Текст книги "Ангельское личико"
Автор книги: Лили Феррари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Кто-то громко стучал в дверь черного хода. Они с Марио обменялись удивленными взглядами. Им редко пользовались. Марионетта прошла через подвал и открыла дверь. За ней стоял Лино Ринальди.
– Чао, Нетта! – Он расцеловал ее в обе щеки и, улыбаясь, вошел. – Я вовремя?
– Вовремя для чего? – Она заторопилась к стойке. Надо было разобрать кофейные чашки. Наверху, в кафе, еще сушились на полке несколько десятков крошечных кофейных чашек, а она уже слышала шум посетителей, толпившихся у дверей кафе и плативших Дейву за вход. На лестнице послышались первые шаги, а она все еще не готова…
– Разве я не говорил, что найду кого-нибудь, кому ты сможешь довериться?
Девушка подняла глаза. У стойки стоял Микки Энджел и усмехался. На нем была обычная одежда музыканта – темный костюм, темная рубашка и узкий темный галстук.
Лино суетился рядом с Марионеттой, нагружая на поднос чашки.
– Presto, [37]37
Быстрее ( итал.).
[Закрыть]Марионетта! – торопил он ее. – Я могу это делать с закрытыми глазами, так что иди и развлекайся!
Девушка потеряла дар речи.
– У него сегодня выходной, – пояснил Микки. – И он сам вызвался.
Лино щелкнул каблуками и поклонился – ну просто идеальный официант.
– Самое меньшее, что я могу сделать, – сказал он.
– И какую отговорку ты еще придумаешь, чтобы не идти со мной? – спросил Микки, не отводя взгляда от ее лица.
Она оглянулась на Лино, потом взглянула на Марио, который ухмылялся со сцены. По лестнице уже шумно спускались толпы народа, занимали столики и направлялись к бару.
– Пойду возьму пальто, – заторопилась Марионетта. Когда она проходила мимо сцены, брат наклонился к ней и хмыкнул.
– Не глупи! – передразнил он ее. – Я выгляжу, как всегда.
Девушка покраснела. Снимая пальто с крючка, порадовалась, что сообразила надеть новые чулки и хорошие туфли…
– Наверху в буфете за стойкой есть еще кофе, – крикнула Нетта Лино. – Они могут сбегать к Кеттнеру за вином. Рюмки под стойкой… – Микки уже тянул ее за руку.
Лино беззаботно помахал ей.
– Я справлюсь! – пообещал он, поворачиваясь к толпящимся у бара. – Так, кто из вас первый?..
В пятницу на улицах Сохо всегда интересно, но никогда раньше не приходилось Марионетте гулять с кем-то под руку, наслаждаясь видом, звуками и запахами. Казалось, Микки Энджел знал всех; его восторженно приветствовала группа студентов, болтающихся у входа в «Кейвс де Франс», с ним поздоровался карточный фокусник у кондитерской мадам Валери, его весело окликнул усатый хозяин «Йорк минстер», который возился в дверях своего паба, пытаясь помешать маленькому терьеру цапнуть за лодыжки пьяного прохожего.
Улучшала настроение и неожиданно теплая для середины осени погода. На улицах слышались крики людей, торопящихся на вечеринки, из темных подвалов доносились звуки джаза, перекрывавшие шум непрерывно подъезжающих такси, которые высаживали своих уже принарядившихся пассажиров, в театрах начались спектакли, так что зрители исчезли с улиц, уступив место серьезным прожигателям жизни, способным оценить все прелести ночного Сохо. Все пабы были переполнены, у ресторанов стояли очереди, кругом царило возбуждение. Только самих жителей Сохо, таких, как Марионетта и Микки, ни привлекали ни порнозаведения, ни подозрительные книжные лавки, ни заведения со стриптизом. Тех, кто случайно сюда попал, всегда можно было легко узнать по застывшему на лицах выражению, когда они впервые наблюдали за поведением проституток или вываливались из заведения, где оставили свой недельный заработок.
