Текст книги "Разводные процедуры (СИ)"
Автор книги: Лика Ланц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
И в том, что это действительно так, я убедилась очень скоро. Ночью. Когда в мою дверь снова позвонили.
Ещё было не совсем поздно – половина одиннадцатого, но это время, когда просто так в двери не тарабанят. И я снова на цыпочках подошла к глазку. Если это баба Клава, я скажу ей много лестных слов. Если это Олег, пошлю к чёрту.
Я вдруг поняла, что меня колотит и что я, оказывается, боюсь вот таких ночных звонков. За ними какая-то пропасть и тьма.
Но за дверью стоял он – сосед Марк.
– Мила, откройте, – произнёс он, будто чувствовал, что я пялюсь в глазок и пытаюсь не дышать. – Пожалуйста.
Я быстро провернула замок и приоткрыла дверь.
– Мы вроде не шумим, – сказала зло, потому что испугалась очень сильно. – И точно не заливаем. Или вы решили всё же выставить счёт за ремонт? Но такие вопросы можно и не ночью решать.
Марк поморщился, будто у него зуб болел.
– Простите. Можно я войду?
Я поколебалась. Не хотела впускать его категорически. Но и доставлять удовольствие бабе Клаве – тоже. Хотя старая карга могла уже спать и видеть сны. Но никогда нельзя быть уверенной, что она не бдит и что потом не разнесёт сенсационную новость по всей округе.
Я так и видела, как она всем охочим рассказывает: «Представляете? Муж за порог, а у неё по ночам уже сосед шастает! Что за времена, что за нравы!».
Впрочем, если что, нас уже запеленговали, так что особой разницы нет. Всё это я собиралась прошипеть разъярённой кошкой соседу в лицо, но как только его увидела, все слова провалились куда-то глубоко-глубоко.
Он выглядел… плохо. Бледность, заострённые черты, круги под глазами, морщинки на переносице и у губ. Словно сразу стал старше. Красота его и лощеность поблекли.
– У вас что-то случилось? – сорвалось невольно. Как-то таким он мне категорически не нравился.
Марк поднял на меня страдающие глаза.
– Мила… мне неудобно. Но больше не к кому обратиться. Особенно в такое время. У меня там Катя… дочь, плачет. Пожалуйста, – взъерошил он отчаянно волосы, что встали дыбом, упали прядями на лоб, делая тени под глазами ещё гуще. – Я пытался, правда. Но она не хочет со мной разговаривать. Может, вы попробуете? Вы всё же женщина.
О, Господи… О чём только эти мужчины думают?
– Полагаете, у чужой тётки получится то, что не вышло у родного отца?
Он стоял такой поникший и такой несчастный… У него даже плечи опустились. И сейчас он ничем не напоминал холёного соседа, что надменно выговаривал мне за каждую мелочь.
– Ладно, я попробую, – вздохнула тяжело. – Подождите минутку.
Перво-наперво я заглянула к сыну. Но Андрей спал уже без задних ног. Обычно в такое время мы всё ещё вели борьбу за режим, но не сегодня. Слишком тяжёлый день, очень много откровений, не самых приятных. Он лежал, прижав к себе Лайтика, что беспокойно завозился, увидев меня.
Чёрт. Его выгулять бы надо. Как-то у нас сегодня всё не по плану пошло.
– Потерпи, – прошептала я еле слышно и вышла. Надела тёплую кофту. Почему-то знобило. Может, всё это нервы шалят, кто знает. – Пойдёмте, – обратилась к соседу, и мы тихонько вышли из квартиры, спустились вниз.
Возле двери сосед притормозил и взял меня зачем-то за руку.
– Мы с женой недавно развелись, – начал он объяснять прямо на лестничной площадке. – Это было решение Кати – остаться со мной. Правда, я тоже этого хотел. Но, сами понимаете… в силу разных причин я недостаточно уделял ей времени. Может, поэтому между нами нет той степени близости, на которую можно было бы надеяться. Я, наверное, не самый лучший отец. Но и не худший, полагаю.
Он снова взъерошил волосы рукой и вздохнул. Для него очень важно было объяснить мне всё это именно сейчас. Я чувствовала его неуверенность и страдания. На мой взгляд, он переживал как раз об этом: что не мог во всём быть идеальным, хоть и стремился изо всех сил. И это вызвало не раздражение, а умиление. Где-то и сосед Марк совсем не безупречен.
