Текст книги "Закон гор"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 2

Едва мы миновали полосу тумана и выбрались на более-менее приличный участок дороги, Лейла скомандовала:

– Стой! Мэнэ туалет надо…

Я напряг периферийное зрение и резко притормозил – если получится, можно решить нашу маленькую проблемку с ходу, без подготовки. Машина пару метров проехала юзом – тормозная система функционирует прекрасно, как и всякая составная часть Султанова хозяйства, – и стала наискось, опасно накренившись к правой обочине. Ствол карабина остался на месте, будто его гвоздями прибили к кожуху – Лейла подозрительно хмыкнула и попеняла мне:

– Рэзка нэ надо! Нэ видищ, донки – нащ хайвэй сабсэм скользкий?!

– Давно не ездил – навыки утратил, – начал оправдываться я. – Вообще чудо, что мы смогли через туман пробраться…

– Сывет на кабина вклучи, – прервала меня Лейла и, дождавшись, когда я включил плафон, шустро выскользнула из кабины.

Я пожал плечами – не получилось с ходу. Больно сноровиста моя хозяйка, оружие для нее так же привычно, как для детей равнины куклы. Ну ничего – сейчас пописает, я включу печку, тогда точно начнет дремать… Не понял – чего это она?!

Лейла быстро забралась в кузов, проскользнула по бараньим тушам к переднему борту и, откинув тент, постучала стволом по дверному стеклу. Приспустив стекло, я высунулся наружу и кисло поинтересовался, предчувствуя какую-то непредсказуемую пакость:

– Ты что – мясцом побаловаться решила? Время, знаешь ли, не того…

– Тывой фейс я наблудаю на зеркало, – деловито сообщила маленькая разбойница. – Сывет нэ надо тущит – так ехай. Если ты сывет тущит – я стрелят через кабина. Ю андестен?

Ну конечно, я все «андестен»! Вот чертовка! Теперь мне ее вообще никак не достать – сидит сзади, как в окопе, и наблюдает за мной в зеркало. А я ее совсем не вижу – темно, знаете ли. И как это я не догадался свернуть к чертовой матери это треклятое зеркало, когда готовил машину к выезду? Это что ж получается: маленькое исчадие ада элементарно обуло такого профи, как я?! Мне ж теперь кранздец при любом раскладе – я даже тривиально удрать не могу, в цепях запутаюсь, пока буду выбираться из кабины. Даже если изловчусь как-то соскочить на ходу, наподобие Дэвида Копперфилда, – за то время, что я буду выпрыгивать, мой незарегистрированный мастер спорта по стрельбе успеет не спеша превратить меня в дуршлаг – это не ходи к гадалке. Ой как обидно!

– Шутить изволите, сударыня! – сурово напыжился я. – Как это ты себе представляешь – ехать со светом в кабине? Мне ж дорогу не видать! Через двадцать метров свалимся в пропасть – нам еще спускаться и спускаться, матушка!

– Фары горят – видно все, – опровергла мои доводы Лейла. – Баищса – ехай тиха. Сывет тущит нэ надо – я сказал!

– Тьфу, ты – черт, не ребенок, – нервно хохотнул я. – Ну, хрен с ним, со светом, – разберемся как-нибудь… Но тебе ведь в лицо надует – ты понимаешь это? Чай, не май месяц на дворе! Мне потом твоя мать за это дело жопу на клочки порвет, блин! Надует голову, и подхватишь менингит – и будешь дебилом, если не умрешь вообще. Ты про менингит слыхала?

– Мой голова – что хочит, пуст делаит, – авторитетно заявила Лейла. – Тывой жопа эта нэ касаитса! Ехай!

– А если не менингит – так, может быть, еще хуже, – не сдавался я, пытаясь задеть наиболее чувствительные струнки девичьей души. – Надует голову – потом твое прекрасное личико покроется огромными чирьями! Такими гно-о-о-ойными, струффф-о-о-о-озными, они будут лопаться, а гной будет сочиться, сочиться, стекать по подбородку, а на него будут мухи садиться – такие зеленые, противные… Брр!!!

– Сабсэм плахой, – неожиданно резюмировала Лейла. – Какой муха? Зима стаит – пасматры, донки! Насикомий вэсь сыпит! А ну – рука покажи!

– Чего? – удивился я. – Зачем тебе моя рука?

– Левий уже зажил – я знаю, – сообщила Лейла. – Правий застрилю – чтобы нэ балтал что нэ надо. Будищ тагда тиха сидет. Ну! – она увесисто ткнула в заднюю стенку стволом и предложила компромисс:

– Или ехай – нэ балтай!

Чертыхнувшись, я завел двигатель и тронул машину с места..

Судьба-зебра продолжала издеваться надо мной: черная полоса никак не желала заканчиваться. Если мне когда-нибудь повезет вновь оказаться в кругу своих соратников на этом свете, они, узнав об этой истории, будут долго потешаться над пикантностью ситуации: супербоец и мастер организации спецопераций, оказавшись в горах один на один с чеченской девчонкой, дал себя объегорить как распоследний олигофрен и не удосужился освободиться. Ну чем не сюжет для комедии в стиле «Один дома»?! Нет, не буду я об этом рассказывать – не дождетесь…

Где-то через час с небольшим мы заехали в село и остановились у ворот дома Рустема – сюда меня привозили, когда отловили в горах во время неудачного бегства с пастбища.

Я посигналил. Через несколько секунд из калитки выглянул бородач с автоматом и страшно удивился, обнаружив меня одного в кабине – не узнал. Этот тип присутствовал при моей поимке полтора месяца назад, но тогда я не имел буйной шевелюры и кудлатой бороды – в процессе лечебы Хашмукаевы меня неоднократно тотально брили, накладывая швы на изодранный череп. Лейла что-то крикнула, присмотревшись повнимательнее, бородач увидел ее, изумленно охнул и торопливо распахнул ворота.

– Ну вот – приехали, – пробормотал я, заезжая во двор. – Изменение социального статуса временно отменяется…

Через пять минут в просторной кухне дома Гушмазукаевых состоялось импровизированное слушание по делу о внутриродовом конфликте. Да-да, не удивляйтесь: старший зять Султана как раз и есть тот самый Рустем Гушмазукаев, банда которого контролирует данный участок ЗОНЫ – вплоть до границы с казачьими землями и территорией Рашида Ясно Солнышко, с коим Рустем поссорился некоторое время назад, и не без помощи моей команды. В прошлый раз, когда меня отловили во время неудачного бегства, я не успел как следует рассмотреть легендарного главаря банды – его джигиты меня маленько били, как-то не до рассматривании было. А сейчас рассмотрел: вполне даже симпатичный мужчина лет тридцати, высокий, плечистый, с красиво вьющимися волосами, здоровой кожей лица и ясными глазами. Чем-то даже на Сильвестра Сталлоне похож – этакий чеченский Рембо местного засола. И руки – холеные узкие кисти с нервными пальцами, более характерными для художника, нежели для убийцы. Впору было прослезиться от умиления: этак я скоро перезнакомлюсь со всеми теми товарищами, имена которых до недавнего времени в моей жизнедеятельности фигурировали лишь как абстрактные объекты косвенного влияния.

– Этого тоже убрать? – поинтересовался Рустем, показывая мне на дверь. Я с готовностью встал с пола и направился было к выходу, волоча цепь. Лейла заявила, что будет говорить только лично с хозяином дома, без посторонних, потому Рустем терпеливо ждал, пока встревоженно причитающие женщины производили в страшной спешке необходимые процедуры антипростудного характера, затем удалил их прочь. Теперь моя охранница сидела закутанная в пуховый платок, грела ноги в тазике с горчицей и, обжигаясь, дула из литровой кружки чай с малиной – для пущего эффекта Рустем капнул туда три ложки домашнего коньяка.

– Нет, не надо, – сказала Лейла. – Пусть он останется – он нужен.

– Стой – сядь там, – распорядился Рустем, указав в угол рядом с печкой, и спросил у Лейлы:

– Он по-нашему понимает?

– Он по-английски понимает, – сообщила Лейла. – Наверно, шпион. Агент спецслужб. Но по-нашему, по-моему, не понимает. За два месяца я что-то не заметила.

– А что ж мне Султан раньше не сказал? – настороженно прищурился Рустем. – Я бы его попытал, потом выкуп бы содрал – за агентов знаешь какой выкуп дают?! Если б я знал, когда его ловил! И чего вы мне не сказали?

