Текст книги "Ректор моего сердца (СИ)"
Автор книги: Лидия Миленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 7
Кристан целовал меня нежно, но уверенно и твердо. И в то же время… жадно, чуть сдерживая чувства, видимо, чтобы не отвратить меня страстью. Это было… приятно. Женское во мне таяло и растекалось, хотелось расплыться в его руках, позволить большее. Но… не более того. Нормальная женская реакция на прикосновения красивого сильного мужчины.
Но сердце так и не проснулось от этого поцелуя..
Еще хуже… Почему-то в голове пронеслось, что, будь на месте кто-то вроде… нашего ректора… во мне бы уже все кипело, он просто снес бы своей страстью мою неуверенность. Он бы не спрашивал поцелуем разрешения любить меня, он бы брал меня себе и пробуждал во мне ответное кипение.
О Господи! Что за бред! И это благонравная водная девушка, что должна когда-нибудь стать хорошей парой респектабельному земному магу. Хорошему и честному, такому, как Кристан.
А вот поцелуй Кристана был слишком долгим. Он не отпускал меня, прижимая к себе все крепче и крепче. И я начала потихоньку отстраняться. Потому что, если не сделать этого, нужно будет решить, пойти дальше и отдать себя Кристану, или не сделать этого.
А я не хотела решать.
Потому что уже решила.
Почувствовав мои попытки, Кристан неохотно отстранился. Не отпустил полностью, держал руки на моей талии, вглядываясь в лицо. Его щеки пылали, во взгляде был необычный огонь. Но постепенно он пошел на спад, и в глазах засветилась горечь.
– Значит, нет? – спокойно, но с болью в голосе спросил он и отпустил меня.
– Прости меня… Я… не могу, – ответила я, чувствуя себя последней негодяйкой.
– Нужно было целовать тебя с самого начала! Не давать тебе прохода! – зло сказал Кристан и взмахнул рукой. Но тут же провел ею по лбу и продолжил спокойно:
– Тогда просто фиктивный брак. Ты же не хочешь стать Великой рядом с нашим ректором?
– Не хочу. Повторяю – я ухожу из академии. Мы продолжим встречаться, Кристан, будем дружить и дальше, если захочешь. Ты не потеряешь меня полностью.
– Я уже тебя потерял, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты уходила из академии никаким образом, кроме как в роли моей жены. Но… Ладно, Илона, – он вдруг махнул рукой. – Я все понимаю! Ты слишком романтическая натура, чтобы выйти за того… кого не любишь. Прости… Я уйду сейчас. Мне нужно подумать… Только не пиши сейчас заявление об увольнении, ладно? Подумай еще…
– Хорошо, я подумаю, – ответила я.
Мне хотелось задержать его, успокоить… по-дружески. Побыть рядом, погладить по плечу. Но понимала, что для него это сейчас лишнее. Лишь раздразнить, лишь сделать еще больнее. Я вздохнула, сглатывая собственную боль: за него и от принятого решения. А Кристан быстро направился к двери и вышел.
А еще было противно врать ему. Потому что я тут же взяла бумагу, и пока во мне не погасла решимость, написала. На этот раз была официальная «шапка»: «Ректору академии… от…» и «Прошу уволить меня по собственному желанию с занимаемой мной должности младшего преподавателя кафедры… в кратчайшие сроки».
Я и так поступила с Кристаном подло. Позволила целовать себя, как дурочка, надеялась, что его поцелуй чудесным образом разбудит мое сердце. И только растравила ему душу. Я должна защитить его и себя от этой ситуации, хочет он того или нет. А, значит, другого выхода нет.
Выглянула в коридор, нет ли там Кристана. Кристана не было, и никого другого – тоже. Посыльный уже не работает. И, как в первый вечер после кончины Касарды, пошла к приемной ректора.
Пока не передумала.
На обратном пути опять очень хотелось плакать. В голове проносилась вся моя жизнь в академии. Как я поступила, как училась, как пять лет назад начала преподавать. Мелькали лица знакомых, учеников, друзей, аудитории, в которых приходилось бывать… Но я сдерживала себя. Единственным выходом было бы принять предложение Кристана. А на это я пойти не могу.
Был еще один вариант – просто участвовать в отборе. Но тогда ментальная проверка раскроет, кто я на самом деле, и меня либо незаметно сотрут с лица земли, либо я окажусь в застенках как объект для экспериментов или узница.
Жить хотелось. А значит, уйти из уютной привычной академии в большой мир – не самое страшное, что может быть. И значит, не о чем плакать. Нужно приготовиться к устройству на другую работу (вопрос какую!), новой жизни и новым привычкам. И здесь нет места слабости и слезам.
Я как-то вся подобралась и, несмотря на усталость, физическую и моральную, вернулась к себе почти бодрая и даже уверенная в своих силах. В груди растекалось облегчение.
Уйти из академии больно. Это конец огромного этапа в моей жизни. Но это правильное решение. Оно сохранит мне и жизнь, и чистую совесть. Главное, чтобы ректор не выдумывал больше поводов затянуть меня в отбор, а просто удовлетворил мое прошение об увольнении.
Утром за мной зашел невыспавшийся, с красными глазами, Кристан, с ним двое наших друзей: Виктор и Тэя – земной маг и водная волшебница. Вчетвером мы отправились на Площадь высшей магии, где должна была пройти церемония прощания с Касадрой.
О произошедшем вчера мы с Кристаном не говорили. Оба старались вести себя как ни в чем не бывало. Но напряжение притаилось в каждом из нас. К тому же мне еще предстоит сознаться ему и остальным, что уже написала заявление об увольнении. При мысли об этом в сердце стучалась тревога, но я напоминала себе вчерашний настрой, возвращала уверенность и собранность.
Площадь высшей магии была самой большой площадью в столице. Гора, в которой располагалась академия со всеми ее отрогами и внутренними садами, подковой окружала долину, выложенную плиткой, на которой красовались руны, описывающие события древней истории. Это место и называлось Площадью высшей магией. Здесь проходили самые торжественные мероприятия академии, здесь собирались маги со всей страны, здесь проводились конференции, если число участников не мог вместить ни один зал.
Там, где площадь была ограничена стенами гор, по кругу располагался амфитеатр, где собрались сотрудники и адепты академии. Прибывали и знакомые Касадры извне – она ведь бывала при дворе, ее знали и уважали все придворные маги.
…А прямо в центре площади высился огромный постамент, на котором лежало тело скончавшейся. Мы устроились среди других водных и земных на заднем ряду амфитеатра, рядом со своим выходом на площадь, оттуда ее почти не было видно. Лишь традиционное белое платье и силуэт сухой старой женщины.
Я ощущала, что рядом много магии: многие магически «приближали картинку», делали свое зрение острее, чтобы лучше увидеть усопшую и что творится на постаменте. Что за интерес у людей к мертвым, подумалось мне, обязательно нужно увидеть пустую оболочку, словно она еще имеет какой-то смысл. Впрочем, наверняка, они смотрят не на нее…
У изголовья постамента стоял Герат, весь в черном, справа от него высокий мужчина средних лет со светлыми волосами в бордовой мантии – король Статир, считающийся сильнейшим магом нашего государства. Торжественный вооруженный караул в ногах у Касадры и по периметру несколько близких ей людей, которых я не знала.
На них все и смотрели…
Я тоже провела рукой по глазам, чтобы видеть лучше… Мне было интересно, как выглядит ректор на похоронах своей Великой.
Он стоял, как всегда, собранный и величественный, словно высечен из камня. Черная одежда облегала крепкую фигуру, но не притягивала к ней взгляд. Волосы аккуратно зачесаны назад, так что видно строгий, рельефный лоб. Лицо его казалось невозмутимым, но, приблизив картинку, я увидела, что в складке губ и глазах под низкими бровями притаилась боль. Неужели ему все же больно расставаться с ней? К чему тогда этот срочный отбор? Разве человеку, потерявшему близкого, не нужно время, чтобы пережить утрату?
Впрочем, сейчас даже не хотелось гадать об этом. Потому что сдержанное выражение лица нашего ректора вызывало… уважение. И почтение к неведомым чувствам мага, потерявшего ту, с кем прожил три столетия.
Церемония началась с торжественной музыки. Не грустной, именно торжественной. Со всех сторон полились мелодии, которые, по слухам, любила Касадра. Говорят, она любила музыку. Музыка относится к воздушной стихии.
Потом говорил король – о том, сколько Касадра сделала для академии, а, значит, и для страны, перечислял ее заслуги… Еще несколько высокопоставленных друзей Касадры говорили о ее великих деяниях, о своих отношениях с ней (оказывается, были и те, кто искренне любил ее, а может… очень хорошо лицемерили сейчас).
Герат говорил последним. Я ожидала чего-то подобного словам короля, о ее роли в академии и величии, но прозвучало другое.
Герат задумчиво смотрел на лицо почившей напарницы, и воцарилась полная тишина. Потом раздался его голос, усиленный магией, слышимый каждому на площади.
