Текст книги "Всё равно будешь моей (СИ)"
Автор книги: Лили Лэнг
Соавторы: Ани Марика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 12. Гризли
– Ты влез не в ту семью, Гризли. Там связи – от судей до прокуроров, – устало бубнит Степан, глубоко затягиваясь и выпуская едкий дым из ноздрей. – Больше не совершай глупостей.
– Какие, к херам, глупости? Он ещё мало получил, – огрызаюсь, поглядывая через стеклянные двери балкона в гостиную.
Таню высматриваю, она ушла укладывать сына. Долго со мной спорила, хотела на диване перекантоваться, неудобно ей, видите ли, на хозяйской кровати сына оставлять. А других спален у меня нет. Как только гости заявились в первом часу, сразу стесняться перестала и спряталась в моей берлоге.
Я вообще гостям был не очень рад. Открыл дверь, увидел довольную морду Степана, так и захотелось закрыться на все замки и забаррикадироваться наглухо. А этот ещё скалится противно.
– Ты мне отпуск испортил, я тебе тоже испорчу праздник, – сказал он, подталкивая спутницу в спину.
Теперь вот сидит на моём балконе, курит. А его… то есть наша сотрудница, одна сидит за столом, в телефоне копается и посматривает в сторону прихожей.
– Знаю, ты привык решать всё кулаками, но тут нужно включить голову. И желательно холодную, – возвращает меня в реальность Стёпа и, потушив бычок, разворачивается к дверям.
– У меня и та, и другая часть тела хорошо работает, – фыркаю я. – Просто каждая по отдельности.
– Всё шутки шутишь, – усмехается он. – Знаешь, что с тобой сделают, если захотят?
– Да похуй, Стёп. Пусть попробуют. Я её и пацана не отдам никому.
– Они тебя и убрать могут.
– Значит, ты о них позаботишься, – разворачиваюсь к другу. – Если потребуется, увезёшь из страны. Сделаешь новые личности.
Степан хмуро стоит с руками в карманах. На Юлю, сидящую в одиночестве, смотрит. Молчаливо кивает. И мне больше не нужно слов. Молчаливой поддержки достаточно.
– Что ты её повсюду таскаешь-то? – спрашиваю, меняя тему.
– Сбежит ещё, пока я твои проблемы разгребаю. Бегай потом, лови вертихвосток всяких.
– Так мы вроде определили, что не виновата она.
– Балашов соловьём разливался, рассказывал, что недостающая часть денег у Кошкиной. Так сказать, откат за проведенную незаконную операцию. Вот пока не выясню, где именно остатки нашего бабла, не слезу с неё.
– Спать с ней – это обязательное условие, я так полагаю?
– Это бонус, – цинично хмыкает Стёпа и выходит с балкона.
Тоже выхожу, но, обогнув парочку, иду к себе. Осторожно заглядываю. Мать с сыном уснули вместе, крепко прижавшись друг к дружке. Ещё и Тайсон, предатель шерстяной, развалился за спиной Марка. На моём аэродроме эта троица выглядит невероятно трогательно и мило.
Я кровать на заказ делал, высокую, широкую. Чтоб с комфортом поместиться, даже если не один. Есть у меня черта, я не могу спать в обнимку с женщиной. Насколько бы жаркой ночь ни была, насколько шикарной любовница ни была. Мне нужно пространство.
Прикрываю дверь и иду обратно к другу.
– Спят? – спрашивает Степан.
– Да, умотались.
– Ну, значит, выпьем втроём, – он разливает по стаканам принесённый шотландский скотч. – Обсудим без неё ваши дальнейшие действия. В следующий раз, Гризли, действуй тоньше. Аккуратнее. И не ломай с ходу челюсть.
– Только челюсть? Жаль. Думал, там нос зацепил и руку, – хмыкаю я, принимая алкоголь.
– Гризли, мать твою! – пихает Стёпа. – Радуйся, что только челюсть, медведь конченый!
– Да понял я. Хватит трахать мне мозг. Говори по существу, – рычу, тоже заводясь.
– Значит, слушай. Первое – на развод подаёте заново. Её заявление уже давно забрали. И там же, не отходя от кассы, – на регистрацию брака.
– Не вариант. У Тани документов никаких нет. Ушлёпок всё забрал, – качаю головой и сам себе удивляюсь, что не возмущаюсь по поводу своего брака.
