Текст книги "Ангельское личико"
Автор книги: Лили Феррари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Тереза облегченно вздохнула. «Хорошенькая девушка, – печально подумала Марионетта, – такая чистая, нежная кожа, такие гладкие щечки безо всяких изъянов…»
– Вам очень повезло, – наконец произнесла она.
Тереза засмеялась.
– Да, мне повезло, что сестры заботятся обо мне. Повезло, что удалось уйти от… – она поколебалась и отважно закончила, – от вашего мужа, Барти Моруцци.
Марионетта покачала головой.
– Нет, я не это имела в виду. – Она собралась уходить. – Я хотела сказать, вам повезло, что вас полюбил такой человек, как Микки Энджел.
К ее удивлению, Тереза хихикнула.
– Микки не любит меня, мисс Перетти. – Она помолчала. – Простите, не могу называть вас миссис Моруцци. Не могу произносить это имя.
Марионетта не обратила никакого внимания на последние слова. Она все еще старалась вникнуть в то, что сказала Тереза насчет Микки Энджела.
– Разве он не ваш парень?
Тереза усмехнулась.
– Конечно, нет! Я чересчур проста для такого, как он. Нет, Микки – мой ангел-хранитель, мисс Перетти. Он спас мне жизнь. Думаю, его послал сам Господь.
Тереза проводила гостью до дверей, но, когда Марионетта ее открыла, тут же спряталась в тени. Она робко протянула руку, и Марионетта пожала ее, на мгновение задержав в своей ладони. И мельком подумала, не была ли Тереза одной из тех проституток, с кем ее муж спал многие годы. Это не имело значения. Главное то, что Микки Энджела им делить не приходилось.
За ее спиной закрылась дверь приюта, скрывая свою тайну от любопытных глаз Сохо. Марионетта в задумчивости зашагала по улице. Все вставало на свои места. Микки Энджел, который делал вид, что лишь случайно соприкоснулся с делом об освобождении Лино Ринальди, на самом деле оказался центральной фигурой. Именно он нашел Терезу, эту насмерть перепуганную свидетельницу, уговорил дать показания и тем самым спасти Лино от виселицы, сумел доставить ее в суд, чтобы девушка выступила против Уолли Уолласа. Микки Энджел. Как он сумел все это сделать? И почему?
Марионетта обнаружила, что стоит на Арчер-стрит. Был ранний вечер, и уже собирались группы музыкантов, рассчитывающих найти работу в ночных клубах. Она посмотрела на лица, надеясь найти знакомых, не признаваясь самой себе, кого на самом деле хочет увидеть. Вздохнув, свернула на Руперт-стрит и бесцельно побрела мимо лотков, не слыша криков уличных торговцев и не замечая толп покупателей.
Затем уголком глаза Марионетта заметила Микки. Он сидел за столом у окна, наполненного сигаретным дымом кафе, где кроме него находилось еще много народу. За его столиком она разглядела также очкастого Питера Трэвиса и блондинку Вики, певичку, с которой она познакомилась в клубе «Черная кошка» и которая, как она решила, была подружкой Микки. Марионетта остановилась, как парализованная, не в состоянии отвести взгляд от окна. Эти трое шутили и шумно спорили. Микки Энджел в своем старом синем свитере курил и смеялся над тем, что рассказывал Питер Трэвис. Неожиданно он заметил стоящую у кафе стройную молодую женщину в дорогом пальто. Она машинально подняла руку, чтобы закрыть лицо. На секунду их взгляды встретились. Затем Микки подчеркнуто безразлично отвернулся, наклонившись, чтобы дать Вики прикурить, и засмеялся вместе со всеми над какой-то шуткой. Когда через несколько секунд он снова взглянул в окно, молодая женщина исчезла.
Такси подъехало к дому номер двадцать четыре на Эндикот-гарденс в семь часов. Уже стемнело, на каштаны опустилась прохлада. Марионетта выглянула из машины, и сердце ее упало. В окнах горел свет, значит, муж дома.
Она расплатилась с водителем и с бьющимся сердцем прошла по дорожке к дому. Никогда нельзя знать заранее, в каком Барти настроении. Иногда он разыгрывал из себя идеального мужа, заботливого и почти душевного; в другой раз неожиданно впадал по пустякам в необузданную ярость, раздражался по поводу всего, что бы Марионетта ни сделала, размахивал руками и валил на пол мебель. Она не могла точно сказать, какого настроения боялась больше. Когда Барти старался быть с ней милым, она знала, что он настраивается на амурный лад, и значит, ей придется мучительно выносить его руки на своем теле и близость с ним. Женщина предпочла бы сотню ударов, тысячу проклятий, дикую ярость узаконенному насилию, которое она вынуждена была терпеть после замужества с этим ужасным человеком.
Она тихонько вошла в дом. Как обычно, Барти говорил в холле по телефону, расхаживая взад-вперед по тщательно натертому миссис Мак-Куин паркету и орал на кого-то в трубку:
– Разумеется, я говорил о сегодняшнем дне! Ты хочешь, чтобы на тебя навалилась вся полиция? – Он едва взглянул на скользнувшую мимо Марионетту. – Когда я тебе велю что-то, тупица, ты это делаешь, понял?
Несколько успокоившись, она тихо повесила пальто и прошла в гостиную. Громко вопил телевизор. Показывали какие-то эстрадные номера, и с экрана улыбался чревовещатель со своей куклой. Она напомнила Марионетте о кукле в сумке, и женщина протянула руку, чтобы достать ее, но тут услышала звук повешенной трубки. Барти закончил разговор. Она поспешно защелкнула сумку, оставив куклу на старом месте.
– Привет, Барти! – жизнерадостно поздоровалась Марионетта. – Выпить хочешь? – Не дожидаясь ответа, она поспешила к шкафу с бутылками и вынула пробку из графина с виски.
Барти никогда не отказывался выпить.
Он плюхнулся в одно из кресел, откуда без улыбки спокойно следил за ней.
– Где ты была? – спросил он.
Марионетта боялась встретиться с ним взглядом. Знала, что врать бесполезно. Ее наверняка видел кто-нибудь из шпионов Моруцци.
– Ездила в кафе, – созналась она, сосредоточившись на бутылке с виски, – немного помогла папе. Ты не поверишь, какие там толпы, Барти, люди так возбуждены по поводу коронации…
– Надо было позвонить мне, – произнес муж довольно спокойно. – Мне бы хотелось, чтобы ты позвонила мне и попросила разрешения поехать в Сохо.
Сердце у нее упало.
– Прости меня, Барти, – начала она, но он ее перебил:
– Запомни это на будущее, – ровно выговаривал Барти, стряхивая пепел с сигареты в дорогую пепельницу из оникса, – ты не должна без моего разрешения выходить из дома. Я ясно выражаюсь?
Марионетта испуганно кивнула. Взяла стакан с виски и по пушистому ковру направилась к мужу. Когда она приблизилась, он схватил ее за запястье и взглянул снизу вверх маленькими блестящими глазками. Барти Моруцци всегда почему-то напоминал ей белку, по-видимому, из-за острого носа и узких губ.
– Тебе это пошло на пользу, – заметил он, с удовольствием оглядывая ее, – ты выглядишь почти что по-человечески.
Она уловила зловещие признаки. Ей хотелось разрыдаться.
– Что-нибудь интересное по телевизору? – спросила Марионетта как можно беззаботнее. – Ты заглядывал в «Рэдио таймс»? – Она безуспешно пыталась высвободить руку. – Я могу приготовить тебе ужин, пока ты смотришь…
Муж отрицательно покачал головой.
– Мы сегодня ужинаем не дома, – произнес он. – У меня остались кое-какие дела, и ты мне понадобишься. Для моральной поддержки.
Женщина постаралась побороть отчаяние. Она ненавидела куда-то ходить и встречаться с друзьями Барти. Они всегда слишком шумели и слишком много пили, насмехались над официантами и всех кругом унижали. Марионетта каждый раз возвращалась домой с чувством стыда и еще большим желанием вырваться из этого плена.
Наконец ей удалось отнять у него руку.
– Пойду переоденусь, – ровно сказала она.
Наверху Марионетта долго стояла в комбинации перед открытым шкафом, тупо уставившись на ряд вечерних платьев. Может быть, розовое шифоновое или синее с блестками. Это не имело значения. После первой бутылки вина никто на нее и не взглянет. Барти с друзьями начнут обмениваться грубыми шутками, обсуждать ставки на бегах или планировать отомстить какому-нибудь сопернику-гангстеру, а она будет одиноко сидеть в уголке, скучать и ждать возвращения домой, чтобы забыться в спасительном сне…
Тут Марионетта почувствовала на своем плече руку. За спиной стоял муж и разглядывал ее в зеркале в резной оправе. Глаза его одобрительно скользили по телу жены, хорошо видному сквозь прозрачное белье.
Сердце ее заколотилось. «Нет, пожалуйста, не сейчас, не сегодня. Я этого не вынесу…»
– Мне кажется, кружевной черный верх… – робко промолвила она.
– Хорошая мысль. – Голос звучал глухо. Она чувствовала его дыхание на своем плече, запах виски. Очень осторожно он сдвинул бретельку с ее плеча, по-хозяйски ухмыляясь. – Но куда торопиться?.. – Барти толкнул жену к постели, зарывшись лицом в ее груди, застонал и принялся сдергивать с нее белье.
Марионетта крепко зажмурилась, стараясь не расплакаться. Приходилось терпеть. Что тут можно сделать? Она попалась в ловушку этого ненавистного брака с человеком, которому желала смерти и от которого не могла убежать.
В ногах постели лежала не замеченная Барти маленькая кукла, которую положила там Марионетта. Ее деревянные руки и ноги, подтянутые нитками, изогнулись под странным углом, юбочка сбилась, а лицо – деревянная маска – уставилось в никуда, ничего не выражая.
Глава восьмая
Декабрь 1953 года
Марионетта сидела на кухне, заворачивая рождественский подарок для Марио и тихонько подпевая песне, звучащей по радио. Она купила брату дорогой проигрыватель «Дэнсетт», зная, что все его приятели будут ему ужасно завидовать. «Почему нет?» – подумала женщина. Единственное удовольствие, которое она может извлечь из этого разнесчастного Рождества, это услышать вопль радости Марио, развернувшего свой подарок, и увидеть выражение лица отца, когда он найдет в свертке новый костюм, купленный дочерью.
В кухню вошла миссис Мак-Куин, застегивая пальто, надетое поверх нелепой формы, которую упорно носила.
– Я ухожу, миссис Моруцци, – сообщила она, натягивая скромную фетровую шляпу на перманент.
– Спасибо, миссис Мак-Куин, – рассеянно пробормотала Марионетта, занятая подарками.
Миссис Мак-Куин замешкалась в дверях.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я немного задержалась? – спросила она, кивком головы показывая на закрытую дверь гостиной. – Если мистер Моруцци захочет еще чаю…
Марионетта решительно покачала головой. Барти недвусмысленно наказывал ей «избавиться от старой перечницы как можно скорее».
– Вы очень добры, – вежливо заговорила она. – Но вам следует идти домой, к семье. Ведь сегодня Рождество.
Маленькая шотландка горько улыбнулась.
– Я живу одна, миссис Моруцци, но я благодарна вам за заботу.
Дверь за ней захлопнулась. Марионетта виновато вздохнула. Определенно, ей следует быть добрее к миссис Мак-Куин…
– Нетта! – заорал Барти из гостиной. – Там еще есть «Джонни Уокер»?
Она встала и поискала в буфете, вздохнув с облегчением, когда обнаружила бутылку виски на верхней полке. По крайней мере, ее не унизят при всех за то, что она не позаботилась заранее о выпивке.
Марионетта отнесла виски в гостиную. Братья Моруцци собрались вокруг искусственного камина. Они сидели, сгорбившись в креслах, и напряженно разговаривали. В воздухе висел густой сигарный дым. Женщина обошла комнату по стеночке, стараясь не попадаться на глаза. Барти сидел как раз напротив двери, занятый разговором с красномордым мужчиной в дорогом костюме. Марионетта его не узнала. Проходя за спинами Аттилио и Кармело, она слышала, как шепотом называются имена наиболее известных преступников Сохо.
– Не верю, чтобы Билли Хилл обстряпал это дельце с почтовым поездом, – услышала она голос Кармело.
– Ты что, пил с Джеком Спотом? Кто, черт возьми, мог это обстряпать, если не Хилл? – пренебрежительно ответил ему Аттилио.
Как обычно, они обсуждали недавние преступления. Они напоминали Марионетте старых баб, собравшихся в прачечной и перемежавших стирку со сплетнями. «Только эти – злобные негодяи, – напомнила она себе, – и рассказывают они друг другу об убийствах и насилии».
Она поставила бутылку на стол около локтя Барти, надеясь улизнуть, прежде чем он ее заметит. К несчастью, бутылка громко стукнулась донышком о стол, заставив ее мужа поднять голову. Прищурившись, он осмотрел жену сквозь сигарный дым и пьяно ухмыльнулся.
– А, маленькая женушка. Разреши мне тебя представить. – Крупный человек неуклюже поднялся с кресла, заставив Барти расхохотаться. – Сиди, парень, – приказал он. – Ради нее не стоит подниматься. – Мужчина поспешно сел. Как большинство людей, он побаивался Моруцци. – Спроси, Марионетта, как он поживает. Это мой друг. Мистер Смит. Мистер Джон Смит.
Она машинально пожала мужчине руку. Всех, приходящих в дом, звали «Джонами Смитами».
– Как поживаете? – вежливо спроеила она.
Мужчина нервно улыбнулся, не зная, какой должна быть его реакция на неожиданное появление жены Барти Моруцци.
– Правда, красивая? – спросил Барти своего собеседника, при этом крепко держа Марионетту за руку и фальшиво улыбаясь ей, оскалив зубы.
– Безусловно, – промямлил мужчина.
Со своего места на диване громко расхохотался Кармело.
– Тебе нравятся шрамы от бритв, так?
Мужчина быстро отвел глаза от лица Марионетты.
– Нет… я хочу сказать… да…
Внезапно раздраженно вмешался Аттилио.
– Ряди Бога, Барти, отпусти ее! Нам еще многое предстоит обсудить.
К облегчению Марионетты, Барти выпустил ее руку.
– На чем мы остановились? – спросил Аттилио. – Новый год. Верно. Значит, надо позаботиться, чтобы ночной сторож как следует принял… – Он замолчал, глядя на Марионетту и дожидаясь, когда та выйдет из комнаты.
Она с радостью повиновалась и поспешила к двери, потирая руку в том месте, где ее сжал Барти.
– И не попадайся на глаза несколько часов, слышишь, Нетта? – Слова Аттилио звучали как приказ, а не как просьба.
Марионетта закрыла за собой дверь и остановилась в холле, чтобы осознать услышанное. Он сказал, чтобы она ушла! Это значит, можно поехать в Сохо, он ведь фактически разрешил ей! Женщина нетерпеливо сорвала с вешалки пальто, схватила сумку и тихо вышла из дома, стараясь не хлопать входной дверью.
Шел дождь, тот упорный серый дождичек, типичный для английской зимы, и резкий ветер свистел в верхушках каштанов. Марионетта, борясь с ветром за зонтик, вышла на Хай-стрит, где надеялась поймать такси, чтобы доехать до западной части города.
На ходу она заглянула в сумку. Чековая книжка на месте?.. У нее были свои планы, появившиеся много недель назад. Женщина с трудом поверила своему счастью, когда деверь практически выставил ее из дома, торопясь избавиться от невестки. Это значило, что она сможет продолжить начатую работу, о которой ее муж не должен ничего знать. Каждый раз, как ей удавалось выбраться из дома, она ехала в Сохо, чтобы посмотреть, как претворяются в жизнь планы, которые она так долго вынашивала…
В пелене дождя появилось такси с горящим желтым знаком на крыше, и Марионетта замахала водителю. Он остановился, и женщина села в машину.
– Сохо, пожалуйста, – сказала он. – Грик-стрит.
Водитель в вязаной шапочке оказался болтливым уроженцем Ист-Энда, имеющим свое мнение по поводу состояния дел в мире и жаждущим его высказать. Марионетта откинулась на сиденье и молча смотрела в окно, слушая, как водитель разоряется по поводу войны в Корее, Уинстона Черчилля и смертной казни.
– Этот ублюдок Кристи, – зудел водитель, когда такси уже приближалось к Сохо, – я что хочу сказать, он все эти убийства совершил и должен за это заплатить, но тут призадумаешься, верно? Я что хочу сказать, ведь они уже повесили не того человека за некоторые из этих убийств, и разве раньше такого не случалось? Ведь всегда есть вероятность, что повесят невиновного. – Такси с ходу обошло автобус. – Нет, мисс, я так думаю, надо отменить эту смертную казнь, это будет по-людски…
Марионетта прислушивалась к его словам и любовалась из окна ярко освещенными магазинами, украшенными к Рождеству. В эти дни казалось, что все в Англии только и спорят насчет смертной казни.
