Текст книги "Игнат, его милая родина (CИ)"

Автор книги: Лев Вораксо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Игнат благополучно добрался до дома. Отцу о своих приключениях он не сказал, но предупредил:

– За деревней по низине у кабанов пастбище. Будь осторожен.

– Пасутся они на огородах, у соседей картошку порыли. В низине у них лежбище, – сказал отец.

– Неужели в деревне ни у кого нет ружья?

– Не сезон, да и лицензия нужна.

Ответ отца вызвал недоумение:

– Дворы останутся без корма, кому тогда нужна будет лицензия?

– Картофельные поля огораживали проводами. Подводили ток. Свиньи появляются, когда снимают напряжение. Как будто чувствуют, – говорил отец.

После этого случая Игнат обратил внимание, что за околицей все прилегающие поля, выгоны изрыты свиньями – дикого зверя в этих местах оказалось предостаточно.

Для себя Игнат сделал вывод, что кажущееся спокойствие родных мест обманчиво, полнится коварством, здесь притаились и живут разные звери. Тем более, что эта встреча оказалась не единственной.

Через некоторое время Игнат с сыном отправились в ближайший перелесок за малиной. Искали хорошо прогреваемую, освещённую солнцем делянку сдвинутых завалов земли с зарослями малинника. На таких местах ягода всегда крупнее и слаще. Не заметили, как забрались в глубину леса, оказались среди его завалов.

– Пахнет свиньёй, – предупредил сын.

Игнат крепче сжал в руке охотничий нож, ставший его спутником в лесных походах.

– Видишь примятый малинник – это места отдыха зверей, – заметил Игнат.

– Я уже обратил на лёжки внимание, – ответил сын.

– Иди за мной, мало ли кто ещё здесь бродит.

– "Мало ли кто ещё", как говоришь ты, от кабанов давно убежало, – ответил сын. Но шёл уже следом.

Игнат ускорил шаг, надеялся показать сыну кабанов. А те уходили, как будто задумали игру в прятки. Появилась страсть – обязательно догнать их. Понимал, что это безрассудный поступок, но желание показать сыну стадо кабанов было выше чувства опасности.

Поверни в ярости стадо навстречу – и их с сыном жизни оказались бы висящими на волоске.

– Быстрее, сейчас увидишь поросят, – торопил Игнат.

Где было можно, бежали. Но таких участков было мало. Чаще на пути их ожидали преграды в виде сплошных завалов из бурелома. На их преодоление уходило время. Когда выбрались к опушке, на вырубке леса увидели поверх травы только спины спокойно уходящих свиней. Они легко бежали среди невысокой травы.

– Упустили? – спросил сын.

– Если бы мы были более резвыми, догнали бы, – с улыбкой говорил Игнат.

– Папа, а оно тебе надо? Если бы догнали, что бы было?

– Посмотрели бы вблизи на стадо, – ответил Игнат.

– А если бы они на нас не только посмотрели? – спросил сын.

У Игната мелькнула мысль: "Дети всё же действительно умнее и рассудительнее родителей", – а вслух, не скрывая удовлетворения, улыбаясь, сказал:

– Молодец, голова работает.

Это небольшое приключение в походе с сыном за малиной отложило в памяти тревожное ожидание нежелательных встреч, которые в глуши могут оказаться небезопасными.

Устав от хождений по лесу и бесцельной погони за кабанами, остановились у излучины речки. Решили отдохнуть, умыться, привести себя в порядок. Присели, опёршись о берёзы. В тишине даже вздремнули – сказалась усталость.

Какое-то беспокойство посетило Игната. Лес, мало ли какие сюрпризы он припас для своих гостей. Открыл глаза и увидел трогательную картину. На него смотрел лосёнок. Игнат тихо толкнул сына. Тот от неожиданности таращил глаза, не понимал, где он и что здесь сейчас происходит. Их движения не остались незамеченными. Лосёнок наблюдал за ними внимательно. Потом, как будто о чём-то подумав, осмотревшись, постоял ещё немного. Взглянул на лесок. Неторопливо подошёл к ним ещё ближе, снова посмотрел на Игната с сыном. Потом по чьему-то зову развернулся, подпрыгнул и скрылся в перелеске.

– Зачем он выходил из леса, что искал на поляне? – с тревогой спросил сын.

–Любопытничал или искал траву вкуснее, другого объяснения не придумаешь, – произнёс Игнат первое, что пришло на ум. Потом с улыбкой спросил:

– Или ты думаешь, что он пришел с нами познакомиться?

– А если он приведёт сюда мать, как она отнесётся к нашему присутствию? – интересовался сын.

– Никому здесь мы не нужны, но лучше всё же уйти. Отдохнули, и хватит, – поднимаясь, говорил Игнат.

– А вопрос-то: "Зачем мы пришли?" у проказника остался, – показывая на заросли, только что укрывшие лосёнка, проговорил сын.

Игнат задумчиво посмотрел на сына – слова детской фразы для него оказались сложными.

– Семья рядом, одного лосёнка вряд ли оставят, – окинув взглядом кусты, за которыми скрылся лосёнок, произнёс сын.

Подобные удивительные случаи живут в памяти долго. Для Игната по прошествии времени они стали ещё более желанными. Их хочется вспоминать, видеть долго-долго, воскрешая всё новые детали, как будто перебирая фотографии с дорогими сердцу картинами. Но лучше снова увидеть всё наяву – набрать ягод, грибов, побродить по болотам – одно упоминание о них уже заставляет почувствовать запах багульника. Перед глазами при каждом шаге будут прыгать покрытые мхом кочки, усыпанные клюквой, в неге дозревающей на солнце. Звук пролетающего одинокого шмеля заставит насторожиться. Обратит на себя внимание и невысокая одинокая берёзка, и соседний перелесок.

Постоянно взгляд Игната обращён на дальние неисхоженные им кочки, скрывающиеся среди низкорослого болотного кустарника, невысоких сосёнок или за горизонтом. "Что там?" – не отпускает любознательная мысль. Она в воображении сразу нарисует только радужный ответ, который заставит подняться и, несмотря на усталость, иногда на грани физических возможностей двигаться в том направлении.

Леса, перелески, болота, водоёмы в сезон превращаются на выходные дни в места любимых занятий Игната и его спутников.

Жаль, что приближающиеся сумерки, а с ними появившееся чувство страха рисуют в воображении Игната прохладные ночи с дикими зверями. Хуже того, перед глазами появляются таинственные то ли люди, то ли звери без плоти, с которыми сражаться бесполезно. Игната эти воображаемые чудеса торопят обратно. Для этого у него есть веские основания.

Ему ли занимать воображения и не остерегаться темноты, когда один случай остался в памяти навечно? Он проходил курс молодого матроса. Их лагерь располагался на берегу Финского залива среди соснового леса. Пришла его очередь заступать на пост в карауле. Стоял часовым на объездной дороге, у развилки, ведущей в лагерь.

Ночью слух и зрение были предельно обострены – где-то впереди граница, а позади – море, почти неконтролируемая полоса.

Неожиданно перед ним мелькнула тень человека и скрылась метрах в двадцати под дорожным мостом, в кустах у речки. Игнат вскинул винтовку наизготовку, спиной стал к сосне – в какой-то степени исключил удар в спину при нападении сзади – и стал внимательно прислушиваться, всматриваться в темноту. Ждал. Даже спиной старался уловить малейшее движение противника во тьме. Пусть незнакомец приблизится на расстояние, когда по инструкции разрешается применять оружие. Время шло, но кругом было тихо, ни шороха, ни звука. Ветки кустов тоже не шевелились. "Померещилось?" – мелькнула мысль, но заставила собраться внутри, внимательнее прислушиваться и присматриваться к контурам придорожных кустов и деревьев. Ещё раз проверил крепление штыка. Время шло в напряжённом ожидании.

– Часовой, я здесь, – неожиданно раздался голос сбоку. Повернулся на звук – на него шёл мужчина. Игнату человек был незнаком, и уж, конечно, он был не из их лагеря. Игнат готовился к схватке. Увидав боевую стойку Игната, идущий к нему мужчина неожиданно подпрыгнул, ухватился за сук поодаль стоящего дерева, легко скрылся среди развесистой кроны. Игнат больше от неожиданности, чем по инструкции, прокричал:

– Стой! Кто идёт?