– А ты не спрашивал, – резонно заметила Лейла. – Ты же постоянно весь в делах – тебе как-то не до этого было.

– Ладно, – угрюмо проворчал Рустем. – Султан и Беслан… они мертвы?

– Откуда ты знаешь? – встрепенулась Лейла. – Я тебе ни о чем не говорила.

– И говорить не надо, – Рустем тяжело вздохнул и потащил сигарету из пачки, лежавшей на столе. – Если ваши мужики были бы живы, неужто они бы допустили, чтобы девчонка на ночь глядя потащилась в долину с этим придурком? Что у вас там произошло?

– Беслан ударил отца скребком, – с каким-то странным безразличием сообщила Лейла – взгляд ее огромных глаз не отражал совершенно никаких эмоций. – Потом… потом отец застрелил Беслана из карабина. Они оба мертвы – ты правильно догадался.

– Занятная история, – потерянно пробормотал Рустем, поперхнувшись сигаретным дымом. – Тьфу, зараза… Гхм-кхм… Чего не поделили?

– Айгуль, – коротко сказала Лейла. – Отец спал с ней… Беслан не мог ребенка сделать. Они поссорились – ну и вот…

– Так… так-так… – Рустем озабоченно почесал переносицу и воровато оглянулся – словно боялся, что кто-то может подслушать их разговор. – Ты это… Ты Халиде сказала? – Хозяин дома имел в виду свою жену – старшую сестру Лейлы.

– Когда? – удивилась Лейла. – Ты же тут был – слышал, о чем мы говорили.

– И о чем вы говорили? – растерянно поинтересовался Рустем – вид у него был вполне затравленный. Нет, Беслана с Султаном ему наверняка не жаль – он бы рад вообще о них не вспоминать. Небогатые и не имеющие высокого положения родственники жены – только лишняя обуза для такого уважаемого человека, как Рустем Гушмазукаев. Но теперь вся долина будет пальцем показывать: вот он, славный витязь Рустем, тесть которого трахал жену своего сына, а потом пристрелил отпрыска после того, как ущемленный в правах муж звезданул папку по черепу железякой! Позор на всю Ичкерию! После такого хоть из дому не выходи… – Э-э-э… Так о чем вы говорили?

– О том, что я страшно простудилась и теперь наверняка заболею, – отчеканила Лейла, глядя на зятя с плохо скрытым презрением. – Слушай – твоим именем всю долину пугают! Ты чего так расстроился? Дай команду – и никто тебе в глаза смотреть не будет минимум недели две, а потом все как-нибудь утрясется…

Рустем сгорбился над столом и потащил из пачки вторую сигарету, печально глядя в сторону. Он даже не обратил внимания на подначку вредной свояченицы: придавило мужика – дальше некуда.

– Да не переживай ты – позора не будет, – успокоила зятя Лейла. – Отец сказал, как сделать, чтобы все нормально было. Ты же знаешь – мой отец хоть и со странностями, но очень мудрый… был. Так что твоя честь не пострадает, не волнуйся!

– Да я не волнуюсь, – смутился Рустем. – Не волнуюсь я… Просто так получилось… такое горе… Я вас не брошу – ты же знаешь! Я помогу…

– Спасибо, – серьезно поблагодарила Лейла. – Тогда собирайся – поедем на пастбище. Мать с Айгуль там одни – надо помочь действительно. Отца с Бесланом надо в долину спустить. Собирайся – поедем прямо сейчас.

– Ну, это ты загнула, красавица! Сейчас никак не получится, – Рустем сокрушенно развел руками. – Там у вас постоянно туман – ночью ничего не видно. Можно в пропасть запросто упасть. Завтра до рассвета выедем – нормально будет. Как рассветет, мы уже будем подниматься на гору. И вообще – надо было сразу их в кузов положить: не пришлось бы двадцать раз туда-сюда ездить!

– В кузове – бараны, – медленно проговорил Лейла, недобро глядя на зятя. – Если бы начали выгружать, мы бы не успели спуститься до наступления темноты… Или ты хочешь сказать, что мертвых мужчин из рода Хашмукаевых можно вместе с бараньими тушами возить? Постоять за свою честь они уже не могут, так давай положим их вместе с баранами – они этого заслуживают… Ты это хочешь сказать?!

