Текст книги "Игнат, его милая родина (CИ)"

– Жили мы в отдельном оазисе, где до нас жили прибывавшие с рабочим визитом диктатор Кубы Батиста, потом Фидель Кастро, другие, – заметил Игнат.

– Два полюса в политике?! А какие отношения сложились между людьми в той стране, хотя бы во время вашей поездки? – сразу поинтересовалась Андриана.

– Не знаю, что и сказать, – пожал плечами Игнат. – Если ответить кратко, в момент нашего пребывания там был социальный клуб. В нём и запрятаны все их общественные отношения.

– А что это такое? – название заинтересовало.

– Обычный наш дом культуры, только устроен по социальному принципу, – говорил Игнат.

– Значит, существовали различия, – старалась разгадать смысл такого клуба Андриана. – Иначе социальным его бы не называли. У нас тот же принцип: директор и уборщица.

– Территория клуба поделена на участки. Работник отдыхает, обедает на своей площади.

– Вас к какой категории отнесли, или вы ходили, куда пускали? – она представила пытливых путешественников, которым нужно везде побывать и всё увидеть, чтобы обо всём рассказать дома.

– Утром на завтрак, днём в обед и вечером на ужин в клуб всегда заходили в обществе переводчицы и руководителя, и находились только на территории этого руководителя.

– А как или чем отличалось это место? – задала вопрос, не могла понять, как можно поделить площадь в общем зале.

– В обеденном зале для приёма гостей стояли столы на четыре человека. Территория вокруг была обнесена декоративным украшением из металла в виде ограждения. При нас никто на территорию руководителя без его приглашения или сопровождения не заходил.

Другие площадки были меньших размеров, в зависимости от должности – заместитель или начальник другого ранга. Их территории были огорожены, как-то не так, но всё равно тоже выделялись железным рисунком. Остальная общая территория отводилась для сотрудников, случайно зашедших людей. Там стояли столики, бар – стойки, как повсюду у нас.

– Вам это нравилось? – Андриана с любопытством посмотрела на Игната.

– Не знаю, в комнатах особняка даже переводчица не проживала. Заходила за нами и только присутствовала за столом вместе с руководителем, – вспоминал Игнат поездку, черноволосую черноглазую женщину. – Испанка из Кастилии, преподавательница университета в Сантьяго де Чили.

– Много встретили интересных людей? – Андриана хотела узнать духовный мир страны, в которой Игнат пополнил свои убеждения и перечеркнул некоторые свои взгляды.

– В Сантьяго де Чили встретил для себя очень много разнообразного и нового. Хорошо помню длинные железобетонные стены вдоль дорог, разрисованные портретами Че Гевары с многочисленными приветственными надписями: "Гевара Че!", "Даниэль Ортего!", "Коммоданте Гевара!"

– Это их жизнь в политике, а нормальная, человеческая, какая она у них?

– Там, в Сантьяго, пленила меня, навсегда забралась в мою душу художница Лолита, совсем молодая девушка непревзойдённой красоты, таланта и обаяния. Я и сейчас вижу её походку, быстрые неуловимые движения, сияющие добрым светом глаза. Она излучала радость жизни – всем хотелось поговорить, хотя бы постоять рядом или улыбнуться ей при встрече, – передавал свои впечатления о встретившейся на его пути красавице.

– Свобода всегда пьянит, – улыбалась Андриана своим мыслям. – Я тоже уважаю такой хмель.

– Там каждый творил и мыслил. Безразличных людей не встречал. Только теперь для себя могу оценить ту поездку. Небо специально отправило меня в то незабываемое время в страну свободы. Что там увидел, то и полюбил. Даже контрреволюционные демонстрации фашистов заставили меня посмотреть на мир другими глазами. Я слышал, как наши говорили: "Дали бы нам автоматы и приказали – мы защитили бы Сальвадора Альенде", – вспоминал Игнат.

– Если Лолита красавица, то ничего нет сверхъестественного в том, что она очаровала вас своим творчеством, умом... остроумна в беседе, хороша собой. Что ж, редкий дар, я бы его тоже хотела иметь, понимаю вас тоже... – заметила спутница.

– Притягивала чистотой и свежестью. Была во всём чиста и опрятна. Глядя на неё, допустить другое было невозможно. Можно утверждать – "леди", мне казалось – среди них вряд ли найдётся, ещё одна такая.

– Неприкасаемая?

– Наоборот, до неё хотелось дотронуться, чтобы стать таким же светлым, – вспоминал Игнат.

– Растерялись и струсили, не проверили своё светило. Вдруг не то?

Игнат пожал плечами. Улыбаясь, вскользь заметил:

– Она же тоже женщина.

– Леди, а это совсем другое, – напомнила Андриана.

– У неё было врождённое чувство доброты, тонкость и лёгкость в общении, лучезарное счастье лилось из её глаз, – зачарованно вспоминал Игнат встретившуюся на его пути художницу.

– Вы, видимо, часто встречались, ходили в театр. Так глубоко узнать человека можно только при общении в непринуждённой обстановке, – это интересовало, об этом сейчас хотела услышать Андриана.

– Мы, к сожалению, с нею не разговаривали, не успели. Однажды она подошла, постояла рядом, мне показалось, хотела поговорить, но быстро повернулась и исчезла, – глаза Игната при этом светились теплотой и радостью.

– Она была коммунистка?

– Если была из левого крыла, то после переворота, военного мятежа судьба её сложилась не лучшим образом. Я и сейчас молю Небо, чтобы её не постигла участь творческой интеллигенции, воспевавшей их свободу, – мысленно возвращаясь в то казавшееся ему светлым время, говорил Игнат.

– Так и не пришлось поговорить вам с человеком, а зря, здесь вы совсем оплошали. Снова струсили, – удивлялась его нерешительности.

– Мне было достаточно того, что, проходя мимо, она бросала, как бы здороваясь, на меня свой взгляд, в котором был весь ритуал светской беседы: как ваше здоровье, как спалось, пусть вас ничто не тревожит, пожелание удачного дня, – пояснил Игнат возникавшие чувства при встречах с необыкновенной женщиной, принадлежащей к элите – творческой интеллигенции.

– Как в той такой сложной обстановке вы отличали при общении коммунистов от фашистов? Можно было попасть в неприятные, даже скандальные обстоятельства, – поинтересовалась Андриана.

– Отличить можно было только при общении или из их разговоров. Коммунисты в обращении друг к другу называли себя "компаньеро", а фашисты – "амиго", – перед глазами Игната – непрекращающаяся битва фашистов за власть – в прессе, на баррикадах, марширующие стройные шеренги обученных и экипированных первых двенадцати рядов фалангистов со щитами, в касках, бронежилетах, с дротиками, а позади толпа защищённых ими людей.

– В моём представлении коммунисты чурались красивой зажиточной жизни, для фашистов зажиточный человек не представлялся злодеем, – рассуждала Андриана, никак не могла понять истоки бытующих разногласий.

– Бог и сатана, – рассмеялся. – Коммунисты Чили тоже были за красивую и богатую жизнь.

– Кто из них Бог, не знаю, – недовольно проговорила Андриана.

– Как те, так и другие далеки от Бога, как и от народа. Фашисты однозначно, – твёрдо произнёс Игнат.

– Так кто же близок?

– Свободный человек не обидит и поможет в беде.

– Это же ваши слова, как это я их забыла, товарищ демократ, – подмигнула Андриана, её глаза хитро искрились.

– В Сантьяго жили в гостинице "Тупауе", – вспомнил Игнат достопримечательное здание столицы.

– Ну, и чем объясняется повышенный к вам интерес?

– Наши отзывы можно найти в книге почётных посетителей медных рудников, чуть ниже записей Батисты, Фиделя Кастро, других, – заметил Игнат. Пусть знает, что он в этой жизни стоит чуть дороже, хотя бы на рубль.

– В экскурсиях, поездках вы же были? Узнали много, можете и рассказать, – просила Андриана.

– После рабочего дня для разнообразия мы раза три выходили за город. Уходили недалеко, нам всегда надоедало слушать вой ветра, не хотелось идти на его звук во тьму. Мне казалось, выли шакалы, – скромный ответ Игната заставил спутницу поверить в случающиеся чудеса.