В ответ услышал:

–Ой, я заблудился.

Человек сразу пропал, как будто растворился. Сжав руками винтовку, Игнат ожидал нападения. Вокруг было спокойно, как будто ничего не произошло. В душу запало – диверсант.

Вдали на дороге послышался скрип повозок, казалось, в его сторону двигался целый обоз. Слышались голоса извозчиков:

– Но! Быстрей, милая!

Игнат увязал два события в одно, напрягся и стал ожидать транспорт, не исключал нападения растаявшего среди тьмы человека.

– Скоро развилка, – предупреждал кто-то в обозе громко.

И тут Игнат при лунном сиянии заметил на земле тень прыгающего сверху на него человека. Инстинктивно отскочил в сторону и вонзил в свалившегося незнакомца штык между лопаток. Колол, не переставая, с остервенением. Краем глаза заметил развернувшуюся повозку, неизвестные мужчины лихо мчались прочь. Только теперь Игнат вспомнил инструкцию часовому поста и прокричал:

– Стой! Кто идёт?

А сам отработанным приёмом всё колол штыком противника. Присмотрелся, а его враг на месте падения оказался большой тенью. Приподнял голову и посмотрел вверх – на место сражения оттуда прыгнула росомаха.

– Стой! Кто идёт? – снова кричал Игнат. Старался штыком поддеть на лету, уничтожить "нарушителя". Когда зверь спрыгнул на землю, Игнат бросился к нему с винтовкой наперевес. Росомаха ожидала. Игнат сделал штыком выпад один, другой... Зверь от его штыковых атак удачно прыжком уходил назад, уклонялся, потом всё же испугался или решил не связываться – скрылся в темноте.

Вскоре подоспела и смена караула. Игнат спросил:

– Слышно было, как я кричал?

– А ты разве кричал? – удивились сменные часовые. Им показался бредовым рассказ Игната, но когда присмотрелись к исколотому штыком месту с контурами тела на песке, удивились:

– Бывает же такое...

Поэтому неудивительна настороженность Игната в лесу с наступлением сумерек и особенно ночью, когда глаза почти ничего не различают, а вокруг бродят хищники в поисках добычи.

Так и в этот раз. Пришла пора подумать об обратной дороге. Не трусость, а странный случай на посту гонит его обратно. Поэтому и спешит без опозданий прибыть к пригородному поезду.

Об этом беспокоятся и его попутчики. Как в наказание, это происходит всегда в минуты, когда под рукой оказывается крупная ягода или полянка грибов. Игнату, к сожалению, приходилось покидать своих напарников и в такие минуты.

– Ты ходишь медленно. Тебе уже нужно выходить на дорогу, – в один из очередных походов предупредил Игната товарищ, заядлый ягодник.

Игнат старался придерживаться советов опытного друга. В этот раз, выйдя раньше, задумавшись, машинально двигался в сторону станции. Товарищи остались добирать лукошки. Время позволяло спокойно идти по укатанной насыпной дороге. Не заметил, как пропустил едва заметную тропинку, по которой выходили на кратчайшую дорогу к станции. Через некоторое время заволновался – шёл лишнее время, вокруг вдоль дороги пошли незнакомые места, а поворота в сторону всё ещё не было. "Видно, пропустил", – расстроился Игнат.

Пришлось возвращаться. Как ни торопился, на поезд опоздал. Игнату ничего не оставалось делать, как ожидать последний дизель. Было обидно – терял драгоценное время на пустое ожидание. От огорчения неминуемых потерь в голове появилась мысль: "Если бы мне компенсировали все впустую утраченные дни, мимо меня пролетевшее время, жил бы я раза в два больше. Интересно, а есть ли кара за грехи ленивого времяпровождения или только за работу в праздничные духовные дни? За создание материальных благ во благо людей наказание есть, как прежде трудодни в колхозе начислялись, а вот сибаритство упущено, наоборот, поощряется. Что-то люди продумали не до конца или не совсем на правильной основе. Дало бы Небо сил и ума, не пожалел бы себя для науки жить праведно и результативно".