– Да бля… Тогда план номер два. С утра едешь в клинику, снимаешь побои и получаешь справку. Заявление пишете, но вход не пускаете. Льву отдашь вместе со справкой. У него зять в следственном работает…
Степан останавливается, косясь на вскочившую Юлю.
– Ты чего активизировалась? – прищуривается сразу же.
Но девчонка не слушает. Бодро несётся в прихожую и возвращается со своей сумкой безразмерной. Достаёт из неё синюю смятую папку на кнопке.
– Вот! – протягивает мне с гордостью, будто медаль вручает.
– Что это? – открываю, недоумённо поглядывая на удивлённого друга.
– Нашла, пока Степан общался с этим краснолицым.
– Ты у нас не только деньги удачно сливаешь, но и документы приворовываешь? – цедит партнёр.
– Да не брала я твои деньги! Не надо было меня одну оставлять! Скучно стало, вышла прогуляться вокруг машин. Когда выводили через заднюю дверь этого избитого, он охранникам велел забрать из машины папку. Нервно указывал на своё авто, требовал уничтожить их. От любопытства глянула через окно одним глазом. Дверь открыта была, вот и…
– И забрала одной рукой, – усмехается друг.
– Хватит, Стёп! Юль, ты правильно всё сделала. Спасибо.
Девушка мило краснеет, тянется к бокалу, переводя взгляд на мужчину, что в данный момент недобро её взглядом сверлит. Ревнует, что ли? Тут же она вздёргивает выше нос и в два глотка осушает его бокал.
– Ладно, сегодня не огребёшь, – рычит беззлобно Стёпа и возвращается к нашей теме. – В общем, после снятия побоев и прочей тягомотины подаете на развод и на регистрацию нового брака. Везде возьмите зарегистрированные копии. Прописываешь у себя, если не прописана нигде. Устроишь временно на работу с белым и хорошим окладом. Ребёнку няню наймите из нормального агентства. И соберите рекомендательные письма отовсюду, где появлялась Таня с мальчиком. Если заявление на тебя всё-таки напишут, у тебя будут доказательства, что ты защищал мать и сына от домашнего насилия. Но вряд ли заява вообще появится. Я немного старшего Антипова припугнул. Но сам понимаешь, если он развернёт масштабную войну, моих полномочий может не хватить. А раскрывать все свои карты я не могу. Даже ради тебя, Матвей.
– Понимаю. И спасибо, что помогаешь, – посерьёзнев, киваю.
– Да куда я денусь-то. Короче, будь готов держать удар. Вы оба сейчас под прицелом.
Мы в молчании пьём ещё по стаканчику. И гости собираются домой. Стёпа пропускает свою даму вперёд, вручив ей ключи от машины. Останавливается у порога.
– Прорвёмся, Медведь, – басит, хлопнув по плечу. – Лишние телодвижения только не делай. Охраняй свою берлогу и готовься.
– Давай. И хватит прессовать Кошкину. Видно же, что не специально подставилась.
– Да видно, конечно, – отмахивается Стёпа. – Но, чувствую, Балашов к ней ещё обратится. Вот тогда я его окончательно прихлопну.
Усмехнувшись въедливости партнёра, качаю головой и закрываю дверь. Опять иду в спальню. Нет, ложиться к ним не буду. Марка ещё напугаю. Возвратившись в гостиную, прибираюсь слегка. Посуду – в раковину, недоеденное – в холодильник.
Быстрый душ, и диван совершенно несоразмерный с моими габаритами. Валюсь на него, кое-как укладываюсь, отплёвываясь от разбросанной шерсти кота. Конечно, не так я планировал Новогоднюю ночь провести. Даже как-то расстраиваюсь, что опять меня обломали.
Устал вроде сегодня, а сон не идёт. Ворочаюсь, пытаюсь улечься удобнее. Плюнув, бросаю подушку на ковёр. Лучше на полу поспать. Он тёплый и плевать, что твёрдый. И останавливаюсь, заметив силуэт, замерший у порога.
Зеленоглазая моя стоит, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Губу прикусив, рассматривает меня.
– Привет, – шепчет, шагнув ближе. – Прости, я уснула вместе с Марком. Твои друзья уже ушли? Неудобно получилось.