– Касадра, ты была воздухом, которым мы дышали. Ты скрывалась в стенах академии, незримо присутствовала в аудиториях. Ты незримо была во всем, ведь ты жила академией целых восемьсот лет. Она была твоим воздухом, а ты – ее. Ты была ветром, ураганом, что раздувает жажду знаний в душах. Ты умела заставить идти туда, куда страшно пойти, ты заставляла искать то, что не может быть найдено. И мы шли туда, и мы находили, несмотря на всю невозможность. Ты была матерью этой академии. Той, что смотрит на выросшее дитя и улыбается, видя его успехи, или качает головой, видя его шалости. И сейчас наш мир осиротел, утратив тебя… – он немного помолчал под взглядами тысяч людей, и в этот момент тишина вокруг стала особенно глубокой и сокровенной. Потому что каждый ощущал, что ректор говорит искренне. Потом он продолжил: – Ты была и моим ветром. То легким бризом, то ураганом. И мой огонь горел сильнее благодаря тебе. Благодарим тебя, Касадра Ванми. В добрый путь!
Он поднял руки, и сноп пламени ударил в тело Касадры. Оно запылало в магическом огне, высоком, сильном, устремленном в небо. Король отшатнулся, а Герат сложил руки на груди и так же задумчиво смотрел туда, где сгорало тело его Великой. Со всех сторон вновь полилась музыка…
Сердце разорвалось. Я не могла отвести взгляд от его высокой фигуры. Что чувствует человек, своими руками предавая огню ту, с кем он был близок три столетия?
Как зачарованная, смотрела я на него. Пламя погасло, остался лишь пустой каменный постамент, а Герат первый стал спускаться по ступенькам. Я почему-то не могла оторвать взгляд и думала… пыталась понять, что ощущает он сейчас.
Я ухожу из академии, и в моей жизни закончилась эпоха. В его жизни тоже закончилась эпоха. Та, что называлась Касардрой Ванми.
– Илона, пойдем! – Кристан потянул меня за руку, и я как будто проснулась.
Глава 8
После церемонии прощания по всей академии проходили торжественные поминальные обеды. Водный и земной факультеты собрались в большом зале, и, конечно, все говорили о… ректоре, о короле, о том, как прошла церемонии, о предстоящем отборе, а не о самой Касадре.
От Лариссы и других свидетелей того, что произошло недавно в коридоре, разошелся слух, что я – третья приглашенная с водного и что у меня активная переписка с ректором на тему «самоотвода». По сути, слух сводился к тому, что «ректор бегает за Гварди, чтобы она пошла в отбор, а она не хочет». В чем-то даже лестно для меня… Только вот косые взгляды Лариссы и еще нескольких молодых сотрудниц не радовали. Ларисса ведь так и не подошла поговорить со мной во время обеда. К тому же на девушку, не желающую принять участие в ректорском отборе, смотрели как на ненормальную.
Некоторые маги подходили ко мне, спрашивали, неужели я не хочу стать Великой, качали головами, удивлялись… Впрочем, границ вежливости никто не пересек. Но все равно было очень неприятно.
Я находила в себе силы улыбаться и с бокалом в руке скользнула к выходу. Все формальности я соблюла. Можно пойти домой, все равно занятия на сегодня отменили. Только вот… наверное, нужно поставить в известность Кристана и других ближайших друзей, что я недолго еще буду с ними…
Не трусь, Илона, это в любом случае нужно сделать. Не откладывай.
Я подошла туда, где Кристан разговаривал с Виктором, Тэей и еще несколькими хорошими знакомыми. Может быть, прямо сейчас. Сказать всем сразу…
В этот момент дверь у меня за спиной открылась, и вошел секретарь Герата. Несколько секунд он отчаянно крутил головой, пытаясь выцепить из множества лиц нужное ему.
К моему ужасу, взгляд его остановился на мне.
– Тарра Илона Гварди? – широко улыбаясь, сказал он и подошел ко мне. – Вас вызывает ректор. Он сказал – немедленно.
Сердце ушло в пятки. Все-таки будет чинить мне препятствия… И к тому же, слишком многие вокруг это слышали. Теперь несуществующую связь с ректором станет невозможно отрицать.
Впрочем, мне и не придется ничего отрицать, подумала я. Все сплетни останутся за спиной. Я ведь уже не буду работать в академии…
Я нашла в себе силы вежливо раскланяться с присутствующими. Выдержала удивленные и заинтересованные взгляды и пошла к выходу вслед за секретарем. Интересно, куда именно вызвали… Ведь он должен быть на торжественном обеде с королем, придворными магами и деканами факультетов. Не к ним ведь?
