Текст книги "Игра в судьбу 2 (СИ)"

Автор книги: Ли Ода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Глава 1

На Пикту нас привез Ассиль, но высадив на остров тут же отчалил, пообещав вернуться через пару дней, и мы трогательно помахали ему вслед, любуясь силуэтом куэллы на фоне низких, сыплющих мелким дождем туч. Кстати, выглядел этот силуэт вполне привычно, ничем особо не отличаясь от большинства наших яхт – логика целесообразности в чистом виде, потому лодка в свое время и не привлекла лишнего внимания в Норвегии. Но сейчас, под моросящим дождем и среди тускло-серых волн, она казалась акварельно размытой и щемяще романтичной. Как призрак.

Когда этот призрак окончательно растворился в холодной сырости, и мы, подхватив вещи, молча двинулись вдоль длинного ряда причалов, у меня появилась возможность разобраться в собственных странных ощущениях от острова. Что-то там определенно было. И, похоже, важное, но вот конкретно… Не знаю, может лет через двадцать-тридцать-пятьдесят я и научусь «на раз» определять все связи, нужные и ненужные, но пока – увы. Приходилось сначала разобраться, куда именно смотреть. Как говорится: «Хочешь получить ответ на свой вопрос – сумей правильно его задать». Вот как раз с этим и были проблемы, а потому я и пялилась бестолково по сторонам, не в силах понять, что же мне все это навевает.

Никакой экзотики вокруг, против ожидания, не наблюдалось. Только непривычно голые и обрывистые берега, да почти такие же скалы в глубине, кое-где зияющие открытыми входами в тоннели… Или входами закрытыми – внушительными деревянными воротами. От причалов и доков к ним вели пробитые в камне широкие дороги.

Вот причалы как раз и поражали. Но не какими-то непривычными изысками, а массивностью и нарочитой добротностью. И еще многочисленностью. Берега немаленькой бухты были застроены ими почти вплотную – один к одному. Интересно, зачем столько? Судя по вялому шевелению там – десятой, если не сотой их части с головой хватило бы для нынешних нужд. И не думаю, что в последнее время здесь хоть когда-нибудь было по-другому.

Или это «остатки былой роскоши»? Привет из иных, более благополучных времен? Ведь под заклятиями, что их оплетали, пристани эти способны стоять тысячелетиями. И тогда, надо сказать, очень зримое напоминание о былом величии получалось. Пробирало аж до печенок.

Но сейчас все выглядело спокойно и заброшено на этих серых каменистых берегах под таким же серым и дождливым небом. Откуда-то слева несло рыбой и водорослями, правее, где в доках собирали куэллу, пахло горячей смолой, а из открытого зева ближайшего тоннеля – брагой и почему-то свежими огурцами. Все казалось более чем обычным. И люди, суетившиеся в отдалении, с такого расстояния тоже выглядели совершенно обычными. Не сказать, что они нас не заметили, но и встречать никто не кинулся. Как ни в чем не бывало продолжали заниматься своими делами. И если судить по реакции Тавеля – это тоже было вполне нормально.

Что ж, сами так сами: мы без лишних разговоров двинулись в сторону ближайшего тоннеля, где как раз начали раздвигаться створки ворот…

Тут-то оно и выкатилось оттуда!

Гремящая, лязгающая и местами дымящаяся помесь паровоза Черепанова с допотопным утюгом. Глаз не оторвать! Я впала в такой глубокий ступор, что Тавелю пришлось пару раз ткнуть меня локтем в бок – на вербальные призывы я не отвечала.

«Охренеть… – никакие другие слова не годились категорически. – Вот это монстр! Просто завораживающие чудеса прогресса. Ну чистый же дракон!»

Невысокий, но плотный темноволосый человек, оседлавший это чудовище, оценил мою реакцию абсолютно правильно – радостно осклабился, подмигнул лихо, типа, знай наших и бодро, со скоростью здоровой черепахи, утарахтел в сторону доков, оставив меня ошалело трясти головой – уж не приснилось ли все это? Да нет, не приснилось, конечно. И лязгающий грохот, от которого продолжала содрогаться земля, и горелая вонь никуда не делись. Охренеть!