– Я бы испугалась, бури... Боялась бы заблудиться.

– Мы боялись столкнуться с кем-нибудь из людей, да и со зверями тоже, – сказал, а сам вспомнил, как при выходе за город на них с интересом смотрели редкие за околицей жители городка. У него было такое ощущение, что они интересовались: "Что вам там нужно, уж не лихие ли вы люди?"

– А по ком там по ночам плачет ветер? Слушая вас, сразу представляются жуткие чудеса, можно поверить в волшебство.

– Ничего сверхъестественного я не видел, хотя всё совершалось на грани кошмарного злодейства.

– Вам всё это приснилось, такого не бывает, – недоверчиво сказала Андриана.

– Если приснилось, то только наяву и было малой частью пережитого, – сказал Игнат.

– Вы рассказываете так, будто там, в пустынных местах, в ночи собираются загубленные души и таким странным образом просят о помощи, предостерегают живых о чинимых злодействах, – Андриана внимательно посмотрела на собеседника. Как свидетель творимого на земле зла, он представлял интерес для её работы.

– Чудес возникновения спиральных и других ветров, кроме погодных не знаю. В Сахаре – жёлтый песок, в Южной Америке я видел серый, а ночью чёрный камень. По-моему, там была ещё и пустая порода с медных рудников, – вспоминал Игнат один из уголков земли, который ему удалось посетить.

Андриана подставляла ладони ласковому ветерку. Неожиданно налетел сильный порыв ветра. Тут же спросила:

– А ураганный ветер встречали?

– В Чили ничего подобного не припомню. Я помню ливийские песчаные бури. Это не наш тёплый и ласковый ветерок, сухой и нежный, поющий и шелестящий осокой, – вспомнил Игнат песчаные бури Африки.

– Наверно, вас буря застала в пути, когда сбились с дороги. В такие моменты всё помнится до мелочей, – предположила красавица.

– Мы в то время находились в Триполи. Зрелище непередаваемое – в воздухе висел мелкий невидимый для глаза песок, через него просвечивалось жёлтое солнце. По улицам города гулял ветер, позёмкой перекатывал песчаную массу. В гостинице, несмотря на старание персонала, в углах накапливался песок. В комнаты он проникал через оконные, дверные уплотнения. Только выйдешь в город – частицы песка уже в носу и на губах, в нижнем белье, на плечах под рубашкой, – ему хорошо помнилась "экзотика" песчаной бури.

– Это было большое поселение, как у нас – городского типа? – интересуясь, пошутила над хвастуном.

– Город на берегу Средиземного моря. Столица вся в солнце, пальмах и торговле, – пропуская насмешки, кратко пояснил Игнат.

– Торгуют там людьми? – выпытывала тайны красавица.

– Кого можно было купить, оттуда давно вывезли, поэтому продают в основном, золото в изделиях и слитках. Там есть всё, – Игнат вспоминал базары, где продавались арабские золотые изделия, различные товары не только местных мастеров, но и ближайших соседей.

– При следующей нашей встрече вы обязательно расскажете про эту средиземноморскую столицу, – Андриане хотелось узнать как можно больше об арабском мире, обычаях людей, а потом самой оказаться там, пожить в сказочном царстве.

– Буду ждать звонка, – заверил Игнат.

– Скопившийся в Сахаре ураган несётся и обрушивается на городские улицы – я представляю это так, – уточняла Андриана, делая своё заключение. – Вот где чадра обязательно пригодится. Берегут всё-таки в Ливии своих женщин.

– Так оно и есть. Мы хотели посмотреть на несущийся по пустыне песок, самим увидеть перемещение дюн, но дальше окраины идти побоялись. Мело перед нами песком, как в оренбургскую пургу снегом, – сказал Игнат.

– Какой из ураганов больше понравился? – поинтересовалась Андриана, неожиданно ощутила движущийся на неё вихрь из ветра и песка. Представила несущийся от горизонта всё ломающий на своём пути смерч.

– Никакой. Самый изнуряющий – в Охотском море, на Тихом океане, – сказал Игнат.

– На Дальнем востоке тоже успели отметиться? Какой-то непоседа. А там что вы делали? На живца ловили акул? Угадала, по глазам вижу.

– Пришлось быть по казённой нужде, – заметил Игнат. – Как сейчас вижу вздымающуюся лавину воды, несущуюся на корабль в надежде его опрокинуть или, приподняв девятым валом на самый верх, бросить в открывающуюся за ним бездну, расколоть на части о дно или посадить на открывшиеся рифы.

Игнат помнил картины беснующейся стихии во время морских походов.

– На волнах забавно качаться, как в люльке? – из мелочей старалась узнать секреты его поездок.

– Ребёнком быть не приходилось.

– А я подумала, что и по этому случаю придумаете очередную историю, – разочарованно проговорила Андриана. – Так совсем не интересно. Я знаю – есть бортовая качка, ещё есть килевая – с носа на корму.

– Самое противное – винтовая качка, когда штопором перемещаются внутренности и из них убирается всё лишнее. Испытание длится целыми днями, хотя достаточно и нескольких часов, – вот такие не придуманные случаи, – Игнат старался передать возникающие при этом ощущения, его руки, тело извивались змеёй.

– Не надо больше приключений с качкой, мне от них уже нехорошо, – замахала рукой. – Лучше придумывайте что-нибудь интересное, вы же мужчина.

– Там ветер никого не щадит, срывает и уносит даже человеческие жизни, – не обращая внимания на иронию, проговорил Игнат.

– Где только вы не оказывались, где только вас не носило, – в шутку удивлялась, ожидая рассказов о невероятных приключениях. Не вытерпела: – Это всё выпало на долю ваших товарищей? Вас бы одного и на десятую часть не хватило.

– В тех местах штормовой ветер как задует осенью, так только к весне за малыми перерывами успокоится, – Игнат вспоминал удивительные моменты. – Море утихомирится, а корабль, кажется, всё ещё качает.

В воображении Андрианы возникла картина штормового моря, никого не щадящей стихии. Люди, не успев ухватиться рукой за леер, уносятся за борт. Волны бушуют на палубе, сбивая с ног моряков, смывая предметы. Всё кипит и пенится. Не выдержала:

– Цикл невесомости и нагрузки. Взлёт – падение. Б-р-р! Ваш рассказ – для меня кошмар.

– Чтобы избавиться от мук, некоторые сами бросаются в волны, лишь бы прекратились многосуточные пытки. Это вам не наш райский уголок, – вспоминал Игнат волнения стихии. Чем тяжелее испытания, тем милее в короткие минуты отдыха родные с детства места.

Те дни помнились штормовыми буднями океана, ураганом, поднимающим волны и бросающим их в бездну. В такие мгновения глаз от неё не оторвать, казалось – ещё немного и откроется дно. Чего стоил один вид играющих наперегонки с ветром седых дыбившихся бурунов на гребнях волн – переживаний и разговоров хватило на всю жизнь Ему не забыть несущиеся в Авачинскую бухту многометровые волны, разбивающиеся о скалы. Гонимая ветром в бурунах и пене летящая вода бросалась на материк с остервенением и побеждённая с недовольным рокотом стекала по скользкому утёсу. А он, как надёжный часовой, оберегал покой людей.

В минуты сокрушительных ураганов, глядя на борьбу скалистых утёсов со стихией у входа в залив, сжималось сердце в предчувствии возможного неминуемого краха земли. Здесь начало земли и конец огромного материка. На этой грани во всю свою силу беснуется океан, унося с волнами отвоёванную землю. Глядя на битву, ощущаешь, что это и от тебя океан забирает частицу и несёт жертву в подарок Нептуну.

Этот громадный материк за Суэцким каналом переходит в полную неожиданностей Африку, которая таила загадки, неизведанные тайны. Удивительные места, которые предполагают новые открытия. Земля чудес радовала и притягивала, подсказывала путь в сказочную жизнь.

