Текст книги "История России ХХ - начала XXI века"

Автор книги: Леонид Милов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 87 страниц)

Программа правительства Столыпина предусматривала реформы, направленные на модернизацию социально-политической и социокультурной сферы жизни русского общества, регулирование отдельных систем управления. Однако их реализации помешало нарастание среди консервативного большинства страха даже перед минимальными реформами, поскольку в стране сохранялась нестабильность. Во многих губерниях не был отменен режим управления на основе исключительных положений, так как деревня и помещичья усадьба продолжали представлять два враждебных стана. Правые откровенно боялись, что быстрое проведение задуманных реформ спровоцирует выступления масс, как это было после 17 октября.

Подобные опасения сдерживали разработку фабрично-заводского законодательства. Даже уже подготовленные проекты (об упорядочении продолжительности рабочего дня, об условиях найма) правительство не торопилось представлять в Думу. Аетом 1908 г. в нее поступили законопроекты о страховании рабочих от несчастных случаев и по болезни, разрабатывавшиеся с января 1905 г. После долгих обсуждений в думских комиссиях в апреле 1911 г. они были вынесены на общее заседание Думы, где подверглись резкой критике. Кадет Н. Н. Щепкин предупреждал консервативно-реакционное большинство о необходимости «пойти на некоторые жертвы», чтобы трудящиеся не пошли «на катаклизмы». Трудовики предлагали осуществлять страхование рабочих государством за счет прогрессивного налога с капиталистов. Свою развернутую программу по государственному страхованию рабочих представили социал-демократы. Наиболее значительные поправки кадетов, тем более трудовиков и социал-демократов, были отвергнуты. Однако Думе пришлось восстановить в правительственной редакции статью, возлагавшую расходы за лечение рабочих на предпринимателей. Законопроекты о страховании только в январе 1912 г. были приняты Думой, а высочайшее их утверждение последовало в июне. Создаваемые страховые товарищества объединяли владельцев определенного района и передавали в их руки мощную организацию со своим штатом служащих, специалистов страхового дела и врачей, которой в одиночку противостоял рабочий.

Обязательное страхование рабочих предусматривало их объединение в больничные кассы, которые осуществляли выдачу пособий заболевшим. Каждая касса объединяла не менее 200 рабочих. Средства больничной кассы, формировавшиеся в основном из денег рабочих (обязательный взнос в размере 1–2 % заработка, штрафной капитал) и отчислений владельца предприятия (2/3 суммы взносов рабочих), находились в руках владельца предприятия, чтобы не допустить их использования как стачечного фонда.

Свидетельством неустойчивости третьеиюньской политической системы являлось развитие конфликтных ситуаций по весьма незначительным поводам. Законопроекты, малозначимые по существу и с точки зрения жизнедеятельности всей страны и ее населения, могли не только вызвать жаркие дебаты в Думе и Государственном совете, но приводили к правительственным или парламентским кризисам. Впервые это случилось весной 1909 г. После одобрения в мае 1908 г. Думой законопроекта об ассигнованиях на расширение штатов Морского министерства он был отвергнут верхней палатой как нарушавший прерогативы монарха. Дума в декабре вторично приняла законопроект, после чего под нажимом Столыпина он был поддержан в марте 1909 г. и Государственным советом. Однако последовавший рескрипт царя с отказом в утверждении закона свел на нет усилия правительства и выявил отсутствие с его стороны должной поддержки Столыпина.

Проекты реформ местного управления предусматривали включение в волость, помимо общинных, и помещичьих земель. Создаваемая мелкая земская единица становилась основой местного управления, а избрание уездных и губернских земств предлагалось на принципах бессословности и имущественного ценза, что увеличило бы в них долю зажиточного крестьянства. Проекты, вызвав неодобрение дворянпомещиков, привели к формированию в Государственном совете открытой антистолыпинской оппозиция во главе с П. Н. Дурново, не позволившей их реализовать. Эта ситуация повторилась и при разработке законодательства о национальных окраинах. Проблема их усмирения и сохранения единства империи под эгидой самодержавия инициировалась черносотенцами, выдвинувшими лозунг «Россия для русских». Одной из первых целей воинствующего национализма стала Финляндия. Столыпин поддержал позицию правооктябристского большинства, потребовав покончить с финляндским сепаратизмом и конституцией. В соответствии с законом об общеимперском законодательстве (1910) из ведения финляндского сейма изымались вопросы о налогах, воинской повинности, суде, охране государственного порядка, уголовном законодательстве и др. В итоге были приняты акты об уравнении прав русских граждан в Финляндии и о сумме, выплачиваемой финляндской казной взамен отбывания ее гражданами воинской повинности, но они, по существу, остались на бумаге.

