Текст книги "Ректор моего сердца (СИ)"
Автор книги: Лидия Миленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 13
Двадцать пять лет назад
Я долго бежала вглубь леса. Изо всех сил. Было темно, я постоянно спотыкалась, но пока ни разу не упала. Не знала, куда бегу, знала лишь, что должна спрятаться. Мама с папой и Таунсен хотели бы этого.
В левом боку горело и болело, я задыхалась, ноги ослабели. Но я бежала, лишь темные стволы деревьев мелькали передо мной в лунном свете.
Споткнулась и рухнула на землю. То ли потеряла сознание, то ли заснула. Детский организм не мог больше переносить эту страшную гонку в неизвестность. Наверное, иногда я приходила в себя, и тогда мне слышались шорохи, виделись какие-то огни, чувствовался запах гари.
Мелькала мысль, что нужно отползти под кусты, иначе меня найдут. Но разум не удерживал эту мысль и уплывал, я снова отключалась.
Очнулась (или проснулась) я от собственного плача. Я лежала на холодной мокрой земле и сотрясалась от рыданий. Должно быть, тогда, ребенком, я рыдала во сне, потому что знала, что днем на это не будет времени. Днем я должна буду выживать.
Села на земле, принялась утирать слезы руками. Было раннее утро. Холодно. А еще ужасно хотелось пить. Есть тоже хотелось, но это можно было терпеть. А вот от жажды просто саднило в горле.
Я огляделась вокруг. В лесу ведь должны быть ручейки? Когда мы гуляли тут с родителями или няней, я их видела. Но поблизости не было ничего похожего, а пить хотелось страшно.
На траве блестела роса. Я попробовала собирать ее в руку и слизывать с ладони, но это были лишь жалкие крохи!
«Ты маг, Астер, – вспомнились вдруг слова мамы. – Когда-нибудь ты сможешь владеть всеми стихиями. Но твоя основная, родная стихия – вода. Когда тебе плохо, обращайся к ней. Потому что ты любишь ее, а она – тебя».
Я сорвала большой лист с чуть загнутыми краями, подставила его под куст, усыпанный множеством блестящих капель. Другой рукой поводила над кустом. Росинки покатились по листикам, начали сливаться, превратились в струйки… Струйки тоже сливались и падали прямо в лист.
Получилось, обрадовалась я! Когда лист в ладони стал похож на чашу, полную чистой воды, я выпила ее. Но этого было мало… Протянула руку в другое место и снова велела капелькам течь в мой лист… Я так увлеклась этим, что не расслышала мягкий стук копыт и шуршание.
А когда заметила, было уже поздно. Я так и сидела с вытянутой рукой, в нее катились капли и струйки, а из-за кустов выехали два всадника. Я застыла, сердце громко забилось в груди. «Меня нашли, это конец!»
Оба всадника были в брюках, кафтанах и простеньких шляпах на головах. Один – черноволосый большой мужчина с пышными усами. Второй… второй был намного меньше и стройнее, и я с удивлением заметила под кафтаном небольшие бугорки, выдающие в нем женщину. Лицо у нее было милое, простое, с тонкими чертами.
Я смотрела на всадников, а они – на меня. А струйки текли и текли, уже начали переливаться из моей ладони и падать на землю…
– Ты посмотри! Ребенок! – вдруг произнесла женщина звонким голосом. – Какая хорошенькая девочка! Грязная только похлеще любого бродяги…
– Странная девочка, – задумчиво произнес мужчина, спешился и пошел ко мне. Девушка тоже соскочила с лошади и приблизилась. Они нависли надо мной. – Посмотри, что она делает. Она маг, – сказал мужчина, указав на мою руку, лист и текущие струйки. Говорил он так, словно они разглядывали животное в зверинце. Мне стало неприятно. Наверное, это и заставило меня собрать всю свою смелость.
Я быстро выпила воду, что собралась в листе – вдруг сейчас меня убьют, а я так и не утолю жажды, нахмурилась, поднялась на ноги и грозно встала перед ними. Я буду сражаться. Магией. Не знаю только, как…
А двое надо мной рассеялись. В их смехе не было злости. Вообще ничего обидного не было. Мне немного полегчало… Все же дети легко верят в доброту взрослых.
– Смотри, платье у нее не бедное под грязью, – сказала девушка. – Видимо, она из замка. Что будем с ней делать?
