Текст книги "Всё равно будешь моей (СИ)"

Автор книги: Лили Лэнг

Соавторы: Ани Марика
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 23. Татьяна

– Ты, главное, не волнуйся, – говорит Матвей, как только я отвечаю на звонок.

Сразу же напрягаюсь и откладываю лопатку, которой переворачивала оладушки.

– Натан отзвонился, к нам едут из опеки. Я уже отправил к тебе знакомого следователя. Как освобожусь, тоже приеду.

– Думаю, мы справимся, – бормочу, оглядывая бардак, устроенный одним гиперактивным ребенком.

– Давай, сильно там не нервничай и ногти не грызи, – басит Викинг и отключает связь.

Отложив телефон, ношусь бешеной белкой по квартире. Навожу порядок. Включаю робот-пылесос. Заглядываю в детскую, где сын со своей няней рисуют.

– К нам из опеки едут, Вер Пална, – скороговоркой говорю, собирая разбросанные игрушки.

– Пойдём, Маркуша, переоденемся, – тоже вскакивает старушка. – Смоем эти краски с рук. Предстанем красивыми и чистенькими.

– А кто это? – уточняет ребенок, откладывая кисточку и краски.

– Это такие люди, которые проверяют: хорошо ли тебе живётся и никто ли тебя не обижает, – отвечает баба Вера, уводя его в ванную.

Чёрт, когда же это закончится? Всего два дня тишины и спокойствия. Слава больше не звонил, и никто нас не тревожил. Я даже немного расслабилась. Особенно когда позвонил наш адвокат и сказал, что показания бабы Веры дадут нам больше шанс выиграть это дело. И вот опять нервное мероприятие.

На кухне начинает пищать датчик задымления. Чертыхнувшись, роняю все собранные вещи и бегу к плите. Забыла убрать оладушки, и они сгорели. Дым заполняет всю кухню и тянется к гостиной.

Выключаю плиту, подхватываю сковородку, и именно в этот момент раздаётся звонок в дверь. Закон подлости работает сегодня на всю катушку. Бросив посуду в раковину, распахиваю настежь балконную дверь в надежде, что запах гари и дым выветрится быстро. И иду открывать.

– Добрый день. Антипова Татьяна? – спрашивает женщина, сверяясь с документами в папке.

– Здравствуйте, да, – киваю, нервно вытирая вспотевшие ладони о спортивные штаны.

– Мы из отдела опеки и попечительства. Старший инспектор Степанова. Это моя коллега Иванова и представитель прокуратуры Ковалёв, – представляет своих коллег.

Кивком здороваюсь и отступаю, позволяя им зайти в прихожую. Дамы разуваются и попутно осматривают дизайн. А я на лестничную клетку смотрю, выжидаю ещё одного следователя, отправленного Матвеем. Но его нет.

– Мы получили сигнал, – говорит женщина с короткой стрижкой, – о том, что в квартире могут быть созданы неблагоприятные условия для ребёнка.

– Вы можете осмотреться, – добродушно предлагаю.

– Осмотрим, – кивает та и проходит вглубь квартиры. – А чем это пахнет?

– Это оладушки передержала на огне.

– И почему тут так холодно? – перебивает вторая.

– Проветривала. А что вы пишите? – отвлекаюсь на мужчину, который в планшете что-то записывает.

– Делаю пометки, – сухо отвечает.

– Вещи разбросаны. Не квартира, а холодильник, – комментирует вторая, морща нос.

– Какие именно вещи? – осматриваю гостиную, кроме резинового мяча и шали, накинутой на диванную спинку, ничего такого не вижу ужасного.

Отхожу от них и закрываю балконные двери. Холодно, действительно.

– Вот это что? – вместо ответа тычет женщина на две миски, стоящие сбоку кухонного островка.

– Миски кота.

– Здравствуйте, – выбегает из ванной сын. – Я Марк.

– Мы поговорим с ребенком отдельно.

– Нет, – чеканю, собрав всё мужество и приобнимая сына.

– Нам нужно задать ему вопросы.

– Задавайте при мне.

