Текст книги "Этот несносный Ноготков"
Автор книги: Лев Белов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава двадцать четвертая,
служащая доказательством того, что учебник истории не может превышать пятисот миллионов страниц
Пока иоллит к чему-то прислушивался, все глядели на него с напряженным вниманием. Лишь Молотков как-то рассеянно моргал.
– Так куда вы нас собирались, если не секрет, пригласить? – обратился к иоллиту академик. – Или это страшная тайна?
– От раскрытия страшных тайн, Гелий Михайлович, я вас постараюсь уберечь, – проскрежетал Эмдэ-эс-тэ, – иначе вы рискуете...
– Жизнью?! – ахнул астроботаник.
– Хуже, Петр Валерианович, хуже – рассудком.
– Да, но откуда вы знаете, как меня зовут, как вы узнали имена-отчества других наших друзей? – удивился Хворостов.
– Как видите, знаю. И не только имена. На блистательной планете Иолла вы еще очень многому будет удивляться. И многого никогда не поймете. А пока через три минуты земного времени должен появиться Аг с уточненным маршрутом вашего путешествия.
– А-г? – переспросил Ноготков-старший. – Это еще что такое?
– Ах, да, я еще не сообщил вам, что Аг – это аббревиатура и означает «автогид», то есть автоматический проводник. Гэ-эрпэ счел нужным послать его сюда, хотя некто Эм-дэ-эс-пэ тоже смог бы неплохо справиться со своими обязанностями. Боюсь, что Аг станет соперником Гелия Михайловича.
– Моим соперником? – в недоумении воскликнул академик, выразительно взглянув на Филиппа Ивановича. – Но где же дама?
– Эта дама называется Шуткой, Гелий Михайлович, – объяснил иоллит, – наш Аг – любитель побалагурить, и сам Гэ-эр-пэ изволил несколько раз улыбнуться, слушая отчеты Ага!
– Я вижу, у вас тут настоящее прославление Гээр-пэ, – не без ехидства заметил астроботаник.
– Когда прославляется Разум, – проскрипел иоллит, – не так уж плохо. Были у нас и худшие времена, когда... Но вам еще придется ознакомиться с историей Иоллы и Рунди.
– А длинная это история? – спросил Алик.
– Не более двухсот восьмидесяти миллионов лет по вашему определению времени – начиная с образования первого государства.
– И у вас... у вас имеется учебник истерии? – с нескрываемым ужасом спросил Алик, мысленно вообразив, как несчастные маленькие иоллиты корпят над учебником, в котором имеется по крайней мере пятьсот миллионов страниц. Конечно, это не один том, а... У Алика захватило дух: если вез эти учебники поставить друг на друга, получится книжная полка высотой километров шестьдесят!
– Что же ты меня не слушаешь? – рассердился иоллит. – Я объясняю тебе, что у нас, дорогой мальчик, обходятся без так называемых учебников вот уже двести семьдесят пять миллионов лет.
– Вот красота! – вырвалось у Алика. Он хотед сказать что-то, но умолк, услышав монотонное жужжание. Земляне задрали головы и увидели какое-то странное металлическое устройство, похожее на обыкновенный кругленький будильник.
Так же, как и Эмдэ-эс-тэ, Аг резко опустился вниз, затем взмыл вверх и, выключив силовое поле, очутился над полированной бледно-розовой площадкой. Иоллит, паривший над головами землян, протянул было одно из щупальцев к Агу, но тут же, словно ожегшись, отдернул клешню и бешено закрутился.
Иоллит перестал наконец вращаться и недовольно проскрипел:
– Ты, кажется, по ошибке, дорогой Аг, включил свою личную интермарденеляцию? Между тем я хотел как можно теплее приветствовать тебя и поздравить с благополучным прибытием. Здесь давно...
– Эм-дэ-эс-тэ, зачем нам покаяния? – буквально прозвенел Аг. – Зачем мы здесь находимся с тобой? Здесь существа с планеты Океания, живущие под крошечной звездой, они – увы – обижены судьбой, и скрасить надо им существование: ведь к прошлому у них возврата нет, а впереди едва забрезжил свет!
Земляне еще больше раскрыли от изумления рты, а, в частности, академик Аш схватил обеими руками локоть доктора медицины и только благодаря этому остался в вертикальном положении.
– Позвольте, – как ни в чем не бывало проскрипел иоллит, – вам представить досточтимого Ага!
– Волшебника и мага, – прозвенел а итоги д, словно дополняя данную ему иоллитом краткую характеристику. – Надеюсь, никто не испуган? Отныне я к вашим услугам! Гелий Михайлович, бедняга, – повиснув над академиком, прозвенел Аг, – с чего бы вам пугаться Ага? Ведь вас не стану убивать я – зачем же шлете мне проклятья?
– Откуда? – прошептал академик. – Откуда ему известно это?
– Я забыл предупредить, – проскрипел иоллит, – что досточтимый Аг осведомлен обо всех вас не менее, чем я. Кроме того, как вы убедились, он любит облекать свои мысли в стихотворную, а порой и поэтическую фразу, и это, так сказать, отражает его нутро.
– Эм-дэ-эс-тэ, но льсти хитро, – прозвенел Аг. При чем тут, так сказать, нутро? Оно прекрасно, a снаружи я выгляжу ничуть не хуже! Об этом, друг мой, говорит буквально каждый иоллит. К такому выводу – заранее я предскажу – придут земляне.
– Какой самовлюбленный будильник, – пробормотал Блаженный.
– Как бы мы с вами не влипли с этой критикой снизу, – шепнул Хворостов. – Еще неизвестно, что ото иа штучка, но, по-моему...
– Зa критику снизу – вам всем по сюрпризу! – раздалось над головами немлин, и в ту же секунду Аг словно бы уронил небольшую, с пятикопеечную монету, баночку, которая, звякнув, подкатилась к ногам доктора медицины. Блаженный невольно отступил на шаг.
– Блаженный, доктор, ах-ах-ах! – прозвенел Аг. – Я вижу, в вас вселился страх, но сообщить я буду рад, что это хитрый аппарат – лишь сброшу несколько я штук, и вы взлетите мигом вдруг!
– Без паники! – предупредил иоллит, едва Аг сбросил еще пять таких же баночек. – Это минилетательные аппараты!
С этими словами Эм-дэ-эс-тэ схватил одной клешней баночку, а другой нажал на нее. Она тотчас раскрылась, и из нее выскочил, словно чертик, крошечный аппарат с металлическим шнурком. Он чем-то напоминал вентилятор.
Иоллит быстро прикрепил аппаратик к спине цитолога. При этом был использован и металлический шнурок. Придерживая одной клешней Филиппа Ивановича за плечо, другой клешней иоллит нажал на невидимую кнопку аппаратика. Послышалось жужжание, и в тот же миг на глазах у своих коллег по
«Эллипсу» цитолог взвыл и одновременно с иоллитом взмыл метров на шесть, беспомощно размахивая руками.
– Я же предупреждал, – проскрипел иоллит, снижаясь одновременно с цитологом метров на пять, – не надо паники!
– Хорош совет, нечего сказать, – возмутился астроботаник.
– Подпрыгнуть до третьего этажа и оставаться спокойным.
– Отпустите же меня! – крикнул Ноготков и, отцепившись от иоллита, стал нащупывать ногами полированную поверхность.
Наконец цитолог нажал на кнопку аппаратика, и тот перестал работать.
– Как ты себя чувствуешь, папа? – тихо спросил Алик.
– Неужели ты не мог, – прошептал цитолог, – мысленно приказать этому типу не трогать меня? Вот когда я сказал бы тебе спасибо!
– Об этом потом, – прошептал мальчик и смущенно отвернулся.
– Нет ли вопросов? – спросил иоллит.
– Разрешите? – механически поднял руку Блаженный. – Как понимать? Мы ваши пленники, что ли? Мы же должны вернуться домой и доложить о результатах нашего полета на Марс!
– Не беспокойтесь, доктор медицины, – прозвенел в ответ Аг, – ваш путь домой совсем не очень длинный, а здесь вы будете шагать по той тропе, которую укажет Гэ-эр-пэ.
– Но сколько времени – хотя бы приблизительно – вы нас продержите тут? – спросил астроботаник, обращаясь к иоллиту.
– Приблизительно две недели по вашему исчислению времени.
– А когда мы будем проходить фильтрацию? – подал голос Алик.
– Успокойся, – проскрипел иоллит, – все прошли фильтрацию, кроме тебя, у тебя в мозгу еще ничего не отстоялось.