– Вы ведь понимаете, – продолжал водитель, внимательно следя за движением, – прошел год с того дня, когда умер этот молодой парень. Как там его звали?
– Бентли, – подсказала Марионетта. – Дерек Бентли. – Как можно забыть? Год назад на виселицу попал девятнадцатилетний парень за убийство, совершенное его несовершеннолетним сообщником. И в этом году та же участь постигла Джона Кристи, осужденного за четыре убийства, включая то, за которое уже был повешен Тимоти Иванс. Что-то в английской системе правосудия разладилось. И в общественном мнении смертная казнь уже не считалась автоматическим приговором за убийство, слишком много рождалось сомнений и вопросов.
Марионетта грустно улыбнулась про себя, вспомнив ту ночь, когда на виселицу едва не попал Лино Ринальди. На нее вдруг нахлынули воспоминания. Те же самые залитые дождем улицы, то же серое небо, только тогда она невольно оказалась в центре внимания, ее портреты обошли все газеты, у нее брали интервью, ее цитировали. Теперь же она просто домохозяйка, отправляющаяся за покупками…
– Обратите внимание, – водитель свернул на Сохо-стрит, – попадаются и такие, которых и повесить мало, я так думаю. Возьмите хоть этого Уолли Уолласа, помните его? – Марионетта удивленно подняла голову.
Таксист как будто прочел ее мысли. Но он, старательно объезжая стоящий фургон, не отрывал глаз от дороги и не обращал на пассажирку внимания.
– Помню, – проговорила Марионетта. – Я вышла замуж в тот день, когда его повесили.
– Правда? – Они медленно ехали по площади Сохо под равномерным назойливым дождем. – Так я не о таких, их стоит повесить, если хотите знать мое мнение. Гангстеров. Сутенеров. Итальяшек. Мальтийцев. Воздух стал бы значительно чище без Моруцци, к примеру.
Они подъехали к углу Грик-стрит.
– Остановитесь здесь, – попросила Марионетта.
Она вышла из машины и сунула руку в сумку за деньгами.
– Вы тут поосторожней, мисс, – посоветовал таксист, принимая деньги и роясь в кармане в поисках сдачи. – Вы тут не задерживайтесь… это не самое безопасное место…
Марионетта улыбнулась ему, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Она дала ему полкроны.
– Спасибо, – сказала она, получая удовольствие от того, что водила удивился ее щедрости, – но я вполне могу о себе позаботиться…
Такси уехало, и Марионетта направилась к высокому зданию за своей спиной. Она нервно оглянулась. Вроде бы никто не обращал на нее внимания. Из соседнего подъезда вывалилась пьяная Сюзанна Менлав, сжимая в одной руке пачку сигарет, в другой – бутылку виски и сама с собой разговаривая. Дворник мел улицу и насвистывал. То было тихое время дня в Сохо, когда бизнесмены уже ушли после ленча за счет фирмы, а ночные гуляки еще не появились. Никто не заметит Марионетту. Она постучала. Через несколько мгновений дверь открылась: на пороге стояла сестра Маддалена, явно удивившаяся этому неожиданному визиту.
– Марионетта! – воскликнула она. – Вот не ожидала тебя увидеть. Я думала, мы договорились, что будем это делать почтой…
– Я знаю, – улыбнулась Марионетта. – Но я не могла устоять и не прийти посмотреть, что вы сделали с того времени, когда я была здесь в последний раз.
– Заходи, заходи! – Старая монахиня беспокойно оглядела улицу с тем же самым выражением испуга на лице, какое несколько секунд назад было у Марионетты. Затем потянула ее за руку, женщина вошла в дом, и дверь за ней закрылась.