– А что с ней делать? – насупился мужчина. – Сначала узнаем, кто она такая… Явно из замка прибежала… Говорят, там всех перебили. Всех приспешников опального герцога и всю его семью… И все сожгли. А она спаслась…
Я сжала губы, чтобы не заплакать или не закричать. «Всех приспешников опального герцога и всю его семью…» – эта фраза навсегда отпечаталась у меня в голове. Но и тогда я сообразила, что если «всю его семью», то, значит, все думают, что и я – дочь герцога Сампрэ – погибла.
– Ты оттуда пришла, маленькая? – мужчина наклонился ко мне, заглянул в лицо, а тон голоса сделал мягким, сюсюкающим. Так часто говорят с детьми взрослые, когда думают, что ребенок – дурачок. – Убежала, когда все началось?
Я точно знала, что нельзя говорить всю правду. Но и придумывать сказочную историю тоже нельзя.
– Да, – ответила я. – А вы кто?
Мои мама с папой умерли, значит, вообще-то я здесь главная. Этот лес, поля, и все, что вокруг, – мое. Но об этом нельзя говорить никому.
– Мы? – мужчина распрямился и сделал лицо грозным. – А тебе можно доверять? Ты маг, хоть и маленькая девочка. Сначала скажи, кто ты.
– Да что ты ее пугаешь! – женщина вдруг сделала шаг ко мне, присела и обняла меня одной рукой – я не успела отстраниться. Другой рукой достала из кармана платок и принялась стирать с моего лица грязь… А мне вдруг захотелось прижаться к ее груди и заплакать. Позднее я часто плакала на этой груди…
– Я Алиска, – ласково сказала она. – А это – Ганс. Мы муж и жена, и мы едем по своим делам через лес. Нас не нужно бояться…
– Зря ты ей это обещаешь! – сказал мужчина с досадой, но в его голосе опять не было настоящей злости. – Ну так кто ты, малявка?
– Меня зовут… Илона… Гварди, – ответила я. Имя Илона мне не нравилось. Мое собственное сильное, гордое имя Астер нравилось намного больше. Но Таунсен хотел, чтобы я называла себя так. Я хорошо это запомнила. Новое имя само сорвалось с губ.
– А кто твои родители? – спросил Ганс добродушнее.
– Моя мама – служанка… В замке… – сказала я. Так велел Таунсен.
– А отец? – мягко спросила Алиска. Она закончила вытирать грязь с моего лица и принялась приглаживать растрепанные волосы и поправлять ленты на моем платье.
– Я… я… не знаю! – вырвалось у меня. Больше Таунсен ничего не велел говорить, поэтому я не знала, что ответить.
– Не знаешь?! – удивился Ганс и вперился в меня взглядом. Я чуть не заплакала. Вот и все… сейчас они поймут, что я обманываю. Догадаются, кто я. И наверняка отдадут меня тем плохим, кто уничтожил все, что было мне дорого. Я задрожала, Алиска сильнее прижала меня к себе. Тут же стало спокойнее. По крайней мере, этой доброй женщине я нравлюсь, может, она не отдаст меня своему мужу?
Я собралась и отрицательно покачала головой в ответ на вопрос Ганса. А Алиска прикрикнула на него:
– А ну перестань пугать ребенка! У нее мама в замке погибла, а ты допрашиваешь!
Ганс задумчиво поглядел на меня. Потом вдруг улыбнулся.
– Ну понятно… Знаешь, Алис, кто девочка?
Она бастард какого-нибудь мага из приближенных к герцогу. Иначе откуда у простой служанки дочь-маг? Вот девочка и не знает, кто ее отец, раз незаконнорожденная. Одна мать ее растила. Жалко девку, конечно… Погибнет тут в лесу. Или попадется плохим людям. Отвезем ее до деревни подальше отсюда. Выпустим. Люди подберут и отдадут в приют.
– Да нет же, Ганс! – Алиска вскочила на ноги и встала перед ним. – Давай возьмем ее себе! Пусть будет нашей доченькой… Ты представь себе, насколько легче нам будет, если при нас будет настоящий маг?
А мне подумалось, что с Алиской, и даже с этим Гансом намного лучше, чем одной. И они явно не из тех плохих людей, которые убили всех…
– Я буду вам помогать, – неожиданно для самой себя сказала я. – Я умею много разного.
