Текст книги "Игнат, его милая родина (CИ)"

Автор книги: Лев Вораксо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Я видел их замешательство. После первого куплета спросил: "Продолжать? По-моему, написано хорошо".

– Вот и получи своё "хорошо", – сказал преподаватель.

– Заволжье действительно красивое и интересное место? Слишком много разговоров я слышала о тех местах. Немцы никогда в плохих, неудобных для жизни местах не селились.

– Могу сказать только одно: когда прибыли, противоположного берега Волги видно не было. Потом, когда вода спала, перед глазами оказались будто обгоревшие деревья, и вокруг них лежала чёрная, как выжженная войной земля, из неё торчали голые стволы ив, вётел... Прошло несколько дней, земля покрылась зелёным травяным ковром, на деревьях распустились почки.

– У нас после спада воды тоже оживает кустарник. Вокруг появляются другие краски, приходит весеннее настроение. Хочется посмотреть в любую залитую водой впадину, увидеть в ней жизнь. Стайка мальков на солнышке у берега подтвердит, что весна у нас побыла недаром. Потом появляется щавель, – напоминала она жизнь родного края.

– Недели через три, может быть, больше мы переправлялись в Заволжье собирать дикий лук-чеснок. Очень вкусная еда. Отменный продукт от всех болезней, особенно от цинги,– вспоминал Игнат неповторимые, удивительные места и сезонную кухню жителей того края.

– Его как-то готовят или едят сырым? – Андриану заинтересовал способ приготовления такого продукта.

– Мы тушили в большой кастрюле. Такое лакомство в других местах не встречал, – вспоминал Игнат.

– Такой продукт хорошо сочетается с ветчиной, сосисками. Можно просто добавлять жир со специями – тоже будет вкусно, – делилась Андриана своими кулинарными секретами.

– Тогда был голодный год, родители, может быть, что-то и добавляли, не помню, – Игнат знал, что туда ничего не добавляли. Всё было дорого. Признался: – С жиром и хлебом было бы очень вкусно.

– Через Волгу переправлялись на камышовых плотах, другого транспорта вы не признаёте, – подсказывая новую интересную историю, проговорила Андриана.

– Перебирались на другой берег на лодках. В весенний сезон у лодочников самый заработок, а у жителей – время заготовки и торговли: всё продавалось на базаре,– Игнат хорошо помнил свои поездки в приволжские луга.

–Я бы испытала все способы переправы. Люблю смотреть на несущуюся среди берегов воду. Мне всегда кажется, что вода от кого-то убегает, несёт с собой тайны и прячет их в глубинах, отдыхает в них.

– В Заволжье на снопах можно и не добраться – снесёт вниз, к Саратову. Сильное течение, – рассказывал Игнат.

– Говорить о тех местах можно бесконечно долго, немецкое Поволжье, – заметила собеседница.

– Вы там были? – спросил.

– Край вишнёвых садов и цветущих лугов, ягодой тоже можно прокормиться, – мечты унесли её в те места. О себе ни слова, как будто её не спрашивали, не хотела говорить о себе, хотя чувствовалось, что её с теми местами что-то связывает.

Игнат помнил свои походы по гористым местам окрест селений. Некоторые немецкие дома после переселения в войну из них жителей пустовали, участки оказались заброшенными, бесхозными. Их сады оказались во власти ребятишек. Вспоминал вкус ягоды:

– Вишни там, когда созревают, чёрные и сладкие, со своим ароматом.

– На ягодах долго не проживёшь, чем-то ещё нужно промышлять. Для жизни всегда нужно иметь своё ремесло, быть муравьём. Помните басню "Стрекоза и муравей?

– В лесу росли очень красивые цветы, пользовались на рынке спросом – редко кто знал их места. Меня хозяйка два раза брала с собой в лес. Обучила своему промыслу. Но торговать цветами было не по мне. Основное занятие – собирали с братом жёлуди, выпаривали в кипящей воде. Сушили, мололи и несли на базар. При хорошем обороте удавалось купить себе в награду пол-литровую банку квашеного молока, – вспоминал жизнь далеко не радостную, но красивую молодостью и надеждами.