В половине шестого, закончив все свои дела, Марионетта снова вышла на Грик-стрит. Уже стемнело, дождь прекратился, и свет многокрасочных реклам и вывесок отражался в мокрой мостовой – настоящая неоновая сказочная страна. Она позволила себе лениво пройтись по площади Сохо под деревьями, с листьев которых капала вода, и выйти на Дин-стрит. Прежде чем навестить отца и Марио в «Империале», ей хотелось побыть несколько минут одной, подумать о сестре Маддалене, о тихих комнатах приюта, где она только что побывала, о ясной улыбке на лице Терезы при прощании… Марионетта как раз проходила мимо внушительного фасада ресторана Леони «Камо грядеши», когда кто-то постучал по стеклу. Она вздрогнула и подняла голову. Это оказался Лино Ринальди в форме официанта, почти полностью скрытой огромным накрахмаленным фартуком. Он жестом приглашал ее зайти в ресторан. Она заколебалась, но дверь неожиданно распахнулась, и появился Лино. Как принято у итальянцев, он расцеловал ее в обе щеки.
– Все в порядке, – сказал он. – Мистер Леони разрешил мне минут пять поболтать с тобой. Хочешь кофе?
Он провел ее в зал, взял зонтик. Мистер Леони кивнул Марионетте из-за стойки, несколько официантов, накрывавших столы, поздоровались с ней, когда она проходила мимо. Ресторан был роскошным, с мягкими коврами, белоснежными скатертями, сверкающими приборами, но Марионетта чувствовала себя свободно. Это был тот мир, который она хорошо знала и где все знали ее. Они прошли с Лино в гардеробную.
– Посиди здесь, – попросил он, – сними пальто, чувствуй себя как дома. Я принесу тебе кофе.
Он исчез. Марионетта повесила пальто и села на обтянутую плюшем банкетку. Через арочный проход она видела бармена Леони, о чем-то спорящего с поварами. Кто-то уронил бокалы, громко выругался и рассмеялся. Женщина усмехнулась про себя. Здесь она действительно чувствовала себя как дома.
Снова появился Лино с двумя чашками с золотым ободком, наполненными кофе. Уселся рядом с ней на банкетке.
– Ну, – сказал он. – Come va? [43]43
Как дела? ( итал.).
[Закрыть]
Марионетта отпила глоток кофе.
– У меня все в порядке, Лино.
Он хмыкнул.
– В порядке! Замужем за самой большой свиньей на свете, и у нее все в порядке!
– Не надо, – попросила она.
Они уже обсуждали эту тему. Марионетта вкратце объяснила Лино причины, по которым вышла замуж, пробормотала что-то о семейных обязательствах и своих обязанностях, но он ничего не понял. Будучи сам итальянцем, к тому же имевшим опыт общения с Моруцци, он предусмотрительно воздержался от высказываний, но не мог не пройтись иногда насчет того скверного выбора, который сделала Марионетта. Оба ощущали неловкость при упоминании о ее замужестве, так что Лино, к ее облегчению, сменил тему.
– Слушай, Марионетта, – сказал он, – я хочу тебе кое-что показать. – Он поставил чашку на пол и порылся в кармане фартука, разыскивая бумажник. – Вот.
Он протягивал ей фотографию. Она с интересом посмотрела. Улыбающаяся девушка, довольно обычная, держит на руках кошку.
– Кто это? – поинтересовалась она.
Лино ухмыльнулся.
– Ее зовут Пегги, – объяснил он. – Пегги Уайтмор.
– И кто такая эта Пегги? – спросила Марионетта. Она подняла голову и увидела его смущенное порозовевшее лицо. – О! – засмеялась женщина, слегка поддразнивая его. – Понятно!
– Я с ней недавно познакомился, – признался он, явно с трудом подыскивая слова. – Она милая девушка, Нетта, правда…
Марионетта повнимательнее присмотрелась к фотографии. Солнечная улыбка, копна вьющихся, рассыпанных по плечам волос.
– Она очень мила, – согласилась Марионетта.
Лино с беспокойством смотрел на нее.
– Мне надо сказать тебе, – объяснил он, – о Сильвии. Не хочу, чтобы ты думала, что я забыл Сильвию. Я никогда не забуду…
– Ох, Лино! – Она растроганно положила свою руку ему на запястье. – Ну, разумеется, я так не думаю! И Сильвия тоже хотела бы, чтобы ты был счастлив, нашел себе другую девушку…
Она поступила правильно, сказав это. Лицо Лино посветлело, и он улыбнулся. С обожанием посмотрел на фотографию.
– Она замечательная, – уверил он Марионетту, – я бы хотел познакомить ее с тобой.