– Да ничего я не хочу сказать! – досадливо воскликнул Рустем. – Что ты взъелась, вредина! Я просто не знаю, что делать – не видишь, да?! Расстроился я из-за этого… Не чужие люди, все же родственники!

– Я тебе скажу, что надо делать, – пообещала Лейла. – Отец перед смертью сказал, как надо поступить, чтобы позора нс было. Все будет нормально, вот увидишь. Только давай поедем сейчас – мать с Айгуль там за ночь с ума сойдут. А если не поедем – ничего не скажу, сам выдумывай, что хочешь!

– Ну что ты меня шантажируешь! – в отчаянии вскричал Рустем. – Я же тебе сказал – не подняться нам сейчас! Машина может в пропасть свалиться! Ты чего такая трудная?!

– Можно одного посадить на лошадь, прицепить ему фонарь на спину – пусть впереди поедет, когда будем на гору подниматься, – посоветовала Лейла. – А до подъема можно лошадь в кузове повезти… У тебя же есть большая машина, где лошадь поместится?

– А что – можно попробовать, – нерешительно пробормотал Рустем после некоторого раздумья. – Хм! Лошадь в кузов… Интересно, интересно…

Подойдя к окну, хозяин дома громко постучал по стеклу, через несколько секунд бухнула входная дверь, в кухню заглянул давешний бородатый мужлан, что встречал нас у ворот.

– Давай выгони Иванов – поработать надо, – распорядился Рустем. – Пусть быстренько выгрузят мясо из «66» и это… ммм … Казбека поставьте в кузов «Урала».

– Казбека… в «Урал»? – удивился мужлан. – Я правильно расслышал?

– У тебя хорошие уши, Юсуп, – веско произнес Рустем. – Ты всегда все слышишь правильно. Казбека – в «Урал». «66» заправить, «Урал» заправить, приготовить пару фонарей. И позови Исрапи с Мамадом – через полчаса мы выезжаем. Повтори.

– Скажи ему, чтобы никому не говорил, что Иван приехал со мной, – вставила Лейла. – Или нет – лучше скажи, чтобы он вообще забыл, что видел его.

– Зачем? – Рустем недоуменно вскинул правую бровь. – Какая разница – видел он вашего раба или нет?

– Разница есть, – упрямо заявила моя хозяйка. – Скажи!

– Ну ладно, – согласился Рустем и подмигнул мужлану:

– И, ко всему прочему, ты никогда не видел этого вшивого козла, – он кивнул в мою сторону. – А ну – повтори.

– Ивана я не видел. Поднять работников – мясо разгрузить; коня – в кузов «Урала»; приготовить два фонаря; заправить в обе машины топливо; позвать Исрапи с Мамадом – через полчаса мы выезжаем… Куда мы выезжаем?

– Гулять, – коротко отрезал Рустем. – Ты все правильно запомнил, иди.

Мужлан по-военному щелкнул мягкими каблуками дутых полусапожек и убрался восвояси. Я внутренне поздравил господина Гушмазукаева с жесткой дисциплиной, царившей в его окружении. Если у него и все остальные воины вот так вот с пол-оборота выполняют любые распоряжения – даже такие абсурдные на первый взгляд, как ночная погрузка коня в кузов машины, – можно только позавидовать. Если бы, допустим, вашему покорному слуге вдруг втемяшилось в башку где-нибудь на границе с ЗОНОЙ дать своим бойцам команду грузить на транспорт какого-нибудь отловленного в зеленке «миноискателя», бойцы обязательно потребовали бы крепко аргументировать сие деяние. А тут – нате вам: хозяин сказал, значит, будет сделано – и никаких дурных вопросов.

– В общем, попробуем пробраться, – сказал Рустем, после того как Юсуп вышел, и несколько смущенно спросил:

– А что там Султан сказал… ну, насчет этого дела… А?

