Текст книги "Ангельское личико"
Автор книги: Лили Феррари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
В одиннадцать часов прозвучал национальный гимн, возвестивший окончание передач. Томмазо встал, преувеличенно сильно потянулся, зевнул и сказал:
– Bene,я пошел укладываться…
Глаза Марионетты все еще были прикованы к постепенно исчезающей белой точке в центре экрана. Отец нерешительно подошел к ней.
– Ты спать собираешься, Нетта? – спросил он.
Она спала в углу гостиной на раскладушке, которую каждый вечер вытаскивали из-под дивана. Девушка отрицательно покачала головой, продолжая сидеть.
– Я думаю, что посижу. Знаю, мне не заснуть, так уж лучше останусь здесь.
Отец постоял, не зная, что сказать, и не желая оставлять дочь одну.
– Хочешь, я посижу с тобой? Если ты скажешь…
– Нет, – решительно возразила Нетта. – Я лучше побуду одна.
Он печально пожал плечами.
– Если так… Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Она все еще отказывалась встречаться с ним глазами, говорила глухо, но вежливо.
– Я буду молиться за Лино, – произнес он.
Она не ответила.
У двери в спальню отец обернулся.
– Слушай, Нетта, я знаю, что ты чувствуешь по поводу меня, дедушки и Тони…
Марионетта мрачно покачала головой, наконец взглянув на него. Марио беспокойно зашевелился в кресле.
– Ты никогда не узнаешь, что я чувствую, – огрызнулась она. – Никогда.
Томмазо снова было заговорил, но она предупреждающе подняла руку.
– Пожалуйста, папа. Не сегодня. Мне этого не вынести. Пожалуйста.
Он понурил голову, открыл дверь в спальню и вошел туда. Марионетта вздохнула. Пропасть между ней и отцом все росла, и не в ее силах было этому помешать. Из-за какого-то смешного обещания, данного пятьдесят лет назад, завтра повесят человека, и Перетти ответственны за его неминуемую смерть не меньше, чем Моруцци. Она умоляла отца забыть об обещании, данном дедушке. Ведь важно то, что случится в будущем, убеждала она его, а не какая-то глупая вендетта многолетней давности, существовавшая совсем в другое время в другой стране. Но отец был непреклонен. Их семья дала Моруцци обещание. Оно должно быть выполнено, и Тони, как хороший сын, выполняет это обещание, причем сам платит за это высокую цену… Они спорили, пока оба не устали. После этого последовало упорное молчание. Они не могли найти общего языка, потому что Марионетта боролась с тем презрением, какое вызывали у нее отец и брат. Разве сумеет она когда-нибудь простить своего отца? Разве сможет она снова смеяться вместе с Тони и относиться к нему, как сестра к брату. Слава Богу, что у нее есть Марио, единственный, кто остался незапачканным в их несчастной замаранной семье. Словно почувствовав, что она думает о нем, Марио нервно поднялся.
– Хочешь еще чаю, сестренка? Какао? Еще чего-нибудь?
Марионетта нашла его руку и с благодарностью сжала.
– Иди спать, Марио. Ты просто ангел. Но мне хочется побыть одной.
Он нерешительно остановился.
– Я… я встану пораньше, чтобы побыть здесь с тобой до девяти часов… – начал он, с трудом произнося слова, касающиеся того страшного часа, который станет для Лино последним.
Марионетта кивнула и жестом отослала его спать. Сначала еще предстояло пережить ночь.
Ей снова приснился сон. На ниточках плясала марионетка с застывшей нарисованной улыбкой на деревянном личике. Но когда Марионетта посмотрела вниз, то с ужасом обнаружила, что красная фланелевая юбка, изящный кружевной фартук и бархатный корсаж надеты на ней, и что эта кукла – она сама. Она попыталась высвободиться, но чем сильнее старалась, тем больше запутывались нитки, тем быстрее она плясала…
Марионетта с трудом стряхнула сон. Сквозь занавески на окне пробивался свет, и с улицы слышался грохот тележки молочника. Половина шестого. Она спала всего несколько минут. Девушка с усилием поднялась и потянулась, злясь на себя. Как могла она задремать? Она должна сосредоточиться, мысленно связаться с Лино, дать ему силы и мужество…
Девушка подошла к окну и открыла его, спугнув голубя, который приземлился на подоконнике, чтобы осмотреть Сохо сверху. Она резко вдохнула холодный воздух, почувствовав приятное ощущение прохлады на щеках.
