Текст книги "Этот несносный Ноготков"
Автор книги: Лев Белов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава сороковая,
в которой земляне, едва опомнившись от нового сюрприза, предстают пред ясны очи самого Гэ-эр-пэ
Аг и Эм-дэ-вс-тэ появились так же мгновенно, как и исчезли. Влетев сквозь отверстие вверху сфероида, они приблизились к бывшим обитателям «Эллипса». Покружив с минуту над ними, Аг прозвенел:
– Я к вам, признаться, так привык, что расставаться неохота: увы, наступит этот миг, и, может быть, заплачет кто-то. Теперь же сообщить я рад сенсационнейшую весть – в честь вас готовится парад, участников его не счесть.
По приблизительным подсчетам, там тысяч десять – к ряду ряд. Нет, нет, не десять тысяч (что там!) – там двадцать тысяч, говорят! И кто б подумать мог (поди ты!), чтоб вас, посланников Земли, с таким почетом иоллиты встречать торжественно могли?! Ах, если мне бы самому бы хотя б в тысячелетье раз пропели бы такие трубы, какие будут петь для вас! Да, вы торжественно пройдете по золотой своей тропе, – не встретит так родная тетя, как встретит всех вас Гэ-эр-пэ!
– Спасибо на добром слове, – усмехнулся академик, – теперь мы сможем предъявить Гэ-эр-пэ свои претензии в личной беседе.
– Не рекомендую, – проскрипел иоллит, – это будет расценено как дерзость. Никаких претензий, только нижайшая просьба!
– А кукиш с маслом не хотите ли? – вскипел Гелий Михайлович. – Мы не нижайшие просители! Не обижайтесь, Аг, за случайную рифму!
– Я не обижусь, милый Аш, – прозвенел автогид, – но все ж возьму на карандаш. Коль не дойдет до рецидива, останетесь, быть может, живы, а если случай повторится прощай, Москва, прощай столица!
– Москва... столица... – повторил Алик; слезы брызнули из его глаз, и он закричал: – Отпустите нас домой!
– Соскучился, бедняга, – проскрипел Эм-дэ-эстэ. – Ничего, это скоро пройдет, у нас тут всё забывают, всё-всё и всех-всех.
Филипп Иванович быстро подошел к сыну и чтото зашептал. Паренек постепенно успокоился и кивнул головой.
Спустя несколько минут кавалькада землян с жужжащими летательными миниаппаратами уже проносилась над сферическими зданиями. Никто не мог заметить чтонибудь напоминающее небо – вверху не было ни облаков, ни тучек, ни дыма: лишь салатного цвета пленка светилась так, словно на нее давил невидимый луч гигантского прожектора. Земляне летели гуськом за Агом, а сзади следовал Эмдэ-эс-тэ. Прошло не более получаса, когда иоллит громко объявил:
– Через десять минут будем у цели. Сохраняйте спокойствие, сами не задавайте вопросов, только через досточтимого Ага или через меня. Великий Гэ-эрпэ не любит навязчивых.
Действительно, скоро впереди показались первые шеренги почетного караула иоллитов – их можно было насчитать тысячи. Они парили, образуя огромный воздушный коридор, строго по ровным линиям с интервалами около двух метров над поверхностью, отливавшей зеленоватым глянцем. Внизу, насколько хватал глаз, полукругом стояли бесчисленные толпы микри. Сверху они выглядели, как разломанные надвое баранки.
Гелий Михайлович, памятуя инструкцию Эм-дээс-тэ, спросил:
– Досточтимый Аг, как мы должны реагировать на приветствия?
– Задача ваша – лишь молчать, за вас там скажут все, что надо, и теле-радио-печать, и спецучастники парада!
– Мы сами выразим свои мыс... – начал возмущаться академик.
– Так обстояло все когда-то, перебил Аг, – сто миллионов лет назад, теперь же – Эра Телепата, и ваши мысли говорят!