Чтобы найти созвучие своим мыслям в других, рассматривал пассажиров. Прислушивался к их разговорам. Недалеко на платформе расположилась компания, тоже опоздавшая на предыдущий поезд. Их беседа оказалась единственным развлечением на время ожидания.

– Я слишком ничтожен против природы этого края, чтобы быть даже рядом, – видимо, продолжал беседу сидящий мужчина. Его взгляд был обращён поверх бора на плывущие высоко над деревьями золотистые в лучах уходящего солнца облака.

Игната эта фраза заинтересовала. Внимательно слушал разговор, надеялся в их беседе найти для себя что-то новое, приподняться над собой. Ведь вся его жизнь после школьной скамьи течёт среди друзей-товарищей, незыблемых традиций. Всё, что он приобрёл, это их и принадлежит по праву только им, себя от них не отделял тоже. Окинул взглядом компанию, пришла мысль: "Посмотрим, куда я попал".

– Мы – песчинки среди необъятных просторов. Мы в этом мире ничего не можем изменить, и нам ничего не остаётся, как наблюдать, – заметил другой.

– Созерцая, отдыхать? – спросила сидящая в их компании женщина. Как показалось Игнату, разговора мужчин или не понимала, или не хотела с ними согласиться.

– Я об этом же, – согласился с ней второй мужчина.

– Если мой родной край состоит из таких, как вы песчинок, то хочу, чтобы все песчинки думали и заботились о родных местах, – иносказательно говорила им женщина.

–В этом многообразии ничего не изменишь. Остаётся любоваться природой и только! – второй собеседник был категорически не согласен с женщиной.

Женщина посмотрела на своих спутников. Рассмеялась и сказала:

– Жаль. Удивительные места, а рождают только ягодников.

– Как-как?! Столько набрали ягод, грибов. По-вашему этого мало? – показывая на свои кошёлки, не соглашался с женщиной, удивлялся своей характеристике первый собеседник.

– Я говорю о том же. Сами же со мной только что согласились, что вы потребители, – рассуждения попутчиков только веселили женщину.

– Собирать дары природы и пользоваться ими разве плохо? – в своё оправдание заметил второй.

Женщина, пожав плечами, то ли шутя, то ли всерьёз упрекнула:

– Зачем вы оканчивали институты, не знаю. Натуральное хозяйство из вас, извините за грубость, так и прёт. Деклассированный вы элемент!

– Было модно. Да и кругозор другой, – добродушно на упрёк заметил первый мужчина.

– Где, когда, почему вы всё растеряли? Догадываюсь, но не скажу, пожалею сильный пол, – пожала плечами собеседница. – Песчинка должна быть достойна породивших её мест. Я не верю, что такие красивые места могут рождать безликих людей. Вы же когда-то были сильные и статные мужчины!

– Что, у вас есть сравнения? – спросил первый собеседник.

– Мне больно смотреть на подругу, у которой дитя уже пенсионного возраста, а нигде не работало, живёт на её пенсию. Встречаясь с ним, всегда на память приходит слова: "Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?" – серьёзно проговорила женщина.

– Мы, что было положено, отработали честно, не нужно нас валить в общую кучу, – возмущался кто-то из рядом сидящих с нею мужчин.

– А как вы определяете ущербных в своём понимании людей? – её слова затронули первого мужчину.

Женщина улыбнулась посетившей её мысли:

– Как вас. Вы своё отработаете, когда почувствуете, что отдали всё. Сейчас вы бродите по лесам для разминки или вместо зарядки, кому, как и что из вас по вкусу. А бегаете вы сами от себя, чтобы не отвечать себе на свои же вопросы, такие – как мои. Прячетесь. Балуясь, продолжаете жизнь с детства. Время, а не дела мерите вы по жизни. Угадала, горемыки?

– О чём вы?! – удивился кто-то из компании.