А хотя… Если подумать, как раз чего-то подобного и следовало ожидать. Электричество внутри Сферы вело себя непредсказуемо, постоянно норовя свернуться в шаровую молнию, что помогало делать файерболы, но не цепи. Любое топливо здесь тоже под запретом, как неустойчивое и взрывоопасное. Тогда что? Не атом же, в самом деле? Значит, пар. Другой вопрос, что я вообще не ожидала встретить на островах механизации, тем более стимпанковской. Она здесь вроде бы ни к чему… Хотя нет, это данам с их магией ни к чему, а гномаэ, не умеющим колдовать, как раз в тему…

Оставшийся путь я словно пропустила, выбитая из колеи и по горло занятая этими мыслями – выпал он у меня из восприятия. И как мы добрались до места, совершенно не помню. Что не летели – точно, а вот за остальное уже не поручусь. Очнулась лишь на галерее, по кругу опоясывающей настолько громадное пространство внутри скал, что язык не поворачивался обозвать его пещерой. Освещение выглядело скудным – гроздья привычных уже шариков, почти потерявшиеся в огромном зале, но такие мелочи давно мне не мешали. Я с почти благоговейным восторгом разглядывала целый город, раскинувшийся внизу: невысокие дома с плоскими крышами, узкие улочки, даже площади кое-где… Ну ладно, пусть не город, но уж городок – точно.

Гномаэ… Хрестоматийно сказочные, и при этом настоящие. Наконец-то!

Сначала здешние обитатели показались мне чуть ли не одинаковыми, словно горошины из одного стручка – невысокие, широкие в плечах фигуры; темные волосы, одинаково стриженные под «горшок»; круглые, рыхловатые лица, с глубоко посаженными глазами и странно маленькими подбородками… Но внимательно приглядевшись поняла – впечатление не совсем верно. Все-таки они были разными.

Прежде всего бросались в глаза ухоженные бороды, украшавшие, кстати, лишь тех, кто выглядел постарше и чья одежда отличалась богатством отделки. Молодежь же щеголяла чисто выскобленными лицами и более чем скромными расцветками. Выделялись и женщины, хоть и не сильно – их одежда выглядела поярче, а вот короткие прически почти не отличались от мужских. Но больше всего меня поразили дети. После месяца, проведенного среди данов, их количество казалось просто невероятным…

И тут до меня дошло.

Невероятны! Именно это дар подсказывал с самого начала. Все эти люди были просто невероятны, невозможны и совершенно неуместны здесь!

Вот кто бы теперь объяснил, что это значит?

Я стояла и не могла насмотреться. Ковыряясь в собственных чувствах, понимала – каким-то образом ощущаю их совершенную, фантастическую, абсолютную здесь чуждость, такую острую, что она была сродни наслаждению. Они настолько не вписывались в этот мир, что это завораживало. Не в силах оторвать от них глаз, я уже знала – буду возвращаться сюда снова и снова. Настолько часто, насколько смогу. Чтобы однажды все-таки разобраться в этой чертовой загадке.

Тавель осторожно тронул меня за плечо:

– Пошли, нас ждут.

И только тут я сообразила: мы уже не одни. Где и когда к нам присоединились два гнома, не заметила, честно. Но сейчас они стояли рядом с нами: вполне дружелюбные лица и даже некая доля услужливости на них. Оба молодые, что было видно, ведь гномаэ не даны, вечно юными не бывают. И оба очень типичные.

– Лаэд, лаэда, мы проводим вас в сиды, – поклонился тот, что выглядел покомпактнее.

Второй просто кивнул. Похоже, он был не слишком разговорчив, как и многие очень сильные люди. А он был силен – это даже на взгляд просматривалось. И по слишком крупной для них фактуре, и по тому, как держался и двигался – очень аккуратно, будто боялся чего ненароком порушить или развалить. Сумку он у меня взял, словно опасаясь оторвать от нее ручку. А что, этот мог. Вполне. Случайно, так сказать.

Взгляд сам собой задержался на его руке. Н-да, вот это кулачок… Чтобы получить один такой, нужно было сложить два моих. И еще, странный он какой-то оказался. Кулак, в смысле. Приглядевшись, я сообразила в чем дело – большие пальцы были почти не противопоставлены остальным, отчего ладонь выглядела еще шире. Глянув на руки второго провожатого, обнаружила то же самое и сделала резонный вывод – для них такое нормально. Странная, конечно, мутация, но не страннее, чем уши данов. Дело житейское, в общем.

Второй гномаэ тем временем подхватил поноску Тавеля, и оба проворно двинулись вперед – указывать дорогу. Причем от шагов того, что покрупнее, ощутимо подрагивал пол коридора.

– Э-э, Тавель, – спросила я очень тихо, – а они уже представились?

– Да. – Тот даже не удивился вопросу.

– И как их зовут? А то я что-то пропустила…

– Который поменьше – Габилт дас Турапп, а побольше – Шикон дас Балайет, – все так же спокойно выдал хисстэ. – И что тебя зовут Инна, я им тоже сказал.

Подавившись смешком, в ответ я получила сосредоточенный взгляд без тени улыбки – Тавель оказался в своем репертуаре. По гномьим переходам он шел словно по вражеской территории – напряженный, оборуженный и готовый ко всему. На полном и абсолютном серьезе.

Аборигены, между прочим, тоже ходили отнюдь не налегке. И у нашего почетного сопровождения, и у большинства встречных на поясах висели широкие тесаки, один вид которых внушал опасение. А у некоторых даже вполне классические гномьи топоры и арбалеты наблюдались. Аж интересно стало: к чему бы такое?

– Тавель, – спросила я все так же тихонько, – а зачем они все железом пообвешались? Здесь есть чего опасаться?

– Не знаю, – отмахнулся тот, – нечего вроде. Почему тебя это удивляет? Таковы местные традиции.

Хм… Нет, может, конечно, и традиции, но сильно я в этом сомневалась. Подобные обычаи, если они не подкреплены чем-то существенным, вымирают очень быстро. Мало кому хочется таскать на себе груду металла без особых на то оснований. Между прочим, у тех же данов те традиции держит в тонусе присутствие оркэ. А здесь? Гномы, насколько я знала, с орками не пересекались. Как-то непонятно все это выглядело.

Кстати, перед отъездом мне тоже было велено прихватить с собой лаири, подобранный в чужом сиде. Так что теперь я вышагивала рядом с хисстэ, имея крайне воинственный вид – в мужском костюме, высоких сапогах и при ножике: все как у больших. Вот только если действительно чего произойдет, толку с того ножика будет… Мечник из меня пока как балерина из коровы. Но хоть выглядела солидно – и то мед.

Идти оказалось совсем недалеко. Спустившись с галереи, мы не пошли через «город», а почти сразу нырнули в один из тоннелей, во множестве выходивших из пещеры. И по нему добрались прямо до «гостиницы». Тавель, пока шли, рассказал, что эти комнаты были специально сделаны под данов, и сильно напоминали сид, встроенный в пещеры гномаэ. Но рассмотреть их в подробностях я не успела. Мы просто бросили там вещи, и под конвоем все того же эскорта, приставленного то ли для того, чтоб мы не блудили, то ли для того, чтобы не чудили, двинулись по делам, ради которых сюда и явились.

Первым на повестке дня стоял оружейный цех, где стальному должны были подправить его драгоценные иссолы. И только потом – к корабелам, в одну из одежных мастерских, уже по моим надобностям. Я против такого расписания не возражала – экскурсия к оружейникам обещала стать интересной, впустую время потрачено точно не будет. К тому же Тавель всерьез вознамерился заказать мне там кольчугу и лук по руке. Ну-ну…

Но пока мы были в сиде одни, я все-таки задала стальному давно напрашивающийся вопрос:

– Слушай, почему мне кажется, будто здешнее гостеприимство и почтение к нам носят чуток вынужденный характер?