– Всё удобно. Они понимающие, – вытягиваю раскрытую ладонь. Охотно вкладывает пальцы.
Тяну на себя, с лёгкостью поддаётся и с тихим вздохом прижимается к губам.
Глава 13. Татьяна
Его руки везде. Он касается меня, сжимает, мнёт. Не так, как в той тёмной комнатке. Сейчас он очень старается быть нежнее. И целует бережно. Не так, как привык. Это я на интуитивном уровне чувствую.
Я полностью растворяюсь в этих поцелуях и прикосновениях. Скольжу ладонями по каменным плечам, груди с небольшой порослью, спине. Мужчина не мешает мне его тактильно изучать. А меня пьянит то, как он реагирует на мои касания. Как напрягаются мышцы под моими пальцами. Как мурашки бегут по белой коже. И как в камень превращается всё тело.
Матвей тянет вверх мой свитер, прерывая поцелуй. Дышу надсадно, смущаясь под его потемневшим взглядом. По сути, Матвей мой второй мужчина. И мне немного неловко.
– Бля… – останавливается он.
Руками грудь прикрываю. Хотя в комнате не очень светло за счёт ярких фонарей улиц и небольшой подсветки со стороны кухни, всё равно стесняюсь. Наверное, моё тело родившей не так идеально, как его.
Губу закусываю и, проследив за его взглядом, прикрываю глаза. Хочется ещё отвернуться, но мужчина держит за талию.
– Зря я его отпустил, – рычит тихо, со сталью. Подушечками пальцев осторожно прикасаясь к синякам на рёбрах и животе.
– Мне не больно, – зачем-то оправдываюсь.
Матвей легко роняет меня на подушки, усыпанные по ковру с мягким ворсом. И, склонившись, целует каждый ушиб. Языком скользит по коже, ничего не пропускает.
– Не закрывайся, Зеленоглазка, – урчит он, разводя мои руки.
Я задыхаюсь от чувственной ласки. Мечусь от каждого касания. Вздрагиваю и жмусь теснее, желая большего. Когда его губы добираются до груди, не могу сдержать стон. Жадно хватаю необходимый воздух и в волосы на затылке зарываюсь, не желая прекращать этот дикий поцелуй.
Гризли вгрызается в вершинку до вспышки яркой боли. Не жалея, мнёт вторую. И мне безумно нравится всё, что он делает со мной. Оставив в покое мою грудь, мужчина нависает и тянет джинсы вниз. Поднимаю бёдра, помогая избавиться от остатков одежды.
И вздрагиваю, когда его пальцы ведут по влажным складкам. Меня словно лавой раскалённой обдаёт. Возбуждение, столь острое, пульсирует и циркулирует по венам.
Прикусываю ребро ладони, чтобы не застонать слишком громко. Чтобы Марка не разбудить своим криком. Мужчина падает сверху, успевая выставить руки по обе стороны от меня. И заменяет мою ладонь на свои губы.
Его плоть упирается в меня. Плавно и медленно скользит глубже. Я шире ноги развожу, выгибаюсь сильнее, впиваюсь ногтями в плечи, желая удержаться в этой реальности. Не сойти с ума от этого неспешного натиска.
– Ты точно сама родила? – выдыхает в поцелуе вопрос.
– Да, – со стоном отвечаю, жмурясь.
– Безумно тесная, Зеленоглазка, – рычит тихо.
– Это просто ты большой, Викинг, – отвечаю с вскриком.
– Викинг, значит, – хмыкает, языком по ранке на губе проводя. – Мне нравится. Даже больше, чем Гризли.
– Гризли тебе тоже подходит. Ах! Матвей! – вскрикиваю, запрокинув голову.
Не выдержав, с грубым толчком соединяет нас окончательно. Закрывает рот поцелуем. И плавно двигается, раскачивается, наращивая темп. Даёт прочувствовать всего себя. Улыбается, ловя губами мои стоны.
Я умираю от каждого толчка. Салюты теперь взрываются под закрытыми веками яркими фейерверками. Каждое движение толкает к краю пропасти.
Окончательно потеряв себя, царапаю его спину. Удержать его стараюсь или врасти. Но мне его недостаточно. Хочется почувствовать всю звериную страсть этого мужчины. Наглого медведя Гризли. Хочется утонуть в его силе и властности Викинга.