Марионетта встала.
– Когда-нибудь обязательно, Лино, – пообещала она, протягивая ему пустую чашку.
– Нет, – заторопился он, – Марионетта, не уходи. Я хочу тебя кое о чем спросить… – Он смущенно стоял, держа в руке чашку и с трудом старался подобрать слова.
Марионетта удивленно посмотрела на него.
– В чем дело? – сказала она. – Ты ведь знаешь, что можешь спрашивать меня о чем угодно, Лино. Я ведь твой друг, забыл?
– Знаю. – Он снова тяжело сел.
Марионетта секунду поколебалась и тоже села. Совершенно очевидно, Лино было нелегко высказать то, что он хотел.
– Давай! – весело подбодрила она его. – Выкладывай!
Он поставил ее чашку на пол рядом со своей. Медленно повертел в руках фотографию.
– Это о том, чем ты занимаешься, – наконец произнес он. – О твоей работе в приюте для падших женщин или как он там называется.
– И что? – внезапно испугалась Марионетта. Никто не должен был об этом знать. Она рассказывала Лино, но не ожидала, что снова затронет эту тему. Она его просила об этом.
Ринальди колебался.
– Я подумал, не захочешь ли ты помочь девушке по-другому, – сказал он и внезапно поднял на нее встревоженные карие глаза. – Я говорю о Пегги. Она попала в беду.
Марионетта уставилась на него и спросила:
– Ты хочешь сказать, она беременна?
Он покачал головой.
– Нет, ничего такого. Она, понимаешь… – Лино все еще не мог найти нужные слова.
– Начни сначала, – мягко посоветовала Марионетта. – Может, так тебе будет легче.
Он продолжал смотреть на фотографию с жалким выражением лица.
– Ты решишь, что я полный дурак, – пробормотал он наконец, – если связался с еще одной девушкой из Сохо…
Сердце у Марионетты упало.
– Она что, проститутка? Девушка по вызовам?
Лино решительно затряс головой.
– Нет, ничего подобного! Только она работает в клубе. Где стриптиз. «Треже чест» на Уордор-стрит. Знаешь?
Марионетта отрицательно покачала головой. Здесь каждый вечер открываются новые клубы. Трудно уследить за сменой названий и лицами девушек на вывесках у входа.
– Это один из клубов Барти? – догадалась она.
Лино кивнул.
– Я так думаю, – тихо промолвил он, – хотя Пегги говорит, что никогда не видела там кого-то из Моруцци.
– Это ничего не значит. – Марионетте не удалось скрыть горечь. – Они владеют половиной Сохо, но стараются не высовываться. Обычно за них работают подставные лица.
– Я пытался уговорить ее уйти оттуда, – продолжал Лино. – Говорил ей, что легко можно найти работу в магазине, ну, знаешь, где поинтереснее, в отделе косметики или белья, но Пегги отказывается.
Марионетта вздохнула. Та же история, что и у Сильвии. Она могла представить себе, что это за девушка, в которую влюбился Лино: со школьных лет он любил именно такую – хорошенькую, тщеславную, легко поддающуюся, но в душе еще не испорченную. Она от души желала, чтобы наивность Пегги относительно Сохо не привела ее на путь Сильвии. Хотя это казалось неизбежным.
– Дело в том, – возобновил рассказ Лино, – что она живет в небольшой квартирке с другой стороны Чаринг-Кросс-роуд, вернее, будет жить там до Нового года. Потом ее выгоняют.
– Не продолжай, – попросила Марионетта, – сама догадаюсь. Ее домовладелец – мой родственник. Пират.
– Кармело Моруцци. Точно.
Марионетта застонала.
– Лино, пожалуйста, не проси меня…
– Дело вот в чем, – поспешно перебил он. – Стоило ей сказать в клубе, что больше она не хочет раздеваться, и не успела она оглянуться, как Кармело Моруцци заявил ей, что ему, дескать, нужна ее комната. Мотивировал он тем, что сдает комнаты только девушкам, работающим в Сохо.
Марионетта мрачно кивнула.