– Отец сказал – пусть будет так, будто его и Беслана убил Иван, – Лейла показала взглядом на меня. – Убил и сбежал. Он уже убегал один раз, значит, мог и второй раз…

Рустем с интересом уставился на меня – я страшно напрягся, боясь каким-нибудь неверным жестом показать, что понял, о чем речь. Ах ты, маленькая сволочь! Ох ты, старый мерзавец, снохач проклятый! Так вот о чем он шептал на ухо дочери перед смертью! Интересное кино…

– А что – неплохая мысль, – одобрил Рустем, посоображав некоторое время. – Неплохая… Только тут есть некоторые проблемы… Твоя мать и Айгуль об этом знают? Знают, что сказал Султан?

– Нет, они не знают, – сообщила Лейла. – Они в таком состоянии были – лучше не подходи. Но это ничего – как приедем, сразу скажем. Последнюю волю отца они выполнят беспрекословно, сам понимаешь.

– Понимаю, – согласился Рустем. – Тут все ясно, без проблем. Так-так… А все равно не совсем хорошо получается. Его, – кивок в мою сторону, – будет судить суд шариата. И он, естественно, все расскажет, чтобы спасти свою шкуру…

– Зачем суд? – удивилась Лейла. – Он же неверный! Разве неверных суд шариата касается?

– Обязательно суд, – убедительно произнес Рустем. – Так положено. Он убил двух мусульман – суд обязательно будет. Ммм… ну, поверят, конечно, вам – если вы все скажете, что это он убил. Ему никто не поверит – неверный, он и есть неверный. Но то, что он там наболтает, услышат многие… Слухи пойдут – сама знаешь, какой народ у нас…

Рустем глубоко задумался, сверля мой жалкий профиль тяжелым взглядом – я блаженно жмурился, прижимаясь спиной к горячему боку печки и делая вид, что наслаждаюсь теплом, а для вящей убедительности периодически давил настырных овечьих блох, которые, почувствовав скачок температуры, принялись активно развлекаться в моей бороде.

– Слушай – и чего ты его по дороге не пристрелила? – раздумчиво протянул хозяин дома. – Сейчас бы не было никаких проблем…

– А как бы я добралась до села? Я не умею водить машину! – удивилась Лейла и, немного подумав, добавила:

– И потом – он вообще-то хороший… он добрый, делает все, меня английскому учит…

– Султана по башке бьет и убегает, – ехидно добавил Рустем. – Добрый… Ха! Я таких добрых в гробу видал… Ладно. Сразу как вернемся, я подниму людей на розыски – скажу, что я съездил, все выяснил… в общем, русский убил Султана и Беслана и сбежал. Когда будем там, обработаем твою мать и Айгуль – они скажут что надо, если будет надо. Их в принципе никто и спрашивать не станет – если я скажу, что было именно так. Моим сейчас скажу, что они его никогда не видели… Постой, а как же ты приехала сюда без него? Ты же машину не умеешь водить!

– Я с отцом много раз ездила, видела, как он водит, – живо отреагировала Лейла. – Примерно знаю, куда нажимать, чего как дергать. Немного поучишь, дашь самостоятельно порулить – можно будет сказать, что я сама приехала. – Тут девчонка лукаво прищурилась и добавила:

– И потом – ты же сам сказал, что никто не будет спрашивать, если ты сам скажешь, что именно так и было?!

– Не будут, – согласился Рустем. – Но все должно быть более-менее достоверно. Поэтому мы с тобой поедем на «66» – сзади. По дороге я тебя поучу. Мамад с Исрапи поедут на «Урале» спереди…

– Ага, правильно, – невинно улыбаясь, поддержала Лейла. – Если что, они в пропасть упадут, а мы живы останемся. Верно?

– Ага, верно, – по инерции кивнул Рустем и тут же поправился:

– Чего ты несешь, женщина? Впереди поскачет Юсуп на Казбеке – с фонарем на спине. Никуда они не упадут… В общем, все в порядке. Из моих ребят его видел только Юсуп – он никому не скажет. Угу, угу… Все вроде бы. А вашего придурка возьмем с собой, по дороге с ним разберемся… Халида!

Спустя несколько секунд на зов мужа прибежала старшая сестра Лейлы – застыла на пороге, пристально глядя на хозяина, ловя взглядом малейший его жест. Я еще раз восхитился выучкой ближайшего окружения: ишь ты, как тут все перед ним на цырлах выплясывают! И как это ему удается? Надо будет как-нибудь перенять передовой опыт, если случай выпадет.

– В сарае парниковая пленка лежит, отрежь пару метров, принеси, – распорядился Рустем. – И два мешка из-под муки – тоже неси. Только быстро!

Халида стремительно удалилась, Рустем открыл один из ящиков стола и начал бряцать какими-то железяками. Украдкой зыркнув в его сторону, я рассмотрел, чем это он там развлекается, и мне это здорово не понравилось: хозяин дома поочередно доставал из ящика разнообразные ножи и бросал их обратно, что-то недовольно бормоча. Это что еще за шуточки?

– Что ты собираешься делать? – насторожилась Лейла. – Зачем тебе эти ножи?

– Надо нож похуже – выбрасывать придется, – буднично сообщил Рустем. – Есть два тонких, но – хорошие. Жалко. А если кинжалом, много крови будет…

В этот момент неслышно появилась Халида, бросила на пол кусок полиэтилена, два мешка и так же неслышно удалилась.

Я максимально расслабился и начал дышать по системе, готовя организм к работе в экстремальном режиме. Да, нехорошо получается: с кандалами будет проблематично скакать козлом по двору, да и в «66» забираться долго – высоковато там для стреноженного воина. А Лейлу придется угостить по темечку – она, хоть и испытывает ко мне приязнь особого рода, немедля начнет орать благим матом, после того как я убью Рустема… Что собирается делать хозяин дома, я понял уже давно – мы с ним звери одной породы и по некоторым аспектам наверняка имеем примерно одинаковую точку зрения. Я бы и сам так поступил на его месте, только девчонку не стал бы привлекать в качестве свидетельницы-соучастницы, ни к чему это. Она хоть и женщина гор, но все же еще ребенок – нельзя к этому относиться так наплевательски…

– Ты что, хочешь его убить?! – догадалась Лейла. – Скажи, ты хочешь его убить?!

– Обязательно. – Рустем покачал на ладони тонкий, как шило, нож и сожалеюще вздохнул:

– Придется выбрасывать. Жалко – нож хороший. А другого нет – такого тонкого. – Он встал из-за стола, сноровисто перекрутил нож лезвием к рукаву и, мягко ступая домоделанными чувяками, двинулся вроде бы к двери, повернувшись ко мне левым боком.

– Ты куда? – удивилась Лейла, напряженно следящая за зятем. – Хочешь кого-нибудь позвать?

– Звать я никого не буду, не надо, чтобы об этом кто-то знал, – сообщил Рустем и принялся ласково увещевать свояченицу:

– Он, судя по всему, ловкий и крепкий – может оказать сопротивление. Будет лишний шум. Так что – помогай, красавица моя… Давай отвлеки его, чтобы он смотрел на тебя, заговори с ним. Я его аккуратно в сердце уколю – нож тонкий, крови не будет. Замотаем тело в мешок, по дороге в пропасть сбросим, и все. А потом мы его поищем – и не найдем. Убежал так убежал – мало ли как бывает. В общем, нет человека – нет проблемы, как говаривал дядя Сталин, чтобы ему перевернуться на том свете! Давай! – Развернувшись у двери, он пошел в обход кухни, держась ко мне левым боком и постепенно сокращая радиус поворота.

Я слегка напружинил ягодицы, примериваясь, как буду перемещаться в партере, когда сблокирую руку с ножом и швырну Рустема на пол перед собой. Получалось очень недурственно – я сижу спиной к печке, сзади подойти он не может. Придется заходить слева и бить наотмашь – так удобнее всего. Я десять раз успею уронить его перед собой и зарезать его же собственным ножом, пока Лейла сообразит, в чем дело. А до нее – один прыжок… Однако ты хреновый педагог, Рустем: у девчонки глаза на мокром месте – вот-вот начнется истерика. Если тебя вдохновило то обстоятельство, что Лейла привезла меня под конвоем в долину, пребывая в готовности ежесекундно шлепнуть неверного, буде он вдруг окажется опасен, то ты ошибся. Одно дело – стрелять в нападающего на тебя злодея, когда ты с ним один на один и заведомо слабее его физически, и совсем другое – наблюдать, как с твоей подачи режут беззащитного внешне человека, который тебе не сделал ничего дурного и успел некоторым образом расположить к себе. Такое не каждый видавший виды боец выдюжит, не то что маленькая девчонка. Зря ты так, Рустем, зря… А я уж было в сомнения впал: может, не резать тебя насовсем, а только хорошо оглушить? Нет-нет, теперь все: за такие скверные манеры я тебя накажу по всей строгости экстремальной ситуации. Я тебя не больно зарежу, как и ты меня хотел: аккуратно ткну твоим же ножом в сердце…

– Стой! – звенящим от напряжения голосом воскликнула Лейла. – Подожди! Не торопись… не надо его убивать! Рустем замер у окна и досадливо попенял свояченице:

– Ну что ты, красавица моя! Так хорошо все придумали… Нет, я понимаю, что ты за два месяца успела к нему привязаться и все такое прочее… Но ты пойми – это безвыходная ситуация! Его все равно убьют – по приговору шариатского суда. И так и этак – без разницы. А если мы это сделаем сейчас, то гарантированно защитим от досужих толков честь рода…

– Твою честь! – желчно уточнила Лейла. – Твою! Это ты боишься, что твое имя будут трепать!

– Ну да – и мою тоже, – согласился Рустем. – Правильно… Мы же с тобой родственники: твоя честь – моя честь… Так что, как ни крути, не жить парню. Давай отвлеки его, мне надо, чтобы он смотрел на тебя. – И вновь двинулся по кругу, приближаясь к печке.

– А ну-ка, стой! – требовательно прикрикнула Лейла, в голосе ее я различил какие-то деловитые нотки. Никак что-то придумала, маленькая разбойница!

Рустем вновь остановился и раздраженно буркнул:

– Ты начинаешь меня злить, женщина! Я сейчас зарежу его и прикажу тебя высечь, чтобы вела себя как следует! Ты что о себе возомнила?

– Ты говорил, что за него можно получить хороший выкуп, – спокойно напомнила Лейла, проигнорировав угрозу зятя. – Что за агентов спецслужб платят хорошие деньги…

– Говорил, – насторожился Рустем. – И что дальше? Кто дает гарантию, что он агент, а не какой-нибудь бомж, которых мои парни десятками отлавливают в Пограничье?

– А что – все ваши бомжи говорят по-английски? – коварно поинтересовалась Лейла. – И вы их всех отлавливаете в Тереке после того, как Рашидовы люди стреляют по твоей земле из пушек?

Ого! Ой, как интересно… Оказывается, хитрые Хашмукаевы таки увязали мое водоплавание с предшествующей стрельбой, устроенной минометчиками Рашида! И ни разу не поинтересовались, каким боком я к той катавасии… Воистину чужая душа – потемки!

– Из минометов, – машинально поправил Рустем, озабоченно нахмурив брови. – Это были не пушки, женщина… Хм… Ннн-да… Если бы он был агент спецслужб и был как-то связан с той стрельбой… думаю, его бы давно уже выкупили, украли или просто башку оторвали бы. На вашем пастбище это сделать проще простого – можешь мне поверить.

– Может, его считают мертвым, – компетентно предположила Лейла. – И никто не подозревает, что он у нас. И кстати, он тысячу раз предлагал отцу созвониться с его знакомыми: насчет выкупа… – Лейла жеманно поджала губы и величаво скрестила руки на груди – типа я все сказала, тормоз – теперь делай выводы!.

Рустем озадаченно почесал затылок и пошел к столу – положил нож на место. Я едва ли не с умилением уставился на свою спасительницу, умудрившуюся принять прямо-таки королевскую позу в пуховой необъятной шали и с голыми ногами в тазике с горчицей. Ох ты, моя умница! Ай да профессор! Ей-Богу, дождусь, когда ты подрастешь, организую спецрейд в ЗОНУ, украду тебя и женюсь! Если, конечно, к тому времени останусь в живых…

– Ну и что Султан? – вкрадчиво поинтересовался Рустем, усевшись на табурет. – Почему не согласился на выкуп?

– Отец говорил: деньги, конечно, хорошо, но работник нужнее, – важно сообщила Лейла. – Пока туда-сюда – ну, насчет выкупа, – время идет. А работать каждый день надо, каждый час: у нас там – не у вас здесь…

– Дурак твой отец, – сожалеюще произнес Рустем. – Если этот тип тот, за кого мы его принимаем, за него такие бабки отвалили бы – можно было купить десять хороших работников… Точно дурак!