– Куда мы направляемся? – спросила Марионетта своего спутника, когда они шли по Уордор-стрит. Поинтересовалась она из вежливости. Ей было все равно, куда они пойдут. Достаточно просто вот так бродить вместе под неоновыми вывесками, наблюдая, как просыпается ночной мир Сохо.
Микки взглянул на нее. Казалось, он понял, о чем она думает.
– Я решил показать тебе тот Сохо, который знаю, – сказал он, – тот, который тебе никогда не приходилось видеть.
Девушка радостно улыбнулась и, спохватившись, тут же прикрыла рот ладонью. Он мягко отвел ее руку от лица.
– Тебя устраивает такой маршрут? – задал он вопрос.
Ответ ясно читался на ее лице.
– Прекрасно, – произнес он. – Начнем мы с «Рокингхэма».
И он повел Марионетту в завораживающее путешествие по Сохо, хорошо знакомое музыкантам, которые были тут завсегдатаями: «Рокингхэм» на Арчер-стрит с его экзотической смесью из перуанцев, мексиканцев, русских и арабов; клуб «Одиннадцать» на Уиндмилл-стрит, набитый нищими музыкантами, каждый из которых играл сам по себе, что создавало хриплую какофонию; «Абалаби», где черные юноши до пота танцевали с белыми девушками негритянский танец калипсо. Он повел ее в кафе в Фицройе, где они ели мусаку, рубленую баранину по-гречески, а Микки объяснял ей особенности новоорлеанского джаза, блюзов Чикаго, разницу между различными джазовыми стилями – все то, что они бесконечно и горячо обсуждали с друзьями, сидя за кофе в таких клубах, как «Минт». Потом, покончив с дешевым, но сытным ужином, они пошли в «Хампу» на Оксфорд-стрит, где оркестр Хэмфри Литлтона наяривал традиционный джаз перед извивающейся публикой.
– По правде говоря, это не в моем вкусе, – старался перекричать шум Микки, когда они спускались по ступенькам к выходу, – но я подумал, тебе стоит узнать, что же это такое, о чем твой брат постоянно спорит с друзьями!
Они вышли на сравнительно тихую Оксфорд-стрит, где их беседе мешали только гудки автомобилей и общий уличный шум. Перейдя на другую сторону, они направились на Сохо-стрит, где темные окна почты резко контрастировали со сверкающим световым потоком, который вырывался из открытых дверей клуба напротив, откуда вывалилась большая шумная компания подвыпивших людей, щуривших глаза от смены освещения. Громко хохоча, они понеслись вперед и выбежали на площадь, где станцевали импровизированное танго вокруг памятника. И, как бы им в такт, посаженные вокруг Сохо-сквер деревья шелестели листьями на ночном ветерке. Марионетта, держась за руку Микки, подумала, что вряд ли когда-нибудь еще она будет так счастлива. Девушку заворожило ее первое настоящее знакомство с яркой стороной жизни Сохо, так резко отличающейся от ее скучных тяжелых будней. Она начала понимать, почему люди возвращаются сюда каждый вечер, не в силах устоять перед удовольствиями этого эксцентричного ночного мира.
Где-то пробили часы.
– Уже час! – ужаснулась она. – Мне лучше вернуться в «Минт»…
Микки застонал.
– Но еще так рано! Я думал, мы, по крайней мере, сможем еще выпить по последней чашке чаю у миссис Билл. – Миссис Билл торговала кофе и чаем недалеко от разбомбленного участка храма Святой Анны.
Марионетта взгрустнула.
– Мне бы очень хотелось, Микки, но никак не могу; Надо вернуться в клуб до закрытия на случай, если появится отец, чтобы проводить меня домой…
Они медленно переходили через площадь, стремясь продлить этот вечер.
– Он и в самом деле очень рассердится, если узнает, что ты встречалась со мной? – тихо спросил Микки.
Марионетта взглянула на него. Она различала серьезное выражение лица Микки даже в густой тени деревьев.