– Внимание, – проскрипел Эм-дэ-эс-тэ, – мы уже подлетаем! Сначала мы с вами совершим круг почета над участниками парада, а затем вы пройдете по золотой аллее и остановитесь у Черты Дозволенного, где вас будет приветствовать представитель Гээр-пэ.
Раздался оглушительный визг по меньшей мере тысячи горнов, и Алик увидел, что висящие впереди иоллиты держат в своих щупальцах исключительно тонкие золотые трубы – по две на каждого.
Вслед за Агом бывшие обитатели «Эллипса» совершили круговой полет над участниками парада, при этом Эм-дээс-тэ неизменно находился в хвосте всей группы. Затем все они снизились и, следуя за летящим впереди пптогидом, направились к огромному возвышению, которое издали напоминало гигантский барабан.
Когда земляне уже приблизились к «барабану», их взору предстала разительная картина: перед «барабаном» полукругом расположились микри, в ручках которых сияли светящиеся голубые ленты, а в самом центре стояли... Да, да, сомнения исчезли – там находились недавние обитатели «Эллипса»! Это был приятный сюрприз.
Сначала Алик вглядывался в Ивана Сергеевича, Сергея Ивановича, художника Валетова и физика Ташматова, одетых в голубые фраки и стоявших навытяжку. Затем он обратил внимание на головные уборы (чем-то напоминавшие старинные польские конфедератки). На их околышах светились надписи: «Торжественный дежурный». И вдруг он увидел, что за каждым из них стоят два двойника – такое разительное сходство! Алик закрыл глаза – проверить, не мерещится ли ему это. Быстро оглянувшись, он заметил, что его отец, академик, астроботаник, Блаженный и Кандзюба не могут оторвать взора от двойников. Алик с ужасом подумал о том, что теперь почти невозможно будет разобраться, где настоящие эллипсовцы, а где – искусственные.
Между тем за «барабаном» вспыхнул свет – это был висящий в воздухе экран, и на нем сразу же появились русские буквы:
«ОТ ИМЕНИ БЛИСТАТЕЛЬНОЙ ИОЛЛЫ
ГЭ-ЭР-ПЭ ПРИВЕТСТВУЕТ ПОСЛАНЦЕВ ГОЛУБОЙ
ПЛАНЕТЫ ОКЕАНИЯ И ВЫРАЖАЕТ НАДЕЖДУ, ЧТО У
НИХ УЛУЧШИЛОСЬ СОСТОЯНИЕ РАССУДКА, И ТЕПЕРЬ
ОНИ ОХОТНО СОГЛАСЯТСЯ С ТЕМИ ДОВОДАМИ,
КОТОРЫЕ ИМ ПРИВЕДУТ В ПРЕДСТОЯЩЕЙ БЕСЕДЕ.
ИОЛЛИТЫ РАДЫ СВОИМ ГОСТЯМ И ОКАЖУТ ИМ
САМЫЙ РАДУШНЫЙ ПРИЕМ. НАДЕЕМСЯ, ЧТО И ДО
ПОСЛЕДНИХ МИНУТ ЧЕТЫРЕХКОНЕЧНОСТНЫЕ
ОДНОГОЛОВЫЕ НЕ ИСПЫТЫВАЛИ ОГОРЧЕНИЯ НА
НАУЧНОЙ СТАНЦИИ РУНДИ, РАВНО КАК И НА САМОЙ
БЛИСТАТЕЛЬНОЙ ИОЛЛЕ.
ГОСТЯМ ПРЕДЛАГАЕТСЯ
ТЕКСТ НАШЕГО ГИМНА В ПЕРЕВОДЕ С ИОЛЛИТСКОГО
НА РУССКИЙ ЯЗЫК, ВНИМАНИЕ!