Увы, мы вынуждены констатировать факт: едва Алик услышал объяснения насчет фильтрации, у мальчика – как он ни крепился – на глазах появились слезы. Нет, нет, их было совсем не много – максимум по две-три капельки на каждой щеке, не считая тех, которые упали на колени. И если уж говорить совсем начистоту, сообщение иоллита было лишь поводом к исторжению слез у мальчугана. Истинной же причиной было нечто иное.
Дело в том, что Алик уже несколько раз (конечно, тайно) пытался гипнотически воздействовать на Эм-дэ-эс-тэ, а потом и на Ага, надеясь, что они подчинятся его воле и будут делать всё, что он им мысленно прикажет. К своему удивлению и, конечно, огорчению, мальчик убедился, что его попытки абсолютно безрезультатны. И это он ничем не мог объяснить. Уж, казалось бы, такой пустяк – заставить иоллита немедленно опустить папу Алика на место, – так нет, ничего не вышло.
Что уж говорить о его мысленной просьбе к иоллиту разъяснить принцип действия летательного миниаппарата! И вот последний удар по самолюбию мальчугана – Эм-дэ-эс-тэ публично заявил, что у него, Алика, нечему фильтроваться, – это же все равно, что обозвать дураком!
Между тем, быстро и весьма понятно объяснив землянам, как пользоваться летательным миниаппаратом, иоллит заставил их снова надеть скафандры и прикрепил к бывшим обитателям «Эллипса» эти хитрые приспособления, предупредив, что аппараты абсолютно надежны, что лететь будут со скоростью пятьсот метров в минуту.
– Да мы же перемерзнем все или задохнемся! – ахнул Блаженный.
– Вам понравились питательные палочки, которыми вас угостили?
– При чем тут эти палочки? – усмехнулся цитолог.
– Могу вас успокоить, – проскрипел Эм-дэ-эстэ. – Эти палочки не только утоляют голод и жажду, но и спасают от любых заболеваний, регулируют кровообращение и деятельность вестибулярного аппарата, укрепляют нервную систему. Короче, это лекарственное питание.
– И все-таки мы влипли, – шепнул астроботаник Блаженному.
– Ну что ж, – проскрипел иоллит, – в добрый путь! – И, поравнявшись с Агом, спросил: – Как полетим, досточтимый?
– Что ж, при количестве таком удобней нам лететь гуськом! Итак, друзья, не будьте робки, нажмите в аппаратах кнопки!
После того как иоллит выключил силовое поле-барьер, над рощей темно-зеленых растений взмыла весьма странная кавалькада: впереди летел Аг, за ним, повинуясь наставлениям иоллита, с вытянутыми вперед руками следовали Молотков, цитолог, его сын, Хворостов, академик и Блаженный. Замыкал армаду иоллит.
Глава двадцать пятая,
целиком посвященная необъяснимым событиям
– Кто-то опасался, что полет завершится катастрофой? – иронически проскрипел иоллит, когда вся армада плавно опустилась на зеленоватую поверхность, чем-то напоминавшую дерн.
Недавние обитатели «Эллипса» молчали, с любопытством озираясь по сторонам. Алик вдруг вспомнил о Женьке Крякове.
Как среагировал бы его друг, доведись ему наблюдать сцену полета и приземления шестерки соотечественников? Наверно, Женька не поверил бы своим глазам. А убедившись, что над ним в числе других пролетает Ушастик, Кряков окаменел бы от потрясения и зависти.
– Итак, прошу не паниковать, – снова проскрипел иоллит. – Вы прибыли на место, именуемое Испытательным Бассейном.
Вам предстоит психоневрологическое испытание. Если вы его выдержите, вам разрешат посетить блистательную Иоллу. И ваши жизни – в полной безопасности.
– Это еще как сказать, – пробурчал астроботаник.
– Поверьте же мне, Хворостов: при Are вам не страшны любые передряги, – прозвенел «будильник».
– С ума можно сойти! – не выдержал академик. – Он говорит только стихами. Вы нам объясните, Эм-дэ-эс-тэ, почему?
– Видите ли, Гелий Михайлович, – проскрипел иоллит, – переход от прозы к высшей стадии общения у Ага начался совсем недавно, около трехсот пятидесяти лет по вашему исчислению времени. Что же касается причины, то это был намек Гэ-эр-пэ на то, что Аг когда-нибудь сможет заменить Вэ-пэ-бэ-и, – ведь тому скоро, лет через двести, пора переключаться на другой вид деятельности. Конечно, у нашего Ага встречаются еще кое-какие шерохова... – Иоллит стал бешено вращаться, что продолжалось не менее трех минут.
Остановившись, он проскрипел: – Зачем же, досточтимый Аг, злоупотреблять своей интермарденеляцией? У нас общие задачи...
– У нас-то общие задачи, – прозвенел Аг, – но ты веди себя иначе – не критикуй и помни: Аг пока еще тебе не враг, но если превращусь в врага я, жизнь станет у тебя другая!
– Какие изумительные стихи! – воскликнул иоллит, взмахивая щупальцами. – Лучше, чем у самого Вэ-пэ-бэ-и, Великого поэта блистательной Иоллы!
– Эм-дэ-эс-тэ мне в душу влез, – прозвенел Аг, – и столь приятно стало мне, как будто вдруг вошел я в лес, уселся на замшелом пне и, как поэты говорят, вдыхать стал хвойный аромат. Друзья, вы тоже в этот миг родной восславьте материк... Вниманье, вы уже в лесу... На листьях видите росу... На ветках птичек целый рой... За их следите вы игрой... Ах, я забыл: у птичек – стая, ведь это истина простая... В траве звенит, звенит цикада... Тут всё как надо, всё как надо...
...Было осеннее прохладное утро. Сквозь густые кроны деревьев пробивались лучи солнца, и в них кружились мириады пылинок. Метрах в тридцати от высоких сосен распластались ветви старых темно-зеленых елей. Легкое колыхание воздуха обдавало терпким, приятным хвойным ароматом. Где-то вдали слышался торопливый стук дятла, удары его клюва чередовались с громким криком «кик-кик-кик».
Совсем рядом с одной из сосен посыпался целый град шишек: небольшая стайка клестов-еловиков весьма проворно карабкалась по гнущимся веткам дерева.
– Филипп Иванович, ау-у-у-уу! – крикнул, пользуясь рупором из своих ладоней, астроботаник. – Где вы? Тут какая-то птичка!
Петр Валерианович в растерянности огляделся и, заметив неподалеку художника, бросился к нему, раздвигая колючие ветки.
– Красотища, елки-палки, – вздохнул Валетов, когда астроботаник остановился рядом. – И какой воздух! Что там за птичка?
– Да понимаете, Валентин Валентинович, такая небольшая штучка с оливково-серой спинкой, а грудка и брюшко желто белые с треугольными бурыми пятнышками – просто прелесть!
– Так это же дрозд, не знали? А еще крупный ученый!
– А вы откуда знаете, что это дрозд? Может, кукушка?
– Да я, дорогой мой, детство провел в лесу, а уже взрослым работал годика три художником в журнале «Окно в природу».
– Понятно... Все это хорошо, а куда подевались наши друзья?
– Разбрелись по лесу, наверно. Боже, какой воздух, какой аромат! Тут и грибов полно, очевидно, и дичи. Эх, дробовик бы...
– А что же вы, на самом деле, не прихватили ружья?
– Ума не приложу, – пожал плечами Валетов. – И не могу вспомнить, мы с вами встретились сегодня или вчера?
– Мне кажется, я брожу здесь несколько дней. Да что гадатьто, спросим у Ивана Сергеевича, он где-то здесь бродил.
– Э-ге-ге-э-э-эй, – Иван Серге-э-ээич, где-э-э вы-ыы-ы? – закричал Валетов. – Молотко-о-ов, Кандзюу-у-у-уба, ау-у-уу-аа!
– Идите сюда-а-а-а! – где-то совсем рядом послышался голос геолога. – Тут целая шайка муравьев.
Астроботаник переглянулся с Валетовым, и они двинулись на голос геолога. Через минуту они уже были в компании Кандзюбы, академика Аша, Блаженного, Ташматова, Ноготкова и его сына. Вскоре к ним присоединились Молотков с дублером.
– Милостивые государи, – задумчиво произнес Филипп Иванович, – вы не могли бы мне сказать, каким образом мы...
– Ты хочешь спросить, как мы сюда попали? – улыбнулся Алик.