– Правильно кажется, – не удивился тот моей догадливости, – так и есть. Будь их воля – нас вообще не пускали бы дальше причалов. Но пока здесь котируется не их воля, а наша. Они вассалы, даже если не приносили клятву несколько столетий. И стоит забыть об этом – мигом останутся без еды. На грибах и меду долго не протянешь.

– Ага, – радостно подтвердила я, – они останутся без еды, а вы без штанов. Солнечные, боюсь, в этом плане ничего серьезней симпатичной вышивки наколдовать не смогут. А голый зад, даже с вышивкой, это тебе не штаны, это сильно не согреет. Молчу уж про остальное, что они для вас делают. Иссолы, к примеру, сам выковать сумеешь?

– Неважно, – отмахнулся дан. – От конфликта с нами они все равно потеряют больше. А потому будут терпеть наше присутствие, и даже делать при этом радостный вид.

– Но…

– Не спорь, – остановил он меня, – это я знаю точно. Можешь не переживать, чтобы они там себе не думали, нам здесь ничего не грозит. Больше того – при малейшем намеке на опасность, гномаэ подставят собственные головы, но нас прикроют. Потому как знают, что потеряют в случае чего.

– Да никто, собственно, и не переживал, – сказала я чистую правду, – просто интересно стало.

– Знаю место, где найдется кое-что поинтересней. Если закончила с вещами – идем. Хватит терять время.

И мы пошли. Разумеется, в оружейную. А что еще могло интересовать Тавеля у гномов? Не грибы же?

Глава 2

На этот раз шагать пришлось долго, почти час – шумное оружейное производство было устроено подальше от жилых пещер. Но прогулка того стоила, разочарованной я не осталась. Правда Тавель, по самые уши занятый проблемами своих нежно лелеемых клинков, на время забыл о моем существовании, но зато в полном распоряжении у меня оказались оба парня из нашего почетного сопровождения. С привычным уже вынужденно-радушным выражением на лицах, они предложили показать лаэде все, что ее интересует. «Ага, – немедленно обрадовалась я, – значит, именно все и посмотрим, интересы у меня обширные».

Цех состоял из целого ряда мастерских, связанных переходами, коридорами, коридорчиками и просто дверями в длинный и весьма запутанный лабиринт. Меня провели по пещерам, где ковали, точили, гравировали, строгали, протягивали, сплетали и делали много других, зачастую малопонятных вещей. Иногда с помощью страшноватых на вид машин, но чаще просто вручную. Гномаэ, трудившиеся там, демонстративно не обращали на меня никакого внимания – короткий взгляд искоса, и они снова в своей работе. Что ж, весьма показательно, но меня абсолютно не задевало. Во-первых, я все-таки не дан, и принимать это на свой счет не собиралась, а во-вторых, такое трудолюбие вызывало скорей почтение, чем раздражение.

С огромным интересом я посмотрела, как делают клинки – совсем не массово и крайне тщательно; как выплетаются ювелирно тонкие, шелковые на ощупь кольчуги – еще более кропотливо, если это вообще возможно; как склеиваются луки, и как собираются под них стрелы, что, кстати, оказалось едва ли не более сложным, чем собрать сам лук.

Для себя гномаэ предпочитали арбалеты, что и понятно – в узких проходах с длинными луками не развернуться. Да и дальность здесь ни к чему. Лучше поточнее и попроще в обращении – некогда вечно занятым мастерам обучаться сложному искусству стрельбы, для них арбалеты были самое то. А вот даны не переносили их совершенно, считая неудобными и смешными.

Но у меня подобных предрассудков не было, и потому я с удовольствием опробовала парочку особенно занятных экземпляров, сделав неожиданное открытие. Оказывается, мне арбалеты тоже подходили значительно больше. Даже первые из выпущенных навскидку болтов легли точно в центр пристрелочной мишени – похоже, сказался немалый опыт стрельбы из пистолета. Вот тут-то я и увидела первый интерес к своей персоне. Конечно, дана, ловко управляющаяся с арбалетом – ради этого можно было поднять голову даже от работы.