Но секретарь повел меня по привычным коридорам вглубь горы к приемной Герата. Он что, сбежал с мероприятий, подумалось мне? Или ненадолго отлучился?
– Не знаете, по какому вопросу меня вызвал ректор? – как можно более непринужденным тоном спросила я. Хотелось подготовиться, может быть, секретарь скажет, что ректор в бешенстве или еще что-то… Тогда я хотя бы буду к этому готова.
– Не знаю, – вполне доброжелательно улыбнулся мне секретарь, – он мне не докладывает. И заговорщицки добавил: – Но сегодня… Знаете, тарра Гварди, видимо, ему тяжело на всех этих мероприятиях. Он ведь такой серьезный пришел с обеда, нахмурился, сел в кресло, перебирал бумажки, словно искал что-то важное, чтобы не появляться больше не поминальных торжествах. Потом… долго разглядывал одну. Ну и вот… послал меня за вами. Сказал, срочно.
Долго разглядывал, вот значит, как… Ну хоть не спалил ничего, подумала я. А в голове почему-то встал образ Герата, воздевшего руки над постаментом с телом Касадры. И вспыхнувшее пламя. И его непередаваемый взгляд…
– Спасибо, таросси Квин, – с улыбкой ответила я. Секретаря ректора мы все знали, он был, в сущности, хорошим парнем. – Ну он хоть огнем не дышит, как дракон из легенд? – уточнила я.
– Нет, конечно. Совершенно спокоен. Просто задумчив и серьезен, – сказал Квин.
Я выдохнула, но тут же подумала, что это может оказаться намного хуже. С разгневанным чудовищем может быть проще, чем со сдержанным и спокойным человеком, который не намерен упускать добычу. То есть отпускать меня из академии и из отбора. Если, конечно, он собирается делать это. Может быть, это просто… разъяснительная беседа на прощание.
Перед дверью приемной сердце колотилось, как бешеное. Я то краснела, то бледнела. И сжимала кулаки, чтобы взять себя в руки. Все-таки пробил меня ректор! Я опять переживаю и волнуюсь из-за него!
Секретарь открыл передо мной дверь…
Герат стоял напротив входа, сложив руки на груди. Лицо его ничего не выражало, только вот глаза из-под густых бровей на чуть наклоненном лице, казалось, сожгут меня на месте.
Я встала напротив, пока что пройти и устроиться поудобнее мне никто не предлагал.
– Тарра Гварди, – жестко произнес он.
– Таросси ректор, – ответила я.
Странно, но от его режущего тона я начала успокаиваться. Тон недобрый, значит, он по-прежнему ко мне плохо относится. И значит, с большой долей вероятности все же подпишет мое заявление об уходе.
Впрочем, когда я слышала у него добрый тон…? Разве что во время церемонии прощания он не был таким сдержанно-резким, как всегда.
Он расцепил руки и усмехнулся.
– Итак, вы хотите покинуть академию, тарра Гварди? – взял со стола бумагу, в которой я узнала свое заявление, и несколько раз поводил ею в воздухе, как будто хотел, чтобы я хорошо ее разглядела.
«Хоть бы сесть предложил, поганец твердокаменный, прежде чем отчитывать», – подумала я.
– Присаживайтесь, – властно сказал он, словно не сесть предлагал, а хотел припечатать меня к креслу.
Я сделала три шага и села в предложенное кресло. Ректор остался стоять. Облокотился на краешек стола, снова сложил руки на груди и пристально посмотрел на меня, как во все предыдущие встречи.
Отвратительно. Если бы он хотя бы сел… Когда он стоял, а я сидела, взгляд сверху вниз просто придавливал. Да что это вообще такое! Я пришла отстоять себя. Покинуть академию и никогда больше его не видеть. Я незаметно сжала руками подлокотники. Не позволю тебе, Герат, издеваться надо мной. Ты подпишешь заявление. И все. В тебе больше не будет никакой власти надо мной.
– Да, таросси ректор, я хочу уволиться, – сказала я твердо и подняла взгляд на него. Удивительно, но обычного пренебрежения в его глазах я не заметила. А может, оно и вовсе чудилось мне все это время, пронеслась непрошеная странная мысль… Я продолжила. – Я в состоянии передать все свои дела другим сотрудникам кафедры за пять дней. На шестой день я хочу быть уволенной из академии по собственному желанию.
– Понятно, – кивнул ректор. Краешек рта пополз в легкую, едва-заметную усмешку. – Мне ясны причины вашего увольнения. Более того, я мог бы подписать это заявление, несмотря на его абсурдность. Но есть некоторые причины, мешающие нам с вами это сделать.
«Козел бюрократ! – подумала я. – Ну и что ты выдумал! И главное – зачем?! Неужели так хочется настоять на своем?!»
– По закону, я имею право уйти в любой момент, – вежливо ответила я, но внутри зазвенела тонкая нить тревоги. Я чувствовала, что если он сказал «есть причины», значит, они действительно есть. Или он создаст их!
– По закону, вы, Тарра Гварди, – он вдруг понизил голос, и в нем засквозили приятные бархатные нотки. А в бордово-карих глазах стояло понимание. Так взрослый смотрит на ребенка, когда не подает вида, но понимает все его замыслы и шалости. – Вы можете уйти в любой момент, если выполнили все административные и финансовые обязательства в отношении академии. Вы читали договор, прежде чем подписать, когда были приняты на должность младшего преподавателя после окончания академии?
На губах опять обозначилась легкая усмешка. А я поняла, что неудержимо краснею… Читала ли я договор? Как многие, кто радуется приему на желанную должность, я его лишь просмотрела. Заметила, что ничего ужасного в нем нет и если что… меня все устраивает. Поэтому деталей я могла не помнить…
– Вероятно, вы забыли некоторые моменты, – сказал Герат. Обернулся, взял со стола еще одну бумагу и протянул мне. – Просмотрите пункт о заработной плате, предоставляемых бонусах и материально-финансовых обязательствах…
«Гад ты паршивый!» – подумала я и растерянно взяла договор. Да, когда-то я подписала его. И не думала тогда, что он станет оружием против меня.
– Впрочем, можете не утруждать себя. Я объясню вам суть, раз вы успели забыть ее за пять лет работы, сказал Герат, и я действительно не стала читать. Проверю потом, сейчас все расплывалось перед глазами. К тому же я была уверена, что каждое его слово соответствует сказанному в договоре. Этот паршивец в состоянии не соврать, но рассчитать и предусмотреть все. Не будь эта его способность обращена против меня, я бы даже восхищалась ею. Итак, тарра Гварди, во время обучения вы были стипендиаткой академии. Стипендия позволяла вам содержать себя в период обучения, и она была безвозмездным «даром» академии талантливым адептам. Однако, его голос зазвучал как будто издалека, горечь заполнила меня и словно закинула внутрь меня самой. Я уже знала, о чем идет речь. Кроме того, академия предоставила вам бесплатное жилье и оплачивала весь процесс вашего обучения – процент заработной платы преподавателям, расходные материалы… Обучение на водном факультете, кстати, не самое дешевое, вы знаете. То есть вы находились на полном пансионе академии. Если бы вы покинули ее после обучения, то должны были бы в течение нескольких лет или десятилетий возместить академии затраты на ваше обучение из средств, что вы стали бы зарабатывать с применением магии в другом месте. Однако вы стали сотрудником академии, и этот «долг» небольшими порциями вычитается из вашей заработной платы. Вы понимаете меня, тарра Гварди?
Я обреченно кивнула.
– Соответственно, согласно договору, подписанному вами пять лет назад, в случае срочного увольнения по собственному желанию, вы обязуетесь либо сразу выплатить академии ведь оставшийся долг, либо работать в стенах академии до тех пор, пока отчисления (вы можете увеличить их объем) не покроют прежние траты учреждения.
– Но разве нельзя выплатить в рассрочку после увольнения? Как если бы я ушла сразу после окончания академии? – спросила я, хоть и понимала, что это все равно, что спрашивать у голодного дракона, может быть, он все-таки не будет меня есть…
– Внезапный уход ценного сотрудника – не самое приятное событие для академии, – усмехнулся Герат покровительственно, мне даже почудилась доля сочувствия в его голосе. Хищник так сочувствует жертве, прежде чем проглотить ее? – Поэтому, как правило, в качестве некоторого возмещения требуется единовременная выплата долга. Решение о возможности рассрочки принимается администрацией академии в отношении конкретных случаев. В вашем случае, Гварди, можете быть уверены, это решение принято не будет, – он словно припечатал меня словами и взглядом.
– Да почему же?! – я вскочила на ноги. Больше всего мне хотелось заехать по его твердой красивой физиономии. – Может быть, вы, таросси ректор, не позволите?! Почему?!
Глаза Герата сверкнули ответным пламенем.
– Да потому, тарра Гварди, что ваше решение уйти – идиотское и необоснованное! – резко бросил он, и на этот раз в голосе был гневный огонь.