– Вот именно! А откуда ты зна... Впрочем, ясно. Нонсенс!
– И все-таки, – встрепенулся астроботаник, —как мы очутились... Или все это мне только снится?
– И не просите, – среагировал Алик, – ни за что не ущипну!
– Послушайте! – вскрикнул Серповский. – А где же наш «Эллипс»?
– Какой, простите, «Эллипс»? – удивленно пожал плечами академик, но тук же по его лицу пробежала судорога, он сжал виски пальцами и тяжело застонал. – Черт побери, ведь даже помню, как по трапу...
– Ну ладно, товарищи, – решительно произнес Ноготковстарший, положив руку на плечо сына. – Вам всё шуточки, а мне надо возвращаться в институт, там меня заждалась Варвара Никаноровна, да и Мотылечек...
– Папа! – закричал мальчик. – Что ты говоришь?! Опомнись!
– А? Ты о чем, сынок? Товарищи, ни у кого нет анальгина?
– А я уверяю, что не «Анальгин», а «Эллипс»! – воскликнул академик. – Кроме того, рассуждения о химии максиэлемента, даже если допустить его стабильность относительно всех видов радиоактивного распада, пока, к сожалению, малоинформативны, уверяю вас! Во всяком случае, в гигантском макси-атоме электроны будут почти нереакционноспособны и предельно обессилены, смею вас в этом заверить, дорогие оппоненты!
– Да, я тоже обессилен, – вяло произнес астроботаник. – В конце концов, если хлореллу забросить в атмосферу Венеры, то она там очень быстро размножится, разложит молекулы цео-два, и эта планета станет пригодной для обитания людей. При чем тут анальгин?
– Абсолютно ни при чем! – согласился Блаженный. – Ведь возникающий при перегрузках отток крови от живота и нижних конечностей может быть предупрежден посредством напряжения мышц брюшного пресса и мускулатуры ног. Внутрибрюшное давление повышается, создается дополнительное препятствие перемещению крови!
– Но как все-таки мы попали в лес? – снова спросил Хворостов.
– Причем в смешанный лес средней полосы России, – уточнил Валетов. – Вы помните Шишкина?
– А его «Дубовый лесок в серый день»? Гениальный художник, а попал на рога глупому животному.
– А мы к черту на рога попали, – уныло заметил дублер.
– Вы пили вино прямо из рога? – спросил Киндэюба.
– Рог, рог, рог, рог, рог, – вдруг стал повторять одно и то же слово геолог. – Рок, рок, роковой, роковой случай... Да, дорогие товарищи, нас свел здесь роковой случай – все мы заблудились в лесу... на листьях видим мы росу... мне академик в душу влез...
—Что вы лепечете, Кандзюба? – хмуро посмотрел на доктора геологии академик. – Быть может, будет лучше, если вас осмотрит доктор медицины? По-моему, у вас не в порядке нервы. Я боюсь даже, что вы теперь не отличите щавелевой кислоты от серной.
Глава двадцать шестая,
в основе которой лежит фантастическое событие
– Итак, – проскрипел иоллит, паря над бывшими обитателями «Эллипса», – вас можно поздравить с благополучным возвращением на блистательную" Иоллу! Вы не раздумали, Петр Валерианович, попытаться забросить хлореллу на Венеру? А вы, Гелий Михайлович, до сих пор убеждены, что в гигантском максиатоме электроны будут почти нереакционноспособны по причине того, что обессилены? Как дела с анальгином, Филипп Иванович? Лec – то вам всем понравился?
– Гражданин Эм-дэ-эс-тэ, – сердито проговори академик, – если вы считаете, что мы по уровню цивилизации ниже вас, это еще не значит, что мы обязаны выслушивать ваши идио... извините... Кстати, вы сказали, что это Испытательный Бассейн, но где вода?
– Здесь воды ровно столько, сколько в вашем Донбассе.
– При чем тут Донбасс?! – взорвался академик.
– А как же, ведь это Донецкий Бассейн, значит, по-вашему, там можно увидеть только одних пловцов и прыгунов в воду! А уголек? Что же касается, как вы отметили, пресловутых испытаний, то эксперимент прошел успешно, с чем вас и поздравляю!
– Спасибо, – поклонился академик, – но о каком эксперименте идет речь? О нашем полете с аппаратиком?
– Не только. Удивительно, что это не повлияло на ваш рассудок и вообще почти не отразилось на ваших организмах.
– Действительно, тут запросто можно было свихнуться, – заметил астроботаник, – сами себе самолеты, летим, как стая гусей.
– Послушайте, а где же ваш Аг? – спросил Филипп Иванович.
– Он скоро прилетит, его вызвал Гэ-эр-пэ, – проскрипел иоллит.
– Вы все-таки нам скажите, – обратился к иоллиту астроботаник, – когда нам будет позволено, наконец, прибыть на вашу блистательную Иоллу? Не для того же мы проделали путь длиною более шестидесяти миллионов километров, чтобы вернуться с пустыми руками!
– Вы уверены, Петр Валерианович, что называете точные цифры, говоря о расстоянии до Голубой планеты Океания?
– Да, это точные цифры, – подтвердил академик, – ну, конечно, слегка округленные. Суть не в этом.
– Да, – согласился иоллит, – суть действительно не в этом. Боюсь, вы будете удивлены, когда узнаете правду о своем положении. Впрочем, у вас крепкие нервы...
– При чем тут нервы, – усмехнулся доктор медицины, – ведь обидно: до Иоллы вашей блистательной девять с небольшим тысяч километров, а мы тут застряли, как в болоте, и ни с места. И друзья наши неизвестно где.
– Вот и Аг появился на горизонте, – воскликнул Алик.
– Слава богу, слава Агу, – кисло улыбнулся академик.
– Надеюсь, он получил теперь точные инструкции от своего повелителя Гэ-эр-пэ, – иронически прищурил глаза астроботаник.
– Сейчас все выяснится, – проскрипел иоллит и, подлетев почти вплотную к Агу, что-то прожужжал. – Ну что ж, могу вас поздравить – получено разрешение доставить вас на блистательную планету Иоллу!
– Мм-да, – усмехнулся академик. – Нам нужно было сначала дожидаться великого противостояния Марса, затем совершить огромный путь, чтобы потом снова дожидаться – милостей у марсиан!
– Хоть ум ваш, академик, гибок, – неожиданно прозвенел Аг, – но избежали вы ошибок!
– Каких ошибок?! – возмутился академик. – Любому старшекласснику известно, что эти противостояния повторяются каждые пятнадцать-семнадцать лет. В таких случаях расстояние может сократиться до пятидесяти пяти миллионов километров. Не могли же мы отправиться в полет, когда нас разделяло четыреста миллионов!
– Итак, – проскрипел иоллит, – вы абсолютно убеждены, что до вашей планеты максимум четыреста миллионов километров?
– Во-первых, – отпарировал академик, – абсолютного ничего не существует; во-вторых, не собираетесь ли вы устроить мно экзамен по астрономии? Мне, действительному члену Академии наук СССР, почетному члену нескольких зарубежных академий?! Не забывайтесь!
– Но ведь вы же химик, а не астроном, – заметил иоллит.
– В данном случае специальность роли не играет, – уточнил Филипп Иванович. – А если учесть, что ваш спутник Рунди мы называем Фобосом, а вашу, извините, блистательную Иоллу
– Марсом, то всё становится на свои места, спорить нечего.
– Ах, сутки слушать я готов, когда трибунит Ноготков! – прозвенел Аг, кружась над головой цитолога. – Но не разыгрывайте фарса – мы слишком далеки от Марса!
– Если добираться пешком, – усмехнулся академик.
Заметив, что воцарилась напряженная тишина, Эм-дэ-эс-тэ торжественно проскрипел:
– Да будет известно одноголовым, что они, как и мы, находятся на расстоянии пятьдесят девять тысяч миллиардов сто двенадцать миллионов километров от планеты, которую они именуют Землею.
– Надеюсь, это сообщенье у вас не вызовет смятенья? – прозвенел Аг. – У вас большая сила воли. Ну, что же, посмеемся, что ли?
Гелий Михайлович обвел глазами своих соотечественников, остановил взор на астроботанике, который все еще улыбался, взглянул в сторону цитолога, чье лицо выражало недоверие, увидел смущенно опущенную голову доктора медицины, скользнул глазами по какой-то странной фигуре бывшего командира корабля и громко, заливисто рассмеялся. Вслед за ним стал хохотать Ноготков-старший, его примеру последовали Блаженный и Хворостов, а затем стал смеяться Молотков. Вернее, он не смеялся, а вроде бы как смеялся.