Их собеседница, усаживаясь на незамысловатое сидение в виде ведра, накрытого небольшой доской, найденной здесь же, внимательно смотрела на мужчин, для которых походный дежурный анекдот, так ей казалось, в этом случае был бы более подходящим, чем этот разговор. Её собеседники были для неё непробиваемыми, тратить на них себя не хотела. Поменяла тему разговора:

– У меня знакомый тоже "любитель" – ягоду собирает быстрее меня. Природа у него не живёт, не действует, она – просто фон при работе его рук.

Игнат сразу же вспомнил, ощутил, что даже специальная литература, особенно её иллюстрации вызывали у него лесные видения и запахи. Теперь уже внимательно прислушивался к разговору.

– Вы ему тоже рассказывали свои сказки? – спросил первый собеседник.

– Старались строить одного в две шеренги? – шутил второй.

– Зачем ссориться из-за недоказуемого? Наоборот, я ему сказала: "Вы, Николай, правы. Рассказы о природе мало кому и о чём говорят. Северный холод сердца не в силах растопить даже полюбившимся картинам".

– Успокоился бедняга? – спросил первый.

– Обрадовался единомышленнице. Был польщён. Всё повторял: "Зайди в лесок или перелесок – перед глазами готовая картина в этюдах, вся живопись в оттенках".

– Я ему говорила: "Дуновение ветерка, пробежавший шквал даёт же ощущение жизни", – рассказывала женщина. – Пыталась подойти к нему с другой стороны, забраться в его мир, расшевелить этого человека. Для этого мне нужно было узнать только круг его интересов.

– Но воздух – это не природа, – поддержал Николая второй мужчина.

– Не природа, но важная её составляющая. Это то, что создаёт природу, главное в ней! – воскликнула женщина.

– Может быть, – первый собеседник не хотел спорить о том, чего в данный момент детально не знал.

– Всё-таки я вас расшевелила, – смеялась женщина.

– А вам это зачем? – не вытерпел первый мужчина.

– Не мне, а вам! – удивила их женщина.

Такой заботой с её стороны второй собеседник был шокирован:

– Зачем это нам, если наше при нас?

К станции приближался поезд, заглушал разговор.

– Чтобы не превратились окончательно в балласт...

Суета посадки помешала Игнату расслышать последние фразы. Беседа, её смысл остался для размышления. Чтобы отвлечься, сел в соседний вагон.

Не случайно годы собрали в памяти Игната "музей" непередаваемых картин. Иного быть и не может. Эти места – уголки вдохновения, отдыха и забвения. Увидеть здесь сказочный мир можно на каждом шагу. Для Игната это не плод воображения и не вымысел, а реальность.

Несмолк аем ое э хо .

Просторы – лес или поля с перелесками, изрезанные речками, протекающими через озёра и искусственные водоёмы, никогда не теряют своего великолепия, как и гладь искрящихся на солнце озёр, конца и края которым часто не видно.

Блики искрящихся озёр обязательно напомнят ему мёртвую зыбь морской стихии, и сердце Игната забьётся тревожно, возвращаясь в прошлое. Ему ли не восторгаться забавами природы, когда случай подарил ему невероятное зрелище. Их корабль стоял у пирса. Офицеры собрались в кают-компании – и вдруг невероятная тряска корабля. Показалось, что волшебник схватил стальную махину, старался из неё всё вытряхнуть, сначала сорвать со своих мест все прикрученные болтами предметы, а потом рывком всё содержимое выбросить за борт. Все недоумённо смотрели друг на друга. Игнат успел крикнуть:

– Дизеля пошли в разнос!

По извивающемуся трапу бросился в трюм, под ногами тряслась, ходила палуба. Как бежал не помнил. Вскочил в машинное отделение – дизеля не работали, но непрекращающаяся тряска нижней палубы была неприятной. В голове пронеслось: "Где причина?!" Мысленно окинул помещения трюма. В них причины не могло быть. Ему показалось, что кто-то снаружи схватил корпус корабля, трёс его так – будто со своих мест старался сорвать машины, механизмы. "Что-то творится снаружи!" – пронеслось в голове. По трапу выскочил наверх. Вбежал в кают-компанию. Офицеры через иллюминаторы рассматривали море, берег. Море было залито блеском солнца, он слепил – мешал смотреть на воду. С непривычки на глаза навернулась слеза. Отвёл взгляд на берег. Там всюду качались, прыгали как в пляске деревья, кусты кланялись до земли. Взад-вперёд двигались строения, телефонные столбы раскачивались, от падения их удерживали провода. Такого зрелища Игнат никогда не видел и не мог даже представить. Взглянул на корабли ОВРа – охраны водных рубежей – они то ли тряслись, то ли пустились в пляс, всё в беспорядке двигалось на месте. Не прыгали только эскадренные миноносцы – их просто бил озноб.

Ощущение моретрясения удивительно. Спокойная мерно вздыхающая волнами гладь океана, которая прежде собой олицетворяла вечный покой, вдруг взрывается и начинает выбрасывать на поверхность свою злобную энергию. Эта сила по пути хватает всё попавшееся ей под руку и несётся вверх. Больше всего досталось воде, она прыгала перед Игнатом, отсвечивая яркое солнце.

Вечером, сойдя на берег, Игнат хотел поделиться своими ощущениями с женой. Но Надежда его опередила. Взволнованно рассказывала:

– Знаешь, как землетрясение меня застало в магазине?! Когда всё вокруг затряслось, смотрела, как начали наклоняться взад-вперёд полки, витрины. С них полетели консервные банки, посыпались крупы, мука. Я так испугалась, что не смогла сдвинуться с места – у нас же дома ничего похожего никогда не было. Даже не почувствовала, не могла представить себе степень опасности. Совсем не понимала, что происходит. Стояла в оцепенении посредине магазина и смотрела, как люди бросились вон.

Потом какой-то мужчина заскочил в магазин снова и за руку вытащил меня наружу. Когда окончилось землетрясение, успокоилась земля, я снова зашла в магазин за школьными тетрадями. На место, где я стояла, упала люстра и придавила мои тетради. Под ней в пыли они и лежали.

– Тетради сохранились? – спросил Игнат.

– Они-то сохранились, а вот все большие городские здания стоят с трещинами.

Позже, проходя по центру, Игнат видел причинённые стихией разрушения. Удивился, что большое монолитное здание Обкома партии огромной трещиной отделило от пристройка – Обкома комсомола.

– Ой, что это? Теперь разделятся? – удивилась Надежда.

Игнат с интересом посмотрел на жену, какой-то смысл её слов остался на потом, и до сих пор не сформировался.

Их разговор тогда прервал идущий навстречу офицерский патруль. Игнат знал, что старшие офицеры от нечего делать обязательно начнут учить младших отношениям в офицерских семьях, в швах шинелей будут искать недостатки боевой подготовки корабля. Достойное развлечение для офицеров, у которых шёл год за полтора.

Свернув в первый переулок, избежали потери времени на пустые разговоры.

Игнат старался даже в зрелом возрасте в свои лесные походы привлекать школьных товарищей. Они с удовольствием отзывались на его приглашение. Но иногда приходилось отправляться одному.

Его внимание всегда привлекали сколы земли у круч над омутами рек. Сам видел секрет их образования. На излучинах, чаще в весеннее половодье, нижний пласт земли вымывается стремительным течением, а сверху опускается на освободившееся место очередной.

Оседание слоёв стоящего под кручей пугало, но любопытство не отпускало. "Вдруг что-то новое откроется или блеснёт невероятное для этих мест?" – не покидала его мысль в моменты, когда в поисках золотых песчинок рассматривал уносимую водой землю.

Вымывание земли потоком половодья иногда даже позже приводит к большим обвалам, которые сопровождаются жутким грохотом. Игнат однажды оказался свидетелем такого случая.

С товарищем со школьных времён Евгением, возвращались домой. В пути решили перекусить. Выбирая место для отдыха, шли знакомой тропой вдоль берега реки. Впереди послышался нарастающий гул.

Игнат поднял глаза и был потрясён подвижкой земли на знакомом участке, куда они направлялись. Увидел оседающую землю, которая выдавливала из себя громадные валуны и с нарастающей скоростью катила их в воду.

Схватил товарища за руку:

– Стой! Назад! Обвал!

Бежали от кручи вдоль берега.

– Оглянись! – крикнул Евгений.

Игнат остановился. Его любимый почти отвесный склон берега пришёл в движение. Рушилась земля. Громадные камни, прыгая по выступам кручи, падали на стремнине далеко от берега. Обвал пугал своим стихийным могуществом. Перед их глазами было невероятное зрелище.

Глядя на обвал, Евгению казалось, что русло реки сейчас изменится, и вода хлынет в их сторону. Возможно, спастись, выбраться им и удастся, но купания в мутной воде не избежать. Опасаясь, торопил:

– Бежим отсюда! Сейчас вся круча будет в реке!

На глазах Игната земля рождала грозную сказку исполина, ему дарила открытие. Возбуждённо воскликнул:

Онсюрпризах несёт ответы!

Евгений бросил взгляд на обвал. По круче сыпался пласт золотистого песка, на солнце горел огнём. Слова Игната его подтолкнули. Он бросился стремглав к движущейся массе, боялся, что очередной слой засыплет золотую жилу, хотел успеть, взять пробу.

Безумный поступок товарища сорвал Игната с места. Он бросился следом, тащил его назад. Помнил свой крик:

– Жить надоело?!

Евгений остановился, недоумённо смотрел на движущуюся массу. Золотистый слой засыпало. Рывком бросился вверх. Схватил горсть песка. Этой паузы оказалось достаточно, чтобы почувствовать, как ноги засыпает, засасывает землёй. Успевал их вытаскивать с трудом. Лавина нарастала и казалась нескончаемой. И тут же рывок за руку. Оглянулся – Игнат. Помощь пришла вовремя.

С трудом выбрались из плывущего сверху песка.

– Что же это ты делаешь?! – вычитывал Игнат.

– Сам же сказал, что золото, – товарищ недоумённо смотрел то на песок в руке, то на обвал, засыпавший жилу.

– Я говорил о запасах ресурсов, – пояснял Игнат. – Золото здесь любители-старатели уже давно вынесли.

Для Евгения было странным желание Игната искать то, что для него давно тайны не составляло и только ожидало к себе внимания других. Напомнил разочарованно:

–Таких мест в нашем краю, сколько хочешь. Само наше положение на перепутье путей – красное золото. Делать дело, а не мечтать нужно. Все понятия перепутали, вот ты и открываешь их заново.

– Чудеса прямо на глазах, невероятно! – Игнат показывал товарищу на обрушившуюся землю.

– Невидаль что ли?

–Ты что, чуда не видишь?! – показывал рукой, восхищаясь, удивлялся Игнат создаваемому природой на их глазах сюжету.

Перед ними невероятная картина – самый верхний слой почвы среза, пронизанный и увязанный корнями, завис, держался в общем сплетении корневой системы, не позволял живому ковру упасть с высоты. Деревья, кустарники, как в гамаке, качались над кручей, удерживали своими корнями землю – пласт питающей их почвы. Над ними с криком летали птицы.

– Вот теперь верю, что всё борется за выживание, – Евгений, не отрываясь, смотрел на чудо. Ему казалось, что природа взяла у людей привычку раскачиваться в гамаке. Посмотрев на Игната, сказал, как будто только что открыл для себя что-то новое:

– А может быть, привычку отдыхать, раскачиваться в гамаке мы переняли у этих мест и никакие мы не первооткрыватели?

– Если бы не гул, попали бы мы под обвал, – заметил Игнат.

У них на глазах один из камней сорвался с самого верха кручи, в полёте ударился о большой валун, подскочил и с оглушительным грохотом упал у противоположного берега реки. Звук удара заложил уши. Лес ответил звонким эхом перекатов грома. В ушах не пропадал гул.

– Что это, вечное эхо? – спросил Евгений, радуясь и протирая уши.

Внимательно присмотревшись, увидели, что рядом в мутной воде всплывала оглушённая рыба. Шевеля хвостом, жабрами, старалась себя оживить. Игнат, показывая на реку, заметил:

– Сейчас, как эти рыбки, спасались бы на течении.

– Удар как взрыв, – удивился Евгений.

– Помнишь, сколько снарядов на свалке, что на берегу Двины у фабрики разрядили? – сейчас по случаю, Игнат напомнил их суровое, ушедшее в историю послевоенное школьное время.

Глаза Евгения загорелись, он вспомнил те дни, когда подростки рисковали жизнью за кусок хлеба для семьи:

– Разве забудешь, как скобами от плотов переворачивали свалку горелого военного мусора над Двиной? Ничего не боялись.

– Я старался искать не распакованные ящики снарядов, с ними безопасней работалось. Снаряды были в консервации – совсем малые при обезвреживании потери. Правда, копать приходилось глубже, зато находились и наганы, – Игнат до мелочей помнил случаи своих находок при раскопках.

– Я тоже в те дни немало собрал меди, гильзы, целые снаряды попадались от тяжёлых орудий. На выручку от сдачи цветного металла купил тетрадей, чернил на школьный сезон себе и брату с сестрой, – радовался Евгений выпавшей тогда на его долю удаче.

– Мне и сейчас хочется взять лопату и раскопать свалку до основания. Мы перебирали только верхний слой земли. Когда я копал глубже, там военного "добра" было, сколько хочешь, всё осталось, засыпалось нами,– сожалел Игнат, рассказывая о своих поисках медных запасов на склонах Западной Двины.

– Нечего войну тревожить, пускай всё в земле сгниёт само. Теперь я даже за деньги не копался бы на свалке: один удар скобой по капсюлю снаряда – и тебя нет, повезёт, если останешься жив. Помнишь случай Штительмана? Так это ему очень повезло.

Им вспомнилась солнечная летняя погода. Солнце сушит землю так, что Двина превратилась в мелководную речку, по которой мог пробираться среди отмелей только колёсный пароход "Колхозник". Своими лопастями он бил по воде, будто старался приподнять себя. А по берегу сновали в поисках случайных находок школьники, их вид рисовал озабоченных по жизни мальчишек. Руки в саже, лица в копоти выдавали неутомимых искателей.

Слова Евгения напомнили, сколько увечий принесла ребятам добыча меди среди военного мусора.

– Этого я не забываю. Разорвался в руке запал от гранаты – мальчишке раздробило пальцы. Хорошо, что "игрушку" он держал подальше от лица, – сказал Игнат. – На такие мелочи тогда внимания никто не обращал. Было обычным.

– Метка на всю жизнь. Инвалид то ли войны, то ли мирного времени. К кому нас таких нужно относить? – рассуждал Евгений.

И теперь, когда Игнат проезжает через Двину по новому мосту около той фабрики, его взгляд невольно ищет то место и уже не может от него оторваться. Тот случай и сейчас перед глазами в мельчайших подробностях.

Красивая диковина обрадовала мальчишку-школьника, у всех на виду проверил её на цветной металл обычным для них образом – поцарапал, положил на битый обгоревший кирпич и ударил скобой. Взрыв и плач.

– Немцы мальчишку не тронули, а после войны – инвалид, – прервав мысли, с сожалением проговорил Евгений.

Перед глазами Игната снова свалка и копающиеся в горелом мусоре мальчишки, перебирающие металлическими скобами каждую пядь над Двиной. Их было так много, что даже сейчас рябило в глазах. Была конкуренция, всегда хотелось, чтобы кто-то не пришёл, остальным досталась его доля. Игнат в воспоминаниях улыбался тому времени. Перед ним были "муравьи", поселившиеся на свалке, они неутомимо работали без отдыха с утра.

Картины прежних лет из памяти не уходили, уцепились крепко, обрастая всё новыми подробностями. С грустью напомнил:

– Были мы, к сожалению или радости, малолетними "сапёрами", которым время "год за три" не отпустило, потом всеми позабылось.

– Боевое траление на море и после войны считалось подвигом, – с грустью заметил Евгений – сожалел, что их тревожное детство и то время прошли для истории бесследно стороной.

– Для нас в 45-ом году война не закончилась, – напомнил Игнат особенность их необычного прошлого.