Спокоен тот, кто не ощутил зыбкость земли при постоянном наступлении стихии на материк. В своих набегах она стремится унести земную жизнь в подводное царство. В моменты, когда общая опасность бередит душу, по-другому воспринимаешь своё окружение. Тогда станут мелкими распри и мелочные заботы. Появляется ощущение хрупкости цивилизации. Невольно проникаешься любовью к хранимой нас земле.

– Чувствуется, что вас такое горе тоже не обошло, – слова Андрианы прервали воспоминания.

– Обошло, я же с вами разговариваю, – заметил Игнат. Перед его взором снова возникли однокашники офицеры Валентин Ритус, Николай Орехов, Александр Егоров. Они за пять с половиной лет кропотливого труда прошли обучение, фактически закончили по два высших военно-морских инженерных училища, были первыми специалистами атомных подводных лодок, их имена сияют золотом на Московском проспекте Санкт – Петербурга в православном храме погибших в океане героев-моряков.

Андриана представила непрекращающийся шторм, уходящие в пучину и выходящие из неё среди волн корабли. Сказала:

– Кому-то, значит, повезло меньше.

– Меня щадило, других меньше. В Петропавловске-Камчатском ждали пароходом с материка жену мичмана, оказалось, напрасно. Не выдержав многодневного испытания, бросилась за борт, – Игнат вспоминал человеческие судьбы, когда в океане у кого-то терялся рассудок, а на земле у другого от непоправимого горя ломалась жизнь.

– Здесь что-то другое. К любимому женщина прошла бы и через ад, – сомневалась красавица в причине трагедии.

– Ей казалось, что её жизнь превратилась в ад, который для неё никогда не кончится, если отважилась на такой поступок, – Игнат высказал общее мнение товарищей мичмана.

– Представляю, сколько всего перебрала в памяти бедная женщина, – вздохнула Андриана.

– Не забывайте о психике, – напомнил Игнат.

– Наш ветер самый ласковый и добрый, – проговорила Андриана. – Я радуюсь счастью жить в таком краю.

– Сегодняшний день для нашего похода просто находка, – заметил Игнат.

– Когда-нибудь вы мне расскажете, что вы делали на чужих континентах, – задумавшись о чём-то своём, сказала Андриана. Этих слов было достаточно, чтобы спутник почувствовал, что его снова ожидает длительная разлука с этим неразгаданным человеком.

– Я в других краях, как вы говорите, совершенствовался, – вспоминая, улыбнулся Игнат.

Андриана посмотрела на него внимательно, решила задеть:

– Кто-то же по свету ведёт вас, непутёвого?

– С какой целью вы мне во второй раз говорите, что я никакой? – поинтересовался Игнат.

– Хочу, чтобы вы поняли, что с вашими данными только по нашим полям, лесам и болотам можно ходить и своими выходками пугать беззащитных женщин. Это ж надо додуматься – вставлять голову в "рамки" из корчей и делать, как ребёнок, всему свету гримасы, ещё и похрюкивать! – смеялась она.

Игнат посмотрел на красавицу, подумал: что же она этим хотела сказать? Не верилось, что их встречи можно назвать случайными.

– А вы видели хоть раз, чтобы белая девушка в Америке целовала негра? – неожиданно спросила Андриана. Игнату показалось, что вопрос не был для неё банальным.

– Видел, – пожал он плечами.

– В Чили?

– Видел в Нью-Йорке, а в Чили этому только учили,– засмеялся Игнат. Ему очень захотелось хотя бы на мгновение вернуться в Сантьяго де Чили, посмотреть, что стало с этим городом.

– А почему она его целовала? – лукаво светились глаза Андрианы.

– Думаю, жена, – на каверзный вопрос – достойный ответ.

– А если она продала душу дьяволу и теперь находится в его власти? – смотрела на Игната с интересом, думала: "Что ответит на этот раз?"

– За это ответит, если не она, так её наследники, – заметил Игнат.

– Попадёт в ад? – пытливо посмотрела на него Андриана.

– Ад люди сами себе создают. Не люблю, когда грешат, а потом на коленях просят у Бога прощения и защиты, – с неудовольствием ответил на коварный вопрос.

– Всех, кто приходит к нему, Бог прощает.

– На том свете Бог, возможно, прощает. Зато при жизни расплачиваться приходится сполна.

