Текст книги "Москва еврейская"
Автор книги: Лев Клячко
Соавторы: Дмитрий Фельдман,Самуил Вермель,Алексей Саладин,Петр Марек,Осип Рабинович,Александр Кацнельсон,Юлий Гессен,Иван Белоусов,Онисим Гольдовский,Маргарита Лобовская
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)
Тогда задумано было основать общество для борьбы с антисемитизмом, инициаторами этого дела были С. С. Вермель, А. С. Кацнельсон, В. О. Гаркави и др. Чтобы привлечь симпатии населения к этому делу и подготовить его, в течение нескольких недель на частных квартирах был прочитан ряд докладов на тему об антисемитизме и борьбе с ним. Доклады эти привлекли большое число публики, как ни трудно это было делать, скрываясь от недреманного ока полиции. Идея эта была принята с восторгом, и многие согласились принять участие в этом деле. Начались хлопоты по получению разрешения на открытие такого общества. Но прежде всего необходимо было придумать соответствующее название этому обществу. Инициаторам цель его была ясна – борьба, предпринимаемая общественными элементами, вообще уже содержала в себе нечто «крамольное», тем более с «антисемитизмом», пользовавшимся таким почетом в самых высших сферах и входившим определенно в «виды и намерения права жительства». Ясно было, что борьба с антисемитизмом заранее обрекала разрешение на провал. Думали, думали, и по предложению С. С. Вермеля принято было название «Общество распространения правильных сведений о евреях и еврействе». Благодаря ходатайству Я. И. Мазэ, который, как известно, пользовался большим доверием начальства, разрешение было получено. На первом собрании, состоявшемся в Польской библиотеке, был избран комитет, в который вошли кроме уже постоянного представителя всех еврейских обществ В. О. Гаркави и товарища председателя Я. И. Мазэ… еще Вл. Петрович Потемкин (историк)[134]134
Владимир Петрович Потемкин (1874–1946) – историк, советский гос. деятель (1-й зам. наркома иностр. дел СССР, нарком просвещения), член ЦК КПСС, академик АН СССР. – Ред.
[Закрыть] и Ив. Ив. Попов (известный журналист и деятель в Сибири)[135]135
Иван Иванович Попов (1862–1942) – народоволец, публицист; один из руководителей «Народной воли». Впоследствии был близок к кадетам. – Ред.
[Закрыть]. Первое выпущенное О-вом воззвание, написанное Потемкиным, послужило предметом «беседы» администрации с Я. И. Мазэ – беседы, в которой начальство выразило свое недовольство. Воззвание это было вовсе не сильное для того времени, когда газеты [пользовались] «свободой печати», единственной свободой, которая осталась в известной степени от всех свобод, возвещенных в Манифесте 17-го октября; но, как исходившее из еврейской организации, да еще в первопрестольной Москве, оно сочтено было чересчур смелым и неблагонадежным. <…>
Но доброжелательное отношение к Мазэ, состоявшему в президиуме Комитета, спасло положение, и буря пронеслась благополучно. О-во стало функционировать. В своей работе оно тормозилось, с одной стороны, сугубо осторожными, с другой стороны, недостаточностью материальных средств и литературных сил, с третьей стороны, отчасти оппозицией со стороны сионистов, которые посмеивались над его работой, считая это праздным, неполезным делом, так как солома обуха не перебьет. Тем не менее скромное Общество это в течение многих лет своей деятельности проделало большую работу, работу, правда, не видную по результатам, но кто вообще в состоянии учесть результаты печатного слова; с другой стороны, кто может игнорировать значение капли, долбящей камень? Оно разослало тысячи комплектов в разные библиотеки, оно издавало брошюры и листки по трепещущим вопросам еврейства, оно выпустило несколько серьезных книг и издало большой том своих «Трудов» – книгу, чрезвычайно разнообразную по материалу и политическому значению. Оно собирало материалы, отвечало на запросы и обращения как политических деятелей, так и других. Оно устраивало «собеседования» – вечера, на которых выступали литераторы и общественные деятели с разными докладами по вопросам еврейской политики, литературы и культуры. Между прочим, на этих «собеседованиях» сделал свое первое выступление в Москве Штейнберг[136]136
Ицхок-Залман Захарович Штейнберг (1888–1957) – политический деятель, эсер. Депутат Учредительного собрания, член ЦК партии левых эсеров. Нарком юстиции с декабря 1917 г., член ВЦИК. С 1923 г. в эмиграции. – Ред.
[Закрыть], будущий народный комиссар юстиции в 1917 г., на тему «Уголовное право по Талмуду» и товарищ Эстер на тему о еврейском языке. Можно себе представить, что было бы с О-вом и председательствовавшим на этом собрании Я. И. Мазэ, если бы полиция накрыла это собрание и «нелегальную» докладчицу. Но О-во не остановилось перед этим. Собеседования эти посещались очень усердно, помещение всегда было переполнено народом. Когда правительство начало готовиться к делу Бейлиса (а готовилось оно долго), О-во сделало, со своей стороны, все что могло, чтобы внести свет в это темное дело: оно издало брошюры по вопросу об употреблении христианской крови, распространяло эти брошюры, вообще литературу по этому вопросу везде, где это было возможно. По инициативе О-ва в качестве эксперта на суд был приглашен Я. И. Мазэ, а во время процесса оно выпустило брошюру С. С. Вермеля «Отец Пранайтис и его „Ученое сочинение“»[137]137
СПб., 1913. Юстин Пранайтис (ум. в 1917 г.) – католический священник, в 1900–1910-х годах – курат римско-католических приходов в Туркестане (Ташкент), «эксперт по ритуальным убийствам» на деле Бейлиса. В своей брошюре Вермель касается как биографии Пранайтиса, так и его сочинения о ритуальных убийствах «Христианин в Талмуде еврейском, или Тайны раввинского учения о христианах» (СПб., 1911; Ташкент, 1911; сокращенный перевод латинской брошюры Пранайтиса «Christianus in Talmude Iudaeorum…», СПб., 1892). – Ред.
[Закрыть], которая была распродана целиком в несколько дней.
Летом 1911 г., во время пребывания царя в Киеве, на парадном спектакле в театре убит был министр Столыпин[138]138
Петр Аркадьевич Столыпин (1862–1911) – государственный деятель, министр внутренних дел и председатель Совета министров в 1906–1911 гг. Убит Д. Богровым. – Ред.
[Закрыть] от руки еврея Богрова[139]139
Дмитрий Григорьевич (Мордехай Гершкович) Богров (1887–1911) – революционный деятель, агент охранного отделения. В 1911 г. совершил покушение на П. А. Столыпина. Казнен. – Ред.
[Закрыть], сына небезызвестного в свое время (70-е и 80-е годы XIX в.) еврейского писателя и публициста, автора «Записок еврея», «Еврейского манускрипта», «Кого винить» и одного из членов редакции «Рассвета» 80-х годов[140]140
Григорий Исаакович Богров (1825–1885) – писатель, участвовал в издании журналов «Русский еврей» и «Рассвет». Автор знаменитых «Записок еврея» (1871–1873). В конце жизни принял христианство. Д. Г. Богров был его внуком, а не сыном. – Ред.
[Закрыть]. Это убийство ввергло в панику евреев. Опасались мести со стороны «черной сотни» и Союза русского народа, опасались погрома, прежде всего в Киеве, в других городах. В. О. Гаркави, больной сердечной болезнью, находился в то время на лечении в Германии, в Гейдельберге, новости из России его очень волновали и беспокоили, а убийство Столыпина, вызвавшее страх печальных последствий этого убийства для евреев, так его тревожило и нервировало, что состояние его значительно ухудшилось, и он вскоре скончался. Тело его было привезено для погребения в Москву. На похоронах его присутствовало несметное количество народа, как евреев, так и русских, и на его могиле выбита[141]141
В оригинале – «красуется». – Ред.
[Закрыть] очень красивая, предложенная Мазэ надпись из пророка Исаии: «Блаженны сеющие всюду»[142]142
Ис. 32:20. – Ред.
[Закрыть]. И действительно, со смертью этого человека сошел в могилу «сеятель» на еврейской ниве в течение целого полувека. Не было ни одного дела, мелкого или крупного, касающегося интересов еврейства, интересов московской общины, еврейской школы и просвещения, еврейской учащейся молодежи как в России, так и за границей, в котором он не принимал бы участия или не был бы инициатором. Пламенный председатель всех культурно-просветительных и благотворительных еврейских обществ, он все свое время и все силы отдал еврейству. Сердце его, как и двери его дома, всегда были открыты для всех – и к нему со всех сторон несли свои жалобы, горести и терзания как отдельные евреи, так и еврейские организации… И всем он, чем мог, помогал. С большими связями в кругах русской интеллигенции, он привлекал к себе всех своей корректностью, сердечностью и культурностью. Его дом действительно был своего рода «салоном», в котором можно было встретить цвет московской еврейской и нееврейской интеллигенции. Московское еврейство платило ему своей любовью и уважением, и благодарная память о нем навсегда сохранилась в анналах московской общины.
Вскоре после этого, в 1912 г. скончался в Париже Л. С. Поляков, председатель Хозяйственного правления. Этот крупный финансист, успевший развить обширную банковскую и предпринимательскую деятельность, сумевший сосредоточить в своих руках множество кредитных и других учреждений, на акциях которых разорялось немало народа, сумевший благодаря своему старшему брату Самуилу приобрести большие связи в самых высших сферах вплоть до Владимира Александровича[143]143
Владимир Александрович Романов (1847–1909) – великий князь, генерал-адъютант. Сын Александра II. Президент Имп. Академии художеств. – Ред.
[Закрыть] и чин тайного советника, сумевший в момент финансового кризиса, когда такой финансист, как Алчевский[144]144
В тексте ошибочно – «Азангельский». Алексей Кириллович Алчевский (1835–1901) – крупный харьковский промышленник, банкир, меценат. Во время экономического кризиса покончил с собой, бросившись под поезд. – Ред.
[Закрыть], кончил самоубийством, а Савва Иванович Мамонтов сел на скамью подсудимых и ему самому грозил неизбежный крах, получить из Государственного банка огромную субсидию в 16 миллионов рублей и остаться по-прежнему на своих ногах, – этот человек благодаря мягкости и простоте в общении с людьми, спокойствию и тактичности, природному уму и доброжелательной ласковости (резко отличавшим его от его грубой, фанатичной, чванной, самонадеянной и деспотичной жены Розалии Павловны, которая, как ворона в павлиньих перьях, услаждалась своим титулом «Ваше Превосходительство» и мечтала играть в Москве такую же роль, как Ротшильд в Париже) пользовался большими симпатиями еврейского населения и уважением русского общества.
Его похороны, на которых присутствовала «вся Москва» во главе с градоначальником, шедшим под руку со вдовой за гробом, были очень пышны и импозантны. Московское еврейское общество увековечило его память мемориальной доской на видном месте в синагоге, рядом с такой же доской в память раввина 3. Минора, скончавшегося в изгнании в Вильне.
На место скончавшегося Л. С. Полякова председателем правления избран был Давид Васильевич Высоцкий[145]145
В оригинале ошибочно – «Ивоцкий». Давид Вульфович (Васильевич) Высоцкий (1860 – ок. 1929) – крупный предприниматель, владелец московской чаеторговой фирмы. – Ред.
[Закрыть], известный богач и меценат.
Союз русского народа и антисемитская клика, не довольствуясь погромами, убийствами отдельных лиц, задумали такое дело, которое осуществило бы мечту Калигулы: соединить все еврейские головы, головы всего еврейского народа, в одну, чтобы одним ударом ее отрубить. Антисемитизм затеял дело Бейлиса в расчете, что подтвержденный судом присяжных факт употребления христианской крови евреями сразу вызовет такой гнев и негодование русского народа, что евреям не выдержать. Этот блестящий план встретил сочувствие у министра юстиции Щегловитова[146]146
Иван Григорьевич Щегловитов (1861–1918) – министр юстиции в 1906–1915 гг., председатель Государственного совета России. – Ред.
[Закрыть] и у самого царя. Вокруг этого плана объединилось все, что было черносотенного (все эти Замысловские, Шмаковы и [иже с ними]). И началась бейлисиада, тянувшаяся несколько лет. Правительство, задумавшее построить такое здание на песке, чувствуя шаткость своего предприятия, долго колебалось: то сообщалось, что дело [Бейлиса] прекращено за неимением улик, то что оно скоро будет слушаться, то опять, что оно будет прекращено. Долго шла артиллерийская подготовка. Клубок развертывался все более и более, новые факты то в пользу обвинения, то против него занимали повседневную печать всей страны. Еврейство всего мира было взбудоражено, взволновано и возмущено этим неслыханным воскресением в XX в. средневековья. Любопытно, что русское общество сначала не поняло сути этого дела, его колоссального политического смысла, его огромного значения для России, которое было не меньше, если не больше, чем значение процесса Дрейфуса[147]147
Альфред Дрейфус (1859–1935) – еврей, офицер французского Генерального штаба, против которого было сфабриковано дело по обвинению в шпионаже в пользу Германии. Борьба вокруг этого дела привела к политическому кризису во Франции. В 1899 г. Дрейфус был помилован, а в 1906 г. оправдан. – Ред.
[Закрыть] для Франции конца XIX в. Русское общество за утренним чаем или кофе почитывало от времени до времени появлявшиеся телеграммы в газетах или заметки в несколько строк и индифферентно проходило мимо: «Какой-то жид Мендель Бейлис привлекается к ответственности за убийство христианского мальчика с целью ритуальной; кому это интересно, употребляют ли евреи христианскую кровь или не употребляют. Да черт их знает. Говорят, что употребляют. А впрочем…». Так рассуждало вначале русское общество, даже представители интеллигенции. Когда дело было уже объявлено к слушанию и двое уполномоченных евреев пришли к одному очень известному профессору Московского университета пригласить его быть экспертом по делу Бейлиса, он изумленно спросил: «Какое это дело? Я ничего не знаю. Расскажите». Таково было вначале отношение к этому делу даже со стороны представителя высшей интеллигенции. Не менее странно и близоруко было вначале поведение органа русской интеллигенции [– газеты] «Русские Ведомости». И там не совсем, очевидно, поняли смысл этого отчаянного шага агонизирующего самодержавия. Они, по обыкновению, держались принципа невмешательства и многозначительно молчали. <…>
Из московских газет особое внимание на этот процесс обратило «Утро России». Еще задолго до разбирательства дела в газете появилась яркая статья – отповедь С. С. Вермеля «А судьи кто?», а затем ряд фельетонов Савелия Семеновича Раецкого, заведывавшего редакцией этой газеты. Другие же газеты и журналы хранили молчание.
И вот в сентябре 1913 г. начался этот мировой судебный процесс, началась страшная битва между черной реакцией и самодержавием, с одной стороны, и либерально-прогрессивным лагерем – с другой, между ложью, клеветой, фанатизмом, тьмой и крепостничеством, с одной стороны, и истиной, справедливостью, светом и прогрессом – с другой. На одной стороне Виппер, Шмаков, Замысловский и их идеологи: Пранайтис с одряхлевшим и страдавшим старческим слабоумием проф. Сикорским[148]148
Иван Алексеевич Сикорский (1845–1919) – известный психиатр, педагог, профессор Киевского университета; был экспертом на процессе Бейлиса, поддерживал ритуальную версию убийства. – Ред.
[Закрыть] и получившим мзду от петербургской охранки проф. К.[149]149
Имеется в виду проф. судебной медицины из Петербурга Д. П. Косоротов, эксперт на процессе Бейлиса. – Ред.
[Закрыть], с другой – Грузенберг, Маклаков, Карабчевский[150]150
Оскар Оскарович Грузенберг (1866–1940) – юрист и общественный деятель, защитник на процессе Бейлиса. Василий Алексеевич Маклаков (1869–1957) – адвокат, один из лидеров кадетов, депутат 2–4-й Думы. Защитник на процессе Бейлиса. Николай Платонович Карабчевский (1851–1925) – адвокат, писатель, публицист, защитник на процессе Бейлиса. – Ред.
[Закрыть]… и московский раввин Я. И. Мазэ. Это был небывалый в истории России турнир. Весь русский народ был потрясен сверху донизу. Взоры всех были обращены к Киеву, где в судебной зале происходил этот всемирно-исторический поединок. <…> Весь мир смотрел на него и, затаив дыхание, прислушивался и ловил каждый звук, исходивший из Киева. Волновалась и Москва, газеты переполнены были статьями ученых, специалистов, литераторов, отчетами о судебных заседаниях. Очнулись и «Русские Ведомости», в которых появились статьи профессоров, писателей, между прочим Короленко, который присутствовал на процессе и очень, по-видимому, боялся за его исход. Но особенно волновалось московское еврейство. Кроме общих опасений и волнений московские евреи высказывали еще особенное чувство. Они ведь послали на суд лучшего из своих сынов, который должен был выступить в качестве заступника не только за Бейлиса, но за весь еврейский народ, за его честь и достоинство, за честь своей культуры и своей этики. Зная талант своего «московского златоуста», они были уверены, что он может выполнить эту миссию блестяще. Но ведь он – общественный раввин, на государственной службе, так сказать, чиновник, подчиненный Губернскому правлению, – и ему, как когда-то его предшественнику, Минору, заступившемуся за синагогу, предстоит выступить против правительства, против его «видов и намерений». Трудная задача. Да еще неизвестно, дадут ли ему высказаться, не зажмут ли ему рот. Все эти опасения не могли, конечно, не волновать московских евреев, московскую общину. Но расчеты московского еврейства, его надежды на своего Мазэ оправдались вполне. Его блестящая речь, которую вначале пытался прерывать несколько раз председатель Болдырев и которая продолжалась 15 часов, была выслушана с огромным вниманием, интересом и затаенным восхищением даже представителями правительства и обвинения; карточное здание, построенное прокурором и гражданскими истцами, рассыпалось и рассеялось, как дым, обнаружено было невежество и дикость позорной клики, вызвавшей против себя самой подземных духов. Речь имела такой успех, что после окончания ее закоренелый юдофоб Шмаков, отдавший свое перо органу кабачков и дворников, «Московскому листку», в котором он помещал свои «ученые» труды по еврейству, подошел к Мазэ и пожал ему руку.
Наступил день, когда ожидался приговор. Трудно себе представить, что переживала в этот день Москва. Все ходили в таком же настроении, как ходят в комнате тяжелого больного. Никто не мог взяться за работу: нетерпение и ожидание парализовало все и всех. Телефон непрерывно работал в редакциях газет. К вечеру по улицам спешил народ, около редакций газет собирались в ожидании известий толпы, которые пришлось сдерживать конной полицией. Наконец телеграмма получена. Один из редакторов вышел на балкон и объявил толпе, рвавшейся в редакцию: «Оправдан».
Громкое «ура» огласило воздух, но толпа все прибывала и прибывала. «Оправдан, оправдан!» – кричали в толпе и с балкона редакции. Был отдан приказ быть всем служащим у аппаратов и отвечать на вопросы. И стоило поднять только трубку, как, не спрашивая даже, что, раздавался ответ: «Оправдан». Оправдан – этим кликом, кажется, пропитан был весь воздух Москвы.
Бейлис был оправдан. Затеянная кампания, стоившая столько трудов и средств, сорвалась. Ожидавшийся и подготовленный в Киеве погром на случай обвинительного вердикта не состоялся. Еще один гвоздь был вбит в гроб самодержавия. Вернувшийся из Киева Мазэ был встречен как триумфатор.
ГЛАВА XI. 1914–1917 гг.В 1914 г. вспыхнула мировая война. Судьбе было угодно, чтобы война разразилась как раз в местах наибольшего скопления еврейского населения, в пределах черты оседлости и царства Польского. Евреям больше, чем какой-либо другой народности, пришлось пострадать от войны. Другие народы все-таки жили в тылу, евреи же были на самом театре военных действий. Многие евреи сначала сами стали бежать от неприятеля. Царское правительство вскоре стало гнать евреев из городов и местечек, расположенных близко к фронту. Население целых городов по распоряжению военного командования поголовно выселялось в 24 часа. Это движение, названное «бешенством» (т. е. «беженством». – Ред.) и представлявшее собою, собственно говоря, «изгнание», коснулось сотен тысяч душ. Царское правительство, обыкновенно гнавшее евреев с востока на запад, теперь гнало их с запада на восток, из черты оседлости в центральные и восточные губернии Империи. На человеческом языке нет таких слов, которые с достаточной рельефностью могли бы передать этот небывалый исход, когда в одну ночь население целого города с женщинами, детьми, стариками, больными, роженицами в количестве многих тысяч душ вынуждено было покинуть свои жилища, оставить на произвол судьбы свое хозяйство и имущество и пуститься в путь, навстречу голоду, холоду, одиночеству. Сколько их погибло в пути! Сколько переболело! Сколько семей растеряли своих членов, отцы не знали, куда пропали дети, дети не знали, где находятся их родители. Эта трагедия, описанная в некоторых книгах, должна лечь черным пятном на русское командование, совершившее бескровное избиение многотысячного еврейского населения. В. Г. Короленко по поводу этого неслыханного изгнания писал: «Какие тысячи трагедий, сколько погибших человеческих жизней – женщин, стариков и детей – в этих толпах выселенцев и беженцев, гонимых, как осенние листья, предубеждением и клеветой с родных мест навстречу новым предубеждениям и новым клеветам на чужбине, – сколько их обязано своей гибелью этому предубеждению и этой клевете». «Беженцы» расползлись по всем городам центральной России, и большое количество их попало в Москву. Еврейское население Москвы сразу увеличилось. Здесь устроились большею частью зажиточные люди – купцы, торговцы, промышленники. Они образовали новый, так сказать, пласт еврейского населения, мало связанный со старыми москвичами. Дела евреев в Москве благодаря военному времени улучшились, многие разбогатели, а богатые становились миллионерами. Еврейская община устроила госпиталь для больных и раненых, и госпиталь этот, хорошо оборудованный, руководимый лучшими врачами, пользовался большой популярностью. Кроме того, организован был комитет помощи жертвам войны (ЕВОПО)[151]151
В Москве действовало Московское еврейское общество помощи жертвам войны (ЕВОПО), в Петрограде – Еврейский комитет помощи жертвам войны. – Ред.
[Закрыть]. Из осевших в Москве «беженцев» надо отметить митавского раввина Гирша Марковича Нурка[152]152
Мордехай (Гирш Маркович) Нурок (1884–1962) – раввин, сионист, государственный деятель; в 1915–1920 гг. был зам. пред. Моск. евр. общины; в дальнейшем – депутат парламента Латвии, один из основателей Всемирного еврейского конгресса, депутат Кнессета и министр почты Израиля. – Ред.
[Закрыть], который с первого же момента своего приезда в Москву принял самое живое участие в общественных делах Москвы. Преданный еврейству, отличавшийся чрезвычайной отзывчивостью на всякое горе, неутомимый работник и идеалистически настроенный [человек], он вскоре занял видное место и играл заметную роль в жизни нового московского еврейства вплоть до своего отъезда в Ригу, где он занял высокое место депутата Латвийского сейма и стал выдающимся общественным деятелем. Жизнь евреев в Москве оживилась. Старый русско-еврейский журнал «Восход», переименованный в «Еврейскую неделю», был переведен в Москву, куда переселилась известная часть петербургской еврейской интеллигенции (между прочим, и тов. Иоффе, нынешний академик Деборин[153]153
Абрам Моисеевич Иоффе (Деборин) (1881–1963) – ученый-обществовед, философ-марксист, академик АН СССР. – Ред.
[Закрыть]). Возник и новый журнал на русском языке, посвященный вопросам еврейской жизни, «Новый путь», во главе которого стали московские литераторы. Комитеты разных обществ (ЕВОПО, ОПЕ, ОЗЕ, ЛИЯ[154]154
ОПЕ – Общество для распространения просвещения между евреями в России; ОЗЕ – Общество охранения здоровья еврейского населения; ЛИЯ – Общество любителей еврейского языка. – Ред.
[Закрыть]) работали энергично, даже бурно. Неоднократно приезжал в Москву известный писатель Ан-ский[155]155
Семен Акимович Ан-ский (Раппопорт; 1863–1920) – этнограф, писатель, общественный деятель. Организатор экспедиций по изучению еврейской народной культуры на Украине и в Белоруссии в 1912–1914 гг. – Ред.
[Закрыть], поэт Бялик Х. Н.[156]156
Хаим-Нахман Бялик (1873–1934) – поэт, прозаик, публицист. Писал на иврите и на идише. Участник сионистского движения. В 1921–1924 гг. жил в Германии, последние годы жизни – в Эрец-Исраэль. – Ред.
[Закрыть], который каждый раз читал лекции, вызывавшие восторг. Словом, еврейская жизнь билась бурным, горячим ключом.
По мере того как продолжалась война и выявлялись наши военные неудачи и поражения, правительство в целях самосохранения, чтобы отвлечь гнев народа от себя, стало искать виновника военных катастроф и нашло его… в евреях. Потерпев поражение на «старом навете» в процессе Бейлиса, оно выдумало «новый навет» – обвинение евреев в шпионаже, предательстве, измене. Царская ставка, военное командование на театре военных действий в споре с департаментом полиции в Петрограде систематически стали пускать слухи о том, что евреи в смежных с театром войны местах занимаются шпионажем, передают немцам военные тайны, указывают им места, где находятся наши армии, и т. п. Эти слухи стали распространяться и через юдофобские газеты, в стране поднялась новая волна зловещего антисемитизма, тем более ядовитая, что она была теперь окрашена обидным для русского самолюбия и национальной гордости элементом. В местечке Кум устроен был солдатский погром, который объявили официально как выражение негодования воинских частей против еврейской измены. В городе Мариамполе по доносу оказавшегося впоследствии немецким агентом какого-то мусульманского имама Байрашевского, который потом был осужден на каторгу военным судом, обвинили в измене известного в городе еврея Гершановича, и корпусной суд приговорил его к каторжным работам на 8 лет. Этот приговор был моральным ударом, так как служил как бы подтверждением распространившихся слухов и инсинуаций. Гершанович, как известно, через 2 года был освобожден, так как выяснилась его невиновность. Но пока антисемитская клика и юдофобская печать оперировали Кумом и Мариамполем как неопровержимыми документами. Но этого было мало. Возникшие в стране разные кризисы – продовольственные, товарные и другие – опять стали приписываться евреям, которые-де занимаются спекуляцией, вздувают цены, прячут металлические деньги, перевозят в гробах золото и т. д. Правительство, которое волей-неволей должно было благодаря беженцам пробить брешь в черте оседлости и делать кое-какие облегчения в праве жительства для этих евреев, стало брать все назад и преследовать евреев как никогда. Особенно сильно это почувствовалось в Москве, где начались позорные облавы, ловили евреев на улицах среди белого дня. В заседании Государственной Думы 16-го февраля 1916 г. депутат Н. М. Фридман говорил: устраиваются «облавы в Москве для того, чтобы вселить в население, внушить ему убеждение в том, что евреи являются виновниками дороговизны… На улицах хватают детей, ведут в участки, сотни людей арестовываются; арестовываются евреи под предлогом спекуляции, за сим они подвергаются выселению». Словом, повторилась вакханалия облав, гонений и выселений, которая была так знакома Москве. Это было как раз в то время, когда депутат Н. С. Чхеидзе[157]157
Николай Семенович Чхеидзе (1864–1926) – политический деятель, один из лидеров меньшевиков, депутат 3-й и 4-й Гос. думы. В 1917 г. – председатель Петросовета. С 1918 г. – председатель Учредительного собрания (сейма) Грузии. С 1921 г. в эмиграции. – Ред.
[Закрыть] огласил в одном из заседаний Государственной Думы циркуляр департамента полиции за подписью и.д. директора Кафарова – циркуляр, в котором «Департамент полиции сообщает для сведения губернаторам, градоначальникам, начальникам областей и губернским жандармским управлениям», что «евреи усиленно заняты революционной пропагандой, искусственно устраивают вздорожание предметов первой необходимости, устраняют из обращения звонкую монету, скрывают товары, задерживают разгрузку их на ж.д. станциях, стремятся внушить населению недоверие к русским деньгам, обесценивают таковые и заставляют таким образом вкладчиков вынимать свои сбережения из государственных учреждений» и т. д. Оглашение этого циркуляра вызвало бурю негодования в Думе. Правительство, пойманное, что называется, с поличным на месте преступления, мало, однако, этим было смущено и продолжало свою преступную работу. Когда через несколько месяцев после этого возобновилось дело Гершановича, его защитник О. О. Грузенберг справедливо говорил: «Много польских городов и селений залито кровью, окутано дымом пожаров[158]158
В оригинале явно искаженные слова – «окучано дымом комаров». – Ред.
[Закрыть]. Но из этой крови, из этого пепла возрождается в пурпуре и злате старая Польша. Сбываются несбыточные сны благородных мечтателей и поэтов. Рядом с польским народом, на той же земле живет другой народ. Он тоже отдал общерусскому делу и кровь своей молодежи, и достояние свое. Он станет теперь на пепелище, обескровленный и обнищалый, оболганный, заклейменный кличкой „изменник“». В. Г. Короленко по поводу оправдания Гершановича писал: «Речь Грузенберга уже не только юридическая защита данного подсудимого перед данным составом суда, но и пламенная апелляция еврейства против общей неправды и закоренелого предубеждения. Торжество полное, и весь этот заключительный эпизод тяжелой драмы кажется простым подарком судьбы, своего рода черной жемчужиной в мартирологе современного еврейства… Мариампольский приговор смутил очень многих, совсем не антисемитов… На сомнения отвечали: „А Кум, а Мариамполь…“ Теперь есть возможность обратить против злой клеветы ее собственное оружие. На новые измышления в таком роде можно ответить: „А Кум, а Мариамполь…“»
Но гангрена русского самодержавия продолжалась, процесс гниения его шел быстрым темпом. Недовольство и негодование росло с каждым днем. Терпение истощилось. Наступил 1917 год. Вспыхнула февральская революция. В марте этого года, ровно через четверть века после знаменитого московского изгнания, отменены были все существовавшие до сих пор ограничения в правах евреев, евреи стали полноправными гражданами. Пришла наконец эмансипация евреев, запоздавшая в России в сравнении с Западом более чем на сто лет.
Ставши юридически полноправными гражданами России, евреи оказались в таком же положении, как люди после пожара или после тяжелой болезни. Надо было собрать сохранившиеся остатки сил и энергии, надо было организовать дезорганизованное еврейство, тем более что для этого, казалось, имелись теперь юридические возможности. Первая мысль была – организовать еврейские общины. И в этом отношении Москва пошла первая. Вскоре после Пасхи, протекшей в радостях и ликовании по поводу уравнения в правах, образована была комиссия под председательством Петра Семеновича Марека для выработки программы по проведению выборов в московскую общину. Работа этой комиссии продолжалась все лето. Спорам и дискуссиям не было конца, выявили свое лицо все многочисленные еврейские партии (сионисты, Бунд, СС[159]159
Сионистско-социалистическая рабочая партия. – Ред.
[Закрыть], поапей-ционисты[160]160
Члены Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей-Цион». – Ред.
[Закрыть]), организовались новые партии и группы (ортодоксы, беспартийные – бывшие руководители прежнего Хозяйственного правления). По городу запестрели выборные афиши, воззвания, рекламы. Весь город волновался. 1-го октября 1917 г. состоялись эти выборы – равные, тайные и пр. – по всем правилам самого совершенного парламентского кодекса. Результаты их, как можно было и ожидать, дали значительный перевес сионистам, которые и сделались хозяевами положения.
Избранными оказались[161]161
По всей видимости, некоторые из нижеприведенных фамилий даются в публикуемой нами машинописной копии книги Вермеля с искажениями. – Ред.
[Закрыть]:
1) от сионистов: Я. И. Мазэ, И. А. Найдич[162]162
В оригинале ошибочно – «Найдиг»; имеется в виду общественный деятель Ицхак-Ашер Найдич (1868–1949). – Ред.
[Закрыть], [Г.] Златопольский, [П.С.] Марек, С. Айзенштадт, Л. Яффе, X. Гринберг, [А.] Подлишевский, Левите, Герчековер, [Ц.-Г.] Белковский, Гольберг[163]163
По всей видимости, один из лидеров сионистского движения, экономист Борис Давидович Гольдберг (1866–1922). – Ред.
[Закрыть], [М.] Гликсон;
2) от Бунда: Мезовецкий, И. Рубин, Майер;
3) от СС: Л. Е. Мотылев, А. Соколовский;
4) от Поалей-цион: д-р Рабинович;
5) от ортодоксии («Традиция и свобода»): Г. М. Нурок, Рафаил Гоц, Моносзон;
6) от Фолкспартей: М. И. Певзнер, Трайнин, Л. С. Биск, [С.] Каплан-Капланский, С. Р. Коцына;
7) от беспартийных (быв. Хоз. прав.): Д. В. Высоцкий, А. Л. Фукс, С. С. Вермель, М. Г. Понизовский, Л. В. Райц.
Разразилась Октябрьская Революция – и открытие общины было отсрочено. Состоялось оно лишь в ноябре. Председателем был избран Я. И. Мазэ. Произошел любопытный инцидент. Д. В. Высоцкий, мечтавший о председательском кресле, сначала перебежал было к сионистам, а потом, когда председателем был избран Я. И. Мазэ, совершенно отказался от участия в общине. Задуманы были широкие планы работы, организованы разные отделы, снято было большое дорогое помещение. Полились речи без конца. Тон задавали сионисты, которые с помощью разных комбинаций и коалиций добивались большинства. Но надо признаться, что во всей работе общины было больше слов, чем дела. Занимались высокой политикой, например по поводу декларации Бальфура[164]164
Декларация министра иностранных дел Великобритании Артура Дж. Бальфура о поддержке идеи создания в Палестине еврейского «национального очага» (ноябрь 1917 г.). – Ред.
[Закрыть], нескончаемыми спорами о языках, организационными вопросами и т. п. Но финансовой базы община не имела, а бюджет ее был большой. К лету 1918 г. наиболее богатые ее члены стали покидать Москву, и община представляла очень жалкую картину. Наконец, она была закрыта летом этого же года, центр тяжести еврейской общественности, временно перенесенный на общину, вновь вернулся на свое старое место, Хозяйственное правление…