– Он итальянец, – просто объяснила она. – Ты не поймешь. Он считает, что я должна гулять только с парнями-итальянцами. И то из тех семей, которые мы знаем.
Микки смотрел на нее без улыбки.
– Однако он должен шагать в ногу со временем, – заметил Энджел, – потому что я собираюсь снова пригласить тебя… и делать это часто. Конечно, если… – Он на секунду остановился, вынудив ее тоже замереть. – Если ты хочешь, чтобы я… если ты хочешь… – В этот момент Микки совсем не казался видавшим виды музыкантом, знающим все и всех в Сохо, он больше походил на робкого поклонника, неуверенного в себе до заикания. Марионетта не могла этому поверить.
– Разумеется, – мягко проговорила она. В почти кромешной темноте она чувствовала себя храброй, способной смотреть ему прямо в лицо, не стесняясь шрама. – Только давай не будем торопиться, Микки, не сегодня, ладно?
– Ты права. – Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше. Девушка была слегка разочарована, поскольку в какой-то миг ей показалось, что он ее поцелует. – У нас много времени…
– Но ты мог бы зайти и выпить чашку кофе напоследок, – робко предложила она, стараясь продлить этот вечер. – Если папы нет…
На этом и порешили. Они молча вышли с площади и направились вниз по Грик-стрит к клубу. Рестораны уже закрывались, и пустые столики за окнами выглядели сиротливо в сверкающем интерьере. Одинокие официанты протирали бокалы, слышался звон посуды, которую усталые работники готовили к следующему дню. Из «Эскарго» кто-то крикнул и помахал Марионетте. Чуть дальше еле волочивший ноги от усталости молодой человек с саксофоном вышел из темного подъезда и поздоровался с Микки Энджелом.
Микки и Марионетта улыбнулись друг другу.
– Похоже, мы с тобой всех здесь знаем, – смеясь, заметила девушка.
– Именно поэтому, – заключил он, – мы с тобой идеальная пара.
Она не нашлась, что ответить. И, скрывая смущение, спросила:
– Откуда ты знаешь такую уйму людей?
Микки пожал плечами. Они как раз сворачивали за угол на Олд-Комптон-стрит.
– Я играю в Сохо с шестнадцати лет, – объяснил он.
– Твои родители не возражали, что ты стал музыкантом?
Его лицо внезапно потемнело.
– Мама умерла, когда я был совсем маленьким. – Микки немного отодвинулся, и девушка сняла руку с его руки. Она явно задела больное место. – Я убежал из дома, – наконец признался он. – Сейчас живу вместе с Питером на Бродуик-стрит.
Молодые люди приближались к «Империалу». Виднелась новая розовая, мигающая вывеска со стрелкой, указывающей вниз. Марионетта пожалела, что спросила Микки о его семье. Сейчас он был занят своими мыслями, скорее всего, вспоминал прошлое.
– Теперь кофе! – весело воскликнула она, потом остановилась. – Странно…
В окнах кафе горел свет.
– Что случилось? – спросил Микки, отрываясь от своих воспоминаний.
Марионетта жестом приказала ему не двигаться. Она подкралась к окну и тихонько заглянула, стараясь, чтобы ее никто не видел. Сердце ее упало. Это случилось снова. Моруцци вернулись. За столом напротив жалко сгорбившегося отца сидел Аттилио Моруцци, самый жестокий из всей семьи. Он лениво мешал ложкой в чашке кофе и, видимо, не собирался уходить. Девушка повернулась, чтобы сказать Микки, что ему не стоит заходить, но тут, к своему удивлению, обнаружила, что он стоит за ее спиной и смотрит в окно с застывшим лицом. Она оттолкнула его назад, прочь от окна, в тень подъезда квартиры семьи Ли Фанг. Тихое мяуканье возвестило, что устроившаяся там на ночь Белла рассержена неожиданным вторжением.
– Мне надо идти, – произнес невидимый в темноте Микки.
Марионетта, сердце которой бешено колотилось, отрицательно покачала головой.
– Нет, – сказала она, приняв решение. Она знала, что это глупо, наивно и может вызвать кучу неприятностей, но ей стало все равно. Вечер, проведенный с Микки, вселил в нее новую силу. – Я хочу, чтобы ты пошел со мной, – сказала девушка. – Я хочу познакомить тебя со своим отцом.
– Нет, – ответил он, – нет…
Марионетта присмотрелась к нему, стараясь понять выражение его лица. Но было слишком темно. Белла мягко обвилась вокруг ее ног, мурлыкала и терлась головой о выходные туфли девушки.
– Пожалуйста, – обиженно попросила она. – Вам с папой надо двигаться в ногу со временем. Вот я и решила, что можно начать прямо сейчас.
Микки так неожиданно схватил ее за руку, что она вздрогнула.
– Там ведь Аттилио Моруцци, – произнес он.
– Я знаю, – удивилась Марионетта. – Полагаю, он пришел, чтобы постращать нас по поводу Тони. К тебе это не имеет никакого отношения, Микки, это наши семейные вопросы. Какое ему дело, если я приведу тебя, чтобы познакомить с папой… – Она даже с вызовом подумала, что Аттилио Моруцци будет поражен, увидев ее с мужчиной, который хочет ее, несмотря на изуродованное лицо.
Но Микки вырвал у нее руку.
– Нет, – упирался он, – я не могу…
– Пожалуйста! – Девушка не верила своим ушам. Он был так полон энтузиазма, так хотел быть с ней, а теперь пятится по улице, и лицо у него совсем бледное. – Пожалуйста! – в отчаянии повторила она. – Микки, пожалуйста! Я боюсь Аттилио Моруцци, я не хочу идти туда одна… – Он немного поколебался. – Пожалуйста! – настаивала она. – Если я приду с тобой, он не станет пугать ни меня, ни отца. – Она прижимала руку к изуродованной щеке.
Но Микки продолжал пятиться.
– Я не могу, – произнес он. – Прости… – И тут, безмерно удивив ее, повернулся и побежал в ночь, натыкаясь на прохожих, грызущих чипсы, и исчез за поворотом на Оксфорд-стрит.
Она стояла и смотрела ему вслед.
– Хочешь чипсов, крошка? – ухмыляясь, спросил прохожий и протянул ей горсть жирной картошки.
Марионетта, дрожа, снова повернулась к кафе. Смеющаяся спутница мужчины, тоже хрустящая чипсами, заметила шрам на ее лице и тут же оборвала смех. Марионетта, которая все еще не пришла в себя от шока, вызванного внезапной трусостью Микки, открыла дверь кафе и вошла внутрь. Кошка шмыгнула в кафе, проскользнув между ног.
Звон колокольчика над дверью заставил Томмазо и Аттилио Моруцци поднять головы. Аттилио улыбнулся Марионетте одними губами, глаза оставались холодными. Снизу доносилась громкая музыка оркестра.
– Мисс Перетти, – проговорил Аттилио, – давненько не виделись.
– Марио сказал, что ты ушла к Уиллеру, – вмешался Томмазо, – но тебя не было больше пятнадцати минут!
Марионетта вздохнула с облегчением. Слава Богу, что Марио придумал, как объяснить ее отсутствие, Она даже представить себе боялась, что было бы, прими она предложение Микки выпить чашку кофе у миссис Билл. Они с братом нарвались бы на крупные неприятности, Марио – за то, что соврал, чтобы прикрыть сестру, а она – за то, что посмела провести вечер с незнакомым мужчиной. После исчезновения Тони отец стал проявлять к ним повышенное внимание.
– Извини, папа, – быстро пробормотала она, снимая пальто, – там очередь длиной в милю и…
– Тогда где же бренди? – спросил Томмазо, подозрительно оглядывая ее новый наряд.
Аттилио Моруцци тоже не сводил с нее глаз.