Ганс переводил взгляд с меня на Алиску и обратно. Впоследствии я узнала, что у Ганса и Алиски была дочка. Она умерла примерно в моем возрасте несколько лет назад. И с тех пор других детей у них не рождалось. Тогда же они разорились и начали странствовать по стране. Алиска сильно переживала смерть дочери и все мечтала о другом ребенке… И Гансу сложно было отказать любимой жене…
– Ладно, давай попробуем… По крайней мере, пока возьмем ее с собой, – заключил он. Подошел и поднял меня на руки. – Будешь пока нашей дочкой, поняла? Всем так и говори! И фамилия у тебя хорошая, пожалуй, она и нам подойдет…
Это «пока» затянулось на пять лет. Я стала приемной дочерью Ганса и Алиски, чью фамилию так никогда и не узнала. Они тоже скрывали ее, и им понравилась «моя» – Гварди.
Они были добрыми людьми. Алиска оказалась заботливой приемной матерью. А с Гансом часто было весело. Он умел шутить, изображать разных людей – добрых, злых, пиратов, колдунов, гоблинов из сказок…
Но они были ворами и мошенниками. Я действительно помогала им, когда они говорили. Наводила полог невидимости, чтобы Ганс мог незаметно украсть лошадь. Никогда раньше не делала подобного, но видела, как отец тренировал своих магов в таких умениях, и у меня получалось повторить. Обливала водой преследователей, если за нами кто-нибудь гнался, когда мои приемные родители воровали драгоценности у состоятельных людей.
Воровать мне не нравилось. Мои настоящие мама и папа говорили, что это плохо. Поэтому я радовалась, когда Гансу удавалось выгодно продать драгоценности, и мы несколько месяцев жили без дела где-нибудь на окраине страны. Я спрашивала, почему они не займутся чем-нибудь другим. Они же отвечали, что это стало их ремеслом, что так им интереснее жить. И я прощала их, хоть в душе постоянно тикало, что я плохая, что я стала воровкой.
Но Ганс и Алиска любили меня. А еще они обещали не отдавать меня никому.
Так прошло пять лет. Я почти ничему не училась. Алиска лишь заставляла меня иногда читать книги – у нее их было несколько – и писать, «чтобы девочка не выросла безграмотной». Ганс научил играть на дудочке. И все. Но мои магические навыки росли, потому что я постоянно практиковалась в них. Узнать технику магии мне было негде, и не все я помнила из прошлого, но силы было столько, что иногда хватало сильно захотеть и направить ее в нужное русло.
Вот и стала я магом-самоучкой. Потом, много позже, поняла, что, по сути, я была опасна для общества. Маленькая сильная магичка, не умеющая толком управлять своей силой.
Когда мне должно было исполниться десять, Ганс вдруг заболел, у него воспалились почки. Вылечить его не получалось. Мы больше не могли странствовать втроем, понадобилась помощь. И мы прибились к общине разбойников в далеком лесу на границе.
Они хорошо приняли нас, Ганс мог отдыхать и лечиться. Он почти поправился, когда произошло то, что снова изменило мою жизнь.
Я часто уходила рыбачить для общины. У меня получалось направлять течение реки так, чтобы рыба буквально шла мне в руки. В один из таких дней я долго просидела на берегу. А когда вернулась, на месте общины – домиков на деревьях, небольших хижин – было пепелище и море трупов. Ганс и Алиска тоже погибли.
Королевская гвардия проводила рейд по лесам и полям, чтобы зачистить их от разбойников и других преступников. Жители нашей общины не сдавались без боя, поэтому их убили. Узнала я это позже…
Тогда же я просто сидела у трупа Алиски, плакала и думала, что мне делать…
Так я стала сиротой во второй раз.
В десять лет я была умнее и уже понимала, что мне не выжить одной в лесу, понимала, что не выжить и среди людей. Нужна помощь. А еще знала, что нельзя говорить правду ни о своем истинном происхождении, ни о том, что я «дочь» убитых разбойников.
Но решить свою судьбу я не успела. Капитан гвардейцев вернулся в разбойничий лагерь – он потерял там медальон. Мне опять повезло. Он оказался не злым человеком. Понимая, что я чудом уцелевшая дочь кого-то из разбойников, он не стал особенно меня расспрашивать.