– Пойдёмте уже, – ободряюще сжала я его ладонь, и он очнулся, поспешил провернуть ключ в замке.
По своей квартире, которую я бы не прочь разглядеть поподробнее, Марк вёл меня в полумраке. Детская у них точно в том же месте, где и у нас.
К его чести, сосед не стал пятиться и заикаться, а зашёл в комнату дочери и негромко сказал:
– Катя, тут к тебе тётя Мила пришла.
Так сказал, будто это само собой разумелось. Что соседка тётя Мила ходит в гости по ночам к ним.
– Привет, – сказала я и закрыла за собой дверь, оставляя Марка там, снаружи. Ну, раз у нас тут девочковые секреты, значит пусть погуляет, пока мы поговорим.
Глава 17
В комнате девочки тоже царил полумрак. Горела только настольная лампа на рабочем столе. Катя неподвижно лежала в кровати. Что-то такое напряжённо-тревожное было в её позе.
– Что у тебя случилось? – присела я в её ногах. Плечи девчонки ещё больше напряглись.
– Уходите, – прогундосила она и спрятала лицо в подушке. – Я помню, что вы для меня сделали и папе не наябедничали, но вы мне не мать.
Я вздохнула.
– Конечно, не мать. И даже не претендую на её место. Просто… твой папа волнуется, переживает, а ты ничего ему не рассказываешь. Это может кого угодно свести с ума, а уж родителя и подавно. Больше всего на свете мы боимся что-то упустить, не понять или не рассмотреть, что тревожит наших детей. Это очень страшно, когда вы ещё малыши и не умеете разговаривать. Но ещё страшнее, когда умеете, но не делитесь своими проблемами.
Катя лежала молча, но по её участившемуся дыханию, я понимала: слышала и думает.
– Я не могу этим поделиться с папой, – запинаясь, пробормотала она.
И тогда меня прострелило догадкой. Ну, конечно же. Ребёнок заперся в своей комнате, наотрез отказывается отцу рассказывать, что с ней. Лежит в позе эмбриона почти.
Неосознанно я дотронулась рукой до её лба. Влажный. Испарина.
– У тебя что-то болит?
Катя судорожно вздохнула и снова расплакалась.
– Живот и кровь идёт? Ты испугалась, да?
Девчонка рассерженно фыркнула.
– Вот только не надо торжественно рассказывать мне, что я стала девушкой! Я не маленькая и грамотная. Прочитала в интернете, что и как.
Испуганная, но храбрая девочка. Я посмотрела на неё с нежностью.
Нет, конечно же, она мне не дочь, но всё внутри перевернулось, когда я представила, что она испытала, когда с ней случилось это. А она, судя по всему, бесед с матерью на эту тему не имела. Пришлось самой как-то выкручиваться.
А то, что плачет… так это гормоны. Ещё бы.
– Я теперь знаю, что ничего страшного нет, – голосок тоненький-тоненький, – но поначалу я струхнула, ага. Подумала: вот так умирают.
– От этого не умирают, – покачала я головой.
– От этого могут быть дети, – язвительно добавил ребёнок.
Кусается. От отчаяния и оттого, что ей сейчас плохо и нет человека, с которым она бы могла об этом поговорить откровенно. Чужая тётка – это немного не то, безусловно.
– У меня ничего нет, – тут же добавила она совершенно другим голосом. – И выйти я не могу, и папе сказать – как? Можно сквозь землю провалиться.
– У меня есть. Если позволишь, я принесу. И, если позволишь, я очень осторожно и аккуратно объясню твоему отцу. Могу даже ничего не говорить, просто покажу прокладки – и он всё поймёт.
И пока Катька решала этот мучительный вопрос для себя, добавила:
– Солёное или сладкое?
Девочка встрепенулась. И сразу оживилась. Глаза блестели в предвкушении.
– Сладенькое!
– Тогда я скоро вернусь, – подмигнула я заговорщицки.
– И живот у меня болит, – вздохнула она, наблюдая, как я поднимаюсь. – И папе… лучше покажите, не надо рассказывать. Мне и так… треш.
– Он у тебя умный и взрослый, – обернулась я у двери. – И никогда не позволит себе подшучивать или задевать по этому поводу. И он очень, очень переживает, иначе никогда бы не обратился ко мне.