– Бренди? – Девушка быстро соображала. – Ну, у них не оказалось той марки, которую заказывал посетитель, так что я не стала ничего покупать. – Она взглянула на часы и нервно улыбнулась. – Полагаю, он уже потерял надежду и ушел домой… – Она было направилась к лестнице, чтобы спуститься в клуб, но Аттилио поднял руку и остановил ее.
– Нет, – строго произнес он, – подождите немного, per favore. [38]38
Пожалуйста ( итал.).
[Закрыть]– То была не просьба, приказ.
Марионетта медленно вернулась к столику. Кошка последовала за ней и с надеждой потерлась о ножку стула, на котором сидел Аттилио.
– Садитесь, Марионетта.
Она послушно села.
– Томмазо, принести своей дочери чашку кофе снизу, ладно? Надо ее слегка оживить.
Отец с мольбой взглянул на дочь. Она кивнула ему.
– Все в порядке, папа. Не волнуйся.
Томмазо тяжело спустился по ступенькам, оставив ее с человеком, которого газеты называли «королем зла Сохо». К своему удивлению, она обнаружила, что больше не боится Аттилио Моруцци. Рука вскинулась к щеке. Ведь по сути дела, он не был впрямую виноват в том, что с ней случилось. Эта честь принадлежит Барти Моруцци. Девушка содрогнулась. Барти – явный психопат, но Аттилио Моруцци не унизится до того, чтобы уродовать девушек бритвой, он ловит рыбку покрупнее.
Аттилио следил за ней. Кошка запрыгнула ему на колени.
– Целую империю вы здесь себе организовали, – заметил он сухо, поглаживая свернувшуюся в клубок Беллу, которая громко мурлыкала. Марионетта ожидала, что мужчина сбросит кошку на пол, но он этого не сделал.
– Мой отец уже платит деньги за охрану, если вы пришли по этому поводу…
Он поднял руку.
– Этими делами занимается мой брат Кармело, – ровно произнес он. – Я здесь по другому делу.
– Разве?
– Да. – Моруцци наклонился вперед, разглядывая девушку. – Год выдался бурным для семьи Перетти, так ведь? – наконец спросил он.
– Послушайте, если вы пришли сюда поболтать… – с гневом в голосе начала Марионетта.
Он продолжил так, будто она его и не перебивала:
– Вы прославились во всех газетах, ваш дружок получил отсрочку, Уолли Уолласа вполне могут повесить за убийство, ваш брат испарился…
Его слова повисли в воздухе. Марионетта молчала. Что она могла сказать? Что надеялась на вынесение Уолли Уолласу смертного приговора и на то, что ему придется пройти через еще худший ад, чем бедняге Лино, когда он будет ждать смерти?
– Лино не мой дружок, – удалось выговорить ей.
Он безразлично пожал плечами.
– А о брате ничего не слышно?
Сейчас она может задать ему этот самый вопрос, который висел над семьей, как дамоклов меч, с того момента, когда Тони собрал вещички и исчез из их жизни. Раз уж отца здесь нет, она может высказать вслух то, что больше всего мучило Перетти последнее время.
– Он умер?
Аттилио явно удивился.
– Простите – кто?
– Мой брат. Антонио. Пожалуйста, синьор Моруцци, скажите мне правду. Мой брат умер?
Последовала длинная пауза. Мужчина достал из кармана пачку сигарет с золотой зажигалкой и прикурил. Выдыхая вверх облако табачного дыма, он произнес:
– Что же, если и так. – И, почесав кошку за ухом костлявым пальцем, добавил: – Но моя семья не имеет к этому никакого отношения. Удовлетворены?
Марионетта почувствовала огромное облегчение. Моруцци не удалось найти Тони! Вернулся Томмазо с чашкой кофе для дочери. За ним поднялась студенческая пара, зевающая после долгой ночи в клубе. Они направились к выходу, занятые лишь друг другом, и ни один из них не узнал человека, который сидел за столиком. Они попрощались с Марионеттой и ушли, провожаемые звоном дверного колокольчика. Девушка с завистью проводила их взглядом. Какими простыми казались их жизнь, отношения друг с другом!
Томмазо тяжело опустился на стул и поставил перед ней кофе.