– Опять придумаете забавную историю? – среди своих близких, знакомых искала подтверждение его словам, но в своём окружении не находила.

– Скорее грустную. У вашей подруги Станиславы сын достиг уже пенсионного возраста, всю жизнь нигде не работал, – напомнил Игнат.

– Ужиться ни с кем не может, – заметила.

– Разве это не самое страшное наказание?

– Какие родители, такие и дети, – пожала плечами Андриана.

– Вот вам и настоящая расплата, – вспоминая разговор с отцом, с сожалением сказал Игнат.

– Вся жизнь без забот, это же настоящий рай! – засмеялась Андриана.

– На нём закончился их род. Они здесь больше не нужны.

Вспоминая эпизоды и приключения, отвечая на вопросы, Игнат подставил грудь налетевшему ветру. Ему захотелось сравнить прелесть взволновавшегося воздушного потока с силой убийственного шквала океана. Обратил внимание на горизонт – уж не надвигаются ли оттуда грозовые тучи или несущие прохладу белесые облака?

Андриану заинтересовал его внимательный взгляд. Спросила:

– Что высматриваете у горизонта? Чтобы туда добраться, нужно шагать добрую половину дня.

– Жду оттуда прохладу.

– Если вам жарко, можно посидеть в тени, – заботясь, предлагала укрыться от палящего солнца среди деревьев. – Подышим сосной. Вас, сказочника, нужно жалеть, а не таскать за собой по болотам.

– Отдыхать в лесу полезно, – проговорил с благодарностью Игнат, направляясь следом за ней в тенистое место.

Действительно, в тени ветер уже не казался тёплым и ласковым – прохлада охватила тело. Усталость исчезла.

– Минутка в прохладе – усталость как рукой сняло, – сказала Андриана и принялась за сбор как будто для них посеянных ягод...

– Этот лесок послужит нам ориентиром для выхода, – постарался запомнить это место Игнат.

Он расставался с Андрианой с надеждой на новую встречу.

Краски осен и .

Осенний сбор ягод, грибов – любимое занятие старателей.

Брусника, клюква в этих краях растут в изобилии. Набрать мешок клюквы для опытного любителя не вопрос, ну а для него, новичка, ведёрко – уже радость и большая удача.

Игнат любил собирать эту ягоду. Ему нравилось забираться в далёкие места и там, в уединении, обследовать незнакомые мшистые поляны.

Однажды с Андрианой зашли в глубь болота. С утра ничто не предвещало ненастья – прогноз обещал солнечный день. Но осень всё же преподнесла им свой сюрприз. Очень расстроился, когда неожиданно от горизонта нагнало дождевую тучу. Удивило: такая маленькая тучка – и стеной надвигался настоящий ливень. Ветер гнал его прямо на них. Игнат окинул взглядом урочище – вокруг редкие чахлые сосёнки, деревья вдалеке. Об укрытии даже думать было нечего. Казалось, чтобы очистить небо от влаги, эта тучка решила выплеснуться вся именно в этом месте болота.

Игнат приподнялся, посмотрел, как за соседними кочками беззаботно собирала ягоды Андриана.

– Куда спрячемся? – спросил.

– Всё испортит этот дождь! – увидев приближающуюся опасность, закричала она.

– Предлагайте варианты, скорее! – торопил Игнат.

– Сменной одежды с собой нет, что будем делать, не знаю. Нужно бежать в перелесок, возвращаться домой, – растерялась, предлагала в страхе.

– В мокрой одежде заболеем точно, – напомнил Игнат.

– Простуды не избежать. Не предусмотрели такой случай, – сокрушалась Андриана, в шутку упрекала: – Вы же, мужчина, всё должны предвидеть.

Её слова стали для Игната командой. Сразу же нашёлся выход. Быстро снял рубашку и брюки. До дождя успел спрятать их в сапоги. Босой стоял в ожидании надвигающегося ливня.

– Раздевайтесь! Чего ждёте, не видите, что творится?! – кричал растерявшейся ягоднице.

– Так что, мы раздетыми будем стоять под дождём? – удивилась Андриана.

– Снимайте одежду – и в сапоги! Быстрее поворачивайтесь! Нижнее бельё тоже, – глядя на её торопливые движения, шутливо скомандовал Игнат. – Дождь встретим в купальном снаряжении.

– Боюсь! – съёжившись, крикнула Андриана.

–Это, как прыжок в реку! – подбадривал Игнат. – Вы же русалка!

Только успела снять с себя и спрятать по примеру Игната одежду, как тут же хлынул ливень.

– А-а! – закричала она в первые минуты необычного ощущения.

Игнат, чтобы адаптироваться, подставил грудь дождю, принимал душ, потом снова принялся собирать клюкву. Ягода собиралась под дождём быстро – красный цвет контрастно выделял её среди мха.

– Обмывайтесь! – крикнул Игнат сквозь стену дождя.

– Мне непривычно! – ответила Андриана.

– Здесь никого нет! – уверял её Игнат.

– А вы?! – послышался смех Андрианы

– Не бойтесь, я не смотрю, – уверял Игнат, шутя, спрашивал: – Сквозь дождь меня видно?

– Ничего не вижу! Только пар клубится, – послышался её голос.

– А вы боялись.

– Знаем мы вас, видели таких шустрых, – услышал в ответ.

– Боитесь, что сглажу? – удивился Игнат.

– Хуже!

– Что может быть ещё хуже?

– Прошлым летом подруга тоже оказалась в таком положении. Потом её фотография красовалась на двери клуба!

Ливень быстро унёсся вдаль. Опять светило солнце, снова радовала жизнь – звенела шелестом листьев осины из ближайшего перелеска. На ветру о чём-то переговаривались между собой вдали деревья.

– Коварные люди тоже встречаются, – одеваясь, сказал Игнат.

– А где вы так прятаться от дождя научились? – спросила.

– За крупной ягодой ездил за Усвяты, там и произошло крещение дождём. Только было это поздней осенью, дождь был с холодным ветром, – рассказал Игнат про случай из своей жизни.

– А это далеко?

– Отсюда двести километров.

– Там от дождя все так укрываются? – поинтересовалась способом спасения в подобных обстоятельствах Андриана.

– Все или только часть, не знаю, но у меня на глазах группа молодых женщин разделась и в дождь среди мха собирала клюкву. Они не кричали как вы, – шутил Игнат над спутницей. – С тех пор, если нет под руками другого способа для укрытия, использую их опыт.

– Вам было не стыдно?

– Нет, я тоже не растерялся – разделся, не дурачок же я, чтобы мокнуть под дождём. Вместе собирали ягоды.

– Этот дождь испортил настроение. Нужно отдышаться, посидеть на солнышке у перелеска и снова приняться за работу.

Игнат подхватил свои вещи и быстро двинулся следом. Под ногами мелькал мох, усыпанный крупной клюквой. На ходу успевал схватить в горсть ягоды и бросить в ведёрко. Снова установилась солнечная погода. Тучи будто бы и не было. Одежда была сухой. Снова вернулось хорошее настроение, особенно после того, как оказались на месте, сплошь усыпанном ягодами...

Где бы Игнат ни был, о чём бы ни думал, его родные, милые сердцу места живут в его памяти. И сейчас ему видятся исхоженные вдоль и поперёк леса и перелески. Желание видеть их будоражит душу с каждым днём всё больше и больше. Причина этого видится в подспудно поселившемся в нём вопросе: "Сколько мне ещё осталось отпущенной Небом райской жизни? Нужно успеть завершить свои начинания, надышаться в своём раю".

Здесь, на привале, не сдержав восхищения от нахлынувших чувств, проникновенно признался:

–Милый ты мой край, я так тебя люблю! Я здесь в раю.

– Рай на небесах, – возразила.

– Почему на небесах? Земля создана для райской жизни, – сказал Игнат.

– Есть всё, только рая нет.

– Если верить, рай был создан на земле. Только мы превратили его беспутной своей жизнью в вертеп, – Игнат повторял истины жизни.

– Не все такие, есть много внимательных и чутких людей. Но,... увы, их жизнь далеко не райская, – возразила Андриана.