Текст книги "Закон гор"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Ты убил Султана и его сына, – оборвал меня Рустем, колюче сверкнув глазами. – Три женщины готовы подтвердить это, поклявшись на Коране. Правда, одна из них несовершеннолетняя, но это ничего – никто не обратит на это внимания.

– Ни хера себе приколы! – я добросовестно изобразил испуганное недоумение. – Это тебе что… Лилька рассказала?

– Лейла, – поправил меня Рустем. – Ее зовут Лейла. Она мне рассказала, что ты убил Султана с сыном, чтобы убежать. Но у тебя не получилось – она тебе помешала. Я тебе не завидую, парень.

– Извини, Рустем, но ты что-то сочиняешь, – медленно проговорил я. – Она рассказала тебе, что случилось на самом деле. То есть что Султан спал с женой Беслана и они из-за этого поссорились.

– Ты понимаешь по-чеченски? – не на шутку озаботился Рустем. – И ты спокойно слушал всю нашу беседу? Вот шайтан в юбке! Я же спросил ее, понимаешь ты по-чеченски или нет! Она сказала – нет.

– Она правильно сказала, – заступился я за свою маленькую хозяйку. – Имена звучат одинаково – что на русском, что на чеченском. Потом, не забывай – я два месяца жил в чеченской семье, кое-какие слова научился понимать. «Дада», [19]19
  Обращение ребенка к отцу (разг.).


[Закрыть]например… Лейла всегда так обращалась к Султану. В рассказе Лейлы несколько раз прозвучали рядом «отец» и «Айгуль», а также имя Беслана. Причем «отец» и «Айгуль» – в одном предложении. Про меня вообще ни слова сказано не было в первой части беседы. А именно в первой части Лейла тебе рассказала про то, что случилось на пастбище… Ну-ка, попробуй расскажи, что я убил Султана с сыном, не упомянув меня ни разу, и при этом упакуй в одно предложение слова «отец» и «Айгуль». Каким боком Айгуль может касаться убийства, если его совершил я? А вот ежели из-за нее все произошло, тогда как раз все получается. Все вполне укладывается в схему. Ну как тебе?

– Да, ты действительно не дурак, Иван, – задумчиво пробормотал Рустем после продолжительной паузы. – Может, ты в самом деле агент? Ты агент, да?

– Агент чего? – удивился я. – Или кого?

– Агент спецслужб, – предположил хозяин дома и неожиданно свернул в сторону:

– Зачем по тебе стреляли минометчики Рашида? Ты чего с Рашидом не поделил?

– Да помилуй Бог, Рустем! – лживо воскликнул я. – Какой Рашид? Какие минометчики? Я же Султану сто раз рассказывал, как угодил в Терек! – Вот тут я врал – никто из Хашмукаевых ни разу не удосужился поинтересоваться, каким образом меня угораздило приплыть (в буквальном смысле) в их цепкие лапы. Данный аспект их почему-то совершенно не волновал.

– И как же ты угодил в Терек? – подозрительно поинтересовался Рустем. – Только не ври – я буду тебя пытать, если мне покажется, что ты врешь!

– А чего мне врать? Смысла нет – все легко проверить… Приехал к дяде на именины, ужрался как свинья, пошел с друганом погулять по берегу… очнулся уже на пастбище – весь поломанный и перебитый. Вот и вся история. Тысячу раз предлагал Султану связаться с моими родичами, чтобы дали за меня выкуп, – хрен по всей морде. Не хочет, и все тут! Вернее – не хотел…

– Красиво врешь, – недоверчиво буркнул Рустем. – Складно… В какой станице твой дядя живет? И как его фамилия?

– В Литовской, – не моргнув глазом соврал я. – А дядя мой – Кошелев Александр Витальевич. Если хочешь – можешь проверить. Заодно и привет ему от меня передашь – то-то он обрадуется, когда узнает, что я вовсе не утонул, а так – потерялся маненько…

Рустем вытащил из нагрудного кармана толстовки какую-то странную штуку – ранее я такие не видывал: что-то типа калькулятора с присоединенной к нему проводком ручкой. Нажав на кнопку, хозяин дома быстро записал прямо на табло – едва прикасаясь к нему ручкой – и показал мне: название станицы и координаты «дяди». Ну что ж, очень даже недурственно, – если есть возможность у этой штуковины своевременно батарейки менять.

