом. И как только она скрылась за дверью, я уже было хотела налететь на Раневского как голодный ястреб, но ее светлая шевелюра вновь появилась в дверном проеме:

– Картошка стынет, – и моментально скрылась.

Я прикрыла глаза, успокаиваясь, и тихим размеренным голосом попросила Федора:

– Достань, пожалуйста, чемодан.

И вздрогнула, когда его рука оказалась на моей талии. Когда я намеревалась пнуть его пяткой, Раневский наклонился к моему уху и едва слышно произнес:

– Тссс, твоя сестренка смотрит на нас из-за шторки.

Я напряглась и попыталась, как бы невзначай, провести взглядом по окнам. Одна из занавесок неестественно дернулась, и я раздраженно фыркнула, опустив голову. Неожиданно Раневский притянул меня вплотную к себе, так, что моя спина уперлась в его грудь.

– Вы конкурентки или как? – его голос прозвучал совсем близко.

Щекой он прикасался к моим волосам, а его дыхание едва заметно щекотало шею.

– Я расскажу все, если ты так хочешь, – произнесла я, поворачивая голову к парню. – Только отлипни от меня.

Он тихо и коротко засмеялся, а потом отпустил меня и пошел к машине.

– Еще раз так прижмешься ко мне, я тебя вырублю, не глядя, есть рядом кто-то из близких, или нет, понятно?

Парень фыркнул и закатил глаза:

– Мне от тебя ничего не нужно, уж поверь.

– Слава Богу, если так, – с иронией произнесла я, и обернулась на окна. Вроде, нет никого.

– Иди сюда, – позвал, подходя к багажнику.

Я уже расстроенно поплелась следом.

– Что?

Он открыл замок, вытащил чемодан, поставив его на асфальт, и уселся на освободившееся место.

– Рассказывай, – как само собой разумеющееся сказал в ответ на немой вопрос с моих глазах, и похлопал ладонью по месту рядом с собой.

Я устало вздохнула и осторожно села на максимальном расстоянии от этого, решившего мне таким образом помочь, человека.

– Ты мне кто, чтобы я с тобой делилась своими семейными проблемами? – произнесла, скрестив руки на груди и холодно уставившись на наглого парня.

Тот скорчил недовольную мину:

– Ты мне пообещала, так что не увиливай.

Тяжело вздохнула. И дернуло меня за язык ляпнуть.

– Ладно, – сцепила пальцы в замок. – Когда я была еще маленькой, к нам в гости на лето приезжала эта Вера. Она старше меня всего на полгода, но пошла в школу на год раньше и была просто тотальной отличницей. Заучкой даже. У меня же тогда с успеваемостью было не очень, и поэтому мама постоянно ставила мне ее в пример: "Смотри, Люда, она на год раньше в школу пошла и все равно учится лучше тебя. А ты безобразничаешь. Возьмись за ум. Почему у других дети как дети, а у нас..." – я замолчала. -Ну и все в таком роде. И ладно бы, мне ею просто планку сделали, я на такое не сильно внимание обращала. Но вот когда Верка на лето к нам приезжала, то постоянно подстраивала такие ситуации, когда ее по голове гладят за сообразительность, а на меня кричат.

– Детские обиды, бла-бла-бла, – скучающе произнес Раневский. – Все понятно.

Я толкнула его локтем в бок за такой противный характер – он не дал мне закончить. Парень ойкнул.

– Дальше я повзрослела и выбилась в отличники. И вся эта галиматья перестала давить на мои мозги. И вот Верка, едва закончив школу, выскакивает замуж. Знаешь, что сказали мои родители? – Раневский посмотрел на меня. – "Смотри, какая молодец! Отхватила себе такого парня". Вопрос – у кого отхватила? Позже мы узнали, что Макс до этого был женат, и еще школьницей Верка увела его из семьи.

– Школьницы бывают весьма соблазнительны, – заметил Федор, ухмыляясь.

– Извращенец, – возмутилась я и нахмурилась. – Короче. Тогда от меня родители отстали окончательно. И я уже думала – все. Но, не тут то было. Верка вместе со своим Максом купили квартиру и машину.

– Вот это вот мучение? – кивнул он куда-то назад. – Разве это машина?

– Машина, Раневский, для наших возможностей – еще какая.

– И что, твои предки опять начали на тебя гнать? – уже более заинтересованно спросил Федор.

– Слава Богу – нет. Но Верка – задолбала меня от А до Я. При любой удобной возможности хвасталась всем, чем только можно. Начиная с новых сережек и заканчивая подставкой для зубных щеток. Вот поэтому я ее и не люблю.

– А Максим ее, он кто вообще?

– По жизни? – парень кивнул. – Какой-то малый бизнес. То ли грузоперевозки, то ли туры по городу, не знаю.

Я опустила голову и уставилась на свои руки. И что нам теперь с этого обмана будет? Как родителям в глаза смотреть, когда я им правду расскажу?..

– Дети, вы где там? – раздался голос отца.

– Идем! – я выглянула из-за открытого багажника.

Отец кивнул и скрылся в дверном проеме.

– Давай я тебе помогу, – Раневский вдруг сжал мои ладони в своих руках и с каким-то странным блеском в глазах начал вглядываться в мое лицо, когда повернулась. – Я исполню роль идеального парня для твоей Верочки, чтобы она подавилась слюнями от зависти, а твои родители больше не стали тебя упрекать. Потом просто скажешь, что разошлись, потому что... найдешь причину, в общем, – что-то в его голосе меня напрягло.

– Это идиотская идея, если честно, – я пошатала головой и отвернулась к дороге. – Но я уже во все это ввязалась. Что ты хочешь взамен?

– Ничего, – он отпустил мои руки. – Это компенсация... за причиненный ущерб.

– Ты хоть представляешь, как я рискую, доверяя твоим словам? – я попыталась поймать его взгляд.

– Ты не рискуешь, – разъяснил он. – Могу в залог оставить паспорт. Буду, как гостарбайтер, работать за документы, хочешь? – он бросил на меня взгляд, в котором плескалась ирония.

– Издеваешься? – хмыкнула я, хлопая его по руке.

– А что... – он задумался, и на его лице расплылась странная самодовольная улыбка. – Будешь моей госпожой.

– Ты совсем чокнулся?! – воскликнула я, вскакивая.

– Тихо ты! Шуток не понимаешь, что ли? Я же по-дружески.

По-дружески? Он только что сказал это словосочетание? Серьезно?

– А о чем это ты подумала?.. – начал Раневский, щурясь и поднимаясь ко мне.

– Ни о чем, – произнесла я по слогам, сделав каменное лицо.

Мой взгляд лихорадочно блуждал по двору, избегая фигуры Федора, пока не наткнулся на красное чудовище. Как за спасательный плот, я за него схватилась и быстрым шагом направилась к порогу родного дома.

– Чего стоишь? – обернулась. – Картошка стынет.

– Так как вы познакомились? – Вера отложила вилку в сторону и уставилась на меня взглядом, полным скрытого чувства превосходства.

Я потеряно улыбнулась, дожевывая порцию маминого фирменного салата с ананасами, с трудом проглотила, так как после дребезжания неприятного Верочкиного голоса кусок в горло не лез, и бросила тревожный взгляд на Раневского, не забыв приправить его смачним пинком под столом. Тот поперхнулся, прокашлялся и, пнув меня ощутимо в ответ, так что я вся даже дернулась, нежно на меня посмотрел.

– Очень романтично, – наконец-то произнес парень едва не елейным голосом, и мне с трудом удалось сдержать смешок. – Ты расскажешь?

– Нет, – точно так же улыбаясь в ответ, произнесла я. – Давай ты.

– Ладно, – он взял мою ладонь в свою руку и показательно выложил их на стол. – Это случилось еще в сентябре.

– Так давно? – удивилась мама.

– Да, – Федор кивнул. – У нас очень долго завязывалось общение. Практически, год, – издевательски дополнил парень, бросив на меня насмешливый взгляд.

Я фыркнула:

– Наверное, кое-кто немного тормозил.

– Люда! – мама возмущенно на меня посмотрела.

Я вздохнула и пнула Раневского под столом, чтобы он продолжал.

– Даже не знаю, кто больше, – хмыкнул парень, но увидев мой злой взгляд, решил не рисковать. – Но не в этом суть. С чего я начал?

– С сентября, – напомнила Верочка, противно улыбаясь.

– Да, – Раневский кивнул и погрузился в мысли, словно ему действительно нужно было вспоминать. – Я с другом возвращался с лекции, и мы остановились поговорить, потому что нам нужно было расходиться домой. И тут послышались чьи-то быстрые шаги.

– Я опаздывала на пару, – вставила свои пять копеек и я, и Раневский повернул голову ко мне.

Его рука сильнее сжала мою.

– Люда летела, как фея. Волосы развевались, на щеках румянец, взгляд далеко вперед... – его глаза затуманились, и это выглядело так реалистично, что даже я чуть не поверила (но я-то знаю, что выглядела чуть лучше бомжа). – Летела и врезалась. В меня.

За столом раздался дружный смех, я смущенно улыбнулась и ущипнула свободной рукой Раневского за бедро. Он тихо ойкнул.

– А потом он сказал: "Куда ты..." – начала я, собираясь продолжить историю так, как это было в действительности, но мне не дали.

– "... Спешишь, красавица. Осторожней. Я конечно, не стена, но тоже здесь стою", – перебивая меня, закончил Раневский.

Я поджала губы и недовольно на него посмотрела. Строит из себя рыцаря.

– А она мне отвечает: "За.."

– Зачем же ты здесь стоишь, если не стена – говорю, – мило улыбаясь парню, дополнила я.

Значит, если сам – так рыцарь, а меня можно и хамлом?

– В общем, – вдохнул Федор, осматривая всех слушателей. – Так все и началось.

– И давно вы вместе? – нетерпеливо спрашивает Вера.

Ей, видимо, интересней, чем родителям.

Я судорожно пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз говорила маме, что у меня никого нет. Вроде бы, после неожиданного приезда Лешки... А там, фиг знает.

– Что-то около месяца, – наконец-то выдавливаю из себя и смотрю на своего лже-парня.

– Чуть меньше, – поправляет он.

– Да.

– То есть, не с самого сентября? – брови Верочки взлетают куда-то в область роста линии волос.

– Да, – повторяю.

– Люда долго к этому шла, – вставил Раневский и приобнял за плечи, разомкнув пальцы на моей ладони.

Я тут же опустила руку и вытерла ее о ногу, только оказалось – о его ногу. И, чтобы зря мои пальцы там не шастали, чувствительно ущипнула.

Парень оказался то ли выносливым, то ли быстро привыкающим, но виду на мои издевательства не подал. Даже больше – повернулся и с наимилейшей улыбкой потрепал меня по волосам.

Родители сидели немного в шоке. Но мама еще хоть как-то пыталась принять непринужденный вид и улыбалась, а отец... Он просто медленно жевал, смотря в никуда. Только это "никуда" находилось прямо над головой нежного Максима, от чего тот постоянно беспокойно ерзал на стуле и поправлял свои светлые, чуть кудрявые волосы.

– У тебя шило завелось? Успокойся, – шепнула Верочка, оглядываясь на него.

Тот бросил на нее умоляющий взгляд и выразительно посмотрел на моего отца. Я закашлялась, пытаясь скрыть смех, и спасатель, в виде гада Федора, тут же пришел мне на помощь, несколько раз хлопнув ладонью по спине. Я начала отмахиваться:

– Все! Спасибо! Хватит, приду... – я с ужасом осознала, что чуть не обозвала своего типа-парня. – ...Придууумал же такое, я не умираю!

– Ну ты и ду... – его глаза издевательски заблестели. – ...шечка, когда злишься.

– Вы такие милые, – протянула Вера, искривив губы.

Я фыркнула. Раневский улыбнулся:

– Спасибо. С ней невозможно быть другим.

Ага-ага.

Господи, ну он и искусно играет, словно прирожденный актер не отвлекается ни на миг, и глаза, эти глаза...Доброта и милосердие. Мать Тереза в реинкарнации. Надеюсь, я не сильно отстаю от "гуру".

– О, – я сделала умиленное лицо, но не решилась как-либо к нему притронуться.

Кажется, при родителях это было бы слишком. Да и прикасаться к нему как-то желание не горит, если честно.

Верочка излучала столько затаенной обиды, сколько даже я не успела скопить за полтора десятка лет, и поэтому сейчас вилка в ее руке угрожающе впилась в кусок картошки. Папа сидел в прострации, время от времени прерываясь на заполненную до краев тарелку и бросая на меня обеспокоенные взгляды, а на Федора угрожающие. Во-от, даже ему понятно, что что-то с этим чуваком не чисто. Мама...

Мама – это совсем другая опера. Я видела, как она вся напрягалась каждый раз, когда Раневский совершал любое телодвижение. И опять же, я видела, как она сгорает от нетерпения, чтобы расспросить меня обо всем настолько досконально, насколько это возможно.

И именно поэтому я нервничала больше всего, ведь соврать все до мельчайших деталей – не в моей компетенции. Я больше по масштабным лже-событиям спец, или по внутричерепным галлюцинациям, но никак не по бытовухе и ежедневном "как посмотрел" и "что сделал". Сбежать бы от этого расспроса далеко-далеко, только бы не врать еще больше. Кажется, в последнее время ложь – единственное, что спасает меня от жутко неприятных ситуаций. И она же меня в них загоняет. Нечаянно, ненамеренно я вылезаю из одной ямы и с бОльшим упорством заползаю в другую, – лишь бы не такую как первая. И так по кругу – десятки, сотни раз.

Персональные американские горки. И я знаю, кто виной всему этому дурдому, который происходит в моей жизни.

Я медленно повернула голову в сторону Раневского, который как раз забросил в рот парочку черри и с довольным видом начал их пережевывать. Мазнула уставшим и хмурым взглядом по его лицу и плечам – что случилось и почему он здесь? Как я к этому дошла?

Он меня обзывал, да. Он меня унижал – да. Он меня преследовал? Да! И все равно, Федор сейчас сидит здесь, за одним столом с моими родителями, которые даже не подозревают, что он тот самый, с кем их любимое чадо грызлось с начала осени и даже сцепилось в неравной схватке на суде. А если вдруг узнают – то не поверят в любом случае. Слишком уж качественно Раневский, в роли моего парня, играл мистера Идеальность.

Ну что это за человек! Я его не понимаю, совсем. Какой ему с этого интерес, если он решил, что больше на меня не посмотрит, как на девушку? Неужели, и правда, в нем взыграло чувство вины? Как так получилось, что теперь этот парень горит желанием помочь мне в любой ситуации? И когда уже наступит тот момент, когда Раневский решит, что замолил все свои грешки и отстанет от меня, в конце-то концов?!

– Что? – парень повернулся ко мне, почувствовав долгий колючий взгляд.

Я подняла брови:

– Ничего, – и добавила: – Любуюсь.

Он посмотрел на меня испытывающе, словно не зная, что от меня можно ожидать, а после повернулся к своей тарелке и принялся медленно есть, искоса бросая на меня настороженные взгляды.

– Людмила?

– Да? – я повернулась на оклик противно-знакомого голоса, отрываясь от созерцания птенца-жрона*. (*Жрон – вымышленное божество, которое жрет все подряд).

Боковым зрением заметила, как тот облегченно вздохнул.

– Я хотела спросить... – Верочка сладко улыбнулась, будто готовясь к страшному разоблачению.

Я насторожилась и навострила уши – а вдруг она все поняла по нашему поведению и теперь решила опозорить меня перед родителями?..

– Спросить, как ты сдала все экзамены, – и так тягуче, так противно она это произносила, что у меня невольно дернулось лицо, искажаясь в противной гримасе.

– Что такое, – спохватилась мама. – Тебе плохо?

– Н-нет, нет! – что ж придумать-то?.. – Просто... перчик попался! Горошек.

Я довольно вздохнула и посмотрела на Верку, стараясь максимально контролировать выражение своего лица.

– Хорошо сдала, не переживай, – успокоила я ее.

У девушки напротив гневно сверкнули глаза.

– Молодец.

Она-то на заочке доучивается, на какого-то менеджера. И, скорее всего, Верке теперь практически не в чем меня упрекнуть перед родителями. Учусь я хорошо, не гуляю, с плохими компаниями не связываюсь, нашла себе типа-парня (она-то не знает, что он типа), и притом не простого, а практически золотого (как бы в такое-то "золото" на улице ненароком не вступить). Сидит теперь напротив, глазами охреневшими смотрит, почти не мигает. Зависть внутри алой змейкой вьется-вьется, да так и не решается выползти через рот, когда родители рядом. Бесится, как черт.