– Вепе, – произнес он. – Вы хотели подождать прихода Марионетты, signore.Она пришла. Так что вы хотели нам сказать?
Несчастья последних лет оставили заметный след на Томмазо Перетти. «Он сильно постарел», – подумала Марионетта. Волосы побелели, лицо усохло, и на нем теперь особенно выделялись гордый нос и скулы. Она обнаружила, что сравнивает своего отца с сидящим напротив человеком. Примерно одного возраста, но на этом сходство кончалось. Годы сытой жизни сказались на Аттилио, вокруг глаз – множество морщин, плохой цвет лица, но в целом он все еще был красив: блестящие черные волосы, сильное и ловкое тело, дорогая одежда. В сравнении с ним отец в поношенной рубашке и дешевом жилете, сгорбившийся за столом, выглядел нищим. У нее промелькнула мысль, а не прячет ли Аттилио Моруцци где-нибудь жену, детей…
– Все довольно просто. – Его голос прервал ее размышления. – У меня есть к вам предложение.
Марионетта, нахмурившись, повернулась к отцу.
– Нам вовсе необязательно слушать, папа…
– Да нет, думаю, обязательно, – улыбнулся Аттилио. – Могу я продолжить? – Последовала тишина. Он снова заговорил: – Как вам известно, существует долг чести между нашими отцами, синьор Перетти, и, хотя ваш отец уже умер, мой еще очень даже жив.
– Да, мы платили этот долг. – Томмазо явно нервничал. – Мы сделали все, о чем вы нас просили…
Аттилио снова улыбнулся.
– Вот тут возникает проблема. Как мы договорились, платой должен был стать Антонио. Он время от времени работал на нас, когда был полицейским, помогал, если требовалось. К несчастью, исчезнув, – Моруцци посмотрел на них с сожалением, – Антонио нарушил свои обязательства. И я вынужден был прийти сюда, чтобы переговорить об изменении условий.
– Нет, – решительно возразила Марионетта. – Нет. Мы сделали все, что вы от нас требовали. Нам нечего обсуждать.
Лицо Аттилио слегка посуровело. Он внимательно посмотрел на девушку.
– Вы всегда разрешаете своей дочери говорить за вас, синьор Перетти? – сухо спросил он, не отводя взгляда от Марионетты. – Весьма печально. Мне казалось, вы итальянец.
Он добился ожидаемого результата.
– Разумеется, я итальянец! – возмутился Томмазо. – Basta,Марионетта! Говори, только когда к тебе обращаются!
Как она ни злилась, пришлось смириться, спорить было бесполезно.
– Значит, насчет условий, – как ни в чем не бывало продолжил Аттилио, на мгновение заинтересовавшись своим отполированным ногтем. – У меня в последнее время много неприятностей с братом Бартоломео…
Марионетта не сдержалась и презрительно фыркнула.
– Неприятностей! – воскликнула она. – Да ваш брат – просто ходячая неприятность!
Отец взглядом велел ей замолчать. Аттилио лишь поднял бровь в ответ на ее выпад.
– Мой брат Барти… вы, верно, знаете, что он управляет несколькими клубами и нанимает и увольняет… ну, как бы их назвать… – Он слегка улыбнулся. – Девушек для приема гостей. – Он взглянул на Марионетту, молча предлагая ей заглотнуть наживку.
«Какой смысл отвечать? – устало подумала Марионетта. – Всем известно, что речь вдет о девушках по вызову, проститутках, как их там ни называй из вежливости».
– Барти уж слишком увлекается некоторыми девицами, – продолжил Аттилио, осторожно подбирая слова. Его сильные пальцы не переставали гладить кошку. – Последнее время мне не слишком нравится, как он обращается с некоторыми молодыми женщинами… Я хочу, чтобы мой брат женился и стал уважаемым человеком. Чтобы ночью спал в своей постели, имел хорошую жену, которая бы ждала его со шлепанцами и какао. Ну, сами знаете.
– И какое это имеет к нам отношение? – спросил Томмазо со страшным предчувствием в душе. Как будто он уже знал ответ.
– У вашей дочери, – Аттилио с одобрением разглядывал Марионетту, – есть все нужные качества. Она сицилийка, так что мой отец будет счастлив. Она – Перетти, а это сделает его еще счастливее. Да и… – Глаза мужчины задержались на ее шраме. – Вряд ли, выйдя замуж, она будет изменять мужу, верно?
Последовала тяжелая пауза. Марионетта схватилась за край стола, как будто ось земного шара неожиданно покачнулась и все предметы могли заскользить по полу. Она взглянула на отца. С посеревшим от страха лицом Томмазо смотрел на Аттилио Моруцци.
– Подумайте над моим предложением, – проговорил тот. – Есть вещи похуже, чем брак с Моруцци. – Он встал, со скрипом отодвинув стул и мягко столкнув с коленей кошку. Долго стоял, мрачно глядя на них. – У вас почти нет выбора, – пригрозил Аттилио. – Если вы не согласитесь с моим предложением, мне придется придумать что-то еще… – Он двинулся к двери, поднимая воротник пальто, с выражением сожаления на лице. – Но будет страшно жаль испортить жизнь такому славному мальчику, который поет там, внизу, верно?
Сначала Марионетта не поняла, о чем он говорит, потом сообразила: он имеет в виду Марио! Аттилио прозрачно намекает, что, если она не согласится, он перенесет свое внимание на ее младшего брата!
– Вы не посмеете! – с ненавистью выкрикнула она.
Моруцци открыл дверь.
– Да что вы говорите?! – Колокольчик звякнул над его головой. – Кто-нибудь утром зайдет, я хочу к тому времени знать ответ. Поспите. Утро вечера мудренее. Полагаю, к завтраку вы поймете, что это самое лучшее решение.
Дверь за ним захлопнулась.
Онемев от горя, Томмазо в отчаянии смотрел на дочь.
– Нет, – взмолилась она. – Нет, папа. Ни за что!
Ночью пошел дождь, и, когда Марионетта нашла на следующее утро кошку, шерсть у той была мокрой и помятой. Белла, свернувшись, лежала на пороге, но не ответила на обычный призыв. Марионетта наклонилась поближе, чтобы рассмотреть, в чем дело: кошка была мертва.
– Наверное, машина сбила, – печально заметил Марио, копая на заднем дворе маленькую могилку в густой траве. – Белла ничего и не почувствовала, Нетта. Она просто приползла на порог и тихо умерла во сне.
Марионетта обменялась взглядом с отцом. Он быстро отвернулся, не в состоянии вымолвить ни слова. Они положили окоченевшее маленькое тельце в ямку, и Марио забросал его землей.
– Ciao, gatta, [39]39
Прощай, киска ( итал.).
[Закрыть] – со слезами прошептала Марионетта.
Сверху из окна за ними наблюдала миссис Ли Фанг. Девушка мельком подумала, как отнеслась китаянка к этой маленькой церемонии. Отец попытался коснуться плеча дочери, но она отстранилась и быстро вернулась в кафе.
Было еще рано, «Империал» пока не открывался. Кто-то стучал в дверь, и Марионетта пошла посмотреть, в чем дело. Через стекло она могла разглядеть очертания черной повязки на глазу. Девушка открыла дверь. Кармело Моруцци вежливо снял шляпу.
– Меня послал брат, – сообщил он.
– Знаю, – ответила Марионетта, и внутри у нее все сжалось.
– Скажите ему, что я согласна. Скажите, что он сумел переубедить меня. Скажите, Марионетта Перетти дала согласие.
Пират ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз.
– Брат будет доволен. – Он повернулся, чтобы уйти. – Мы с вами свяжемся.
Но она остановила его.
– Подождите. Я не закончила. Скажите ему, что я выйду замуж за Барти Моруцци при условии, что это будет конец долга. Со дня моего замужества Перетти освобождаются от вашей семьи полностью.
Кармело подумал, потом кивнул.
– Разумеется, – заверил он. – Только вы-то не освободитесь, верно? Потому что станете членом нашей семьи! Вы сами станете Моруцци!
Вот так и случилось, что на пятый день декабря, холодный и дождливый, Марионетта обвенчалась с Бартоломео Моруцци в церкви Святого Патрика. Гостей было мало. Марио категорически отказался, не понимая, почему сестра решила выйти замуж за одного из самых мерзких людей в Лондоне. Друзья Марионетты были слишком возмущены и напуганы. Удалось заставить прийти лишь нескольких усталых девиц из клубов Моруцци. Они стояли с каменными лицами, вода каплями стекала с их мехов. Присутствовали и головорезы Моруцци, с тяжелыми челюстями, в дорогих костюмах, с грубым акцентом кокни. Они чувствовали себя неловко и тихо переговаривались. Казалось, с неба Сохо над всем и вся нависла огромная тень, подмявшая под себя шумные улицы и здания, провисая над крестами церкви Святого Патрика. Она напоминала медленно машущие крылья Люцифера там, на небесах, злобного, незваного гостя на свадьбе, усевшегося на церковной крыше среди голубей и горящими безразличными глазами рассматривающего сверху брачную церемонию.
Марионетта прошла через все, как лунатик. На ней было дорогое, сшитое лучшим портным в Найтсбридже платье – предмет ее давней мечты. Она смотрела на себя в зеркало и видела не прекрасную трепетную невесту, а девственницу, которую ведут на жертвенный алтарь. Вид белого атласа, прозрачной вуали, изящного букета лилий наполнил ее таким ужасом, что ее едва не вырвало. Но вот она стоит у алтаря, перед ней знакомое лицо отца Джозефа, и это ее голос повторяет слова брачной клятвы. Только рядом с ней находится не тот человек, о котором она мечтала, а тот, кого могла представить себе лишь в кошмарных снах. Барти Моруцци, недовольный тем, что ему семья навязала в жены девушку со шрамом на лице, хмурился и старался не смотреть на нее. «Этот брак, – подумала она, – и в самом деле заключен в аду».
Церемония подошла к концу. Люди переговаривались, их голоса эхом отдавались в пустом храме. Марионетта медленно прошла со своим мужем по проходу. Она видела отца, который не мог отвести от нее взгляда, как будто тоже не верил, что все это происходит наяву. Ее глаза остановились на фреске, изображающей Марфу и Марию, и девушка слегка улыбнулась про себя; она-то считала себя гордой и независимой Марфой, тогда как на роду ей написано быть Марией, покорной женой, всегда послушной и безропотной.
Они вышли из церкви под моросящий дождь. Их ждала машина. Несколько девушек из клуба с наигранным энтузиазмом после напоминания Кармело Моруцци начали бросать конфетти и выкрикивать слабые приветствия. Марионетта почувствовала, как ее ладонь сжала сильная рука и притянула ближе к щетинистой щеке. Это был Альфонсо Моруцци, ее свекор.
– Не могу передать словами, как много это для меня значит, – пробормотал он, касаясь губами шрама на ее лице.
Она молча вырвалась и села в машину, где ее муж уже закуривал сигару и ослаблял узел галстука.
– Пошел, – сердито велел Барти водителю, – мне надо как следует выпить перед этим идиотским приемом. – Он повернулся к своей молодой жене, и на его оплывшем лице появилось выражение презрения. – Господи, – сказал он. – Господи! – Он откинул с ее лица вуаль и уставился на безобразный шрам. – Куда это я влип, черт побери? Ты выглядишь, как Борис Карлофф [40]40
Известный американский актер, исполнитель одной из главных ролей в фильме «Франкенштейн» по роману Мэри Шелли.
[Закрыть]в скверный день.
Машина тронулась с места. Марионетта безучастно смотрела в окно. Она так старалась не разрыдаться, что не заметила большого объявления над газетным киоском Морони: «Уолли Уоллас повешен за убийство проститутки».