В связи с введением земства в Витебской, Минской, Могилевской, Волынской, Киевской, Подольской губерниях возник польский вопрос. Появление данного законопроекта стало обходным маневром правительства после неудачи с реформой местного и волостного управления. В отличие от земского Положения 1890 г., проект вводил две национальные курии – польскую и русскую, в которую зачислялось все непольское население. По нему также предусматривалось, что председатель, часть членов управ и земские служащие будут русскими. Проект, одобренный Думой, отвергли антистолыпинские силы в верхней палате, что заставило премьера провести его в чрезвычайноуказном порядке, распустив в марте 1911 г. Думу на 3 дня. Драматично с ноября 1911 г. протекало в Думе рассмотрение законопроекта «О выделении из состава губерний Царства Польского восточных частей Люблинской и Седлецкой губерний с образованием из них особой Холмской губернии», по которому из-под опеки польского дворянства высвобождалось русское население Холмщины. В ходе обсуждения черносотенцы возмущались полонизацией русского края, представители польского коло заявляли о «четвертом разделе» Польши, а украинские депутаты доказывали, что Холмщина – колыбель украинства. Закон был принят Думой в апреле 1912 г., в мае одобрен Государственным советом, а в июне утвержден царем.

Острота национального вопроса проявилась и вне парламента в антисемитских кампаниях, не раз инспирировавшихся в послереволюционный период реакционно-охранительными силами. VII съезд объединенного дворянства открыто требовал «очищать русскую землю от евреев, очищать твердо, неуклонно, шаг за шагом и по выработанному заранее плану». Это повлекло массовое выселение евреев из Киева, Смоленска, Чернигова, Гомеля, Полтавы и других городов в законодательно установленные районы черты оседлости. Правительство предпринимало меры по ограничению приема иудеев в школы и университеты. Символом антисемитской компании стало «дело Бейлиса», по которому в 1911 г. в совершении ритуального убийства мальчика Андрея Ющинского был обвинен Мендель Бейлис, приказчик кирпичного завода, вблизи которого был обнаружен труп. Министром юстиции И. Г. Щегловитовым была принята версия ритуального убийства. Для судебного процесса по делу проводился специальный отбор состава присяжных, однако суд оправдал Бейлиса.

Программой П. А. Столыпина предусматривалась также реорганизация армии и флота, дабы они были на высоте, «которая соответствует чести и достоинству России». В 1906–1910 гг. большинство этих планов не удалось принять по причинам финансовых трудностей власти, а также технико-экономической отсталости России, затруднявшей перевооружение армии и флота. Достижение стабилизации бюджета и начавшийся промышленный подъем, сопровождавшийся рядом урожайных лет, привели к некоторому увеличению внутренних накоплений в стране. Рост государственных доходов почти до 1 млрд руб. позволил увеличить военные расходы. Увлечение строительством крупных морских флотов, согласно распространившейся в мире концепции маринизма, повлияло и в России на выбор приоритетов при разработке программ совершенствования армии и флота. Последнему был дан зеленый свет, чему содействовали и чисто русские факторы: урон, который понес флот в Русско-японской войне, и амбиции царизма. Морской министр адмирал И. М. Диков утверждал: «Флот России как великой державе необходим, и она должна иметь его и быть в состоянии послать туда, куда его потребуют государственные интересы». Морской генеральный штаб еще в 1906 г. предложил царю 4 варианта программы. Не получив ее одобрения в Совете государственной обороны, император созвал адмиралов, высказавшихся за оптимальные масштабы строительства флота. Однако из-за отсутствия денег в казне царь утвердил варианты программ, предусматривавших постройку кораблей для Балтики и Черного моря. Приступить к ее реализации смогли лишь летом 1909 г.

Разработка программы перевооружения армии началась с большим опозданием. Сделанные расчеты показали, что размер нужной суммы составляет приблизительно годовой доход государства. Представленный план минимальных потребностей армии не стал и рассматриваться Николаем II. Только обострение ситуации на Балканах вынудило правительство вернуться к этому вопросу. На созванном царем в феврале 1908 г. совещании генералов и адмиралов для армии испрашивалось 315 млн руб., включая 1914 г. Из этой суммы более половины шло на усиление материальной части – артиллерия, пулеметы, телефон, телеграф и пр. Изменение финансового положения страны к 1909 г. обусловило новую постановку программ развития армии и флота на ближайшие 10 лет. Морское министерство получало около 700 млн руб., в том числе на новое судостроение 540 млн руб., а военное – чуть более 700 млн руб. Программа 1910 г., поздно принятая, рассчитанная на длительный срок выполнения и явно не учитывающая быстрый рост потребностей в новой технике, выглядела штопаньем прорех в оснащении русской армии. Общие расходы в 1911–1913 гг. на армию и флот составили в среднем около 720 млн руб. в год против менее 570 млн руб. в первые послереволюционные годы.

§ 5. Сохранение социальной напряженности и новый подъем освободительного движения. Международное положение России накануне Первой мировой войны

Кризис третьеиюиьской системы.С начала 1911 г. стала обнаруживаться шаткость позиции председателя Совета министров, в политике которого разочаровывались правые силы. Все заметнее отказывал в поддержке Столыпину Николай II. Борьбу против премьера возглавили лидеры правых в Государственном совете П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов, которые вели свою кампанию продуманно. Они заручились общей поддержкой царя и его разрешением на голосование в Совете против законопроекта правительства о земствах в западных губерниях. Столыпин, не учтя коварства, присущего российскому самодержцу, переоценил прочность своей позиции. Государственный совет, рассматривая закон о земствах, изъял положение о национальных куриях. Столыпин подал в отставку, но царь ее не принял, не допуская решения подобных вопросов подданными и учитывая мнение императрицы-матери, великих князей, продолжавших видеть в Столыпине опору трона. В итоге председатель был оставлен на своей должности и даже с принятием определенных условий с его стороны, но, как трезвый политик, Столыпин понимал, что дни его премьерства сочтены.

Возникший весной 1911 г. «министерский» кризис вскоре сменился «парламентским». Поводом явился перерыв в работе Думы, который депутаты сочли незаконным. В сходных выражениях определил свою позицию и Государственный совет. В итоге А. И. Гучков сложил с себя полномочия председателя Думы. Его сменил крупный помещик и деятель екатеринославского земства Михаил Владимирович Родзянко, поддержанный правооктябристским большинством. «Министерский» и «парламентский» кризисы, показав шаткость третьеиюньской системы, выявили усиление вмешательства царя в деятельность высших органов государственной власти. В дальнейшем эта тенденция развивалась, осложняя функционирование исполнительной власти, обремененной массой нерешенных проблем и вопросов.

28 августа Столыпин приехал в Киев на торжества по случаю открытия земских учреждений и памятника Александру II. Устроители продемонстрировали пренебрежение к главе правительства – ему пришлось нанимать извозчика, так как для него не нашлось места в экипажах, предоставленных царю и царской семье, приближенным лицам, и не был выделен отдельный казенный экипаж. Охраной высокопоставленных лиц занимался товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов П. Г. Курлов, смещения которого добивался Столыпин. Поступившее в киевское охранное отделение сообщение от жителя города Д. Г. Богрова, что на его квартиру прибыл человек с оружием, должным образом не оценили, и вряд ли по недомыслию. Богров сотрудничал с охранкой, выдавая за деньги анархистов. Ему предоставляли пропуска и билеты на все мероприятия, где он буквально по пятам ходил за Столыпиным. 1 сентября в киевской опере в антракте Богров в упор дважды выстрелил в премьера. Несколько дней состояние Столыпина было неопределенным, а после резкого ухудшения 5 сентября он умер. Богров предстал перед Киевским окружным военным судом 9 сентября, а 12-го уже был повешен. Новым председателем Совета министров был назначен Владимир Николаевич Коковцов, сохранивший за собой пост министра финансов. Коковцов происходил из знатной дворянской семьи, в 1896–1902 гг. был товарищем министра финансов С. Ю. Витте, затем – статс-секретарем Государственного совета, а с февраля 1904 г. занимал с небольшим перерывом должность министра финансов.

Просуществовав весь положенный по закону срок, III Государственная дума завершила свою работу 9 июня 1912 г. Выборы в IV Государственную думу, проходившие осенью 1912 г., еще раз подтвердили надежность закона 3 июня 1907 г. В новой Думе по-прежнему сохранялись правооктябристское и октябристско-кадетское большинство. Однако потери октябристской фракции (50 мандатов) были существенны, как и рост почти в 2 раза фракции прогрессистов. Такая ситуация стала результатом общего «полевения» буржуазии и одновременно сдвига части кадетов вправо, которые даже не включили аграрный вопрос в свою избирательную платформу. В течение первой сессии IV Думы правительство не внесло на ее рассмотрение ни одного значимого законопроекта. Пресса постоянно писала о «скуке», царившей в Думе. Кадеты, пытавшиеся оживить думскую деятельность, представили явно непроходные законопроекты – о неприкосновенности личности, о союзах и собраниях, о замене избирательного закона 3 июня 1907 г. и т. д. Правооктябристское большинство не поддержало предложения прогрессистов об изменении земского Положения 1890 г. и левых октябристов о понижении ценза при выборе земских гласных. Все это усиливало законодательный паралич Думы.

В структуре исполнительной власти наблюдалось снижение роли Совета министров с одновременным усилением инициатив и действий самодержца. При этом оба процесса развивались в условиях роста давления на царя и правительство дворцового окружения и так называемых темных сил, группировавшихся вокруг Г. Распутина. Новый премьер В. Н. Коковцов по своему характеру и сугубо чиновничьей карьере был исполнителем, чутко улавливающим настроения монарха. Однако он был слишком связан с торгово-промышленными кругами и уже этим чужд высшим сферам, слишком рационален, чтобы не понимать невозможности исполнения царской воли, когда Николай II требовал от него заставить замолчать прессу, смаковавшую похождения Распутина. Как убежденный монархист, Коковцов и сам не мог спокойно взирать на рост влияния при дворе «старца», настаивая на его отъезде из столицы. Этим он предопределил свою будущую отставку. Выступления премьера в Государственной думе не раз подвергались оскорбительным нападкам со стороны националистических и ультраправых фракций. На него яростно нападала правая печать.

28 января 1914 г. последовала отставка Коковцова. Его преемником стал Горемыкин, уже зарекомендовавший себя противником какого-либо сотрудничества с Думой. Это отражало настроения царского окружения, о чем Коковцов писал впоследствии: «В ближайшем кругу государя понятие правительства, его значение, как-то стушевывалось, и все резче и рельефнее выступал личный характер управления государем…»

В течение 1913–1914 гг. полевение позиций либеральных партий делалось заметнее. Съезд октябристов (ноябрь 1913 г.), констатировав нарушение со стороны правительства сделанных обещаний, заявлял, что дворцовое окружение, Совет объединенного дворянства, правое крыло Думы погубили такого исполина, как П. А. Столыпин, и проводимый им курс, чем открыли дорогу реакции. А. И. Гучков предложил перейти в оппозицию правительству. В итоге участвовавшая в многодневных дебатах октябристская фракция распалась на три: земцев-октябристов (65 депутатов), «левых» октябристов и беспартийных (15 депутатов), которые представляли собственно правое крыло. На конференциях Партии народной свободы, заседаниях ее ЦК и думской фракции, «реальные политики» во главе с Милюковым начинают теснить правое крыло руководства партии, требуя учитывать настроение в обществе. На конференции (январь – февраль 1913 г.) в докладе Милюкова прозвучало заявление о «непримиримой оппозиции власти» до тех пор, пока не будет осуществлена «демократизация государственного строя». Лидер кадетских левых Н. В. Некрасов предлагал центр тяжести работы партии перенести на внедумскую деятельность, что диктовалось осознанием роста силы рабочего движения, необходимостью не утратить своих позиций во главе либерального движения и не упустить шанс в случае радикальных перемен в стране. Полевение было заметно среди прогрессистов, предлагавших не беспокоиться о «сбережении Думы». В мае 1914 г. съезд представителей торговли и промышленности призвал правительство отказаться от крайностей черносотенно-националистической политики и встать на путь постепенных реформ, указывал на неправомерность применения только полицейских мер борьбы с рабочим движением, высказывал тревогу по поводу распространения политических забастовок, которые создают неуверенность на бирже, подрывают международный финансовый кредит страны и затрудняют прилив иностранных капиталов.

Как правые, так и либеральные фракции пытались воздействовать на правительство, требуя проведения минимальных реформ, чтобы предотвратить новый революционный взрыв. С весны 1914 г. кадеты, прогрессисты и октябристы активно использовали бюджетные права Думы, отклоняя сметы наиболее консервативных министерств и Синода. Такие действия порождали в верхах мысль об очередном государственном перевороте. Министр внутренних дел Н. А. Маклаков испрашивал у Николая II разрешения на разгон парламента и получил его согласие, которое не удалось реализовать. Правительство решило действовать методами притеснения и обструкции. Так, новый премьер Горемыкин заявил, что не обязан отвечать на депутатские запросы. На подобные действия Дума реагировала усилением критических выступлений.

Нарастание массового движения.После переворота 3 июня 1906 г. массовое движение почти сошло на нет. К 1910 г. забастовочная борьба замерла в 40 % губерний Европейской России. Стачка стала редким явлением – не более 1–3 в год. Однако начавшийся промышленный подъем способствовал оживлению рабочего движения. Прошедшие в 1910 г. стачки рабочих Москвы и Московской губернии соединяли экономические требования с социально-политическими. В ноябре всю страну взволновало известие о смерти Л. Н. Толстого. В день похорон русского гения забастовали заводы и фабрики в Москве, Петербурге, Николаеве и Киеве. Вскоре к ним присоединились студенты Петербургского университета и других учебных заведений столицы, устраивая сходки и демонстрации.

Как и в начале XX в., массовое движение иницировала революционно настроенная молодежь. Еще осенью 1910 г. студенческие выступления под лозунгом «Долой смертную казнь!», сопровождавшиеся стычками с полицией, прошли в Петербурге, Москве, Томске, Харькове и Киеве. К началу 1911 г. студенческие организации действовали повсюду. Повсеместно возникали коалиционные советы социал-демократов и эсеров, к которым присоединились студенты-кадеты, не желая остаться в изоляции. Волнения достигли критической точки в январе 1911 г., когда всю страну охватила студенческая забастовка, после чего последовали исключения, аресты, высылки. В, учебных заведениях профессора нередко читали лекции под охраной полиции. Особенно накалилась обстановка в Московском университете, где в феврале более 100 профессоров подали в отставку в знак протеста против действий министра народного просвещения Л. А. Кассо. Покинули кафедры и многие профессора Киевского политехнического института. Осенью началась кампания за освобождение сосланных на каторгу социал-демократических депутатов II Думы. Запрос депутатской фракции был поддержан рабочими забастовками по всей стране. Число депутатов, подписавших запрос, все росло, и правое большинство решилось на его обсуждение, но в закрытом заседании. В знак протеста социал-демократы и трудовики покинули зал. К ним присоединилась и буржуазная оппозиция.

Весной 1912 г. в стране начался подъем рабочего и крестьянского движения. В Восточной Сибири в феврале 1912 г. на предприятии компании «Ленского золотопромышленного товарищества» («Лензото») вспыхнула забастовка, охватившая к середине марта все прииски. В сформированный Центральный стачечный комитет вошли меньшевики, эсеры, анархисты и беспартийные рабочие. Власти провели аресты активистов, хозяева вызвали войска. 4 апреля 1912 г. колонна рабочих, направлявшаяся к правлению с просьбой об особождении арестованных, была обстреляна без всякого предупреждения. 270 человек было убито, 250 – ранено. Уже через день сообщения о «Ленском расстреле» появились в центральной печати, а 7–8 апреля начались митинги на петербургских предприятиях. Негодование в обществе нарастало по мере того, как становились известны факты причастности к организации расстрела Министерства внутренних дел, а также военного, торговли и промышленности, одобривших применение военной силы. Волна стачек (всего их было около 700) прошла по крупнейшим промышленным центрам страны: Петербург, Москва, Рига, Киев, Харьков, Николаев, Екатеринослав, Одесса и др. В движении протеста участвовало около 300 тыс. рабочих. О выступлениях пролетариата весной 1912 г. известный журналист М. О. Меньшиков писал: «…по чьей-то невидимой команде сотни тысяч рабочих прекратили работу и вышли на улицу… Именно дисциплинированность отличает политическое движение от полицейского беспорядка».

Проведение первомайских забастовок, митингов и демонстраций увеличило число борцов. Только за один день 1 мая состоялось более тысячи стачек в 50 губерниях страны. С самого начала нового подъема движение шло под лозунгом «Долой царское правительство!». На сходках в высших учебных заведениях шел сбор средств семьям расстрелянных рабочих, студенты принимали участие и в рабочих демонстрациях. Стачечные бои, преимущественно экономического характера, не затихали все лето 1912 г., а осенью начались политические забастовки и демонстрации рабочих против смертных приговоров матросам, готовившим восстание на Черноморском флоте. В выступлениях участвовало более 250 тыс. человек. В ноябре 1912 г., в день открытия IV Думы, проходят стачки рабочих и демонстрации против третьеиюньского режима.

Политические забастовки в память 9 января прошли в начале 1913 г. в ряде российских городов. В годовщину «Ленского расстрела» бастовало 140 тыс. человек. В канун 1 мая рабочие Петербурга расходились с заводов с революционными песнями и красными флагами. Первомайские стачки и демонстрации состоялись в Риге, Ревеле, Либаве, Митаве, Вильно, Москве, Сормове, Астрахани, Киеве, Харькове, Николаеве, Екатеринославе, Ростове-на-Дону, Архангельске и Томске. Число их участников достигало 420 тыс. Стачечная волна нарастала в течение всего 1913 г. Забастовки охватили Юзовку, чиатурские марганцевые рудники, бакинские и терские нефтяные промыслы. Политическая атмосфера весны 1914 г. была отмечена грозой. Только в первомайских забастовках приняло участие свыше полумиллиона человек. Начавшаяся 28 мая и охватившая свыше 50 тыс. человек стачка в Баку постепенно распространилась по всей стране. К лету 1914 г. размах стачечной борьбы (1,5 млн участников) превысил уровень 1905 г. (около 1,3 млн). Ее нарастание прервала начавшаяся война.

* * *

Выработка нового внешнеполитического курса.Поражение в Русско-японской войне и революция 1905–1907 гг. заметно осложнили условия, в которых приходилось действовать русской дипломатии, тем более что на мировой арене произошли весьма существенные изменения. Усиливавшееся соперничество между Англией и Германией привело к формированию в Европе двух противостоящих блоков. Состояние российского общества, раздираемого прежде всего социальными противоречиями, финансы страны, подорванные еще с времен Русско-японской войны, деморализованная бесславным концом дальневосточной кампании армия, незавершенные ее перевооружение и восстановление боеспособности, – все это усложняло возможности русской дипломатии. Перед царизмом стояла и общая задача приспособления деятельности государственного аппарата, в том числе его внешнеполитического ведомства, к новым условиям, созданным появлением российского парламента и провозглашением политических свобод. В выборе союзников самодержавию предстояло решить непростую задачу. Германия оставалась одним из важнейших экономических партнеров России: доля германских товаров превышала одну треть русского импорта, и, соответственно, почти половина экспортируемой сельскохозяйственной российской продукции шла на немецкий рынок. Однако наступление германских капиталов в страны Ближнего и Среднего Востока неминуемо вело к ослаблению влияния в этих регионах России и, кроме того, серьезно угрожало ее стратегическим интересам, прежде всего на Балканах, в зоне черноморских проливов. Об отказе России от сближения с Германией свидетельствует провал попытки Вильгельма II в июле 1905 г. навязать Николаю II Бьёркское соглашение, предусматривавшее взаимную помощь обеих стран во время военных конфликтов в Европе. Хотя франко-русский союз уже существовал не один год, но его объединение с англо-французской Антантой, возникшей в апреле 1904 г., было проблематичным. Туманный Альбион оставался для Петербурга не только традиционно недружественным государством, но и одним из активных сторонников Японии, внесшим свою лепту в маньчжурскую катастрофу России. Сложность выбора усугублялась обострением противоречий с Австро-Венгрией, экономические и политические позиции которой на Балканах после Берлинского конгресса 1878 г. продолжали усиливаться. Не уменьшалась для России ни актуальность, ни сложность задачи сохранения на Дальнем Востоке хотя бы оставшихся позиций. Отсюда вытекала необходимость выработки такого внешнеполитического курса, который позволял бы избежать значительных уступок и в то же время не доводить дело до опасных осложнений.

Обострение борьбы великих держав за передел мира, столкновение старых колониальных империй с новыми претендентами на территориальные захваты, обострение внутренних противоречий в Османской и Австро-Венгерской империях, нарастание внутреннего кризиса в России, оказавшейся в годы Русско-японской войны в состоянии международной изоляции, – вот тот фон, на котором предпринимались усилия царского правительства по обеспечению международного мира для осуществления назревших внутренних реформ.

Реализация нового внешнеполитического курса была поручена А. П. Извольскому, назначенному на пост министра иностранных дел в апреле 1906 г. Он был убежденным сторонником европейской ориентации России исходя из того, что страна была не способна проводить активную внешнюю политику одновременно и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии, и в Европе. Международное положение России требовало принятия срочных мер по недопущению нового вооруженного конфликта с Японией, снятию напряженности в отношениях с Германией после отказа от Бьёркского договора, нейтрализации наступления Англии на позиции России в сопредельных с ней азиатских странах, прежде всего в Персии. Следовало считаться также с политической активностью Австро-Венгрии на Балканах, где находилась область особых интересов России, связанных как со значением черноморских проливов, так и со стремлением играть роль покровителя славянских народов. Сближение с Францией объективно становилось главным направлением внешней политики России и в какой-то мере единственным выбором. А. П. Извольский настаивал на своей позиции, что именно в Европе сосредоточились основные интересы России. Исходя из этого, он проводил такое внешнеполитическое лавирование, которое давало возможность с помощью искусной дипломатии быстрее восстановить внешнюю безопасность страны. Однако существенным объективным препятствием к достижению соответствующих соглашений была экономическая, военная и политическая слабость России. Именно поэтому отдельные успешные акции носили тактический характер и в принципе не могли гарантировать проведение подлинно самостоятельного курса во внешней политике. Следует также иметь в виду, что в придворных кругах, в Г осу дарственном совете господствовали германофильские настроения. Не был их чужд и Николай II. Либеральные партии, их фракции в Государственной думе выступали за союз с Францией и Англией, настойчиво заявляя об этом со страниц своих периодических изданий и думской трибуны.

Первым шагом А. П. Извольского было проведение переговоров с Англией и Японией. Здесь требовалась решительная ломка стереотипов, причем и в общественно-политическом сознании правящих кругов и в социально активных группах российских граждан. Линия на улучшение отношений с Англией привела в 1907 г. к подписанию конвенции о разделе сфер влияния в Иране, Афганистане и на Тибете. Кроме того, было получено неофициальное обещание Англии в будущем пойти навстречу России в вопросе об открытии черноморских проливов для русских военных кораблей. Крайне сложным оказалось урегулирование отношений с Японией. Только под давлением Англии, заинтересованной в русско-японском сближении, а также Франции, отказавшей Японии в займе до заключения соглашения с Россией, японское правительство пошло на компромисс. В 1907 г. были подписаны русско-японское торговое соглашение и другие документы. Самым важным из них стала подписанная общеполитическая конвенция. Она явилась основой договоров 1910 и 1912 гг., определивших зоны влияния обеих стран в Северном Китае и Корее. В итоге к 1907 г. в основных чертах завершился процесс формирования системы, при которой в Европе наряду с Тройственным союзом (Германия, Австро-Венгрия и Италия) действовало, не будучи формально закрепленным в общем договоре, и Тройственное согласие, или Антанта (Франция, Англия и Россия).