– Последнее слово техники – электронный блокнот. Все помнит! – горделиво пояснил Рустем, пряча хитрую штуковину в карман, и грозно пообещал:

– Я обязательно проверю – пиз...шь ты или нет. Если пиз…шь, я тебя живьем на муравейник положу – голого! Буду сидеть и смотреть, пока тебя муравьи до костей не обглодают. Я так всегда поступаю, когда сомневаюсь, врет человек или нет. Ты меня понял, Иван?

– Клянусь Шивой – я сказал тебе чистую правду! – торжественно провозгласил я, глядя в глаза своему собеседнику кристально чистым взором. – Не надо на муравейник, ладно?

– Не понял… – удивился Рустем. – Кем клянешься?!

– Шивой, – повторил я. – Это наш бог.

– А ты это… ты кто вообще – по вере? – насторожился Рустем. Я тут же пожалел, что свалял дурака, намереваясь пошутить: хозяин дома был страшно серьезен. Неизвестно еще, как он реагирует на такие вот странные приколы – может, не говоря лишнего, прирежет прямо на месте. Ведь боятся же его за что-то близкие и домочадцы…

– Я с рождения посвящен Шиве, – как можно более уверенно продекламировал я. – Наше братство проповедует его учение. Это одно из направлений буддизма – самое лучшее и светлое. Шива – танцующая светлая радость, воплощение всего самого прекрасного во Вселенной. Шива – это музыка души и благодать гармонии. Доступно?

– Убивать разрешает? – деловито поинтересовался Рустем, не желая далее внедряться в хитросплетения чуждой религии – его более интересовали чисто меркантильные вопросы, близкие по роду жизнедеятельности. – Грабить, насиловать, воровать?

– Нет, не разрешает, – категорически отверг я столь гнусное предположение. – Люди должны жить в гармонии…

– А на хера ты тогда Султана по башке стукнул? – коварно напомнил Рустем. – В тот раз, когда хотел удрать? Значит, нарушил?!

– Да, нарушил. Но Султан заставлял меня работать, – быстро нашелся я. – Это самый тяжкий грех по нашему учению. Нельзя заставлять человека делать то, что он не хочет. И потом – я только слегка стукнул его, хотя мог бы и убить – мне никто не мешал. Я ничего не взял из его дома – только еду, которую заработал стократно. За этот проступок Шива наказал меня – сломал мне руку, которой я ударил человека!

– Руку тебе Султан сломал, придурок, – раздраженно буркнул Рустем. – При чем здесь твой Шива?

– Все, что ни делается, делается по его соизволению, – благоговейно пробормотал я. – Это Шива руководил Султаном, когда он ломал мне руку.

– Ладно, хрен с тобой, – согласился наконец Рустем – видимо, долгие теософские дебаты в его программу не входили. – Шива так Шива. Я сейчас позвоню кое-куда – проверю, правду ты сказал или спи…дел – подожди тут. – Он встал с табурета и вышел из кухни.

Я остался сидеть на месте, пребывая в уверенности, что хозяин дома далеко не ушел, а стоит под дверью и прислушивается, как я тут себя веду. Нет, телефон у него дома наверняка имеется – деятели этой категории в первую очередь обеспечивают себя всеми возможными видами связи. Но звонить он никуда не станет – готов отдать фрагмент своей задницы на усекновение, если я не прав. Живописуя Рустему свои злоключения, я ничем не рисковал, хотя наврал с три короба. Правда здесь лишь в том, что станица Литовская действительно в природе существует, и находится она как раз неподалеку от того места, где меня выловили Хашмукаевы – на противоположном берегу, естественно. Инициалы Джо в качестве «дядиных» я назвал только для того, чтобы не спутаться, если будут переспрашивать: что-что, а ФИО лучшего друга я помню твердо. Если в Литовской каким-то чудом и окажется какой-нибудь Кошелев Александр Витальевич, то никакого отношения к моей скромной персоне он иметь, естественно, не будет – и страшно выпучит глаза, если ему сообщат, где находится его любимый «племянник», пропавший в день «именин» черт знает куда. Но преподнесенная мною информашка в данный момент абсолютно не проверяема – это аксиома. Казаки с того берега Терека уже давненько пребывают с пограничными чеченцами в состоянии необъявленной войны и общаются исключительно на языке оружия. И если найдется какой-нибудь придурок, который рискнет прогуляться к Литовской, чтобы поинтересоваться, достоверна ли моя брехня, он гарантированно схлопочет пулю, как только начнет переправляться через Терек. Так что проверяй сколько влезет, Рустем, на здоровье. И угрозы познакомить меня с тутошними муравьями я ни капельки не боюсь – как справедливо заметила моя хитрая маленькая хозяйка, сейчас далеко не лето, а потому муравейники не функционируют по вполне объективным причинам: «насикомий вэсь сыпит»…

Вернувшись спустя несколько минут, Рустем сел на табурет, внимательно уставился на меня и пробормотал, насмешливо щурясь:

– Кошелев, говоришь? Литовская, говоришь? Ну-ну…

Я состроил доброжелательный открытый взгляд, изображая простодушную невинность, а про себя подумал: «Зря стараешься, парень! Эти твои психологические трюки годятся разве что для пятиклассника-двоечника, которому хитрый папка лживо сообщил, что обнаружил его настоящий дневник в бачке с грязным бельем, и теперь ждет, что чадо дрогнет взглядом, подтвердив предположения относительно наличия подделки. Такого фрукта, как я, надо сильно пытать, чтобы вытянуть из него то, что нужно, – на гляделки нас уже не возьмешь. Возраст не тот…»

– Я еще насчет тебя кое-что уточню, – скучным голосом пообещал Рустем, так ничего и не выудив из моего дружелюбного взора. – Но сейчас поговорим о другом… Нам ехать надо – давай, быстро решай: жить хочешь или нет.

– Я так понял, что вовсе необязательно отдавать меня этому вашему суду – правильно?

– Правильно. Я скажу, что ты убежал. Кроме меня, тебя тут никто не станет искать. Но это большой риск. Риск должен быть вознагражден. Понимаешь?

– Ты можешь получить за меня неплохие бабки, – проявил я сообразительность и тут же счел нужным внести коррективы, дабы не ввергать парня в искушение:

– Ну, не шибко круто, конечно, – я не банкир и не импортный журналист… Но лучше кое-что, чем вообще ничего. Это я насчет того, что, если грохнут меня по приговору вашего шариатского суда, тогда вообще ничего не получишь. Я правильно мыслю?

– Сколько? – с ходу перешел к делу Рустем.

– Десять штук баксов, – не моргнув глазом, выдал я, решив торговаться от, наименьшей суммы – вдруг клюнет.

– Наверно, Султан тебя часто по башке бил, – спокойно предположил Рустем – даже возмутиться не счел нужным. – Или ты просто не в курсе цен. Сейчас десять штук стоит здоровый раб. А я тебя не продаю – я за тебя хочу выкуп. Улавливаешь разницу?

– Не совсем, – я озадаченно наморщил лоб. – Какая разница? В любом случае ты меня продаешь!

– Разница огромная, – Рустем глубокомысленно почесал бровь, видимо, собираясь пуститься в пространные объяснения по поводу прописных истин, прекрасно знакомых каждому обитателю ЗОНЫ, но передумал – решил не вдаваться в подробности и предельно упростил схему. – Заложник стоит намного дороже. Иначе не было бы смысла держать его в заложниках – вкалывал бы, как вон те, – он кивнул в сторону окна, через которое со двора доносились вскрики понукаемых Юсупом рабов – исполнительный страж ворот чем-то их там лупцевал, чувствуя, что отпущенное господином время истекает.

– А сколько ты хочешь? – тревожно поинтересовался я, всем видом показывая, что большую сумму мне не потянуть никоим образом.

– У тебя дом есть? Машина, сбережения? – ответно поинтересовался Рустем, хитро прищурившись и сверля меня взглядом.

«Надо же – такой большой мерзавец, главарь банды, а такой наивный! А что – за эти рамки твои фантазии не распространяются?» – подумал я и решил чуточку разочаровать своего визави.