Просто отвез в приют в ближайшем городе, сказал, что девочка – дочь неизвестных погибших родителей и ничего не помнит. Вопросов в приюте мне не задавали. Просто сказали, что делать и чему учиться. А чуть позже директриса обнаружила мой магический талант и велела посещать занятия по магии. Она научила меня многому. Именно она показала, как контролировать силу, и именно она сказала, что магическая сила – единственный мой козырь в жизни. И она написала жалкое рекомендательное письмо в академию…
Глава 14
После разговора с Гератом во мне действительно что-то изменилось. Появилась цель. Та цель, которую я всегда хотела иметь, но боялась перед собой поставить. Конечно, не именно стать Великой, хоть я была уверена, что смогу сделать много для академии на этой должности. Уж точно не буду капризничать и гонять подчиненных, как Касандра! Но не это в первую очередь.
Оказаться наверху, среди сильных мира сего. Появляться при дворе, и для начала… узнать, кто совершил то, что привело к смерти моих родителей. Я знала главного виновника. Потому что знала, с кем переписывался отец, чьи послания в конце он в гневе рвал и выбрасывал в камин… И этим виновником был король Статир.
Но, кроме него, были и те, кто пришел к воротам уединенного замка. Армией, атаковавшей нас, кто-то командовал. И вот их имен я не знала.
Историческая справка о смерти герцога Сампрэ и его семьи во всех новейших учебниках гласила: «Опальный герцог Сампрэ заперся в своем старом замке в Однотшеоре и отказывался склонить голову перед волей короля. Тогда по приказу короля магическая армия атаковала преступного герцога ради восстановления порядка. Осажденный герцог и его маги оказали сопротивление, развязалась битва. Во время битвы погиб сам герцог Сампрэ. Но из-за жестокого сопротивления осажденных случайно погибла его семья – жена Клаудия Гайнори (в девичестве Таури) и дочь Астер Гайнори. Его величество скорбел об этих жертвах. Так опальный маг, не смирившись с волей самодержца, стал виновен в смерти своих близких и многих невинных людей – своих слуг и гвардейцев…».
Я не могла читать этого. Знала, сколько лжи в этих строчках. Против нас неожиданно пригнали целую армию – отец до последнего не верил, что такое возможно, что его друг король пойдет на это… И это было магическое месиво, цель которого уничтожить всех, кто был в замке. Ведь каждый из нас мог обладать тем, чего так боялся король. Даже меня не пощадили бы, несмотря на детский возраст. Потому что именно во мне могло быть сильно то, что король пытался уничтожить в зародыше.
В детстве я не до конца понимала причины гибели семьи. Обсудить было не с кем – я знала, что должна хранить секрет. Что его нельзя доверить даже ласковой Алиске или приятной директрисе приюта. Но постоянно думала об этом. Слушала, что говорят люди… Смерть семьи Сампрэ обсуждали долго, несколько лет. Вспоминала, о чем говорили отец и мать, чему учили.
К четырнадцати годам мне удалось воссоздать полную картину. Тогда же я осознала, что я – большая опасность для короля. И поэтому… должна прятаться, быть незаметной, чтобы он меня не убил.
Только вот сердце всегда хотело другого. Сердце хотело отомстить. Встать лицом к лицу с королем. Сразиться… и победить, как рыцарь из древних сказок. Или поднять восстание именем своего древнего рода и повести на королевскую резиденцию армию – еще больше, чем атаковавшая наш замок.
На это мало шансов. Но став Великой, я придумаю другой способ. Более тонкий, более изощренный. Не люблю интриги, не люблю скрытые игры. Но мне пришлось умалчивать и скрываться всю жизнь. Придется играть и дальше… На другом уровне.
Но я не боялась. Впереди появилась надежда, она вливалась в мои вены, заставляла кровь бежать по-новому: быстрее, увереннее. Лишь две маленькие, но едкие занозы маячили в дальних уголках сознания. Первое: никто не обещал мне победы в конкурсе. И второе: к должности Великой прилагается… ректор. Совместная жизнь с ним и постель.
Нет, он не противен мне как мужчина! В этом я отдавала себе отчет, уже когда разгоряченная шла к себе в тот вечер. Он… умный, статный, красивый… Он сумел разбудить во мне уснувшие мечты, дать надежду, хоть и не ведал о том, что именно воскресил во мне. В другой ситуации, будь я настоящей герцогиней и встреться мы где-нибудь на приеме, он привлек бы мое внимание: загадочный, сильный, интересный. Но его характер… Наши предыдущие встречи доказывали, что в нем сложно найти то, что называется душевностью, милосердием и добродушием.