– Запиши, препятствует проверке.

– По закону до четырнадцати лет допрашивать ребенка без опекуна или в данном случае без родителя вы не имеете права, – раздаётся с порога мужской голос.

Оборачиваюсь и осматриваю незнакомца, что спокойно заходит в квартиру.

– Имеем, если родитель является обвиняемым или подозреваемым, – парирует старший инспектор. – А вот вы кто такой?

– Следователь отдела по особо важным делам Центрального района майор юстиции Климов Кирилл Владимирович, – представляется мужчина и открывает удостоверение. – В чём именно вы обвиняете Антипову?

– Пока ещё ни в чём, – напрягается дама и переглядывается с коллегами.

– Значит, и общаться с ребенком вы будете при матери, – он заглядывает в планшет к мужчине. – Прошу удалить последнюю запись. Иначе придётся разбираться с иском за превышение полномочий. И халатность.

Ненадолго воцаряется молчание. Проверяющие осматривают очень тщательно всю квартиру. Заглядывают в спальню, в смежную со спальней ванную. Чуть ли не в шкаф к Гризли лезут. Потом смотрят детскую Марка.

– Телевизор напротив кровати, – комментирует одна из женщин. – Расстояние меньше трёх метров.

– Марк не смотрит этот телевизор, он висит здесь временно, – оправдываюсь я, но им, похоже, плевать.

– Решеток на окнах нет. Даже блокираторы не поставили, – цокает вторая.

– И на балкон очень легко попасть. Дверь выдвижная, стеклянная. Вот так выбежит и полетит вниз.

Хочется броситься на защиту умственных способностей моего мальчика, но прикусываю язык.

– Квартира кому принадлежит? – вернувшись к кухне, гости садятся за стол и начинают заполнять какой-то бланк.

– Медведеву Матвею Александровичу, – отвечает за меня следователь, я протягиваю копию необходимых документов.

– Кем он вам приходится? – переводит на меня взгляд, а я, замявшись, не знаю, что отвечать. Любовник? Звучит ужасно ведь. Сожитель? Ещё хуже… Друг?

– Жених, – припечатывает опять мужчина, благодарно улыбаюсь.

– Двоемужество запрещено законом, – усмехается одна из дам.

– Я как раз развожусь, – бормочу, стараясь сохранить невозмутимость.

Дальше начинаются вопросы, к которым я была готова. Просят показать медицинскую карту ребёнка. Проверяют.ю все ли прививки сделаны, все ли медосмотры соблюдены. Спрашивают про питание и про сезонную одежду. Также показываю, что сын упакован на все случаи жизни. В этом плане я очень дотошна. Сама буду в дырявых сапогах, но ребенку новые ботинки куплю.

Заполнив необходимые бумаги, инспектор Степанова зовёт Марка. И задаёт ему вопросы. Никто его не обижает? Не бьёт ли, не ругает ли? Какая у него мама? А Матвей? Даже про бабу Веру, которая всё это время отсиживается тихонечко в детской, спрашивают.

Марк отвечает с улыбкой, пытается рассказать, как у него тут здорово. Поделиться с тётями и даже хочет познакомить с Тайсоном. Но те настроены не так дружелюбно.

– Ты не бойся, Марк. Скажи правду. Тебя никто не обидит. Мы тебя защитим, – подаёт голос мужчина из прокуратуры.

– Я и не боюсь, – удивляется постановке вопроса ребенок. – И нас не надо защищать. У нас есть дядя Матвей.

Прячу смех за кашлем и отворачиваюсь.

Так и не добившись уличительных ответов, женщины и мужчина поднимаются. И собираются на выход.

– Копию бланков оставьте, – останавливает следователь.

– Мы подошьём их к делу и отдадим в соответствующие инстанции.

– Копию. Мне, – чеканит он, шагая вперёд.

Нехотя и поджав губы, старший инспектор выуживает второй заполненный бланк и протягивает Климову.

– Всего доброго, – кивает он, пройдясь взглядом по написанному.

– И вам всего хорошего, – отвечает одна из дам, и они уходят.

Честно, думала, будет хуже. Но всё прошло почти идеально. Забрав документ, изучаю его и улыбаюсь.

Мне аж дышать легче становится, когда читаю «оснований для изъятия ребенка не обнаружено». Правда, напрягаюсь, спотыкаясь об «необходима повторная проверка». То есть это ещё не конец? И они нагрянут вновь?

– Обычно до этого никогда не доходит, но если нагрянут, набираешь меня или включаешь на телефоне камеру и ведёшь запись, – говорит знакомый Матвея и протягивает свою визитку. – Мне уже пора.

– Спасибо вам, – прижимаю к груди документы и семеню следом.

– Да не за что. Выдыхайте, всё будет хорошо, – подмигнув, мужчина уходит.

Закрываю входную дверь и стекаю по ней на пол. Чёрт, я точно бы сама не справилась с этой проверкой. Они явно искали, к чему бы прицепиться.

– Мамуль, чего ты тут сидишь? – Марк заглядывает ко мне в прихожую.

– Просто немного отдыхаю, – улыбаюсь сыну.

Он подходит ближе и, навалившись, обнимает. Крепко-крепко. Дышит шумно, будто чувствует, что мы какую-то маленькую битву сегодня выиграли.

Человек-сугроб заходит очень даже внезапно. Мы чуть прям ему под ноги не падаем кубарем. Матвей осматривает нас, нахмурив брови. Стряхивает с волос снег, осыпая нас.

Марк визжит и отпрыгивает, а я глупо улыбаюсь и жмурюсь от холодных капель.

– Нашли место обжиматься, – бурчит, помогая подняться. – Я знаю получше место.

Сгребает сначала меня в объятья, потом подхватывает Марка и несёт нас обоих в гостиную. И мы с сыном хохочем громко. Ногами дрыгаем, а я ещё и целую в колючую щёку моего Викинга-спасителя-защитника. И… жениха.

Глава 24. Татьяна

– Привет, – удивлённо таращусь на незваную гостью. Просто не ожидала увидеть её здесь. Особенно в столь раннее утро. Может быть, она к Матвею?

– Привет, ну как ты? – спрашивает Юля, стягивая с головы шапку, и треплет розовые волосы.

– Всё хорошо, спасибо, – отступаю, позволяя девушке зайти в квартиру. – А ты какими судьбами здесь?

– Стёпа обмолвился, что у тебя сегодня встреча с бывшим мужем, – поставив пакет и сумку, разувается та, попутно объясняя свой приход. Скидывает косуху в мои руки. Кто в таком холоде ходит в тонкой косухе? Только Юля.

– Да, – киваю, скривив лицо.

После прихода опеки позвонил Натан и обрадовал, что назначил досудебное урегулирование на пятницу. С того дня, а это целых трое суток, я в режиме нервного напряжения и страха. Опять.

– Ну так я и пришла! Помочь, – и трясёт пакетом.

– Помочь? Чем? Прости, пожалуйста, я ужасно взвинчена. Проходи, я сделаю кофе, – опомнившись, тараторю и провожаю подругу на кухню.

Баба Вера уже проснулась, она у нас с шести утра на ногах. Уже завтрак приготовила, сейчас сидит перед телевизором и вяжет.

– Здравствуйте, – кивает девушка.

– Это Вера Павловна, наша незаменимая помощница, – представляю старушку. – А это Юля, подруга.

Пока баба Вера восхищается цветом волос девушки и сетует на то, что ей горе-мастера испортили волосы, я быстро сервирую столик и готовлю кофе. Юля не тушуется, легко находит общий язык и предлагает семидесятилетней женщине своего колориста, который бережно окрасит седину, найдёт подходящий тон и обыграет так мастерски, что не нужно будет постоянно подкрашивать корни.

Я диву даюсь, насколько она лёгкая в общении. И даже чуточку завидую её беззаботности. Я бы себе никогда не позволила не то что ярко перекраситься – банально отрезать длину.

Приглашаю женщин к столу. Старушка машет рукой, мол, сплетничайте, а она тут на диванчике посидит. Юля располагается напротив, отпивает горячий напиток и тянется к вазочке со сладостями.

– В общем, фронт работ у нас большой, Тань, – говорит и откусанной конфетой машет. – Укладка, макияж, выбор подходящего наряда, подобр украшений. Тут дел на полдня. Но мы постараемся успеть к двенадцати.

– Да я уже всё подобрала ещё вчера.

– Что подобрала?

– Одежду. Максимально строго оденусь. Юбка-карандаш есть и водолазка.

– Ты идёшь на встречу с бывшим мужем. И должна показать ему, что он потерял. Чтоб локти кусал и облизывался на то, чего лишился. В идеале – поплакал в туалете и повыл на луну, – менторски замечает Юля, поднимаясь и уходя в прихожую за сумкой и пакетом. – Я тут захватила краску для волос. Экспериментировать ты вряд ли будешь, поэтому взяла твой цвет, но на пару тонов светлее. Не волнуйся, краска качественная, профессиональная. Мне мой мастер дала бесплатно. Тут, значит, увлажняющие масочки с коллагеном и с чем-то ещё, корейские. Плойка, утюжок. Так, а где фен? Чёрт, фен забыла!

– У меня есть фен, – встреваю, поднимаясь.

– Отлично. Так где начнём?

– Чего ты там начинать собралась? – басит Матвей, выходя из спальни. Сонно осматривает Юлю и пузо голое чешет.

– Доброе утро, Матвей Александрович, – поджимает губы подруга. – Готовимся к встрече с врагом.

– Привет. Боевой раскрас наносить будете? – усмехается мой Викинг и, обойдя подругу, подходит ко мне. – И ради этого ты в семь утра вскочила.

– Я всегда вскакиваю в семь утра, – улыбаюсь, тянясь за поцелуем.

Мужчина в губы целует, сетует, что никак ему не приучить к тому, что спать надо ударно. Примерно до десяти, а лучше до одиннадцати утра. Хотя сам вот уже не первую неделю встаёт в восемь. Не по будильнику. И не потому, что мы гремим и мешаем ему спать. В спальне звукоизоляция очень хорошая, да и на даче тоже. Что многократно проверено… лично.

– Мы тогда лучше в спальню пойдём. Там отдельная ванная. А то сейчас Марк проснётся, будет носиться вокруг, уронит что-нибудь или споткнётся о провода.

– Идите, мойтесь, брейтесь, красьтесь, – фыркает Матвей, хлопая пониже спины.

Юля собирает многочисленные вещи, я подхватываю вазочку со сладостями и чашки с кофе. И мы прячемся в комнате. Пока она заглядывает в санузел и мешает краску, заправляю быстро постель и убираю в шкаф разбросанные вещи мужчины.

Марк к нам забегает, когда мы сидим у окна с масками на лицах. Пьём кофе и красим мои ногти. Юля, когда пальцы мои увидела, ужаснулась. Мало того, обгрызены, так ещё и изранены, потому что кроме ногтей я грызу и кутикулу, когда нервничаю.

– Доброе утро, мамуль! – врывается и, остановившись, оторопело осматривает наши маски. На лице Юли – зелёная с чёрными крапинками, на моём – жемчужно-розовая.

– Привет, малыш, – раскрываю объятья. Он тут же подбегает и обнимает. – Что нужно сказать тёте?

– Здравствуйте, – проявляет воспитанность сын. – А что вы тут делаете?

– Привет. Делаем из твоей мамы красивую женщину, – отвечает подруга.

– Она и так красивая, – замечает Марк.

– Согласна, но надо, чтобы она об этом не забывала. Вот сейчас ей и напомним.

Ребёнок долго с нами не засиживается. С любопытством осматривает разбросанные лаки, трогает моё лицо, проверяя на ощупь маску, и убегает завтракать.

– Как успехи? – Матвей заходит в спальню, когда мы выходим из ванной, уже смыв краску с волос. Под полотенце-чурбан пытается заглянуть и спрашивает: – Какой цвет?

– Идите, Матвей Александрович. Увидите уже конечный результат, – фыркает подруга.

– Вещи возьму только, – сдаётся он и сворачивает к шкафу. – И, Юль, можно просто Матвей.

– Хорошо. Побрейтесь, пожалуйста, и не надевайте на встречу джинсы.

– Чего началось, Кошкина? – ворчит беззлобно, потирая бородку и откладывая любимые джинсы.

– Вы встретитесь сегодня с соперником. Надо выглядеть презентабельно. Желательно ещё галстук надеть.

– Да какой он мне соперник! Лужа на асфальте – вот кто он. И нет у меня галстука, – фыркает мужчина, но открывает другой отсек шкафа и придирчиво осматривает висящие в чехлах костюмы. Их, видно, очень давно не надевали. Возможно, даже никогда.

Ворча себе под нос, мой Викинг забирает нечто объёмное, заглядывает в ванную, собирает оттуда триммер и свои лосьоны. Бросает недовольный взгляд на гиперактивную подругу, которая давно потеряла к нему интерес и сейчас сушит мои волосы полотенцем.

– Слава богу, не розовый, – комментирует цвет моих волос и уходит.

Хихикаю, а Юля возмущённо пыхтит, что ничего мужчина не понимает в колбасных обрезках. Розовый – тренд сезона. У неё, кстати, не просто розовые волосы. А цвет такой насыщенный. Ближе к фуксии. И ей очень идёт.

– Можно личный вопрос? – осторожно спрашиваю, когда девушка достаёт мой фен. Кивает. – Как вы со Степаном-то сошлись? Просто он такой серьёзный, строгий, даже суровый местами.

– Мы не вместе, – отмахивается Юля и включает фен.

Громкий звук прерывает дальнейшие расспросы. Но я любопытная Варвара, дожидаюсь, когда она заканчивает сушить и начинает завивать волосы на конусообразную плойку.

– У вас свободные отношения?

– Нет у нас отношений, Тань. Это не такая романтичная история, как у тебя и Гризли. И хэппи-энда не будет. Как только он найдёт и вернёт свои деньги, мы разойдёмся.

– Прости, что влезла, – прикусываю язык, понимая, что ступила на тонкую грань.

– Да ничего. Сама вляпалась, сама разгребаю. Всё как всегда, – невесело улыбается Юля.

Мы ненадолго замолкаем. Я хочу предложить ей свою помощь, хоть и понимаю, что денег у меня нет, да и рычагов никаких.

– Если что нужно, я помогу, Юль, – говорю всё же.

– Ага, не парься, – отмахивается и вертится вокруг, завивая волосы.

Темы постепенно меняются. Девушка легко переключается. Закончив с укладкой, садится пить кофе и смотреть мой подготовленный наряд.

– Фу! Что за скучная серость, Тань? – морщит нос, грея кружку в ладонях.

– Строго, офисно, – говорю, осматривая шерстяную юбку-карандаш ниже колен тёмно-серого цвета и чёрную водолазку.

– Мать, ты когда в последний раз была в офисе? Так уже давно никто не ходит. Кроме бабок девяностолетних. Хотя и они цветом разбавят. Хотя бы фиолетовыми волосами выделятся. А это… Это даже мышь серая не наденет, посчитав позапрошлым веком! Снимай это немедленно. И показывай другие свои наряды.

– Да у меня особо ничего такого. Есть вот простые джинсы, свитер молочного цвета, но растянутый уже, – бормочу, перебирая часть шкафа, в котором лежат стопки моих вещей.

– Значит, сейчас идём ещё на шоппинг! Карточку возьми у Гризли, я тут ненужные вещи приберу.

– Какой шоппинг, Юль? Время уже пол-одиннадцатого. Нам через полтора часа нужно быть у юриста.

Девушка вздыхает, на часы смотрит и, отложив чашку, подходит к шкафу. Распахивает, осматривает сама.

– Это что, все твои вещи? Ты же была замужем за сыном олигарха! – возмущается она.

– Ещё есть летние комплекты, но их я не доставала. Они в чемодане, – показываю лежащий на самой нижней полке чемодан.

Уверенно достаёт и, распахнув, копается. Там тоже немного вещей: пару платьев, пару футболок и босоножки. Кажется, всё…

– О, а это что? – вытягивает пакет и тут же вытряхивает. – Вот это подходит!

– Нет, Юль! – возмущаюсь я.

– Что значит – нет?! Ты даже не примерила! – она прикладывает к себе платье и отходит к зеркалу.

– Оно летнее и цвет вульгарный. Красный. Я в нём на шлюху похожа… – лепечу и губу от досады закусываю.

– Кто такое сказал? – заводится девушка и поворачивается ко мне.

– Слава…

– Примеряй. Твой Слава – мудак конченый. И на твоём месте я бы лично кокушки ему отпилила и отцу его на зеркало повесила вместо ёлочки-вонючки.

– Юля! – укоряю, а потом, не выдержав, хихикаю.

– Иди давай меряй. Тебе даже тридцатника нет, а ты себя уже в нафталине похоронила. Давай. Надо своему Гризли соответствовать. Гляди, какой он. Будешь себя прятать, уведёт какая-нибудь ушлая стерва.

– Да он и сам скоро сбежит от такой проблемной меня, – бормочу, но всё же прижимаю к груди шёлковое платье и иду в ванную.

– Дура ты, – обзывается девушка, семеня за мной с комплектом белья.

Тут не спорю. Я дура, знаю. Причём закомплексованная и неуверенная в себе.

Надеваю платье и долго верчусь перед зеркалом. Вспоминаю, как оно мне понравилось и я его купила. Надела в этот же вечер встречать Славика. А он лицо скривил и сказал, что мне не идёт. Я выгляжу как женщина с социально-низкой ответственностью. А ведь являюсь матерью, между прочим. Ещё и заподозрил, что я этим платьем хочу кого-то из гостей соблазнить.

– Красотка, – резюмирует Юля, когда выхожу к ней. – Вот в этом и пойдёшь!

– Я замёрзну, Юль.

– Ты в машине поедешь, а не пешком! И в офисе будешь сидеть тёплом. Давай не ной. Сейчас обувь подберем.

Обувь мы не подбираем. Потому что кроме сапог на тракторной платформе зимней обуви у меня нет. Но девушка не унывает. Вручает свои ботильоны на шпильке. В которых она, между прочим, пришла.

Я долго отказываюсь брать. В чём она домой-то поедет? Но эта инициативная дама решает вопрос одним звонком.

– Степан Евгеньевич, – тянет жалобно в трубку. – Я тут без ног осталась…

Что там отвечает ей мужчина, не слышно. Хотя я очень сильно напрягаю слух. Интересно же узнать, что говорит абонент. А там только тихое рычание.

– Да не ломала я ноги, Стёпа! – фыркает Юля. – Просто ботильоны потеряла. Да, оба. Поэтому на встречу приехать не смогу. Вы там как-нибудь без меня ведь справитесь, Степан Евгеньевич… Да, я у Матвея Александровича… Отлично…

И с широкой улыбкой кладёт трубку.

– Ну вот и всё. А теперь давай макияж сделаем и останется выбрать подходящие украшения.

Хочется спросить: что всё-то? Но ответ приходит через полчаса. Как раз когда мы заканчиваем с макияжем, раздаётся звонок в дверь.

– А ты чего такой злой? – удивляется Матвей из прихожей. Наша дверь чуть приоткрыта и всё слышно. – Васильев отменил встречу?

– Где эта потеряшка? – рычит Степан вместо ответа.

– Марафетятся, – отвечает мой Викинг. – Чего там притащил?

– Ноги, – фыркает мужчина. – Пойду покурю…

Голоса отдаляются, а я ловлю в зеркале довольную, сверкающую буквально от веселья и счастья мордашку подруги. Нет у них отношений, как же. Не будет занятой мужик срываться и везти обувь через весь город. Да даже через улицу не перейдёт. Во всяком случае, в моей вселенной таких не было.