– Картина ясна. – Она взглянула на него. Так все знакомо. Моруцци поделили Сохо между собой. Если девушка, работающая на одного из братьев, потеряла интерес к работе, другой брат немедленно грозит ей выселением. Марионетта знала, что такое происходит постоянно, поскольку Барти управляет клубами, а Кармело владеет домами. – Я знаю, о чем ты хочешь меня попросить, – сказала она. – Но не могу, Лино. Мне очень жаль, но я просто не могу.
– Я тебя еще ни о чем не просил! – рассердился он.
– Знаю, – согласилась она, – но не отрицай, что собирался.
В дверях возник официант.
– Лино, тебя зовет шеф, – сообщил он.
– Одну минуту! – Лино снова встал и возбужденно повернулся к Марионетте. – Я только подумал, что ты поговоришь с Кармело, объяснишь, что Пегги – подружка твоего друга…
Она медленно встала, отвернувшись от него.
– Мне пора идти, – произнесла женщина.
Он снял с вешалки ее пальто и помог одеться, как истинный джентльмен.
– Пожалуйста, – попросил он.
Марионетта повернулась к нему, лицо ее выражало искреннее сожаление.
– Мне очень жаль, – повторила она. – Ты ничего не понимаешь. Если я скажу кому-нибудь из Моруцци, что мой друг попал в беду и нуждается в помощи, они землю перевернут, но сделают так, чтобы он не дождался этой помощи.
Лино пораженно смотрел на нее. Он знал, что Марионетту выдали замуж по сговору, по старинке, но даже представления не имел, насколько она несчастна.
Они медленно вышли из гардеробной и прошли через ресторан к двери.
– Прости меня, Лино, – прошептала Марионетта, – мне бы так хотелось помочь тебе. Помочь Пегги.
Он с сожалением вздохнул.
– Не волнуйся, – успокаивал он ее, – ты сделала для меня столько – на всю жизнь хватит. Извини, что попросил.
Они подошли к двери. Тут ей пришла в голову мысль, и она снова повернулась к нему.
– Почему бы тебе не убедить Пегги пойти к сестре Маддалене и остаться там? Ей не надо будет платить за жилье, во всяком случае, пока она на найдет новую работу, и сестры о ней позаботятся.
– Ты думаешь, я не пытался? – Голос Лино звучал безнадежно. – Думаешь, я ей все это не говорил? Но она не хочет слушать, Нетта. Говорит, придется продолжать раздеваться, чтобы сохранить квартиру.
Глаза Лино выдавали загнанное состояние, он снова переживал тот же кошмар. Марионетта поднялась на цыпочки и расцеловала его в обе щеки.
– Мне очень жаль, Лино, – призналась она. – Мне действительно очень хотелось бы помочь…
Она вышла на улицу, огорченная этой встречей. Движение стало более оживленным, водители с трудом находили места для своих машин. Из здания напротив раздавались громкие звуки джаза, и у входа в ресторан переминались с ноги на ногу две усталые проститутки. Сохо просыпался…
Праздники прошли сравнительно тихо. Марионетте пришлось жарить рождественскую индейку для всей семьи Моруцци и ее приспешников, но она всегда относилась к стряпне спокойно. Женщина даже рада была отвлечься и использовать возможность укрыться в кухне, пока Моруцци напиваются до одури в столовой. Барти подарил ей новое меховое манто, бесцеремонно швырнув его через всю спальню в рождественское утро. Она не сомневалась, что он купил его для одной из своих подружек, но был отвергнут, в противном случае ей никогда бы не получить столь роскошного подарка. Она, в свою очередь, купила мужу шелковый халат и новую шляпу, зная, что ей следует потворствовать его тщеславию и отсутствию вкуса в одежде. Халат – ярко-красного цвета, а шляпа – светло-коричневая с яркой лентой. Барти оба подарка очень понравились, и он потратил все рождественское утро, расхаживая по комнате в халате, шляпе и с большой сигарой в зубах.
На святки братья решили устроить еще одно совещание в доме и, посадив Марионетту в такси, отослали ее в квартал Сент-Джеймс, чтобы она провела день со своей семьей. Уходя, она заметила входившего в дом красномордого «Джона Смита» и подумала, что еще за ужасы замышляют опять ее родственнички вместе с этим малосимпатичным субъектом. Но какая разница: по крайней мере, она сможет провести день со своими любимыми братом и отцом! И всегда есть маленький шанс, что она хоть издалека увидит Микки Энджела, бредущего по пустым улицам в какой-нибудь клуб…
