Текст книги "Закон гор"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Сколько, ты сказал, твой клиент предлагает? – с напускным безразличием интересуюсь я.

– А я ничего не говорил насчет цены, – весело восклицает Саид, в глазах лукавые чертики пляшут. – А скажу – ох…еешь… Короче, передали, что готовы заплатить два «лимона» баксов. А работы всего ничего… Ну как?

Ох ты Боже мой – цифры-то какие! Что-то в последнее время такой крутой раскрут попер: уши закладывает! Один с ходу готов выложить пять «лимонов» баксов, другой обещает два – за какие-то вроде бы мелочи…

Я настороженно оглядываюсь: как там мои боевые братья – не просекли чего лишнего? Кое-какие чеченские словечки и они понимают – недаром год в ЗОНЕ барахтаются. Нет, вроде все заняты своим делом – отдыхают и караулят. Вот только Лось как-то слишком пристально смотрит в нашу сторону. У этого прирожденного киллера развито какое-то ненормальное чутье на разного рода провокации – на подсознательном уровне.

– Ты потише, – внезапно охрипшим голосом говорю я Саиду. – Чего орешь-то? Хочешь, чтобы вся ЗОНА об этом знала?

– Потише так потише, – покорно соглашается Саид. – Что клиенту передать?

– Что за дело, ты, естественно, не знаешь? – скорее утвердительно, чем вопросительно говорю я. – Клиент тебя в подробности не посвятил. Так?

– Так, – соглашается Саид вроде бы искренне – даже если и знает, все равно не скажет, шпион ичкерский. – Сам понимаешь – кто о таких вещах посреднику сообщает? О деле поговорите, когда встретитесь. Если встретитесь…

– Ну, ладненько, – решаюсь я. – Передай своему клиенту: завтра пусть едет в Стародубовск, найдет гостиницу «У Ефимыча» и ожидает там в холле с двенадцати до часу дня. Если в этот промежуток администратор скажет, что кто-то звонит и спрашивает господина Гасанова, пусть подойдет к телефону. Вопросы?

– Завтра с двенадцати до часу в холле «У Ефимыча», отозваться на Гасанова, – повторяет Саид. – Вопросов нет.

– Да, еще. – Я считаю нужным оговориться. – Если мы передумаем, звонить не будем.

– Хорошо, – Саид удовлетворенно кивает головой. – Их это устроит – я тебе гарантирую… Ну вот, вроде бы и все на сегодня. Давай рассчитаемся и пойдем по своим делам…

Саид садится на своего ишака, неспешно выбирается из ложбины и постепенно удаляется в сторону ломкой линии заснеженных пиков, окутанных таинственной дымкой. Да, все в этой проклятой ЗОНЕ таинственное и окутанное черт знает чем – и Саид тоже. Вроде бы суперполезный парниша – кладезь информации. Однако надо не упустить такой момент, когда возникнет необходимость безболезненно и тихо с ним расстаться – без ущерба для нашего предприятия. Или просто отдать Лосю, так будет надежнее…

Пограничье мы миновали без приключений. Правда, на последнем отрезке пути был обнаружен неожиданный соглядатай без видимых признаков национальной принадлежности – облезлый тощий «миноискатель», который следил за нами из кустов. Миноискателями в ЗОНЕ обзывают ишаков – эти твари бродят бесконтрольно где ни попадя и частенько рвутся на минах, забытых разными рассеянными товарищами в самых неподходящих местах.

Джо предложил взять его с собой и пристроить во дворе, чтобы дом охранял вместо собаки. Что верно, то верно – собаки у них нет. Мы уже было решили реализовать предложение Джо и погнались за ишаком, однако своенравная скотина так резво ломанулась в чащу леса, словно вообразила, что мы собираемся полакомиться ее вонючей плотью.

Мы с минуту посовещались о целесообразности дальнейшей погони, но тут мудрый Барин вовремя напомнил, что ишак имеет обыкновение ни свет ни заря орать страшным голосом и гадит где попало, причем в таких количествах, что иногда кажется, будто и не маленький ишак это вовсе, а целое стадо бегемотов, накануне плотно отобедавших. Оставив ишака в покое, мы просочились на нашу территорию, и уже к пяти часам пополудни я докладывал полковнику о результатах работы.

– Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни х…я себе, так ни х…я себе, – задумчиво пробормотал полковник, когда я под занавес (учусь помаленьку у Саида) скучным голосом выдал информацию о таинственном клиенте, желающем заполучить в пользование команду славян-боевиков. Вообще-то это моя присказка – для Шведова сие изречение не характерно. И уж коль скоро оно прозвучало из его уст, это значит, что шеф мой пребывает в глубочайшей растерянности.

Вытянув из меня все подробности, касающиеся последней новости, полковник нисколько не подобрел, а напротив, задумался еще горше.

– Ладно, отдыхай, – разрешил он в итоге. – Завтра с самого ранья приходи, будем соображать. – Я отправился домой, оставив шефа терзаться сомнениями и наводить справки по своим информационным каналам.

Насчет «будем соображать» – это он так, для красного словца. Шведов, законченный автократ, если когда и приглашает меня «подумать» вместе, то исключительно лишь для того, чтобы утвердиться в правильности выбранного им пути.

Нет, он приемлет трезво продуманные и аргументированные возражения снизу, но никогда не руководствуется ими при окончательном решении. Так что завтра с ранья, как изволил выражаться дядя Толя, наверняка все уже будет разложено по полочкам и мне останется с умным видом согласиться, ввернув для проформы пару замечаний по незначительным аспектам.

Прибыв на хаус, я попарился в баньке, употребил приготовленный соседской бабкой борщ и внезапно возжелал плотской любви. Только не скоротечной, каковой меня приучила довольствоваться Элен, а вдумчивой и изощренной – длинной, как непогожая зимняя ночь.

Набрав номер Элен, я дождался, когда на том конце послышалось ее недовольное: «Да, вас слушают!» – и дрожащим голосом сообщил:

– Ленка, у меня проблемы. Срочно нужна твоя помощь. Соври что-нибудь мужу – ты мне нужна на всю ночь. Если не приедешь – я труп… – и моментально положил трубку, дабы не пускаться в пространные объяснения по существу этих самых проблем.

Элен примчалась через двадцать минут, вся из себя взъерошенная, взвинченная боевым азартом и готовая ввязаться в любое архисомнительное мероприятие, подразумевающее наличие таинственных приключений и чреватое большим количеством неопознанных трупов. Проблемы она любит – натура авантюристки иногда так и прет из-под устоявшейся личины профессорской жены. Я даже подозреваю, что связь со мной она поддерживает не столько из желания удовлетворить свое невостребованное либидо, а по большей части из-за того, что я принадлежу к романтической (в ее представлении) плеяде лихих парней из таинственного детективного агентства «Аргус». И пусть она понятия не имеет, чем мы на самом деле занимаемся, сам факт, что я являюсь «частным сыщиком», служит достаточным основанием для придания нашим отношениям привкуса некой таинственности и неопределенности.

– Ты не думай, что если я профессорская жена, то неженка и белоручка, – как-то раз сообщила она мне в припадке откровения. – Если у тебя вдруг возникнут проблемы с этим вашим… ну, контингентом, можешь на меня рассчитывать. Я знаю некоторые приемы айкидо и в случае чего могу стрелять из пистолета – папа научил…

Так вот, когда моя пассия примчалась и узнала, что самая главная моя проблема в настоящий момент заключается всего-то лишь в избытке половых гормонов, она страшно возмутилась. Пришлось на ходу сочинять, что накануне мы расследовали невероятно секретное дело, в результате чего я получил изрядную стрессовую нагрузку – стреляли в меня, стреляли навскидку злые мафиози настоящими пулями и запросто могли убить! И теперь мне хочется забыться в ее объятиях. И чем скорее, тем лучше, а то все!

Отступать было некуда, все равно муж уже продезинформирован, домой возврата нет: Элен осталась на всю ночь, и я ей показал, где свет клином сошелся, проявив неожиданную для себя резвость и выдав на-гора подспудно таившееся где-то в глубине подсознания недюжинное знание специфических эрогенных зон, характерных исключительно для профессорских жен…

Около пяти часов утра затрезвонил телефон. Прошлепав босиком в прихожую, я взял трубку, ни капли не сомневаясь, что это Шведов. Однако проблемку я подкинул шефу из разряда высшей категории сложности – почти двенадцать часов ему потребовалось, чтобы прокачать свои информационные каналы и принять решение.

– А ты чего не спишь? – благодушно поинтересовался полковник. Вопрос, согласитесь, весьма уместный – учитывая тонкую алую полоску занимавшегося за окном рассвета.

– Я сплю, а с вами разговаривает мой фантом, – в тон ответил я, изобразив душераздирающею зевоту. – Время, знаете ли, того… Не совсем удачное для таких вопросов.

– Ладно прикидываться! – упрекнул меня полковник. – Ты ж все равно ночами не спишь, я-то знаю… Короче, утром не приходи, отдыхай. Подгребай в пятнадцать ноль-ноль – я назначил «стрелку» на семнадцать у силикатного. Бывай…

В шестнадцать тридцать мы с полковником уже сидели в изрядно потрепанном «рафике» у административного корпуса заброшенного силикатного завода. Я листал свежий «Экспресс», избегая смотреть на шефа, – имелся риск, что могу не удержаться и этак подленько рассмеюсь мелким дребезжащим хохотунчиком.

В амплуа великого конспиратора Шведов выступал крайне редко, а потому этот образ для меня был необычен и порождал игривое настроение, неуместное перед серьезным делом. Дабы не осердить шефа, я изо всех сил старался сохранять задумчивый вид, а между тем подсчитал, на скольких этапах полковник перестраховался. Подсчитал и пришел к выводу, что тут могут иметь место два равновероятных умозаключения: либо полковник в маразм ударился на старости лет, либо я недооцениваю степень опасности и, образно выражаясь, впал в мальчишество.

Если бы на такого рода «стрелку» предстояло идти в качестве «паровоза» [5]5
  Предводитель чего-либо (жарг.).


[Закрыть]мне, я бы выбрал первый попавшийся участок загородного шоссе и прикатил туда в назначенное время. На двух тачках, с тремя парнями при стволах. А там – беседуй сколько влезет, обсуждай проблемы и приходи к консенсусу. Это же не разборка с супостатом, забравшимся по недомыслию на твою «землю» или имеющим к тебе претензии территориального характера – в этом случае «стрелка», как правило, чревата кровопролитием. А здесь обыкновенная деловая встреча: какие-то таинственные товарищи хотят предложить выгодную работу.

Полковник же обставил «стрелку» следующим образом.

Встреча была назначена на заброшенном силикатном заводе, располагающемся в семи километрах от Стародубовска. Положа руку на печень, могу честно признаться, что это мрачное местечко меньше всего подходит для деловых контактов. Зато здесь удобно производить массовые расстрелы – и без использования глушителей даже! – а впоследствии прятать трупы убиенных: «нычек» тут – море.

От загородной автострады до проходной завода пролегает полуасфальтированное шоссе, которое прекрасно просматривается, что исключает возможность внезапного появления нежелательных свидетелей. Кроме того, странные шумы в данном районе вряд ли у кого вызовут подозрения: раз в неделю здесь развлекаются собровцы, периодически наезжают омоновцы и ребятишки из полка милиции внутренних войск. Завод является прекрасным полигоном для проведения учений, и все об этом знают. А наши парни изучили здесь каждый камешек, когда я их натаскивал на тренировках в проведении спецопераций.

В пять утра Клоп и Барин засели на крыше административного корпуса, вооружившись биноклями и радиостанциями: для организации тотального наблюдения за подступами к объекту. Из их «гнезда» территория вокруг завода просматривается минимум на три километра, а спать на посту в нашей команде считается признаком дурного тона. Так что делайте выводы.

В четырнадцать ноль-ноль прибыла группа огневой поддержки: Лось, Север, Сало, Мент и Джо. Все вооружены СВД с оптикой и рассредоточены на удобных направлениях для ведения огня по пятачку у административного корпуса. На момент нашего приезда ребятишки уже два с половиной часа томились в ожидании черт знает каких событий: чего им там наговорил полковник, я не в курсе.

И последнее – так сказать, завершающий штришок: полковник порадовал меня маскарадом. Во-первых, мы приперлись на завод на чужом «рафике», который невесть откуда с утра пригнал Лось. Во-вторых, Шведов вырядился в какой-то подозрительный комбинезон с балахоном и приготовил дурацкую театральную маску с сурдинкой, меняющей голос до неузнаваемости. В общем, хоть сейчас к Познеру на «Человек в маске» – со своим инвентарем…

– Ничего смешного нет, – сурово выдал полковник, таки встретившись со мной взглядом и раскусив в одно мгновение мое умонастроение. – Я же тебе сказал – дело очень серьезное. Мало ли как оно обернется, а пожить еще почему-то хочется. И зря ты маску не хочешь надевать – смотри, пожалеешь…

Этот вопрос мы уже обсуждали накануне: я категорически отказался от маски, заявив, что это полный маразм. Как бы не повернулся ход переговоров, мне скрывать свою личину нет необходимости. Если договоримся, мне так и так придется контактировать с посредниками в ЗОНЕ, независимо от характера «заказа». А не договоримся – тем более: прибывших на «стрелку» клиентов больше никогда никто не увидит. Увы – такова суровая проза жизни…

В семнадцать ноль-ноль, как по расписанию, на пятачок у административного корпуса выкатил темно-синий БМВ с донельзя тонированными стеклами и остановился метрах в десяти от нашей развалюхи.

Из машины вышел молодой кавказец и направился к нам, оставив дверцу раскрытой, – теперь можно было рассмотреть, что в салоне находятся еще двое. Видимые признаки наличия вооружения у посетителей отсутствовали.

Полковник недоуменно пожал плечами, что-то ругательски бормотнул и натянул маску, заправив ее под балахон. Шведова можно было понять: соответствующий сигнал от наблюдателей не поступил, значит, другие машины в радиусе трех километров не наблюдаются.

Получается, что ребята прикатили на «стрелку» втроем, без прикрытия и автоматического оружия. Можно делать выводы о категории клиентов: или крутые ниндзя, способные в один момент голоручно расправиться со взводом вооруженных врагов; или законченные дегенераты, понятия не имеющие об организации такого мероприятия, как «стрелка». Или еще хуже: товарищи имеют такую мощную «спину» и положение в обществе, что сама мысль о том, что их может кто-то обидеть, кажется им абсурдом. Ну-ну… Зря вы так, хлопцы. Нам ведь по барабану, кто вы есть в цивилизованном мире. Мы живем по законам ЗОНЫ. Стоит полковнику подать установленный сигнал, и от вас останутся куски окровавленного мяса…

– Гасанов приехал, – весело подмигнул мне водила «БМВ», заглядывая в приоткрытое окно «рафика» и указывая на свою машину. – Где говорить будете?

– Пусть сюда идет, – прогундел полковник через сурдину. – Один. А вы там останьтесь.

– Хорошо, – согласился водила и, хорошенько рассмотрев видоизмененного Шведова, удивленно воскликнул:

– Ниче себе! Ну вы…

– Топай, мальчик, топай! – раздражился полковник. – Давай своего шефа сюда, времени мало…

Из «БМВ» вылез здоровенный бородатый чечен в каракулевой папахе и направился к нам. Пока он шел, я был занят – перемещался внутри салона согласно разнарядке, – чтобы в случае чего не перекрывать сектор стрельбы нашим снайперам. Поэтому хорошенько рассмотреть «Гасанова» не успел. А когда бородач забрался в «рафик» и по-хозяйски уселся на почетное место рядом с водителем, мне вдруг стало нехорошо.

В двух метрах от меня сидел Зелимхан Ахсалтаков… Поскольку вам это имя ни о чем таком не говорит, спешу представить нашего гостя. Во время РЧВ Ахсалтаков был командиром крупного отряда чеченских «непримиримых» – «духов» то бишь, контролирующего Мачкой-Артановский район Ичкерии. И вроде бы, кажется, черт с ним – был так был… Но однажды во время рейда на земле Старого Мачкоя «духи» Ахсалтакова взяли в плен двух моих бойцов и утащили их на свою базу. А я не придумал ничего лучше, как взять в заложники семью Зелимхана, проживающую в Старом Мачкое. При этом я по ходу дела завалил двух охранников, приставленных к семье, – они плохо себя вели – а потом потребовал у Зелимхана своих бойцов – в обмен на жену и двоих сыновей.

Ахсалтаков отдал бойцов живыми-невредимыми, но затаил на меня лютую злобу. А вы бы не затаили? Представьте себя на месте гордого полевого командира – хозяина района, у которого из-под носа какой-то сопляк, нагло назвавшийся Иваном Ивановым, уводит семью и диктует свои условия! И уходит безнаказанно, надерзив напоследок…

Потом по земле Мачкой-Артановского района долго гулял мой фоторобот с многообещающей надписью: «Эта голова стоит пятьдесят тысяч долларов» – немалые деньги для ичкерских крестьян, да еще по военному времени.

И хотя с той поры много воды утекло, я не сомневался, что Зелимхан меня не забыл. Я, например, про такое помнил бы до самой смерти…

Итак, Ахсалтаков по-хозяйски уселся на почетное место рядом с водителем, присмотрелся к полковнику – ни один мускул на лице не дрогнул при виде машкерадного прикида потенциального собеседника – и поднял взгляд на меня.

«Эх, полковник, прав ты был!» – запоздало метнулась в голове праздная мыслишка. – Надо было маску надевать. И потом – кто это не верит, что земля имеет форму чемодана?»

Во взгляде бывшего полевого командира сквозило безразмерное удивление. Помотав головой, он крепко зажмурился, вновь открыл глаза… И бесстрастно произнес – практически без акцента:

– Ну, здравствуй, Иван. Клянусь Аллахом – не ожидал…

Глава 5

Вообще-то путешествовать я люблю. Особенно если перемещение из пункта А в пункт Б обставлено с максимальным комфортом, а впереди маячит перспектива огрести кругленькую сумму «зелени».

Так уж получилось, что всю свою сознательную жизнь мне приходилось путешествовать не по своей воле – никто не спрашивал, хочу ли я отправляться в то место, куда послали, а просто давали команду «фас!» и непременно требовали вернуться с положительным результатом. Никакого вознаграждения за этот самый результат не предполагалось, а условия существования в моих военных походах были настолько скверные, что лучше не вспоминать.

Здесь же все было с точностью до наоборот: комфортабельная тачка, хорошая еда, веселая компания и уверенность в неизбежном вознаграждении за ратный труд. И самое главное – никто не настаивал, чтобы я отправлялся в это путешествие: все решалось на добровольных началах. Можно было отказаться и сидеть дома, почитывая книжки в ожидании очередного посещения Элен. Только почему я должен отказываться? Это моя обычная работа, к которой я привык и за которую получаю недурственные деньги. Вероятность потяжелеть в этом деле на энное количество граммов свинца была примерно такая же, как и в обычном рейде в ЗОНУ, а шансы на благоприятный исход имелись чуть ли не на порядок выше: все продумано до мелочей, учтены даже самые незначительные детали.

Так что вроде бы не было повода впадать в меланхолию, не позволяющую вкусить в полной мере все прелести веселого автокруиза. Тем не менее, по мере приближения к ЗОНЕ, червь сомнения все более и более точил мою легкоранимую душу. А не сваляли ли мы дурака, заключив договор с таким отпетым головорезом, как Зелимхан Ахсалтаков? То, что он в настоящий момент занимает какой-то там высокий пост в правительстве Ичкерии, ровным счетом ничего не значит. От этого матерого волка можно ожидать всего.

– Ты че такой кислый? – Джо озорно щелкнул чертика, болтавшегося посреди лобового стекла «Ниссана». – Щас тачки сдадим, стволы толкнем и закатимся на пару недель в Монте-Карло… Погуляем от пуза… А? Прикинь: мы – и вдруг в Монте-Карло! Вот это прикол так прикол!

– Ну и что ты там собрался делать, в этом Карло? – хмуро полюбопытствовал я. – Чего ты там забыл?

– Как чего? – удивился Джо. – Да на двести штук баксов я там такого отчебучу! Мммм… – Он мечтательно закатил глаза и картинно всплеснул руками, на секунду выпустив баранку, – и тут же чуть было не урулил в кювет.

– На дорогу смотри, Обломов! – сурово прикрикнул я. – А то до ЗОНЫ не доедем, не то что до твоего Монте… Выровняв машину, Джо продолжал:

– В казино прошвырнемся, ну, в рулетку или еще чего там… А потом, знаешь, я ведь воспитан на старых традициях – в духе интернациональной дрючбы: все люди братья, и так далее… Короче, есть желание побрататься с неграми. Врубаешься? Отдрючить какую-нибудь симпотную негритоску во все места, чтобы визжала, как порося, а потом найти какого-нибудь здоровенного негра, зарядить ему в репу без базара и окучивать его до тех пор, пока не обсерется. Прикинь? У-у-у-у…

Блеск! А потом еще добавить – за то, что обосрался! Вот это я понимаю! Вот это отдых. А то всю жизнь прожил – ни разу не был в Европах…

– Ну и дурень ты, Сашка, – мрачно заметил я. – У негритянки ты подхватишь СПИД, за негра посадят в полицейский участок, к гомосекам в камеру, – они же там не разбираются, что ты бывший сотрудник с правом отдельного содержания, а свои двести штук спустишь за один вечер – там мастера выкачивать бабки у таких, как ты. И потом – надо же ведь еще эти двести штук получить…

– Да-а-а, совсем плохой, – осуждающе протянул Джо. – Никак не можешь освоиться в роли контрабандиста? Или вонь действует? Чеснока поешь – сразу запах отобьет…

Недовольно хмыкнув, я отвернулся к окну, давая понять, что не желаю общаться. Джо был отчасти прав: в качестве «сталкера» мне еще выступать не приходилось. Да и насчет вони тоже: несмотря на то, что мы тщательно вымыли салон «Ниссана», сладковатый запах разлагающейся крови был довольно ощутимым и действовал на нервы… В машине всегда найдутся щели, в которые не залезешь щеткой, а производить полную разборку салона было некогда: составляя «график» работы, мы не предусмотрели такой вариант… А все зловредный Лось: приспичило ему, видите ли, рассчитать резвого бандюгу возле салона да при отрытых дверях. Результат налицо – две дырки в спинке задней сидушки плюс тошнотворный аромат, преследующий нас вот уже четвертый час… Хотя, если подходить объективно, Лося можно обвинить лишь в наличии отменной реакции. Он успел нажать на спусковой крючок чуточку раньше, чем шустрый «автолюбитель» выдернул из-под сиденья взведенный «АКСУ»…

Итак, мы путешествовали в составе колонны из трех машин: два джипа «Ниссан-Патрол» и «Нива», которая согласно легенде предназначалась для возвращения из ЗОНЫ.

Для экстренной связи с полковником у меня имелся мобильный телефон, а на случай утряски официальных вопросов с наиболее бдительными гаишниками в «бардачке» лежали по всем правилам оформленные на машины липовые бумажки. Для супербдительных сотрудников в нагрудном кармане рубашки Джо имелись заранее приготовленные бумажки иного качества: дензнаки розовой расцветки, расфасованные по четыре и обернутые пятой купюрой (среднестатистическая такса в данном районе за проезд через пост ГАИ без досмотра), на сумму что-то около пяти лимонов деревянными.

И вот, ехали мы ехали, никто на нас не обращал особого внимания (имелась, знаете ли, у меня такая радужная установка, что практически на каждом посту суровые гаишники будут с пристрастием шмонать все наши тачки и все подряд изымать!): документы пришлось предъявить всего-то два раза, а деньги потребовали лишь на четырех постах из восемнадцати, и то предварительно осторожно поинтересовавшись, не имеем ли мы какого-то касательства к местным бандгруппировкам.

Казалось бы, радоваться надо – все идет как по ниточке… Но по мере приближения к ЗОНЕ светлая грусть вползала в мою душу все увереннее. Давненько я не катался по нашим дорогам на дальнее расстояние, давненько… Полагал я, по простоте душевной, что «сталкеры», с которыми мы боремся, – это очень ловкие ребята, обладающие немалой изворотливостью и чуть ли не семи пядей во лбу каждый. И чтобы «провести» свой груз по нашей территории – до границы с ЗОНОЙ, – им приходится упираться до предгрыжевого состояния, исходя кровавым потом.

Мне в иные моменты их даже жалко было – посмотришь, бывало, на свежеизготовленный труп незадачливого «сталкера» и пригорюнишься: вот и еще один народный умелец ласты заплел в одночасье… А как много он мог для страны сотворить полезного, ежели бы встал вовремя на праведную стезю! Ммммм…. Ну и дурень же я был, я вам сообщу! В таких условиях проводку груза любой категории осуществит каждый олигофрен – это однозначно. Соорудил себе липовые документы, запасся бабками для бдительных – и вперед! ЗОНА ждет тебя, грязный «сталкер»!

Так что напрасно я горевал под настроение: на кривых тропках ЗОНЫ, как оказалось, догнивают трупы далеко не самых одаренных представителей человечества. Были бы одаренными, остались бы в живых – как ваш покорный слуга (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!).

Однако стоит над этим обстоятельством задуматься. Ежели, к примеру, по каким-то причинам порушится наше предприятие (мало ли что в жизни случается!), можно будет переквалифицироваться и гонять караваны в ЗОНУ. Ха! Вот будет комедия… Я – «сталкер». Бесстрашный и неуловимый – этакий «летучий голландец» кривых дорог и малоезженых шоссе. Но это – запасной вариантец, самый никудышный. Это – туманная перспектива необозримого будущего. А пока…

Пока мы катим в ЗОНУ вовсе не для того, чтобы сдать аборигенам тачки в обмен на стволы. Это только легенда. Так сказать, завязочка последующего за этим лихого мероприятия.

Основной задачей нашего путешествия является ликвидация банды Салаутдина Асланбекова. Того самого Асланбекова, имя которого в годы РЧВ навевало легкую грусть на командующих тактическими группировками и заставляло начальников федеральных застав в Мехинском районе страшным голосом кричать во сне: «Застава к БОЮ!!!» Того самого легендарного Салаутдина, которого нынешнее правительство свободной Ичкерии боится пальцем тронуть и скрепя сердце терпит все его дикие выходки: раритет, музейный экспонат, табличка «руками не трогать – антиквариат!!!»…

… – Наше терпение лопнуло. Или мы его уничтожим, или дойдет до того, что он заставит нас чистить ему сапоги, – так сказал неделю назад на «стрелке» горный волк Зелимхан Ахсалтаков, повергнув меня в состояние, близкое к шоку. Ой-е-ей, как интересно! Где ты, страшный Зелимхан, которым дембеля сорок седьмого полка пугали необстрелянных салажат, только что прибывших в Ичкерию? Куда подевался хозяин Мачкой-Артановского района, гордый и непримиримый вояка, хитрый стратег и грозный враг федералов? Или высокий пост необратимо действует на сознание, меняя характер и повадки, трансформируя вместе с жизненным укладом всепоглощающую гордыню необузданного хана в вынужденный конформизм политика? Да что там конформизм! Что ж получается: этот самый пост заставляет правоверного мусульманина предать своего соплеменника?

– А что поделать? – верно истолковал мое немое удивление Зелимхан. – Особенности наших отношений диктуют свои условия. Клянусь Аллахом, никогда бы мы не решились на такое, если бы вопрос не стоял столь серьезно…

Далее следовали пространные рассуждения о необходимости таких крутых мер. Мой давний враг красноречиво и убедительно доказывал, что они – ичкерская верхушка – в общем-то славные ребята, добрые и прекраснодушные (белые и пушистые!), и пекутся исключительно о благе и процветании своего многострадального народа. Так что грязная афера, которую они задумали, таковой на самом деле не является. Это просто хитрый политический ход, который одновременно послужит для многих сомневающихся суровым уроком.