Может быть, Лино спит. Видимо, они дали ему что-нибудь: таблетку, глоток бренди, чтобы облегчить последние часы. Ниже по улице из подъезда вышла девушка, макияж весь смазан, вечернее платье помято. Она не подняла головы и не увидела Марионетту, наблюдавшую за ней с третьего этажа. Сонно улыбаясь самой себе и шатаясь на высоких каблуках, девушка пошла по улице в поисках такси. Марионетта следила за ней без всякой зависти. Кто она, шлюха? Актриса? Или просто девица, ищущая развлечений? «Мы примерно одного возраста, – подумала она, – но такое впечатление, что живем на разных планетах». Девушка исчезла за углом, направляясь к Шафтсбери-авеню.
Марионетта закрыла окно. Осталось меньше четырех часов…
Она подошла к стоящему в углу радио, включила его, покрутила ручки, настраиваясь на местный канат, убавила звук, чтобы не разбудить своих домашних, которые спали в соседней комнате. Послышалось привычное бормотание комментатора, читающего сводку погоды. Марионетта устало прошла в кухню… Ветер до пяти баллов, Фишер, Герман Байт… Надо выпить чашку кофе.
Неожиданно рука ее замерла на чайнике. С бьющимся сердцем, боясь пошевелиться, она стояла и слушала, как парализованная.
– …Казнь Лино Ринальди, официанта из Сохо, приговоренного к повешению сегодня утром за убийство проститутки, отложена, – безразличным голосом вещал диктор Би-би-си. – В связи с возникшими в течение ночи новыми данными. Министерство внутренних дел сделало следующее заявление…
Марионетта почти не разобрала то, что диктор сказал дальше. Она стояла, пораженная, стараясь осознать услышанное. Неужели это правда? Разве еще случаются чудеса? Лино в самом деле останется жить? Она импульсивно повернулась к небольшой статуэтке Мадонны на комоде, которая принадлежала ее матери.
– Grazie, madonna mia, [36]36
Благодарю тебя, Пресвятая Дева ( итал.).
[Закрыть] – пробормотала она, взяла статуэтку в руки и поцеловала. Затем побежала за пальто. Лино не умрет! Когда часы пробьют девять, Лино не будет болтаться на веревке, не замолкнет навсегда и сможет доказать свою невиновность!
Толком не соображая, что делает, куда направляется, Марионетта сбежала по ступенькам лестницы, громко стуча каблуками. Она не знала, чего ей больше хочется – плакать или смеяться. Услышав, как в кармане звенят монеты, девушка решила пойти в телефонную будку на Арчер-стрит и позвонить в тюрьму.
Ей нужно подтверждение от коменданта, чтобы он сам сказал, что это правда, что исполнение приговора Лино действительно отложено.
В темноте подъезда она едва не упала, споткнувшись обо что-то. Там кто-то спал, закутавшись в пальто. Человек зашевелился, застонал и потянулся к стене, чтобы найти опору.
– Простите, я вас не заметила… Ой! – воскликнула Марионетта. Из-под пальто появилось сонное смущенное лицо Микки Энджела. Он широко открыл глаза, узнал ее и поднялся на ноги.
– Микки! Что ты здесь делаешь? – Она схватила его за рукав, внезапно до конца осознав только что услышанное. – Лино… исполнение приговора отложили, Микки! Его не повесят… Я только что слышала по радио…
– Я знаю, – произнес он к ее удивлению. Она замолчала и уставилась на него.
– Ты знаешь?
Он кивнул и потер глаза.
– Я пытался это сказать тебе ночью, я знал, что появился шанс… – Он стоял, прислонившись к стене, лицо серое и усталое, воротник рубашки помят. – Там есть еще другая девушка, тоже проститутка. Ее зовут Тереза… Я хотел вчера… – бормотал Микки. Он еще не совсем пришел в себя. От сна в неудобном положении на ступеньках лестницы тело затекло.
Марионетта едва сдерживалась.
– Давай же, Микки, расскажи мне! Какая девушка? Что случилось? Да рассказывай же!
Он снова сел на ступеньки и провел рукой по волосам. Марионетта расположилась рядом, плотно запахнувшись в пальто.
– Эта девушка, – начал он, – ее зовут Тереза, согласилась дать показания. Она видела, что произошло, Марионетта. Она была там.
Марионетта удивленно воззрилась на него.
– Там? Ты хочешь сказать, она присутствовала при убийстве?
Он покачал головой.
– Не совсем. Но она была с Сильвией в клубе до того, как это произошло. И говорит, что Уолли Уоллас орал на Сильвию, обезумев от ревности к Лино, кричал, что она никогда больше не увидит Лино, что она не должна встречаться с ним после работы, иначе он не отвечает за последствия.
Марионетта пыталась осознать услышанное, мозг ее бешено работал.
– Ты хочешь сказать, что Уолли убил ее не по приказу Барти Моруцци?
Микки мрачно потряс головой.
– Нет, ему никто не приказывал. Он был от нее без ума, во всяком случае, так утверждают все проститутки в клубе «Гранада». Ему полагалось управлять этим клубом по поручению Моруцци, но он целыми днями следил за Сильвией, чтобы знать, с кем она проводит время. Лино он ненавидел. Так что Уоллас убил ее из ревности.
Пораженная Марионетта молча сидела, поджав колени и положив на них подбородок.
– А эта проститутка, – наконец заговорила она, – с чего это вдруг согласилась говорить? Если все проститутки в клубе знали про Уолли и про то, как он ревнует, почему тогда только одна решила выступить против Моруцци? И где она была раньше? Почему до сих пор не объявилась?
Микки явно чувствовал себя неловко. Он порылся в кармане, нашел сигарету и закурил. Марионетта недоуменно наблюдала за ним. Затем постепенно до нее начало доходить.
– Эта Тереза, – произнесла она, – ты ее случайно не знаешь, Микки?
Микки затянулся сигаретой. Потом кивнул.
Марионетта молча восприняла это известие. Потом спросила с некоторой прохладцей в голосе:
– Каким же образом тебе удалось уговорить эту… девушку… сказать правду и бросить вызов целому семейству Моруцци?
– Очевидно, благодаря моему личному обаянию, – сухо ответил он.
Некоторое время они сидели молча. В квартире выше этажом заплакал ребенок.
– Мне надо позвонить коменданту тюрьмы, – прервав паузу, сказала Марионетта. – Не могу поверить, что это правда.
– Правда, правда, – устало заверил ее Микки. – Никуда не надо звонить. Я хотел рассказать тебе еще ночью, но ты не стала меня слушать.
– Прости, – засмущалась она.
Казалось, все уже сказано. Она встала, засунув руки глубоко в карманы пальто. Неожиданно почувствовала, что замерзла.
– Я лучше вернусь, – проговорила она. – Смогу пару часов поспать, а уж потом поеду в тюрьму…
– Правильно. – Микки явно испытывал неловкость. Похоже, ему хотелось что-то сказать, но он никак не мог.
Самым невероятным было то, что Марионетта ни о чем не могла думать, кроме того, что он связался с проституткой. Почему-то это даже уменьшало ее радость по поводу Лино. Она начала подниматься по ступенькам, потом обернулась. Микки все еще стоял на том же месте, подняв лицо и наблюдая за ней.
– Спасибо, – наконец произнесла девушка, продолжая подниматься.
Микки подождал, пока она скрылась из виду, затем повернулся и вышел на улицу.
Радиоприемник в квартире все еще что-то бормотал. Марионетта на секунду присела, не снимая пальто, стараясь взять себя в руки и проанализировать то, что поведал ей Микки.
Диктор снова повторил новости, подтвердив, что исполнение приговора отложено. Марионетта встала, тихо прошла в спальню и подошла к кровати, на которой спали братья. Марио спал спокойно, лишь между бровей пролегла маленькая морщинка. Глаза Тони открылись в ту же секунду, как Марионетта наклонилась над ним.
– Что такое? – прошептал он, сразу же проснувшись.