Он тоже перестаёт сдерживать себя. Движения становятся грубее. Он остервенело вбивается, впиваясь пальцами в бёдра. И смотрит синевой своих глаз. Ловит каждую эмоцию, каждую вспышку. С улыбкой хищной отслеживает мою агонию.
– Матвей! – кричу, взрываясь в ярком удовольствии.
– Моя Зеленоглазка, – гортанно простонав, приходит к своему оргазму и падает сверху, окончательно погребая под собой.
Мы долго лежим в тишине, прерываемой нашим тяжёлым дыханием. Переплетённые, обнажённые. Он до сих пор во мне. Уткнувшись носом в плечо, надсадно дышу. Сама за шею крепко обнимаю, не давая отстраниться. И смотрю на собственное отражение в глянцевом потолке.
– Марк может проснуться и испугаться незнакомого места, – шепчу я. – Или выйти и застать нас.
Матвей нехотя перекатывается. Морщусь, потеряв его тепло, но тоже встаю. Собираю разбросанные вещи. Мужчина натягивает обратно бельё и тянет в спальню. Чудится мне, что он завалится сейчас на кровать. Прямо где спят мой ребенок и его кот. Но нет. Он вытягивает из шкафа для себя домашнюю одежду, мне протягивает свою чистую футболку и полотенце. И указывает на смежную дверь, ведущую в ванную.
– Спасибо, – шепчу, косясь на ребенка, который подмял под себя живность. Ну точно как маленький медвежонок.
– Не за что, – улыбается он и, притянув, целует в губы. – Передумаешь, приходи ко мне на ковёр.
Угукнув, сбегаю в ванную. По шагам слышу, как он выходит из спальни. Мне очень хочется передумать и вернуться к нему. Нырнуть под тёплый бок Гризли. Но в первую очередь надо думать о сыне. О его комфорте и безопасности. Марк просыпается иногда попить воды или из-за страшного сна. И если меня нет рядом, пугается.
Поэтому, быстро ополоснувшись, надеваю футболку, которая на мне как платье. Свои штаны, так как трусики застирываю и вешаю на электрическую сушилку. И ныряю под тонкое одеяло.
Удивительно то, что я засыпаю мгновенно. И до самого утра не просыпаюсь. Марк, к слову, тоже спит беспробудным сном.
Поздним утром меня будит сын. Пыхтя, карабкается на это гигантское ложе Викинга. Подкрадывается и наваливается.
– Ты проснулась? – спрашивает, ладошками лицо трогая.
– Проснулась, Медвежонок, – хриплю, целуя в нос.
– Хорошо. С добрым утром, – улыбается он, обнимая и пряча глаза на моей груди.
– С добрым утром, – целую теперь в темечко. – Ты давно проснулся?
– Да, дядя Матвей меня покормил омлетом, и мы открыли подарки. Он обещал научить меня боксировать! – вскочив, восхищённо сверкает глазами сын и размахивает кулаками.
– Ничего себе, сколько вы дел сделали. А чего меня не разбудили? – хмурюсь я, раздражаясь от мужской наглости. Я не хочу, чтобы Марк к нему привязался, а тот, наигравшись в семью, выгнал нас из своей жизни. Как Слава.
– Дядя Матвей сказал, что тебе надо выспаться. Ты слишком много работала.
Молчу, только на ребенка своего, слишком взрослого для своих лет, смотрю. Глажу по волосам. Просто не верю, что он сейчас со мной. Что мне не пришлось умолять мужа и свёкра разрешить быть с ним.
– Ма-аа-ам, – Марк опять наваливается и тихо так спрашивает: – Мы больше не поедем к папе?
– Ты хочешь к папе? – напрягаюсь я, обнимая.
– Нет, – быстро-быстро мотает головой. – Я не хочу оставаться один с папой.
– Почему? Он что-то сделал? – приподнявшись, облокачиваюсь на изголовье кровати и подтягиваю ближе сына.
– Он обзывается и прогоняет меня. Что я сделал, мам?
– Ты ничего не сделал, Медвежонок. Папа просто злится.
– На меня?
– Нет. На дедулю. Вот и срывает злость на тех, кто меньше него.
– Дедуля хороший, но он постоянно занят, – бурчит Марк и трёт глаза.