– Дом записан на жену. Жена стерва – она его не продаст ни под каким соусом, даже если меня начнут распиливать на ее глазах. Сбережения имеются – мы не голь перекатная, – это было сказано намеренно солидно и даже с некоторым пафосом, – тридцать «лимонов» на книжке. Машина есть – очень даже приличная еще – «шестерка» девяносто первого года выпуска. Продать машину, плюс те пять штук, что на книжке…

– Понял, – досадливо буркнул Рустем, поднимаясь с табурета. – Значит, тебя расстреляют по приговору шариатского суда. А жаль – на вид ты парень ничего… – и пошел к двери.

– У меня еще приятель есть, – всполошился я. – Я могу попросить его, он наверняка поможет! Сколько ты хочешь?

– Я и так потратил на тебя много времени, придурок! – с сожалением констатировал Рустем, взявшись за дверную ручку и нехорошо глядя на меня – наверно, решил позвать верного Юсупа, чтобы в два смычка заколбасить меня по-тихому. – Минимум полтинник. Плюс по штуке за каждый день с того момента, кода истечет срок выплаты. Давай быстро соображай, мне кое-куда прокатиться надо.

– Будет тебе полтинник, – твердо пообещал я, порадовавшись, что меня так скромно оценили. – Если мне удастся связаться с приятелем, я тебе железно гарантирую – он соберет бабки. Телефон у тебя есть?

– У меня много чего есть, – весомо сообщил Рустем, возвращаясь на свое место, и ворчливо передразнил меня:

– «Если удастся!»… Угу… А если не удастся? Если этот твой приятель не захочет связываться с тобой?

– У меня не один приятель, – скромно потупился я. – В любом случае я найду, кого попросить о помощи.

– Ага! Значит, у тебя куча приятелей, которые могут не глядя выложить пятьдесят штук баксов! – обрадовался Рустем. – Мы с тобой будем дружить, Иван! – Он посмотрел на часы и предложил:

– Я тебе дам телефон и… дам пять минут – позвонить. Сразу будет ясно, какой результат. Пошли.

Мы прошли в зал, при нашем появлении жена Рустема и Лейла, о чем-то оживленно разговаривавшие, дисциплинированно удалились, едва глянув на хозяина дома.

– Сразу может не получиться, – высказал я сомнение, присев на стул возле тумбочки с телефоном и листая справочник. – Мало ли чего? Может, связь плохая, или приятель не окажется дома…

– Связь нормальная, – опроверг мое предположение Рустем. – Когда с моего телефона звонят, всегда нормальная. Иначе я телефонистам башку отверну. А время – посмотри – половина одиннадцатого, – он потыкал пальцем в направлении явно где-то экспроприированного старинного шкафа с маятниковыми часами, стрелки которых фиксировали двадцать два тридцать, – если твой приятель деловой человек, он должен быть дома. Давай!

Я дал – набрал код Стародубовска и номер Шведова. Спустя несколько секунд раздались длинные гудки – качество связи, как ни странно, действительно оказалось выше всяких похвал! Я замер в напряжении – неужели все?! Неужели полковник сейчас возьмет трубку и все мои проблемы моментально улетучатся к чертовой бабушке?

Трубку никто не брал. Я украдкой глянул на нахмурившегося Рустема и повторно натыкал комбинацию цифр – решил, что в первый раз неверно набрал номер. Когда в трубке вновь раздались длинные гудки, я вдруг почувствовал, как что-то нехорошо екнуло внизу живота. Я давно не звонил по этому номеру и забыл – у полковника стоит наикрутейший автоответчик, который при наборе с ходу начинает наяривать приятную для слуха музыку и мелодично рекомендует женским голосом, чтобы звонарь не тратил времени попусту, а оставил сообщение и убирался ко всем чертям! Короче, гудков быть не должно…

– Твоего приятеля нет дома? – скучно поинтересовался Рустем.