Судя по витиеватым изъяснениям Зелимхана, в настоящий момент Салаутдин Асланбеков являлся самой натуральной грыжей в хилом организме свежесостряпанного государства Ичкерского. Чего такого он натворил? Ой, блин, да лучше спросить, чего он не успел сотворить за послевоенный период!

Скот угоняет, машины угоняет (причем не за пределами Чечни, а на ее территории!); грабит без разбора всех, кто под руку подвернется, – независимо от наличия крайней плоти на детородном органе, – имеет какие-то левые дела с абхазами и кабардосами, а в дела эти не позволяет сунуть нос ни одному представителю правительства свободной Ичкерии. Но более всего Салаутдин предпочитает похищение людей с целью получения за них выкупа. Если верить данным грозненских статистиков, примерно пятьдесят процентов похищений по всей республике приходятся на его банду. Причем захватывает он всех, кого считает способным принести хоть какую-то прибыль, невзирая на чины и ранги. От этого имидж Ичкерии как правового государства здорово теряет в весе – все вокруг за такие штуки ее здорово не жалуют и постоянно тычут пальцем на тотальную криминализацию чеченского народа. Ай, какой политический ущерб, какой урон…

Грозненских товарищей на земле Салаутдина запросто гонят в шею: самоуправление там, причем в самом неприглядном аспекте. А в последнее время этот господин совсем оборзел: объявил район своего пребывания независимым краем, с правами оффшорной зоны и строит неподалеку от Мехино всамделишный аэродром для приема транспортных самолетов из-за границы. А на все попытки официального Грозного образумить зарвавшегося «хана», он лишь посмеивается: я, мол, полновластный правитель в своем районе, и не лезьте в мои дела, а то вообще обижусь и такое вам всем устрою!

– Ну так отловите его, прикуйте наручниками к столбу на центральной площади Грозного и публично расстреляйте, – мудро посоветовал я. – Опыт у вас имеется…

Зелимхан туманно глянул на меня и зябко передернул плечами – ход моих мыслей ему вроде бы импонировал, но…

– Ну и дурак ты, Иван, – обиженно буркнул он. – Если бы можно было – давно бы сделали… За этим парнем стоит хорошо вооруженный отряд головорезов численностью в две сотни стволов. Но это не самое главное. Тейп [6]6
  Тейп – то же, что и род.


[Закрыть]у него мощный… Если Салаутдина убить, весь его род встанет под ружье. И потом – тогда уж придется расстреливать минимум с десяток человек: двух старших сыновей Асланбекова, четырех братьев, троих племянников… Тогда по Ичкерии прольются реки крови: будет настоящая кровная война.

– Слабо, значит, – резюмировал я, покосившись на Шведова. До сих пор полковник принимал лишь пассивное участие в разговоре, не удосужившись обронить хоть какое-то замечание по поводу краснобайства Зелимхана. – Слабо… Значит, пацанов с бабами расстреливать вы мастаки – за ними никто не стоит… А матерого бандита с его выводком вам обкорнать не по зубам. Очень приятно!

– Хорош полемизировать, – прорезался Шведов и кивнул маскоодетой головой Зелимхану. – Давай по существу.

Зелимхан нехорошо покосился на меня и дал по существу – кратко закруглился с речью, художественно оформив заочно вынесенный Асланбекову приговор.

По всем показателям выходило, что Салаутдин – явление для Ичкерии крайне опасное и нетерпимое. И самое неприятное – дурной пример. Многие влиятельные товарищи со славным боевым прошлым внимательно следят за деятельностью этого новоявленного удельного князя и пытаются на местах все организовать по его образу и подобию. Ежели дальше так пойдет, очень скоро могучая Ичкерия разделится на кучу отдельных областей, каждая из которых будет требовать статуса суверенного государства. А они, то бишь правительство Ичкерии, не могут допустить такого. Потомки не простят.