– Мы отправимся в путешествие и найдём новый дом. Как ты на это смотришь? – стараюсь переключить внимание ребенка.
Сын скептически морщится. И мотает головой.
– Не хочешь?
– Давай здесь останемся? – предлагает он совершенно неожиданно. – С Тайсоном!
– Вот дядя Матвей обрадуется, – с иронией усмехаюсь, взъерошивая волосы сын.
– Я ему сейчас скажу! – восклицает радостно.
– Нет, стой. Марк, подожди! Я пошутила!
Не успеваю среагировать, гиперактивный мальчишка со скоростью метеора сползает с кровати и выбегает из спальни. Запутавшись в одеяле, теряю необходимые секунды. Бегу за ним и застываю от картинки перед глазами. Викинг на руки подхватывает ребёнка и внимательно слушает его.
– Отличное решение, одобряю, – басит Матвей. – Дай пять.
И мой предатель-сын звонко отбивает ладонь Гризли. Всё. Спелись.
Глава 14. Татьяна
Проходить медицинское освидетельствование первого января очень унизительно. Хотя нет. Неважно, какой день. Вообще унизительно стоять полуголой перед медсестрой и врачом. Выставлять на обозрение публики собственную слабость.
Благо врач – женщина лет сорока. Она осматривает с рулеткой, прикасается холодными пальцами в латексной перчатке.
– Гематома в области правого подреберья размером три на четыре сантиметра, плотная, болезненная при пальпации. На верхней части живота гематомы округлой формы четыре на пять сантиметров... – озвучивает она, пока медсестра быстро вносит данные в компьютер.
Щёлкает фотоаппарат. Вспышка режет глаза, моргаю часто-часто, опуская голову. Врач комментирует каждое фото, чтобы потом прикрепить к делу.
– Гинекологический осмотр будем проводить? – спрашивает, отходя к столу.
– Нет-нет, – жутко краснею и, спешно отвернувшись, одеваюсь.
– Хорошо, садитесь, я не закончила, – указывает на стул между двумя столами.
Покорно присаживаюсь, поправляя горловину свитера. Хорошо ещё только одежду попросили снять. Бельё и штаны прикрыли отпечатки одного медведя-шатуна. Я как увидела грудь, усеянную засосами, и бёдра со следами пальцев, так и передумала куда-то там ехать. Настоящий Викинг.
– Были ли головокружение, тошнота, потеря сознания? – спрашивает врач, доставая тонометр.
– Нет, – протягиваю руку для манжеты.
– Давление низковатое, – качает головой, передавая цифры медсестре. – Температура нормальная. Гематомы свежие. Получены приблизительно двадцать четыре часа назад. Характер повреждений соответствует сказанному потерпевшей. Рекомендовано: холодные компрессы на область повреждений, мазь с арникой и консультация невролога.
Закончив диктовать, врач опять поворачивается ко мне.
– Есть центр защиты женщин и детей. Он круглосуточный. Если хотите, я запишу вас туда. Временно поживёте. Едой и одеждой они обеспечат.
– Спасибо, нам есть где жить… пока, – слабо улыбаюсь участливой женщине.
– Хорошо. Советую не затягивать с заявлением. Сейчас всё распечатаем. Копии останутся у нас.
Я получаю в руки исписанный бланк с печатью и подписями врачей, также прикрепленные фотографии и, прижав к груди, выхожу в коридор.
Останавливаюсь в нескольких шагах от сидящего с моим сыном мужчины. Марк учит Матвея играть в шахматы на планшете. Мужчина перед поездкой захватил свой гаджет, чтобы ребёнку было нескучно в дороге.
С самого утра эти два совершенно разных человечка на какой-то мне непонятной волне. Пока я завтракала, Марк под руководством Матвея лупил по напольной боксёрской груше. И мужчина дотошно объяснял, как нужно ставить кулак, как держать локоть. Сын-непоседа, которому быстро надоедает любое занятие, внимательно слушал и повторял.
И сейчас вот сидят вдвоём, склонившись над планшетом. Выглядят безумно умилительно, аж в сердце щемит. И слёзы наворачиваются. Всё же Марку очень не хватает мужской руки. Папы, который будет с ним вот так возиться. Объяснять или слушать. Отвечать на сто миллионов вопросов и не смеяться над ними.
– Конь ходит буквой Г, – повышает голос мальчишка, водя пальчиком по экрану. – Вот! Я съел твою пешку.
– Да ты уже всех сожрал, король с королевой остались, – басит Гризли.
– Это не королева, это ферзь, – хихикает Марк. – Он, кстати, самый крутой в шахматах.
– Да? Ну, тогда смотри, он съест твоего г-образного коня, – хмыкает мужчина, тоже водит пальцем по экрану.
Ребенок, опешив, поднимает глаза на Матвея. Брови хмурит, глаза щурит. Но, заметив мою фигуру, оставляет претензии, переключившись на меня.
– Мам, ты закончила? – спрыгнув со скамьи, бежит ко мне.
– Да, можем ехать, – киваю.
Матвей поднимается, ждёт, пока я сына одену, и мы выходим из клиники.
Уже в машине бросаю взгляд на сына, сидящего на заднем сиденье с планшетом, и решаю, наконец, завести этот разговор. С утра оттягивала, давала нам всем ещё несколько прекрасных минут.
– Спасибо тебе ещё раз, Матвей, – тихо начинаю я, смотря на профиль мужчины. – Ты столько сделал для нас. Для меня. И я не хочу подставлять тебя ещё сильнее под удар. Лучше всего будет нам с Марком сейчас уехать из города. Мне одна знакомая предложила помощь.
– Заткнись, Зеленоглазка, – беззлобно перебивает мужчина, бросая короткий, но довольно жёсткий взгляд.
– Послушай…
– Не буду, ты какую-то хрень сейчас городишь. У нас с тобой чёткий план действий, и сворачивать с него я тебе не дам. Как только откроется ЗАГС, подадим ещё раз на развод и заявление на регистрацию. Также после праздничных выходных уже съездим в сад Марка, заберем документы и рекомендательные письма. Ему пока не стоит ходить ни в какие сады. Посидит дома. Нянь подыщем вместе из агентства чуть позже. Сейчас едем на твою старую работу. Возьмём рекомендательные письма от твоих коллег и начальства. Отдадим паспорт с твоей трудовой Паулине. Я уже с ней переговорил. Она поможет устроиться в частной клинике. Заедем ко мне на работу, заяву напишешь на мужа, передадим моему безопаснику. А после на твою съёмную квартиру. Соберёшь вещи, всё необходимое, ключи сдаёшь соседке и переезжаешь ко мне. И это не обсуждается, Зеленоглазка. Всё понятно?
– Какое заявление на регистрацию? – закусив губу, смотрю в упор на мужественный профиль Викинга.
– Нашего брака, – буднично сообщает он и заруливает на парковку возле моей старой работы.
– Нашего? – уточняю хмурясь. – Ты издеваешься надо мной? Мы знакомы каких-то несколько дней.
– Нас поженят в лучшем случае только через три месяца после того, как пройдут твои бракоразводные суды. Вот за это время узнаем друг друга получше, – улыбается Гризли и тянет лапы свои загребущие.
– Перестань! Это не смешно! – отбиваю конечности и кошусь на занятого сына.
– Согласен, всё очень серьёзно, – кивает он, отстёгивая ремни безопасности.
– Мы не игрушка, Матвей! – разворачиваюсь всем корпусом. Смотрю сердито в голубые глаза и понижаю голос: – Ты не можешь говорить так спокойно о таких вещах. Ты не знаешь нас. Сейчас для тебя всё это ново и интересно, но новизна ощущений пройдёт. Тебе наскучит играть в семью, и ты уйдёшь. Я переживу. Мой сын – нет. Для него это станет очередной травмой.
– Я не играю с тобой, Татьяна, – спокойно, даже чуть строго отвечает мужчина, не нарушая зрительный контакт и подаваясь ближе. – И отпускать вас я не собираюсь. Можешь упрямиться и бегать от меня сколько угодно. Всё равно будешь моей. Хотя нет. Ты уже моя. А своё я никому не отдаю и не отпускаю. Поставим точку в этом споре.
– Для тебя это просто? Сказал: «моя», и всё? Я должна поверить и броситься в омут с головой?
– Ну да, – бровь выгибает и губы в улыбке тянет. – Доказательства нужны? Шевели булками, закончим со всеми делами поскорее. Перевезём ваши вещи, обустроим детскую и сразу же начну доказывать. Прям до утра.