И только один Алик стоял с низко опущенной головой, не выражая никакого желания веселиться. Трудно было определить, почему он не смеется, – потому ли, что не понял того, что поняли другие, или в силу того, что понял, чего не поняли остальные.
Вдоволь нахохотавшись, академик Аш успокоился и произнес:
– Спасибо вам, дорогой Эм-дэ-эс-тэ, за веселые минуты, которые вы нам доставили своим научным сообщением!
– Говорят, что одна улыбка по калорийности соответствует одной тарелке жирного украинского борща, – сказал астроботаник.
– Кстати, – проскрипел иоллит. – Сообщения о летающих тарелках тоже вызывали у обитателей Океании кулинарные улыбки.
– Еще бы, – подтвердил Джонрид Феоктистович. – Особенно, когда мы узнали, что один студент (кажется, из Англии) нарисовал тарелку на оконном стекле и сделал с нее снимок на фоне звездного неба. Вот было шуму!
– Ну, ладно, поговорим о серьезных вещах, – предложил астроботаник. – А то, чего доброго, мы скоро услышим от вас, что «Эллипс» обогнул Проксиму Центавра и достиг... ха-ха...
– «Эллипс» уже ничего не достигнет, – проскрипел Эм-дэ-эстэ.
После длительной и тягостной паузы, наступившей вслед за сообщением иоллита, первым нарушил молчание Гелий Михайлович.
– Н-н-не может быть, – тихо проговорил он, – вы шутите!
– Успокойтесь, – проскрипел иоллит, – я вам говорю только правду. Ваши коллеги живы, но ваш «Эллипс» превратился в пар.
– Как же так, – развел руками Джонрид Феоктистович, – «Эллипс» сгорел, мы живы? Что-то я не вижу тут логики, Эмдэ-эс-тэ!
– У нас разное представление о логике, – проскрипел иоллит.
– Если рассуждать, опираясь лишь на строго научные данные, – медленно нроизнес Хворостов, – то дальше Марси мы просто не смогли бы улететь. Что же касается ваших милых шуток насчет пятидесяти девяти тысяч миллиардов и ста двенадцати миллионов километров, то ведь это означает пятьдесят девять триллионов километров, то есть ни больше ни меньше, чем пять и девять десятых световых лет, не так ли?
– По вашему исчислению – так, – подтвердил иоллит.
– Следовательно, насколько мне помнится, это свидетельствовало бы, что мы попали на один из спутников, точнее – на одну из планет знаменитой звезды Летящая Барнарда? А Летящая Барнарда расположена, как известно, в созвездии Змееносца и отстоит от не менее знаменитой Звезды Л а л а н д ана расстоянии около двух световых лет. Если же учесть, что Звезда Лаланда – одна из звезд Большой Медведицы, то остается предположить, что...
– ..что нас принимают за Больших Ослов, – закончил мысль астроботаника Гелий Михайлович. – В конце концов, из-за нас когда-нибудь это созвездие, чего доброго, переименуют. Представляете? Космический корабль «Эллипс-четыре» движется от созвездия Гончих псов к созвездию Больших Ослов – какая радостная сенсация для Вислоухих! Что вы на это скажете, досточтимый Аг?
– Расслышал я вопросец ваш, – прозвенел Аг,– и шутки нравятся мне ваши, но всё ж – увы, дражайший Аш, еще вы мало ели каши!
– Как вы со мною разговариваете?! – побагровел академик.
– Я...
– Можете не перечислять свои знания, дорогой Гелий Михайлович, – проскрипел иоллит, – мы всё о вас знаем.
Еще раз объясняем, что вы находитесь на спутнике блистательной Иоллы. А она, в свою очередь, является одним из двух спутников звезды А ау э л д, которую ваши ученые именуют Летящей Барнардой. Звезда Аауэлд расположена в созвездии Жииюлдс и отличается от других звезд быстротой своего движения.
– Допустим, это так, – сухо произнес астроботаник. – Но нас интересуют доказательства, и только доказательства! Где они?!
– Их сколько угодно, – проскрипел иоллит.
Блаженный стал хлопотать возле Аша – тот был в обмороке.