ГИМН ЛЕТЯЩЕЙ БАРНАРДЕ
СКОПЛЕНИЙ ЗВЕЗДНЫХ МИЛЛИАРДЫ, ГАЛАКТИК НАМ
НЕ СОСЧИТАТЬ, НО ЗНАЕМ МЫ: ОДНА БАРНАРДА —
НАМ КАК ОТЕЦ РОДНОЙ И МАТЬ. ТЫ ЖИЗНЬ ДАЛА
СВОЕЙ ИОЛЛЕ, И КАЖДЫЙ ЗНАЕТ ИОЛЛИТ: БЛАГОДАРЯ
ТВОЕЙ ЛИШЬ ВОЛЕ ВНУТРИ У НАС ОГОНЬ ГОРИТ.
ОДНУ МИГОТКУ ( крохотная частичка по иоллитски) НАМ
ПОШЛИ ТЫ ЛЮБОГО ДЕРЕВА – ТОГДА ОПЯТЬ
ВОССЛАВЯТ ИОЛЛИТЫ ТЕБЯ, ВЕЛИКАЯ ЗВЕЗДА!
Алик услышал какое-то мощное жужжание и невольно поднял голову. Вверху скопище из тысяч иоллитов с бешеной скоростью вращалось вокруг своей оси – как потом выяснилось из беседы с Эм-дэ-эс-тэ, это был общепринятый ритуал, соблюдавшийся при исполнении гимна Летящей Барнарде. Ритуал этот символизировал готовность иоллитов энергично браться за любое дело во имя Летящей Барнарды. Алик взглянул на экран и с изумлением прочитал:
«ПОСЛАНЦЫ ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЫ
ОКЕАНИЯ БЛАГОДАРЯТ ВЕЛИКОГО ГЭ-ЭР-ПЭ ЗА
ДОБРЫЕ СЛОВА ПРИВЕТСТВИЯ И БЛАГОРОДНЫЕ
ПОЖЕЛАНИЯ. ОНИ ВЫРАЖАЮТ НАДЕЖДУ, ЧТО НАЙДУТ
ОБЩИЙ ЯЗЫК С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ БЛИСТАТЕЛЬНОЙ
ИОЛЛЫ ВО ВРЕМЯ ПРЕДСТОЯЩЕЙ БЕСЕДЫ. СЛАВА
ЛЕТЯЩЕЙ БАРНАРДЕ И БЛИСТАТЕЛЬНОЙ ИОЛЛЕ!
СЛАВА ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЕ ОКЕАНИЯ!»
Как только погас экран, а иоллиты прекратили бешеное вращение, академик, астроботаник, цитолог, доктор медицины, геолог и Алик проследовали за Агом и Эм-дээс-тэ в дверь, которая оказалась в самом центре цилиндра-«барабана», и очутились в лифте. Какая-то энергия уложила землян на спины; так, лежа в воздухе, они мгновенно уснули, а потом никто из них не мог точно сказать, сколько времени они находились в лифте.
Они очнулись, когда уже полулежали на голубых диванах в ярко освещенном зале-многоугольнике. В самом центре его находилось круглое возвышение, напоминавшее все тот же «барабан», но изготовленное из червонного золота.
На цилиндре стояло изящное золотое кресло, испускавшее фосфорическое свечение.
В кресло сидело существо, при взгляде на которое содрогнулся не только Алик. Лицо этого существа имело не менее метра в диаметре, на нем выделялись крупные ромбовидные глаза, смахивавшие на какието приборы световой сигнализации, прямой трубчатый нос, расширявшийся книзу, и очень тонкая фиолетовая полоска губ. И если лицо это было шириной с метр, то фигура, – нет, с позволения сказать, фигура! – была никак не более полутора метров в высоту и скорее напоминала сочленения металлического механизма, изготовленного в каком-нибудь школьном кружке «Умелые руки». От верхнего сочленения механизма протягивались два щупальца (ничем не отличавшихся от щупалец Эм-дэ-эстэ), клешни которых покоились на подлоквтниках кресла.
Нижняя часть существа завершалась единственной конечностью с тремя блестящими колесиками.
Пока земляне разглядывали странное существо, Аг подлетел к его голове и как-то особенно звонко зазвенел:
– Ваше могущество, великий Гэ-эр-пэ! Нижайшие по разуму рады случаю приветствовать вас и пожелать вам вечного процветания! Мы счастливы сообщить вам, что все указания вашего чудодейственного Мозга – да умножатся и углубятся его извилины! – выполнены! Землянам была показана вся запланированная вами программа. Четверо из них размножены сообразно приготовленным матрицам. Им явиться?
– Пригласить всех представителей Океании! – раздалось в зале.
Глава сорок первая,
отличающаяся удивительной серьезностью важнейших проблем,
затронутых в беседе академика и Гэ-эр-пэ
Алик стал механически пересчитывать фигуры, которые появились словно из-под полированной поверхности заламногоугольника. Ровно двенадцать человек – и все они были хорошо знакомы бывшим обитателям «Эллипса»: три Молотковых, три Серповских, три Валетовых и три Ташматовых. Внешне они совершенно ничем не отличались друг от друга, и светящиеся на околышах конфедераток надписи «Торжественный дежурный» лишь подчеркивали это разительное сходство.
– Садитесь! – раздался голос, отливавший металлом. – Эм-дэ-эс-тэ всех предупредил, как следует себя вести?
– Ваше могущество, великий Гэ-эр-пэ, – проскрипел иоллит, – все надлежащим образом предупреждены досточтимым Агом и мною. От имени землян с вами будет говорить академик Аш, он известен трудами по химии максиэлемента, сторонник внедрения автотрофии.
– Аг, постарайтесь, чтобы в моем присутствии не путали автотрофность с загадочной автотрофией, – сказал Гэ-эрпэ, вручая автогиду какое-то колечко, и в то же мгновение Аг подлетел к Эм-дэ-эс-тэ. Иоллит стал бешено вращаться вокруг своей оси, затем вдруг вспыхнул и мгновенно сгорел в воздухе. Алику, который в ужасе наблюдал эту сцену, показалось, что на полированную поверхность зала опустилась какая-то прозрачная капля.
– Ваше могущество! – прозвенел Аг, возвращая колечко.
– Всё! Аг, – сказал Гэ-эр-пэ, – вызовите Эм-дэ-эсшэ и Пэ-гэ-гэ-пэ. Надеюсь, они не путаники.
Землянам показалось, что в воздухе снова появился их старый знакомый Эм-дэ-эс-тэ – настолько Эм-дэ-эс-шэ был похож на своего предшественника. Пэ-гэ-гэ-пэ как ни в чем не бывало проследовал в отведенное ему Агом место и поклонился Гэ-эр-пэ:
– Ваше могущество, послушные вашей воле прибыли!
– Садитесь, Пэ-гэ-гэ-пэ, – предложил Гэ-эр-пэ, и под Иисусом сразу же выросло кресло, которое он незамедлительно занял. – Гелий Михайлович, вы и ваши коллеги убедились в превосходстве нашей цивилизации? Называйте меня просто Гэ-эр-пэ – вы наши гости.
– Да, Гэ-эр-пэ, мы в этом убедились, —. ответил академик.
– Можете лично мне задавать любые вопросы, Гелий Михайлович.
– Хорошо. Вопрос первый – что случилось с нашими коллегами?
– Вы должны радоваться – их стало больше, но кто из них настоящий, предстоит определить вам, и от вашей прозорливости зависит очень и очень многое – быть может, даже ваша судьба.
– Не могли бы вы, Гэ-эр-пэ, распорядиться, чтобы кое-что из достижений вашей науки использовали ученые Земли?
– Для вас это, пожалуй, недоступно. Ведь наша цивилизация создавалась не сто, не тысячу, а сотни миллионов лет. У нас имеются такие электрические существа, которые в течение одной минуты проделывают сотни миллиардов операций математического характера и дают ответ на любой вопрос о прошлом, настоящем и будущем науки. Они конструируют космический корабльзвездолет за каких-нибудь четыре минуты. Двойники ваших коллег изготовлены за одни сутки, но обратите внимание на качество!
– Сообщите нам принципиальную схему получения двойников!
– Никогда! Мы уже обладаем печальным опытом. Сорок миллионов лет назад мы имели великодушную неосторожность показать (только показать!) одну нашу конструкцию двум гостям с планеты Арнтпвйг (это в созвездии Хкдвзпймтр). И что же? Через четыре тысячи двести тридцать лет они привезли нам такую же конструкцию! Но свет от созвездия Хкдвзпймтр доходит за две тысячи сто четырнадцать с половиной лет, а это означает, что на изготовление той конструкции у них ушло не более года.
– Ну и что тут такого? – пожал плечами академик. – Не более...
– А то, что при помощи своей «новинки» они надеялись завоевать нас. Но они просчитались, ибо наша техника шагнула далеко вперед, и та конструкция покоилась в музее древнего вооружения.
– Так, значит, вы ничем не рискуете, если предоставите в наше распоряжение принципиальную схему получения двойников!
– У нас закон – не повторять ошибок прошлого.
– Зачем вам понадобился «Эллипс»? Для вас он – игрушка.
– Конечно, «Эллипс», с точки зрения технической, нуль. Но нас интересовала ваша оранжерея.
– Она же засохла!
– Восстановим. Из чего изготовлена эта штука... табакерка?
– Из обыкновенного орехового дерева.
– За один грамм любого дерева мы готовы отдать тонну или даже десять тонн золота, платины – чего угодно.
– Позвольте, но мы видели у вас целые заросли каких-то весьма пахучих кустарников – у них был приятный запах земляники.
– Увы, это искусственные экспонаты, так же как двуногая летающая корова, рогатый тигр и травоядная пантера. Мы думали о снаряжении на вашу планету экспедиции. Это огромнейший риск – занести на блистательную Иоллу вредоносных микробов, что тоже может привести к гибели цивилизации. Увы, такой прецедент имеется – я имею в виду вымирание жителей планеты Итдлбвкуэ в созвездии Фъцёуыю. Звездолет Итдлбвкуэ прихватил с собою с планеты Кщжбъчф только двух жителей. И что же? Они оказались больными. Беспрерывно чихая, они заразили экипаж звездолета, и эпидемия охватила всю Итдлбвкуэ, на которой уже через два месяца не осталось ни одного живого существа, а их было четырнадцать миллиардов! Но мы знаем, что космические корабли снаряжаются с учетом опасности занесения микробов на чужие планеты, и поэтому спокойно перенесли членов экипажа «Эллипса» на наш звездолет, подвергли всех вас всесторонней фильтрации и допустили на блистательную Иоллу.
– Остается удивляться, Гэ-эр-пэ, – улыбнулся Гелий Михайлович, переглянувшись с Блаженным, – что при вашем уровне цивилизации у вас нет универсального средства против любых микробов.
– Микробов больше, чем средств, Гелий Михайлович!
– Простите, Гэ-эр-пэ, а у вас тут никто ничем не болеет?
– В редких случаях. Но мы сразу же уничтожаем больного – это гуманнее, чем допустить распространение эпидемии.
– Кстати, Гэ-эр-пэ, а сколько жителей на блистательной Иолле?
– Мне было бы приятно, академик, услышать иной вопрос.
– Охотно, Гэ-эр-пэ. Какая продолжительность жизни у иоллитов и у микри? Занимаются ли ваши ученые проблемой бессмертия?
– Продолжительность жизни у нас на блистательной Иолле регулируется в зависимости от заслуг иоллитов и микри. Во всяком случае, достойные живут гораздо больше. Бессмертие нас волнует давно. Наш ученый Эмвэ-чэ-эс-и и возглавляемый им научный центр бьются над этой проблемой вот уже девятьсот третий год, однако результаты весьма скромные.
– Встречаются ли на блистательной Иолле преступники? Если да, то как их наказывают?
– Встречаются чрезвычайно редко. Их мы награждаем орденами.
– Преступникам даете ордена?! – удивился Аш. – А ваших великих ученых, изобретателей, астронавтов вы награждаете?
– Безусловно. Например, участников экспедиции, которые доставили вас на Рунди, мы наградили орденами Кодема – это ордена Кобальта, Дерева и Меди – те три компонента, которые у нас на блистательной Иолле особенно высоко ценятся.
– Но почему и преступников...
– Для них изготовляются особые ордена – те, которые они обязаны носить постоянно. Дело в том, что сердцевина орденов представляет собою радиоактивную пластинку направленного действия. Награжденные первой степенью такого ордена живут лишь сто лет после вручения его, второй – двести, а третьей – триста. Естественно, время у них распределено строго по секундам – ведь им так много надо сделать за эти жалкие годы!
– Нам, землянам, – грустно произнес Гелий Михайлович, – остается лишь позавидовать вашим преступникам – то, что для них – наказание, для жителей планеты Океания считалось бы наградой.
– В таком случае, – усмехнулся Гэ-эр-пэ, – мы охотно наградим всех вас такими орденами, хотя не знаю, как вы к этому отнесетесь.
– Нет уж, спасибо, – нахмурился академик, – насчет зависти я, конечно, пошутил. Лучшей наградой для нас будет быстрейшее возвращение на родную планету. Почти шесть лет мы родных не видели. А как хотелось бы с ними встретиться!
– Так это же проще всего, – сказал Гэ-эр-пэ, и погас свет.
Глава сорок вторая,
трактующая роль ностальгии в жизни землян
Алик успел только заметить, как перед ним внезапно вспыхнула и засветилась огромная стена, а вслед за этим ему стало казаться, что он спит и видит самый чудесный сон в своей жизни. Он сразу же узнал гостиную их квартиры – она выглядела точьи-точь как в тот памятный день рождения, когда певица вынуждена была вручить имениннику золотой медальон. Как и тогда, в середине гостиной стоял большой раздвижной стол, покрытый красивой скатертью и уставленный бутылками и всевозможными закусками. За столом рядом с мамой (она очень постарела) сидела Варвара Никаноровна, около нее восседал Георгий Васильевич, оживленно беседовавший с Бемолиным. Константин Степанович сидел за противоположной стороной стола рядом со своей женой.
Солистка оперного театра Галина Алексеевна о чем-то шушукалась со своим супругом и время от времени обращаясь к какому-то молодому верзиле, чье лицо Алику кого-то напоминало.
Георгий Васильевич постучал ложкой по бутылке минеральной воды, заставив ее издать глухой звон, и торжественно произнес:
– Дорогие друзья! Событие, которое мы сегодня отмечаем, должно было в принципе быть веселым и радостным. Однако волею судьбы оно превратилось в грустное и печальное, ибо день рождения Филиппа Ивановича, нашего... – Тут он обратился к хозяйке: – Успокойтесь!
– Продолжайте, Жора, – смахнув слезу, проговорила мама Алика.
– Да, дорогие друзья, – снова произнес Георгий Васильевич, – день рождения нашего незабвенного
Филиппа Ивановича мы отмечаем, когда его уже нет в живых, как нет в живых и нашего общего любимца Алика.
Оба они погибли вместе с членами экипажа космического корабля «Эллипс», о котором теперь никто ничего не знает, кроме того, что с ним произошла катастрофа в непосредственной близости от планеты Марс. Почтим же их память.
Из-за стола поднялись все. С минуту они молча смотрели в какую-то точку. Алцк, проследив за взглядом Георгия Васильевича, увидел на стене два больших фотопортрета – свой и папин, обрамленных черными лентами. Они висели над роялем.
– Дорогие друзья, – после минутной паузы сказал Георгий Васильевич. – Слово имеет Константин Степанович. – Жобре сел.
– Много, – тихо произнес Иванов-Иванов, – я говорить не привык. В лице Филиппа Ивановича наша наука потеряла выдающегося ученого современности. На днях его именем названа одна из разновидностей инфузории, и этим все сказано.
– Инфочка! – всплакнув, прошептала Варвара Никаноровна.
– Слово – лучшему другу Алика, студенту биологического факультета университета Евгению
Крякову, – объявил Нарзанов-Жобре.
Теперь только Алик понял, кого напомнил долговязый незнакомец. Конечно, это же он, Женька Кряков!
– Мне сейчас тяжело, – проговорил Кряков. – Но в то же время радостно сознавать, что я имел счастье быть другом Алика. В нем я всегда видел идеального человека, и теперь сделаю все, чтобы оказаться достойным этой дружбы! Выпьем же и помянем Филиппа Ивановича и
Алика! Пусть земля... пусть космос им будет пухом!
Все поднялись и молча, не чокаясь, выпили. Отодвинув стулья, к роялю подошли Галина Алексеевна и ее муж.
Раздались знакомые аккорды, и зазвучал голос певицы:
Для берегов отчизны дальной...
Алик почувствовал, что лицо его становится мокрым от слез, а глаза словно заволоклись туманом. Однако тут же вспыхнул яркий свет, юноша очнулся и стал оглядываться.
Он заметил, что его отец тихо стонет. Академик Аш, обхватив голову руками, что-то шептал. Астроботаник сидел, слегка покачиваясь, и повторял: «Да-да, да-да».
Джонрид Феоктидтович сидел неподвижно. На лице доктора геологии блуждала странная улыбка.
Алик посмотрел в сторону Молоткова, Серповского, Валетова и Ташматова, а также их двойников. Лица их ничего, кроме покорности судьбе, не выражали.
– Итак, сбылось ваше пожелание, – сказал Гээр-пэ, – и вы увиделись со своими друзьями. Мне даже показалось, что вам захотелось попасть на свою родину. Не так ли?
– Это ужасно, – тихо проронил Ноготков, – это ужасно, ужасно!
– Как вы это сделали? – Академик Аш замер в неподвижной позе.
– Вам как крупному ученому, – произнес Гээр-пэ с явной издевкой в голосе, – объясню. Дело в «летающих тарелках», из-за которых у вас был в свое время поднят такой шум. Это же наши приборы-информаторы. Они распределены на расстоянии миллиарда километров друг от друга. А ваши телевизоры не только принимают звук и изображение телевизионных станций, но и своими экранами отражают предметы, которые находятся рядом.
Вот эти отражения и принимаются «летающими тарелками». Они же, кстати, берут и другую информацию, а затем транслируют ее для нас. Если вы сможете припомнить, на вашей планете произошло несколько загадочных исчезновений самолетов и кораблей. Увы, мы не могли допустить, чтобы у одноголовых четырехконечностных оказались четкие снимки и точная запись излучений наших сложнейших приборов, которые вы прозвали «летающими тарелками». Луч одной такой «тарелочки» может превратить в невидимую дымку любое сооружение, изготовленное на планете Океания. Мощность излучения «летающей тарелки» соответствует энергии, которую вырабатывают десять тысяч ваших крупных атомных электростанций. Я имею в виду станции с единичной мощностью реактора не менее тысячи мегаватт. Что же касается того, что вы увидели в квартире Филиппа Ивановича,– неожиданно закончил беседу Гэ-эр-пэ, – то мы это устроили по вашей же просьбе. У вас приступы ностальгии ( Ностальгия – приступ тоски по родине)? Вы хотели бы вернуться домой?
– Конечно, хотим! – с надеждой в голосе заверил академик.
– Никогда! – резко произнес Гэ-эр-пэ. – Забудьте об этом навеки и знайте – вы останетесь здесь, вы нам нужны для опытов!