Довольная таким эффектом, я сделала первую свою покупку – маленький, но мощный двухзарядный дублетер. И толстый пучок забавных коротких болтов к нему, с кожаным оперением, пристроенным спирально, для придания им дополнительной устойчивости в полете. Содрали с меня не мало, но, судя по всему, действительно не обманули, оружие того стоило.

Тавель, увидев это приобретение, лишь неопределенно хмыкнул, но после демонстрации моих умений издавать скептические звуки перестал и на необычную конструкцию глянул с интересом. И даже научил, как над ним поворожить, чтобы стрелял поточнее. Забрезжила надежда, что меня, наконец, перестанут «пытать» луком, с которым по-прежнему не слишком складывалось, и предоставят свободу выбора оружия – это было вполне в стиле данов.

Но от заказывания кольчуги отвертеться не удалось – хисстэ не стал слушать никаких возражений. С меня тщательно, словно у хорошего портного, сняли мерки, чего-то там обговорили насчет плетения, сплава и отделки, и пообещали не позже чем через пару месяцев сделать обладателем этого средневекового атрибута. Что ж, значит, судьба. Говорят, от нее не уйдешь.

В утешение мне заказали такой же, как у Тавеля комплект метательных ножей, к которым я питала неизъяснимую симпатию, с перевязью под них. И под запасные болты, заодно уж. Причем последний заказ взял мастер из ювелиров, а не оружейник – здесь так было принято. Ножны, рукояти, приклады – все, требующее декорирования и украшательства, оружейники не делали, втихомолку считая недостойным себя баловством.

Ювелир оказался здесь не случайно – пришел поправить ножны тавелевых иссол. Умельцем он был не из последних, наоборот, из самых первых, и носил официальное звание мастера мастеров – это приблизительно соответствовало титулу главы клана у данов. Тавель всегда выбирал для себя лучшее, положение позволяло. Звали его Балайет дас Троквист, что навело меня на определенные мысли. Задав парочку наводящих вопросов, выяснила, что не ошиблась, совпадение имен оказалось неслучайным. Наш габаритный провожатый Шикон дас Балайет, которого я про себя уже иначе как «Два Кулака» не обозначала, оказался его сыном, что и подтверждала приставка «дас» в имени. То есть вторая его часть была чем-то вроде нашего отчества, и в привычном общении опускалась.

Снимая мерки под перевязь, ювелир постоянно возвращался взглядом к клинку у меня на поясе, а когда понял, что я его интерес заметила, не выдержал:

– Откуда это у тебя? – он даже не пытался скрыть недоумение.

– Издалека, – ответила я вежливо, хотя на языке крутилось совсем другое. В рифму.

– Но как такая вещь вообще могла попасть к дану?

– Я не дан, – его тон мне не сильно нравился, – я человек.

Не рассказывать же ему было о наших похождениях в том мире? С какой стати? Хватит с него и этого, тем более что обзываться тот еще не закончил:

– Человек? Из диких, что ль? Ох, извини, – прервал он сам себя, – не хотел обидеть. А можно посмотреть его поближе?

Обижаться почему-то действительно расхотелось, такая непосредственность скорее уж веселила. И в целях укрепления гномо-данских отношений я отстегнула и передала ему лаири, позволив разглядывать во всех подробностях. Да и дел у меня особо не было. Ахи и вздохи у бросивших по этому случаю работу гномов получались настолько непосредственными, что после общения со сдержанными данами, казались мне почти театральными и трогательно смешными.

Так я и развлекалась про себя, пока не перехватила пристальный и оценивающий взгляд Балайета. И разглядывал он, между прочим, вовсе не клинок, а меня.

«К чему бы это? – Я просто задницей, или там даром чуяла, что оно неспроста. Словно судьба положила мне руку на затылок, заставив волосы встать дыбом. – К очередной порции приключений? То бишь неприятностей?»

Мастер, увидев, что я расшифровала его интерес, отвел взгляд и, как ни в чем не бывало, заохал вместе с остальными над мечом. Ну не устраивать же было разборки по типу «и чего ты на меня так пялишься?». Смешно. Лучше уж полюбопытствовать, что такого необычного они нашли в этом ножике.

Выяснилось – необычного там действительно много. Прежде всего работа оказалась гномья и для гномов, очень старая, древняя даже. Секреты, утраченные чуть ли не до того, как даны вывезли этот народ на острова. Руны, украшавшие ножны, тоже читать разучились, давным-давно перейдя на данаари. И старая магия в нем была гномья, что оказалось для меня полнейшим откровением. Ведь считалось – они вообще не колдуют.

Подошедший Тавель в ответ на мой удивленный вопрос подтвердил, что да, очень давно, и очень редко, но у гномов рождались некие своеобразные… ээ… шаманы, наверное. С весьма своеобразными способностями. Если данааэ работали только с энергиями, то эти их шаманы, наоборот – только с материей. И чем тяжелее, тем лучше. Идеально – камень и металл.

Впрочем, долго удивляться хисстэ мне не дал. Попеняв за то, что я отдала оружие в чужие, любопытные руки, он быстро разогнал собрание и повесил лаири обратно мне на пояс:

– Свой клинок, как и свою жизнь, можно доверить только другу или мастеру, – изрек он крайне торжественно, под понимающими, надо сказать, взглядами остальных.

Я прониклась красотой фразы и пообещала больше так не делать. Вокруг разочарованно повздыхали, но смирились, и об инциденте можно было забыть, если б не еще один пронзительный взгляд ювелира в мою сторону. Н-да… любопытно. Оч-чень он меня заинтересовал. Поэтому когда мастер как бы невзначай предложил показать мне и свой цех, я согласилась не раздумывая. Да и мастерскую ювелиров посмотреть действительно хотелось – всегда питала слабость к украшениям.

Тавель против экскурсии тоже не возражал, опять с головой уйдя в обсуждение заточек и абразивов с оружейниками, и мы пошли, все четверо. То бишь я, мастер и два приставленных к нам гномаэ, один из которых был его сыном. Как меня заверили – совсем недалеко.

Глава 3

Цеха и правда располагались по соседству, разделенные лишь недлинной галереей, старой на вид и удивительно мрачной в тусклом блеске едва тлеющих светильников. Освещение, как и везде в здешних пещерах, было устроено из привычных уже данских шариков, но в каком плачевном виде! Это сколько ж времени их не подпитывали, что они дошли до такого состояния? Неужели так трудно… «Н-да, – оборвала я сама себя, – гномаэ действительно трудно, а даны здесь гости нечастые и вряд ли утруждаются поправкой пещерного освещения».

Чисто механически, проходя мимо, я подпитала гроздья почти угасших светильников, которые тут же разгорелись ярко и празднично, неузнаваемо преобразив этот высоченный коридор. Балайет одобрительно цокнул языком, удивленный тем, что хоть кому-то из ушастых было до этого дело.

Но мне уже было не до его удивления. Я глаз не могла оторвать от выпуклого барельефа, почти скульптуры, только теперь, в ярком свете, проступившей на старой каменной стене. Потрясающе! И дело не в тонкости работы, а напротив, в лаконичности каждой линии, каждого штриха, и в том мощнейшем впечатлении, которое она производила, похоже, именно благодаря этому. Странная, почти схематичная женская фигура, лишь наполовину вышедшая из стены и словно протягивающая к нам руки прямо из камня – вот и все, что там было. Жест то ли мольбы, то ли благословения. Но помимо воли меня потянуло к ней словно на веревке. И я пошла, не задумываясь над тем, что и зачем сейчас делаю, и не обращая внимания на протестующие крики гномаэ за спиной. Впрочем, мастер быстро пресек их одним могучим рыком «Молчать!»

И только подойдя вплотную к фигуре, коснувшись холодных ладоней каменной женщины, поняла, наконец, зачем я здесь, и что привело, вернее, притянуло меня сюда.

