Текст книги "Этот несносный Ноготков"
Автор книги: Лев Белов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава двадцать первая,
в реальности событий которой сомневается даже автор
То, что произошло вслед за высказыванием командира «Эллипса» о нарушении всех законов физики, настолько ошеломило его самого, что при взгляде на него лишился дара речи и его дублер.
Их состояние можно было бы охарактеризовать как шоковое, ибо после тирады Молоткова, высказавшего уже зафиксированную мысль, из динамика раздался какой-то совершенно не знакомый и удивительно странный голос, ничуть не напоминавший мужской, однако и не похожий на женский. Голос тот произносил что-то с неимоверной быстротой, и в нем звучали дребезжащие металлические нотки.
– Вы что-нибудь поняли? – округлил глаза Серповский. – Ведь...
Он не договорил, ибо тот же голос как-то скрипуче зазвучал вдруг на русском языке с каким-то, впрочем, странным акцентом:
– Четырехконечностные одноголовые мыслящие создания! С вами говорит разумное существо по имени Гэ-эр-пэ. Слушайте и запоминайте! Через определенное количество периодов вы окажетесь в гостях у обитателей блистательной планеты Иолла. Предварительно всем вам придется пройти санитарнопсихологическую фильтрацию на научной станции Рунди.
Командиру вашего летательного аппарата Малотокову предлагается поочередно выключить все двигатели – они уже не необходимы. Рекомендуем – слушайте исключительно мои указания. Желаем всем вам удесятерения мыслительных возможностей. – Прошло еще минуты полторы, пока остолбеневшие Молотков и Серповский не услышали тот же голос:
– Выключайте же двигатели, иначе все вы окажетесь в непригодном для мышления виде!
Иван Сергеевич почти физически ощутил, как неимоверная тоска сжимает его сердце. Взглянув на Сергея Ивановича, застывшего в неподвижной позе, он потянулся к тумблерам.
Спустя несколько секунд после отключения двигателей ему показалось, будто он ныряет в какую-то теплую, пахнущую парным молоком жидкость. Неописуемое блаженство охватило его душу, и он даже не успел заметить, как дублер его погрузился в такое же состояние.
Если бы имелась возможность включить телеэкраны и взглянуть на обитателей космического лайнера, взору наблюдателя представилась бы безотрадная картина: люди застыли в самых разнообразных позах. Наступила такая тишина, которую романисты именуют мертвой, а большинство авторов детективных повестей – зловещей.
Минуло еще несколько секунд, и в пилотской кабине вспыхнул настолько яркий розовато-голубой свет, что обыкновенные плафоны с горящими электрическими лампочками казались едва тлеющими угольками давно потухшего костра. В тот же момент «Эллипс» затрясся, словно в лихорадке.
Еще через несколько мгновений вибрация внезапно прекратилась, и если бы пилоты «Эллипса» не находились в бесчувственном состоянии, они заметили бы, как с непостижимой скоростью исчезла доска с приборами, а на ее месте образовалось огромное круглое отверстие.
Необыкновенно мощная, ослепительная вспышка света озарила на какую-то долю секунды пилотскую кабину, но тут же наступил мрак, вслед на чем она вновь осветилась розовато-голубым светом удивительной интенсивности.
Однако на этот раз свет исходил от появившегося здесь странного, ни с чем не сравнимого существа, Оно парило в воздухе, испуская голубовато роковое свечение. Говоря о том, что существо это нельзя было ни с чем сравнить, мы имели в виду, конечно, его необычную форму и способность светиться.
Однако при более внимательном разглядывании можно было бы подыскать и доступные для такой необычной ситуации сравнения. Так, основная масса диковинного существа чем-то напоминала всем нам известную камеру. Мы имеем в виду не судебную, не тюремную камеру, не камеру сушилки, шлюза или печи, не камеру-обскуру, а камеру «Чайки» с той лишь разницей, что вместо металлической трубочки с клапаном, именуемой вентилем, здесь размещалась головка, чем-то смахивающая на пятисот ваттную электрическую лампочку.
Вверху головки красовался какой-то предмет, похожий на обручальное кольцо. Он тоже испускал пучки света. Ниже центра головки поблескивал, словно иллюминатор, единственный огромный глаз, под которым размещалось маленькое круглое отверстие, видимо, выполняющее функции обыкновенного рта. Впрочем, глаз не был единственным, если учесть, что возле головки-лампочки находилась точь-в-точь такая же головка. Остается добавить, что от головок тянулось по трехметровому щупальцу с клешнею.
Покружившись над бесчувственными телами Молоткова и Серповского, таинственное существо прикоснулось одной клешней к поясу скафандра Ивана Сергеевича, и в ту же секунду командир «Эллипса» был с такой легкостью поднят в воздух, словно весил каких-нибудь десять граммов, а не восемьдесят пять килограммов. Затем поддерживаемое клешнею тело Молоткова плавно вылетело в круглое отверстие. За ним на расстоянии длины щупальца проследовало загадочное существо. Такая же участь постигла и Сергея Ивановича.
Понадобилось не более десяти минут, чтобы светящееся загадочное существо успело побывать во всех отсеках корабля и перенести остальных обитателей «Эллипса» в пилотскую кабину, откуда они были отправлены по тому же пути, который проделали Молотков и Серповский. Следует отметить, что такой же маршрут был использован и для переброски некоторых предметов, принадлежавших членам экипажа, а также образцов пищи, научных приборов и кое-каких приспособлений.
Затем «Эллипс» погрузился в тьму, которую не только романисты, но и авторы детективных повестей единодушно охарактеризовали бы как египетскую или к р о м е ш н у ю.
Глава двадцать вторая,
способствующая освещению возникшей ситуации
Они очнулись на какой-то полированной овальной бледнорозовой поверхности, площадь которой не превышала трехсот квадратных метров. Вокруг, насколько хватал глаз, простиралась необозримая роща шарообразных темнозеленых растений.
Первым опомнился Алик. Мальчик снял скафандр, положил его рядом с собою и, лениво потянувшись, весело произнес:
– Доброе утро! Вам не жарко в ваших тулупах? Как припекает!
Когда мужчины последовали примеру мальчугана и освободились от своих специализированных одеяний, астроботаник произнес:
– На этот раз мы, кажется, влипли уже основательно! – Затем он внимательно посмотрел на своих товарищей и, став от волнения заикаться, воскликнул: – Б-боже, а г-где все остальные д-д-друзья?
– Действительно, куда они подевались? – ахнул академик. – Где Иван Сергеевич, Сергей Иванович, Роман Павлович, а?
– И где Валентин Валентинович с Мусой Ташматовичем? – дополнил список отсутствующих Блаженный.
– Да, но гдо наш «Эллипс»? – встрепенулся Филипп Иванович.
– А, к-к-к к тому же, где мы? – вопросительно воззрился на Гелия Михайловича астроботаник. – Вам это известно?
– Не более, чем вам, Петр Валерианович, – вздохнул академик.
– Кстати, – тревожно оглянувшись, заметил Филипп И им помпч, – а кто-нибудь помнит, как мы тут очутились, милостивыо государи?
– Мне кажется, что мы с вами буквально проспали самый интересный момент, момент приземления, – сказал Блаженный.
– Приземления? – повторил астроботаник. – Мы примарсились.
– Точнее, по-моему, прииоллились, – вставил вдруг свое слово Алик. – А еще точнее – прирундились.
– Скажи уж «приерундились», – усмехнулся Филипп Иванович.
– Ты меня разыгрываешь, – обиженно нахмурился Алик. – Неужели ни один из вас не слыхал голоса Гэ-эр-пэ? Вы шутите, да?
– Какого голоса? – хмуро переспросил Ноготков старший.
– Голоса Гэ-эр-пэ, – улыбнулся Алик. – Разве ты забыл?
– Джонрид Феоктистович, – наклонился к уху Блаженного цитолог, – придется что-то предпринимать – вы же видите, совсем свихнулся малыш. Последствия воздействия гипноингалятора.
– Не надо пока поднимать панику, – шепнул в ответ Блаженный. – Так ты говоришь, Алик, – повернулся к мальчику доктор медицины, – что слышал какие-то голоса, да?
– Ну конечно! А вы разве не слышали?
– Стоп! – воскликнул академик. – Насколько мне теперь припоминается, действительно, какой-то весьма и весьма странный голос нам сообщил, что эта планета именуется Иоллой.
– Вот видите, – обрадовался Алик. – А вы мне не верили!
– И тот же голос, – как бы что-то вспоминая, произнес астроботаник, – поведал нам, что мы должны пройти какую-то фильтрацию на...
– Рунди, – подсказал Алик. – На научной станции Рунди.
– Вот, вот, – поднял указательный палец Хворостов. – Рунди. Так что, выходит, мы действительно прирундились?
– Понял? – шепнул цитологу Блаженный. – Опять телепатия!
– Точно, Джонрид Феоктистович, – прошептал цитолог.
– Прирундились иди приерундились, роли не играет, – громко провозгласил Блаженный. – Главное, мы живы.
– Пока живы, – заметил астроботаник, – с учетом исчезновения пятерых членов экипажа во главе с командиром «Эллипса». Куда же они делись? – Хворостов приложился ребром ладони ко лбу. – В той рощице?
– Вполне возможно, – согласился Филипп Иванович, перехватив взгляд астроботаника, направленный в сторону шарообразных растений. – А-ууууу, Иван Сергеевич, откликнитесь! Аау-у-уууу!
– Вот вы сейчас выразили радость, Джонрид Феоктистович, по поводу того, что мы живы, – сказал астроботаник. – Конечно, если учесть выражение Декарта, то выходит, вы правы: «Я мыслю, следовательно, я существую». Но вам не кажется несколько странным, что мы с вами живы? Ведь здесь сейчас должно быть градусов восемьдесят ниже нуля (конечно, по Цельсию), а кислорода не более, чем ананасовых рощ в Антарктике. Уж не сон ли мне снится?
– Вы хотите, чтобы вас ущипнули? – улыбнулся Алик. – Могу!
– Только не очень больно, – попросил астроботаник.
– Но потом не говорите, что я хулиган, – сказал мальчуган и не без удовольствия защемил Хворостову кожу на руке.
– Ой, не так сильно! – вскрикнул астроботаник. – Филипп Иванович, вы должны были следить за поведением сына!
– Вот так всегда, – вздохнул Алик, – сами просили, а теперь жалуетесь. Будете валяться у меня в ногах, никогда не ущипну!
– Товарищи, – с удивлением глядя себе под ноги, сказал вдруг академик, – да ведь здесь нет тени! Невероятно!
– Как это я раньше не заметил, – пробормотал Блаженный, разглядывая полированную поверхность. – Хм! Без сомнений!
– Я бы сказал, ни тени, ни сомнений, – уточнил академик Аш.
– Сейчас нам не до шуток, – озабоченно нахмурился Молотков-старший. – Надо что-то предпринимать дли поиска наших друзой.
– А зачем их искать? – удивился Алик. – Они скоро придут.
– То есть как – «скоро придут»? – нахмурился Филипп Иванович.
– Так ведь нас же предупредил Гэ-эр-пэ. Неужели никто не слыхал, как Гэ-эр-пэ... сказало, что не надо волноваться, и...
– Не надо волноваться, – шепнул цитологу Блаженный. – Как видите, остаточное явление летаргии плюс воздействие ультрагипноингалятора. Ну, ну, Алик, продолжай. Что там оно сказало?
– Оно сказало, что всё будет в порядке, все останутся живы, а еще сказало, что все пройдут тотальную фильтрацию.
– Да, да, товарищи, – подтвердил Хворостов, – я слышал своими ушами о фильтрации, черт бы ее побрал вместе с Репеге!
– Гэ-эр-пэ, – уточнил Алик. – И оно сказало, чтобы мы слушались только его, если не хотим препратиться в сумасшедших.
– О небо! – воскликнул Блаженный. – А где оно, это Гэ-эрпэ? – И доктор медицины, задрав голову, раскрыл от удивления рот.
–Что вы там увидели? – спросил Хворостов.
– Оно отсутствует! – ахнул Блаженный. – Его нет и в помине!
– Кого? Гэ-эр-пэ? – спросил астроботаник. – Неба над нами нет! – с ужасом в голосе пояснил Блаженный. Действительно, вверху вместо прозрачного голубого или хотя бы облачного неба над ними висел бледно-зеленый купол.
– Вот тебе на, – подавленно произнес Филипп Иванович, – ни тебе тени, ни тебе неба, ни тебе солнца, ни тебе луны...
– Я же говорил – «влии-пли, – хмуро напомнил астроботаник. – Но главное, куда делись все-таки наши друзья?
– Да говорю вам, скоро должны вернуться, – сказал Алик.
– Хорошо, – вспылил Филипп Иванович, – что произошло после того как Гэ-эр-пэ объявило о фильтрации!?
– После этого все вы уснули, а колесо куда-то нас перенесло...
– Ну, это уж настоящая околесица! – перебил академик.
– Ультрагипноингалятор, – пробормотал Блаженный.
– Ну, хорошо, – миролюбиво произнес астроботаник. – Допустим, априори, что какое-то там колесо нас перенесло. А потом?
– А потом что-то рвануло так, – сказал Алик, – что я чуть не оглох и куда-то свалился. По-моему, это взорвался «Эллипс».
– Хватит! – крикнул Филипп Иванович. – Хватит молоть вздор! Корабль, видите ли, взорвался, а мы живы-здоровы, да?
– Но нас же куда-то перенесли, и вот мы на этой полянке...
– Хороша полянка, – усмехнулся астроботаник, – только травки и цветочков не хватает. – Он потянул носом и с удивлением добавил:—Гм... А ведь пахнет земляникой почему-то!
– Ягодки впереди, – вставил академик. – Где же наши?
– Я найду их! – воскликнул астроботаник и решительно направился в сторону шарообразных растений. – Я пойду на розыски!
Петр Валерианович дошел до края бледно-розовой полянки и вдруг остановился, будто наткнулся на невидимое препятствие.
– Что же вы? – крикнул академик. – Раздумали? – Заметив, что астроботаник махнул ему рукой, Аш быстро подошел к нему и, попытавшись выйти за пределы бледно-розовой площадки, отпрянул назад.
– Вот что, – тихо проговорил академик. – Если мы не прикинемся неандертальцами или хотя бы средневековыми интеллигентами, нас замордуют. Мы должны усыпить бдительность этих представителей сверхцивилизации и ненароком выведать у них всё, что надо.
– Петр Валерианович! – крикнул Блаженный. – Что это вы там с академиком фокусничаете? – Й он быстро направился к ним.
– Влипли! – растерянно проговорил Хворостов, когда приблизился доктор медицины. – Окончательно влипли! Здесь невидимая стена!
– Удивительно, – как бы про себя сказал цитолог. – Ловушки.
– Ничего особенного, – хладнокровно резюмировал академик. – Об этом мы тысячу раз читали в фантастических романах – обыкновенный так называемый силовой барьер.
– Видимо, здесь живут существа неглупые, – сказал Ноготков.
– Да, – вздохнул Хворостов, – не намного глупее нас.
– Я бы даже сказал, что значительно умнее, – кивнул академик. – И именно поэтому предлагаю разыграть из себя простаков.
– Держу пари, – загорелся Алик, – что во Вселенной навалом народу, который умнее наших ученых!
– Помолчи, негодник, – шикнул на сына Филипп Иванович.
– Куда же подевались наши друзья? – вздохнул астроботаник.
– А вы сейчас узнаете! – воскликнул Алик. – Глядите!
Четверо мужчин механически повернули головы в сторону, куда показал Алик. Метрах в ста пятидесяти от полированной площадки показалась фигура Ивана Сергеевича. Казалось, он не идёт, а плывёт по воздуху. Он был не один – рядом с ним находилось какое-то удивительное существо, которого никогда не видели земляне.
Глава двадцать третья,
в которой опрокидываются представления землян не только о колесах, но и об ушах
Молотков действительно шел так, будто его ноги не соприкасались с твердью. Он словно плыл, то и дело поворачивая голову вправо и как бы советуясь со странной фигурой, парившей рядом с ним. Нет никакой нужды описывать упомянутую фигуру, так как это уже было сделано в двадцать первой главе. Да, конечно, речь идет именно о подобии камеры или спасательного круга.
Едва Молотков со своим странным провожатым оказался около края полированной бледно-розовой площадки, как иоллит провел одной клешней невидимую черту снизу вверх.
Через секунду оба они оказались среди бывших обитателей «Эллипса».
Иоллит снова подлетел к краю площадки и сделал движение клешней сверху вниз. Алик, который попытался воспользоваться моментом, чтобы проникнуть за пределы полированной площадки, был мгновенно приподнят за брючный ремень и рубашку метра на полтора клешней иоллита, после чего плавно опущен на прежнее место. Затем иоллит скрипучим голосом произнес:
– Вниманию представителей Голубой планеты Океания! От имени Гэ-эр-пэ блистательной планеты Иолла поздравляю вас с прибытием на территорию научной станции Рунди. Ваши имена, как и имена ваших коллег, я уже знаю. Позвольте представиться. Меня зовут Эм-дэ-эс-тэ, я ваш провожатый на станции Рунди. Не беспокойтесь, с вами ничего не случится, если вы будете выполнять все мои указания. Ваш командир Малотоков готов подтвердить это.
– Не Малотоков, а Молотков, – внес поправку астроботаник, не в силах определить, откуда у иоллита исторгаются звуки.
– Неправда, – бестрепетным тоном возразил Эмдэ-эс-тэ, —
Молотков, – бессмыслица, а Малотоков звучит логично, так как в теле Ивана Сергеевича очень мало электричества. С таким запасом здесь долго не продержаться.
– А что же с ним будет? – вырвалось у Филиппа Ивановича. Он тоже тщетно пытался определить, чем говорит Эм-дэ-эс-тэ.
– Без паники, – проскрежетал иоллит, – мы просто его подзарядим, как и всех вас. Вернее, Ивана Сергеевича мы уже подзарядили. В настоящее же время на подзарядке находятся Серповский, Валетов, Кандзюба и Ташматов, о которых прошу не беспокоиться.
– Легко сказать – «не беспокоиться», – сказал Блаженный.
– А если что-нибудь случится? Мы же не привыкли «заряжаться»!
– Насколько нам известно, вы на своей планете заряжаетесь дважды в течение суток – утром и вечером.
– Чепуха! – сверкнул глазами Вложенный. – Откуда вы взяли?
– По сведениям, полученным в результате анализа вашей радио-теле-информации, на вашей планете недавно, около ста лет назад, введены утренняя и вечерняя зарядки. Почему вы улыбаетесь?
– Видите ли, – пояснил Филипп Иванович, – тут недоразумение. Заряжать мы можем, например, аккумуляторы автомашин.
– Правильно, – согласился Эм-дэ-эс-тэ, – а разве четырехконечностные одноголовые мыслящие создания не являются аккумуляторами? Вы накапливаете для себя энергию, знания?
– Все это верно, – подтвердил доктор медицины, – но у нас под словами «утренняя зарядка» подразумевается ряд физических упражнений. Мы даже говорим «физзарядка».
– Правильно, – согласился Эм-дэ-эс-тэ, – зарядка имеет отношение к физическим явлениям, но без химизма тут не обходится!
– По-моему, – заметил астроботаник, все еще силясь определить, где находится у иоллита орган речи, – мы отвлекаемся. Что с нами произошло, где наши товарищи, где наш космический корабль?
– Да, и когда мы сможем покинуть вашу блистательную планету? – завершил мысль Петр Валерианович. – Кстати, вы не робот?
– Столько вопросов, – развел клешнями иоллит. – Рекомендую приберечь все кардинальные вопросы для беседы с нашим Гэ-эр-пэ. А ко мне можете обращаться лишь с общими вопросами. Кстати: я не робот, если под роботом вы подразумеваете электронное приспособление для выполнения поручений мыслящих существ.
– У вас на станции Рунди можно позавтракать? – спросил Алик.
– Да, – оживился академик, – не мешало бы подзарядиться!
– Подзарядиться?! – подхватил Эм-дэ-эс-тэ. – Вот видите, Гелий Михайлович, подзарядиться!
– Нет, нет, вы меня неправильно поняли, – испуганно воскликнул академик, – я просто проголодался, есть хочу!
– Ох, путаники же вы, четырехконечностные, – разводя щупальцами, сказал Эм-дэ-эс-тэ, – сами не знаете, чего хотите.
– Мы знаем, чего хотим! – решительно заявил астроботаник.
– Тут находится командир «Эллипса», и он вам изложит наши требования. «У этого колеса, кажется, нет рта!» – подумал Хворостов.
– Требования? – с удивлением переспросил иоллит. – Не забывайте, что вы можете лишь просить, а не требовать. К тому же у Ивана Сергеевича и в мыслях не было что-либо требовать. – Эм-дэ-эс-тэ положил клешню на плечо Молоткова.
– Совершенно верно, – быстро согласился Иван Сергеевич.
– Ничего я не собираюсь требовать, мы всем довольны, даже очень!
Бывшие члены экипажа «Эллипса» с крайним изумлением воззрились на Молоткова. А удивляться было чему: в его голосе звенел металл. Однако и это не было самым поразительным. Теперь, когда Молотков заговорил впервые с момента своего появления на полированной площадке, все повернулись к нему и сделали сногсшибательное открытие: у Ивана Сергеевича отсутствовали... Уши!
– Что вы с ним сделали?! – возмутился Блаженный, обращаясь к иоллиту. – Где его уши? Вы еще ответите за самоуправство!
– Простите, я вас не понял, – проскрипел Эм-дээс-тэ и, подхватив щупальцами тело доктора медицины, поднял его на трехметровую высоту. – Что такое самоуправство?
– Отпустите меня! – закричал Блаженный. – Изверг!
– Если я вас от-пу-щу, – заметил иоллит, – вы просто разобьетесь. Лучше я вас о-пу-щу.
– Акробатическая филология, – чуть слышно произнес академик, наблюдая за тем, как плавно опускается Джонрид Феоктистович.
– Почему вы волнуетесь? – снимая клешни с Блаженного, заметил иоллит. – У меня тоже нет ушей, я не жалею.
– У вас, по-моему, и рта нет, – сказал цитолог. – А у нас на планете в обществе принято появляться при ушах и со ртом.
– Насколько мне помнится, – заметил иоллит, – у четырехконечностных существ уши используются, в основном, для украшений. Ваши землянки прокалывают себе уши и вешают на них побрякушки.
– Наши землянки? – переспросил астроботаник. – Да ведь землянки – вто вырытые в землю жилища, понимаете?
– Спорить не буду, – ответил Эм-дэ-эс-тэ, – но вернемся к нашему другу. Вы испытываете неудобства, Иван Сергеевич, без ушей?
– Наоборот, – кивнул безухой головой Молотков, – без них даже как-то уютнее, а слышу я отлично. – И снова в голосе Молоткова прозвучали отсутствовавшие раньше металлические нотки.
– Вот видите, – сказал иоллит, – всё в порядке. А если вас интересует мой рот, то у меня их целых два. – И Эм-дэ-эс-тэ дотронулся до нижней части глаза, под которым едва виднелось крошечное круглое отверстие. – И две головы.
– Два рта? – удивился Блаженный. – Зачем же? И две головы?
– А зачем вам два уха, два глаза, две брови, две руки, две ноги и две ноздри? – спросил Эм-дэ-эс-тэ. – Нас это давно забавляло: почек – две штуки, печень – одна, легких – двое, сердце одно. А почему не наоборот? Почему не два сердца, не две головы?
– Изредка встречаются люди с двумя сердцами, но это аномалия, – пояснил Блаженный.
– Вот у вас один мозг, а ведь куда лучше было бы иметь два!
– У нас еще один мозг есть, – задетый за живое, сказал астроботаник, – спинной!
– Ну и какие мысли приходят вам в спинной мозг? – усмехнулся иоллит. – И как понять выражение «У него хорошо варят мозги»? Что, ваши мозги несут функции пищеварительного аппарата?
– Кстати, – снова подал голос Алик. – Есть хочется!
– Так это же проще всего, – сказал иоллит и кончиком клешни нажал на какую-то невидимую кнопку, вмонтированную, очевидно, в его коЛесообразную фигуру. В его клешне появилась голубая трубочка длиною сантиметров двадцать. Другой клешней иоллит вынул из трубочки несколько розовых палочек, похожих на сангину.
– Вы будете рисовать? – спросил Алик. – Или это вместо вилок?
– Это питательная паста, – пояснил Эм-дэ-эстэ. – Не отрава.
Через несколько минут земляне проглотили по две палочки питательной пасты, почти мгновенно ощутив все признаки сытости.
– Удивительно, – улыбнулся Филипп Иванович, – будто побывал в ресторане. И давно вам известен рецепт этих палочек, Эм-дэ-эс-тэ?
– Нет, – ответил иоллит, – лет восемьсот, не больше. С тех пор как был поднят вопрос об истощении природных ресурсов.
– Вы имеете в виду полезные ископаемые или живую природу? – спросил астроботаник. – Меня это очень интересует.
– Подробности вы можете узнать у самого Гэ-эр-пэ. Что же касается этой пасты, то могу сказать, что в ее составе более двухсот различных компонентов. Однако, так сказать, тюбиковое питание у нас дают только командированным, которым предстоят дальние вояжи. Иначе у одноголовых с течением времени постепенно атрофируются зубы, челюсти, изменятся мышцы лица, отомрут кое-какие внутренние органы. Правда, пастой у нас питается лишь Пэ-гэ-гэ-пэ, но о нем после.
– Не хотите ли вы сказать, – вкрадчиво произнес Блаженный, – что у вас тут проживают и существа, напоминающие людей?
– Нечто похожее, – усмехнулся иоллит, – нечто похожее.