– Никто не берет трубку, – пробормотал я. – Сейчас попробую еще кое-куда позвонить… – и торопливо набрал номер Элен. Получилось не совсем удачно – не в плане коммутации – на номер я попал с первого раза, – трубочку взял Ленкин благоверный и нелицеприятно поинтересовался, какого черта его беспокоят в столь позднее время. Я придал своему голосу как можно больше солидности и потребовал пригласить к телефону Елену Владимировну, представившись секретарем-референтом профессора Зацвилиховского (фигура совершенно мифическая, как вы понимаете). Муж отреагировал совсем не по-интеллигентному, хотя по рангу ему вроде бы полагалось проявлять терпимость и благорасположенность.

– А-а-а-а! Еще один е…рь-перехватчик! – злобно воскликнул он. – А вот хрена вам, достопочтенный! Нету этой лярвы – она теперь ежевечерне намылилась на какие-то симпозиумы шастать… с ночевками! – и мстительно хлобыстнул трубку на рычаги. Отключился, короче.

– Щас, щас – еще кое-куда звякну! – скороговоркой пробормотал я, опасливо косясь на стремительно мрачнеющего Рустема и набирая свой домашний номер.

– Ты мне надоел, Иван, – сообщил хозяин дома, посмотрев на часы. – Если и этого твоего приятеля не окажется дома, я начну думать, что ты меня накалываешь. Тогда я отдам тебя шариатскому суду, но за плохое поведение сначала отдам на ночь своим людям – они любят развлекаться с такими, как ты. Ты меня понял?!

– Ну я же не виноват, что их всех нету дома! – с неподдельной тоской в голосе воскликнул я. – Думаю, на этот раз все должно получиться… – и от всей души пожелал себе, чтобы тетя Маша или ее супруг в эту ночь решили заночевать у меня дома, как это они периодически делали в процессе моих длительных командировок.

После пятого гудка мой автоответчик бодро заорал моим же голосом, полным дурацкого оптимизма: «После сигнала оставьте сообщение! Хозяина нет дома!» – и тут же запищал этот самый обещанный сигнал.

Я выругал себя за глупые надежды и собирался было наболтать что-нибудь автоответчику, но в этот момент трубку сняли – старческий голос прошамкал недовольно: «Слушаю!»

– Тетя Маша! – обрадованно завопил я. – Это я! Узнали?

– Олежка? – удивленно охнула моя домохозяйка и с каким-то непонятным облегчением пробормотала:

– А я уж думала… Ты куда это запропастился?

– Я тут по делам – скоро приеду, – важно сообщил я. – Как вы там?

– Нормально, – ответила тетя Маша и тут же выразила мне сочувствие:

– А твои братовья не дождались тебя – погостили немного и укатили. Сказали, что попозже еще подъедут…

Вот это новости! Сердце мое сжалось от страшного предчувствия – «братовьев» у меня сроду не было, кроме моих боевых братьев, проживающих в двух кварталах от моего дома. А им гостить у меня не было никакого смысла.

– А когда они приезжали? – уточнил я.

– Как когда? – насторожилась тетя Маша. – Ты ж их сам пригласил! Или то не братовья были? Это что же получается…

– Нет-нет, все в порядке, не волнуйтесь, – поспешил я успокоить домохозяйку. – Просто я тут весь в делах – запамятовал…

– Ну, недели через три после того, как ты уехал. Ключи у них были – ты вроде им оставлял… Деньков пять пожили и укатили, я им свой телефон оставила. Они потом где-то через месяц опять звонили – страшно волновались за тебя… Ты где это так долго запропастился? Я из своих денег за свет и газ заплатила, ты это учти!

– Я скоро буду, рассчитаюсь, – пообещал я. – Я вас вот о чем хотел попросить – вы бы сходили завтра по адресу Комсомольская, 12…

– Это где твой начальник живет? – прервала меня тетя Маша. – Хозяин сыскного агентства?

– Вы просто ужас как информированы, мадам, – похвалил я домохозяйку. – Я вот звоню ему, что-то никто трубку не берет…

– Так ты что – ничего не знаешь? – воскликнула тетя Маша. – Ну ты даешь! Куда ж это тебя черти занесли, что ты все на свете проспал?

– Я в отпуске – отдыхаю тут, – буркнул я, чувствуя, как нехорошая догадка начинает приобретать отчетливые формы. – И что там случилось?

– Да у нас вся улица об этом гудела! Дом твоего начальника сгорел, и дом по соседству – тоже… Аккурат перед приездом твоих братовьев. А начальник твой и все ваши агенты куда-то пропали.

– Как пропали? Что – и трупов не нашли?

– Все сгорело дотла! Ничего не нашли… И знаешь, как-то нехорошо сгорели эти дома – говорят, там сначала какие-то взрывы были. И стрельба была. В общем, дело темное. В новостях сказали: пожар по причине неосторожного обращения хозяев с газом. Но мы-то знаем – газ же не стреляет! Вот так-то…

Бородатый силуэт Рустема вдруг расплылся и утратил первоначальные очертания. Горячий комок подкатил к горлу, рвался наружу, желая оформиться в душераздирающий вопль отчаяния. Господи, за что?! Неужели я такая конченая сволочь, что нет мне пощады? Это же конец… В течение того времени, что я пребывал на положении раба, у меня имелась твердая уверенность в том, что когда-нибудь ловкий полковник с командой вытащат вашего покорного слугу из этой передряги. Сейчас эта уверенность улетучилась – вместе с надеждой на восстановление прежнего статуса. Каким образом Зелимхан вышел на полковника с командой – это уже второстепенные детали. Я остался один-одинешенек на этом свете, ждать помощи и зашиты было неоткуда…

– Говори, Иван, говори – время идет! – вплыл в мое сознание недовольный голос Рустема.

– Ты чего замолчал, Олежка?! – надрывалась на том конце провода тетя Маша. – У вас там что – помехи?

– Да, у нас тут помехи… такие помехи – ужас… – машинально ответил я и совершенно бездумно пробормотал:

– Помогите мне, тетя Маша…

– Чего-чего? – после продолжительной паузы переспросила домохозяйка. – Как ты сказал?

Встрепенувшись, я взял себя в руки. Жив – и ладно, радоваться должен, что не застали врасплох «братовья» от Зелимхана и не сгорел дотла вместе с остальными «агентами». Молол, здоров, все умеешь – крутись! Вон, бабка недоумевает – ей и на ум не могло прийти, что она, старая перечница, может чем-то помочь такому типу, как я.

– Да так – кое-что разузнать надо, – поправился я, покосившись на недоуменно нахмурившегося Рустема – в голову вдруг заскочила шальная мыслишка чрезвычайно авантюрного свойства. – Вы вот что – позвоните дочери в Москву, пусть узнает номера американского посольства. Я приеду, оплачу переговоры – вы не сомневайтесь!

– Зачем тебе номера посольства? – искренне удивилась тетя Маша. – Ты че теперь – иностранных жуликов ловишь?

– Это производственный секрет. Но номера нужны – кровь из носу. Сделаете, буду платить в два раза больше за работу, чем раньше. Идет?

– Ладно, я позвоню, – пообещала тетя Маша и засомневалась:

– Только не знаю – дадут там номера, или как? Это же секретное дело, тут можно так попасть!

– Да вы не беспокойтесь, дадут, – обнадежил я. – У нас сейчас демократия, КГБ нету – это я вам компетентно заявляю. Пообщайтесь утречком с дочкой, запишите номера, а я завтра перезвоню – в обед где-нибудь. Ориентировочно с двенадцати до двух пополудни будьте на телефоне. На моем телефоне. Идет?

– Хорошо, – согласилась тетя Маша. – Я попробую… До двенадцати следующего дня я сидел в глубоком погребе, будучи заперт снаружи на огромный замок и окольцован наручниками. Погреб располагался в глухом сарае, приткнувшемся в дальнем углу огромного двора, дверь которого в свою очередь также запиралась на внушительный замок. Баловать разносолами меня не сочли нужным – из всех благ цивилизации удостоили лишь восьмисотграммовой фляжкой с водой и куском лепешки.

Перед тем как убыть с Лейлой на пастбище, Рустем довольно недвусмысленно намекнул, что его не удовлетворили предварительные итоги моих телефонных переговоров и туманная перспектива обрести гипотетического «спонсора» вне пределов Российской Федерации.