Лаири! Гномий меч.

Что ж… вот, похоже, и цель, с которой тот «дожидался» меня еще там, в сиде чужого мира. Вот он – конец нашего с ним пути. Я с самого начала чувствовала, что мы с ним только попутчики, и ничего больше. А получить его должны были именно эти протянутые из стены руки – связь между ними была несомненной и нерушимой. Что там говорил Тавель? Руки друга и руки мастера? А как насчет рук бога?

И я решилась. Глупо было сказав «а», не сказать уж и «б». Под зачарованными взглядами притихших гномаэ, набившихся в этот коридор уже немерянно, в полной, кстати, тишине, я медленно и аккуратно отстегнула лаири с перевязи и вложила в протянутые каменные ладони. Рукоятью с камнем в левую, ножнами с рунами в правую. Знала, что нужно было именно так.

Пару секунд ничего не происходило, слышалось только тяжелое дыхание за спиной, да торопливые шаги все еще протискивающихся в галерею мастеров, а затем… Нет, я просто не могла поверить своим глазам, хотя и ожидала чего-то подобного, не зря же не в силах была отвести взгляда от этих рук. Они ожили! Статуя зашевелилась. И это притом, что магии я совершенно не чувствовала. Вернее, не чувствовала привычной уже магии данов, но что-то другое здесь, похоже, все-таки было.

Неуловимо быстрым движением каменные пальцы сомкнулись на мече, а затем руки двинулись, разворачивая лаири – левая вверх, правая вниз, до тех пор, пока клинок не встал вертикально. Камень в навершии разгорелся внутренним светом, озарив едва намеченное женское лицо со строгими чертами, и словно начал уплывать вглубь. Нет, не так! Это статуя, теперь уже точно статуя, полностью отделившаяся от стены, подалась назад, открыв проход куда-то в глубину, и продолжала невесомо скользить дальше, явно приглашая следовать за собой.

Из ступора меня вывел ликующий рев за спиной. Гномаэ! О которых я, оказывается, уже забыла. Вздрогнув от неожиданности, пришла в себя. «Ну и чего, спрашивается, так орать? Что здесь, в конце концов, происходит? С моим непосредственным участием, между прочим. Опять я узнАю все последней? Нет уж, хренушки! Раз приглашают, значит, войдем». – Я решительно шагнула вслед за уплывающей фигурой в открывшийся зал, освещенный только неверным светом камня в рукояти.

«Черт! Ну во что я опять лезу, а? Чего мне без приключениев-то не сидится?» – Впрочем, думала я над этим уже внутри, и недолго. Едва разглядев, где оказалась, выкинула из головы все глупости и принялась внимательно осматриваться, ощущая себя эдакой Ларой Крофт, причем при исполнении.

Несомненно, это был храм. Старый, даже древний, но вовсе не заброшенный. Казалось, все то время, пока он был закрыт, здесь шла своя, незаметная, но очень явная жизнь. Именно жизнь, а не просто заклятие сохранения, как было, например, в сиде. Странно. Что здесь могло «жить»? Ведь кроме голого камня и металла вокруг ничего нет. И тут же поняла – камень и жил, что бы оно ни значило.

Тем временем фигура, сделав изящный пируэт вокруг стоявшего в центре алтаря (?) в виде толстенького сталагмита, замерла, наконец, неподвижно прямо за ним и осветила его с помощью своего оригинального фонарика. Гномаэ, протиснувшиеся сюда вслед за мной, орать на этот раз не стали, хватило их только на полупридушенный вздох. У меня самой вырвался такой же.

Камень! Потрясающей красоты друза сросшихся кристаллов нежнейшего розово-сиреневого цвета. И чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее было ощущение чего-то живого. Обманчивое конечно, но до чего же отчетливое. Или… не такое уж обманчивое?