– А вот Максимка, – начинает она, – недавно купил нам в НАШУ квартиру огромную картину какого-то известного польского художника... Как его? – она толкнула мужа в бок, и тот вздрогнул от неожиданности.

Как же я ему не завидую... Но, сам виноват.

– Генрик Стажевский, – проговорил тихо, морщась и потирая бок.

– Да! Такая замечательная картина. Прямо глаз не оторвать!

– Генрик Стажевский? – вдруг включился в разговор Раневский, откладывая вилку в сторону. – Геометризм, кубизм и авангард? В нашей галерее есть его картина, – парень повернулся ко мне. – В этом году мамина подруга подарила маме на день рождения картину с названием "Композиция". Я по телефону узнал об этом и заинтригованный попросил ее скинуть мне фотку. Могу даже сейчас показать, – он полез доставать телефон, а неуютно поежилась – все взгляды направлялись на нас.

– Вот.

Парень развернул приличный дисплей к нам и мы смогли увидеть нечто... Нечто... Нечто разноцветное.

– Я подумал, что мама пошутила, и отправил в ответ: "Ты издеваешься?"

– Это "Композиция"? – произнесла я недоверчиво, тыкая в экран пальцем.

– Именно. Мама дулась две недели, а потом сказала, что эта картина стоит больше двадцати штук зеленых.

– Что? – вдруг заговорил папа, щурясь, чтобы лучше разглядеть. – А-ну дай сюда! – большая ладонь потянулась через весь стол и Федор бесстрашно передал яблочный аппарат моему родителю, который несколько мгновений пытался найти в этом творении современного искусства что-то, что стоило бы двадцати тысяч.

Расстроенно подняв голову, он посмотрел на маму:

– Я таких за полдня нарисую штук пятьдесят! Почему мы с тобой еще не живем в Париже?

– Потому что куры сами себя не покормят! – вдруг вскочила мама. – Я же за них забыла совсем. За гостями и хозяйство забросила!

Она еще что-то тарахтела, подхватывая на ходу небольшое пластиковое ведерко и одевая тапки, а после вихрем выбежала на улицу, взметнув за собой занавески и хлопнув дверью. Я несколько секунд не отрывала взгляд от двери, закрывшейся мгновение назад, а потом хмыкнула и взялась за вилку – на тарелке еще лежало немного вкусняшек, от которых я не собиралась отказываться.

В бок противно кольнуло, и я недовольно зыркнула на Раневского:

– Что?

Парень все еще выглядел удивленным или даже озадаченным.

– Она всегда такая гипперактивная? – прошептал он мне на ухо.

Я пожала плечами – для меня это привычное дело.

Папа улыбнулся с выражением "ну, как-то так" и, последовав моему примеру, тоже принялся за еду. Вера прочистила горло и посмотрела на Федора, мило улыбаясь.

– А кем у тебя родители работают? – елейный голосок ядовито впился мне в уши.

Я не выдержала и громко цокнула вилкой по тарелке – да что ж тебе, зараза, молча не сидиться?..

– Мама домохозяйка, – ответил парень дожевав картофель, на что Верка довольно улыбнулась.

Я ухмыльнулась на ее откровенную радость.

– А отец есть?

– Конечно, куда же ему деться, – немного раздражения в голосе ясно давали понять, что Раневский тоже засомневался в адекватности родственницы. – Работает в госсовете.

– Секретарем? – с надеждой произнесла моя "сестричка".

Парень хмыкнул:

– Ты видела где-то, чтобы секретарь заработал на машину своему сыну, – он кивнул за окно, где стоял его Порш, – несколько миллионов?

Верка поджала губы и с ненавистью на меня посмотрела. Папа закашлялся, и я потянулась, чтобы постучать по его спине. А затем повернулась к Федору и, схватившись пальцами, словно когтями, за его руку, злобно зашипела:

– Мог бы хоть сегодня не выпендриваться!

– Она сама напросилась, – прошептал он, чтобы услышала только я. – Выдра.