– Я этим подвалом практически не пользуюсь, Иван, – простецки сообщил хозяин дома, вытягивая наружу лестницу и закрывая за мной тяжелую металлическую крышку, обитую снаружи войлоком. – У меня эта дыра как раз для таких случаев. Если завтра не будет конкретного результата, я снова засуну тебя сюда и… забуду, что ты вообще есть на свете.

– То есть я умру от голода? – удрученно поинтересовался я, глядя снизу вверх на симпатичный профиль Рустема.

– Ты к утру поймешь, отчего умрешь, – ласково продекламировал мой повелитель, одарил меня на прощание загадочной улыбкой и перекрыл доступ к внешнему миру.

Часы, проведенные в этом бетонном мешке, были далеко не самыми лучшими в жизни вашего покорного слуги – можете мне поверить на слово. От чего я умру, мне стало понятно уже вскоре – не было необходимости дожидаться утра. Крышка герметично закупоривала вход в погреб и обеспечивала полное отсутствие доступа воздуха. Допрыгнуть до нее не представлялось возможным, так же как и вскарабкаться наверх, упираясь ногами в стены, – погреб был достаточно широк. Да и не было смысла карабкаться – я не сомневался, что мне не удастся приподнять монолитную железяку даже на миллиметр. Меня никто не станет убивать – если вовремя не откроют крышку, я просто умру от недостатка воздуха! «Вот это ты влип, парень, – поздравил я себя с неожиданным открытием. – Никогда не думал, что придется завернуть ласты вот так вот – совсем не по-боевому!» В том, что Рустем претворит свою угрозу в жизнь, я ни капельки не сомневался – основания для этого отсутствовали. Шанс, за который я пытался ухватиться, был слишком мизерным для того, чтобы всерьез уверовать в успех задуманного мною предприятия. Был этот шанс рыжий и веснушчатый, имел шотландское происхождение, скверный характер и, как вы уже догадались, именовался в миру Грегом Макконнери. Я собирался связаться с ним по телефону и предложить свои услуги в поисках гипотетических убийц его жены. Тот факт, что данное мероприятие даже при самом поверхностном рассмотрении представлялось фантастической авантюрой, меня особенно не волновал. Не смущало меня и предположение, что пронырливый Братский (ЦН) мог для красного словца выдумать байку про сотрудника СНБ [20]20
  Бывший ДГБ, после РЧВ переименованный в Службу национальной безопасности.


[Закрыть]Гасана Дудаева, якобы обладающего информацией об этих мерзких убийцах, – вполне могло оказаться так, что никакого Гасана, тем более Дудаева, в природе Ичкерии вовсе не существует. Меня в большей степени занимали вопросы чисто технического характера: удастся ли тете Маше вытребовать заветные телефоны американского посольства, а ежели удастся, то получится ли быстро связаться с рыжим шотландцем и убедить его, что стоит бросить все дела и мчаться сломя голову выкупать вашего покорного слугу?! Если не удастся и не получится, тогда мне придется прямо в «гостеприимном» зале этого дома развязывать локальную войнушку с ничтожно малыми шансами на успех и совершенно непредсказуемым финалом, учитывая численность «волков» Рустема и их отменную боевую выучку. Потому что второй раз в этот мешок я не хочу – уж лучше умереть в бою…

К тому моменту, когда крышка подвала распахнулась и над люком нависла угрюмая физиономия Рустема, я успел окончательно одуреть от кислородного голодания, трижды проститься с жизнью и разбрызгать по бетонному полу остатки воды из фляжки. Восхождение по лестнице, спущенной Рустемом в люк, заняло минуты три: я в буквальном смысле забалдел от хлынувшего в погреб свежего воздуха и никак не мог обрести нормальную координацию движений.

– Ты чего тут – все ночь водку жрал? – хмуро пошутил хозяин дома, следуя за мной по пустынному двору.

– Нет, травку курил, – счел нужным отшутиться я, озираясь по сторонам. Столпотворения, характерного для подготовки к похоронам, не наблюдалось – по всей видимости, Рустем не захотел обременять свою усадьбу траурными хлопотами и сплавил тела усопших кому-то из родственников. Жлоб, короче.