– Ну нет, – возразил ребёнок, – папка у меня ещё проницательный, людей насквозь видит, так что он знает, что ты хорошая, именно поэтому к тебе. А не мамке позвонил или бабушке. Он всегда выбирает лучшее.
Я даже думать не стала, что она имеет в виду под лучшим. Потому что папка её тоже человек и ошибается. И он уже выбирал её маму, а потом оказалось, что…
Я себя одёрнула, запретила думать об этом. Не мне судить. Я вон тоже… любила и выбирала мужа раз и навсегда. А вышло… что вышло.
К чести Марка, он не кинулся с вопросами: «Ну, что там?», только смотрел на меня напряжённо. Ждал, что я ему расскажу.
– Я сейчас. Дверь не закрывайте, – верная слову, данному девочке, не стала ему рассказывать, что мы уже стали взрослыми, оказывается.
Как же быстро они растут-то, а? Для нас же они всё те же малыши. А у них – миллион событий, которые они переживают впервые.
Марк всё же не выдержал, шагнул вперёд с немым вопросом на лице.
– Я быстро, – улизнула, потому что очень хотелось его успокоить. Но я ведь обещала не рассказывать напрямую.
Доверие – это то, что очень трудно завоевать и очень легко потерять.
Лайтик заскулил, заглядывая мне в глаза.
– Потерпи ещё немножко, я скоро вернусь, и выйдем погулять, – пообещала я ему, взяла всё необходимое и поспешила назад.
Сосед маялся в коридоре. Я молча показала ему упаковку прокладок, развела руками и приложила палец к губам, а потом чуть не рассмеялась: Марк в немом отчаянии бился головой о стену. Не по-настоящему, конечно, а так, давая понять, что он тупица.
– Я врач, – произнёс он страшным шёпотом.
То есть мог бы догадаться, конечно, но о таком думается не сразу. И я его прекрасно понимала. Катя для него – маленькая нежная принцесса. И то, что у его дочери могут настать критические дни, он подумал бы в последнюю очередь. Или вообще не подумал бы.
Хм… сосед Марк – врач? Будет смешно, если гинеколог.
А я думала, какой-то бизнесмен, причём достаточно крутой, судя по его машине и одежде. Хотя, конечно же, что знает менеджер книжного магазина, пусть и такого большого, как у нас, о крутых бизнесменах? Будь он там супер-пупер какой-то магнат, вряд ли бы поселился в нашем доме. Достаточно хорошем, в добротном районе, но всё же. У нас тут не элитка, даже консьержки нет.
– Держи, – протянула я упаковку прокладок, как только вошла в комнату Кати.
Девочка оживилась.
– Спасибо большое. Правда, я не совсем поняла, как ими пользоваться, – сморщила она нос.
– Это просто, – подмигнула ей я и провела курс молодого бойца, затем отправила девчонку помыться.
Она даже повеселела, когда вышла из ванной.
– Я тебе ещё обезбол принесла и шоколадку. Аллергии нет?
– Нет! – Катю аж затрясло от предвкушения.
– Но таблетку выпьешь после того, как разрешит отец, договорились? Он уже в курсе. Понял.
– Бли-и-ин! – ударилась она головой о подушку.
– Пойдём, – протянула я ей руку, – прячься не прячься, а надо себя перебороть. Он тебе не враг.
Так мы и вышли из детской – я вела Катю за руку. Она пунцовела щеками и прятала глаза.
Марк уже выглядел не таким взъерошенным и растерянным. Больше напоминал выражением лица брюзгливого соседа, что по утрам доставал меня своими претензиями.
К счастью, он не стал казённым голосом отчитывать дочь за то, что она не рассказала ему о женском недомогании.
– Выпьете с нами чаю, Мила? – предложил он.
Я помотала головой.
– Я тут таблетку принесла. Сказала Кате, что только с вашего разрешения. Это обезболивающее. А мне пора. У меня там пёс ждёт очень-очень. Я с ним вечером не погуляла. Вы уж простите, ладно? Остальное – без меня.
Марк был, кажется против – по лицу читалось, но я всунула ему в руку таблетки и оставила папу и дочь дальше разбираться в их небольшой семейной драме-тайне самостоятельно.
– Пойдём гулять, – позвала я Лайтика, натягивая куртку и ботинки.
Пёс молнией метнулся к двери.
Ночь чудо была как хороша. Даже звёзды проглядывали в осколках неба, что зацепились за крыши домов.
Мы с Лайтиком даже отойти далеко не успели, как знакомый голос меня окликнул:
– Мила!
Ну, конечно же. Сосед Марк с котом. Ох, уж эти мужчины… Даже с дочерью толком не поговорил.
Глава 18
Я остановилась. Он догнал меня. Шёл быстро и целеустремлённо. Кот, как ни странно, не артачился, а скользил рядом. Огромный, хищный, сильный. Словно не избалованное домашнее животное, а дикий хищник в своей стихии.
Лайтик приветственно тявкнул и затанцевал. Вот же добряк…
Кот великодушно посмотрел на него свысока, но шипеть или бить лапой не стал. Позволял выказывать псу радость и приветливость по отношению к его царственной персоне.
Мы, наверное, точно так же смотримся. Я и Марк. Он – царь зверей, а я вислоухий щенок. Правда, я не всегда дружелюбна и пыталась кусаться… Но это уже детали, в которых кроется дьявол.
– Уже поздно, – пояснил сосед, хоть я ни о чём его и не спрашивала, – а здесь порой не совсем безопасно ходить.
– А вы меня, если что, отобьёте от обидчиков? – ухмыльнулась. Почти съязвила, но сделала это мягко.
– Безусловно, – сказал он сухо.
– Вы же доктор? – как ни крути, а мне любопытно.
– Я успешно занимался единоборствами, в отличной форме, и три раза в неделю посещаю спортзал. Если получается, то чаще, – всё так же сухо, словно он слегка оскорблён тем, что я в нём усомнилась.
– А ещё у вас боевой кот, который, если что, защитит, – всё же не удержалась я, чтобы подколоть. – Ну, улыбнитесь же. Я шучу.
Черты его лица немного смягчились.
– Простите. Я, кажется, перепсиховал с Катей. Мне даже в голову не могло прийти…
– Ведь она всё ещё маленькая девочка, правда? – сразу съехала я в минор, потому что очень хорошо его понимала.
– Вот именно. А она, оказывается, не то чтобы выросла… но вот. Я поблагодарить хотел. И не подумайте, я не бросил её. Она сама меня выпихнула. Сказала, чтобы я за вами приглядел. А то мало ли что. Она у меня хорошая, добрая девочка. А вы так помогли. И ей, и мне. У нас выдался очень непростой год. Развод с её матерью, склоки, скандалы, делёж имущества, новый район, новая школа… Работу никто не отменял. А Катя уже подросток. Есть моменты, – разоткровенничался Марк.
Я шла рядом и слушала. И понимала его очень хорошо. У меня сын – Катин ровесник. И как бы я особых трудностей с ним пока не имела, но кто знает, что ждёт меня впереди? На носу тоже развод. Неизвестно, как поведёт себя Олег. Сможет ли общаться с сыном? И не ударит ли это по Андрею? Сегодня очень тяжёлый выдался день и у нас. Со всеми этими объяснениями, с болью.
– Быть отцом – это непросто, правда? – грустно улыбнулась я и посмотрела Марку в глаза. Я хотела видеть его лицо.
– Быть отцом – это счастье, – твёрдо ответил он, а у меня сердце кровью облилось.
Потому что не все такие отцы, как он. Наш вон… подзатыльники раздавал ни за что. Ругался.
– Жаль, что не все мужчины думают так же, как вы, – пробормотала, отворачиваясь.
Я не хотела, чтобы он видел, что я очень близко сейчас к тому, чтобы разреветься. И в эту минуту его горячая ладонь накрыла мою. Неожиданно. Ободряюще. Сочувствующе.
– Всё пройдёт, Мила, утрясётся. Это просто нужно пережить, переболеть. А дальше будет легче. Я знаю, что не тот человек, который может давать советы или лезть, куда меня не просят, но я не могу вас не поддержать. Может, потому что тоже прошёл через это. Утешитель из меня тот ещё, конечно, но как умею, вы уж меня простите, – сжал он мою руку, и от его поддержки стало чуть-чуть легче.
– Спасибо, – поблагодарила я его и всё же подняла лицо вверх, не давая слезам пролиться, но они всё равно прорвали плотину моих потуг и текли по вискам и щекам, заползая на подбородок. – Пойдёмте домой, Марк. Уже поздно. Я сильная и справлюсь, но благодарю за поддержку. Наверное, я в ней нуждалась.
Мы отправились назад. Лайтик всё так же пытался дружить с Графом. Котяра важно ступал мягкими лапами и позволял к себе приставать, не выказывая ни благосклонности, ни враждебности.
– По-моему, они поладили, – кивнул Марк на наших питомцев.
«Мы вроде бы тоже», – подумалось мне, но вслух я этого озвучивать не стала. Завтра может настать новый день, и мы снова поцапаемся. Может, он придумает что-то ещё, что его раздражает в моём поредевшем семействе.
– До свидания, – сказала я ему уже в подъезде, на выходе из лифта.
– До встречи, Мила, – махнул Марк рукой на прощание и улыбнулся. – И всё же я бы вам советовал обследоваться, – показал он рукой на щёку, где цвёл всеми красками синяк.
– Спасибо, – фыркнула я, – думаю, обойдётся и без обследований. Осталось дождаться, когда вся эта красота сойдёт.
Я нажала на кнопку своего этажа и прикрыла глаза. Можно было и пешочком пройтись, но сил уже не оставалось. Выжал уходящий день всё, что можно. До основания.
Первым делом проверила, как сын. Спал, разметавшись по постели. Потрогала лоб, успокоилась. А затем отправилась мыть Лайтику лапки.
Уснуть долго не могла. Пыталась работать, а думала чёрт знает о чём. Всё ещё тяготило расставание с Олегом. Под утро я наконец забылась. Но, казалось, только закрыла глаза, как в дверь снова позвонили. Долго так и напряжённо.
Спросонья я никак не могла взять в толк, куда бежать и что делать. А ещё – кого там чёрт принёс.
Слышала, как сын открывал дверь и какой-то резкий разговор. Мужской голос. Похолодев, быстро оделась и выскочила. Подумала, что это мог Олег заявиться. Мне только не хватало здесь гладиаторских боёв.
– Мам, тут Фил припёрся, – доложил Андрей. Тоже сонный, взъерошенный, злой. Я мельком посмотрела на часы. Однако. Шесть утра. Очень подходящее время для визита родственников.
– Фил, – строго посмотрела я на брата.
Он у нас красавчик. Колоритный, харизматичный, но абсолютный циник, язва и бешеный енот. У него взрывной характер, сумасшедший темперамент и яростное нежелание жениться и заводить семью. Мама отчаялась, а я надеялась, что всему своё время, просто он ещё не встретил девушку, которую бы полюбил.
– Где этот обормот? – раздувал ноздри брат.
– Ну, если ты в курсе моей семейной драмы, то мужа я выгнала, так что совсем не обязательно было будить нас в шесть утра.
– Это у него скоро будет личная жизненная драма, – зловеще шипел Фил, – а у тебя, сестрёнка, уже наступил вечный праздник. Ты мне только скажи, где он, и я уйду.
– Без понятия, – развела я руками, – видимо, строит новую семейную жизнь.
– Я спать, – заявил сын, – а вы тут не орите, ладно? А то всех соседей на уши поднимете.
О, да. Опять и снова мне объясняться с Марком. Думаю, ему очень понравится наш утренний гвалт.
– Фил, уймись, пожалуйста, – потрепала я брата по груди, – Андрей прав. Я вообще не вижу причин так нервничать. Можно подумать, это он тебя бросил, а не меня. Раздевайся лучше, я тебя чаем напою.
– Лучше уж сто грамм, – начал стягивать куртку с могучих плеч мой беспокойный брат.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!
– То тут сто грамм, то там сто грамм – на то оно и утро! – подхватил брат дурацкий стишок. – Так где ты, говоришь, строит новую семью твой муж?
Фил ещё был упрямым, как осёл, и твердолобым, как баран. Уж если что в голову втемяшилось, не переспорить и не переубедить.
– Не знаю я, не зна-ю! – произнесла по слогам. Может, у беременного Артура Петровича обитает. Я, если честно, не хочу его ни видеть, ни слышать, ни знать, где он находится. Чего и тебе от всего сердца желаю!
– Беременный Артур Петрович? – скривился Фил. – Только не говори, что он от тебя к мужику ушёл!
– Нет, – вздохнула я. – всё намного проще.
Пришлось в двух словах Филу рассказать историю с телефонным контактом и встречей «на Эльбе», то есть в кафе.
– Вот что, ты пока чай пей, а я собаку выгуливать пошла.
– Я с тобой! Буду я ещё тут чаи пить, когда время морды бить!
Так мы и вышли на улицу: Фил, Лайтик и я. Чтобы нос к носу столкнуться с соседом Марком, что смотрел на нас сурово и почти с ненавистью. Или презрением. Я как-то не поняла, однако…
Глава 19
– Доброе утро, Милана, – таким голосом только уши отмораживать.
Лайтик, радостно взвизгнув, облизал кота. Тот корчил морду, но терпел, хоть лапу наизготовку поднял.
– Доброе утро, Марк.
– А это что за фраер? – тут же ощетинился Фил.
Смешно сказать, но брат порой вёл себя, как ревнивый муж. Он терпеть не мог, когда вокруг меня мужики вились. Это ещё с детства у нас. Не я его опекала, а он меня. У нас разница в три года. Но в какой-то момент я стала мелкой, а он – богатырём. А если учесть, что характерец у Фила – оторви и выбрось, то всем, кто косо на меня посмотрел – хоть с презрением, хоть с благосклонностью – Фил бил морды. Ему никто не нравился. Вообще. Ни одного достойного мужчины, по его мнению, на всём земном шаре не сыскать для такой принцессы, как я.
– Это наш сосед, – пояснила я брату и хотела было познакомить их, но Фил уже закусил удила и понеслось.
– А что он так неприветливо на тебя смотрит? – набычился он. – В чём дело, любезнейший, не с той ноги встали? На мою Милу так смотреть нельзя, учти!
– На вашу? – холодно поинтересовался Марк.
– Ну, не на твою же?
Филу, по всей видимости, нужно было спустить пар. Отыграться хоть на ком-то, раз Олега он не поймал. Фил на полголовы Марка выше и в плечах шире. И даже под курткой угадывались крепкие мускулы – он гордился своим телом, любил его, фанатично занимался в спортзале. Это частично позволяло гасить агрессию, что жила в нём и без конца вырывалась наружу.
– Фил! – схватила я брата за куртку, но куда там – он уже пёр на Марка.
Зашипел, показывая клыки, Граф. Взволнованно залаял Лайтик.
И тут случилось непредвиденное. Я даже не поняла, как это произошло. Миг – и Фил рухнул на грязный асфальт. Марк стоял над ним, широко расставив ноги, и слегка тряхнул кулаком.
– Это, возвращаясь к вчерашнему разговору, Мила, – поднял он на меня глаза. – Если понадобится, я вас всегда защищу. Обращайтесь. И не связывайтесь с подобными типами, которые себя в руках держать не могут. Хорошего вам дня.
Фил уже вскочил на ноги. Наверное, ошалел, потому что давненько никто его в нокдаун не посылал. Из его глотки вырвался какой-то рык.
– Хватит уже! – толкнула я его в грудь. – Не позорь меня и не позорься сам!
– Это мой брат! – крикнула я в спину удаляющемуся Марку, но он не обернулся. Зато Граф посмотрел недобро на Филиппа, снова показал клыки и грозно рявкнул с подвыванием. Дай ему волю, наверное, кинулся бы на дебошира.
– Это что было, Мил? – почесал в затылке брат. Кажется, его отпустило. Видимо, хороший удар поставил мозги на место. Жаль, что ненадолго. – Это что за защитник у тебя выискался? Сосед, говоришь? Выпендрёжник с котом. На поводке тварь эдакую водит, как собаку. Ты видела, как он на меня щерился?
– По-моему, тебя впечатлило, – буркнула я. – Знаешь, столько времени не виделись, и, кажется, я даже не соскучилась. Потому что ты абсолютный дикарь. Стыдно с тобой рядом находиться. Вот же достанется кому-то такое неземное счастье.
– Не достанется, – широко улыбнулся младший братик, что высился надо мной, как каланча. – Надо с твоим соседом перетереть, что ли. Вдруг чего, чтобы врезал твоему Олежеку промеж глаз. Или позвонил мне. А за мной не заржавеет, ты же знаешь.
– Боюсь, после такого эпического знакомства, с тобой никто разговаривать не станет.
– Ну, ладно, Мил, ну что ты, – хлопал длинными ресницами этот великовозрастный детина и лез обниматься. Виноватый медведь – это круто, конечно. Я уже не злилась, но ощущала безмерную усталость.
– Пошли домой, братец кролик, – вздохнула я тяжело. – Накормлю тебя и вперёд, покорять новые вершины.
– Я ещё приеду, Мил. Я теперь часто буду к вам с Андрюхой приезжать, – обрадовал он меня.
Я закатила глаза. Но, как ни крути, он моя семья. Какой уж есть, оболтус.
– А вообще, Мил, у этого твоего соседа шансов не было. Просто я недооценил противника и не ожидал такой прыти, – разглагольствовал Филипп, сидя в моей кухне. – Но удар у него поставлен чёткий, да. Это тебе не твой Олеженька, который только грозный, как жук навозный, а на самом деле ткни – и свалится.
Я хохотнула.
– Последний раз он был сражён котом. Тоже с соседом сцепиться захотел, так кот ему рожу располосовал.
– Правда, что ли? – обрадовался брат. – Это вон тот самый котяра, что с соседом твоим на поводке ходит? Ну, ты б раньше об этом рассказала, что ли. Я б этому коту вкусняшку купил какую-нибудь.
– Прежде чем кулаками махать, нужно включать голову.
– Он на тебя пялился. С какой стати? – переключился Фил, вспомнив, с чего всё началось.
– Может, потому что мы знакомы? И нередко встречаемся по утрам, выгуливая животных?
Рассказывать брату о других отношениях с Марком я не собиралась. Ни о плохом, ни о хорошем, ни о том, что мы вроде бы как вчера общий язык нашли. Правда, ненадолго. Видимо, сосед обо мне в очередной раз что-то не то подумал.
И, казалось бы: какое мне дело до того, что там в голове у соседа Марка? Но, как-то так получилось, что в последнее время мы слишком много сталкивались. И ещё до вчера было абсолютно без разницы о его ценном мнении обо мне и о моей семье. А сегодня… всё не так.
– Фил, ты бы шёл, а? – появился в дверях взъерошенный Андрей. – От тебя шуму, как от толпы народу.
– Ладно, – хлопнул брат по коленям, – не любите вы меня, но я всё вам прощаю! – сделал он щедрый взмах рукой. – Не скучайте, до скорого!
– Я провожу тебя, – поднялась и я.
Мне проще проводить его до машины, убедиться, что он уехал, и спокойно выдохнуть.
Оказалось, это была очень здравая мысль, потому что у подъезда мы нос к носу столкнулись с Олегом.
– Ты! – кинулся к нему Филипп, а я не успела среагировать, когда кулак моего брата прямой наводкой припечатался к носу мужа.
Олег рухнул.
– Убивают! – раздался истошный вопль. – Люди дорогие, что же это делается, а? Убивают среди белого дня! – вопила на весь двор баба Клава и мчалась к нам, буквально задрав юбки.
Вот где желание побывать в эпицентре событий, которые потом перерастут в сплетни, сильнее здравого смысла. Это не бесстрашие даже, а безумие. Как это она ещё утреннюю «битву» пропустила? Вот где было бы разгуляться её фантазии.
– Бандит! В тюрьму тебя надо! – кидалась она на Филиппа. – Как таких только земля носит! А ты что стоишь? – окрысилась она на меня. – Тут мужа твоего убивают, а ты замерла, бесстыдница! Скорую давай вызывай! Срочно! Олеженька, вставай, голубчик, – переключилась она на мужа.
– Не надо скорую, – услышала я за спиной спокойный голос, от которого у меня мурашки побежали от пяток до макушки. – Я врач. Идите домой, Клавдия Ильинична. Не разводите панику. Тут самое большее – нос разбили. Даже не сломали.
Олег, до этого изображавший жертву, которую буквально покалечили, кряхтя, поднялся наконец-то на ноги и с ненавистью уставился на Фила.
– Я на тебя в суд подам! Побои сниму! – наконец-то ожил он, вытирая кровавые сопли. – Давно пора! И в этот раз тебя защита родственников не спасёт!
– Ты бы рот не открывал, а? Герой-любовник, ушедший от моей сестры к Артуру Петровичу, – выдал Фил.
У бабы Клавы чуть ли шары по асфальту не покатились – так она выпучила глаза и рот открыла. Я мысленно простонала. Вот это будет раздолье для пикантных подробностей.
Несмотря на ранний час, стал подтягиваться народ. Судя по всему, только попкорна не хватало.
– Хватит уже, – наконец-то очухалась я. – Ильинична, перестаньте голосить, мы тут сами разберёмся. Фил, – указала глазами на машину. – Олег, с чем пожаловал?
– Ой, ты бы тут разобрался, – никак не могла угомониться баба Клава, – а то ты только за порог, а у неё тут то один в двери шасть, то другой! – враждебно оглядела она Филиппа и Марка, что стоял невозмутимо рядом.
– Разберусь, – помрачнел лицом ещё больше Олег. – Я тут со всеми разберусь!
Кольцо зрителей становилось всё туже. И я никак не могла урегулировать ситуацию, отчего всё бесило и приводило в отчаяние. И в этот миг горячая ладонь легла на мою руку.
Глава 20
– Позвольте, я всё же окажу вам первую медицинскую помощь, – из Марка большими ложками можно было черпать уверенное спокойствие.
После этих слов он крепко ухватил Олега за предплечье и буквально потянул за собой к подъезду. Муж, видимо, от неожиданности подчинился. Я, сделав бешеные глаза, указала Филу «на выход». Тот тоже нехотя подчинился и выразительно показал жестом, что это ещё не конец.
Я же кинулась следом за Марком и Олегом. Толпа расступилась, баба Клава, спохватившись, рванула за нами вслед, но не успела: мы втроём ввалились в лифт, и сосед нажал на кнопку нашего этажа.
– Так с чем ты пожаловал? – снова спросила я Олега. Разглядывала его, как зверушку диковинную. Столько лет вместе прожили, но сейчас я к нему ничего, кроме неприязни, не ощущала.
– Ты же не думаешь, что я всё это так оставлю? – сверлил меня злобным взглядом муж. – Или ты считаешь, что нам нечего делить? Тогда ты глубоко ошибаешься.
В это время лифт остановился. Мне жутко не хотелось заводить Олега в квартиру, но выхода не было.
– Дверь не закрывайте, – сказал Марк, – я вернусь через пару минут. А пока приложите к переносице лёд. Надеюсь, лёд у вас есть?
Льда у меня не было. Сосед понял это по моему лицу.
– Тогда пусть умоется. Я скоро.
Он ушёл. Но в коридоре нас встретил Андрей.
– Мам, что он здесь делает? – задал сын резонный вопрос. Я бы тоже хотела знать на него ответ. Хотя и так понятно: муж явился делить имущество. Личные вещи – это же так мало.
– Иди, умывайся, – приказала я Олегу.
– За вот это, – обвёл он пальцем свой разбитый нос, – потребуется компенсация, иначе я засажу твоего уголовника-братца всерьёз и надолго.
Я закатила глаза. За разбитый нос? Он сейчас серьёзно?
Когда вернулся Марк, Олег уже умылся и прошествовал в кухню, где без зазрения совести шарился в холодильнике.
– Я голодный, – заявил он, глядя на мою позу «руки в боки».
– Артур Петрович тебя не кормит? – язвительно спросила я.
Марка я уже не стеснялась. Как бы он в курсе нашей семейной драмы. Что уж. Всё по-семейному, по-соседски. Бабы Клавы не хватает для полного счастья. Вот уж кто бы наслаждался каждым мгновением.
– У меня куча свидетелей, – напомнил мне Олег, – как вы с братом чуть меня не покалечили. И если б не они, ещё неизвестно, чем бы дело закончилось. Может, моим трупом.
– Сядьте уже, труп, – приказал властно Марк. – Дайте я вас осмотрю.
– А вы, собственно, кто? – набычился Олег.
– Врач-травматолог, – почти ласково выдал сосед. – Так что вы как раз попали в нужные руки, на ваше счастье.
Он очень профессионально пропальпировал мужу нос.
– Как я и говорил, не сломан, – вынес вердикт доктор Марк и приложил очень нелюбезно лёд, завёрнутый в салфетку. – Держите. Кровь уже почти не идёт. До свадьбы заживёт, гарантирую.
– Спасибо, но я как бы женат, – желчно выдал Олег.
– Как бы – это очень точное замечание, – вклинилась я.
– До новой свадьбы – сто раз заживёт, – почти меланхолично уточнил сосед.
– Я сниму побои и обращусь в полицию, – гнул своё муж. – И всем вам хана! – он буквально лучился злорадной торжественностью.