– И у вас покупали эту жёлудёвую муку?

– Был голод, неурожай – работницы и их дети ели вместо хлеба. Я не знаю, как только они умудрялись выживать, стоя ещё и за станком, – сердце Игната и сейчас сжимала боль за судьбы постепенно умирающих в ту пору от голода людей.

– Вас же тоже это время коснулось, – с участием посмотрела в его лицо Андриана.

– Коснулось, но я тогда многого не понимал. Мы были безжалостными во многом – дети войны, прошедшие фронт. Сейчас я тем измождённым людям просто отдавал бы ту желудевую муку. До сих пор я вижу в голодных глазах мольбу, слышу просьбу измождённой от работы и голода женщины скинуть цену. Всё это вместе взятое превратилось в преследующее меня по сей день проклятие. Печальные глаза опрятно одетой женщины появляются передо мной постоянно в минуты раздумий – в эти моменты мне стыдно за себя. Кажется, что я живу с прошлым, никогда не расстанусь с ним. Голод и чёрствость души тесно связаны между собой, – текла исповедь познавшего цену жизни человека.

– Нелёгкая ноша, но вы были таким же голодным, с такими же глазами, как ваши сверстники. Вы не можете нести такую ношу, как проклятие, – задумчиво проговорила Андриана.

Игнат оглянулся, прошлое было за его спиной. Оно напоминало:

– С воспоминаниями я живу, они никогда не исчезают, не пропадают.

– Нельзя человеку жить прошлым – это невыносимое для себя наказание, – она старалась отвлечь Игната от таких мыслей.

– Как пожизненное заключение – всё время живёшь с прошлым грузом, – заметил Игнат.

– Ну, это не совсем так. Прошлое у вас – трамплин для настоящего и будущего. Мы же ваше прошлое уже испытали.

– Может быть, для кого-то так, – согласился Игнат.

– С вашей памятью нужно жить только будущим, отметая прошлое, как мелкое.

– Когда приходят моменты воспоминаний, они всё заслоняют в памяти – вот тогда приходит раскаяние, – объяснил своё приходящее состояние.

– Нужно разнообразить интересы, уходить от старого, постоянно двигаться вперёд. Это мой совет на будущее.

– К сожалению, жизнь оказалась такой, что прошлое помнится, тащится следом, – проговорил Игнат. – Трудно отделить картины разных дней, всё – будто эпизоды одного дня, и неважно, случилось это сегодня или было вчера.

Андриане такую исповедь слушать, тем более представлять, было нелегко. Решила перевести разговор на другие темы.

– Сюда через Москву добирались?

– Через Москву транзитников тогда не пускали. Добирались с пересадками. Запомнилась станция Аткарск. Там пришлось немного пожить на вокзале.

Город запомнился ему белизной вокзала, светлыми оттенками. На станции постоянно была горячая вода. После войны это было повсеместно и обязательно для железнодорожных станций. При общей бедности прошедших войну людей жалели.

– Что-то там интересное для себя нашли?

Пожал плечами.

– У вокзала на площади, в центре города стояли большие столы, накрытые белыми скатертями. А посередине столов на древесных углях дымились самовары. Казалось, что сюда, за столы, собрался весь народ. Взрослые за чаепитием разговаривали. Беседа их была неторопливой, поэтому казалась очень важной. Вокруг них бегали буфетчицы. Услуги оказывались даже по кивку головы или движению пальца.

– Ресторан под открытым небом, – подметила Андриана.

– Помните "Чаепитие в Мытищах"? – поддержал собеседницу – перед глазами появилась известная картина.

Похвастался:

– Вот вы город Мичуринск из учебников знаете, а я видел его. Сначала на станции, потом из вагона. Когда проезжали пригород, рассматривал их знаменитые сады.

– Если бы не мать с отцом, ничего бы вы не увидели, – отдавала должное его родителям спутница.

– Жизнью и рождением все обязаны родителям, а я особенно. Эти и другие поездки подарили мне знания,– напомнил Игнат.

– Удалось одним глазком взглянуть на тамбовские места? – подмигнула, шутя.

Прерывая беседу, второй раз прокричали петухи, напоминая, что наступило утро.

– Вот уже и утро наступило. Одну ночь мы в сказке уже побывали, осталась ещё тысяча наших ночей, – сказал Игнат.

– Другого такого места нет ни в одной стране, даже за тридевять земель,– с задором заметила Андриана. Ей было легко, она избавилась от посетившей душу печали. Родные места сняли грустные мысли и душевную слабость, дали свежие силы.

– Летом, когда увидимся, я покажу вам мои заветные места: и участки ранней ягоды, и пристанище диких зверей и речных рыб, и урочища с клюквой. Те места будут красивее этих и порадуют вас новыми приключениями – там одни и те же картины не повторяются. Меня они удивляют постоянно. Это моё обещание в ответ на ваше.

– Нам что-то в этом может помешать? – встревожился Игнат.

– Вы же сами говорили, что я русалка. А они такие изменчивые, а когда им это нужно, забывчивые, – глаза её осветились смехом, при этих словах Андриана не отводила взгляда от его лица, на котором искала и читала ответы на появившиеся в раздумье вопросы.

– Поручите это мне – я обязательно найду вас, – предложил Игнат.

– Не стоит. Во мне вашего счастья нет. А может быть, есть, только оно моё, сказочное, – ответила девица. А он тут же увидел омут и в водовороте свою собеседницу.

Лещ!

После этой поездки Андриана пропала. Игнат, верный своему обещанию, старался отыскать её. Не вытерпел, решил повторить их весенний маршрут, посмотреть места разлива после спада воды. До конечной остановки добрался без приключений, в автобусе даже немного вздремнул.

От автобуса направился в сторону церкви, за ней начиналась хорошо запомнившаяся низина, их водный путь весной среди верхушек деревьев.

Пройдя с километр, Игнат заметил впереди дорожных рабочих. Когда подошёл ближе, увидел перед собой необычный участок, будто кто-то срезал до основания дорогу и сбоку накопал несколько глубоких ям.

– Дорога размыта водой, придётся обойти, – подошёл к нему, чтобы предупредить, старший дорожник.

– Авария? – спросил Игнат у ремонтников.

– Такая авария на моей памяти повторяется каждой весной, – заметил другой рабочий.

Игнат вспомнил стратегические магистральные пути, по которым приходилось ездить в Одессу, другие южные города. Там на обочине в дождливую погоду или распутицу образовывалась топь из чернозёма, машинам лучше не съезжать. Буксуя, завязнешь окончательно, простоишь полдня, пока земля не подсохнет. Если повезёт, выбраться поможет проезжий транспорт. Сказал:

– Здесь нужна бетонная дорога.

– Пробовали. Под дорогой мягкий грунт, толстый слой торфяника вымывается до основания, остаются ямы, дорога оседает, проваливается, – показал рукой старший на размытый участок.

– Ничего нельзя сделать? – смотрел Игнат на вымытые водой карьеры.

– Строить настоящую дамбу, – сказал один из рабочих.

– Тогда весенний разлив превратится в постоянное озеро, место отдыха, – заметил другой рабочий

Такое предложение показалось Игнату интересным, согласно кивнул головой.

– Сходи, посмотри, какая таится в воде силища, – посоветовал пожилой мужчина.

Игнат подошёл к ямам у дороги. Карьеры были вымыты метров до двадцати в длину и пять-шесть в ширину.

– Рыбье раздолье, – проговорил Игнат.

– Какая здесь может быть рыба, если вода вылетала, как из пескоструйного аппарата? Всё живое гибло в момент, – ответил мужчина. Показал на временную насыпную дорогу, проложенную чуть выше. – Хорошо, что объезд временный сделали, а так – ни проехать, ни пройти.

– Здесь это единственное место со своими фокусами. Дальше до деревни дорога просёлочная, твёрдая. Подсохла хорошо, – сказал старший.

– Спасибо, – поблагодарил Игнат, направляясь в сторону селения.

В деревне было тихо. Работа летом торопит всех жить, поворачиваться быстрее. Поэтому и встретили его безлюдные избы – все были в поле. Пошёл за деревню, увидел мост, о котором рассказывала ему Андриана. Смотрел, как сразу за ним сливаются две реки, в ней среди шумящего водоворота играла рыба. Руками опёрся о перила моста. Наблюдал, как из травы противоположного берега выходила стая плотвы, при его малейшем движении мгновенно исчезала в придонной траве.

Игнат у моста ожидал хотя бы одного жителя деревни. Вскоре к мосту подошёл возвращающийся с работы мужчина. Спустился к воде, смыл с разгорячённого лица пот. Внимательно посмотрел на Игната. Улыбка осветила его лицо, как будто увидел старого приятеля.

– Здравствуйте, я вас издали узнал.

– Здравствуйте, – Игнат обрадовался, что его не забыли.

– Её в деревне нет, – проговорил мужчина.

Игнат осмотрелся. Подумал: "Откуда догадался? Неужели в этом месте все могут читать чужие мысли?". Спросил:

– А где она может быть?

– А кто её знает...

Мужчина замолчал.

– Прошлый сезон мы с этого моста леща черпали. Был его ход. Шёл на нерест, – рассматривая водоворот за мостом между глыб камней, торчащих валунов, вновь заговорил мужчина.

– А причём здесь Андриана? – спросил Игнат, хотел выведать хоть что-то.

– Она пришла, и косяк рыбы в реке сразу пропал. Проскочил вверх. Силища – даже из рук черпаки вырывались. После за всё лето ни одного леща в этой реке никто не видел, – проговорил собеседник.

– Что-нибудь поймали же?

– Какое там?! Лещи, которых успели вытащить, распрыгались, как бешеные. Били по рукам – не удержать. Все в реку попадали, как будто кто-то ими командовал, ушли за косяком следом. Ни одной рыбины не осталось. Мы не сразу догадались, чьих рук это дело.

Игнату не хотелось слушать небылицы:

– А скоро ход леща?

– В воде много сорной рыбы. Значит, хода леща не предвидится. Его ждать – пустое занятие, – вздохнул его собеседник, взглянул на воду и тут же закричал: – Лещ!

Мужчина побежал в деревню, а Игнат увидел, как косяк крупного леща поднимался по реке и уходил в озеро. Лещ шёл плотной стеной. Из воды торчали толстые рыбьи спины и плавники.

Ход рыбы был стремительным. Вода вспять поднималась волной, выплескивалась из реки, как в бурю, переливалась через берега.

Оторвать взгляд от хода леща было невозможно. Оглянувшись на звук, увидел бежавшего обратно к мосту мужчину с сачком и большой брезентовой сумкой. Поразила прыть человека. Игнат только что вёл неторопливую беседу на мосту с уставшим от работы человеком. А тот уже бодрым шагом торопится от деревни с необходимыми для лова принадлежностями. В голове пронеслось: "Хозяин. Снасти всегда держит в готовности".

Игнат представил, как в городе удивятся его добыче, конечно, если и ему из улова перепадёт хотя бы один крупный экземпляр.

"Шёл в лес, а принёс рыбу", – удивлённо скажет ему мать.

– А вы быстро обернулись – я не успел насмотреться на ход рыбы, а вы уже здесь, – радовался возвращению мужчины. Обратил внимание на широко открытые, устремлённые на реку глаза человека. Тоже перевёл свой взгляд на воду. Речка была пустынна. Выше среди прибрежной растительности только что скрылся косяк лещей. Мужчина так был поглощён осмотром реки за мостом, что не заметил, как и куда скрылся косяк. Сказал:

– Это она вам привет передала, наша красавица.

– Никогда бы не подумал. Разве она была здесь? – удивился Игнат.

– Непременно. Ход леща начнётся позже и не в такой массе, – говорил мужчина, улыбаясь полученной весточке. Поводил в воде сачком, стараясь вытянуть из воды рыбку, но каждый раз сачок оказывался без рыбы и был забит плывущими сверху водорослями.

– Зачем ей это? – спросил Игнат.

– Чистит русло, готовит дно, – улыбаясь, проговорил мужчина.

– А может быть, всё же появится? – выдумке человека не верил, но надежда не покидала.

– Не ждите. Вряд ли она выйдет, большую заботу сегодня взвалила на свои плечи,– сказал мужчина.

– Тогда придёт в деревню.

– Нет, вся деревня гудит. Все бегут сюда, – проговорил мужчина, рассматривая идущую к ним толпу.

Игнат посмотрел в сторону деревни. От неё к реке торопились люди. Каждый нёс приспособления для лова. За весь день Игнат впервые рассмеялся. Он был благодарен Андриане за то, что она создала столько занимательных легенд о себе с удивительными приключениями, в которые поверил и сам.

По выражению его лица, смеху мужчина догадался, что в этот момент происходило в душе Игната. Тихо посоветовал:

– Шли бы вы своей дорогой, пока они здесь не появились. Могут пропажу стаи отнести на ваш счёт. Мне придётся подтвердить, что оставил путину на ваше попечение, а когда пришёл – всё было пусто, – при этом мужчина кивнул в сторону торопящихся людей, которым радость Игната показалась бы глупостью.

Игната как будто что-то подтолкнуло. Он быстро двинулся навстречу людям, появилось неодолимое желание успеть скрыться с глаз, пока они не дошли до реки. "Лишь бы выбраться отсюда и успеть к автобусу", – пришла неожиданно мысль.

Люди шли плотно, сдвинули Игната с дороги, как вещь. Они так торопились, что последние метры к мосту бежали.

Игнат тоже шёл быстро. Старался увеличить разрыв на случай преследования. Что им скажет мужчина? Слышал крики, которые в этой обстановке принял на свой счёт, хотя они могли относиться только к Андриане:

– Стой! Мы тебя столько ждали!

Эти воинственные призывы придали Игнату ускорение. Ему повезло – успел просунуть туловище в закрывающуюся дверь автобуса.

– Меньше гулять надо, – глядя на разгорячённое лицо Игната, сказал водитель.

– Я спешил. Вы правы, учту, – сказал Игнат кротко, чтобы только не затягивать время.

Дверь открылась, впустила Игната и тут же захлопнулась. Автобус тронулся.

Игнат устроился поудобнее на сидении. Отдышался и призадумался: представил поездки по воде в вешнюю пору жителей, оказавшихся на островах, в гости друг к другу, которые превращались в занимательные путешествия.

На пригорках, холмах деревенские постройки под весенним солнцем в окружении воды представлялись Игнату выставленными на просушку. Разбросанные на возвышениях деревни дарили милые сердцу впечатления. Быль дополнялась радужными картинами: разливы, скоротечный спад воды в этих местах. Песчаная почва и речушки разбирают вешнюю воду. Реки быстро приходят в свои берега. На заливных лугах у лозы распускаются почки. Приближается цветущая весенняя пора с запахом черёмухи и сирени.

Жизнь водяного царства чарует. Присев отдохнуть на высоком обрывистом берегу около омута, стоит всмотреться в растущую в воде траву. Если сидеть тихо, то среди водорослей появится стая крупного жереха. Отдельные особи в этих местах ходят малой стаей. Жерех любит выходить из глубин на перекаты для охоты днём, а ночью совершает значительные переходы.

Впереди показались строения города. Игната окружили повседневные заботы.

У дивительные тайны.

Но не успел Игнат отойти от мыслей о затерявшейся красавице, как она позвонила сама:

– Я хочу показать вам удивительные места. Приглашаю в поход.

– А что с собой брать? – Игната заинтересовала цель похода.

– Я приглашаю в путешествие по своим местам. Возьмите что-нибудь подходящее для такого случая.

Так они встретились в очередной раз.

Побродив в поиске грибов, ягод по лесу, Андриана привела Игната к тому месту на реке, которое ей особенно нравилось.

– Сейчас я покажу настоящее водное царство. Там всему есть место.

Подошли к обрыву, с которого хорошо просматривалась пойма.

Лёжа у кручи среди чабреца, смотрели на выводок уток у противоположного берега. Утята прятались под нависшим над водой раскинувшимся кустом лозы и выплывали оттуда в заросли травы для кормёжки. Почувствовав опасность, тут же исчезали.

Наблюдали, как недалеко мужчина ловил рыбу, спиннинг старался забросить к самой траве противоположного берега.

– Ловит голавлей? – спросила Андриана.

В ответ Игнат пожал плечами. Усаживаясь удобней, сказал:

– Этот будет здесь до позднего вечера.

– Тогда пойду купаться, ждать нечего.

– Давайте вернёмся назад до пляжа, мы его проходили километра за полтора отсюда, – напомнил Игнат, отговаривал её от очередной затеи: – Помешаете рыболову, могут быть неприятности, скандал.

Неожиданно Андриана возмутилась:

– Туда полтора, обратно столько же – целых три. У меня и без того ноги гудят.

Мужчина вёл себя спокойно, как будто разговор его не касался. Но когда Андриана поплыла к другому берегу, он начал бросать в её сторону камни.

– Немедленно прекратите! – кричал ему Игнат.

– Пускай убирается, это место я прикармливаю, – с раздражением говорил мужчина, продолжая своё занятие. Успевал между забросами спиннинга бросить камень.

Спасаясь, Андриана нырнула.

Игнат бросился на помощь, старался найти под водой свою спутницу. У камней среди водорослей заметил, как она схватила большую рыбину. Рыба, вырываясь, ударила по воде хвостом так, что вместе с брызгами на солнце засияла радуга. Выскочив, показалась над водой. Длина рыбы была около метра. Рыболов был в ярости:

– Вы загубили мне рыбалку! Этот жерех должен был быть моим! Из-за вас я упустил такую добычу!

– Река общая. Вы тоже можете купаться. Я вас приглашаю, давайте вместе ловить рыбу, – улыбаясь, звала к себе. – Я просто хочу с вами познакомиться. Меня зовут Андриана.

– Андрей, – машинально ответил мужчина.

Андриана вплавь направилась в его сторону. Встала перед ним на ноги. Вода была ей по грудь. Попросила:

– Андрей, помогите мне выйти, пожалуйста.

Андрей смотрел на неё широко открытыми глазами и не знал, что ему делать. Ни о какой рыбалке не могло быть и речи.

– Сейчас мы найдём вашего жереха, – направляясь к нему, говорила она. Протягивая свою, просила: – Подайте руку.

– Нашлась умница – много вас таких по берегу бродит, – схватив спиннинг, обиженный мужчина пошёл в сторону виднеющихся на горе строений.

– Андрей! Не уходите.

Мужчина шёл, не обращая внимания на её слова.

Обратилась к Игнату:

– Рыбу видели? Это не самый крупный экземпляр. Водное царство сегодня не покажу, всё ушло за перекат.

Игнату разыгранный спектакль не понравился. Подумал: "Где она, там обязательно что-то происходит". Пошутил:

– Сейчас в его защиту прилетят пчёлы.

Терять время не хотелось.

– Испортил настроение. Пошли отсюда. Лучше покажу вам чудо, – предложила Андриана.

И он не пожалел. Если вам доведётся посетить старые вырубки леса в низменных местах, глазам откроется невероятное зрелище. Вас порадует кочка с краснеющей брусникой, играющей на солнце разными цветами. А рядом уже ожидает своеобразное ягодное возвышение – это вокруг старых гнилых пеньков возрождается новая жизнь – здесь вперемежку с брусникой уживается черника, нависшая с кочки надо мхом. Иногда она умудряется расти по мху, тогда её ягоды бусинками рассыпаны по поверхности – собирай, только не ленись. Приподнимите ветку черники – и вам в глаза бросится обилие ягод, облепивших кустик. Ягоды черники могут быть тёмными, а иногда отдают голубым оттенком. Разнообразие цвета при сборе этой ягоды удивляет, чарует, приходит ночью во сне, остаётся надолго в памяти.

– Закрою глаза – передо мной кустики не обобранной черники, – часто говорил Игнат после таких походов.

Разнотравье, как оправа, надёжно поселилось в мшистых проходах между кочками, возвышениями, усыпанными ягодами. Оно вплотную подходит к багульнику, с которым дружить не собирается. Видимо сторонится его резкого запаха. Его аромат иногда так насыщен, что режет глаза. Рядом с багульником соседствуют только заросли голубики. Крупная голубая ягода, облепившая ветки, играет на солнце необыкновенным цветом. Кажется, что небеса передали ей свои краски.

– Смотрите, какой чудесный вереск! Есть же в наших местах неземная красота! Я первый раз встречаю такое яркое соцветие. Прежде я встречала блёклые голубые кустарники, а этот горит огнём. Неужели вы посланы открывать мне небывалые краски этой жизни? – проговорила Андриана, рассматривала раскинувшийся по поляне вдоль бора вереск, горящий на солнце яркой окраской.

Игнат старался отыскать взглядом кустарник такой же яркой расцветки. Нередко прежде в своих походах ему доводилось видеть среди болотистой осоки цветущий вереск, взгляд от которого сразу не оторвёшь. Цвета этого растения напоминают и золото, и серебро, и ультрамарин – все цвета радуги под солнцем. Рука не потянется сорвать эту красу – пусть живёт под солнцем и радует мир.

Неожиданно подул шквалистый тёплый летний ветер, осока сразу зашелестела, заволновалась. Чтобы услышать о новых приключениях, Андриана пошутила:

– Вам когда-нибудь доводилось дышать полной грудью, упиваясь таким животворным ветерком? Или вы дальше своей деревеньки нигде не были? Я о вас так мало знаю.

– Был, почему не быть. В Чукикомато был, – ответил Игнат, вспоминая эпизоды прошлых лет.

Извиваясь волнами, осока напомнила ему море, которое перебралось на сушу и здесь продолжало свою грозную песню. Ему казалось, что эхо волн далёкого океана поднялось в небеса, осмотрело землю и опустилось в полюбившемся месте.

– Расскажите, где это. А заодно перекусим и отдохнём, – предложила Андриана, усаживаясь на поваленное ветром бревно. – Что за страна с таким удивительным названием города? Догадалась. Искали уголки подальше, чтобы вас никто не отыскал, потому что находились в розыске.

– Был по служебным делам с товарищем в Чили в период правления великого демократа того времени Сальвадора Альенде.

Андриана представила загадочную красоту тех мест. Если горы, то обязательно со снежными вершинами, если реки, то только горные с холодной и чистой от таяния ледников водой. В них в тёплой неге не полежишь. Зная запросы туристов в путешествиях, поинтересовалась:

– Погода не подвела?

– Климат там от умеренного до тропического, довольно своеобразный. Погоду определяют горы и солнце. Открытий для себя не сделал, но увидел многое, особенно в отношениях людей. В пустыне ветер дул заунывно, как будто перед бедой, волком выл. Иногда бывало даже жутко, особенно ночью.

– Ночью люди спят, а не болтаются повсюду. Вас-то чего в пустыню занесло? –недоумевая, спросила Андриана.

– Ночь там, как во всех местах, расположенных близко к экватору, наступает сразу. Вот мы с товарищем и решили, чтобы не сбиться в пути, в сумерках прогуляться по тем местам, до темноты разгадать тайну. Вышли за городок и направились в пустыню. Выходили засветло, хорошо различали строения. Я думал: "Почему люди с удивлением смотрят в нашу сторону?". Уже за городком нас настигла ночь. Только очутились за строениями, как из виду мгновенно пропали последние редкие жители, как будто растаяли в сумерках или спрятались среди скалистой породы. Неожиданно, как будто из-под земли, появился ветер. Послышалось какое-то завывание. Чем дальше от городка, тем страшнее вой. Местами он пропадал.

– Слышала – ветер где-то зарождается и налетает сразу. Загадку его появления до сих пор не представляю. Может быть, оттого, что вижу в нём только мистические силы – его приход представляется мне вместе со злом. Не люблю жуткие картины. А кто там, кроме местного населения, живёт, янки? – перебила Андриана.

– Много кто, есть и соотечественники.

– Интересно, как они туда попали? Белогвардейцы? Нет? Их дети? Переселенцы? – рассуждала Андриана.

– Мы видели группу власовцев, – сказал Игнат.

– Смелое утверждение. Почему решили, что это были они, а не местные жители? – удивилась.

– Об этом нам сказала переводчица. Не хотела для нас и для себя неожиданных неприятностей, – объяснил Игнат.

– Как им там? Скучают по родине? Вы разговаривали?

– Никто ни к кому не подошёл, – ответил Игнат.

Только теперь, после вопросов Андрианы подумал: "Почему мы не подошли друг к другу? Ведь общение, беседа нас ни к чему не обязывали. Наоборот, многое бы узнали, если бы услышали о себе суждение когда-то настроенных против нас военных". Теперь обязательно поговорил бы, ведь никто друг другу ничего не должен и ничем не обязан. Игнат до сих пор не забыл человек двадцать празднично одетых мужчин выглядевших старше его по возрасту. Они внимательно смотрели на них, видимо, надеялись на разговор, иначе у дороги так просто не стояли бы.

– Зря, оплошали. Сейчас специально ведутся передачи для соотечественников, оказавшихся по каким либо причинам за границей. Вы слышали хотя бы одну такую передачу?

Игната всегда поражало, с какой неподдельной нежностью и любовью к родным местам ведут беседы дикторы. Кивнул головой. Сказал:

– Я помню те передачи.

– Столько лет прошло, как разъединила война. Уходят в прошлое годы, меняются обстоятельства, выводы.

Будто кто-то неожиданно напомнил Игнату: "Но не меняется человек". Вспоминая, мог добавить: "Интонация голоса не меняется точно. По разговору можно вспомнить повадки и наклонности, характер человека".

– Для кого как, – заметил в сомнении.

– Я до сих пор не знаю, в чём их вина, одни секреты, – стараясь разобраться в этом, спросила Андриана.

– Кто попал в плен, а потом вырвался из него, всё равно навсегда остались по ту сторону. Репрессивный аппарат сделал их людьми другого сорта.

– Всё-таки много же людей возвратились, – заметила.

– "Возвращались". Унижения, истязания. Кто чист перед народом, всё равно тысячу раз подумал бы, прежде чем идти в Смерш. Оттуда можно выйти в лучшем случае подранком.

– Как всё происходило, мне трудно понять, – проговорила Андриана

– В первые недели войны в лесах под Уллой находились тысячи красноармейцев, и даже мелкие формирования, – вспомнил Игнат один из услышанных в тех местах рассказ. – Один лейтенант встал на возвышение и стал призывать организовываться поротно, побатальонно, выходить из окружения, прорываться. Не проговорил он и пяти минут, как другой офицер его тут же застрелил.

Так закончил он невесёлый рассказ, который для него стал эпопеей.

– С предателем наверно расправились тоже по закону военного времени, с миром, думаю, не отпустили... – Андриана была возмущена поступком военных, когда на их глазах убивают лучших.

– После выстрела несколько человек приподнялись с оружием, но стрелявший офицер направил в их сторону пистолет и скомандовал: "Сидеть!" – передавал услышанный рассказ Игнат.

– Лучше спросите себя: "Кто мы?" – говорили приподнявшимся бойцам другие военные, сидящие рядом, видимо, бывшие заодно с диверсантом. И тут же пояснили:

– Брошенные мы.

– Офицер, который был там и рассказал мне эту историю, взял свой вещмешок, до его дома было километров около двадцати, и пошёл домой. Спустя годы мы с семьёй снимали дачу в Бродах, живописном месте под Уллой, он был хозяином дома, – договорил Игнат.

– Испугался?

–Говорил, что не струсил. Неизвестно, сколько переодетых в нашу офицерскую форму человек находилось среди оставленных в лесу бойцов, подстраховывало диверсанта. Немецкая разведка работала хорошо. Просто так умирать не хотел никто. Остальные группами, в одиночку стали расходиться тоже. Родина у каждого оказалась своя.

– О чём вы?! – засмеялась Андриана. – Родина одна!

– Только понятие Родины у каждого разное. Деникин и Дзержинский – оба отвечали за Родину и любили её. Каждый человек понимает и видит её по-своему. Сколько людей, столько и мнений. Нужно, чтобы Родина для человека не оказалась мачехой.

– Всё так сложно, – согласилась Андриана.