355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Леонид Милов » История России ХХ - начала XXI века » Текст книги (страница 74)
История России ХХ - начала XXI века
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 22:02

Текст книги "История России ХХ - начала XXI века"


Автор книги: Леонид Милов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 87 страниц)

7 ноября, в разгар праздничной демонстрации на Красной площади, член Ленинградского народного фронта с расстояния в 50 метров дважды стрелял в Горбачева. Неудачный теракт заставил президента направить свой курс резко вправо. Он внес в Верховный Совет предложения, нацеленные на укрепление исполнительной власти («8 пунктов Горбачева»). При этом подчеркивалось, что речь идет не о диктатуре, а о наведении порядка, развитии подлинно демократических процессов, восстановлении управляемости экономикой, пресечении межнациональных распрей и борьбе против преступности. В начале января 1991 г. была введена, по сути, форма президентского правления, реорганизованы исполнительно-распорядительные органы власти. Был введен в действие совместный приказ министра обороны и министра внутренних дел об организации совместного патрулирования городов и населенных пунктов солдатами и милицией.

Возможность укрепления союзных структур вызывала озабоченность у либеральных политиков. Они полагали, что Горбачев попал под влияние «реакционеров», под которыми понимали «партократов», верхушку ВПК, генералитет и офицерство, сотрудников союзных ведомств, большинство членов Верховного Совета СССР. Отражая эти настроения, Э. А. Шеварднадзе на IV съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.) заявил, что «грядет диктатура», и в знак протеста подал в отставку с поста министра иностранных дел. На том же съезде вице-президентом СССР стал Г. И. Янаев (ранее работал в комсомольских и профсоюзных структурах), что было расценено как подтверждение новой, консервативной тенденции.

Огромное влияние на эскалацию противостояния между российскими и союзными властями оказали столкновения гражданского населения и подразделений армии и МВД в Литве и Латвии. В Вильнюсе в ночь с 12 на 13 января 1991 г. при попытке захвата телевизионного центра пролилась кровь. Противостоящие стороны, как и многие советские граждане, по-разному определяли приведшие к этому причины. Напряженность нарастала и в связи с отсутствием вразумительных объяснений со стороны союзного руководства, что некоторыми трактовалось как свидетельство соучастия в конфликте. Российские либералы болезненно реагировали на произошедшее, опасаясь повторения «вильнюсского сценария» в схожих ситуациях. Усилилась критика в адрес Горбачева, союзного правительства, военных. 19 февраля 1991 г., выступая по телевидению, Ельцин потребовал отставки Президента СССР, а 9 марта призвал своих сторонников «объявить войну руководству страны».

Контрпродуктивность проводившейся руководством РСФСР политики становилась для многих очевидной. Недовольство сложившейся ситуацией проявилось на самом высоком властном уровне России. 21 февраля 1990 г. на сессии Верховного Совета РСФСР шесть членов его Президиума выступили с заявлением, содержавшим осуждение действий Ельцина, и потребовали его отставки. Заявление подписали заместители председателя Верховного Совета С. П. Горячева и Б. М. Исаев, председатели палат Верховного Совета Р. Г. Абдулатипов и В. Б. Исаков, заместитель председателя палаты А. А. Вешняков и секретарь Президиума Верховного Совета В. Г. Сыроватко. В прошлом все они были сторонниками Ельцина. В документе отмечался «авторитарный характер руководства со стороны председателя Верховного Совета, пренебрежение законно избранными органами», единоличное принятие многих важных решений. Отмечалось также, что Ельцин «проводит узкопартийный курс, отвечающий интересам блока новых политических сил, но противоречащий коренным интересам России». Ельцин обвинялся в развале СССР, в неспособности организовать консолидированную и созидательную работу Верховного Совета РСФСР, нежелании проводить реформы при громогласных призывах к ним.

Определенной политической развилкой стал III внеочередной съезд народных депутатов РСФСР, созванный в марте 1991 г. для отчета российского руководства. Его судьба после форума могла сложиться по-разному. Однако ввод союзными властями войск в столицу накануне открытия съезда лишь усилил «антицентристскую» консолидацию российских депутатов, которые почувствовали себя оскорбленными горбачевской акцией. Ельцин и его сторонники максимально использовали предоставленный им шанс. Осудив давление на российский съезд, Ельцин заявил, что является сторонником коалиционной политики, в реализации которой могут принять участие все, в том числе «прогрессивно мыслящие члены КПСС». Возможность такой коалиции была подтверждена демаршем полковника А. В. Руцкого, заявившего об образовании фракции «Коммунисты – за демократию» и о ее готовности поддержать Б. Н. Ельцина. Это раскололо коммунистов на съезде. Давление на съезд «снизу» оказали и шахтеры. В серии резолюций горняки требовали отставки Горбачева и безоговорочно поддерживали российских радикалов. Учитывая общие настроения, Ельцин также выступил за скорейшее подписание Договора о Союзе Суверенных Государств как «федеративного добровольного и равноправного объединения». В результате Ельцин не только не был отстранен от власти, но, наоборот, на III съезде получил дополнительные полномочия, а на IV съезде (май 1991 г.) – решение о проведении выборов президента в сжатые сроки, что повышало его шансы на победу.

12 июня 1991 г. состоялись выборы Президента Российской Федерации. Б. Н. Ельцин набрал 57,3 % от числа пришедших. Конкурировавшие с ним Н. И. Рыжков – 16,8 %, В. В. Жириновский – 7,8 %, А. М. Тулеев – 6,8 %, А. М. Макашов – 3,7 %, В. В. Бакатин – 3,4 %. Победа с большим отрывом от соперников уже в первом туре голосования была политически важна, поскольку давала статус «всенародно избранного» и позволяла трактовать предвыборную программу как волю большинства граждан России. Начало оформления института российского президентства, радикализм лидера, поддерживаемого не менее радикально настроенными реформаторами, оказали значительное влияние на последующее развитие событий.

Что же касается М. С. Горбачева, то к весне 1991 г. он был уже не столь популярен, все чаще публично подвергался жесткой критике как со стороны «левых», так и «правых». На съездах народных депутатов и в Верховном Совете СССР против президента активно выступала группа «Союз», обвинявшая его в поощрении сепаратизма и развале государства, сдаче внешнеполитических позиций СССР. Резкая критика за фактический отход от социализма и СССР и провалы в социально-экономической политике на апрельском пленуме ЦК КПСС едва не привела Горбачева к отставке с поста генерального секретаря. В июне 1991 г. глава союзного правительства В. С. Павлов запросил у Верховного Совета дополнительные полномочия для принятия срочных мер по спасению экономики, что являлось прямой реакцией на нерешительность президента. В свою очередь радикально-либеральные силы критиковали президента за нежелание порвать с социализмом и избавиться от влияния связанных с ним «консервативных» сил.

§ 6. Кризис власти и распад СССР. Март-декабрь 1991 г.

Подготовка нового союзного договора.К весне 1991 г. потеря управляемости всеми социальными процессами в СССР стала очевидной для всех. Единственное, в чем сохранялись различия, так это в объяснении причин кризиса. Руководство страны во главе с Горбачевым связывало их с неуемными суверенизаторскими амбициями союзных республик, которые развернули фронтальную атаку на «имперский Центр». Группировавшиеся же вокруг Ельцина российские лидеры во всем винили «реакционные силы», партийно-хозяйственную номенклатуру, не желающие демонтировать отжившие экономические и политические структуры СССР. Каждая из сторон претендовала на большую обоснованность своего права вытаскивать страну из пропасти.

В первые месяцы 1991 г. политическое противостояние между общесоюзными и республиканскими властями приняло форму борьбы за «рамочные» условия влияния в Союзе. На первый план вышла проблема разграничения полномочий между Центром и союзными республиками, получившая название «подготовки нового союзного договора». Стремясь сохранить СССР, Горбачев в январе 1991 г. выдвинул идею проведения всесоюзного референдума. 17 марта 1991 г. граждане СССР отвечали на вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Шесть республик – Грузия, Литва, Молдавия, Латвия, Армения и Эстония – отказались проводить референдум на своей территории. Российское руководство также критиковало этот замысел, указывая прежде всего на то, что вынесенная на голосование формулировка вопроса содержит не один, а несколько вопросов, а это способно исказить волю граждан, имеющих разные ответы на фактически различные вопросы. Одновременно в России объявляется свой референдум об учреждении в республике института президента. Введение этого поста было призвано укрепить ее суверенитет. В условиях того времени это означало усиление центробежных тенденций, так как суверенитет понимался преимущественно как обособление.

Всего на участки для голосования пришли 80 % граждан, имевших право участвовать в референдуме. Из них 76,4 % ответили на вопрос референдума «да», 21,7 % – дали отрицательный ответ. Около 2 % бюллетеней были признаны недействительными. Результаты голосования в РСФСР выглядели несколько парадоксально: с одной стороны, 71,3 % участников проголосовали за сохранение Союза в горбачевской формулировке, а с другой – почти столько же (70 %) высказались за введение в республике поста президента. Итоги референдума по России трудно было трактовать как победу замысла Президента СССР. Во-первых, республика находилась на предпоследнем месте по проценту положительных ответов, меньше (70,2 %) было только у Украины. Во-вторых, они говорили о высоких шансах Ельцина на победу на грядущих выборах. Все это не сулило мира в отношениях между двумя центрами власти.

Интеграционный ресурс результатов референдума был ослаблен не только в России. На Украине по постановлению Верховного Совета УССР одновременно с общесоюзным референдумом проводился опрос населения по вопросу «Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза советских суверенных государств на началах Декларации о государственном суверенитете Украины?» Количество граждан, ответивших «да» на вопрос республиканского бюллетеня, составило 80,17 %, т. е. больше, чем высказалось за Союз. Это подтверждало базовую идею Декларации о приоритете украинских законов над союзными, что практически исключало создание нового федеративного государства с полноценным участием Украины. «Отличился» и Казахстан: его власти вместо союзной предложили свою формулировку вопроса референдума: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза ССР как Союза равноправных суверенных государств?» Положительный ответ в республике дали 94 % голосовавших.

Итоги референдума дали возможность Президенту СССР продолжить попытки возобновить разработку нового союзного договора, чтобы завершить ее в сжатые сроки. Началась подготовка третьего с весны 1990 г. проекта. Политическая инициатива с конца 1990 г. целиком перешла к республиканским элитам, влияние центральных структур было ослаблено. В этих условиях Горбачев переориентируется на прямой диалог с республиканскими лидерами, игнорируя позицию высших органов власти СССР. Теперь успех переговоров мог быть достигнут лишь при молчаливом согласии Президента СССР на конфедеративное устройство будущего Союза, хотя это означало отход от позиции, зафиксированной референдумом. Президент СССР пытался хоть как-то задержать продолжающийся развал страны. Республики же требовали себе все новые полномочия, до предела усекая власть Центра. Решая свои весьма различающиеся задачи, стороны, однако, не могли полностью игнорировать итоги референдума и поэтому в своей риторике активно использовали понятия «единое союзное государство», «федерация», в правовом же плане все более отходя от них.

Все это ярко проявилось в так называемом новоогаревском процессе (от названия резиденции в подмосковном поселке Ново-Огарево, где проходили переговоры), первый этап которого продолжался с 23 апреля по 23 июля 1991 г. Переговоры лидеров республик проходили очень трудно. Как вспоминал их участник А. И. Лукьянов, даже последнее заседание 23 июля, где обсуждался итоговый вариант договора об С С Г, было неконструктивным. К договору были готовы присоединиться лишь 8 из 15 союзных республик.

В результате, одобрив в целом проект, участники встречи пришли к выводу о целесообразности подписать договор в сентябре– октябре на съезде народных депутатов СССР. Горбачев поддержал такой порядок его подписания. Однако 29–30 июля 1991 г. в НовоОгарево прошли закрытые встречи Горбачева с Ельциным и Назарбаевым, где союзный президент предложил президентам России и Казахстана начать подписание проекта не в сентябре – октябре, а 19 августа. Республиканские лидеры согласились с этой идеей, ибо понимали, что проект договора в последней редакции не пройдет в Верховном Совете СССР и уж тем более на союзном съезде народных депутатов. А поскольку в августе парламентарии были на каникулах, то время для подписания «нужного» проекта представлялось удачным. В обмен на согласие республиканских лидеров Горбачев принял требование Ельцина об одноканальной системе поступления налогов в бюджеты. Горбачев согласился произвести перестановки в высшем эшелоне союзной власти: замене подлежали В. С. Павлов, В. А. Крючков, Д. Т. Язов, Б. К. Пуго, Г. И. Янаев. Это были люди, которые в июне – июле 1991 г. активно выступали за принятие энергичных мер по сохранению СССР. 4 августа Горбачев отправился в отпуск в Крым.

Итоговый проект договора отразил как масштабы претензий республик, так и уровень фактической дезинтеграции СССР. Согласно документу республики-участники признавались суверенными государствами, «полноправными членами международного сообщества». Союз Советских Суверенных Республик определялся как «суверенное федеративное демократическое государство», однако из контекста следовало, что суверенитет республик первичен. За Союзом предусматривалось сохранение объектов собственности, необходимых для осуществления возложенных на него полномочий, но он лишался собственных налоговых поступлений. В документе не фиксировались сроки принятия нового основного закона, что не связывало государства-участники никакими определенными обязательствами по этому поводу. Фактически же это означало бы «мягкий» выход из СССР, который освобождал новые страны от выяснения отношений с бывшими «братьями» по Союзу по принятому в апреле 1990 г. закону.

Юридическая оценка итогового проекта договора была сделана группой из 15 экспертов еще до 19 августа 1991 г. Они поставили под сомнение правовую значимость документа, признав его внутренне противоречивым, нелогичным и не имеющим значения правопреемственного. Эксперты констатировали, что, «признав федерацию, договор на деле создает даже не конфедерацию, а просто клуб государств. Он прямым путем ведет к уничтожению СССР, в нем заложены все основы для завтрашних валют, армий, таможен и др. Проводя эту линию тайно, неявно, он вдвойне опасен, поскольку размывает все понятия в такой мере, что возникает государственный монстр». По замечанию свидетеля новоогаревских дискуссий правоведа Ю. М. Батурина, «выбор между юридическим качеством и политической целесообразностью был сделан в пользу последней».

Верховный Совет СССР имел возможность рассмотреть лишь первый, подготовленный 16 июня 1991 г. проект договора. В принятом по итогам рассмотрения постановлении (12 июля 1991 г.) союзные парламентарии сформулировали целый ряд принципиальных замечаний, учет которых был обязательным при подготовке итогового варианта договора. Однако эти замечания не были учтены при доработке итогового текста.

Определенные демарши предприняло и союзное правительство. 17 августа итоговый текст договора обсудил Президиум Кабинета министров СССР. Он также выразил одобрение идее, но сформулировал ряд требований, которые министры считали необходимым включить в прилагаемый к договору протокол. Горбачев согласился встретиться с премьером 19 августа для обсуждения предложений, но их характер был таков, что компромисс уже едва ли мог быть достигнут.

Все это привело к тому, что итогом «новоогаревского процесса» еще до 19 августа стало создание документа, который означал прекращение существования СССР как единого государства. Возможное подписание договора еще не означало бы «мгновенного» исчезновения СССР, поскольку еще сохранялись единая армия, валюта, связывающая советское пространство инфраструктура (энергетическая, транспортная и т. д.), но их раздел при сознательной ликвидации общих управленческих институтов становился вопросом ближайшего времени. Подготовленный к подписанию проект договора, по своей сути, легализовал отношения между бывшими союзными республиками, зафиксированные позднее в декабрьских документах 1991 г.

Политический кризис 19–21 августа 1991 г.К середине 1988 г. деструктивные процессы в стране развивались столь интенсивно, что для восстановления элементарной управляемости обычных мер было уже недостаточно. И это осознавали все политические силы. За право вывода страны из кризиса боролись два четко обозначившихся центра политической власти: союзное руководство за вычетом Горбачева и российские лидеры. На бескомпромиссность противостояния повлияло то, что за каждым из них стояли не просто личностные амбиции, а различные представления о путях экономического, политического и национально-государственного развития страны. Первые выступали за социалистический выбор, развитие системы Советов, сохранение единого государства в рамках СССР. Вторые заявляли о приверженности либеральным подходам в экономике, о необходимости изменения советской системы, считали возможным осуществить это лишь в рамках конфедеративного союза государств.

Высшие руководители СССР возражали против намеченного на 20 августа подписания Союзного договора. Потерпев неудачу в попытках убедить Горбачева внести в текст необходимые изменения, они решили действовать самостоятельно. В отсутствие Президента СССР (он находился на отдыхе в Крыму) 18 августа на одном из «объектов» КГБ в Москве был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В его состав вошли О. Д. Бакланов (первый заместитель председателя Совета обороны СССР), В. А. Крючков (председатель КГБ СССР), В. С. Павлов (премьерминистр СССР), Б. К. Пуго (министр внутренних дел СССР), В. А. Стародубцев (председатель Крестьянского союза СССР), А. И. Тизяков (президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР), Д. Т. Язов (министр обороны СССР), Г. И. Янаев (вице-президент СССР). Состав комитета был призван продемонстрировать единство высших органов власти и основных социальных групп в их озабоченности судьбой Союза. Вечером того же дня прервал свой отпуск и вернулся в Москву председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов, который, однако, в состав ГКЧП не вошел.

Утром 19 августа был обнародован указ вице-президента Г. И. Янаева, в котором сообщалось о «невозможности» Горбачева выполнять обязанности президента «по состоянию здоровья» и о вступлении в исполнение обязанностей главы государства самого Янаева. Вторым документом было «Заявление советского руководства», подписанное Янаевым, Павловым и Баклановым, где сообщалось, что в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 19 августа вводится чрезвычайное положение, осуществлять режим которого был призван ГКЧП. Третьим документом комитета было «Обращение к советскому народу», где впервые на столь высоком уровне констатировалось, что «начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ… зашла в тупик», и анализировались причины, вызвавшие «безверие, апатию и отчаянье», потерю доверия к власти и неуправляемость страны. В числе главных причин называлось «возникновение экстремистских сил, взявших курс на ликвидацию Советского Союза и захват власти любой ценой».

В четвертом документе – «Постановлении ГКЧП № 1» перечислялся комплекс первоочередных для исполнения мер: незамедлительное расформирование структур власти и управления, военизированных формирований, противоречащих Конституции СССР и законам СССР; подтверждение недействительности законов и решений, противоречащих Конституции и законам СССР, приоритет общесоюзного законодательства; приостановка деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки. Далее следовали меры по охране общественного порядка и безопасности государства, общества и граждан, меры, не допускающие проведения митингов, уличных шествий и демонстраций, а также забастовок, меры по установлению контроля над средствами массовой информации, по наведению порядка и дисциплины во всех сферах жизни общества. Правотворчество ГКЧП было подкреплено вводом в столицу войск (4 тыс. солдат и офицеров) и бронетехники.

Российское руководство, преимущественно против которого была направлена активность ГКЧП, оперативно, продуманно и комплексно отреагировало на действия комитета. Во-первых, была развернута мощная информационная кампания. На одно из центральных мест вышла тема «заботы» о Президенте СССР и его здоровье, что было призвано сфокусировать внимание на сомнительности повода отстранения Горбачева от должности. Удалось демонизировать ГКЧП, назвав в первый же день происходящее «путчем хунты», что вызывало ассоциации с образами кровавых диктаторов и правового беспредела. Во-вторых, российские руководители призвали под стены Белого дома своих сторонников и старались на протяжении всего периода противостояния сохранять «живое кольцо» (по разным сведениям там находилось от 4 до 90 тысяч «защитников»). Это было важным сдерживающим фактором, поскольку противостоящие стороны осознавали политические последствия возможного кровопролития. В-третьих, Ельцин, отталкиваясь от идеи утраты легитимности союзным руководством в связи с «совершением государственного преступления», подписал серию указов, которыми переподчинил себе все органы исполнительной власти СССР, находящиеся на территории РСФСР, в их числе – подразделения КГБ, МВД и МО СССР. Противостояние между сторонниками ГКЧП и российских властей происходило лишь в центре столицы. Руководители других союзных республик, а также областей и краев России чаще проявляли сдержанность, ограничиваясь принятием документов, в которых выражалась готовность следовать Конституции СССР и российским законам и осуждалось введение чрезвычайного положения.

На исход событий 19–21 августа 1991 г. повлияли не столько силовые факторы или правовая обоснованность позиций сторон, сколько чувство политической ситуации, умение собрать в нужный момент и в нужном месте своих сторонников и поставить противника в такие условия, в которых даже численное или силовое превосходство не принесет ему победу. Сказалось и нежелание силовых структур (армии, КГБ, МВД) участвовать в политических «разборках». Активное неприятие ГКЧП со стороны ряда высокопоставленных военных во многом предрешило исход начавшегося 19 августа противостояния.

В ночь с 20 на 21 августа произошел инцидент, оказавший значительное влияние на развитие политической ситуации. При странных обстоятельствах погибли три молодых человека из числа «защитников» Белого дома. Последовавшее позже расследование этих событий показало, что случившееся было скорее даже не несчастным случаем, а результатом заранее продуманной провокации. Тем не менее факт пролития крови «мирных» жителей находящимися в подчинении.

ГКЧП военными стал последней каплей, которая предрешила конец колебаний и без того неустойчивых сторонников комитета и позволила российскому руководству начать развернутое политическое наступление на своих противников и одержать полную и безоговорочную победу.

События 19–21 августа можно было рассматривать и как проявление острого политического кризиса, и как попытку государственного переворота. Многое зависело от позиции Горбачева, которая не была ясна ни для одной из конфликтующих сторон. Было важно, кто первым встретится с Горбачевым и «перетянет» его на свою сторону. В Форос к Горбачеву почти одновременно прибыли и сторонники ГКЧП, и представители российского руководства во главе с вице-президентом А. В. Руцким. Горбачев сделал свой выбор, отказался принять «заговорщиков» и поздним вечером 21 августа вернулся в Москву в окружении «победителей». В последующие дни по распоряжению Генерального прокурора России В. Г. Степанкова члены ГКЧП были задержаны и изолированы.

Демонтаж государственно-политических структур СССР.После августовского кризиса сложилась ситуация, при которой принимаемые лидерами решения определялись не Конституцией и законами СССР, а реальным соотношением сил и по-разному понимаемой «политической целесообразностью». Республиканские органы власти действовали уже без оглядки на союзный «Центр». Выступление ГКЧП стало удобным поводом для отказа от серьезных интеграционных предложений. С конца августа 1991 г. начался демонтаж союзных политических и государственных структур. На этом основании некоторые историки полагают, что в действительности Советский Союз «умер» сразу после августа, продолжая формально существовать до конца года.

2-6 сентября 1991 г. в Москве работал V внеочередной съезд народных депутатов СССР. Из принятых на нем документов следовало, что действовавшая Конституция СССР утратила силу. Объявлялось вступление страны в переходный период, окончание которого связывалось с принятием новой конституции и выбором новых органов власти. Съезд принял конституционный Закон «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период», который предусматривал «прекращение деятельности» высших органов государственной власти СССР – Съезда и Верховного Совета, обладавших правом принятия общих для всех республик законов. В соответствии с законом был создан Госсовет СССР, состоявший из Президента СССР и высших должностных лиц республик, к которому на неопределенный по времени «переходный период» передавались реальные функции управления. Оценивая происходящее, Президент России заявил, что наступает конец длившейся больше года между республиками и союзным центром «холодной войне».

23 августа 1991 г., Ельцин подписал Указ «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», положения которого были позднее развиты в серии других актов и привели к фактическому запрещению КПСС. Основанием для подготовки указа послужила уверенность в том, что КП РФ поддержала совершивший государственный переворот ГКЧП. Согласно Указу Президента РСФСР от 25 сентября «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» все партийное имущество, включая денежные и валютные счета, становилось государственной собственностью России. В тот же день и Горбачев объявил о сложении с себя обязанностей генерального секретаря и призвал партию самораспуститься. Эти события вызвали цепную реакцию в союзных республиках. До конца августа 1989 г. деятельность компартий была приостановлена в Белоруссии, Грузии, Киргизии, Эстонии; компартии были запрещены на Украине, в Молдавии, в Литве. Процесс «департизации» республик в основном завершился к середине сентября 1991 г.

Одним из компонентов демонтажа союзных структур стало назначение на высшие должности СССР только тех лиц, которых поддерживало российское руководство. Горбачев был лишен права самостоятельно подбирать людей по своему усмотрению. Определился и главный критерий выдвижения на ключевые должности: отношение к ГКЧП и степень поддержки российского руководства в августовские дни 1991 г. Шанс на назначение получали лишь те, кто активно выступил на стороне Белого дома, «нейтральные» кандидатуры не рассматривались.

25 августа указом Горбачева был ликвидирован Совет министров СССР. Вместо него был создан Комитет оперативного управления народным хозяйством, который возглавил российский премьер И. С. Силаев. Создание Комитета и назначение его руководства обозначили еще одну важную послеавгустовскую тенденцию – перевод союзных структур под управление российских органов власти. Тем самым преодолевалось «двоевластие», существовавшее на территории республики более года. До конца 1991 г. под юрисдикцию России перешли органы гражданской и военной прокуратуры, Министерство финансов и Госплан СССР.

23 августа 1991 г. ВС УССР провозгласил Украину независимым демократическим государством, заявив, что с этого момента действующими на территории являются лишь Конституция, законы, постановления и другие законодательные акты республики. В тот же день свою независимость провозгласила Белоруссия, 27-го это сделала Молдавия, 30-го – Азербайджан, 31 августа – Киргизия и Узбекистан. Грузинский лидер 3. Гамсахурдия выступил с требованием, чтобы мировое сообщество фактически и юридически признало независимость Грузии. Верховные Советы Латвии, Литвы и Эстонии еще 20–21 августа объявили о своей независимости и восстановлении своих конституций, действовавших до 1940 г. Независимость трех последних Россия признала уже 24 августа.

В августе – ноябре 1991 г. развернулось реформирование КГБ. Оно шло по двум направлениям. Первое – дезинтеграция, раздробление КГБ на ряд самостоятельных ведомств и лишение его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности. Предполагалось «разорвать комитет на части» (В. В. Бакатин), которые, находясь в прямом подчинении главе государства, конкурировали и уравновешивали бы друг друга. Второе направление – децентрализация или вертикальная дезинтеграция, предоставление полной самостоятельности республиканским органам безопасности в сочетании с главным образом координирующей работой межреспубликанских структур.

Уже в августе КГБ был лишен нескольких десятков тысяч войск специального назначения. Служба охраны была выделена из КГБ и преобразована в Управление охраны при аппарате Президента СССР. 29 августа 1991 г. произошло выделение из КГБ комплекса управлений, отвечавших за правительственную связь, шифровку и радиоэлектронную разведку. На их базе был создан Комитет правительственной связи при Президенте СССР. После этих сравнительно небольших по масштабам структурных изменений дошла очередь и до самых крупных подразделений комитета – разведки, контрразведки, пограничных войск.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю