Текст книги "Этот несносный Ноготков"

Автор книги: Лев Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава тридцать третья,
изобилующая новыми неожиданностями

Никто из землян никогда не смог бы объяснить, каким образом после обещания иоллита поговорить о гуманизме они сразу нее очутились в небольшом шарообразном помещении, чем-то похожем на аквариум, из которого выкачали жидкость. Зеленоватый туман струился из стен, отражался на лицах и одежде людей, они напоминали чем-то фигуры с картины Репина «Садко в подводном царстве».

– Как мы сюда попали? – с недоумением спросил астроботаник.

– Во всяком случае, я не припомню, чтобы нам подавали лимузин или хотя бы карету, – горестно вздохнул академик.

– Боюсь, что скорее нам потребуется карета скорой помощи, – усмехнулся Хворостов. – Я начинаю опасаться за наш рассудок.

– Не обобщайте, – запротестовал доктор медицины, – и не паникуйте. Мы должны действовать вопреки навязываемой нам воле иоллитов, которым мы пока подчиняемся.

– Боюсь, что «пока» станет «навсегда», – заметил Хворостов.

– Опять боитесь! Вместо того, чтобы взять себя в руки, вы опускаете эти последние конечности, – не выдержал академик.

– Самое время каламбурить, – грустно улыбнулся

Блаженный. – Нам действительно надо что-то предпринимать! Ваш сыночек, Филипп Иванович, творил чудеса, его фокусы едва не привели нас к гибели. Быть может, теперь он блеснет своим искусством?

– Ты слышишь, Алик? – повернулся к сыну цитолог. – Ясно?

– Ясно, – насупился Алик, – только я уже не умею. Пробовал...

– Климат другой, – вздохнул академик. – Не то давление ртутного столба, не та влажность, не та изотерма. И вообще, дорогие... – Гелий Михайлович умолк, словно загипнотизированный чьим-то взглядом. Он уставился в потолок, если только так можно было назвать верхнюю часть сферического помещения, и застыл от неожиданности. Все подняли головы, не в силах что-либо произнести: на потолке образовалось овальное отверстие размером с крышку стола, и оттуда посыпались какие-то существа, после чего отверстие мгновенно затянулось зеленоватой пленкой.

Постепенно придя в себя, земляне поняли, что над ними парят автогид и Эм-дэ-эс-тэ. На полу же, выстроившись полукругом, стояла дюжина человекообразных существ ростом не более двадцати пяти—тридцати сантиметров.

Голубые личики их сияли, казалось бы, от счастья, поиски были обтянуты вычурно разрисованной кожей, миниатюрные ручки отливали металлическим блеском.

Головные уборы их напоминали сомбреро в сильно уменьшенном виде.

– Ну, что ж, друзья, вы замолчали? – произнес Аг. – Вам было скучно в этом зале? Чтобы развеять вашу грусть, Эм-дэ-эс-тэ подал идею – вас познакомить с м и к р и.

Пусть веселят вас, я же смею торжественно заверить, что эти м и к р и – первый класс, они проверены на деле уже три тысячи с лишним лет, на них одежды мы надели, каких нигде, конечно, нет, от них никто не слышит жалоб (иначе – что же с ними стало б?!), – за вас теперь я очень рад: вас м и к р и всех развеселят!

– Б-б-большое спасибо, – не сводя глаз с загадочных существ, сказал астроботаник, – но нам теперь не до веселья. И потом... Быть может, товарищам... э-э... микри... совсем не хочется веселиться?

– Успокойтесь, Петр Валерианович, – проскрипел иоллит, – именно эти микри предназначены для веселья!

У нас есть и другие микри, но у тех иные функции – одни заняты выведением сложных формул, другие выводят новые сорта искусственных цветов, третьи поставляют нам сугубо технические идеи. Должен сказать, что опыты по мутации четырехконечностных дали блестящие результаты. Они проводятся восемь миллионов лет.

– Варвары! – не сдержавшись, выдохнул Филипп Иванович.

– Вы что-то хотели сказать? – проскрипел иоллит, опустившись почти до уровня носа цитолога.

– Да нет, уважаемый Эм-дэ-эс-тэ, – толкнув в бок Филиппа Ивановича, улыбнулся академик, – он просто вспомнил свою сотрудницу по лаборатории цитологии, ее звать Варварой, она тоже занимается вопросами мутации – правда, у насекомых и микроорганизмов.

– Извините, коллега, – проскрипел иоллит, едва не задев своей клешней носа Филиппа Ивановича, и взлетел метра на два.

– Меня слегка удивляет, – осторожно начал астроботаник, – что вы даете нам эти пояснения в присутствии... – Он умолк.

– Не беспокойтесь, – проскрипел иоллит, – в этих вопросах они, как вы говорите, не кумекают. Все, что не имеет отношения к забавам, им недоступно. Так же, например, как недоступно само понятие «забава» тем микри, которые выполняют, скажем, функции создателей электронных машин.

– Извините, – робко начал академик, – есть ли на Иолле...

– На блистательной Иолле,—поправил Эм-дэ-эс-тэ.

– На блистательной Иолле, – повторил Гелий Михайлович. – Есть ли у вас микри, выполняющие функции поэтов?

– А как же! – проскрипел Эм-дэ-эс-тэ. – Досточтимый Аг около ста лет стажировался у микри, занятых исключительно стихосложением, и достиг огромных успехов. Правда, это стоило жизни двум микри, но они сами же и виноваты – не надо было столь бестактно критиковать его первые опыты. Понятно?

– Понятно, – ответил Филипп Иванович и нахмурился.

– Тогда мы оставим вас на часок одних с микри, – проскрипел Эм-дэ-эс-тэ, – а сами с досточтимым Агом отправимся по своим делам. Только прошу вас не церемониться! Если что-нибудь не понравится, щелкайте их прямо по спине – она у них прорезиненная.

Менее чем через минуту Аг и Эм-дэ-эс-тэ скрылись в отверстии на потолке, которое тут же затянулось плотной зеленоватой пленкой. В сфероиде воцарилось тягостное молчание. Бывшие обитатели «Эллипса» с состраданием глядели на стоящих полукругом микри.

Глава тридцать четвертая,
где становится понятно, кто оказался пленником и почему микри проявляют удивительную скромность в сочетании с феноменальной послушностью

Быть может, молчание продолжалось бы еще несколько минут, если бы один из микри не поднял руку, словно призывая всех проявить внимание. Затем он подпрыгнул метра на три, сделал несколько головокружительных сальто и снова встал на ноги. Бывшие обитатели

«Эллипса» невольно переглянулись, а человечек трижды повторил свой номер, после чего заговорил совершенно нормальным голосом :

– Уважаемые гости! Спортивно-художественное звено приветствует представителей иной цивилизации! Нам приказано сделать все, чтобы все вы бетались довольны.

– Жалоб не будет! – заверил Филипп Иванович. – И вообще совсем не обязательно вам тут перед нами скоморошничать!

– Тем более, что мы просто хотели бы с вами побеседовать, – добавил Блаженный. – Кстати, когда это вы успели Изучить наш язык?

– Ну, это сущие пустяки, – улыбнулся микри, который только что проявил чудеса акробатики. – Три часа в лингвистической камере, и ваш язык – уже наш язык. Однако программу свою мы о б я з а н ы выполнить – иначе рискуем своим существованием.

– Извините, – сказал астроботаник, – но нам только что заявили, будто вам недоступны никакие понятия, кроме забавы, а вот вы...

– Я вижу, – улыбнулся микри, – вы удивительно честные люди, и поэтому отвечу на ваш вопрос без экивоков: пусть иоллиты остаются в приятном заблуждении. Увы, но условия, в которых мы находимся, не позволяют нам проявлять свою осведомленность.

– Позвольте, – вмешался в разговор цитолог, – но ведь вы тоже иоллиты, раз живете на этой планете!

– Нет, нет, – как-то пугливо произнес крошечный человечек, – мы не иоллиты, мы микри, микри и микри – очень прошу вас об этом не забывать, особенно, если придется разговаривать о нас с собственно иоллитами или, тем более, с Агом. Он очень жесток!

– Простите, – тихо произнес Филипп Иванович, – а не могут ли нас подслушивать?

– Ха-ха-ха! – не выдержал крошечный человечек. – Конечно, могут!

– Тогда как вы не боитесь говорить такие вещи? – удивился икадемик. – Тем более, что вы обрисовали Ага не ангелом.

– Вы думаете, мы совсем не общаемся с нашими собратьями из звеньев, занятых проектированием электронных специализированных машин? Они научили нас кое-каким уловкам, позволяющим вводить в заблуждение иоллитов, в чьих глазах мы удивительно скромны и феноменально послушны. Однако, например, приспособление, которое фиксирует все, что здесь происходит, уже...

– ...записало то, что вы мысленно продиктовали, – произнес вдруг Алик и вопросительно посмотрел на микри.

– Ведь правда?

– Верно, – подтвердил микри. – А как вы-то догадались?

– Алик! – радостно воскликнул Филипп Иванович. – Порядок?!

– Как видишь, отец, – улыбнулся юноша. – Чтото выходит.

– Ура нашему гению! – воскликнул астроботаник. – Теперь пойми, дорогой, что надежда только на тебя!

– Лишь от тебя зависит наша судьба, – добавил Блаженный.

– К счастью, не только от меня,—заметил Алик. И он внимательно посмотрел на микри, который снова поднял руку.

– Вы совершенно правы, Александр Филиппович! – сказал микри. – И мы даем слово принести вам пользу.

Хочу предупредить: не соглашайтесь оставаться тут навсегда!

– Об этом не может быть и речи! – воскликнул Филипп Иванович.

– Однако иоллиты могут заставить нас остаться, – резонно заметил астроботаник. – Мы же здесь абсолютно бессильны.

– Абсолютного ничего не существует! – сказал микри. – Это мудрое изречение одного инопланетянина по имени Кандзюба.

– Кандзюба?! – хором переспросили бывшие обитатели «Эллипса».

– А разве вам знакомо это имя? – удивился микри.

– Еще бы, ведь это наш человек! – обрадованно воскликнул Молотков. – А где вы его видели?

– Мы его видели... – Микри задумался и что-то спросил у остальных человечков.

– Мы его видели в Автотрофном бассейне – его, если я не ошибаюсь, заинтересовал массовый синтез молекул.

– Что, что? – встрепенулся академик. – Массовый синтез молекул?

– А что вас тут удивляет? – Микри переглянулся со своими коллегами. – У нас вот уже тридцать миллионов лет, по вашему, конечно, исчислению, налажен промышленный синтез питательных веществ из соединений неживой природы. Надеюсь, что вам. Гелий Михайлович, как доктору химических наук понятно значение автотрофности для жизни живых существ. Но вы интересовались, кого еще мы видели?

– Конечно, конечно, – скороговоркой произнес академик и как-то странно почесал свое левое ухо, держа правую руку за затылком.

– Ну, например, брат Кандзюбы находится...

– Какой брат? – улыбнулся Блаженный. – У него нет братьев!

– Ну как же, – нахмурился микри. – Брат – его точная копия, как близнец. И он – нас даже удивило – зубрит русский язык в лингвистической камере.

– Брат Кандзюбы... – повторил академик. – Может быть, вы видели... и братьев Ташматовых?

– Совершенно верно, – подтвердил микри. – И вашего брата, Иван Сергеевич, мы видели – прямо как близнецы вы, клянусь Иоллой!

– Моего брата? – переспросил Молотков. – Но я холостяк!

– Как вам не стыдно, – покачал головой астроботаник. – У вас изумительная супруга в... – Он вдруг умолк. – Но при чем тут холостяк?

– Действительно, – развел руками Блаженный, – товарищ... э-э-э... микри... Извините, но мы до сих пор не знаем вашего имени.

– Зовите меня Двамистыче, – быстро ответил микри, – это же, по сути, мой номерный знак – два миллиона сто тысяч четыреста.

– Боже, какие варвары! – схватился за лоб Филипп Иванович.

– Итак, – оживился астроботаник, – речь шла о брате, а вы заявили, Иван Сергеевич, что холостяк. Где же логика?

– То есть как «где логика»? – удивился Молотков. – Раз холостяк, значит, не имею брата.

– Совсем свихнулся, – шепнул Филипп Иванович Блаженному.

– Нет, нет, – насторожился доктор медицины, – тут какая-то загадка! – Он до хруста сжал Молоткову пальцы.

– Вы не сердитесь, Иван Сергеевич?

– Да стоит ли из-за одного слова сердиться, – не меняя выражения лица, ответил Молотков. – Давайте забудем этот разговор.

– То-то-товарищи, – заикаясь, закричал Блаженный. —

Это совсем не Иван Сергеевич! Это... это... – б и о р о б о т!

– Так влипнуть, – прошептал Хворостов, хватаясь за виски.

– Это голословное, ни на чем не основанное заявление! – спокойно произнес Молотков. – Приказываю вам молчать!

Глава тридцать пятая,
в которой события принимают весьма странный оборот

Бывшие обитатели «Эллипса» с ужасом во взоре повернулись к Молоткову, который только что с таким удивительным самообладанием приказал им молчать и, видимо, собирался предпринять какие-то одному ему известные меры. Предположение доктора медицины относительно биомеханической сути Ивана Сергеевича  показалось вдруг вздорным и фантастическим. Правда, всех и теперь все еще озадачивало высказывание Молоткова насчет значения слова холостяк, но ведь можно предположить, что это была милая шутка.

Пока земляне размышляли над создавшейся ситуацией, Молотков быстро подошел к группе микри и, нагнувшись, коротко приказал:

– Выполняйте свою программу!

Двамистыче что-то просвистел, повернувшись к своим коллегам, и в тот же миг они образовали круг. Затем все двенадцать микри одновременно подпрыгнули на несколько метров, делая головокружительные сальто, выстроились в одну шеренгу и проскандировали:

 
– Мы всегда гордимся теми, кто Иолле друг и брат!
Только дайте, дайте время, и о нас заговорят.
 

 
– Мы поем для Молоткова,
 

– нараспев произнес Двамистыче,

 
– он мудрее всех землян. Что ж тут странного такого, что ж тут странного такого – это, право, не изъян!
 

 
– Что ж тут странного такого, что ж тут странного такого,
 

– повторили микри,

 
– это, право, не изъян!
 

– Простите, коллега, – прошептал астроботаник, нагнувшись к уху академика, – но, по-моему, они несут какую-то чушь.

– Сейчас что-то произойдет, – шепнул в ответ Гелий Михайлович.

– Извините, Иван Сергеевич, – подбежав к Молоткову, обратился Двамистыче, – вы одобряете нашу программу?

– Вполне, – самодовольно улыбнулся Молотков. – Я полагаю, что неплохо было бы несколько усилить мотив насчет мудрости и особо подчеркнуть, что Молотков подлинный холостяк! Да здравствует и в таком же, как вы догадались, духе, и так тому и далее. Впоследствии я буду просить досточтимого Ага о продлении вам жизни на срок, вполне удовлетворяющий ваше самолюбие. Фить!

– Абракадабра, – шепнул академику Хворостов, – бред и... – Он тут же умолк, заметив предостерегающий жест Гелия Михайловича, Двамистыче быстро вернулся к своим и запел нежным тенором:

 
– Мудрец известный Молотков нас покорил теперь навеки! Гений среди холостяков, каких не сыщешь и в аптеке!
– Гений среди холостяков, гений среди холостяков, каких не сыщешь и в аптеке!
 

– повторил дискантом хор из одиннадцати микри.

Двамистыче опять подбежал к Молоткову и очень тихо сказал:

– Если вы не против, мы хотим только одному вам по секрету...

– Ну, ну, – наклонился Молотков и сделал несколько шагов к группе микри. Он согнулся так, что едва не коснулся крошечного сомбреро Двамистыче, и тихо спросил: – Ну, что там такое?

То, что произошло вслед за этой сценой, ошеломило землян. Все двенадцать микри, словно по команде, набросились на Молоткова и в секунду связали его невесть откуда взявшимися тонкими металлическими нитями. Один из человечков провел своей ручкой вокруг висков Молоткова и, отделив с необыкновенной легкостью его уши от головы, передал их Двамистыче. Тот сделал головокружительное сальто и опустился возле академика.

– Развяжите меня! – донесся глухой голос Молоткова, и Филипп Иванович невольно рванулся в его сторону.

– Не надо, – сказал Двамистыче. – Это совсем не тот, за кого вы его до сих пор принимали. Это не командир «Эллипса».

– Значит, я был прав! – воскликнул доктор медицины. – Проклятье! Это биомеханический робот?!

– Теперь уже только механический, – улыбнулся Двамистыче и протянул академику прозрачный пакет, в котором виднелись два человеческих уха. – Не бойтесь, они обработаны особым методом, позволяющим сохранить клеточную структуру в течение нескольких столетий. Теперь вы сможете вернуть уши их подлинному владельцу!

– А как же с этим... – Академик Аш несколько опасливо показал на тело робота. – Ведь вы можото иметь неприятности.

– Успокойтесь, никаких неприятностей не будет. Вы лишь заявите, что Молотков куда-то испарился.

Связанный робот, видимо, напрягая огромные усилия, чтобы освободиться от сковывающих его пут, произнес:

– Пощадите! Я буду вам полезен, клянусь своими дорогостоящими внутренностями! Лучше меня никто на Иолле не сможет так быстро трансформироваться и принимать заданную форму. Проклятая торопливость погубила меня – я не досидел положенное время в лингвокамере, и вы поймали меня на этом дурацком холостяке.

– Ты неисправим, Саптпи, – сказал микри.

– Может, вы используете мои внутренности для другой комбинации робота? – спросил двойник Молоткова. – Я буду вам благодарен!

– Постараемся, – ответил Двамистыче, – успокойтесь!

– С этими словами предводитель микри подошел к поверженному роботу и поднес к его голове только что вынутый из кармана пучок светящихся лент. Робот вспыхнул ярким пламенем.

Бывшие обитатели «Эллипса» глядели завороженными глазами на пылающего робота. Между тем прошло не более минуты, и на месте мнимого Молоткова осталось потемневшее пятно.

– Вы же обещали ему использовать внутренности для другой комбинации! – после небольшой паузы произнес Ноготков-старший.

– Если бы мы сдержали это обещание, – тихо произнес Двамистыче, – он уничтожил бы не только нас, но и вас. В таких случаях Саптпи бывают беспощадны. У нас уже есть опыт – увы!

– Как вы его назвали? – спросил Блаженный. – Саптпи? Что это?

– Расшифровка простая, – объяснил микри. – Саптпи – это Специальный Агрегат, Предназначенный для Тайной Передачи Информации. Такие роботы Аг использует для проверки незнакомых существ. Их показания передаются Гэ-эр-пэ, он решает все вопросы.

– Значит, выходит... – начал было астроботаник и умолк.

– Да, да, – кивнул микри, – выходит, что от него зависела ваша жизнь, которую он, конечно, не ставил ни в грош.

– А как же тогда с теми братьями, о которых вы говорили? – спросил Филипп Иванович. – Выходит, половина их – Саптпи?

– Трудно сказать, – ответил Двамистыче. – Мне известно, например, что звено наших микри несколько десятков столетий работает над проблемой получения целого организма из одной или нескольких клеток. Если они добились успеха, то вполне возможно, что упомянутые братья – точная копия ваших друзей. Тогда вам трудно будет отличить настоящего Кандзюбу от его производного. А этот Саптпи – лишь жалкая копия Молоткова.

– Ну уж теперь мы окончательно влипли, – вздохнул астроботаник, – нам могут подсунуть кви про кво – одно вместо другого!

Микри Двамистыче промолчал и стал опрыскивать место, где только что сгорел Лжемолотков, из какой-то крошечной трубочки, которую он извлек неведомо откуда. Потемневшее пятно исчезло.

Глава тридцать шестая,
наводящая на размышления о смысле жизни в условиях блистательной планеты Иолла

– Уважаемый Двамистыче! – обратился к предводителю микри академик после паузы, во время которой земляне тупо разглядывали место, где только что был сожжен Лжемолотков. – Почему вы терпите тиранию иоллитов, хотя у вас крепки связи с вашими собратьями, двигающими науку? Ведь вы с ними могли бы завоевать свободу!

– Отвечу кратко, – тихо произнес микри. – То, что произошло сейчас с роботом, является редчайшим исключением, поскольку над всеми нами осуществляется постоянный и очень строгий контроль. Особенно это касается тех, кто работает над совершенствованием нашего военного оружия. Ведь иоллита не сожжешь – он пропитан веществом, спасающим почти от всяких посягательств на его существование. Правда, Аг, например, может лишь заставить иоллита вертеться, как вентилятор. И только Гэ-эр-пэ в силах уничтожить иоллита.

– Вы не могли бы нам сказать, – подал голос Филипп Иванович, – почему у иоллитов две головы и ни одной ноги?

– Нам как-то раз объяснили это тем, что иоллит – это два существа, то есть муж и жена в одной оболочке. А ноги им не нужны – они же летают. Простите, но у нас теперь с вами осталось двенадцать минут до возвращения Ага и Эм-дэ-эс-тэ.

– Можно взглянуть на ваши часы? – поинтересовался Алик.

– Наши часы? – улыбнулся микри. – А это мы сами, понимаете?

– Вы сами? – удивился Алик. – То есть как?

– Клетки нашего организма запрограммированы и на ощущение времени. Вы же знаете, что у вас между тремя и четырьмя часами утра кукарекают петухи, в четыре просыпаются трясогузки и скворцы и так далее! Биологический ритм был расшифрован учеными Иоллы и блестяще использован.

– Кстати, – подал голос Блаженный, – у вас есть и трясогузки?

– Увы, – вздохнул Двамистыче, – у нас вообще отсутствует животный мир – он истреблен во время последней бойни. Это была страшная лучевая война – погибло более десяти миллиардов микри, погибли все леса, не стало животных и птиц.

– С кем же и когда вы воевали? – спросил астроботаник.

– Это длинная история, – горько усмехнулся микри, – и началась она восемьсот восемь миллионов лет назад.

Вообще вам трудно представить весь ужас нашей трагедии. Дело в том, что около миллиарда лет назад иоллиты были сконструированы нашими предками, рост которых приближался к двум метрам. А впоследствии те же иоллиты затеяли со своими создателями войну и, представьте, победили, после чего сами стали проделывать различные эксперименты с нами. Мало того, что иоллиты подчинили нас своей власти, так еще заставили нас воевать друг с другом – под воздействием дьявольских гипномозговых компьютеров!

– И долго длилась эта война?—спросил цитолог.

– Восемь часов, – ответил Алик, пристально глядя на микри.

– Правильно, – подтвердил Двамистыче. – – А потом мы восемь столетий приходили в себя. Восьмерка у нас роковая цифра.

– У меня тоже, – вздохнул астроботаник. – Теща родилась восьмого августа, живем мы в восьмиэтажном доме номер восемь, квартира восемьдесят восемь, вот уже восемь лет.

– Уважаемый Двамистыче, – после недолгого раздумья обратился к микри академик. – Мне, конечно, горько оттого, что идея, над осуществлением которой я бился всю жизнь, воплощена здесь тридцать миллионов лет назад. Я имею в виду автотрофность как спасение для человечества, обреченного на гибель из-за истощения ресурсов Земли. Ведь если учесть, что вся масса живого вещества нашей биосферы весит около двух с половиной триллионов тонн, для нас же съедобна лишь мизерная часть этой органики, то, принимая во внимание рост населения Земли и оскудение кладовых органического сырья, остается надеяться только и только на химический синтез питательных веществ из соединений неживой природы. Могли бы лично вы и ваши друзья, – тут Гелий Михайлович отвесил поклон молчаливой группе микри, – помочь нам овладеть секретом фотосинтетических заводов Иоллы?

– Мы постараемся кое-что сделать, связавшись с нашими собратьями. Да, на Иолле осуществлен искусственный фотосинтез – атомы и молекулы с возрастающей частотой вступают в бесконечную цепь превращений, в результате чего у нас, например, нет органических отходов, а наша синтетическая пища – самый образцовый питательный продукт во всей Вселенной. Вопрос другой: для чего вам нужен этот секрет, если еще неизвестно, 108 вернетесь ли вы на Голубую планету? Ведь заветная мечта Гэ-эр-пэ – заселить нашу Иоллу такими четырехконечностными одноголовыми существами, как вы!

Вот почему ваш «Эллипс» был перехвачен нашими иоллитами возле самого Марса. Правда, здесь преследовалась еще одна цель – поиск дерева.

– Чего, чего? – переспросил доктор медицины. – Дерева?

– Да, да, именно дерева, – повторил микри. – Я же вам говорил, что в результате лучевой войны у нас был уничтожен животный мир и леса. Ну, над созданием псевдоживотного у нас работают вот уже пять миллионов лет (и, кажется, есть успехи – вотвот выйдут на конвейер двуногая летающая корова, рогатый тигр и травоядная пантера), однако для разведения леса у нас не хватало главного – живой клетки древесины. У вас на «Эллипсе» были какие-нибудь изделия из дерева?

– Кое-какая мелочь, – ответил астроботаник, – вроде табакерки моей, вечная ей память, курительной трубки и еще каких-то пустяков.

– Это, конечно, огромная ценность, – заметил микри, – но не то.

– А ведь в оранжерее я видел лимонное дерево! – вспомнил Алик.

– Лимонное дерево? – переспросил Двамистыче. – Это уже бесценная находка для Иоллы. За такую находку коекому вручат награды самых высоких степеней. – Микри наморщил лоб и произнес: – Осталась минута. Если от меня будут сигналы, Александр Филиппович, то учтите – без слова «лимон» они не действительны.

Не успел Двамистыче произнести последней фразы, как в верхней части сфероида образовалось отверстие, и сквозь него стремительно влетели Аг и Эм-дэ-эс-тэ. В тот же миг все микри выстроились полукругом и приветственно замахали крошечными ручонками.

– А куда делся Иван Сергеевич? – проскрипел Эм-дэ-эстэ.

– Просто как испарился, – ответил академик. – Сказал, что его куда-то пригласили, а куда именно – не объяснил.

– А у меня с досточтимым Агом новость. Потрясающая новость!