На кровати у окна, когда-то принадлежавшей деду, заворочался Томмазо, что-то пробурчал и снова свернулся под одеялом.
– Что-нибудь случилось? – повторил Тони.
Марионетта отрицательно покачала головой и жестом пригласила его выйти вместе с ней в гостиную. Он послушался, натянув брюки поверх пижамных штанов. Марионетта прошла на кухню и поставила чайник. «Странно, – подумала она, – насколько по-английски мы себя ведем, особенно в критические моменты…»
– В чем дело? – все еще шепотом задал вопрос Тони. Это были первые слова, с какими он обратился к сестре за многие недели, понимая, что должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы сестра разбудила его.
– Сядь, – спокойно велела Марионетта. – Полагаю, тебе не помешает чашка чаю. – Возясь с заваркой, чашками и молочником, она рассказала Тони об отсрочке приговора в последнюю минуту, о проститутке, неожиданно согласившейся дать показания. Брат слушал, открыв от изумления рот.
– Не верю, – вырвалось у него.
Марионетта спокойно разлила чай.
– Тем не менее это правда, – сказала она. – Передали по радио. Тост хочешь?
Он смотрел на сестру, и до него медленно доходил смысл ее сообщения. На лице появилось выражение дикого страха. На мгновение Марионетта почти пожалела его.
– Как только опубликуют показания этой девицы, – прошептал он, – со мной все будет кончено! Они там, в участке, догадаются, что я выжал из девки, видевшей убийство, ложные показания. Со мной все кончено!
– Необязательно. – Марионетта протянула ему чай, но он, как сомнамбула, лишь взял чашку у нее из рук и поставил на стол.
– Они выкинут меня из полиции! – Голос Тони прерывался. – Продажный полицейский! Мне никогда не найти работу.
– Ты всегда можешь во всем признаться, – проговорила Марионетта, глядя на него и отпивая глоток чая. Иногда трудно поверить, что он – ее родной брат, настолько они разные. – Скажешь своему начальству всю правду – что ты заставил свидетельницу дать ложные показания. Ты можешь убедить их, что готов принять наказание, как мужчина. Это должно повлиять на их решение…
– Нет! – с горечью прервал он ее. – Ты ничего не понимаешь! Дело не только в полиции.
Марионетта со стуком поставила чашку ка блюдце. Она знала, что он скажет: «Дело в Моруцци…»
Тони замолчал. По его лицу было видно, что он готов пуститься в бега. Брат поднялся из-за стола.
– Мне придется исчезнуть, – произнес он. Лицо его было белее мела. Он выглядел очень уязвимым, стоя пред ней со взъерошенными от сна волосами, в мятой пижаме. Взгляд Марионетты задержался на фотографии деда на комоде. Брат так внешне похож на дедушку, но какая разница в характерах!
Тони поспешил в спальню. Она слышала, как он там ходит на цыпочках, тихо открывает ящики, дверцы шкафа. Брат собирал вещи. Она взяла в руки фотографию деда с бабкой и всмотрелась в нее. Мама права, юную девушку на фотографии вполне можно принять за Марионетту: такой же прямой взгляд, те же непокорные вьющиеся волосы, такая же решимость на лице и во всем облике. Конечно, лицо Джульетты было идеальным, не изуродованным безобразным шрамом. Марионетта легонько дотронулась пальцем до того места на фотографии, где был изображен молодой дедушка. Джульетте повезло. Она вышла замуж за любимого человека, но какой ценой! Марионетта сомневалась, что ее бабушка согласилась бы на этот брак, знай она, какие беды принесет он следующим поколениям. Девушка вздохнула. Но иметь такую возможность! Действительно ощущать, что ты можешь быть счастлива вечно!..
Из спальни появился уже одетый в пальто Тони. Он нес маленький коричневый чемоданчик, с которым ездил в полицейский колледж в Хендон. Неужели прошло только четыре года? Тогда брат был полон надежд, собирался стать народным героем, борцом с преступностью.
– Прощай, – неловко сказал он. – Попрощайся за меня с папой, ладно? И с Марио.
Девушка молчала, глядя в окно. На улице уже появились первые прохожие. Группа мужчин на углу что-то живо обсуждала, один из них размахивал газетой. Создавалось впечатление, что новости об отсрочке приговора Лино уже обошли весь Сохо.
Тони попытался поцеловать сестру в щеку, но она отвернулась, машинально дотронувшись до того места, где шрам достигал ее губ. Марионетта слышала, как брат дошел до двери. После небольшой паузы послышались звук открываемой и закрываемой двери, его шаги по лестнице, которые постепенно затихли.
Когда в то утро часы на башне Святой Анны пробили девять, все жители Сохо высыпали на улицы, они смялись, разговаривали, радовались… даже пили. Игроки, вывалившиеся из Мальтийского клуба, услышав новости, обняли дворника. Двое прохожих, заказавшие себе завтрак в «Кинг бомба», заплакали, когда хозяин сообщил им новости насчет Лино. Музыканты на Арчер-стрит завопили от радости, прочитав заголовки газет, а студенты-художники, сидевшие в кондитерской мадам Валери, оставили свой кофе и пустились в пляс по улице. И не только итальянцы благодарили Бога за чудо спасения Лино Ринальди от виселицы. Проститутки, картежники, пьяницы, танцоры – все веселились, устроив импровизированную вечеринку, какая возможна только в Сохо. Никто не заметил, что двоих не хватает. Марионетта ехала на автобусе в тюрьму Уондсуорт, чтобы повидаться с Лино, а Микки Энджел сидел за пианино в тесной квартирке, которую он снимал на паях с Питером Трэвисом на Бродуик-стрит. Он наигрывал «Бродвейскую колыбельную», сначала тихо, осторожно и мягко, будто поддразнивая звуки своими тонкими длинными пальцами, потом все громче и громче, и закончил сильным аккордом, после чего долго сидел в полной безнадежности, прислушиваясь, как затихает последний звук, эхом отдаваясь от стены, подобно тихому бормотанию призрака.
Глава шестая
Ноябрь 1952 года
В церкви Святого Патрика стояла тишина. Во второй половине дня в пятницу рабочий люд Сохо еще не успел собраться на раннюю вечернюю мессу. Марионетта на полчаса ушла из кафе, чтобы успеть на исповедь. У нее едва хватило времени, сидя в узорчатой исповедальне, шепотом поведать отцу Джозефу о своих грехах. Теперь она преклонила колени у алтаря Иисуса Христа, Святой Девы Марии и Святой Марфы и шептала молитву.
Это был ее любимый уголок в церкви, с изящными зелеными с золотом колоннами, обрамляющими фреску с изображением Иисуса Христа и двух женщин в крестьянской одежде и с золотыми нимбами над головами. С раннего детства Марионетту завораживал этот сюжет, а притчу она знала наизусть. Стоящая фигура с протянутой рукой – Марфа, сестра Лазаря и Марии, Мария сидит у ног Христа, внимательно слушая его проповедь, а Марфа жалуется на тяжесть домашней работы. Марионетта пристально всмотрелась в лики, заметно потускневшие со времени. Эти два образа олицетворяли собой противоречивость натуры, свойственную большинству женщин. С одной стороны – покорность, с другой – неудовлетворенность своей женской долей и нежелание с ней мириться. И многие женщины всю свою жизнь кидаются из одной крайности в другую. Себя же Марионетта втайне всегда считала скорее гордой Марфой, нежели смиренной молчаливой Марией. Мама рассказывала ей, что Марфа стала святой, покровительствующей хорошим домохозяйкам. Девушке это казалось высшей несправедливостью, даже насмешкой, наказанием женщине, не желавшей молчать. Она виновато осознала, что не сосредоточилась на своих молитвах, и закрыла глаза, стараясь забыть выражение мольбы на лице Марфы. Закончив молиться во славу Богородицы, Марионетта перекрестилась и поднялась с колен. Поколебавшись немного, вернулась и взяла из ящика свечу, бросив несколько монет в копилку рядом с алтарем. Она зажгла свечу, поставила ее к остальным и помолчала, глядя на ряд свечей, освещавших роспись. Нимбы сверкали, ярко выделяясь на старом холсте. Девушка помолилась за Марфу, осмелившуюся поднять голос и восстать против своего образа жизни даже в присутствии Христа.