– Сам дурак! – обиженно воскликнула Лейла. – Отец мой мудрый – это он, а не ты придумал, как сделать, чтобы позора не было!

– Что ты сказала, женщина?! – грозно нахмурился Рустем. – Как ты меня назвала? Да я тебя за такие вещи…

– Ты оскорбил мужчину из рода Хашмукаевых только потому, что этот мужчина мертв и не может постоять за свою честь, – скороговоркой выпалила Лейла. – Но ты ошибся, воин! Отдай мне мой карабин, возьми оружие и пошли во двор – я посмотрю, кто из нас окажется ловчее. Ну?!

– Ладно, ладно – извини! – залившись краской, пробормотал Рустем – видимо, перспектива стреляться с маленькой рассерженной девчонкой ему совсем не улыбалась. – Мы же родственники, чего уж там! Не чужие ведь… Халида!

На зов хозяина тотчас же явилась жена: застыла у порога в охотничьей стойке. Бьет он ее, что ли? Вон как сверлит глазами благоверного – того и гляди, проглотит ненароком! Похоже, в этом доме с Рустемом осмеливается спорить лишь моя маленькая хозяйка, остальные прямо-таки немеют в его присутствии и превращаются в послушные механизмы.

– Давай, вытри ее, переодень – мы едем через пятнадцать минут, – Рустем показал в сторону Лейлы. – И смотри – их раба ты не видела… Не было его здесь – Лейла одна приехала. Повтори.

– Лейла одна приехала, – покорно повторила Халида, вытаскивая из шкафа полотенце и приближаясь к сестре. – Их раба здесь я не видела.

– Хорошо, – одобрил Рустем. – Матери то же самое скажи, а то еще сболтнет ненароком кому… Давай забирай ее, и идите отсюда. Мне надо поговорить с этим, – он кивнул в мою сторону.

– Не подходи к нему близко, – серьезно предупредила маленькая разбойница, выходя вслед за сестрой из кухни. – Он же агент – они знаешь какие прыгучие!

– Ладно-ладно – топай давай, – недовольно перекосился Рустем. – Прыгучие! Ха! Я и не таким башку отрывал!

Советом свояченицы, однако, грозный хозяин дома не пренебрег: он предусмотрительно поставил табурет рядом с окном и уселся, пристально глядя на меня, – между нами было что-то около трех метров. Со двора доносился шум работы, перекрываемый начальственными окриками Юсупа, – верный страж ворот старался уложиться в отведенное начальником время.

– Ты жить хочешь, Иван? – буднично поинтересовался Рустем, прискучив любоваться моим гнусным ликом. По-русски он говорил почти без акцента, я в который раз отметил, что все тутошние товарищи, занимающие более-менее приличное положение в обществе, хорошо знают русский. Не ленятся постигать чуждую речь, полагая, что им это приличествует по рангу. Есть, конечно, исключения: вот славный дядька Рашид Бекмурзаев, с которым я имел честь познакомиться чуть ли не в интимной обстановке (я его без штанов видел, а незадолго до того он меня тривиально описал, даже не подозревая об этом!), клал с прибором на русский язык. Но этот случай – особый. Рашид в каждом русском видит прежде всего желанный объект для хорошего чучела. Хобби у него такое – таксидермист…

– Жить каждый хочет, – ответил я. – Даже такой грязный и чмошный раб, как я. Жизнь, господин, – не знаю, как тебя – дается человеку один раз и…

– …прожить ее нужно так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно растраченные годы, – шустро подхватил Рустем. – Так? А зовут меня Рустем Гушмазукаев.

– Ты умело цитируешь классиков, Рустем, – похвалил я. – Но я хотел сказать другое. Поскольку жизнь дается только один раз, нормальный человек – не самоубийца – не спешит с ней расстаться. Другого раза не будет. И кстати, почему ты об этом спросил? Ты что, собираешься меня убить?!

– Не я, – отказался Рустем. – Я никого не убиваю зря. Мне очень жаль, но… тебя расстреляют по приговору шариатского суда. Вот так, Иван.

– Интересное кино! – удивленно воскликнул я. – И чем это я не угодил вашему шариатскому суду? Я вообще не мусульманин – каким боком этот суд ко мне относится? Я понимаю, если бы я…