От этой мысли мне стало здорово не по себе – так недолго и последние мозги подрастерять. Пора было приводить психику в порядок, а то еще и не такое покажется. Захотелось вдруг сделать что-нибудь неприличное и бессмысленное. Просто из чувства самосохранения, чтобы не рехнуться от этого крайне возвышенного антуража. Ну, я и сделала. Решительно протопала к камню и фамильярно положила на него руки. Ага, обе сразу и даже не помывши.

Толпа за спиной угрожающе загудела, словно готовился напасть разозленный пчелиный рой, но очередное «Молчать!» мастера погасило бунт в зародыше. А вот камень против такого обращения как раз не возражал. Чуть ли не приласкавшись к моим ладоням, словно скучавшая кошка, он вдруг тоже начал разгораться нежно лиловым внутренним светом. Экая, однако, у местных минералов тяга к иллюминации…

От неожиданности я отдернула руки. И увидела. Во все более и более ярком свете, залившем, наконец, весь этот совсем не маленький зал, проступили несколько покрытых резьбой каменных… сундуков? Или ларей? Думаю, не так уж важно, как обозвать эти вместилища. А на них геометрически выверенные шеренги книг, оружия и других малопонятных предметов. В полном, кстати, порядке и без малейших следов пыли или запустения.

Но разглядеть все подробно не получилось. Едва друза засветилась ровно, точно лампа под лиловым абажуром, серый камень в навершии меча начал гаснуть, пока опять не стал обычным с виду кристаллом. А затем статуя «ожила» вновь, повторив все проделанные ранее движения в обратном порядке. И когда пальцы каменных рук разжались, выпустив клинок, я машинально подставила ладони, приняв его обратно.

«Так, и что мне теперь с ним делать?» – Ведь ежику ж понятно – кинжальчик не простой, вовсе не игрушка для недоделанной даны вроде меня. Магия в нем, налитая снова до самых краев, была явно не про мою честь.

Ну что ж, богу – богово, а гномам – гномово! Я обернулась к «массовке», теперь боявшейся даже дышать за моей спиной, и нашла взглядом мастера-ювелира. Это благодаря ему произошло все, что сейчас случилось! Именно он неизвестно как узнал клинок еще там, в мастерской. Именно он специально привел меня в эту галерею. И именно он откуда-то знал, какой балет здесь начнется, когда клинок ляжет в каменные руки. Поэтому и помешал линчевать меня сразу, на что уже, похоже, настроились остальные, едва я начала своевольничать с их святынями. Этот престарелый интриган сумел весьма изящно организовать все представление, точно зная, что и от кого он хочет. Вот пусть тогда его и заканчивает. Он сможет.

Разумеется, я разозлилась. Потому как давно поняла – меня в очередной раз использовали. Подвели словно тупую корову к стогу сена и заставили жрать – а что еще делать тупой корове с сеном? Кто бы не разозлился на моем месте? Поэтому я просто подошла к Балайту и молча протянула ему меч. «Надеюсь, сценарий отыгран полностью и можно быть свободной?»

Вот только его реакция оказалась совершенно непредсказуемой. Вместо того чтобы принять лаири, он испуганно спрятал руки за спину и начал задавать странные вопросы.

– Где ты была? – спросил он, заглядывая мне в глаза. – Мы устали ждать.

– Как это где? – охренела я. – Не поняла.

– Судьба вела тебя сюда, как и предсказано. Но почему так долго? – этот практичный до мозга костей гномаэ говорил сейчас таким слогом, что обзавидовались бы все барды данов разом.

Для злости просто не осталось места. Как, и этим тоже меня напророчили?! Не многовато ли предсказаний для одной глупой дикарки? Каюсь, от такого поворота меня едва не разобрал истерический смех, но сдержалась – время для веселья не выглядело подходящим. Слишком много восторженных и непредсказуемых зрителей собралось на это представление, провоцировать их было страшно. Потому я вспомнила кое-что из когда-то читанного, и сумела ответить вполне в духе момента, строго следуя законам жанра:

– Если все было предначертано, значит, и случилось как дОлжно, и когда дОлжно. Не стоит подгонять судьбу, неблагодарное это дело.