– Даже если все получится, мне придется перезвонить еще как минимум один раз, – предвосхитил я возможное недовольство хозяина дома, накручивая номер. – Потому что сейчас я только договорюсь, чтобы моего приятеля проинформировали, и условлюсь о следующем сеансе связи…

– Триста штук, – немедленно отреагировал Рустем. – Теперь ты стоишь триста штук баксов.

– Не понял! – возмутился я. – Вчера ты сказал – пятьдесят. За ночь что – деноминация грянула?

– Раз твой приятель из-за бугра, значит, и расценки другие, – мудро закатив глаза, ответил Рустем. – Они миллионеры, для них триста штук не деньги. И вообще – радуйся, что я не прошу пол-«лимона». И не передаю тебя в лапы нашего ДГБ. Они бы тебя в такой оборот взяли! Но я добрый. И мудрый. Я понимаю, что, если бы ты был агентом ЦРУ, тебя бы давно уже вытащили из этой передряги.

– Мой приятель – простой врач, – терпеливо пояснил я, – он имеет годовой доход едва ли более пятидесяти тысяч долларов. Будет счастье, если он вообще согласится помогать мне… – В этот момент трубку взяла тетя Маша, и я прекратил бесплодные нравоучения.

Пообщавшись с домохозяйкой пару минут, я продиктовал Рустему три телефонных номера – он добросовестно записал их в свой хитрый блокнот – и попросил тетю Машу:

– Если кто будет звонить и интересоваться, скажите, что вы ничего обо мне не знаете. Не звонил, не писал, не появлялся. Пропал, короче, как в воду канул. Идет?

– И братовьям? – уточнила тетя Маша.

– Тем более – братовьям! Они хотят у меня деньги в долг занять на покупку дома – я от них скрываюсь!

– Ладно – чего уж там, – согласилась домохозяйка. – Раз такое дело…

Когда я набрал номер посольства, Рустем подсел поближе и с любопытством вытянул шею, словно ожидал увидеть нечто необычное. К моему глубокому разочарованию, трубку взял какой-то некорректный и до омерзения русскоязычный тип – прожевав что-то, он недружелюбно сообщил без малейшего намека на импортный акцент:

– Посольство Соединенных Штатов. Что хотим? Быстро сообразив, что в данном случае вряд ли уместна вежливая просьба, я вальяжно потребовал по-английски:

– Ну-ка, мальчик, соедини меня с послом. Да побыстрее, если не хочешь остаться без работы!

– У тебя весьма ощутимый бирюлевский акцент, старина, – сообщил мне «мальчик», продемонстрировав безукоризненный английский, и лениво посоветовал:

– А не пошел бы ты в задницу, мать твою!

– Не клади трубку, братан! – встревоженно воскликнул я по-русски. – У меня срочное дело!

– Рассказывай, – разрешил «мальчик» после серии аппетитных причмокиваний и некоторых размышлений. – Только коротко – я тут уже обедать примостился.

– Ладно, с акцентом понятно, – миролюбиво резюмировал я. – Но почем ты знаешь, что это звонит не самый наикрутейший авторитет по криминальным делам? Да за такое обращение можно в историю влететь – раз плюнуть!

– Слушай – дело говори, хватит развлекаться! – недовольно поправил меня Рустем. – Посольство – это тебе что, халям-балям, что ли?

– Ты отстал от жизни, старик, – пожалел меня «мальчик», что-то тщательно пережевывая. – Крутые давненько не тратят время на такие мелочи. Ну а если кому-то вдруг и приспичит, сначала позвонит его референт и представится: «Секретарь такого-то Пупкин – желаю пообщаться с таким-то на предмет того-то». Так что – не грузи меня зря, излагай суть.

– Ясно с вами, – несколько обескураженно пробормотал я и, покосившись на Рустема, вновь перешел на английский:

– Я близкий друг Грега Макконнери. Имею важную информацию относительно его… в общем, предмета, его чрезвычайно интересующего. Вы знаете Грега Макконнери? Это подданный США…

– Ну ты даешь, парень! – воскликнул «мальчик», разом прекратив жевать. – Знаю ли я Грега Макконнери… Чего ж ты сразу не сказал? Подожди секунду, я тебя соединю с секретарем…

В трубке заиграла какая-то приятная музыка, затем сочный баритон предупредительно попросил по-английски: