Текст книги "Макар-Следопыт"

Автор книги: Лев Остроумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

IV. Макар встречается с бандуристом

Макар ввалился в погреб, налетел на бочку с солеными огурцами, опрокинул ее, перекатился через бочку и ткнулся головой прямо в брюхо какому-то человеку, сидевшему в темноте за бочкой.

– А, чтоб тебе треснуть! – сказал с досадой человек слабым старческим голосом. – Откуда ты взялся, сатана этакая?

Дружок с оглушительным лаем кинулся защищать хозяина. В темноте началась отчаянная возня. Макар сам был недалек от мысли, что угодил в лапы сатане: кто-то давил его и мял ему бока, отбиваясь другой рукой от освирепевшего Дружка.

Макар завизжал диким голосом и, схватив валявшуюся на полу тыкву, из всех сил треснул этой тыквой незнакомца по голове. Тот охнул и выпустил Макарку.

Мальчик уцепил Дружка за шиворот и, оттащив его в угол за бочку, притаился там. Он слышал, как незнакомец ворчал, отплевывался и наконец, спросил:

– Кто ты такой, что ввалился сюда? Солдат?

– Поди, ты к чорту! – сердито ответил Макар. – Какой солдат будет прятаться в погреб? Тоже, сказал!

– Ишь ты! Ты, видно, не робкого десятка, если так говоришь, – сказал незнакомец, – по голосу слыхать, что ты не больно стар. Дай-ка засвечу спичку.

– А по твоему голосу слышно, что ты старый хрыч, болван и леший, – ответил Макар. – Ты меня чуть не задушил.

– А я испугался. Думал, ты солдат и меня приколешь.

– Будь у меня штык, я бы и приколол этакого дурня!

– Ну-ну, не серчай!

Вспыхнула спичка, и Макар увидел неподалеку от себя сгорбленного седенького старичка с длинной бородой; старичок был одет в долгополую серую свитку, на голове у него была барашковая шапка, а через плечо висело что-то круглое, чего не успел как следует разглядеть Макар за то время, пока горела спичка.

– Э, да ты совсем маленький, – сказал старичок успокоенным голосом.

– А ты совсем старенький! – дерзко ответил Макар. – Вот постой, я тебя сейчас вздую за то, что ты меня душил. Хорошо, что тыква под руку подвернулась.

– Да, брат, тыква твоя увесистая. Вон, какая шишка у меня вскочила. Так что мы с тобой квиты.

– А квиты, так и не ворчи, – сказал Макар. Он храбрился, но ему было страшновато. – Ты кто такой будешь?

Старик помолчал минутку, и мальчику показалось, что он хихикнул. Ему стало совсем страшно. Бабьи сказки про домовых и чертей сразу вспомнились бедняге. Да и было от чего струхнуть: наверху продолжала бушевать буря снарядов и пуль; взрывы гранат потрясали землю; в открытую дверь погреба проникали отблески пожара, заменившие сумерки летнего вечера. А здесь, в сырой темноте незнакомого погреба, – какой-то седой старичок, с виду похожий на самого заправского домового, да еще с какой-то диковинной штукой на спине! Мурашки побежали по спине у Макарки, и ему пришлось вспомнить все самые удалые рассказы про индейцев и про храброго Следопыта, чтобы взять себя в руки и побороть свой страх.

– Кто я такой? – переспросил старичок и снова хихикнул. – А ты как думаешь? Думаешь, не чорт ли я? Да?

– Ну тебя, дурак! – ответил Макар сердито, но сам еще теснее прижался к Дружку и невольно застучал зубами. – Перестань говорить к ночи такие слова!

– Да неужто ты еще веришь в чорта? – удивился старичок.

– Отвяжись ты! – крикнул Макар.

– А как тебя звать? – не унимался тот.

– Зовут зовуткой, а величают уткой! – огрызнулся мальчик.

– А на самом деле?

– Отстань, говорю… Макаркой меня зовут.

– Ага! Так вот, Макарка, я не чорт, да чертей и не водится, запомни это хорошенько. А я только бандурист.

Тьфу ты, бандурист! И как только Макар это сам не смекнул! Не раз ему приходилось видать и раньше украинских бандуристов: ходят этакие старички старенькие по большим дорогам, по деревням и селам, поют древние былины и духовные стихи – о гетмане Сагайдачном, о богатом и Лазаре, о Сечи Запорожской, поют и подыгрывают себе на заунывной бандуре: вроде большой мандолины инструмент этот, шесть длинных струн и шесть подструнков, – и красно звенят-говорят эти струны, когда старик-слепец начнет перебирать по ним пальцами.

Совсем не страшно стало Макарке: понятное дело, – забился в погреб старик с перепугу, а когда Макарка с Дружком на него обрушились, то и совсем обезголовел от страха! Смешно стало нашему удальцу.

– Как же ты, дедка, сюда попал? – спросил он, смеясь.

– Да вот так и попал: хотел заночевать здесь, – в город я пробираюсь, – а тут пошла стрельба, я и застрял.

– Эх ты! Да ведь я тебя и убить мог тыквой своей. В чем у тебя только душа держится!

– Душа? – странным голосом переспросил в темноте бандурист. – Ну, брат, убить меня не так-то легко!

И опять Макарке стало как-то не по себе: чудно́й этот бандурист какой-то, особенный. И говорит он как-то по-нездешнему.

– Отчего тебя нелегко убить? – не своим голосом спросил мальчик.

– Стар я стал, жиловат, – засмеялся старичок в темноте, – не ухватишься!.. А впрочем, малый, что нам о таких страстях говорить? Садись-ка поближе, давай огурцами закусывать.

– Ну тебя! Ты чудно́й! – сказал Макар. – Может ты только прикинулся бандуристом…

– А на самом деле чорт? – хохотал старичок. – Э, брось, Макарий. Вот гляди на меня.

И он опять зажег спичку. Макар увидел доброе старческое лицо, пушистую седую бороду, ласковые глаза, лукаво смотревшие на него.

И впрямь страшного нет ничего! Он перебрался к старику и сразу вспомнил, что не докончил свой ужин. Взяв соленый огурец из опрокинутой кадки, он сочно захрустел им и протянул деду остаток своего каравая.

– На, дедушка, закуси.

– Спасибо, милый, – ответил тот. – Рассказывай теперь ты мне, кто ты такой и как сюда попал.

– Я, дедушка, нездешний. В Марьевку пробираюсь.

– И я нездешний. Вот мы с тобой и попутчики.

– Нет, мне надо на красную сторону, а тебе – в город.

– А, на красную! Ну, брат, это тебе погодить, придется.

– Почему?

– Да, ведь, здесь белые.

– А красные их погнали. Надо думать, через час здесь уже красные будут.

– Нет, не будут.

– Ты почем знаешь?

– Да уже знаю. Белые на время отступили, а красным резону нет дальше лезть. Пожди часок, опять красные отступят. Это у них короткая атака.

– Вот ты какой ученый!

– А знаю я это потому, что сам с красной стороны пришел, ихние разговоры слышал.

– Как же ты пробрался?

– Да так потихоньку и прошел: кому нужен старый человек, перехожий?

– И то правда. Зачем ты здесь остался, коли знал, что будет атака?

– Поди ж ты! Не успел выбраться! Ну да скоро мы это дело поправим: слышишь, уже реже стреляют. Обратно пошли большевики.

Мальчик прислушался. Действительно, наверху взрывов уже не стало слыхать, доносилась только трескотня винтовок со стороны красных.

– Ну, пронесло, – радостно вздохнул Макарка.

– А что, брат, страшно?

– То-то и дело, что страшно! Мне ведь это впервой.

– А ты не робей, Макарий-воин: чай, еще повоевать и тебе придется.

– А что ж! Я не прочь!

– Ух ты какой храбрый! А кто давеча кубарем в погреб ввалился?

– Да ежели крякнула бомба! А разве я тебя не огрел?

– Тыквой-то? Огрел, огрел, что уж тут! Одно слово – герой! Ну, давай вылезать.

Старик подполз и потихоньку стал выбираться вверх по крутой лестнице. Макар последовал за ним. Они вышли во двор. Пусто было на улице. Неподалеку догорала хата, освещая все трепетным красным пламенем.

Бандурист и Макарка прошли в ближайшую избу. Старик сел там на лавочке. Макар пошарил на печке и нашел огарок свечи. Бандурист засветил, и они осмотрелись.

Хата была пуста, и все стояло в ней вверх дном, будто Мамай войной прошел. Впрочем тюфяк на кровати уцелел и манил Макарку своим уютом: после такого беспокойного дня ужасно хотелось спать, ломило и руки, и ноги. Макар невольно зевнул и потянулся.

– Э, брат! – сказал старичок. – Даты, вижу, совсем раскис. Ложись-ка спать теперь, я за тобой. А завтра чуть свет подымимся – и айда.

– Куда ж пойдем?

– Ты в Марьевку все равно не попадешь. А мне, старику, надобно поскорее в город, к родичу. Мы бы тебя вот как поблагодарили, если бы ты меня проводил, чтобы мне по незнакомым дорогам не мыкаться.

– В город? – удивился Макар, – а что дашь за это?

– Кошку драную да щенка куцого, – отшутился старик. – Ты, Макарий-воин, не загадывай и за хабарой не гоняйся. Сделаешь для старого человека доброе дело, так он тебя не забудет.

Макарка глядел на ласкового старичка и ему казалось смешным, как это он его раньше принял за чорта. И впрямь никаких чертей не бывает! Все это бабьи россказни! Хороший старик, надо ему помочь. Ладно!

– А ты мне на бандуре сыграешь за это? – спросил мальчик.

Старик засмеялся.

– Милый! Понятно, сыграю! Дай только нам на вольное место выбраться.

– Стало быть, чуть свет идем в город!

– Вот и спасибо, голубчик. А теперь – спать!

Макарка засыпал и видел во сне бой: валились большие бомбы величиной с дом, зажигали землю и небо. Потом из бомбы выскочила Любочка, завизжала, погрозила пальчиком и сказала:

– Ты самый ужасный разбойник, Макарка! Макарка вспомнил, что попал в нее камнем, и ему стало жаль Любочку – все-таки вместе рыбу лавливали.

– Эх ты, девчонка! – сказал он, – я в твоего пузатого папашку камнем запустил, а не в тебя, ты в другой раз не подвертывайся.

Любочка широко разинула рот. Макарка прыгнул туда и потом в темноте уже больше ничего не видел: он спал как убитый.

V. О том, какая была у бандуриста борода и что она значила

Однако чуть свет проснуться Макару не удалось: очень уж он намаялся накануне и потому спал, не продирая глаз, до той поры, пока солнце не поднялось высоко над степями.

Старик его не будил: не хотелось ему, видно, уходить из деревни, пока там не успокоится. А возня продолжалась долго: уже и Макарка проснулся, а по улице все еще взад и вперед носились казаки, громыхали двуколки и проходили пешие офицерские части. Только часам к девяти утра белые укрепились как следует, и на улице стали появляться робкие и озабоченные мужики, которые возвращались к своим полуразрушенным домам. Позавтракав хлебом и солеными огурцами, найденными в погребе, бандурист и Макар двинулись в путь. При свете мальчик лучше рассмотрел своего друга и ничего ни чудно́го ни страшного в нем не нашел: самый обыкновенный старик, каких на Украине сотни; и ходит сгорбившись, и голос слабый, дряхлый. Одна только борода замечательная: длинная, чуть не до пояса, и такая шелковистая, что невольно хочется ее рукой потеребить.

Вышли они за околицу деревни и пошли проселками. Здесь Макар очень хорошо знал все дороги, не раз хаживал сюда с неразлучным Дружком на охоту и зимой, и летом. Солнце сильно пекло, далеко на краю неба громоздились свинцовые тучи; духота была страшная, надвигалась гроза. Они прошли уже версты две, когда случилось происшествие, от которого все ночные страхи вернулись к Макарке. Да и было отчего!

Мальчик шел впереди старика, следя глазами за Дружком: тот бегал по полям гречихи, пригнув морду к земле, вынюхивая дичь. Вдруг Дружок остановился, замер; хвост его вытянулся, как перо, ухо встало парусом, – сделал стойку замечательный пес. Макар вскрикнул от восторга и обернулся к бандуристу, чтоб показать ему на собаку, – обернулся, да так и застыл, раскрыв рот от удивления и испуга. Даже волосы сами собой зашевелились на голове у бедняги.

– Чорт, чорт! – взвизгнул Макар и кинулся со всех ног бежать от старика.

Тот с удивлением глядел ему вслед.

– Чего ты? Аль очумел? – крикнул он, когда мальчик был уже далеко.

Макар остановился посреди картофельного поля и не сводил с лица бандуриста широко раскрытых глаз.

– Борода! Борода лезет! – только и смог он произнести.

Старик испуганно охнул и схватился за бороду. Да, борода у него и впрямь вылезла: она держалась теперь только на левой щеке, а вся правая была голая, словно выбритая. Когда же бандурист дернул себя за бороду, она осталась у него в кулаке, и на Макара глянуло совсем молодое красногубое лицо.

– Чорт, чорт! – повторял Макар, готовый удирать дальше в степь.

– Ну, счастье наше, что борода моя отвалилась здесь в поле, – молодым и сильным голосом сказал бандурист. – Не бойся, дурачок, вернись, я вовсе не чорт, хоть борода у меня и приклеенная.

– Приклеенная? – переспросил, подходя, Макар. – Как у чучелы? Батюшки!

– Ну да, как у чучелы, – захохотал бандурист, снял шапку и вдруг, дернув себя за волосы, отодрал и их от головы, и остался весь стриженный-бритый, и с виду – парень лет двадцати. – Видишь теперь, что я за чучело?

– Кто ж ты такой? – едва веря своим глазам, спросил Макар.

– Ну, что ж, брат, видно придется мне сознаваться, кто я такой. Только помни, друг, если проболтаешься, – тебе первая пуля из этого вот револьвера.

Бандурист встряхнул бандуру, и из нее выпал маленький револьвер. Все больше и больше дивился Макар и уж совсем не знал, что и думать. Одно только ему было совершенно ясно: новый его знакомец никак не мог быть чортом, потому что чертям револьверы не нужны. Ну, а если не чорт, так уж и совсем нестрашно!

Макар подошел ближе и во все глаза стал разглядывать парня: теперь он ясно увидел, что морщины на его лице были нарисованы. Тот хохотал во все горло, видя удивление мальчика.

– Что, брат Макарий-воин, удивил я тебя? Никогда ты еще таких чудес не видал?

– Но кто ж ты такой?

– Я? Ну, садись, я тебе расскажу. А тем временем опять бороду свою прилажу. А то, гляди, встретится нам какой-нибудь белый, – тогда поминай как звали и тебя, и меня.

Он напялил на голову волосы и принялся расправлять бороду, сев на краю дороги.

– Вишь, проклятая жара, вспотел я очень, вот клей и распустился: тоже и клей дрянной, – говорил бандурист, намазывая себе щеки клеем из какой-то бутылочки. – Что ж, Макарка, аль сам не догадался еще? Я ведь большевик.

– Большевик? – переспросил Макар. – Я видел большевиков, да только у них борода своя, не чужая. А чаще они и совсем без бороды.

– Да, без бороды, когда надо. А мне, вишь, надо было перебраться через фронт. Разве в своем виде мог я это сделать? Меня бы сейчас поймали белые: кто ты, да куда идешь? А к старому калеке кто придерется? Вот я и решил в таком виде пропутешествовать. Как отойдем верст на пять от фронта, сниму эту канитель и стану опять молодым человеком.

Он, смеясь, приклеивал бороду посматривал на Макара лукавыми глазами. Наш удалец совсем развеселился. Вот это славно! Это не хуже, чем в рассказах про индейцев: там тоже приходилось этак надувать врагов.

– Дяденька! – сказал Макар. – Ей-богу, я тоже большевик: меня помещик выпороть грозился! Пойдем, я тебе помогать буду.

– Ну, этого мало, что тебя выпороть хотели, – ответил, улыбаясь, тот. – Много, брат, каши надо съесть, чтобы стать большевиком. А впрочем, ты парень хороший и меня не выдашь.

– Что ты, что ты! – закричал Макар. – Да пусть меня белые застрелят, чем тебя выдать!

– А куда ты идешь?

– Иду я в город к своим… Хочешь, чтобы красные победили, так помогай мне.

– Понятно, хочу.

– А знаешь ты, за что борется Красная армия?

– За то, чтобы Балдыбаева из Заборов прогнать.

– Какого такого Балдыбаева?

– А помещика нашего.

– Ну, брат, этого мало. Не на одном Балдыбаеве свет клином сошелся. Есть дела и поважнее. Перво-наперво, Красная армия борется за советскую власть. Знаешь ты что такое советская власть?

– Знаю. Это когда рабочие и крестьяне заместо губернатора правят. У нас в деревне тоже совет был.

– Ну вот. Красная армия борется за то, чтобы земля принадлежала трудящимся: мужикам и рабочему народу стало-быть.

– Ага! Так я и говорил Балдыбаеву!

– Ну и что же? Не понравилось ему это?

– Ни-ни. Такой крик поднял, что чуть жив я убег.

– А еще боремся мы за то, чтоб не было богатых и бедных, а все люди одинаково работали и трудились, а капиталов не наживали. Нехорошо, когда один ничего не делает, а другой из кожи лезет: первому жареные куропатки сами в рот летят, а другой весь век за свою работу ничего, кроме сухой корки, не видит.

– Да ведь я и сам этак думал! Бандурист засмеялся.

– Вот и вышло, что ты большевик!

– Я ж тебе это и говорил.

– Ну, брат, до большевика тебе еще далеко, больно мал ты еще, молоко на губах не обсохло.

– Как далеко? Да ты меня возьми в разведчики: я такой следопыт, что где хочешь проберусь, все разнюхаю, – где сколько войска стоит, или пушек, или еще чего надо, – все разузнаю.

– В разведчики? А ведь это ты дело сказал, – задумчиво произнес бандурист. Он уже приклеил бороду и шел теперь согнувшись, старенький и дряхлый.

– Понятно, дело! – солидно возразил Макар. – Я пустого никогда не болтаю. Мы с Дружком в Красной армии вот как пригодимся!

Бандурист похлопал его по плечу.

– А не боишься?

– Я-то?

– Ты-то.

– Ты вот поговори у меня, так я тебе опять тыквой так засвечу, что еще шишек двадцать пять вскочит на макушке! – сердито сказал Макар. Ему уж было стыдно за свой ночной страх в погребе.

– А от бомбы кто давеча в погреб прятался?

– Ты!

Бандурист весело захохотал.

– Ай да малый! За словом в карман не полезет! Твоя правда, я тоже в погребе прятался. Да ведь мне надо было не драться, а пробраться в город.

– И мне надо было не драться, а пройти в Марьевку. А надо будет драться, так вот увидишь, струшу ли.

– Молодчина ты! – закричал бандурист и хлопнул его по спине.

Вдруг за поворотом показалось несколько человек солдат, сидевших в кружок за курганом. Один из них играл на гармонике, двое плясало.

– Тш! – сказал бандурист. – Теперь тихо. Видишь, вон позади солдат стоят пушки; это, брат, белая батарея. Нам надо поскорее пройти мимо, не стряслось бы какой беды! Если опознают меня, что я не старик, – на месте расстреляют, да и тебя вместе со мной!

Макар вздрогнул. В первый раз он попал в серьезное и опасное дело. Ну, кривая, вывози!

Они потихоньку шли мимо солдат. Макар ступал бережно, неся на плече руку бандуриста, который ковылял за ним, как слепой за поводырем. Дружок, высунув язык на аршин, бежал, впереди. Солнце светило ослепительно. И Макар боялся, как бы от жары опять не отстала борода его спутника.

VI. О том, как порой бывает опасно петь песни и как полезно уметь стрелять из пушки

Солдаты заметили их и повернули к ним головы.

– Эй! – закричал один. – Кто там шляется? Не видишь, – здесь батарея.

– Не вижу, служивый, не вижу! – ответил старческим голосом бандурист. – Я плохо видеть стал, глаза, вишь ты, ослабли.

– Носит вас тут нелегкая! Откуда ты?

– Из Диевки, батюшка, из Диевки! Да ты не серчай, мы сейчас пройдем своей дорогой.

– А ведь это песенник, – заметил другой солдат. – Иди к нам, старик, споешь нам что-нибудь, а мы тебя чаркой самогона попотчуем.

– Да ты рехнулся! – перебил третий. – Разве можно чужого человека на батарею пускать?

– Он старик, все равно ничего не видит.

– Знаем мы этих стариков! Все они мошенники, шпионят тут.

Бандурист крепко сжал плечо Макара и заметил:

– Иди, скорей, Макар, иди!

Однако солдаты не унимались. Один встал и подошел к ним. Рожа у него была веселая, блестела на солнце, как самовар. Изо рта так и несло самогоном: видно, на радостях, по случаю победы, они выпили и были теперь в веселом расположении духа.

– Старик, – сказал солдат. – Иди к нам, споешь нам песенку, выпьешь. Нам гармонь надоела.

– Не проси, служивый, не вводи в грех. Офицер увидит, – достанется и тебе, и нам.

– Офицер поехал на деревню, только через час назад будет. Покамест я командую батареей. До завтра, надо думать, бой не начнется. Идем!

Он ухватил большевика за руку и потащил к другим солдатам. Один из них ворчал:

– И чего ты, Иванов, выдумал? Достанется нам на орехи!

– Пустяки! Пой, старик, не робей.

Он усадил бандуриста, солдаты сгрудились подле. Макар с отчаяньем озирался: вот так попались! Ведь, если теперь солдаты догадаются, что у бандуриста фальшивая борода, – так живым не уйти… Как быть?

Он заметил, что неподалеку, за кустом терновника была устроена коновязь, а там стояли лошади. В случае чего, – бежать к ним, вскочить верхом и удирать. Да, но как это сделать? Солдат – десять человек, у всех винтовки. Возле лошадей тоже спят люди, под пушками тоже. Ой, не уйти, если попадешься! Да умеет ли еще большевик петь песни? Что, если не умеет? Тогда обман раскроется сразу.

Макар стал усиленно соображать. Надо вывертываться из беды. Так сидеть, сложа руки, делу не поможешь! Бандурист начал потихоньку настраивать свою бандуру. Солдаты шутили и смеялись вокруг. Макар, видя, что на него внимания не обращают, отошел поближе к пушкам и начал их разглядывать.

Пушки были небольшие, трехдюймовые. Стояли они за курганом, четыре в ряд, дулами глядели куда-то в небо. Солдат, лежавший на брюхе возле одной из них, лениво повернул голову к мальчику.

– Чего ты?

– Я посмотреть, дяденька. От роду этакой страсти не видывал.

– Брысь, пошел вон!

– Дяденька, а как она стреляет? – спросил Макар вкрадчиво.

– А тебе что?

– Интересно.

– То-то интересно. Много будешь знать, скоро состаришься.

– Дяденька, покажи.

Солдат внимательно посмотрел на него. Рожа Макара, по-видимому, понравилась ему. Он усмехнулся и перевернулся на спину.

– Носит вас здесь! Вот подстрелят, тогда узнаете, как шляться по фронту.

– Мы, дяденька, издалека идем, не знали, что здесь воюют.

Тем временем бандурист запел. Пел он тихо, слабым старческим голосом. Макар обрадовался. Вот молодец! Умеет петь! Ну, значит, удастся выйти сухим из воды!

Но на всякий случай он продолжал приставать к солдату.

– Так как же стрельнуть из нее? Покажь, дяденька!

– Да ты что? И вправду стрелять думаешь? – удивленно спросил солдат.

– Ну вот, что ты! Спаси бог от такой страсти! А просто так, любопытно!

Солдат лениво поднял руку и указал на небольшой рычажок на заднем конце пушки.

– Вот за эту штуку дернешь, она и выпалит.

– Ишь ты, – удивился Макар. – Вот немудреное дело!

Он походил вокруг пушки, покачивая головой. Бандурист продолжал петь. Солдаты молча слушали. Макар начал уж успокаиваться и направился было к бандуристу, как вдруг его так и кинуло в жар.

Случилась беда: пел бандурист, пел жалобным стариковским голосом и вдруг сорвался. Пылинка ли ему в рот залетела, или не совладал со своим горлом, – но только он вдруг поперхнулся, загудел, как труба, молодым звонким басом, а потом раскашлялся; на один только миг прозвучал этот бас, но солдатам было довольно и этого мига. Они вздрогнули и все так и вонзились глазами в лицо старику.

– Эге, – сказал старший. – Да ты, старик, видно голосист.

– Да, голосок и молодому под стать! – подхватил другой.

Третий ударил бандуриста по шее и рявкнул.

– А ну, собачий сын, пой как следует! Ты нам голову не морочь.

– Да это не старик, братцы! – закричал старшой. – Смотри, кожа на щеках какая крепкая! Это шпион!

– А ну, поймай его за бороду! – сказал кто-то, и старший дернул старика за бороду. Борода осталась у него в руках. Бандурист кинулся на него, выхватив из бандуры револьвер. Все вскочили. В общей свалке замелькали кулаки, и все слилось в один ревущий клубок. Дружок, рыча, бросился на солдат и вцепился одному из них в ногу. Крик, ругань, тумаки, лай, – все смешалось в один протяжный вой.

Вдруг страшный пушечный выстрел потряс воздух. Это Макар дернул спуск. Солдаты кинулись к пушкам, на минуту забыв про бандуриста.

– Где, где неприятель? – кричали они, хватаясь за затворы пушек и за зарядные ящики.

– Кто стрелял?!

Но тот, кто стрелял, был уже далеко; он во всю прыть лупил к терновнику, за которым стояли лошади. Бандурист, бросив бандуру и потеряв свою бороду, бежал за ним. Навстречу им выскочили двое солдат. Бандурист выстрелил из револьвера, один солдат закричал и кинулся бежать, раненый. Другой шарахнулся в сторону. Макар добежал до лошадей. Одним взмахом вскочил в седло и оглянулся. Бандурист уже сидел на другой лошади. Солдаты со всех ног неслись к ним. Гикнув, они пустили своих коней во весь дух. Дружок мчался за ними что было мочи. Взглянув через плечо назад, Макар увидел, как солдаты вскакивали на лошадей и мчались за ними.

Началась бешеная погоня. Сзади хлопали выстрелы, пули свистели вокруг. Но беглецы выгадали сажен сто и неслись, не убавляя ходу. Двое из преследователей отстали.

– Погоняй, погоняй, Макарка! – кричал бандурист, оглядываясь, – им нельзя далеко уезжать от батареи. Мы спасемся!

Макар хлопал каблуками под брюхо лошади, отчего она пускалась вперед еще шибче. Так проскакали они верст десять, не переводя духу. Впереди уже показались плавни, тянувшиеся до самых родных Макаровых Заборов. Он радовался, видя, что двое из преследовавших их солдат отстают.

Вдруг, откуда ни возьмись, наперерез им выскочил казачий разъезд. Казаки издали заприметили погоню и неслись с гиканьем, совсем припав к шеям своих лошадок. Они на скаку стреляли, но их пули не могли причинить беглецам вреда за дальностью расстояния.

– В плавни! В плавни! – отчаянно крикнул Макарка и повернул свою лошадь вправо. Бандурист хотел сделать то же, но его конь споткнулся, и он полетел через голову и шлепнулся наземь. Макар успел подскочить к нему и затянул повод; лошадь остановилась, но бандурист лежал на земле, как мертвый.

Мальчик соскочил на землю. Казаки были уже недалеко. В отчаянии он начал тормошить бандуриста. Тот застонал, встал, шатаясь, на ноги. Макар, подсадив его на лошадь, сам вскочил сзади, и снова началась безумная скачка. Но бандурист, видно, расшибся сильно: он совсем лежал на шее у лошади и тяжело бился всем телом при каждом скачке. Лошади было трудно скакать, и казаки явно их настигали.

Но вот и плавни! Густые камыши неслись им навстречу. Еще, еще несколько минут! Макарка весь так и впился в расслабленное тело своего товарища, не давая ему свалиться, сам вцепившись ногами в круп лошади. Пули свистели мимо ушей. Лошадь задыхалась.

Макар направил ее прямо в камыши. Ворвавшись туда, она сразу завязла. Оба грузно шлепнулись на мягкую влажную землю и быстро-быстро поползли в камыши.

По счастью, вода оказалась совсем близко. Макар быстро сломил две камышинки, сунул одну в рот своему злосчастному приятелю, другую взял в зубы сам. Оба пошли в воду и нырнули, держа во рту камыши, высунув кончики над водой.

Эту хитрость Макар знал давно: не раз, подстерегая уток, он проводил так в воде целые часы, положив ружье на пенек над водой. Найти беглецов не представлялось ни малейшей возможности. Макар боялся только одного: как бы их не выдал Дружок. Но бедный пес, по-видимому, так далеко отстал, что даже сбился со следа. Сидя под водой, Макар смутно слышал крики преследователей; те отыскали завязшую лошадь, но не могли найти беглецов в необозримом море камыша. Не меньше часа шарили они вокруг да около, пока, наконец, не разразилась гроза с проливным дождем. Тогда, потеряв надежду найти Макара и бандуриста, казаки вышли из камышей. Голоса их замолкли. Переждав еще с четверть часа, Макар высунул из воды полголовы: дождь лил, как из ведра. Пустыня была кругом, только гудели под ветром камыши. Тогда он дернул за рукав своего товарища, который немножко отлежался в воде, оба выползли на берег и, сидя в камыше, стали думать, что предпринять им дальше.