К тому же, он прав, я всегда была романтичной. Недостаточно расчетливой. Чувства стояли для меня на первом месте, как и для большинства водных. Став Великой, я окажусь привязана к ректору. Не смогу выйти замуж по любви, ведь брак «на стороне» для Великого магистра и его Великой запрещен. Можно заводить любовников, даже иметь постоянные связи, даже родить ребенка от кого хочешь – от напарника или кого-то еще. Но нельзя постоянно жить с другим. Ведь связь Магистра и Великой должна подкрепляться совместной жизнью…
Да, бывали случаи, что ректор и Великая искренне любили друг друга. Некоторые заключали браки. Но я знала об этом лишь из исторических книг. При мне были лишь Герат и Касардра, а об их чувствах друг к другу никто не знал.
Я была уверена, что полюбить Герата или кого-то еще «на заказ» я не смогу. Я вообще считала, что это невозможно! А значит, если я пройду отбор и займу место рядом с ним, одна сторона жизни – крепкий брак с любимым человеком – будет для меня закрыта до тех пор, пока я буду на этой должности. Да и жить с тем, кто не твой единственный…
Подумаю об этом позже, решила я и открыла дверь в свою комнату. Не сейчас. Если буду двигаться к победе, тогда и подумаю.
И, кстати, если я хочу победить, то есть смысл больше узнать о нашем ректоре. В отличие от других, у меня есть тайное оружие – мэтр Соло.
Ночь прошла удивительно спокойно. Я не размышляла, не металась в сомнениях. Поплескалась в бассейне, играя с веселыми элементалями, и сладко заснула, словно не было за плечами беспокойного, полного потрясений дня.
А утром наскоро привела себя в порядок и побежала к мэтру. Я решила действовать. А значит, нужно делать, а не думать. До лекции еще час, я успею поговорить с ним. Нашла его в кабинете. Мэтр перебирал какие-то бумаги и задумчиво крутил прядь на своей бороде.
– О! – обрадовался он. – Ну как? Я волновался, что вы с Гератом… опять повздорите.
– Кто я такая, чтобы вздорить с Великим Магистром? – улыбнулась я и устроилась на стуле у стола с бумагами. Я часто сидела здесь, когда мэтр Соло курировал меня в самом начале. – Не повздорили, мэтр Соло. Спасибо вам! Мы договорились. Я пойду на отбор. И даже буду в нем участвовать по-настоящему.
– Ничего себе, – лукаво усмехнулся Соло. – Впрочем, другого в конечном счете я и не ожидал. Знаешь, если этот огненный вцепится, то его клещами не оттащишь. Особенно, если ему интересно. Я знал, что он… убедит тебя.
– Это я уже поняла, что не оттащишь, – наигранно вздохнула я, перенимая лукавую манеру мэтра. – Знаете, мэтр Соло… я подумала и решила, что стать Великой не самая дурная идея. И… поэтому, помогите мне.
– Как? Я не могу влиять на результаты испытания, милая Илона. Тут все зависит от тебя… – так же наигранно удивился он.
– Вы хорошо его знаете. Расскажите мне о нем, о его прошлом. Вот он сказал, что сирота… Чей он сын, как попал в академию, как стал ректором? Хотя бы это…
Соло рассмеялся:
– Данных исторических книг тебе, конечно, мало?
– Разумеется. Исторические книги доступны любой конкурсантке. А вот мнение бывшего учителя Герата доступно только…
– Только тебе, – улыбнулся мэтр. – Хорошо, моя девочка…
Мэтр откинулся в кресле и с веселыми искрами в глазах смотрел на меня.
– Наш Герат… – сказал он. – Это, кстати, и в книгах написано, что он сын небогатых дворян Ванирро из южной провинции. Они были несильными магами и вели дела в юридической сфере. А вот сынок родился куда более одаренным магически… К тому же стихийником, что редкость для не стихийных семей. Впрочем, ему прочили карьеру юриста с начальными магическими навыками. Отец настаивал. И наш Герат даже был готов временно следовать воле отца. Ведь у магов длинная жизнь… По его словам, он всегда понимал, что «успеет все». И все же… мечтал он только о магии, огонь бурлил в его жилах. Но все сложилось не так благополучно… Когда Герату было семнадцать, дела у семьи пошли плохо, они разорились, так что у них остался лишь дом и пара магических амулетов. Даже слуг пришлось уволить. А потом в южной провинции разразилась эпидемия «проклятого пламени». Ты можешь почитать о ней, а я помню, что это было… Эта лихорадка не лечилась ни магией, ни травами, ничем… Внутреннее пламя поражало всех, кроме огненных магов. Герат, защищенный своей стихией, видел, как умирали его родители. Он заложил дом, чтобы оплатить услуги медиков, но это было бесполезно… Сам ухаживал за ними в те три дня, что они сгорали в лихорадке. А потом парень остался в заложенном доме с двумя трупами.
– Ничего себе… – потрясенно прошептала я. Получается, у ректора в прошлом трагедия. Не только у меня…
– Да, ничего себе, – печально усмехнулся Соло. – Сильный, видимо, был мальчик, выдержал… Денег от закладки дома хватило лишь, чтобы расплатиться с бесполезными медиками и похоронить родителей. И Герат оказался на улице – пока не выплатит заклад, его жалкая собственность принадлежала ростовщику… После этого парень не видел смысла оставаться на родине. Он отправился в столицу, чтобы выжить и исполнить свою мечту. Амбициозный был, целеустремленный… Зимой, когда он пришел, приема в академию не было. Но он отправился в деканат огненного факультета и просил взять его кем угодно на время до поступления – слугой, лаборантом, рассыльным. Ему отказали… Тут-то я и встретил в коридоре высокого хмурого парня, который стоял у стены и вдруг ударил в нее кулаком. Огненная натура… всегда.
– Да уж, – задумчиво сказала я.
– Ну ты меня знаешь, Илоночка… Как вижу молодые дарования, а в парне так и кипела сила, не могу пройти мимо. Я… взял его лаборантом с начальными магическими навыками в свою лабораторию. И до самой осени наш Герат подносил мне колбы, записывал данные, драил полы – вот прямо тут, в этих помещениях… Ни от чего не отказывался. Ну и учился, как мог, хоть общая магия, конечно, не его профиль…
– Выходит, и ему вы помогли! – изумилась я. – Почему же вы, мэтр Соло, никогда об этом не рассказывали?
– А ты никогда не спрашивала. Да и особого интереса или симпатии к ректору я у тебя прежде не видел…
«Да уж точно!» – подумала я. А вслух спросила:
– А что было потом?
– Потом? А потом осенью Герат поступил на огненный факультет – на стипендию, как ты. Платить-то ему было нечем. Учился отлично. Он все всегда делал отлично. И прямо-таки горел магией. Правда, ему нравилась практика, к науке он никогда особо не тяготел. Друзей у него не то что бы не было… Но, ты знаешь, сколько на огненном сынков аристократов с большими деньгами. Они Герата не принимали. Вот и завелись у него два друга – парни из самых низов, чудом попавшие на стипендию. Оба зашуганные были, а Герат никогда в стороне не стоял. Защищал их и себя от нападок богатеньких. Да и к тому же он хоть и сын не особо знатных родителей, и титула никакого у него с роду не было, всегда имел такую, знаешь… благородную стать. На такого кинешься – и сгоришь, хоть он и бровью не поведет. Огонь внутри и устойчивость снаружи… Не знаю уж, как он такой уродился, – улыбнулся мэтр Соло. А я подумала, не занимается ли мэтр сводничеством. Похоже, рассказывает мне о ректоре самое хорошее, что мне может понравиться. А что мне понравится, он точно знает. – А вот после окончания академии пути этих трех друзей разошлись. Те два мальчика пошли в армию – там всегда огненных принимают с распростертыми объятиями. И Герат пошел… Но всего на два года. Причем быстро стал капитаном.
– То есть он и в боях участвовал? – с интересом спросила я. Мне представился статный, уверенный в себе ректор посреди поля боя, где все горит и гремит. То он стоит, как скала, по своей привычке со сложенными на груди руками. А то воздевает руки, и на противника обрушиваются огненные лавины. Знала, что на самом деле там все происходит не совсем так, маги работают сплоченно. Но картинка была яркая. И какая-то просто восхитительная!
– Ну тогда еще немного участвовал… Позже, когда война с Градом была, а он уже стал ректором, от академии выделили полк, которым руководил Герат. Вот тогда он повоевал достаточно… А тут всего два года, просто получил практический опыт. Самое то для выпускника кафедры «боевой и экстремальной огненной магии», где он учился. Ну так вот… Через два года Герат вернулся в академию на свою кафедру. А потом… как-то очень быстро стал старшим преподавателем…
– А потом? – жадно спросила я. Биография нашего ректора неожиданно оказалась очень интересной. – Как он стал ректором? Почему пошел на отбор? Хотел власти?
– Ну-у… Герат когда приходил ко мне пообщаться, часто говорил, что административная работа ему милее науки и даже преподавания. Да и власти ему хотелось… Вернее статуса. Сам пробивался, вот и хотел, видимо, доказать самому себе что-то. Дальше… Когда умер ректор Гайборо, Касадра не ушла с должности, а объявила отбор, хоть и была уже не молода. Но ты пойми… Триста лет назад она не была старухой. И характер у нее был много лучше. Это была очень красивая брюнетка с величественным лицом и необычными манерами. В нее ведь пол-академии было влюблено, как сейчас в Герата, – усмехнулся Соло. – На похоронах ректора Гайборо, когда она стояла на постаменте, Герат как раз был рядом со мной. Помню, он стоял такой весь прямой и задумчиво смотрел на нее. И вдруг говорит: «Она будет моей». И пошел на отбор. Уж не знаю, чего тут было больше – желания получить должность, или действительно влюбился в Касадру… Ну и победил в отборе с огромным перевесом над всеми. Академия и двор королевский гудели, что молодой преподаватель сделал головокружительную карьеру, обогнав всех соперников за несколько дней. Это при том, что у Касадры был другой фаворит на отборе.
– Ничего себе! – изумилась я. – То есть Касадра ему нравилась? Он не только ради должности пошел на отбор?
– Я тебе, Илоночка, рассказал все, что знаю. Думаешь, после он приходил и делился со мной подробностями, почему пошел на отбор, или как они с Касадрой живут? Нет. Герат никогда про женщин не распространялся, хоть я и знаю, что до Касадры, да и в какие-то моменты их жизни, у него женщин было, как травы в поле.
«Вот ведь!» – подумала я, и внутри кольнуло. Не сомневалась, что у Герата огромный опыт отношений. Уж за четыреста лет жизни у неженатого мага только такой и может быть… Но услышать это было немного… нет, не болезненно, но словно маленькая иголочка кольнула меня. Вот стану Великой и окажусь неопытной и наивной девочкой рядом с умудренным жизнью ректором. Может, он этого и хочет, раз позволил сделать нижнюю границу возраста для отбора не сорок, а тридцать лет?
– А когда она стала старухой, как он с ней… эээ… общался? – спросила я о том, что подспудно волновало. Мысль, что ректор много лет спал со старухой, вызывала чувство гадливости. На этом фоне его стремление быстро выбрать молодую напарницу выглядело особенно пошлым.
– Я-то откуда знаю? – с улыбкой пожал плечами Соло. – Я лишь одно видел… Что их отношения были разными за это время. А в последние лет тридцать-сорок, Герат стал… ну как бы это сказать… Менее сдержанным, словно его что-то изнутри мучает, жжет. Более раздражительным и гневливым, чем обычно. Хоть и умеет быстро себя брать в руки. И другого объяснения я не нахожу, кроме как, что у него что-то с Касадрой происходило. Или просто опротивела она ему больше всяких сил, а на пенсию уходить отказывалась… Потому что в остальном-то у него все хорошо. Ректор из него отличный вышел. Для академии сделал много, и при дворе он прославился, когда работал главным придворным магом. Ты тогда еще не родилась, девочка моя.
– Понятно, – задумчиво сказала я. Поглядела на часы – нужно было спешить на лекцию. Я не удержалась и быстро поцеловала старого мэтра в щечку. – Спасибо огромное, дорогой мой мэтр Соло! Вы мне очень помогли… Я загляну к вам на днях после ментальной проверки?
– Конечно, моя хорошая, – мэтр Соло погладил меня по руке, как делал это нередко в былые времени. – Всегда рад моей маленькой водной… лилии.
«Не мышке – уже хорошо!» – усмехнулась я мысленно.