Марионетта тихонько направилась к двери, в последний раз обернувшись, чтобы посмотреть на свечи, мерцающие под позолоченной надписью: «Dilegebat Jesus Martham et Mariam».Ее душа протестовала против необходимости вернуться в «Империал» и несколько часов работать, потом, сломя голову, бежать домой, переодеваться и лететь обратно, потому что «Минт» открывался в восемь вечера. Она устала, в церкви было так тихо, прохладно, особенно по сравнению с шумным и душным кафе. Вздохнув, она уж было повернулась, но тут увидела, как кто-то вышел из исповедальни, плотно запахнув пальто. Девушка замерла. Это был Микки Энджел, лицо его выглядело озабоченным.
Марионетта поспешила к выходу и выскользнула на солнечную улицу, стараясь поскорее уйти. Она не разговаривала с Микки с той ночи, когда отложили исполнение приговора Лино. Мельком видела его на Арчер-стрит среди других музыкантов, но он ни разу не спустился в клуб, и ее это задевало. Вернулся из своего морского круиза саксофонист Питер Трэвис, приятель Микки, который часто заходил в «Минт», но, когда Марионетта набралась храбрости и спросила его про Микки, он лишь смутился и пробормотал что-то насчет большой занятости пианиста.
Она перешла дорогу и вошла в небольшой скверик на площади. Ярко-красная герань, воспользовавшись уходящим теплом, пыталась цвести. Кроме пары бродячих собак, которые дрались у памятника Карлу Второму, да нескольких пожилых людей, дремлющих на скамейках, в скверике никого не было.
– Марионетта! – Он-таки заметил ее.
Девушка неохотно обернулась. Зачем начинать все сначала, снова переживать и мучиться? Ей захотелось убежать, но было уже поздно, иначе она покажется ему смешной. Марионетта остановилась с каменным лицом, глядя на него. Микки стоял у церкви, явно удивленный тем, что встретил ее здесь. Он перешел дорогу, увернувшись от мчавшегося такси, и поспешил к девушке, сияя от радости.
– Как ты? Выглядишь замечательно!
Она со злостью почувствовала, что краснеет. Как он смеет говорить такие слова? Замечательно, как же, с этим шрамом через всю щеку, который никогда не позволит ей выглядеть действительно замечательно, сколько бы она ни старалась!..
– Я не знала, что ты католик… – с трудом нашлась она.
Микки приноровился к ее шагу, когда, смутившись, девушка поспешила к выходу, из скверика.
– Ты не знаешь обо мне очень многого, – ответил он, поддразнивая ее. Затем лицо его внезапно стало серьезным, и он взял ее за руку, чтобы помешать уйти. – Подожди, Марионетта, – попросил он. – Удели мне пять минут. Мы так давно не виделись, и день такой хороший… – Он показал ей на ближайшую скамейку.
Марионетта секунду поколебалась и решила присесть, слегка улыбнувшись в душе. Совсем недавно она стояла перед изображением Марфы, не желая возвращаться в кафе, вот святая и послала ей Микки Энджела. Во всяком случае, ей было приятно так думать. Отец обойдется без нее еще десять минут… Девушка повернулась к Микки лицом, нерешительно улыбаясь и прикрывая щеку рукой в перчатке.
– Ну, и как же ты поживаешь, Микки? Я не видела тебя несколько месяцев.
Он пожал плечами, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Много работал.
– Везет тебе. – Она воспользовалась возможностью повнимательней рассмотреть его.
Молодой человек сидел рядом, глядя через площадь, явно заинтересовавшись стариком на другой стороне сквера, качающим головой над бутылкой вина. У Микки был строгий профиль, прямой нос и слегка выдающаяся вперед челюсть. Если учесть черные волосы, то он вполне мог сойти за итальянца, грека, мальтийца или представителя другой национальности Средиземноморья, каких много в Сохо.
– А ты как? – наконец спросил он.
– Что как?
Микки повернулся к ней, его карие глаза изучающе смотрели на девушку.
– Сильно занята? Я слышал, твой клуб пользуется большой популярностью.
– Верно. Я иногда и сама не верю. – «Почему бы тебе не прийти и не убедиться в этом самому?»– хотелось ей спросить, но вместо этого Марионетта поинтересовалась: – Как поживает Вики?
– Вики? – Он явно удивился. – Нормально, насколько мне известно. Поет в клубе в Найтсбридже, так, во всяком случае, я слышал, но это было два месяца назад. – Он наблюдал за ней. – А Лино? Как поживает Лино?
Ее тронула его забота.
– Ну, конечно, здорово переживает по поводу всего этого кошмара, но старается держаться молодцом, он вернулся на старую работу в «Изола Белла»…
Микки, нахмурясь, кивнул.
– Я его там видел.
– Разумеется, он не может полностью отойти от пережитого, пока не закончится суд над Уолли Уолласом, но создается впечатление, что на этот раз Моруцци держатся подальше от свидетелей, так что постучим по дереву.
Микки покачал головой.
– Я не об этом спрашиваю. Я имел в виду тебя и Лино.
Теперь настала ее очередь удивляться.
– Меня и Лино? Что ты хочешь этим сказать?
Он все еще напряженно смотрел на нее.
– Я решил, что ты и Лино… Газеты писали…
Марионетта почувствовала, что может сейчас рассмеяться.
– Никогда нельзя верить газетам, Микки Энджел! – Значит, он думал, что она – подружка Лино Ринальди, вот почему не приходил! А Вики… Он не видел Вики много недель, сам так сказал! На этот раз Марионетта открыто улыбнулась ему, не пряча улыбку за ладонью. – Лино был возлюбленным Сильвии, Микки, – уточнила она. – Вовсе не моим. Я все это делала ради Сильвии, потому что мне было стыдно.
– Стыдно?
Улыбка исчезла с ее лица. Девушка опустила глаза и рассеянно скомкала свою перчатку.
– Сильвия попала в беду, а я ее бросила.
Микки сочувственно посмотрел на нее.
– Что вполне объяснимо в известных обстоятельствах.
Но она яростно потрясла головой.
– Нет, вовсе нет! Она была моей лучшей подругой, а я не помогла ей, и теперь она мертва.
Он взял ее за руку. Нетта смотрела на его смуглую ладонь, длинные пальцы, обвившиеся вокруг ее пальцев, и сердце девушки бешено колотилось.
– Не твоя вина, Марионетта, – промолвил он. – Сильвия умерла не из-за тебя. Она умерла из-за таких людей, как Моруцци.
Девушка едва слышала его слова. Микки продолжал держать ее руку в своей. Они сидели в маленьком пыльном скверике, переплетя руки, так же, как сидели здесь до них многие влюбленные, за которыми наблюдала Марионетта и которым всегда завидовала. И вот она сидит так близко к нему, что с трудом может говорить. В этот момент ей казалось, что она способна доверить Микки Энджелу свою жизнь.
– Я хочу тебе кое-что рассказать, – неожиданно для самой себя сказала она. – Это касается Моруцци.
Он смотрел на нее со ст данным выражением на лице.
– Что бы ты о них ни рассказала, меня это не потрясет, – спокойно произнес он. – Я уже все слышал. И знаю, что они из себя представляют.
– Нет, – возразила Марионетта, – ты не понимаешь. Это о моей семье, о Перетти. Они связаны – Моруцци и Перетти.
Теперь Микки молчал. Он все еще держал руку девушки, время от времени медленно поворачивая ее в своей ладони, как некую драгоценность.
– Продолжай, – сказал он.
И Марионетта поведала ему о двух молодых парнях, живших много лет назад на Сицилии, о том, что они оба любили ее бабушку, и об ужасных последствиях этой любви. Она рассказала ему о долге чести ее дедушки по отношению к старику Моруцци, долге, который перешел к ее отцу, и о том, как Антонио пытался расплатиться с этим долгом, став тайным осведомителем Моруцци в полиции. Микки слушал молча, лицо его ничего не выражало.
– И теперь Тони исчез. Как видишь, – заключила она с кривой усмешкой, – все, что ты думал об итальянцах, – правда. Мы вполне могли быть членами мафии. Заговоры, вендетта, обещания у смертного одра – совсем как в гангстерском фильме.
Он продолжал молчать. Марионетта с сожалением отняла у него свою руку. И подумала, не зря ли она раскрыла ему семейные секреты. Встала, поплотнее запахнула пальто и взглянула на Микки.
– Наверное, ты считаешь, что все это глупости, – смущенно произнесла она.
Микки поднялся.
– Нет, не глупости. – Он казался отстраненным, занятым своими мыслями. – Я все знаю про Моруцци – они жестокие, дурные, невежественные люди. Они – подонки, Марионетта. Ненавижу их.
Удивленная яростью в его голосе, девушка отступила на шаг.
– Я лучше пойду, – проговорила она. – А то папа вышлет поисковую партию.
Он не попытался удержать ее. Когда Марионетта дошла до ближайшего выхода из скверика, Микки окликнул ее. Она остановилась и обернулась.
– Ты встретишься со мной сегодня вечером? – крикнул он.
Недолго думая, она отрицательно покачала головой.
– Не могу, – тут же замялась она, – клуб…
Он нахмурился, подошел к ней еще ближе.
– Я не могу… – повторила она уже с меньшей уверенностью.
Микки стоял и смотрел на нее.
Когда он заговорил, голос его звучал ровно.
– Что же мне делать, Марионетта? – тихо спросил он. – Что же мне делать?
Мгновение прошло в молчании.
– Мне нужно открыть сегодня клуб, – объяснила она. – Марио поет со своим новым оркестром. Кроме меня некому обслуживать бар.
Микки секунду поколебался.
– Если я найду кого-нибудь, – сказал он, – человека, которому ты доверяешь, чтобы он один вечер присмотрел за баром, тогда сможешь встретиться со мной? – Он стоял почти вплотную к ней. – Сможешь?
Девушка снова сделала шаг назад.
– Отец придет в ярость. Да и кого ты найдешь? – возражала она.
– Но если найду? – настаивал он.
Не веря ему, она все же согласилась:
– Ладно.
Микки широко улыбнулся.
– Встретимся в девять. А отцу можно ничего не говорить. В девять часов, Марионетта! – Обрадованный, он поспешил в направлении Оксфорд-стрит, крикнув напоследок: – И оденься понаряднее!
Повернувшись, Марионетта направилась на Олд-Комптон-стрит, взволнованная этой встречей, одновременно счастливая и напуганная. Ей не верилось, что скоро они снова увидятся.
К старику на скамейке, за которым наблюдал Микки, присоединилась Сюзанна Менлав. Они оба стали свидетелями расставания Марионетты Перетти и Микки Энджела, и старик поднял свою бутылку, салютуя им. Сюзанна покопалась в кармане и, выудив темную фляжку, чокнулась с бутылкой старика.
– За любовь молодых, – заметила она, цинично улыбаясь. Она выпили.
Без десяти девять Марионетта стояла в клубе за стойкой бара, стараясь сосредоточиться на кофейном автомате, а Марио и еще двое мрачных парней устанавливали свое оборудование.
– Ты сегодня просто сияешь, сестренка, – заметил брат, разглядывая ее со сцены. Клуб недавно потратился и устроил в одном углу маленькую сцену для музыкантов.
– Не глупи! – Она дернула за один из рычагов автомата так резко, что тот от возмущения выпустил струйку пара. – Я выгляжу, как обычно.
Марио пожал плечами и продолжил регулировать уровень звука. Сегодня он собирался поэкспериментировать – спеть под аккомпанемент лишь кларнета и ударных. Дуэт назывался «Пепперминтс» и сегодня выступал впервые.
– Не пора ли впускать? – спросил Марио сестру. – Очередь растянулась до угла.
– Если хотите, я их впущу, – предложил кларнетист, худой озабоченный рыжий парень.
Марионетта бросила ему ключи.
– Спасибо, Дейв, – поблагодарила она. – Вот, возьми кассовый ящик. Тебе понадобится мелочь. И крикни, если там объявятся какие-нибудь хулиганы. – Девушка подавила вздох. Еще одна сумасшедшая ночь в клубе, такая же, как многие предыдущие. Она понимала, что должна быть довольна, что благодаря ей семья сейчас вполне обеспечена материально, но иногда она мечтала стать снова обычной девчонкой, а не владелицей ночного клуба…
